Сколько ты уже в дизайне?

Если считать учёбу, то 14 лет. Я училась в полиграфическом колледже на направлении «графический дизайн». В то время, 2008−2010 годы, с диджиталом было не всё понятно и он не был так развит, как сейчас. Был веб-дизайн, была старая добрая флеш-анимация.

После учёбы я пошла работать графическим дизайнером и занималась в основном полиграфией. Параллельно стали появляться проекты, связанные с сайтами: как правило, я делала баннеры. Уже тогда в рамках работы я пробовала делать отдельные страницы сайтов по концепту ведущего дизайнера или дорабатывать существующие.

У тебя в портфолио разные работы: пользовательский интерфейс, фирменный стиль, логотипы, полиграфия ー от чего ты кайфуешь особенно?

Сейчас пользовательский интерфейс ー основное направление, в котором я развиваюсь и планирую расти дальше. Маркетинг и упаковка отошли на второй план: в какой-то момент я их переела.

Как начала развиваться в пользовательских интерфейсах?

Когда я работала в компании по производству и продаже тёплых полов, работодатель предложил пройти обучение и доверил мне выбор. Я выбрала интенсив по мобильным приложениям от Британской высшей школы дизайна.

Мне подходил формат интенсива, но я не ожидала, что график будет настолько плотный. Это были четыре адовейших дня, когда я мало спала и только училась. С 10.00 до 20.00 были лекции, потом мы возвращались домой и делали проект. Прокачалась за эти дни максимально. Я не новичок в дизайне, но в интерфейсах понимала немного, и для меня каждое занятие было суперполезным. Я не владела специальными программами — на работе основным инструментом был Фотошоп. На интенсиве я за ночь освоила Скетч.

Во время обучения всех делили на команды из 2−3 человек. Каждая команда получала задание от представителей компаний, например Сбера. Эти задания были учебными, но их потенциально могли взять дальше на доработку.

Наш проект был для компании «Локалс»: мы делали приложение с личным помощником по аренде квартир. Придумали 11 экранов с пошаговым фильтром квартир, заявкой и оплатой. Приложение получилось лаконичное и интуитивно понятное.

Опыт, полученный в Британке, однозначно стоил потраченных сил.

Расскажи, как выбрать толковый курс по UX и UI? На что обращать внимание?

Расскажу на примере Британки: я выбрала этот курс по отзывам знакомых и репутации школы. Плюс в отличие от остальных офлайн-школ там было интерфейсное направление.

Немаловажный аргумент: я выбирала интенсивный формат, так как были ограничения по времени (я работала) и по бюджету (работодатель оплачивал учёбу). Соотношение цена/формат/направление для меня оказалось оптимальным. Но кому-то интенсив может не подойти: нагрузку надо оценивать здраво.

Курсом я осталась довольна. Программа и результат на тот момент отвечали моим потребностям.

Если уровень совсем нулевой и только заходишь в нишу, то курсов от Скилбокса и Нетологии достаточно. Если речь про уровень выше, здесь сложнее: много инфы на курсах повторяется. Когда уже понимаешь базу, эффективнее практиковаться, а не смотреть обучающие видео. Они не дадут результата, пока не начнёшь применять эти знания в решении задач. Я именно на практике развила большую часть навыков.

Это дизайнерская рутина, но в ней здорово оттачиваешь скилы. Например, переставить кнопку, сделать новый юзерфлоу в СRM-системе или подготовить редизайн страницы без чёткого ТЗ, а только с пониманием, что нужно поднять конверсию. Ничего не зная, садишься и делаешь. Когда заходишь в тупик, гуглишь: делаешь обзор конкурентов, ищешь варианты, читаешь статьи.

Что из того, чему научилась в Британке, ты реализовала в работе?

Я училась в 2018 году и вернулась на работу с большим желанием перемен. То, как там делали имиджевые сайты и интернет-магазин, морально устарело — меня это напрягало. Речь в основном о технической стороне вопроса. Например, рисовать макеты в Фотошопе, в то время как все уже работают в Скетче и Фигме.

