Еруслан Каронский
16-й поток Школы руководителей

Причины поступления в школу

Я основатель рекламного агентства «Хит-медиа». До 2022 года агентство занималось в основном рекламными услугами. Мы не брались за продакшен: графику, сайты и видео. В лучшем случае помогали клиентам с переводом. Аналогичная история и с контентом: мы не писали статьи. Реклама полностью обеспечивала агентство средствами, поэтому не было необходимости расширять сферу деятельности.

В 2022 году доходы компании упали. Клиенты чаще шли в агентства, которые занимались не только рекламой, а полным спектром услуг в медиа. Поэтому я принял решение изменить курс агентства. Так к рекламе добавились написание сайтов, лендингов, съёмка роликов.

Я часто действовал интуитивно: не хватало опыта и понимания, как грамотно делать продакшен. Однако агентство должно было оказывать услуги качественно. Мне как управленцу пришлось активно расширять кругозор, осваивать новую сферу. Для этого я поступил в Школу руководителей.

Почему выбрал именно Школу бюро

Я выбрал школу, потому что меня подкупила философия бюро. Если студент не сдаёт тест до дедлайна, баллы сгорают. Если срывает дедлайн трижды, его отчисляют. А чтобы пройти на вторую ступень, нужно попасть в тридцатку лучших студентов. Такая система мотивирует сдавать тесты на высокий балл.

Определиться с выбором помогли отзывы коллег на другие онлайн-школы. Ребята из агентства изучали на одной именитой платформе интернет-маркетинг. Курс длился восемь месяцев и стоил немало. Коллеги дали негативный фидбэк: обучение поверхностное.

Я заглянул в программу и увидел, что на курсе действительно учат основам. Многое из программы я уже практиковал, а чему-то сам обучил коллег. Школа руководителей, напротив, предлагала глубокое изучение дизайна, редактуры и типографики. Этого мне как раз и не хватало.

На моё отношение к школе повлияло чтение советов бюрошников. До поступления я уже знал Артёма Горбунова, Николая Товеровского и Максима Ильяхова. Любил разглядывать проекты и советы бюро: они мотивировали меня изучать дизайн, управление и переговоры. Поэтому, когда я увидел анонс нового набора в Школу руководителей, подумал: «Почему бы и нет?»

Какие навыки приобрёл

Самой полезной стала практика ведения переговоров на дипломном проекте. Она вытянула мою команду, когда мы делали коллаборацию с рестораном «Фрэнк-бай-Баста».

Изначально перед нами стояла задача обновить барную карту. В процессе работы было не меньше десяти встреч с заказчиком. Его настроение напоминало маятник: менялось от «ребята, вы просто супер» до «чуваки, всё фигня, дальше нам не по пути». В таком режиме было сложно помочь клиенту. Ошибка была в том, что поначалу мы плохо работали с замечаниями: не вытягивали из клиента всю информацию. Самое главное — наша команда не пообщалась с тем, кто принимал решения.

Вырулить из ситуации помогли навыки переговоров из школы. На последнем этапе мы отказались делать барную карту и совместно с клиентом решили выпустить плакаты для нескольких ресторанов. Мы стали использовать все рекомендованные приёмы: «травили леску», давали право на «нет», задавали открытые вопросы. Умение правильно выстраивать диалог помогло нам успешно завершить проект.

Школа открыла много фишек. Раньше переговорный процесс был похож на фристайл. Я не понимал, чего хочет клиент, не мог прочувствовать его боли. Теперь я научился структурировать переговоры и думать о задаче в мире клиента. На встречах с заказчиками периодически пользуюсь арсеналом Джима Кэмпа.

Ещё школа заставила меня посмотреть под другим углом на ведение проектов. На курсе я познакомился с коллегами, которые готовы уделять больше времени пониманию задачи и заморачиваться с построением интерфейсов.

Что не понравилось в обучении

Во время учёбы меня смутило несколько моментов. Один из них — плохой звук и нечёткая картинка в отдельных лекциях. Видно, что ребята снимали видео много лет назад. Такие уроки сложно смотреть — их стоит перезаписать.

Актуальность заданий вызывает вопросы. К примеру, на второй ступени нужно было провести анализ гугловского магазина и продумать рекламную кампанию. Но площадка «Гугла» в России уже год как не работала. Думаю, задание можно было перевести на Яндекс-метрику.

В школе не объясняют, как пользоваться сервисами аналитики. Например, в работе над проектами нужно было использовать Гугл-аналитику. Нам просто открыли доступ в кабинет и дали задание. Я разобрался с решением, потому что давно в рекламе, но студентам без опыта пришлось тяжело.

Формат уроков всегда разный. Это неудобно: легко что-то упустить. Школа подаёт темы то в виде лекций, то в виде сборника советов. В некоторых уроках есть видео с расшифровкой, а где-то в лекции зарыта обязательная литература. На первой ступени стоит привести форматы к единому стилю.

Как закрывал пробелы в знаниях после школы

Закрыть пробелы в знаниях мне помогла практика. В работе я сталкивался с вёрсткой и дизайном. Приходилось редактировать картинки в Фотошопе. Всё это я изучал на ходу: гуглил и искал решение.

Советы по ведению блогов читал в Телеграме.

Часть знаний я почерпнул из книг и интернета. Например, пользовался книгами ребят из Бюро Горбунова. Студентам рекомендую почитать книги по бизнесу:

1. Эрик Рис «Бизнес с нуля».
2. Тони Шей «Доставляя счастье».
3. Джейсон Фрайд, Дэвид Хайнемайер Хенссон «Бизнес без предрассудков».

Напутствие для будущих учеников

Лучшая инвестиция — инвестиция в себя. Учитесь и развивайтесь. А если захотите проверить себя на прочность, поступайте в Школу бюро.

Екатерина Чевычалова
13-й поток Школы дизайнеров

Причины поступления в школу

Я дизайнер диджитал-агентства «Палиндром». Раньше я работала выставочным дизайнером: создавала общую концепцию и устройство выставок. В 2018 году меня заинтересовал дизайн интерфейсов и я поняла, что хочу работать в сфере веб-дизайна.

Лучший способ получить недостающие знания — учиться под руководством сильных преподавателей. Поэтому я приняла решение поступить в школу.

Почему выбрала именно Школу бюро

Когда я выбирала курс, не смотрела в сторону «Нетологии» и подобных платформ. Я точно знала, что пойду в Школу бюро, так как давно следила за её деятельностью.

Мне нравился подход школы — не приманивать обещаниями трудоустройства и гигантскими зарплатами. Это помогает поступающим избежать ложных ожиданий, настраивает на серьёзное обучение, заставляет студентов соревноваться с одногруппниками и стараться занять высокое место в рейтинге.

Мне была интересна программа курса. Она привлекала разнообразием лекций по дизайну, коду, управлению и переговорам. Разносторонние навыки делают дизайнера сильным специалистом.

Я чувствовала доверие к преподавателям, потому что раньше много о них слышала. За деятельностью Артёма Горбунова и его коллег следила ещё с 2017 года. Принципы бюрошников о «сделывании» и перфекционизме мне были очень близки.

Организация системы обучения тоже привлекала. У школы есть жёсткие дедлайны: кто не выполняет задание три раза — вылетает. Рейтинг учащихся постоянно обновляется, и за ним интересно следить.

Какие навыки приобрела

Для меня оказалось полезным всё, что касается переговоров. Пересмотрела все лекции Ильи Синельникова. Ни на одних других курсах преподаватели не разбирают темы так подробно, как он.

Сейчас работаю с клиентами в «Палиндроме» и понимаю, насколько глубоко отложилась в подкорке теория по переговорам. Однажды я так успешно провела встречу с клиентом, что коллега удивилась моему умению договариваться.

Не менее важным для меня стал блок о редактуре. Он сильный и полезный. Никогда раньше не задумывалась о необходимости редактуры для дизайнера, а сейчас поняла, насколько она важна. К примеру, в инструкциях нельзя просто слепить красивые изображения — нужно понятно объяснить, что и как работает.

Что не понравилось в обучении

Преподаватели школы мало смотрят на визуал и делают акцент только на технической составляющей: как элементы располагаются на странице, как они влияют на восприятие. Некоторые ребята делали симпатичные работы со слабой техникой, но преподаватели их не оценили. В жизни так нельзя. Визуальная составляющая не менее важна, чем внутренняя логика проекта.

В школе не учат работать с программами. Курс подразумевает, что человек уже знает основы Фигмы и Фотошопа. Но то, что я делала на третьей ступени, ничего общего с основами не имеет. Надо было круто владеть графическими редакторами, потому что арт-директор хотел высокого уровня проработки макета. Повезло, что у меня был опыт работы — я понимала, как выполнить все требования.

Как закрывала пробелы в знаниях после школы

Всё, чего не хватило в бюро, я добрала в «Палиндроме». Например, в агентстве я поняла, что мне не хватает насмотренности. В рабочем процессе я наблюдала за дизайнерами рангом повыше. Благодаря этому позже пришло понимание, что выглядит круто, а что не очень.

Ещё не хватало уверенности в себе. Несмотря на то, что диплом заставил понервничать, всё же я не испытала такого стресса, который появился на реальной работе. Только после своего первого проекта в «Палиндроме» я поняла, что надо банально преодолевать страх и брать на себя ответственность.

Студентам советую некоторые полезные телеграм-каналы, которые сама читаю:

1. «Типомания» — онлайн-курсы для дизайнеров.
2. «Спарк» — разбор кейсов по айдентике.
3. «Кинжал» — журнал о том, как жить, развиваться и понимать других.

Напутствие для будущих учеников

Я советую выбирать бюро: это не массмаркет. Школа отвечает за качество знаний. Может показаться, что профессионалам «азбука» не нужна, но без неё дизайнер не выполнит работу качественно. Бюро даёт важные основы в темах интерфейса, типографики и переговоров, без которых дальше никак.

Александра Сычёва
16-й поток Школы редакторов

Причины поступления в школу

Я Саша, редактор. До школы работала копирайтером и имела довольно узкое представление о текстах. Я писала для соцсетей, делала небольшие сайты и презентации. Никогда не пробовала формат больших статей. Всё делала скорее интуитивно. Не было опоры на опыт, не было главреда и того, кто мог указать на ошибки.

Мне хотелось расширить своё представление о копирайтинге и попасть на серьёзную работу в крупной компании. Хороший работодатель требует комплексных знаний и опыта, поэтому я искала курсы, чтобы повысить свой профессионализм.

Почему выбрала именно Школу бюро

Сначала я думала поучиться в «Скилбоксе». Но ни одного из их преподавателей я не знала. Параллельно рассматривала ещё пару курсов.

Потом случайно наткнулась на телеграм-каналы Максима и Ирины Ильяховых. Узнала, что Максим преподаёт в Школе редакторов, и заинтересовалась ею. Периодически я читала истории учеников в журнале «Кто студент».

Одним из решающих моментов в принятии решения стало знакомство с девушкой, которая училась в школе. За год работы в редактуре она выросла до главреда диджитал-агентства. Тогда я поняла, что школа может дать и знания, и практический опыт.

Какие навыки приобрела

Для меня оказалась полезной дисциплина «Вёрстка». У меня раньше был опыт сборки сайтов, но после школы я увидела, что делала не так. Например, в моих работах были висячие предлоги, в подписях стояли точки, не соблюдалось правило якорных объектов.

Не менее важным для меня стал предмет «Переговоры». Умение договариваться облегчило моё общение с клиентами. От других студентов слышала упрёк, что на курсе просто пересказали книгу Джима Кэмпа. На мой взгляд, Илья Синельников хорошо разбирает её и дополняет примерами. Для меня это намного полезнее, чем прочитать 300 страниц текста, которые легко забыть.

Не могу не отметить редактуру. До школы я приблизительно понимала, кто такой редактор. Курс помог мне систематизировать знания и заполнить пробелы. Теорию я закрепляла на практике, работая главредом в журнале «Кто студент».

Что не понравилось в обучении

На третьей ступени не все команды получают активную обратную связь. Обидно за коллег: придумать и запустить проект можно и самим, не оплачивая школу, — нужна только мотивация.

В остальном у меня нет претензий к Школе бюро, мои ожидания оправдались. Особенно если брать во внимание главредство: руководство журналом дало мне возможность пройти все три ступени и получить диплом.

Мне тяжело вспомнить что-то негативное о школе, потому что я получила знания и практический опыт. А ещё я познакомилась с людьми, которые так же горят своей профессией, как я.

Напутствие для будущих учеников

Учиться будет больно, но знания того стоят. Многие сомневаются, что смогут пройти все три ступени. Я предлагаю не тратить время на сомнения, а идти пробовать. Этот путь смогли пройти такие же обычные ребята: с работой, детьми и переездами. Получить диплом — реальная задача.

Интервью с Ириной Михеевой от 2019 года

Чем вы сейчас занимаетесь?

Я целиком погрузилась в корректуру. В основном работаю в «Палиндроме» — ребята делают крутые бренд-медиа. Вычитываю тексты для «Кинжала» и для «Кода». Работаю в редакции «Горящей избы». Иногда работаю над книгами.

Вычитываю всё, где есть текст: бренд-медиа, соцсети, пуши, уведомления. В «Палиндроме» я сначала была единственным корректором, но агентство растёт со страшной силой, поэтому теперь нас пятеро. Я руковожу нашим мини-отделом: подбираю новых корректоров, контролирую работу и результат. Но дальше в руководителя я не хочу расти. Мне нравится развиваться по горизонтали, а не по вертикали.

Чем больше я узнаю, тем чётче понимаю, как много ещё предстоит узнать. Когда все вокруг говорят, что я крутая и хорошо разбираюсь в корректуре, внутри меня голос шепчет, что это не совсем так. Корректорское мастерство — это бездна знаний, в которой можно копаться бесконечно. Поэтому мне бы хотелось продолжать самой вычитывать и развиваться в таком ключе.

Почему вы решили остановиться именно на корректуре?

Я плотно занялась корректурой лет шесть назад. Начинала работать в офлайновых местных изданиях и автором, и редактором, и корректором. Потом пришла в «Пейпер плейнс» как редактор-корректор и автор контента для соцсетей. Начала углубляться в редактуру и поступила в Школу редакторов. Тут я быстро поняла, что редактура — точно не моё.

Мне интересно работать с чистым текстом: не рулить людьми, не выстраивать организационные процессы, не подбирать иллюстрации. Корректура — это чистый текст.

У меня случился икигай — это по-японски. Слово означает концепцию, которая графически представляется как диаграмма из четырёх кругов. Первый круг — то, что нравится делать. Второй — то, что получается делать хорошо. Третий — то, что полезно и нужно людям. Четвёртый — то, что приносит деньги. На пересечении всех кругов случается икигай.

Я поняла, что шаг вправо, шаг влево — гармония нарушится: или денег будет меньше, или мне это не будет нравиться, или я буду хуже справляться, или это будет бесполезная ерунда. Так я определилась с профессией.

Как корректору не вмешиваться в редактуру текста?

Это сложный момент. Корректор последним смотрит текст перед публикацией, поэтому подмечает детали, которые все остальные уже пропустили. Я считаю, что корректору нужно иметь редакторскую прошивку в голове, чтобы он видел текст многогранно и подмечал редакторские косячки. Он не должен править, но он должен это видеть.

Корректор не должен сам вмешиваться в текст, где дело касается смыслов. Но он может отметить спорный момент с комментарием: «Возможно, это нужно поправить». Такое часто встречается. Редакторы могут что-то пропустить, и я подсвечиваю в тексте: «Смотрите, здесь слово неправильное выбрали». Я не могу это слово исправить, заменить другим, потому что это не в моей компетенции.

Недавно в редакции писали о каком-то музее, и в тексте я увидела примерно такое предложение: «Там много антропологических экспонатов, в том числе череп мамонта». Я пишу: «Ребята, мамонт — не антропологический экспонат». Сама я переписать не могу, потому что надо будет менять слова. Поэтому я отмечу, а автор с редактором разберутся.

Бывает, корректор вмешивается чересчур. Например, у меня есть корректор, который любит переписывать предложения, потому что его что-то смутило. Я ему объясняю, что переписывать не стоит, но следует предложить изменения в качестве комментариев.

Полезно, если корректор умеет замечать редакторские ошибки. Но в то же время нельзя это вешать на корректора как обязаловку, потому что у него своя работа. Смотреть на текст как редактор и как корректор приходится по-разному. Нельзя одновременно редактировать и корректировать текст за один подход. Поэтому заставлять корректора ещё и редачить — это навязывание двойной работы. Но хорошо, когда он замечает такие штуки. Я выбираю въедливых корректоров в команду: если увидят нестыковку в тексте, не пройдут мимо.

Как эффективно взаимодействовать корректору и редактору?

Границу между зонами ответственности можно нащупать только в процессе диалога. Нужно предлагать решения и слушать аргументы друг друга. Корректор не враг редактора. Редактор не главнее корректора. Они должны работать в связке, чтобы сделать хороший текст.