Когда-то Фотошоп был основным инструментом для отрисовки макетов. Каждый экран был отдельным файлом, а в Скетче и Фигме в одном «файле» может быть множество экранов. Вдобавок Фигма позволяет из экранов создавать кликабельные прототипы, а Фотошоп не адаптирован под нужды интерфейса: в нём нет библиотек компонентов, нельзя быстро менять состояния элементов: кнопок, чекбоксов, полей. По сути, каждое изменение в каждом месте рисуешь вручную, в то время как другие программы умеют это автоматизировать.

После интенсива у меня банально руки не хотели возвращаться к Фотошопу, когда попробовала оптимизированный и удобный Скетч. Плюс я хотела развиваться больше в интерфейсах, а на той работе у меня было мало задач в этой области.

Учёба стала катализатором к мысли, что возможностей вокруг масса. Я перешла в новый проект, связанный с автомобилями, где стала заниматься интерфейсами. Позже заинтересовала тема управления дизайном.

Что ты подразумеваешь под управлением дизайном?

Управление и настройку процессов так, чтобы всё работало и все были довольны. Как главред, только в дизайне. Мне хочется развиваться в этом направлении, самой отстроить процессы и показать, что всё может работать гораздо эффективнее при меньших усилиях.

Это про аджайл? Насколько реально реализовывать эти принципы в современных компаниях?

Да, аджайл. Реализовывать реально, когда понимаешь, зачем тебе это нужно, и берёшь необходимое, а не всё подряд, потому что все так делают. Ещё важно объяснить людям, какие проблемы в их работе это решит. Когда мы просто заявляем, что мы модные и теперь у нас аджайл, это вызывает отторжение и конфликт: людям навязывают ритуал, необходимость которого они не до конца понимают. Тот же программист или дизайнер скажет: зачем мне жить по-новому, если до этого всё и так работало?

Как вы внедряли аджайл в своей компании?

Конкретно в нашем случае, в автомобильной компании, внедрением занимался руководитель, а я отстраивала процессы в дизайне. Суть аджайла ー гибкость: вводили, смотрели, как работает, от чего-то отказывались, меняли снова.

Главная проблема была, по Николаю Товеровскому, в отсутствии гусеницы, которую прибивают гвоздями. То есть проекты делались размазанно, без конкретных дедлайнов и дат релиза. Разработчики и дизайнеры не общались — по итогу интерфейсы получались ужасные.

Это выглядело так. Дизайнер не посоветовался с разработчиками, какие есть состояния и случаи. Нарисовал макет, который в его голове кажется классным, отправил. Через месяц разработчик берёт дизайн в работу, видит, что половины кейсов нет, и додумывает их сам. То есть дизайнер формально выполнил задачу, нарисовал, как должно быть, когда всё работает, а про возможные факапы забыл. На выходе получается летающий асфальтоукладчик, так как нет чётких спринтов, диалога и понимания сроков.

Проблему решили с помощью аджайла. Сделали короткие спринты, ввели принудительное общение дизайнеров с разработчиками. Нам помогли ежедневные небольшие встречи с ретроспективами, где обсуждали рабочий процесс. Они хорошо выпускают пар и вскрывают проблемы, которые мешают работать, но которые открыто обсуждать никто не хочет.

До внедрения аджайла дизайнер натыкался на неправильно свёрстанную страницу и шёл к разработчику, а тот отвечал, что макеты были недоделаны. Начинались разборки. С аджайлом ты заблаговременно припираешь людей к стенке, спрашиваешь, что им мешает, что не нравится, и они с радостью рассказывают. Это помогает предупредить проблему. Забавно, что конфликтов в таком случае меньше, чем когда люди бесятся, но молчат.

Ежедневные встречи с ретроспективами хорошо выпускают пар и вскрывают проблемы

Сколько времени потребовалось, чтобы всё заработало?

Несколько месяцев. За это время мы наладили обмен информацией в команде. В идеале это работает так: дизайнер берёт задачу и уходит её выполнять, при этом сообщает остальным, чего им ожидать и когда. Потом дизайнер приходит с макетом, и команда собирается ещё раз. Разработчики сразу озвучивают, чего в макете не хватает, а что из задуманного они не смогут сделать быстро. Мы сразу подстраиваемся и решаем, от чего отказываемся, что меняем, что реализуем.