Редактор и корректор должны работать в связке, чтобы сделать хороший текст

Если корректор говорит, что написание слова недопустимо и это ошибка, то редактор должен уступить. Если редактор настаивает на заглавных буквах в некоторых словах, потому что следует редполитике, то корректор уступает. В голове можно ворчать и быть недовольным, но редполитики надо придерживаться.

Считаю, что корректору необходимо участвовать в составлении редполитики проекта. У нас были случаи, когда в редполитику входили конкретные ошибки — писать порядковые числа без наращений или ставить точку вместо десятичной запятой. Редактор такие правила принял, корректору не показал. Из-за этого в дальнейшей работе случаются сложности. В редполитике не должно быть вещей, которые прямо нарушают правила русского языка.

В редполитике не должно быть вещей, которые прямо нарушают правила русского языка

В «Палиндроме» корректоры участвуют в создании редполитик проектов. Мы не можем давать людям образец неправильного написания, исходя из каких-то своих соображений. Наши медиа — это авторитеты в информационном пространстве. Люди будут думать, что так писать можно, если в «Кинжале» или «Трудовой обороне» написано. Поэтому я принципиально настаиваю на соблюдении правил, чтобы мы не делали ошибок и не транслировали их аудитории.

Какие навыки корректора самые важные?

В корректуре хард-скилы имеют первостепенное значение. У нас не бывает джунов, и это интересная особенность.

Если мы выбираем в команду автора или редактора, то при хороших софт-скилах у кандидата можем дорастить специалиста сами. Если человек понимает задачу, умеет задавать вопросы, схватывает пользу, то через пару месяцев хорошо вырастет из джуна. Сначала мы будем давать ему несложные задачки и погружать постепенно — качать его харды.

У корректоров не может быть джунов, потому что нельзя вычитать текст немножко, наполовинку или взять в работу простую задачку. Даже в несложном с редакторской точки зрения тексте мы не можем спрогнозировать набор правил языка, которые нужно будет использовать корректору. Он уже должен знать максимум.

Ситуация иногда переворачивается целиком: мы берём хорошего по хардам корректора и учим его софтам. Например, однажды взяли корректора с очень хорошими хардами, но со сложностью в коммуникации. Я долго учила его нетоксичному общению с коллегами, объясняла, что нельзя со своими вопросами лезть в личку к людям в час ночи. Это, кажется, простые вещи, но человек их не понимал. Сейчас всё нормально, он вник в процессы.

Сколько нужно знать, чтобы стать корректором?

Порог входа в профессию достаточно странный. С одной стороны, это не школьная и даже не университетская стандартная программа. Нельзя просто так в моменте стать корректором, потому что в школе была пятёрка по русскому. Это другой подход к тексту.

Недавно пришла девушка с желанием работать корректором. Где-то узнала о такой профессии, а у неё в сообщении ошибки, пробел перед запятой и прочая жуть. Когда мы сказали, что корректор — это не только «ча-ща» и «жи-ши», она искренне удивилась. Уровень знания языка должен быть высоким.

С другой стороны, невозможно выучить всё. Что-то учить и не надо вовсе — это ещё одна хитрость профессии. Мы пользуемся кучей справочников. Есть «Правила русской орфографии и пунктуации» от 56-го года. Есть правила орфографии и пунктуации, которые написаны Институтом русского языка Российской академии наук. Есть правила, написанные Дитмаром Розенталем — справочник по русскому языку. Есть справочник Аркадия Мильчина. Всё это всегда лежит под рукой.

Даже самый прокачанный корректор не может знать все правила и исключения нашего языка. Но он должен так хорошо ориентироваться, чтобы знать, где быстро найти ответ.

Даже самый прокачанный корректор не может знать все правила

Бывают ли такие сложные предложения, что даже корректор не знает, как правильно написать?

Для таких случаев мы в корректорском чатике даже придумали специальное правило — принцип Кромвеля. В фильме «День выборов» есть эпизод, где депутату его референт зачитывает речь, которую нужно будет произнести. Там встречается имя — Оливер Кромвель. Депутат спрашивает у референта, кто это такой. Это политический деятель 17-го века. Депутат говорит, что нужно вычеркнуть Кромвеля, ведь кроме них двоих никто его не знает. Смешно, ведь он и сам его не знает.

Отсюда родился наш принцип. Если случай пунктуации настолько сложный, что сами корректоры не могут разобраться, то нужно выбрать любой из вариантов. Всё равно кроме нас никто даже не поймёт, в чём была сложность. Можно хоть монетку кинуть, чтобы выбрать вариант, потому что никто из читателей не знает этого Оливера Кромвеля.

Мы используем этот принцип, когда вычитываем проходной текст, например в соцсети: сегодня прочитали, завтра забыли. Могут идти часовые дискуссии о том, как правильно написать, но данный текст не стоит таких трудозатрат. Плюс если мы говорим о медиа, то в любой момент можно исправить ошибку. Нельзя делать спустя рукава, но ошибиться — это не катастрофа. Важно соотносить трудозатраты с ценностью текста.

Важно соотносить трудозатраты с ценностью текста

С бумажными изданиями сложнее, там ничего не поправишь. Но принцип Кромвеля тоже иногда действует. Если встретилась какая-то очень замудрённая пунктуация и работа остановилась в размышлениях, то смело используйте принцип Кромвеля. Пока вы будете разбираться, безнадёжно отстанете от графика. Правило действует, если написание в том или ином варианте в принципе ничего не изменит.

Как корректору не нарушить авторский стиль?

Об авторском стиле мы задумываемся, когда правим художественный текст. Сейчас я не работаю c художественным текстом. Те книги, которые вычитываю, — это в основном научпоп. Но при корректуре авторского стиля важно соблюдать баланс.

Авторы могут обидеться, если сильно править их художественный текст. Тут нужно много разговаривать. Иногда одна запятая меняет смысл всего написанного, а тире вносит дополнительный смысловой нюанс. В таких случаях следует уточнять у автора, что именно он имел в виду.

Больше всего корректор может повлиять на авторскую пунктуацию. Правлю запятые, а автор доказывает, что это тонкое художественное самовыражение. Но, имея навык, можно отличить авторский стиль от ошибок.

Авторская пунктуация — это средство выразительности, с помощью которого автору удаётся лучше подчеркнуть смыслы. Автор работает с ней осознанно, поэтому она системная. Не могут в начале текста запятые стоять одним образом, а в середине — другим. В таком случае видно, что автор просто не знает, как их правильно ставить.

Хороший пример авторской пунктуации — это стихи Марины Цветаевой. Она ставила много тире. Я ходила на квиз, в одном из заданий нужно было угадать автора стихотворения. Мы с командой не знали, кому принадлежат строки. Но когда я увидела количество тире, сразу предложила указать Марину Цветаеву. И мы угадали. Это подчеркивает, что авторский стиль обязательно системный, индивидуальный, несёт смысловую нагрузку. Расставленные наобум знаки препинания — это уже неграмотность.

Авторский стиль обязательно системный, индивидуальный, несёт смысловую нагрузку

С какими сложностями сталкивается корректор в работе?

Есть сложности, которые связаны непосредственно с текстом. Например, сейчас много слов, правильного написания у которых просто нет, потому что они ещё не зафиксированы в русском языке. Или они никогда не будут зафиксированы в словарях, потому что это сленг или жаргон. Встречается огромное количество случаев со спорной пунктуацией: можно написать запятые, можно оставить тире, — это будут нюансы смысла, и мы не можем принять решение за автора.

Есть сложности в том, что корректор теряет внимание. Перед вычиткой нужно включить особое корректорское зрение: «Сейчас я читаю не как читатель, а как корректор». Когда вычитываешь что-то особенно интересное, легко отключиться из рабочего режима и начать читать текст взахлёб. Увлёкся и потратил время на простое чтение. Нужно постоянно концентрироваться на рабочем состоянии. Это один из софт-скилов, важных для корректора, — уметь фокусироваться.

Часто спрашивают: «А как вы нормальные книжки читаете, постоянно вычитываете?» В чём-то здесь есть правда, но корректор умеет переключаться между этими режимами: не акцентировать внимание на написании, а читать смысл. Корректоры не испытывают мучений, когда книга для личного чтения плохо вычитана. Но это всё равно не особо приятно, можно даже бросить читать такую книгу. Переключение между режимами спасает.

Насколько автор должен быть грамотным?

Автору достаточно знать правила русского языка на уровне школьной программы — на уверенную четвёрку. Дальше мы уже разберёмся.

Мне встречались совсем грустные тексты, где ошибка на ошибке. Но это обычно самиздат, а не работы наших пишущих редакторов и авторов. Всё-таки чтобы попасть в хорошее издание, нужно владеть языком.

Я считаю, что между адекватностью автора и количеством ошибок в тексте есть прямая корреляция. Хороший автор ясно мыслит, чётко излагает это в предложениях. Профессионал в состоянии запомнить основные правила и писать без ошибок базовые вещи. Если мы видим много ошибок в тексте, то варианта два — или у автора недостаточно хард-скилов, или у него дисграфия. Такое тоже может быть.

Как следить за грамотностью, если на проекте нет корректора?

Я всегда рекомендую Орфограммку, потому что это самый адекватный проверочный сервис. Но она тоже косячит, поэтому программа не заменит корректора. Она иногда даёт глупые советы или совсем смешные штуки отжигает.

Сервис, безусловно, помогает, но я не рекомендую использовать его как основной инструмент, только как вспомогательный. Орфограммка подсвечивает ошибки, отлично расставляет букву «ё».

Никогда нельзя сначала пускать в текст Орфограммку, а потом человека. Сначала стоит проверить самому живьём, только потом — через сервис. Потому что вы проверите Орфограммкой, посмотрите ошибки — и глаз замылится. Вы можете пропустить в тексте много косяков, которые сервис не нашёл.

Орфограммки недостаточно для полноценной проверки, но она выручит, если на проекте не оказалось корректора. Но хорошему, большому проекту корректор нужен.

Что делать, если автор обижается на правки корректора?

Часто встречаются авторы, которые считают, что корректор пришёл перепортить текст, выкинуть всё крутое и особенное. Я знаю случай, когда автор прекратил сотрудничество с корректором вообще, сказав: «Вы слишком много ошибок находите».

Тут я хочу дать совет по эффективному взаимодействию. Корректор не пытается сделать хуже. Нужно понимать, что он владеет правилами, с которыми в большинстве случаев не поспоришь. Нужно предлагать новые варианты, убирая ошибки. Мы в целом все преследуем одну цель — сделать хороший, понятный и грамотный текст.

Чем ты занималась до редактуры?

Продвижением, маркетингом и продажами. На предпоследнем рабочем месте я была менеджером по продажам пластиковых окон. На последнем — продавала B2B-выставки.

Потом выгорела — мне не нравились продажи. Но я продолжала этим заниматься, потому что хорошо платили. Казалось, только в продажах есть деньги. Поэтому я плакала, кололась, но ела этот кактус. Кроме того, я всё ещё не знала, кем хочу стать, когда вырасту.

Как случилась редактура?

Я ушла в декрет, там было скучно, и я начала активно читать. Проглатывала по  100−120 книжек за год: художку, научпоп, книги по саморазвитию. В какой-то момент начала писать впечатления об этих книгах в блог в Инстаграме, пришлось даже завести отдельную «книжную» страничку.

Оказалось, что книгоблогов очень много, это прям отдельный мир — букстаграм. И я тоже захотела стать блогером — научилась фотографировать и обрабатывать фото, делать красивые раскладки книг, писать интересные обзоры, следить за контентными метриками. Интерактивы тоже были: проводила марафоны и совместные чтения, разыгрывала книги и открытки, гадала по книгам.

В итоге блог вырос до 4500 подписчиков. Но не это главное — пока изучала книги по саморазвитию, текстам и блогингу осознала, что хочу зарабатывать на текстах.

Расскажи про свой первый заказ.

Помогло совпадение. Знакомая, которая читала мой блог, написала: «Ищем копирайтера в продюсерский центр. Хочешь попробовать?» Я согласилась. Писала цепочки писем для рассылок, собирала лендинги для онлайн-школ, лид-магниты, статьи.

В итоге сотрудничество сошло на нет. В продюсерском центре отношение к редакторам было не очень хорошим. Маркетологи и менеджеры воспринимали копирайтера как человека, который просто переставляет словечки. Я выполнила несколько тестовых — надеялась, что мне только с компанией не повезло. Но ответов на тестовые не дождалась, ушла из продюсерского центра и максималистски решила завязать с редактурой навсегда.

Чем ты занималась после неудачного опыта в редактуре?

После продюсерского центра я решила обратить свою страсть к саморазвитию в профессию и поступила на курсы психологов. Прошла первый модуль в конце 2020 года. И тут мне приходит ответ от Иры Ильяховой на тестовое, которое я писала месяца полтора назад. Ира похвалила тестовое и позвала меня работать редактором в «Бизнес-секреты».

Я подумала: «Блин, я же больше не редактор. Ну ладно, попробую, буду что-нибудь пописывать, пока учусь на психолога». В итоге учёбу я бросила, а редакторство стало моей новой профессией.

Ирина Ильяхова предложила тебе поработать. Что было дальше?

Сначала я решала небольшие продуктовые задачи и готовилась к аттестации: чтобы перейти на более высокую ставку, нужно разобраться в продуктах банка и понять, как работает бизнес. Ещё писала стори в приложение «Тинькофф» для бизнеса, тексты для хелпов, небольшие статьи. После аттестации стала брать более сложные задачи. Например, не один текст для хелпа, а целый тематический блок, статью на сложную тему или лендинг.

Расскажи в двух словах о «Бизнес-секретах».

«Бизнес-секреты» — бренд-медиа «Тинькофф-бизнеса». Мы рассказываем, как начинать и развивать бизнес в России. Помогаем состоявшимся предпринимателям увидеть зоны роста, а начинающим — открыть или раскачать бизнес.

Мы пишем подробные статьи, инструкции и новости, рассказываем об опыте предпринимателей. Всё это — на платформе «Бизнес-секретов», в Телеграме, в ВК, Дзене, Одноклассниках, Пинтересе.

Как начался твой карьерный рост?

Вмешался фактор везения. У нас поменялась структура внутри редакции. Через полгода моей работы Ира Ильяхова ушла в декрет, внутри команды произошли ротации, и появилось вакантное место шеф-редактора. Главред Настя Волошенко предложила его мне.

У вас же было несколько редакторов. Как думаешь, почему стать шефом предложили именно тебе?

Наверное, дело в качестве материалов, последовательности и предсказуемости. Я выдавала стабильное качество статей. Не было такого, что одна статья гениальная, а другая ужасная. Я просто соблюдала базовую редакторскую гигиену и с интересом подходила к задачам.

Не могу сказать, что писала и пишу идеально. Нет такого, что кто-то читает мою статью и говорит: «Это лучшее, что я когда-либо видел». Скорее, пишу достаточно хорошо. Сделала хорошо — всё, едем дальше.

Я не боюсь сложных тем. Часто редакторы жалуются, что им попалась сложная тема, не хотят писать о ней. А я прям хочу. Мне интересно разобраться. Я была очень жадной до работы — всё хотела попробовать. Грустила, когда не хватало времени на какую-то задачу. Эта жадность не прошла до сих пор: всё давайте, всё интересно!

Сама по себе жадность до работы — ничто. Нужно ещё хорошо работать. В противном случае просто скажут: «Подожди ещё, ты не готова». Видимо, я была готова. Брала задачи, не нарушала сроки, не проваливалась с фактурой, хорошо коммуницировала с заказчиками.

Сама по себе жадность до работы — ничто. Нужно ещё хорошо работать

Сколько времени прошло, прежде чем ты стала управляющим шефом?

Управляющим шефом я стала через полтора года шеф-редакторства. Через два года, если считать с начала работы в «Бизнес-секретах».

Как у тебя выстроен рабочий процесс?

Я сама почти ничего не редактирую. Я управляю процессами. Моя задача — продумать стратегию, соблюсти план выпуска статей и следить за метриками. Для этого я ставлю и согласую задачи с командами, ориентируясь на глобальные цели медиа. Чтобы их достичь, каждому участнику нужно выполнить свою маленькую цель.

Мне повезло: у меня опытная команда. Шеф-редакторы распределяют темы статей между редакторами и помогают довести материалы до публикации в нужном качестве и в срок. Редакторы выбирают темы, общаются с экспертами, пишут и дорабатывают статьи.

От тестового Ирины Ильяховой до должности управляющего шеф-редактора прошло всего два года. В чём твой секрет успеха?

Секрет успеха — в неравнодушности. Я об этом рассказывала в полуторачасовом подкасте. Мне не всё равно, каким будет результат моей работы. Мне не всё равно, сколько будет комментариев к моей статье. Когда я писала для Иры, мне казалось, что не должно быть ни одного замечания. Я внимательно следила и разбиралась, почему главред оставляет мне именно такие комментарии, и старалась учесть это на будущее.