Сначала люди не очень понимали, зачем это нужно. Когда появился первый эффект, то лояльность возросла. Постоянный коннект стал показывать быстрые результаты и по срокам, и по качеству.

Какая была лично твоя роль во внедрении аджайла?

Лично моя доработка ー это пошаговая инструкция по дизайн-ревью готовой вёрстки на сайте: насколько всё сделано по макету и правильно работает. В инструкции я прописала, что проверяем, как, какие изменения критичные и должны быть внесены до релиза, какие можно сделать потом.

Оценка вёрстки со стороны дизайнера и дальнейшие правки были для группы дизайна самым болезненным моментом из-за взаимоотношений с разработчиками. Внедрение инструкции почти сразу же улучшило ситуацию. Разработчик больше не считает, что должен доделывать за дизайнером работу, а на дизайнере лежит такая же ответственность за релиз. У себя в портфолио я показываю на скринах из чек-листа, как это работает.

Чем ты сейчас занимаешься?

Я ушла из автомобильной компании, где отработала почти четыре года, последний — в должности старшего дизайнера. Сейчас устроилась в новую компанию UX- и UI-дизайнером, работаю пока месяц. Компания производит и продаёт косметику, витамины, полезные добавки. На данный момент ещё ничего не реализовала, решаю мелкие задачи и параллельно развиваюсь в дизайн-менеджменте.

Почему пошла в Школу руководителей, а не дизайнеров?

Для меня логичным был выбор именно Школы руководителей. Потребность пришла, когда я занялась дизайн-менеджментом. Когда я поступала в школу, я ещё не была старшим дизайнером, но у меня были намерения развиваться в эту сторону. Мне нужно было получить знания, систематизировать в голове, как лучше организовывать и налаживать процессы. Школа дизайнеров скорее для ребят, которые намерены расти и реализовываться в дизайне. Мне нужны больше навыки руководителя.

Сейчас ты на третьей ступени. Как совмещаешь работу и учёбу?

Пришлось пожертвовать спортзалом и почти всем свободным временем. Днём работаю, вечером учусь и параллельно решаю рабочие вопросы в чате. Но на третью ступень я шла намеренно. Я чётко понимала, что прохожу, так как нас осталось три человека в потоке. Кто-то не проходил по баллам, кто-то передумал в процессе, многие взяли академ. Я убеждена: надо доводить до конца такие вещи, как бы трудно ни было.

Я точно пожалела бы, если бы сошла с дистанции в угоду личному комфорту или из-за нехватки времени

Как ты планируешь использовать знания из школы в работе? Что воплотишь в первую очередь?

Уже многое начала воплощать.

В практической работе очень помог курс Ильи Бирмана по интерфейсам и визуализации информации. Я иначе смотрю на таблицы, графики и формы, хотя раньше относилась к ним проще. Книги Эдварда Тафти в этом плане тоже очень полезны. Я не могу сейчас конкретизировать по задачам, так как это уже стало рутиной в огромных количествах, но изменения явно наступили.

Помогли лекции Максима Ильяхова: сразу стала видеть плохие тексты и заставлять всех вокруг их переписывать. Не принимаю в работу текст, в котором есть штампы, оценки, вводные. Люди поначалу удивлялись, но потом соглашались.

Если говорить о блоке переговоров, то он помог в целом по-другому взглянуть на то, как я общаюсь с людьми. Я очень стеснительный человек, и мне сложно поднимать спорные вопросы. В прошлом это приводило к неприятным последствиям. Например, мне было настолько невыносимо поговорить с начальником о том, что меня не устраивает в работе, что было проще найти новую работу, а с этой слиться за две недели.

Стеснение помог преодолеть принцип «не в порядке». После книги Джима Кемпа и курса Ильи Синельникова будто что-то переключилось в голове и заработало по-другому. Все приёмы, я, возможно, не использую, но научилась выкладывать багаж и стараюсь задавать правильные вопросы.

Что посоветуешь тому, кто начинает работать с интерфейсами?

Смотря откуда человек в эту область пришёл. Если он уже занимался дизайном и решил специализироваться на UX, то, как я уже говорила, можно пройти курс Скилбокса или Нетологии. Новичку рекомендую ещё почитать книгу Ильи Сидоренко «Дизайнер интерфейсов».