Я не могу забить, если что-то идёт не так. Даже если это не моя зона ответственности, я приду и спрошу: «Ребят, всё тут нормально?» Может, правда нормально. А может, только меня и ждут.

Вторая составляющая неравнодушности — умение не только замечать, что что-то идет не так, но и предлагать решение и браться за его реализацию. Просто неравнодушность сама по себе не работает. Представь, как это выглядит со стороны. Я бы просто ходила и кричала: «Поправьте это, поправьте то!» Трясла бы людей: «Ну, давай что-нибудь сделаем, пожалуйста!»

Какие самые важные навыки тебе пришлось освоить, чтобы стать руководителем?

Пришлось наточить взгляд на задачи с точки зрения метрик, цифр и результата. Мы не просто так выпускаем продукт. Мы делаем это с определённой целью и пользой.

Мне важно разбираться в роли продукта в системе компании, бюджете и смыслах. Разбираться, как то, что мы делаем, поможет бизнесу заработать. Какие у нас глобальные цели, задачи. Как конкретно это действие продвинет нас вперёд. Если никак, закрываем лавочку. Материал может быть хорошим, красивым и весёлым. Но если он не приблизит нас к целям бизнеса, он не нужен. Я называю это целецентричным мышлением. Оно про цели и цифры. Не про то, что мы должны стать «супермедиа-номер-один-ух-побежали!» А про метрики, по которым мы поймём, что стали номером один.

Что ещё нужно хорошему управляющему шеф-редактору?

Умение планировать и организовывать выполнение плана. Умение контролировать и смотреть чуть сверху и вперёд, договариваться с редакторами о качестве и количестве материалов. Допустим, у нас есть план: ежемесячно выпускать 20 статей. Я знаю, что производство статьи в среднем занимает 5−6 недель, а редактор в среднем пишет 4 статьи в месяц. Значит, чтобы в сентябре вышло 20 статей, пять редакторов должны взять их в работу в июле. А по-правильному, нужно раздать дополнительно ещё 7 статей, чтобы был запас на случай форс-мажора, например, если эксперт пропадёт. Чтобы статьи писались быстрее, было меньше итераций и они не застревали, разрабатываю и дорабатываю процессы и редполитику, помогаю редакторам в них «въехать». Главное, чтобы процессы реально помогали и упрощали работу.

Понимание логики того, как тексты должны строиться. Чтобы объяснить человеку, как что-то должно работать, сначала нужно самим разобраться. Если не разобраться, получится не объяснение, а сумбур.

Неравнодушность. Когда невозможно бросить статью или выпустить её на уровне «и так сойдёт». У меня не сойдёт.

Работа с пониманием задачи и аудитории. Чтобы хорошо отредактировать статью, нужно понять, кто наш читатель и с какими проблемами он сталкивается. Если этого не понять, получится некачественный материал непонятно для кого. Для понимания задачи и аудитории авторы у нас пишут заявку на статью.

Ответственность и умение признавать ошибки. Это не про «отмечать только хорошее», но и про понимание, где мы продолбались. Если что-то пошло не так, не надо устраивать разнос, мол, давайте разберёмся, кто тут виноват. Это второстепенное. Важно понять, что именно в процессе пошло не так, как это исправить и как не допустить в будущем.

Умение хвалить команду и людей. Если почти всё в статье сделал автор, а главред хвалит вас, редактора, — ну сообщите вы главреду об этом! К примеру, скажите: «Эту схему придумала Маша. Похвалить нужно её».

Научить писать текст несложно. Сложно научить человека относиться к задаче бережно, ответственно, с пониманием. Я лучше возьму увлечённого новичка с правильным подходом и научу его писать. А не опытного редактора, который кривит лицо от заявки на статью и не учитывает боли аудитории.

Как считаешь, какой ты руководитель?

Неопытный. Бо́льшая часть моей работы — руководство людьми, общение и достижение целей через людей. Мне привычнее управлять процессами — они не могут обидеться.

С людьми иначе. Телега поедет, только если у каждого есть личная заинтересованность. Понятно, что мы все работаем ради денег. Но наличие другой мотивации помогает человеку к чему-то стремиться, быть частью команды, разделять интересы компании и работать на них. Сейчас учусь управлять командой, мотивировать, лучше объяснять задачи и цели, вовлекать и заинтересовывать. Через полгода-год смогу рассказать, что из этого вышло.

Как ты относишься к кандидатам из Школы редакторов?

Школа, конечно, плюс для кандидата. Потому что она даёт как минимум базу работы с заказчиком и текстом. В школе редакторы понимают, что текст — это 20% работы, а 80% — сбор фактуры, структура, согласование, понимание задачи, боли аудитории, заполнение логических дыр.

Если у редактора есть бюрошный бэкграунд, это очень хорошо. Но редактором можно стать по-разному: у нас есть ребята, которые прошли Школу бюро, и те, кто не прошли. Все прекрасно работают.

Почему ты не пошла в Школу редакторов?

Сначала я не поступала в школу, потому что не было денег и редакторского опыта. Было дешевле и безопаснее поучиться в другом месте, поэтому пошла в «Нетологию».

Когда попала в «Тинькофф», поговорила с шефами, которые прошли школу:

— Хочу пойти в Школу редакторов.
— А тебе зачем?
— Ну, типографика, интерфейсы…
— Почитай книжки и советы в бюро, посмотри вебинары.

Финальной точкой в решении не идти в школу стала работа в «Бизнес-секретах». Одна из классных возможностей для учеников школы — получить предложение от реального работодателя на защите диплома, в том числе из редакций «Тинькофф». А я уже  В «Тинькофф» — хакнула систему.

Больше вообще не думала о школе?

Периодически думаю о поступлении. То, чего мне не хватает из-за стремительного скачка в карьере, — комьюнити. Школы — это комьюнити. Вас запоминают преподаватели. Вы начинаете понемногу входить в редакторскую тусовочку: где-то вместе потусили, где-то приходят опытные редакторы, чтобы присмотреть себе сотрудников. Комьюнити — это такая вещь, которая мне кажется важной при удалённой работе. Но не настолько важной, чтобы я нашла достаточное количество часов на учёбу.

Что посоветуешь студентам по учёбе и работе?

Любые курсы нужно проходить, когда ты можешь применить знания. Когда читала книгу Максима Ильяхова «Пиши, сокращай», чтобы сделать о ней отзыв в книжном блоге, поняла: правила из книги для самого блога почти не нужны. Да, мой текст стал немного чище, но бо́льшую часть знаний было просто некуда деть.

Не нужно работать с девяти до шести. Нужно работать на метрику. Если вы движетесь к метрике, и всё хорошо налажено, можно работать мало. Не в часах дело. Дело в результате, который вы приносите заказчику. Когда вы смотрите на проект как партнёр, которому не всё равно, — это совсем другой уровень подхода и смысла.

Смотрите на задачи с точки зрения руководителя бизнеса. Если руководитель поставил какую-то цель, не помешает спросить у него, почему мы делаем именно это. Можно даже спросить про задачи бизнеса в целом, которые не подпадают под ваше личное управление. Вы ведь не можете помочь проекту решить задачи, когда не понимаете цель. А если разобраться, часто бывает так: «Ах, вот для чего! У меня же есть супер-пупер-идея!»

Бонус: как поработать с Ксюшей в «Бизнес-секретах»

Тебе в редакцию сейчас нужны люди?

Да, мы регулярно ищем редакторов на разные задачи — писать статьи, новости или курсы. Например, сейчас сильно ищу шеф-редактора в ИТ-направления и эсэмэмщика в телеграм-канал для бухгалтеров. Ну и в целом веду базу кандидатов — если сейчас ничего не могу предложить, возможно, что-то появится через время. Если хотите поработать в «Бизнес-секретах», пишите мне в телегу.

Как попасть к тебе в «Т—Ж»?

Для начала не путать «Т—Ж» и «Бизнес-секреты». Для меня это красная тряпка.

А какие ещё есть красные тряпки в откликах?

1. Залететь в переписку на «ты». Мы ещё друг друга не знаем, по душам не говорили, а человек уже тыкает.
2. Молча кинуть ссылку на резюме или портфолио. Ни «привет», ни «откликаюсь на вакансию», ни «буду тем-то и тем-то полезен». По таким ссылкам я не перехожу.
3. Написать большое неадекватное письмо не по делу. К примеру: «Откликаюсь на вакансию, потому что очень хочу прокачать своё портфолио, а ещё мне надо денег, потому что у меня дети». И всё это в красках расписать.
4. Написать небольшое неадекватное письмо не по делу. «Я звёздочка, возьмите меня, пригожуся».
5. Попросить деньги за тестовое или отказаться его делать.
6. Безалаберно отнестись к тестовому. Не разобраться в теме, не подумать об аудитории и её болях, написать по-журналистски абстрактно, приправить личной историей. Или просто написать фигню не по теме.

Что сделать, чтобы ты, наоборот, захотела прочитать отклик и посмотреть тестовое?

Написать коротенькое письмо о себе. В нём рассказать об опыте и пользе. Будет классно, если человек скажет, какие задачи редакции сможет взять на себя, с чем справится и почему.

Достаточно хорошо сделать тестовое. Если попросили подготовить заявку к статье, нужно сделать именно это. Даже если пришлют готовую статью, я всё равно буду смотреть именно на «заявочные» детали: понимание аудитории и её задач, структуру и логику.

Если есть аккуратное портфолио, — приложить. Если портфолио похоже на набор из тысячи ссылок, лучше не показывать. В любом случае отклик и тестовое сильно важнее портфолио.

Каким должен быть редактор, чтобы тебя пёрло от работы с ним?

Заинтересованным, любопытным, очень погружённым в тему. Это не должна быть навязанная история, человеку должно быть действительно интересно. Мне очень нравится работать с микрокомандами. Потому что ребята, которые глубоко и с интересом погружаются в тему, так классно над ней работают, что я сама от них заряжаюсь. Когда я работаю с редактором, которому не всё равно, нам приятно вместе лететь.

В «Бизнес-секретах» есть редактор Олег Денисов, с которым приятно писать статьи на маркетинговые темы. Я даже стараюсь сама пошефить, когда он берёт материал — настолько по кайфу. Он приводит классные примеры, пишет с тонким юмором и подмечалочками. Я обычно хочу быть первым читателем этой статьи. Да, иногда приходится вырезать куски, потому что примеры не в тон-оф-войс. Но его статьи я узнаю из тысячи.

Твой совет начинающим редакторам.

Не бойтесь пробовать и, если что-то начали, — сделайте это так хорошо, как можете. В декабре прошлого года я стала управляющим шефом примерно так же: решила попробовать. В итоге перевыполнила личный план и тот, который ожидал руководитель.

Редактором, главредом, управляющим шеф-редактором можно стать без Школ бюро. Просто, как мне кажется, бюро лишает возможности вписаться в дичь. Школа учит ценить личный труд и научает студентов навыкам работы по-взрослому. А не как учит на марафонах условная Маша Текстова или горе-эсэмэмщики.

Что подтолкнуло вас к идее создать фестиваль?

В 2015 году я ездил на работу через станцию метро «Университет». Поднимаясь по эскалатору, я постоянно натыкался на огромный рекламный баннер «Ломбард Меридиан». Это был пример яркого, безвкусного и бессмысленного дизайна. Одного из многих. Каждый день я спускался в метро, смотрел на баннер и раздражался всё больше. Тогда мне пришла идея устроить в Фейсбуке флешмоб: увидели плохой логотип в своём городе — сделайте редизайн за приз.

Народ начал рисовать и присылать свои варианты логотипов в формате «было — стало». Всё это проходило на площадке «Логобейкер», там люди оценивали присланные работы. Работа, набравшая высший балл, выиграла в этом конкурсе. Победителем стал Виктор Севрюков из Минска.

Как появились фестиваль и жюри?

На тот момент я уже состоялся в профессии: преподавал брендинг и был знаком со многими экспертами из индустрии. Я предложил нескольким коллегам поучаствовать в оценке работ. Тогда случилась первая победа: двенадцать звёзд дизайна согласились писать рецензии на конкурсные работы.

Я придумал концепцию конкурса: фестиваль ребрендинга. У меня были классное профессиональное жюри и связи. Я продумал, как будут выглядеть призы: это должны были быть награды в виде калейдоскопа. Идея наград очень символична: мир раскладывается на части и собирается в новую форму. Оставалось дело за сайтом.

В том же году я познакомился с Николаем Запорожским — основателем студии дизайна «Март». Я предложил Николаю стать партнёром и организовать фестиваль вместе. Он сразу согласился, и всё завертелось.

В 2017 году мы провели первый фестиваль. На презентацию пришли двести человек. Были крутые работы, крутое жюри и крутая вечеринка.

Почему фестиваль называется «Среда»?

Идея заключается в изменении окружающей среды к лучшему. Наша новая айдентика использует эту метафору. Её разработал дизайнер Владимир Лифанов. Он сделал акцент на фотостиль, в основу которого легли кадры из повседневной жизни без ретуши и фильтров.

После презентации айдентики мы провели акцию: нужно было прислать фотографии окружающей среды. Главная идея — показать её такой, какая она есть: иногда противоречивую, когда «ламборгини» паркуется рядом с покосившейся мусоркой; иногда трогательную, когда котик сидит возле старого дома. Окружающая среда то отражает историю, то отчаянно стремится в будущее, а порой находится в неизменной стагнации. Она раскрывает нам свою красоту, а потом внезапно показывает безобразие. При этом окружающая среда всегда настоящая.

Расскажите о самых ярких историях успеха участников фестиваля.

Одна из самых ярких историй связана с Сашей Логиневской. Она была студенткой и приняла участие в фестивале в номинации «Концепция». Саша победила и уже на следующий год участвовала в фестивале в составе команды агентства «Репина-брендинг». Тогда она тоже не осталась без наград. Потом была работа в должности дизайн-директора «Азбуки вкуса», приглашения в жюри различных фестивалей. Импульс, полученный на фестивале, помог Саше построить удачную карьеру.

Александра придумала дизайн средств для защиты растений от вредителей. Целью её проекта было создание продукта, который сам подсказывает решение проблем садоводов.

Другой запомнившийся мне конкурсант — Женя Каширин. Он придумал логотип для Музея Франца Кафки. Агентство «Они» (ONY) захантило Женю сразу после участия в фестивале. А сейчас он преподает в Высшей школе экономики.

А зачем дизайнерам вообще участвовать в фестивале?

Главная ценность заключается в возможности изменить окружающую среду — такова наша миссия. Наш фестиваль — это не ярмарка тщеславия, где каждый тешит своё эго. Мы даём возможность соревноваться с лучшими, чтобы повысить личный уровень мастерства и общий уровень дизайна в стране.

Также участие в фестивале позволяет дизайнерам заявить о себе, чтобы их заметили потенциальные работодатели. Если человек входит в шорт-лист, он становится более заметным для клиентов и подтверждает уровень своей компетенции.

Ну и конечно, появляется уверенность в себе как в профессионале, это очень важно.

Можно ли участвовать в фестивале из другой страны?

Заявки на участие приходят из разных частей света: Европы, Азии и Америки. Больше всего конкурсантов — из стран СНГ. Ограничений нет.

Какие есть категории для участия?

Их много: от брендинга до рекламы. В этом году мы отдельно выделили номинацию «Диджитал». В ней представлено несколько категорий: дизайн сайтов, мобильных приложений, интернет-рекламы, интерактивный дизайн, использование ИИ и нейросетей в цифровом дизайне.

Наиболее популярная категория — «Концепция». В ней могут участвовать работы, которые не реализованы в жизни. Поэтому она особенно привлекает начинающих дизайнеров. Однако конкуренция в этой категории самая высокая.

У вас есть постоянная благотворительная категория. Расскажите о ней подробнее.

Эта категория называется «Про боно», что в переводе с латинского означает «общественное благо». Для участия в ней дизайнер должен реализовать свою работу в жизни и сделать это бесплатно.

Общественное благо — основной критерий, которому должна соответствовать работа конкурсанта. Дизайн для детского фонда слепых, приюта для животных или бездомных — первое, что приходит на ум, когда говорят про социальное благо. Но эта категория намного разнообразнее. Пользу для общества можно нести по-разному. Например, секспросвет тоже социально важен.

С темами для «Про боно» будьте осторожны: чем они острее, тем больше вероятность, что жюри не разделит ваших взглядов. Например, это касается феминизма. С политическими и религиозными работами не советую подаваться вовсе. Не забывайте, что прежде всего мы оцениваем дизайн. Общественного блага и социальной тематики недостаточно.

Участие в «Про боно», как и в остальных категориях, платное. Цена стартует от четырех тысяч рублей. Конкурсант может увеличивать сумму по желанию до бесконечности. Все деньги, собранные в категории «Про боно», мы отправляем в благотворительный фонд «Онкологика».

Опишите немного внутренние процессы: как выбираете жюри?

Мы выбираем только председателя жюри, каждый год разного. Он в свою очередь набирает команду независимых экспертов. Например, в этом году председателем жюри будет креативный директор и основатель бренд-бюро «Щука» Иван Величко. Он подобрал очень интересную команду: есть представители индустрии из других стран и крупных агентств нашей страны.

В этом году мы решили повторить прошлогодний эксперимент и пригласили дизайнеров в Открытое жюри — альтернативный судейский инструмент. Он работает параллельно с основным жюри и не влияет на него. В состав команды может войти каждый, кто пришлёт заявку. Открытое жюри так же, как и основное, оценивает работы во всех номинациях. По итогам победители получают призы.

По каким критериям жюри оценивает работы?

Рассказать о критериях не могу. Это тайна каждого состава жюри. Хочется сделать участие в фестивале равным для всех, не подсказывая, какой должна быть работа. Зачастую критерии формируются в ходе обсуждения работ и долгих споров. Но могу сказать, что во всех категориях в первую очередь оценивается визуал. В целом суть проекта должна быть не в масштабности, а в способности изменить окружающую среду, пусть даже незначительно.

Суть проекта должна быть не в масштабности, а в способности изменить окружающую среду

Как повысить шансы на победу в фестивале?

Не пытайтесь обмануть жюри лайфхаками или актуальными темами. Делайте свою работу хорошо и честно.

Не бойтесь участвовать, если у вас нет опыта. Он не имеет значения. Например, один участник год занимался дизайном, изучал Фотошоп, прислал работу на конкурс и сразу вошел в шорт-лист. Таким успехом не всегда могут похвастаться даже крупные студии.

Учитывайте часовые пояса. На фестивале жёсткие дедлайны. Если вы не успеете сдать работу, не помогут никакие связи, даже личное знакомство со мной. Крайний срок приёма заявок: 17 октября, 23:59 по московскому времени.

Смотрите работы победителей прошлых лет. Обращайте внимание на подачу и презентацию. Иногда за счёт подачи можно вытянуть даже посредственную работу.

Светитесь в медиа. Чтобы побеждать на фестивалях, нужно проводить работу с аудиторией, публиковать свой проект. Жюри выше оценивает те работы, которые видело ранее.

В чем сила фестиваля?

Сила фестиваля — в человечности. Мы несколько лет показываем, как важно оставаться людьми, поддерживать друг друга, быть отзывчивыми. Мы стараемся сформировать гуманное комьюнити, где любому дизайнеру найдётся место. Неважно, студент вы или опытный профессионал, вы будете соревноваться на равных, и шансы ваши равны.

Мы чутко относимся к внешним переменам: в годы ковидных ограничений мы существенно снизили стоимость участия, чтобы каждый мог проверить свои силы.

Мы на регулярной основе участвуем в благотворительности. В целом вся концепция фестиваля — про человечную, комфортную окружающую среду.

Побеждают только лучшие из лучших. Если жюри решит, что в категории нет достойных работ, награду никто не получит.

Фестиваль вдохновляет не только дизайнеров, но и владельцев бизнеса. Клиенты дизайн-студий часто предлагают использовать работы конкурсантов в качестве референсов.

У нашего жюри высокий уровень насмотренности и большой опыт работы за рубежом. Оно хорошо знает мировые стандарты, тренды и оценивает работы в соответствии с ними.

Интервью с Андреем «Влиять на город» от 2019 года

Ты создаёшь контент для образовательных проектов. С чего началась твоя работа в этой сфере?

Несмотря на интерес к теме образования, в начале редакторской карьеры я брался за любые задачи, и далеко не все из них мне были интересны. Тогда я решил, что нужно сосредоточиться на одном направлении — образовании, и начал собирать портфолио.

Текстов про образование у меня не было. Поэтому сначала я написал статьи в личный блог «Мела». Затем сделал проект с образовательным фондом, который нашёл меня на странице Школы редакторов. В 2020 году я устроился контент-продюсером в «РБК-тренды». За полтора года я написал, отредактировал и спродюсировал больше 300 статей про образование, навыки, карьеру и профессии. Особенно горжусь одной из первых работ — гидом по софт-скилам. Он здорово разлетелся по рунету и попал в топ поисковой выдачи.

Почему ты решил углубиться в тему образования?

Когда люди хотят научиться чему-то, то процесс обучения видится им сложным, долгим и скучным. Я искал способы, как учиться легко и с удовольствием. Поэтому увлёкся неформальным образованием.

В неформальном образовании тренер применяет разные подходы к освоению материала. Подход зависит от задач и целей обучения. В этом плане неформальное образование более гибкое, чем формальное: здесь не нужно действовать по протоколу. Если методика не даёт результата, мы можем от неё отступить и выбрать другой инструмент обучения.

Чтобы разобраться лучше, я учился на тренера и на ментора, проходил интенсивы от Ассоциации тренеров Российского союза молодёжи. Даже поступил в Германию на международную программу для тренеров неформального образования, но поехать не смог: защищал диплом в университете.

К тому моменту, как я начал работать с контентом в образовательной сфере, у меня уже был бэкграунд в теме. При этом я старался выступать с мастер-классами и лекциями, собирал образовательную программу форумов и небольших мероприятий: пробовал подступиться к образованию на практике.

А как в итоге ты попал в «Учебник Т—Ж»?

После ухода из РБК я подумал: «Единственное место, где я хотел бы работать, — это „Тинькофф-журнал“». Спустя неделю увидел у них вакансию, откликнулся, сделал тестовое задание и прошёл собеседование. Меня пригласили на работу. Тут никакого секрета нет, всё было по стандартному сценарию.

Что такое «Учебник»?

Это обучающая платформа «Тинькофф-журнала», на которой выходят короткие онлайн-курсы о том, как жить и как быть взрослым. Мы собираем системные знания, которых не хватило в школе, чтобы делать жизнь читателей счастливой.

Каждый курс нацелен на то, чтобы помочь людям с конкретной задачей. Например, научиться управлять личными финансами, защищать свои права на работе или выбирать квартиру.

Как устроен твой рабочий день?

Мои обязанности можно разделить на четыре части: редактура курсов, за которые я отвечаю, помощь другим редакторам, решение продуктовых задач и настройка процессов. Например, я формулирую тон оф войс, делаю шаблоны гайдов, разбираюсь, как выпустить статью, и фиксирую новые процессы.

Недавно мы запустили поток «Учебника» в «Т—Ж». В нём выходят специальные форматы и материалы о том, как устроены наши курсы и кто их создаёт. Например, выпустили текст про то, почему важно заполнять анкеты и опросы: так читатели журнала помогают создавать курсы «Учебника».

Мой рабочий день выглядит так: утром я редактирую курсы, в том числе других редакторов, оставляю комментарии. Потом занимаюсь текучкой и проверяю апдейты. Ближе к вечеру берусь за стратегические задачи или возвращаюсь к редактуре. Ещё в течение дня могут быть разные встречи с командой, на которых мы обсуждаем текущие проекты.

Как проходит работа над созданием и запуском курса?

Расскажу на примере курса «Как общаться и понимать друг друга». Он основан на концепции ненасильственного общения Маршалла Розенберга. Мы придумали курс в конце 2022 года вместе с руководителем «Учебника» Катей Летовой. Тогда мы хотели потестить новый формат, в котором будет мало теории и много интерактива.

Сначала мы набросали концепцию, утвердили её и начали писать первый урок. Потом поняли, что урок получился слишком длинным, и порезали его, чтобы придерживаться формата в 1300 слов. Мы старались не уходить в подробности, а сосредоточиться на проблемах с общением и дать максимальную пользу. На ходу придумывали интерактивные задания, которые сделали этот курс ёмким и увлекательным.

Самый кайф был в том, что мы работали маленькой командой. Обычно для написания уроков нужны продюсер, редактор и автор. К выпуску подключаются корректоры, верстальщики, разработчики, выпускающий редактор и команда красоты, которая всё оформляет. Иногда привлекаем юикс-редактора и других коллег.

Кто изначально предлагает идею курса?

Обычно тему придумывает продюсер, команда либо автор. Но любой человек в комментариях к статьям или в соцсетях может предложить идею для нового курса. Если идея классная, мы можем взять её в работу.

А как подбираете экспертов?

За каждым курсом закрепляется продюсер, которому близка выбранная тема. Он должен не только подобрать автора, который будет работать над материалом, но и экспертов, которые проверят курс. Например, в создании курса «Как ухаживать за кожей» участвовали: автор — медицинский журналист Ася Попова, дерматологи, косметологи и медицинский редактор «Т—Ж» Оля Кашубина.

Когда есть идея курса, можно сходить в тематические редакции журнала и спросить, не хочет ли кто-то написать материал. Сейчас вместе с редакцией «Технокульта» выпустили курс «Как упростить себе жизнь с помощью нейросетей». Ребята раньше писали о нейросетях в журнал и хорошо разбираются в теме. А тематический шеф-редактор «Технокульта» выступил экспертом.

Что для тебя самое сложное в работе шеф-редактором?

В любом курсе нужно найти фокус, который поможет не уходить далеко от темы и будет работать на полезное действие. Найти этот фокус и придерживаться его на протяжении всей работы — сложно. Поэтому в заявке на курс мы всегда прописываем, какую одну конкретную проблему он решает.

Как вы организуете работу, чтобы никто не доводил себя до выгорания?

Мы все доверяем профессионализму друг друга. Никто не лезет в чужую работу. Это помогает избавиться от ненужного стресса и ситуаций, когда к тебе приходят 10 человек и говорят: «А давайте что-нибудь подвинем». У нас такого нет, у каждого своя зона ответственности.

У нас свободный график. Если ты пойдёшь в кино или к врачу в 14:00 и не будешь на связи до 16 часов, то ничего страшного. Самое главное — быть на общих созвонах и выполнять задачи в срок.

Мы регулярно созваниваемся и обсуждаем, что происходит в «Учебнике» и кто над чем работает. Благодаря этому всё прозрачно: понимаешь, как твоя работа влияет на процесс, и видишь результат. Ещё у нас бывают корпоративы и встречи вживую.

Никто не лезет в чужую работу

А каких принципов ты придерживаешься, когда сам руководишь командой?

Стараюсь доверять людям, с которыми работаю. Если я нанял человека, я не хожу за ним с блокнотом и не контролирую. Я могу помочь, дать гайды и поддержать, если это потребуется. Но я всегда говорю: «Если ты взялся за задачу, будь добр её сделать».

Создаю общую картину проекта. Показываю сотрудникам, в какой системе они работают и на что влияют. Например, как руководитель, я мог бы дать задание редактору сделать определенное количество текстов, и всё. Но я считаю важным показать, каких метрик мы хотим достичь. Предлагаю вместе со мной подумать, как и какие материалы выпускать для этого. Если человек в команде понимает общую картину, он может не просто написать текст, а предложить идею публикации, которая одна закроет месячную цель.

Описываю повторяющиеся процессы. Если этого не делать, люди каждый раз будут выполнять одну задачу по-разному.

У нас есть формат задачника — короткие тесты на основе курсов. Мы делаем его каждую неделю. Чтобы разграничить обязанности, я описал процесс выпуска задачника в гугл-документе. Если к команде подключается кто-то новый, я скидываю ему документ, и перед глазами сразу есть формат работы. Это помогает вспомнить необходимое и избежать конфликтов. Не нужно держать информацию в голове — всё записано.

В процессе работы в образовательных проектах ты запустил подкасты и создал тренажёр для редактуры. Можешь рассказать подробнее?

Когда я работал в «РБК-трендах», мы сделали два подкаста: «Меня сократили» — о поиске работы, и «Списать не получится» — о том, как учиться всю жизнь с удовольствием. Я продвигал идею с подкастами, потом создавал и редактировал их вместе с командой.

Мне нравился такой формат, и я очень хотел отработать навык работы с ним. В какой-то момент я сделал личный подкаст о фрилансе, сейчас записываем уже 5-й сезон. Теперь я плюс-минус умею делать подкасты, держу это как запасной скил, который может пригодиться в работе над проектами.

Тренажёр для редактуры появился так. Я столкнулся с проблемой: нужно место, чтобы оттачивать навыки. Написать статью с нуля я могу, а редактировать мне ничего не дают. Начинающему редактору нужно прийти куда-то, где дадут вычитать чужой текст. Мне было сложно найти это «куда-то».

Я увидел, что эта проблема была не только у меня. Поэтому придумал сервис тренировки редакторских скилов. Он собирает слабые тексты и выдаёт их пользователю. Текст можно отредактировать прямо в сервисе или в своей копии документа.

Сервис пока на стадии альфа-версии, потому что не доходят руки дальше развивать этот продукт. Но тренажёр работает, в нём есть 10 базовых текстов.

Как думаешь, насколько онлайн-образование важно в карьере редактора?

Я проходил многие онлайн-курсы и считаю, что одними курсами этот рынок не взять — нужна практика. Преподаватели дают базу, но не говорят, как вырасти из автора в редактора. А в этом вопросе практический опыт важнее теории.

Курсов о том, как войти в профессию, — горы. А курсов о том, как в этой профессии дальше расти, не так уж много. У начинающих возникают сложности. Они были и у меня.

Чтобы преодолеть этот барьер, нужно показывать умение редактировать. Устраиваться в бесплатные проекты и прокачивать навыки. Презентовать результаты своей работы.

Не нужно бояться брать на себя больше. Например, надо не просто писать текст по ТЗ, а ещё придумывать картинку, заказывать её у иллюстратора, договариваться о публикации. То есть из человека, который только пишет текст, нужно превратиться в человека, который решает задачи.

Важно общаться с коллегами. Мне кажется, что залог успешного роста — обмен живым опытом. Очень ценно задавать вопросы коллегам, читать маленькие редакторские телеграм-каналы, подмечать приёмчики и перенимать их.

Нужно превратиться в человека, который решает задачи

В какой момент ты понял, что твоих знаний в менеджменте и работе с контентом достаточно, чтобы начать консультировать специалистов?

В начале карьеры я выступал с лекциями о СММ, потом стал рассказывать про работу с текстом. В выступлениях мне помогали тренерские и менторские навыки. Постепенно я понял, что готов делиться знаниями на личных карьерных консультациях. Сейчас я помогаю авторам и редакторам с позиции человека, который чему-то научился и решил поделиться опытом с другими.

Когда человек приходит к эксперту, то надеется узнать, как должно быть. Правильных ответов нет — есть только советы. Когда дело касается устройства на работу, приходится учитывать много факторов. Сколько ни готовься, за часовую консультацию не охватишь все ситуации из жизни. Например, на собеседовании могут задать неожиданный вопрос. Человеку придётся самому решить, как выйти из ситуации.

Хочется сформировать ожидания, что консультация — это обращение к старшему коллеге, который поделится опытом. Выводы человек должен сделать сам. Когда говорит эксперт, кажется, что только так и нужно поступать. А мне бы хотелось, чтобы люди брали то, что им подходит, и отказывались от остального. В этом смысле я не эксперт, а опытный коллега.

Что можешь посоветовать начинающим специалистам?

Советую прочитать книгу «Хватит мечтать, займись делом» Кэла Ньюпорта. В ней автор описал три принципа, которые помогают чувствовать удовлетворение от работы: мастерство, свобода принимать решения и связь с другими людьми. Эти принципы взаимосвязаны.

Пока человек не овладеет мастерством в конкретной сфере, у него не будет свободы действий и принятия решений. А пока нет свободы принимать решения, нет и влияния на других людей.

Когда люди часто меняют работу, они не повышают уровень мастерства. Поработают полгода и думают, что у них ничего не получается. А дело не в этом. Нужно приложить больше усилий и бить в одну точку — тогда со временем придут и результат, и кайф от работы.

Мой совет начинающим специалистам: выберите одно направление, разберитесь в нём и набирайтесь опыта хотя бы полгода. Когда делаете задачи с намётанным глазом, приходит удовольствие от работы. Нормально, если это направление надоест и захочется другого. Полученные знания окупятся в любом случае.

Нужно бить в одну точку — тогда придут и результат, и кайф от работы

Ты запустил столько удачных проектов: подкасты, тренажёр редакторов, телеграм-канал, собственные консультации. А что будешь делать, если однажды новая идея не сработает?

У меня есть один рецепт. До того, как я начал заниматься СММ и редактурой, я работал в «Макдональдсе». Платили там мало, роста особо не было. В какой-то момент я решил, что эта работа — далеко не предел мечтаний. Тогда я подумал: «А что, если попробовать себя в СММ? Не получится — вернусь обратно на кухню».

С тех пор мне не страшно что-то начинать. Я не боюсь вернуться в «Мак» или остаться без работы. Вместо страха у меня включается любопытство и желание получить новый опыт. В такие моменты я всегда думаю: «Окей, если не получится, я сделаю шаг назад».