Если человек совсем новичок, надо изучить базовую теорию дизайна: композицию, теорию цвета, типографику. В моём понимании, обязательны хорошие знания в истории дизайна и хоть какие-то в истории искусств. Например, некоторые интерфейсные элементы калькулятора на системе iOS вдохновлены промышленным дизайном Дитера Рамса для фирмы «Браун». Если человек не понимает таких вещей, он не сможет разумно их применять и будет просто бездумно копировать.

Посоветую много читать, смотреть и практиковаться. Если ты фрилансер, стараться получить обратную связь. Не просто пообщаться с клиентом, что-то нарисовать, отдать и забыть, а просить обратную связь от других дизайнеров или коннектиться с разработкой. Иначе можно остаться на одном уровне. Когда ты не в продуктовой команде, делать это сложнее, но однозначно стоит.

Ещё посоветую следить, в каком виде сдаёшь макеты. Это демонстрирует профессионализм и заботу о том, кто откроет макет после. Другим дизайнерам должно быть комфортно, понятно и удобно. Я этот момент оцениваю очень внимательно. Смотрю, как ведут себя слои, что с отступами и компонентами. Если на дизайнерском, важны группировка слоёв, использование автолейаутов, атомарных компонентов из библиотеки. Это наглядно показывает качество работы и влияет на сроки. Если в макете бардак, любую правку вносить придётся долго. Совет скорее для новичка: приучаться к аккуратности нужно уже на старте.

Илья Боронников, Сергей Мороз, Иван Коробицин и Владимир Тупикин учились в 9 наборе школы бюро. Ребята успешно дошли до третьей ступени и в качестве дипломного проекта под руководством Ильи Бирмана разработали мобильное приложение «Оки», которое помогает делать гимнастику для глаз в течение дня.

Команда не успела закончить проект до дедлайна, но ребята не сдались, продолжили работу и через год всё-таки выпустили приложение. Мы пообщались с ребятами и их разработчиком Алексеем Дербышевым о том, как они делали приложение, на какой стадии всё пошло не так и как этого можно было избежать.

Ребята, ваш проект — приложение для глаз «Оки». Почему выбрали именно приложение в качестве дипломного проекта?

Сергей: Из-за постоянной работы за компьютером у меня упало зрение. Врачи говорили делать гимнастику для глаз, поменьше смотреть в экран и побольше гулять. У меня возникли проблемы именно с тем, чтобы не забывать делать гимнастику для глаз регулярно. В интернете много инструкций, но все они быстро забываются и надоедают. Приложения тоже есть, но неудобные. Отсюда и родилась идея сделать хорошее приложение, чтобы сформировать привычку делать гимнастику регулярно.

Как вы собирали команду?

Илья: Ещё на первой ступени выяснилось, что мы с Ваней оба из Краснодара. Мы хотели попасть в одну команду на третьей ступени — так и получилось. Потом у нас в команде оказался Сергей, тоже дизайнер, и не хватало редактора. Мы согласовали с руководством школы, кинули в чат объявление, Володя откликнулся, и так у нас собралась команда.

Володя, кстати, был первым, кто говорил, что ни в коем случае нельзя брать на третьей ступени в качестве проекта мобильное приложение, потому что не успеем. Так, собственно, и вышло — мы не успели.

И не получили дипломы?

Илья: Да, мы не успели к сроку и дипломы не получили.

Расскажите, как и почему это произошло.

Сергей: Так получилось, что всю подготовительную работу мы сдали самые первые. На третьей ступени есть чек-лист, по которому все делают дипломный проект. Там есть понимание задачи, дизайн — всё, чему учили на предыдущих курсах. Мы сдавали всё первыми, шли по расписанию до тех пор, пока не осталась только разработка. Времени на разработку было примерно два месяца и бюджет 30 тысяч рублей.

Где вы решили искать программиста?

Сергей: Первого разработчика нам нашёл Ваня среди своих знакомых. Мы считали, что приложение у нас очень простое, всего одна кнопка, и мы всё сделаем быстро.