В этом есть и бюрошная заслуга. Когда у меня что-то не получается или мне говорят, что я плохо сделал работу, я включаю внутреннего Илью Синельникова и предлагаю: «Давайте обсудим это и подумаем, что можно сделать». В этом предложении нет внешнего мотиватора. Это просто моё желание сделать лучше, чем было.

Как ты занялся дизайном?

В 16 лет я мечтал открыть компанию, но не знал, как это сделать. Ради опыта в предпринимательстве продавал телефоны и цветы. Позже открыл клуб для школьников «Бизнес-сок», чтобы искать единомышленников, общаться с владельцами компаний, перенимать у них знания. Местные предприниматели приходили по приглашению клуба и рассказывали, как управлять бизнесом: с чего начать, как развивать, какие ошибки учесть.

Я тогда ничего не понимал в дизайне, но всё равно предлагал бизнесменам помощь. Думал, что разберусь на ходу, — так и получилось. Одному предпринимателю сделал визитки, другому — сайт.

Позже я открыл ещё один клуб — «Взлом мозга». Люди объединялись в команды и соревновались в формате «вопрос — ответ». Мои дизайнерские навыки пригодились клубу: я нарисовал логотип и иллюстрации для соцсетей. Я не планировал быть дизайнером и попал в профессию через интерес к бизнесу.

После окончания школы ты переехал из Рязани в Москву. Какие у тебя были цели?

Я поступил в Финансовый университет при Правительстве РФ на факультет экономики и бизнеса. Со мной переехал лучший друг Глеб. Мы со школы всё делали вместе: состояли в одних клубах, поступили в один университет и сейчас оба учимся в Школе дизайнеров.

После переезда мы с Глебом взяли кредит и открыли в бизнес-центре кофейню «V60», которую позже переименовали в «Горизонт». Денег было мало, поэтому делали всё сами: логотипы, слайдеры, листовки. К 18 годам у меня собралось работ на небольшое портфолио.

В 2019 году дела у «Горизонта» шли хорошо, и мы открыли вторую точку. В двадцатом году пришёл ковид. Мы с Глебом паниковали и готовились к худшему. Кофейни не окупались, потому что находились в офисах, а во время удалёнки там никого не было. Аренда копилась, и надо было платить кредит, который взяли на открытие кофеен, — 60 тысяч рублей в месяц.

До ковида я вёл соцсети одного барбершопа: писал текст, подбирал визуал, публиковал посты. У меня неплохо получалось, и я планировал заключить контракт на ведение соцсетей с ещё одним барбершопом. Но пришёл ковид, и оба клиента «отвалились». Я пошёл работать в сетевую кофейню баристой, так как боялся, что из-за кризиса онлайн-работа встанет, и у меня не будет хватать денег на еду.

Через полгода после начала ковида кофейни заработали. К тому времени скопились долги по аренде точек и поставкам кофе — полтора миллиона рублей. Нужно было выкручиваться, и мы с Глебом вплотную занялись дизайном. Поначалу мы хотели заниматься бизнесом, а дизайном — в фоновом режиме. В итоге стали кайфовать от процесса, и кофейни ушли на второй план. Мы продали их и погрузились в дизайн.

Какой был твой первый серьёзный дизайн-проект?

Дизайн-студии ещё не было. Я вёл Инстаграм рязанского барбершопа: фотографировал, писал тексты, делал посты. Его владелец порекомендовал меня владельцу московского барбершопа. Он был суперактивным предпринимателем и открыл ещё мебельное производство. Мы делали для него сайт в ХТМЛ.

Чтобы оформить сайт, я первый раз в жизни открыл Фигму и нарисовал дизайн. Мой знакомый и таргетолог Алекс за два месяца выучил вёрстку, чтобы всё собрать. Мы ничего не умели, но смогли сделать достойный сайт — клиент был доволен.

Вы с другом открыли дизайн-студию. Расскажи, с чего всё началось?

Студия «Хэв» началась с группы «Вконтакте», куда мы с командой загружали портфолио. К этому моменту нас было трое: Глеб, Алекс и я. Мы попробовали работать втроём, успешно сделали пару проектов и решили продолжать в том же духе.

Сколько человек работает в студии сейчас и как вы распределяете обязанности?

Сейчас в студии работает команда из двадцати человек. Я делаю дизайны, веду переговоры с клиентами. Глеб и моя жена Лиля тоже дизайнят, но Глеб ещё выполняет функции ведущего дизайнера и отвечает за работу дизайнеров-подрядчиков. Алекс управляет отделом маркетинга и ставит задачи таргетологам. Ещё у нас есть Дмитрий — он руководит командой разработчиков. Когда нужны тексты, мы нанимаем копирайтеров.

Студия работает с малым и средним бизнесом — интернет-магазинами по продаже окон, кухонь и всего, что можно купить. На время проекта мы как будто становимся совладельцами бизнеса — так же за него горим, переживаем и хотим придумать лучшее решение из возможных.

Чему может научить Школа дизайнеров, если уже есть своя дизайн-студия со стабильным доходом?

Общению с крупными брендами. Дисциплина «Переговоры и отношения» Ильи Синельникова — крутая вещь. После просмотра лекций я понял, что при общении с клиентами многое делал неправильно. Например, полгода назад я спрашивал про бюджет, подгонял под эту цену возможный вариант. Как выяснилось, лучше оценивать фронт работ и самому приходить с коммерческим предложением.

Выработке единых правил и чек-листов. Я смотрю лекции и выписываю полезные моменты, которые добавляю в чек-листы для проверки проекта перед каждой итерацией. По этим правилам будет работать вся команда. Например, есть чек-лист разработчика и дизайнера. Раньше там были только технические пункты: проверить, подвязан ли цифровой сертификат подлинности сайта, работают ли кнопки навигации. Сейчас добавились новые: проверить, все ли экраны понятны; подумать, все ли элементы интерфейса нужны.

В работе студии будет чек-лист копирайтера. В нём уже есть базовая вещь — проверка стоп-слов на «Главред-ру». Есть чек-лист переговорщика с напоминанием «не рассыпай бобы во время разговора с клиентом». Раньше мы часто делали такие ошибки, но если перед каждой итерацией сверяться с чек-листом, я уверен, их станет меньше.

Способам, которые помогают вырасти из маленькой студии в большую. Я хочу, чтобы через два года наша студия решала дизайнерские задачи с нуля. Например, если соберусь производить суперудобные пуфики, я должен знать, что мои дизайнеры без проблем нарисуют упаковку, придумают сайт с крутой навигацией и сверстают его.

Как учёба в Школе бюро повлияла на работу дизайн-студии с клиентами?

До поступления в Школу дизайнеров мы направляли клиенту бриф, и он расписывал  нём пожелания. Иногда всё было понятно, иногда не хватало подробностей. Основываясь на брифе, мы придумывали решение. Если это сайт — рисовали прототип, согласовывали с клиентом и делали краткое описание идеи. Если всё ок, переходили к сайту: программировали или создавали в визивиг-редакторе. Текст писали копирайтеры из интернета. Когда сайт был готов, подключались маркетологи и придумывали рекламу.

Сейчас мы готовим список вопросов, назначаем интервью и четыре часа обсуждаем бизнес клиента. Затем составляем понимание задачи, согласовываем и формируем коммерческое предложение. Потом заключаем договор и делаем исследование рынка. Дальше — всё так же, кроме работы с текстами.

Теперь мы сами пишем тексты. Услуга по умолчанию включена в договор. До этого было два варианта. Первый — мы предлагали копирайтера, который писал текст за отдельную плату. Второй — ставили на сайт текст, который прислал клиент. Это ужасно, потому что проект растягивался и обеим сторонам становилось некомфортно.

Что изменилось в жизни дизайн-студии, когда вы стали работать по принципам бюро?

Во-первых, студия стала больше зарабатывать, потому что изменила подход к работе. Мы добавили этап исследования задачи и целей проекта. Раньше мы могли сразу после первой итерации приступить к дизайну, сейчас тратим две недели на подготовку к работе. Если это сайт по продаже недвижимости, мы анализируем аудиторию, конкурентов, тренды. Клиенту нравится, что мы дотошно изучаем нишу, поэтому он ценит работу с нами.

Клиенту нравится, что мы дотошно изучаем нишу, поэтому он ценит работу с нами

Во-вторых, мы лучше понимаем, что делаем и зачем. В работу добавился принцип бюро — ФФФ. По нему мы стараемся делать всё точно в срок, держаться в рамках оговоренного бюджета, но не жертвовать качеством. Если время поджимает, отказываемся от каких-то дизайнерских фич и доделываем их позже.

Мы внедряем ФФФ «через кровь». Нам тяжело: раньше мы могли за три дня до сдачи проекта сказать заказчику, что нам нужна ещё неделя. Сейчас так делать нельзя, но иногда кто-нибудь из команды факапит сроки. Думаю, в итоге мы заменим тех, кто не сможет работать по этому принципу. Звучит жёстко, но я считаю, что в долгосрочной перспективе это принесёт пользу. Будет меньше авралов, непредвиденных ситуаций и стрессов внутри студии.

Почему с твоим желанием управлять бизнес-процессами ты выбрал Школу дизайнеров, а не руководителей?

Я учу дизайн, чтобы не работать дизайнером. В школе я набираюсь знаний и хочу вырасти в арт-директора. При этом я понимаю, что придётся изучать дизайн всю жизнь. Если не учиться, через пять лет перестану понимать, о чём говорят коллеги. Например, я знаю о возможностях нейросети, которая рисует картинки. Если ко мне придёт дизайнер, я смогу ему эту историю посоветовать: «Смотри, вот это может сделать нейросеть, а это лучше отдать иллюстратору». Быть в теме — важно.

Чтобы узнать подробности о работе арт-директора, ты ездил на открытую встречу с Артёмом Горбуновым. О чём ты его спросил?

В 2019 году я ездил в «Коворкафе» на открытую встречу с Артёмом Горбуновым, чтобы спросить, по каким параметрам оценивать работу дизайнера. Артём ответил, что их три:

Идея. Работа должна отличаться от всего того, что есть на рынке. Отвечаем на вопрос, есть ли изюминка, или это шаблон, и выставляем оценку от одного до десяти.

Логика. Любая идея должна быть понятна пользователю. Отвечаем на вопросы: кнопка похожа на кнопку или на что-то ещё, навигация вызывает трудности при переходе из одного состояния в другое или нет. Снова выставляем оценку от одного до десяти.

Эстетика. Отвечаем на вопрос: работа дизайнера выглядит небрежно или опрятно. Выставляем оценку.

Если, по мнению арт-директора, работа набрала 25 баллов и больше — с ней всё хорошо.

В каком направлении бизнеса ты хочешь развиваться и какие знания бюро могут в этом пригодиться?

Я хочу открыть завод по производству электроники, например умных девайсов. Я фанат умного дома — у меня всё работает по голосу. Это круто, потому что облегчает жизнь, делает её комфортной.

Если решу производить умные часы, которые проецируют время на потолок, научу промышленных дизайнеров принципу ФФФ. Они уложатся по времени и не выйдут за рамки бюджета. При этом качественно нарисуют дизайн упаковки, сделают лендинг, запустят рекламу.

Если захочу уйти в оптовые продажи умных часов, то повторю лекции по переговорам. Я смогу договориться с партнёрами на своих условиях, потому что знаю, как торговать, задавать открытые вопросы и травить леску.

Если возьму на себя слишком много задач, вспомню про дисциплину «Управление и результаты» Николая Товеровского. Например, про пользу закрытых списков. Составлю заранее список задач на день и в течение дня больше ничего туда не добавлю.

Знания бюро — универсальны. Они пригодятся любому человеку, который хочет стать профессионалом в своей сфере.

Какова твоя профессиональная миссия?

Мне интересны проекты, которые приносят пользу. Моё профессиональное чувство удовлетворения зависит от того, сколько людей будут счастливыми благодаря моему продукту. Неважно, цифровой он или реальный.

Например, мне тепло на душе от того, что рязанский кухонный бизнес растёт благодаря моему сайту. Прикольно не от того, что я классно нарисовал картинку. Мне хорошо от мысли, что у компании больше клиентов, а у клиентов в домах больше качественных кухонь. Чем лучше у людей кухни, тем лучше они себя чувствуют. Чем счастливее люди, тем лучше моё настроение.

С чего начался твой творческий путь?

В детстве мы с двоюродным братом часто баловались кассетной камерой: записывали постановочные мультики с солдатиками. Мы не понимали, что делаем, но было прикольно. В колледже я влился в тусовку ребят, которые катались на велосипедах Би-эм-икс. Я смонтировал для них два ролика с трюками, хотя даже не знал, как работать в программах, но что-то натыкал. Ещё у меня был канал на Ютубе с обзорами аниме. Со временем мне это надоело, но появилось осознанное желание заниматься видеосъёмкой. Я пробовал снимать за бесплатно или за небольшой чек, но спроса на постановочные съёмки было немного, а заниматься репортажной я не хотел.

Каким был твой первый опыт в диджитале?

Так сложилось, что мои друзья работали в диджитал, но по разным направлениям: в таргете, сео-оптимизации, СММ-продвижении. Я предложил им запустить бизнес, где мы будем делать для компаний дизайн, продвижение в соцсетях, рекламу. Естественно, это не взлетело: нам не хватило знаний, опыта, связей, но, в первую очередь, я не смог сделать ни одной продажи, чтобы всё это запустить.

После того, как бизнес прогорел, ты остался без работы?

Нет, я всегда чем-то занимался. Если перечислять все мои работы, то я был садовником, ростовой куклой, коллектором, продажником в банке, бариста лет пять, потом управляющим в этой же кофейне. Даже сисадмином работал.

Как ты пришёл в дизайн?

Благодаря жене, тогда ещё моей девушке. Она дизайнер и делала фирменные стили для какой-то компании, а я сидел без работы. Как-то она сказала: «Паша, нам нужен моушен-дизайнер». Я знал в целом, что это такое, но реальных навыков не было. За неделю я посмотрел кучу бесплатных уроков по Адоб Афтер-эффектс, сделал маленький шоурил, скинул начальнице той компании, и меня взяли.

Первый мой заказ был для внутреннего проекта. Второй — для Бургер Кинга, на нём я заработал 100 тысяч рублей за неделю. До этого мой самый большой заработок был максимум 40 тысяч в месяц. Тут важно сказать, что у меня только девять классов образования. Я три раза пытался закончить ПТУ, и ни разу у меня это не получилось, поэтому и хорошую работу было нелегко найти. Я, конечно, подумал, что теперь буду по 100 тысяч каждую неделю зарабатывать. Но это была одноразовая акция, дальше всё пошло на спад из-за ковида. Я стал искать работу моушеном хоть где-то, поэтому решил выйти на фриланс-биржу.

Чем ты занимался на фрилансе и сколько зарабатывал?

Я стал внештатным дизайнером в компании, которая занимается созданием рекламы для приложений и игр. Таких, как я, у них были сотни. Был список задач, которые соответствуют уровню дизайнера, и каждый выбирал из них то, что хочет. Так я работал полгода. Всё свободное время, что я не ел, не спал и не мылся, я работал и получал за это 60 тысяч рублей. В целом, не такие уж плохие деньги для Екатеринбурга, но когда это работа 24/7 — печально.

Что подтолкнуло тебя уйти с фриланса?

Случилось так, что я сильно закусился с менеджерами из этой компании с биржи. Это долгая история, половину я уже не помню. В итоге меня просто уволили. В тот момент показалось, что меня бросили, хотя я уже давно забыл это чувство — со своей женой я уже был вместе 11 лет. Хотя я с самого начала знал, что конкретно эта работа — говно, я очень рассчитывал на неё. Да, она мне не нравилась, но приносила деньги.

Из-за чего возникали конфликты с менеджерами в этой компании?

Получалось так, что я мог делать небольшой ролик целый месяц из-за бесконечных правок. Я сдавал черновик через неделю, менеджер просил поправить. Ещё через неделю я сдавал исправленный ролик, но тот менеджер уже был в отпуске, а на его место пришёл новый. Они часто менялись, у каждого было своё мнение, от каждого были новые правки.

Как ты попал в дизайн-отдел Даблтапа?

В какой-то момент я понял, что денег больше нет, а мне надо было платить ипотеку, обеспечивать жену и двух кошек. Я продолжил искать работу моушен-дизайнером: делал миллионы тестовых, но меня нигде не брали. На тот момент я искал работу два месяца, но уже отчаялся и записался на собеседование в Пятёрочку.

И тут произошло чудо. Я был подписан на группы в ВК, где размещали дизайнерские вакансии. Одна из них — Сиджи-фриланс. Там в основном были заказы по 3Д-дизайну, а по мошушен вообще ничего не было. Мне оттуда приходили пуш-уведомления, хотя я не заходил туда. Я всё собирался отключить их. Когда я был готов идти в Пятёрочку, мне пришёл пуш, что в Екатеринбурге требуется моушен-дизайнер в дизайн-отдел Даблтапа.

Я ни на что не надеялся, просто пошёл на собеседование. Всё прошло стандартно. Но я классно заобщался с арт-директором и моушен-дизайнером, которые были на собеседовании. Шутил шутки, со многими оказались общие интересы. Через какое-то время мне написала арт-директор и сказала, что из всех кандидатов они выбрали меня. Я тут же собрал друзей и купил настойки.

Чем ты занимался в дизайн-отделе в самом начале?

Я делал анимации и быстро понял, что хард-скилов у меня не хватает, в отличие от софт. Пока работал моушен-дизайнером, я был достаточно активен и брал на себя больше ответственности, чем этого требовала должность. Даже проявлял себя как руководитель — например, продумал бизнес-план по оптимизации работы в компании. Я презентовал его руководству, идея не взлетела, но меня заметили.

Я пришёл в компанию в сентябре 2021, а зимой у нас проходило ревью, чтобы обсудить повышение зарплаты, выписать премии и выстроить трек развития на полгода. Сначала я думал, что хочу в 3Д, но понял, что мне придётся убиться, чтобы освоить это. Арт-директор заметила мою активность и предложила подумать в сторону креативного директора, мне стало интересно. После этого разговора я меньше занимался моушеном, решал больше директорских задач.

Уже на следующем ревью меня повысили до креативного директора — это было зимой 2023 года. Я начал помогать арт-директору в управлении командой, а через пару месяцев она ушла. Большая часть её задач пала на мои плечи, ими я до сих пор и занимаюсь. По сути, я стал креативным директором через кучу случайностей. Самое главное — не унывать, набирать как можно больше знакомств и информации, расставлять всё по полочкам и двигаться вперёд.

Самое главное — не унывать и двигаться вперёд

Какие задачи ты решаешь в роли креативного директора?

Работа креативного директора — это неведомый зверь. Если зайти на Хедхантер, то в вакансиях будут разные требования. Кто-то будет спрашивать про организацию ивентов на две тысячи человек, а кто-то — про работу с домами высокой моды.

Я генерирую идеи, слежу за эмоциональным состоянием коллег и назначаю исполнителей. Хотя они могут быть сильнее меня по хард-скилам, я проверяю их работу и подсказываю, как можно улучшить. Ещё езжу на конференции, занимаюсь нетворкингом. В прошлом году был на Дизайн Просмотре в Питере и даже нашёл там клиента.

Получается ли дизайнить самому, а не только управлять?

Руками я практически ничего не делаю, только если приходится тушить пожары. Я не скрываю и говорю всем, что у меня большая проблема с хард-скилами, у меня их очень мало. Я над этим работаю: попросил нашего юикс-дизайнера стать моим ментором.

Я бы сравнил путь в дизайне и в целом в диджитале с подъёмом по лестнице. Одна нога — это хард-скилы, другая — софт-скилы. Чтобы подняться как можно выше, нужно прокачивать обе ноги. Нет ноги главнее, на одной далеко не ускачешь. Я как будто прыгнул одной ногой с софт-скилами далеко, а из-за слабой ноги с хард-скилами падаю назад. Хочу это исправить.

Чтобы подняться как можно выше, нужно прокачивать обе ноги

Как ты управляешь командой?

Я бы не сказал, что я сильно управляю. У нас маленький отдел, и люди во многом самостоятельны. Вообще, в диджитал у многих высокая степень самостоятельности. Тут не нужен начальник, который, как коршун, стоит над сотрудниками и смотрит, что они делают.

Можно сказать, что ты самоучка в дизайне?

Я нигде не числился как студент дизайн-направлений. Но у меня есть насмотренность. В дизайне хорош тот, у кого большая насмотренность, кто отфильтровал много информации и понял, что хорошо, а что плохо. Ещё я знал, где лежат курсы Скилбокса, смотрел их и мотал на ус. Также учился в студии «Макс» у Максима Авдеева, но это уже когда устроился в Даблтап. Это был крутой курс для тех, кто управляет дизайн-студией.

Откуда у тебя насмотренность?

Я с детства много анализирую. Эмпирический путь самый верный для меня — этому же пути следует Артемий Лебедев, как я потом узнал. Я пытаюсь разложить по полочкам то, что мне интересно, и всегда спрашиваю себя: «Почему это так?».

Например, на афтерпати дизайнерской конференции в Суздале один парень показывал свой проект детских зубных щёток. Они выглядели очень красиво, главными достоинствами были сменяемая головка с щетиной на магните и фигурки зверей с другой стороны щётки. Посмотрев на это, я сказал, что продукт не будет работать, потому что такая щётка будет постоянно разваливаться, придётся заморочиться в производстве, рассчитывая нужное количество головок, и такая щётка просто не поместится во рту у ребёнка.

Все любовались щётками, а я прикинул, как это будет работать, и понял, что никак. Поэтому я всегда говорю, что дизайн — это не про красоту, это про функции и пользовательский опыт. Дизайнеры всё равно что инженеры: должны сделать вещи понятными и удобными. Мы делаем не по вдохновению, не как хотим, а как надо.

Хочешь ли ты вернуться на фриланс?

Я ищу проекты для себя, но из Даблтапа уходить не собираюсь. Мне нравится идея бизнес-трекеров. Их нанимают, чтобы они посмотрели на компанию со стороны и помогли решить важные проблемы: плохая логистика, беда с отделом продаж. К нам на подкаст приходил один из таких трекеров, причём у него есть свой бизнес. Наш СЕО спросил у него, почему он тратит время на работу трекером в других компаниях, хотя мог бы потратить его на свою и больше заработать. Он ответил: «Когда я работаю в своей компании, я проживаю одну предпринимательскую жизнь. Когда я работаю во многих компаниях, я везде нарабатываю опыт и делаю выводы».

Мне хотелось бы работать так же: остаться в Даблтапе, участвуя и в других проектах, ведь это что-то новое и интересное. У меня нет кредо вроде «Я этим не занимаюсь». Я могу сказать, что я не знаю, как это делать, или не умею. Но если есть возможность в чём-то поучаствовать, я всегда за.

Если есть возможность в чём-то поучаствовать, я всегда за

Почему работа в компании тебе нравится больше, чем на фрилансе?

На фрилансе ты один. А в компании, пусть даже небольшой, чувствуешь себя частью команды, вы работаете над общим делом. Это стало клише в вакансиях: «У нас дружный классный коллектив». Но когда приходишь в компанию, понимаешь, как это важно.

Работа в Даблтапе — это первая работа, где я чувствую себя хорошо за все свои 28 лет. Есть такое понятие — «кранч», когда на работе большая загрузка и ничего не успеваешь. Когда я работал один на бирже, это был полугодовой кранч.

Ты задумывался о создании собственной дизайн-студии?

Это произойдёт точно не скоро. Мне ещё нужно многому научиться. Сейчас у меня в планах пройти обучение по юикс-дизайну. Ещё я нашёл три курса для себя как для руководителя и креативного директора:

• Школа руководителей Бюро Горбунова,
• Паттерны дизайн-менеджмента в Бэнг Бэнг Эдьюкейшен,
• Креативное лидерство: авторский подход к жизни и управлению в Мэдкорсеc.

В следующем году я планирую сильно вырасти.

Какие у тебя планы на будущее?

Хочу перебраться в Москву, уже присмотрел там ЖК, по деньгам прикинул. Хотя мне Москва не очень понравилась. Всё шумно и быстро, а сейчас ещё и неспокойно. Но я понимаю, что там такие возможности, которые я на Урале никогда не увижу. При этом я хочу остаться в Даблтапе: в столице я буду намного полезнее для компании.

Что бы ты посоветовал начинающим дизайнерам?

Суйтесь везде. Благодаря этому принципу я получил работу, которая мне нравится.

Поднимайтесь по лестнице, чередуя шаги. Не качайте только одну ногу.

Применяйте весь свой опыт в дальнейшей жизни. Например, я работал два месяца коллектором, и навыки жёстких переговоров помогали мне в работе и моушен-дизайнером, и креативным директором.

Будьте активны и любознательны. Если мне нравится работа, я ей загораюсь. Я всегда спрашиваю обо всём: «Почему так работает, а здесь как мы сделаем?» Обычно такое замечают и поощряют.

Много думайте, много смотрите, много пробуйте.

Как ты попала в редактуру?

Я была классической мамой в декрете: не работала, воспитывала детей и в телефончике писала тексты для Инстаграма. Начала я со своего блога, так как несколько лет преподавала йогу, увлекалась эфирными маслами и травами. Уже тогда первый раз прочитала «Пиши, сокращай». Со временем появились предложения писать в соцсетях за деньги.

Первым клиентом стала доула, которая помогала мне в родах. Потом подтянулись друзья и знакомые: у кого-то был свой бизнес, а кто-то был классным специалистом и хотел рассказывать про свои услуги. Позже стали приходить компании за лендингом или сайтом.

Почему решила учиться в бюро?

Я понимала, что мне не хватает знаний в редактуре: читала книги и блоги редакторов, думала, куда пойти учиться. Часто видела в рекомендациях Школу бюро, знакомилась с редакторами, которые после школы делали успехи в профессии, читала истории в журнале «Кто студент». Но когда заходила на сайт школы, думала, что это пока не для меня.

В одну из распродаж в бюро я хотела купить подготовительные курсы, но муж меня остановил и предложил сразу идти учиться на первую ступень.

Расскажи, как попала в журнал «Кто студент»?

Первое интервью для журнала я взяла у Антона Анисимова, студента моего потока и руководителя студии диджитал-маркетинга. Он искал редактора себе в команду и написал в чат нашего потока. Мы с ним списались, работать вместе не получилось, но я предложила взять у него интервью.

Интервью прошло легко: Антон с удовольствием рассказывал об управлении студией и работе с клиентами. Статью делали вместе с главредом Ксенией Петроченковой — с ней было классно работать.

Потом я написала ещё две статьи — темы мне предложила Ксения. Для статьи «Работа в „Кто студенте“ больше, чем баллы» я пообщалась с восемью героями, которые работали в журнале. А интервью с Денисом Барашевичем — это уже полноценная часовая беседа с фокусом на личности героя.

Что посоветуешь ребятам, которые хотят писать в журнале, но идей нет?

Начните с постов в телеграм-канале журнала. Можно делать тематические подборки или карточки с советами на основе уже написанных статей. После работы с небольшими формами взяться за статью будет легче.

Обсудите с главредом возможные темы. У главреда уже может быть интересная тема и подходящий герой. Главред поможет связаться с героем и подскажет, как лучше подготовиться к интервью.

Обращайте внимание на студентов своего потока. Первый раз проще брать интервью у человека, с которым вас уже объединяет учёба. Об этом же говорит Марианна Иноземцева в статье «Работа в „Кто студенте“ больше, чем баллы». Там есть целый раздел — «О чём помнить начинающим».

Почему ты решила участвовать в конкурсе на главреда «Кто студента»?

Ещё в начале учёбы я узнала, что в школе есть возможность стать главредом журнала. Как всегда подумала, что это не про меня. Но мой главред Ксения думала по-другому. Она, как настоящий переговорщик, стала задавать мне вопросы: «А почему не хочешь? Чего боишься?». В итоге я согласилась попробовать, но шла на конкурс с мыслью, что меня всё равно не возьмут.

Заявки подали несколько человек, работу сдала только я. Тогда подумала: «Вот же подстава». Было ещё собеседование — если бы я его не прошла, то главредом бы осталась Ксения. Но жюри одобрило мою кандидатуру, и начались четыре важных месяца моей жизни.

Опиши типичный понедельник из жизни главреда?

У Стругацких есть книга «Понедельник начинается в субботу». У меня так и было: понедельник начинался если не в субботу, то в воскресенье точно. Статья выходит в понедельник в два часа дня, поэтому я старалась, чтобы к воскресенью статью уже проверил корректор.

Вечером в воскресенье я верстала статью на сайте: готовила иллюстрации, переносила текст из гугл-документа на сайт, расставляла акцентные элементы, ставила и проверяла ссылки. Работа над большой статьёй занимала два-три часа.

В понедельник, когда казалось, что всё готово, обязательно находилось, что исправить: то герой просил что-то изменить, то я косячила с оформлением. Приходилось переделывать.

Как ты строила работу с авторами?

Я старалась идти навстречу авторам, прислушивалась к их аргументам. Свои исправления тоже объясняла. Но иногда приходилось говорить, что последнее слово всё-таки за мной.

Если автор долго не выходил на связь, то я напоминала о задаче, спрашивала: «Как дела? Чем могу помочь?». Один раз автор пришёл с классной идеей для статьи, но дальше дело не пошло. Я несколько раз напомнила о статье, отправила мем, но автор пропал. Меня удивляют люди, которые пропадают, хотя я читала про похожие случаи у других главредов.

С какими ещё трудностями столкнулась?

Однажды была сложная ситуация с оформлением статьи. Мы договорились с дизайнером, что утром в понедельник будет готова обложка и фотографии для статьи. Фотографии надо было сделать в одном формате и поменять фон. Дизайнер прислал только фотографии, и, как оказалось, неправильно понял задачу. Так как я не могла ждать, то сама отредактировала фотографии и собрала обложку — к счастью, иллюстрацию для обложки заранее нарисовала дочь автора.

После этой ситуации я поняла, как важно не оставлять всё на последний день и не рассчитывать, что утром в понедельник все всё пришлют. Ещё осознала, что нужно переспрашивать у исполнителя понимание задачи и чётко проговаривать дедлайн.

Что нравилось в главредстве больше всего?

Мне всё нравилось, хотя были и трудности, как в любой работе. Когда я начинала преподавать йогу, мне казалось, что я буду всегда только кайфовать от процесса. Но это тоже была работа, и на неё тоже бывало лень идти. Зато после уроков приходило удовлетворение. Так же было и в главредстве. Я смотрела статью, видела, как много надо править, и мне не хотелось за это браться. Но потом втягивалась и получала удовольствие — и от процесса, и от общения, и от результата.

Работа над какой статьёй запомнилась больше всего?

Про все статьи остались прикольные воспоминания, не могу выделить одну.

Чтобы выложить новую статью на главной странице, надо было подвинуть остальные вниз и убрать самую старую. Я смотрела, как статьи уходят одна за одной вниз, и немного грустила: казалось, что только недавно над ними работала.

Как ты совмещала главредство, учёбу и семью?

Распределяла приоритеты. Дом не был приоритетом: было ощущение, что здесь живёт холостяк с двумя детьми: ходили по крошкам, ели размороженные наггетсы.

Оценки на второй ступени тоже были не главными. У меня был хороший рейтинг в начале второй ступени, плюс благодаря «Кто студенту» я получала в среднем один дополнительный балл в рейтинг каждую неделю. Поэтому в первую очередь я занималась журналом, а потом уже — заданиями второй ступени.

Было сложно, но интересно. Иногда я забывала про еду, похудела. Но четыре месяца в таком режиме прожить можно. Это как с новорождённым ребёнком: главное помнить, что это не навсегда.

Было ощущение, что к тебе как к главреду преподаватели как-то особенно относились на второй ступени?

Мне кажется, что преподаватели не знали, что я главред. Особого отношения я точно не заметила.

Какой он, идеальный главред?

Это человек, которому важен журнал. Я не хотела бы, чтобы в «Кто студент» пришёл главред, который будет относиться к журналу как к второстепенной задаче.

Будет здорово, если в «Кто студент» придёт человек с опытом в маркетинге. Продвижение журнала — серьёзная и сложная задача.

Идеальный главред — уверенный в себе человек, который не боится что-то менять. Мне внедрение перемен давалось с трудом.

И всё же при тебе появились нововведения. Расскажи, что ты сделала?

Предложила начислять баллы корректорам. Раньше студенты не получали баллы за вычитку статей. Я написала в школу, рассказала, почему корректорам важно давать баллы. Теперь корректор получает 8 баллов за статью на первой ступени и 0,24 балла — на второй.

Добавила в редполитику журнала пункт про ресайзы для соцсетей. Теперь автор статьи пишет один или два ресайза: карточку с советами, подборку статей на похожие темы или короткий пост. Эту идею подсмотрела у Ирины Ильяховой в блоге.

Создала группу в Телеграме для всех, кто связан с журналом: авторов, иллюстраторов, корректоров. В группе можно спросить совета, обсудить нюансы работы. Мы разбирались в сервисах расшифровки текста, делились секретами успешных интервью. Эту идею мне подсказала Ирина. У нас были две сессии наставничества.

Расскажи, как ты попала на наставничество к Ирине Ильяховой?

Ирина пишет про построение процессов в редакции и работу главреда. В телеграм-канале она написала, что готова взять начинающего главреда в наставничество: помочь ему подумать, в каком направлении развивать издание.

Пойти в наставничество меня опять подтолкнула Ксения Петроченкова. Я сомневалась, но Ксения нашла нужные слова.

Когда я писала Ирине письмо, то старалась заинтересовать её: показала, какие новые форматы есть в журнале, какие инструменты уже используем в редакции. И как учит Илья Синельников в переговорах, давала право на нет. При этом я опять думала, что меня не возьмут. В результате Ирина ответила и предложила пообщаться.

Как проходили сессии наставничества?

Наставничество с Ириной — не про конкретные советы, а про обсуждение идей. Она мотивировала думать о журнале не как о статьях по понедельникам, а как о редакции с целями, метриками и командой. Например, «Кто студент» может стать площадкой, куда захочется идти работать начинающим авторам, главредам, дизайнерам, руководителям проектов. Где можно будет отрабатывать навыки, а собранный опыт и материалы будут дополнительной мотивацией. В качестве примера библиотеки опыта Ирина показала мне академию «Айти Эдженси».

Еще мы обсуждали систему постановки целей ОКР. Если ставить журналу цель стать востребованной тренировочной площадкой, то нужны измеримые метрики. Я предложила в качестве метрики использовать количество участников в конкурсе главреда. Чтобы журнал продолжал жить, каждые четыре месяца должен приходить новый главред. На момент моего вступления в должность желающих было немного — одна я. А когда уходила, мы выбирали главреда из 9 кандидатов. Привлечь студентов на конкурс в том числе помогла статья с историями бывших главредов «Кто студента».

Также Ирина показала, что редакция — это коллектив. Я поняла, что нам тоже надо общаться, обсуждать сложности, а не сидеть каждому в своей коробочке. Сразу после этого разговора появился чат «Редакция „Кто студента“». Ребята, участвующие в жизни журнала, были этому рады.

Я благодарна Ирине за наставничество. У меня были сомнения во время нашего общения — я сомневалась в самой себе. Но собралась, пошла и сделала.

Что изменилось после главредства?

Вырос уровень редактуры. Но его повышает и авторство в журнале: когда работаешь с главредом, обращаешь внимание на нюансы, видишь свои ошибки.

Тренировка редактуры — не главное, что даёт главредство в «Кто студенте». Для меня было важно попробовать себя в управлении редакцией. Было интересно решать задачи, которые осложняли редакционные процессы, например, поиск корректора для статьи.

Работа в журнале — это кейс, который я положила в портфолио и о котором рассказывала на собеседованиях. И как раз пару дней назад меня пригласили в компанию не только редачить, но и выстраивать процессы и редакцию. Получается, нормально — бояться и сомневаться, если это не мешает двигаться вперёд.

Расскажи немножко о себе: кто ты, чем занимаешься?

Я — Аня, юикс-редактор. Помогаю брендам делать интерфейсы понятными и удобными. Сейчас я занимаюсь финансовыми сервисами в Авито, до этого руководила командой юикс-редакторов в Озоне.

Ты сразу решила, что будешь юикс-редактором или искала, чем будешь заниматься?

Как и большинство редакторов, сначала я делала всё, где есть буковки: от буклетов до статей и подсказок. А с интерфейсами впервые столкнулась в СЕО-агентстве «Ашманов и партнёры». Пришла как копирайтер, но уже скоро взяла на себя множество других задач, например, руководила запуском сайтов, ставила задачи разработчикам и дизайнерам, немного проектировала интерфейсы.

Именно там набила первые шишки. К примеру, Ашманов и партнёры регулярно проводят собственную конференцию для СЕО-оптимизаторов и маркетологов. Я должна была придумать, как будет работать личный кабинет, в котором участники могли бы регистрироваться, скачивать счета на оплату от компании и электронные билеты, смотреть разные памятки. И я забыла сделать из него кнопку выхода. Никто из разработчиков и дизайнеров даже не обратил на это внимания. Некому было подсказать, что я делаю что-то не так. И только аналитик, который тестировал кабинет, спросил: «А почему тут нельзя разлогиниться? Я, как хомяк в колесе, ищу способы выхода». Мы довольно быстро всё исправили, но тогда мне казалось, что это грандиозный фейл.

На том этапе я определила для себя фокус: работа, которая мне интересна и где я больше всего полезна. Так я выбрала работу с интерфейсами для пользователей.

Ты училась юикс-редактуре или помог опыт работы?

Многому я училась на практике, но чувствовала, что не хватает системных знаний в интерфейсах и вёрстке. Например, дизайнер присылал плохую презентацию. Я видела это, но не могла объяснить ему, что именно не так. Не скажешь же просто: «Сорян, некрасиво, переделай!».

В то же время главред агентства «Ашманов и партнёры» смотрела на слайды и говорила: «Тут страница перегружена, а здесь из-за неверных отступов и размера шрифта сломалась структура всей страницы». Я понимала, что этих знаний мне сильно не хватает. Стала думать, где их получить, и так пришла к Школе редакторов Бюро Горбунова.

Почему ты выбрала Школу редакторов?

О Школе редакторов Бюро Горбунова я знала раньше: читала «Советы», купила всю книжную полку. Но теории мне было мало, требовалось мнение кого-то суперопытного о моих работах.

У меня была бешеная мотивация: я понимала, зачем мне всё это нужно, и старалась впитать, как губка. Учебный процесс помог структурировать знания. Первая ступень уложила новую информацию в голове, собрала всё вместе, смешала с тем, что я уже знаю, и дополнила. При этом я точно знала, что расшибусь, но попаду на вторую ступень. Это была моя программа-минимум для обучения в Школе редакторов.

На третью ступень тоже хотела, но чем ближе к ней подходила, тем меньше понимала её ценность для себя. У меня не появилось зажигательной идеи проекта, а чужие тоже не грели душу. Поэтому решила остановиться.

Ты начала сразу после Школы плотно работать с интерфейсами?

Нет, во время и после школы я работала в Вигбо — это конструктор сайтов. Там я иногда помогала дизайнерам с какими-то подсказками, но в основном делала статьи и обучающие проекты. В них и отрабатывала знания из школы.

Параллельно изучала Фигму. Сначала самостоятельно, а потом на курсе от Скилбокса — это как раз был год коронавируса, когда многие платформы предлагали бесплатное обучение. Пойти на курс было верным решением, потому что сама я бы не узнала даже процента от того, что умею сейчас. Фигма — мой основной инструмент, пользуюсь ею даже больше, чем гугл-доками.

Чем тебя привлекают интерфейсы для пользователей?

Моя главная страсть состоит в том, чтобы сделать что-то страшное и непонятное — простым и лёгким.

Поэтому в Озоне я сначала увлеклась статьями в Базе знаний — это инструкции для продавцов, а потом погрузилась в интерфейсы. На маркетплейсе у каждого продавца есть свой личный кабинет, где он управляет продажами. Это настоящий космолёт с уймой тонких настроек и сценариев. Чтобы научить кого-то им пользоваться, надо разобраться самой. Мы шутили, что сначала я пишу кнопочки, а потом рассказываю, что они означают.

Моя страсть — сделать что-то страшное и непонятное простым и лёгким

Расскажи о самом любимом проекте, где помогла твоя страсть к объяснению сложного?

Это оферта Озон для продавцов. Разобраться в ней было нелёгким делом, потому что договор выглядел максимально пугающим. Он не только содержал сложные юридические формулировки, но и внешне выглядел устаревшим. Только очень подкованный читатель ещё мог продраться сквозь текст.

Мы всей редакцией понимали, что договор нужно менять. Когда руководитель наконец договорилась с юристами об изменениях и предложила взяться за дело, я первая перехватила эту задачу. Потому что мне нравится переводить с непонятного на понятное, я люблю общаться с юристами. Проект мечты.

Как ты собиралась менять вид договора? Вдохновлялась чем-то?

Я вдохновлялась договором Бюро Горбунова. Показывала его в чате, говорила: «Смотрите, какой классный». Кажется, в итоге мы сделали ещё класснее.

Ребята из Бюро Горбунова не объясняют договор досконально. А наша цель была в том, чтобы «перевести с юридического» каждый раздел. Пояснения можно читать вместо основного текста, и ничего не упустишь.

Я плотно работала с юристами и согласовывала с ними текст. Старалась писать так, чтобы не было разночтений с юридическими формулировками, но читалось легко и понятно. Важно было, чтобы предприниматель не вляпался в историю из-за того, что в объяснениях не хватило какой-то детали.

Юристы остались довольны новым видом договора?

Чтобы юристы были довольны, нам предстояла ещё одна задача — придумать, как хранить архив. Мы обязаны публиковать все редакции договора, потому что они могут понадобиться для налоговой или на случай каких-то разбирательств.

Традиционно текст договора сохраняли в виде скриншотов со всеми кнопками и элементами интерфейса. Получалась длиннющая колбаса, которую неудобно ни читать, ни распечатывать. С появлением подсказок это стало совсем проблемой — их не следовало добавлять в архив, потому что они не имеют юридической силы.

Я долго тестировала разные варианты и в итоге внедрила расширение, которое помогло делать пдф-файлы в одном стиле и полностью готовые к печати. Мы стали использовать его не только для договора, а ещё для регламентов, комиссий и прочего.

Перед уходом из Озона я написала инструкции и записала видеоуроки о том, как сохранять и публиковать архив. Надеюсь, это помогло следующим ребятам вникнуть в процесс.

Как тебе удаётся договариваться с юристами?

Обычно юристы дают только аргументированные правки, практически не бывает комментариев в стиле «мне не нравится, исправьте». Это рай для редактора. Когда меня просят написать именно так и никак иначе, всегда спрашиваю: «Почему?». Это «почему» часто вскрывает то, что мы раньше не учитывали. Из этого рождается новая, более точная формулировка.

Ты ведь пришла в Озон как редактор рассылок. Как ты перешла в юикс?

В Озоне наша команда занималась рассылками и прочими коммуникациями с продавцами. Но иногда к нам приходили другие команды с разовыми задачами, потому что уже знали наш подход. Разовые задачи превращались в постоянные, а затем нам отдавали проект целиком. Так сначала произошло с Базой знаний, а потом и с интерфейсами.

Работы становилось всё больше, поэтому мы решили поделить команду на юикс-редакторов и редакторов коммуникаций. Мне достались База знаний и интерфейс.

Как строилась работа юикс-редактора в Озоне?

Чаще всего мы подключались на финальной стадии, когда уже готовы макеты, а мы в них укладывали требуемый смысл. Предлагали продуктовые решения, но не всегда их получалось внедрить. Зато работа делалась достаточно быстро.

Разделение по проектам у нас было условное. Например, моя коллега Люба Денисенко лучше всех понимала, как работает раздел «Аналитика» личного кабинета. Поэтому я старалась отдавать задачи по этому разделу именно ей. А себе оставляла все задачи по одной из схем продаж на маркетплейсе. Но если кто-то из нас не успевал, задача могла уйти другому. Все были многозадачные и на подхвате.

Кроме работы с юикс-задачами ты ещё и руководила командой?

В Озоне я управляла группой из четырёх человек. Когда меня повысили до руководителя группы — было немного страшно, что я не смогу построить команду. Быть руководителем — сложно. Однако, когда я уходила из Озона, то получила от команды хорошую обратную связь. Думаю, что у меня получилось. Простите, ребята, если я где-то перегнула, я тоже училась!

Теперь ты работаешь в Авито. Твоя новая должность связана только с интерфейсами?

В Авито редакторы занимаются разными задачами, не только интерфейсами. Они пишут рассылки, чат-боты. Каждый редактор закреплён за направлением.

Но мой основной фокус именно на интерфейсах. Я плотно работаю в команде с дизайнерами, исследователями и продактами финансовых сервисов. Это интересный опыт работы в другом формате.

Как устроены процессы?

В Авито я подключаюсь к новому продукту на начальной стадии. Это касается и небольших, и ключевых проектов. Пилю дизайн вместе с дизайнерами, а не встраиваюсь в то, что уже есть. И если мне нужно не 20 символов, а 40 или 140 — они будут.

Минус в этом подходе в том, что проходит множество итераций. Появляются новые вводные, ограничения — это всегда множество согласований и переделок.

Ты уже получила опыт юикс-редактуры в двух компаниях. Скажи, чем отличаются юикс-редакторы от редакторов других направлений?

Основные принципы одинаковы всегда: в интерфейсе, рассылке, баннере. Текст должен быть понятным, однозначным и так далее. Однако для юикс-редакторов особенно важно быть дотошными, следить за каждой буковкой.

Не у всех редакторов занудство так сильно влияет на финальный результат продукта. Например, редактор рассылки пишет текст и допускает повтор слов — читатель эту промашку может даже не заметить. Возможно, её заметит шеф-редактор, пожурит, попросит так больше не делать. Но глобально это ни на что не повлияет.

А в интерфейсе из-за неточного слова на каком-то шаге воронки может слететь вся конверсия. Пользователь не поймёт, что ему делать и куда заходить. И не сделает, не зайдёт. Это важно.

Когда я искала в Озон юикс-редактора, то говорила на собеседовании, что мне нужен хороший зануда. Может звучать странно и грубо, но это необходимое качество для работы с интерфейсами.

Для юикс-редакторов особенно важно быть дотошными

Что самое важное для юикс-редактора?

Следить за каждый словом. Например, если вы придумали называть личный кабинет личным кабинетом, то нигде не должен появиться «аккаунт» или «профиль».

Внимательно слушать и ходить на исследования. Обычно их проводят перед крупными запусками: собирают фокус-группу, которая тестирует продукт и даёт обратную связь разработчикам. Советую не доверять отчётам исследователей, потому что они проверяют конкретные гипотезы, а вам важнее узнать, как и что говорят люди. Это поможет правильно понять путь пользователя, назвать кнопки. Часто на тестах я замечала, где люди стопорились, и на месте понимала, как могу подсказать дорогу текстом.

Не бояться задавать вопросы. В своей работе я всех мучаю вопросами: а почему так, а как это будет работать, а что будет, если этого не сделать. Если я не задам много вопросов, то могу не до конца понять задачу и сделать что-то не то.

Бывало, что люди отказывались подробно говорить о задаче?

Конечно. Человек приходит с задачей и с пониманием, что он хочет получить. А тут я начинаю: «Для чего эта задача нужна? Почему вы решили, что она нужна? Почему она возникла?». Иногда на фразу «Мы уже всё обсудили», я выясняю, кто такие «мы».

Новый заказчик, коллега из другой команды Озон, может посчитать, что я ставлю под сомнение его решения или пытаюсь скинуть с себя задачу. А я всего лишь хочу разобраться.

То есть ты сознательно перекидываешь на начало переговоров весь негатив, который может возникнуть в процессе совместной работы?

Так получается случайно, но это работает. Обычно после трений по первой задаче коллеги из других команд понимают формат, и негатив исчезает. Заказчик приходит второй-третий раз и порой признаётся: «Я вам доверяю. Я знаю, что вы с командой плохо не сделаете». Выходит, коллега уже понял, что я не открещиваюсь от задачи — просто копаю вглубь. Такой неосознанный метод воспитания заказчиков.

У тебя есть способ объяснить новому заказчику формат работы, в котором ты задаёшь много-много вопросов?

С новым заказчиком, особенно на больших проектах, я стараюсь ставить созвон и говорить: «Я сейчас задам сто вопросов. Они могут показаться тебе глупыми и ненужными. Не пугайся, я просто хочу узнать детали, чтобы понять задачу».

Иногда даже такое предупреждение не помогает. Но приятно видеть, как от встречи к встрече, от задачи к задаче человек раскрывается и начинает доверять.

А что делать с правками в стиле «мне не нравится, исправьте»?

Я использую тот же принцип, что и с юристами. Разбираюсь, почему другая сторона считает формулировку неправильной, что кроется за этим «мне не нравится, исправьте». Иногда там находится нюанс, который я могла не понять. Если нюанса нет, то ищу третью формулировку, которая устроит все стороны.

Переговоры — скил, который я качаю постоянно.

Расскажи о себе. Чем ты сейчас занимаешься?

Я управляю секс-шопами, веду секс-блоги и консультирую людей по данной теме. В эту сферу я попала случайно, как и многие коллеги, которые работают в теме сексуального просвещения. Мне было восемнадцать лет, хотелось чем-то занять время и заработать денег. Тогда мне казалось, что нет ничего проще, чем работать в секс-шопе, — весело, забавно и смело. Но когда я стала погружаться в тему, то поняла, что не могу ответить на многие вопросы покупателей. Мне не хватало знаний.

Из-за того, что для правильной работы нужен информационный багаж, в сфере большая текучка кадров. Люди приходят, пытаются что-то продавать, устают от шуток в свой адрес. Остаются самые упёртые — они идут на обучения, ездят на выставки, общаются с коллегами, читают литературу.

Почему ты выбрала путь с обучением и погружением?

В начале работы, когда я не могла ответить покупателям, я обратилась за советом к старшим коллегам, которые немного обучали меня продажам секс-игрушек. Они сказали: «Не знаешь ответ — придумывай. Но придумывай хорошо». Ё-моё.

Я придумаю. В соседнем магазине придумают. Мы все придумаем. Я обращусь к специалисту, например, врачу-гинекологу, а он не будет знать ответ на мой вопрос и придумает. Начнётся хаос. Мне не понравилась такая ситуация. Если я обращаюсь к специалисту, то хочу получить экспертный ответ, а не подсмотренный на кофейной гуще. Поэтому решила, что сама должна стать таким специалистом, которому не придётся ничего придумывать.

Решила стать таким специалистом, которому не придётся ничего придумывать

Сначала я попробовала разобраться сама: читала справочники и медицинскую литературу, искала социологические исследования, которых в доступе немного. Но картинка в голове не собиралась, получался уровень «Продолжаю придумывать, но вставляя умные словечки». Поэтому я нашла в Москве университет, который занимается переквалификацией специалистов. Я обучалась восемь месяцев. В программу входила теория анатомии и физиологии, блоки об этапах сексуального развития и взаимодействия партнёров и вообще о формах взаимодействия. Важным этапом была практика — мы разбирали реальные клинические случаи с куратором и случаи из нашей практики. Я получила свидетельство специалиста по психологическому консультированию в сексологии. Сексологи — не врачи. Это люди, которые рассказывают, поясняют, консультируют. Но не лечат, не прописывают медикаменты, не ставят никаких диагнозов. Это задачи сексопатолога.

Получается, что люди, которые остаются в сфере, задерживаются вовсе не ради продажи игрушек. Какая цель выходит на первый план?

Лично для себя я выбрала просветительское направление, хотя мне не нравится это слово, потому что звучит слишком глобально. Но мне очень важно, чтобы от меня люди уходили с новыми знаниями. Моя цель — помочь людям и показать, что тема, табуированная нашим обществом, должна обсуждаться. Это не только про секс как удовольствие. Это про преодоление трудностей, связанных с анатомическими особенностями, про решение психоэмоциональных проблем, про лучшее качество жизни.

Сексуальная сфера — это полноценная часть жизни, которая никогда от нас не уйдёт. Она вписана в человека изначально как базовая опция выживания, существования, симбиоза и построения социума. Это биологический и социальный процесс, поэтому и в информационном пространстве нужно эти части компоновать, чтобы всем было безопасно, комфортно и только потом приятно, как ни странно.

О сексе важно и нужно говорить, потому что уровень образованности населения в этом вопросе, к сожалению, до сих пор невысокий. Сексуальная безграмотность уже ведёт не только к проблемам во взаимоотношениях пар, но к трагедиям и сломанным судьбам.

Повлиять на настоящие поколения сложно, но, может быть, получится предостеречь следующие от ошибок. Нужно рассказывать о том, как избежать проблем, с которыми столкнулись наши современники. Это эпидемия ВИЧ, высокая инфицированность ВПЧ и другие заболевания, насилие и причинение вреда своему здоровью по незнанию. Никто не знал, как правильно строить отношения с сексом, потому что тема являлась табу. Такие знания не должны быть под запретом.

Повлиять на настоящие поколения сложно, но, может быть, получится предостеречь следующие от ошибок

Но ведь важно и не перегнуть палку. Где грань между просвещением и недопустимой открытостью?

Конечно, нельзя кидаться в крайности и разговаривать о сексе во всеуслышание, как это сейчас педалируют некоторые представители медиапространства. Я считаю, что всему должно быть время и место. Есть темы, которые актуальны в определённых кругах с определёнными людьми в определённом возрасте. Мало кому понравится, если молодые родители будут на всё кафе обсуждать наполнение памперсов ребёнка. Это всё тоже нормальный биологический процесс и хорошая тема для обсуждения здоровья, но эти диалоги не должны громко вестись за столиком в кафе. Также и с сексом: уместность — главное.

Мы не должны табуировать эту тему, но важно подходить к сексуальному просвещению правильно и здорово. Люди должны перестать бояться темы секса, как следствие, от неё отстраняться и делать из этого чудовищные мифы. Я настаиваю, что эта тема должна обсуждаться безопасно, без пугательств и нагнетания, без мифов и ужасающих новостей. Не надо заходить к людям через страх.

Как ты двигаешь секс-просвет?

Я веду блоги на разных площадках. Я мечтаю застать время, когда люди перестанут думать, что первый половой партнёр — это незабываемый вклад в виде генетического кода в будущего ребёнка, даже если женщина родит от другого мужчины через двадцать лет. Надеюсь, что знания и распространение информации сократят ранние беременности, что снизится количество ВИЧ-инфицированных людей, а женщины перестанут делать спринцевания ромашкой.

Когда я говорю о сексе, то поднимаю разные важные темы: о правильном подходе, о секс-девайсах, о строении тела и его особенностях, о гигиене и защите. Часто делаю обзоры продукции, чтобы упростить людям выбор. Сейчас огромное количество товаров, и часто люди выбирают самые распиаренные, но не всегда самые безопасные и подходящие им позиции. Обзоры помогают людям выбрать, экономя их время и средства, и сберечь здоровье. Некачественная интимная продукция пагубно влияет на организм. Я рассказываю о девайсах, которые учат взаимодействовать со своим телом и с телом партнёра, и могут разнообразить сексуальную жизнь. Людям пора научиться разговаривать со своим телом.

Ещё важный аспект — научиться называть половые органы своими именами. Остальное мы называем верно — глаза, уши, нос, но почему-то в трусах у нас «печеньки» и «морковки». Хотя в атласе анатомии у всего есть свои названия. Но табу в обществе висит так долго, что терминология превратилась в ругательства и вызывает негодование.

Блогеры из сферы активно употребляют эти слова в верном контексте, без пошлости. Просто для того, чтобы людям примелькалось. Взрослым людям, возможно, смешно, это переходит в жаргонизмы и имеет дополнительные подтексты, как и многие термины в нашем языке. Но существует менее защищённый класс населения — дети и подростки, которые, к сожалению, иногда подвергаются определённым посягательствам. Из-за халатности родителей, которые боятся называть всё своими именами, дети могут не понимать грань дозволенного или не могут объяснить взрослым случившееся. Но незнание детей — это ответственность родителей, даже если они просто не смогли, не умели, не знали, как объяснить, побоялись говорить о взрослом, потому что их этому тоже никто не научил. Поэтому стоит хотя бы попытаться остановить этот круг неправильного восприятия. Каждый имеет право на безопасность.

Почему всё-таки тема секса так часто скатывается в пошлость и переходит грань?

Как и любая сфера, тема секса напрямую связана с чьей-то финансовой выгодой. Ответ простой — на что больше реагируют люди, то и делают производители. Это очень агрессивный маркетинг, и чем больше и свободнее становится тема, тем агрессивнее маркетинг, в который её заворачивают.

В формулировках используют манипуляции: «Делай это и именно так, и будешь лучшим». Это агрессивно и зло, а вместо помощи такие слова повергают человека в поток самопожирания. Но люди покупаются, так как срабатывают соревновательные элементы — нам всем хочется быть лучшими для партнёра.

Часто излишне сексуализированным делают то, где секса быть не должно. Например, спекуляции на женских частях тела в рекламе — баннер какой-нибудь шиномонтажки, где изображена женщина с огромным декольте, с ключом в руке. Это плохо сказывается на восприятии границ сексуальности и извращает политику секс-просвета. Общество должно об этом говорить, но не в таком ключе. Как раз пошло и неприятно, когда секс добавляется везде, в любых количествах, в любых тематиках, в любых сферах жизни. Не надо предлагать даже визуального сексуального взаимодействия, когда человек совершенно точно к этому не готов.

Пошло и неприятно, когда секс добавляется везде

Пошлость лезет даже в оформлении самих секс-игрушек. Думаю, это идёт из 90-х, когда секс-шопы только открывались в России и воспринимались как притоны для извращенцев. Соответственно, и визуальный язык общения с покупателем был такой же — фотографии странных голых женщин, гиперболизированные элементы в девайсах, слишком реалистичные половые органы на упаковках. Такой подход сохраняется до сих пор, но искренне непонятно, что в этом привлекательного.

Такой агрессивный дизайн и смешение секса с неподходящими сферами — та самая пошлость, которая отталкивает. Меня радует то, что новое поколение людей до 35 лет уже мало реагирует на такой грязный подход. Видимо, нам хватило фильмов по Рен-ТВ в 00:00 и рекламных баннеров, где было видно только женскую грудь.

Какие правила дизайна могут исправить ситуацию и сделать эту тему здоровой?

Главное — помнить о праве человека выбирать. Если мы говорим об учебных пособиях и блогах, в которые человек зашёл намеренно, то это одна ситуация. Мы понимаем, что человек выбрал этот курс или тему блога, значит, он готов к тому, что показывать ему будут разный контент. Это и реалистичные иллюстрации, и анатомические изображения, и игрушки разных форм.

Когда человек идёт по улице и видит билборды, вывески, оформление входных групп и окон, он не успевает сделать выбор. В ситуации, когда человек не выбирает контент, дизайн должен быть приемлем для всех. Если мы говорим о рекламе секс-игрушек, то это адресная история. Несмотря на то, что я могу повесить баннер в центре города, поймут его немногие — только целевая аудитория. Но видеть эту рекламу, даже не понимая её, будут все, кто пройдёт мимо: и дети, и бабушки, и те, кому секс доставляет неприятные воспоминания. Работать в этой сфере тяжело с точки зрения создания концепции и реализации. Но как правило, дизайнеры выезжают на каких-то необычных решениях, связанных со спецификой секс-игрушек. Бывают футуристичные модели с какими-то двойными названиями типа эрекционного кольца. Можно в идее зацепиться за кольцо и всю эту историю обыграть.

В дизайне самих игрушек ищут новые формы, они часто анатомические и вторят реалистичным, но при этом не явно скопированы с «неповторимого оригинала». Такие бренды делают очень аккуратную продукцию, но продавать им сложнее. Потому что нейтральный и непошлый дизайн начинает перемежаться с другими сферами и элементами интерьера.

Важная черта правильного дизайна — это осторожность. Всё обыгрывается метафорами, иносказательностью, убираются цвета вырви-глаз и опошленные изображения, всё становится лаконичным. Дизайнеры делают упор на то, чтобы разговаривать с людьми мягко, как будто хотят завязать разговор с незнакомыми людьми на очень интересную тему.

Мы не говорим напрямую на первом свидании: «Ты знаешь, у тебя такая огромная задница». Это явно будет последнее свидание. Мы делаем аккуратный комплимент человеку, с которым хотим продолжить знакомство. Правильный дизайн похож на комплимент.

Какие продукты ты сама дизайнишь?

Я занимаюсь дизайном всего, что помогает рекламировать товары моих секс-шопов. Делаю внешнюю рекламу и оформление, макеты постов для блогов. Недавно нужно было сделать редизайн интернет-магазина, которым давно не пользовались, и настало время возродить его из пепла. Мне повезло, что у меня есть образование графического дизайнера и я могу сделать эти задачи самостоятельно. Сама придумываю концепцию и реализую идею, так как владею техническими навыками.

В такой сфере дизайнер должен уметь не только работать в программах, но и понимать специфику. Удобно брать на себя дизайнерские задачи, так как за пять лет я хорошо изучила сферу и знаю, как не перешагнуть грань пошлости. Я чувствую эту грань лучше, потому что зачастую работаю именно с пошлостью. И в основном она исходит не от плохого дизайна, а от людей, и в постоянном взаимодействии учишься это чувствовать.

Во всех своих дизайн-проектах я стараюсь реализовать личную концепцию, преподношу всё именно так, как вижу, чтобы ещё на визуальном уровне найти единомышленников. Я стремлюсь к тому, чтобы аудитория смотрела со мной в одну сторону, и мы говорили на одном языке.

Я нарисовала реалистичные иллюстрации с точки зрения анатомии и физиологии. Они нужны мне для консультаций, но в Интернете очень тяжело найти качественные картинки. В основном там серая мазня. Это нужно, чтобы показать людям, как всё работает. На пальцах такое объяснить сложно, а я хочу помочь.

Мне важно не продать игрушку сейчас, мне важно, чтобы потом люди не купили где-то то, чем не смогут пользоваться. Поэтому я всё объясняю, чтобы у людей была какая-то база, которая поможет им потом удовлетворить свои потребности.

Как ты строишь политику продаж в своих секс-шопах?

Большинство подобных магазинов работают на поток: хотят продать в моменте и получить свой процент от продаж. Руководители часто подстёгивают сотрудников планами продаж на месяц. Конечно, все хотят заработать, и я тоже, но у меня немного другая концепция заработка.

Я поняла, что в моменте я могу продать человеку что угодно, но он ко мне не вернётся. Хотя мог прийти через месяц, когда у него закончится какое-то средство, или за подарком. Стоило ли мне разглагольствовать сорок минут ради того, чтобы продать супердорогую игрушку единожды? Можно сделать этого человека своим постоянным покупателем и при этом быть спокойной, что я точно ему не навредила. Покупатель получит тот эффект, за который он заплатил, и точно не навредит партнёру. Мне кажется это правильным подходом.

Есть клиенты, которые идут ко мне, в каком бы районе города я не работала. Люди звонят и просят совета. Некоторые обращаются за помощью, хотя мы никогда не были знакомы. Могут доверить дистанционно выбор девайса. Они мне доверяют и уверены, что я их не обману. Мне очень важно не предать их доверие.

Я отдаю максимум в своей работе и думаю, что могу ждать этого максимума от других. Мне искренне хочется верить, что когда я приду к кому-то за помощью, то меня не обманут. Я никого не обманываю. Я получаю ровно столько, сколько я могу заработать, не играя на человеческой безграмотности. Очень грустно, когда умные люди зарабатывают на чужом незнании.

Мне искренне хочется верить, что когда я приду к кому-то за помощью, то меня не обманут

Какие у тебя ещё есть принципы в работе?

Не навредить. Всё, что связано с анатомией и физиологией, может нести негативные последствия. Здоровье — это очень шаткая и невосполнимая единица. Мы можем что-то потрогать, потом можем сломать, затем починим, но так, как раньше, уже не будет. Вряд ли моя зарплата этого стоит.

Помочь. Человек пришёл ко мне с доверием, он не нашёл ответы сам или запутался в информации. Я буду уделять ровно столько времени, сколько потребуется, чтобы он понял. Если я объясняю и вижу в глазах непонимание, то я начинаю с начала, либо вообще с основ темы.

Не давить. Важно умение задавать интимные вопросы так, чтобы они казались менее интимными. Это касается личного, а спрашивать приходится незнакомого человека. Нужно объяснять, что я задаю вопрос не ради любопытства, — это базовые вопросы, которые помогут подобрать нужный продукт. Нужно выстроить диалог так, чтобы все друг друга поняли.

Не переубеждать. Есть покупатели, которым неинтересно. Они приходят быстро купить, и всё. Здесь нужно это увидеть и не начать переубеждать. Человеку, который не просит помощи, нельзя помочь. Люди, которым нужны ответы, спросят.

Не рисковать. Из-за того, что не все готовы слушать рекомендации, я не выставляю на продажу товары, которые скорее опасны, чем безопасны. С одной стороны, я никого не заставляю что-то покупать или использовать неправильно, но жить с этой ответственностью не хочу. В частности поэтому я тщательно подхожу и к концепции подачи магазинов, и к наполнению. Стараюсь изначально привлекать нужную аудиторию и минимизировать количество ситуаций, когда мы говорим на разных языках.

Ты управляешь известным офлайн секс-шопом в Санкт-Петербурге. Как ты передаёшь свою философию сотрудникам?

У меня был неудачный опыт работы с сотрудниками, которых нанимала не я. После этого я решила искать людей в своих блогах. Это уже не нулевые люди по знаниям, потому что они всё равно впитывают информацию, которой я делюсь. Даже если просто смотрят или слушают, как ютубчик, пока едят. Плюс включённость в блог говорит о том, что им приятно меня слушать и они не впадают в истерику от моего вида, значит, проще будет взаимодействовать. Также это всё-таки целевая аудитория, которая заинтересована сферой.

Я сразу предупреждаю кандидатов, что их ждёт длительное обучение. Я не даю скрипты и не заставляю заучивать фразы. Недавно я нанимала двух девушек и сама их обучала. Сначала рассказывала основы анатомии, потом о специфике девайсов, о косметике, презервативах. Я подхожу к обучению так, как ко мне на старте не подходили. Конечно, это знания не в том объёме, в котором они есть у меня. Но было бы несправедливо требовать за две недели обучения того, чему я училась пять лет.

Я объясняю, что мы не занимаемся агрессивными продажами. Я за то, чтобы покупатель вернулся. Но это работает только на тех, кто задаёт вопросы. Важно правильно расшифровывать настроение и реакции человека, ведь интимная сфера требует навыков считывания невербальной информации.

В моей сфере достаточно много подводных камней, секс вообще один сплошной подводный камень. С этим надо аккуратно работать, чтобы никого не спугнуть, не оттолкнуть и дать, в первую очередь, ощущение безопасности.