Разработчик посмотрел на наши идеи, подтвердил, что всё очень просто, и он сделает за три недели. Мы, конечно, обрадовались, но в итоге ему не хватило опыта, и за три недели не смог вообще ничего сделать. Мы долго уговаривали его остаться, потому что понимали, что искать нового исполнителя нет времени, но он ушёл. Исходники отдал, денег с нас не взял, но нам эти исходники никак не помогли.

Мы считали, что приложение у нас очень простое, и мы всё сделаем быстро

И у вас оставалось ещё около месяца.

Сергей: Да, мы пошли искать разработчика на фриланс-бирже. Искали уже поопытнее, поняли, что с новичками нельзя работать. Мы выложили задание, было много откликов и мы выбрали хорошего, как нам показалось, разработчика. У него было портфолио с приложениями, мы созвонились в скайпе, по голосу он показался нам взрослым мужиком лет 45. Мы ему доверились, он тоже сказал, что всё просто, и за неделю он всё сделает. Мы дали подробное ТЗ, сделали переходы анимации, и тут он начал как-то оправдываться и говорить, что это невозможно сделать, и в итоге ничего не сделал. Вообще работать с ним было очень сложно, разработчик обижался на наши правки, при этом все делал криво и косо.

Илья: Самое интересное было в конце, накануне предзащиты. В десятом часу ночи мы переписывались с нашим арт-директором, Ильёй Бирманом, показывали ему сырой вариант. Бирман нас критиковал и говорит: «Поправьте кнопку, можете?» Мы говорим: «Нет, не можем, наш программист спать пошёл». В итоге показывать нам было нечего, и к защите диплома нас не допустили.

Какие ошибки вы совершили? Может, не надо было браться за приложение и сделать что-то другое?

Илья: Мы допустили несколько ошибок. Самая главная — выбрали слишком большой проект, надо было не замахиваться на приложение, а сделать что-то попроще. Можно было cделать серию видео с упражнениями, или простой сайт с гимнастикой. Но сделать приложение с нуля за два месяца без надежного разработчика невозможно.

Вторая ошибка была в том, что мы продолжали упираться в приложение, когда уже стало понятно, что мы точно не успеваем. Мы пришли к Михаилу Нозику — он был наш шеф — и говорим: «Мы боимся, что Бирман не пропустит наш проект». Нозик отвечает: «Я его понимаю, ваше приложение плохо работает и его нельзя пропускать. Сделайте веб-страницу, упростите и выпускайте». Но мы упёрлись, нам разработчик обещал, и мы хотели именно приложение. А нужно было флексить и упрощать.

Владимир: В этом и есть главный урок третьей ступени, который мы провалили. На проекте всё пойдёт не так. Когда это случится, нужно держать в голове полезное действие, а не красивую форму решения. Мы уцепились за форму: «Делаем приложение!», а надо было думать о полезном действии: «Мы помогаем регулярно делать гимнастику».

Чтобы делать гимнастику, не нужно приложение — можно посмотреть упражнения на сайте, можно пользоваться чат-ботом, напоминаниями в телефоне или часами с кукушкой

Почему вы решили доделать приложение после окончания учёбы?

Иван: Это как незакрытый гештальт оказался для нас. Если серьёзно, то уже много сил в это вложили, поэтому хотели доделать и получить отдачу.

Как вы нашли разработчика, с которым смогли закончить работу над приложением?

Сергей: Мы попросили Илью Бирмана разместить в своём канале объявление, что мы ищем разработчика. Откликнулся Алексей, и мы стали работать. Чуть больше, чем за год мы полностью сделали приложение.

Лёша, а если бы ты сразу взялся за приложение, за какой срок и с каким бюджетом его можно было бы сделать?

Алексей: Думаю, максимум за месяц, если полностью заниматься одним приложением, можно было управиться. Оно действительно простое, много времени не займёт. Бюджет — около 50 тысяч на разработку.

Ребята, а где искать хорошего разработчика, когда собираешься выпускать приложение?

Сергей: Можно искать в телеграм-каналах, например Mobile-jobs или на биржах фриланса для разработчиков. Но не факт, что вам повезёт. Мы нашли второго разработчика — взрослого серьёзного дядьку с классным портфолио, — который, по факту, полностью слил проект.

Владимир: Тут ещё момент, что Школа редакторов задаёт высокую планку дизайна в приложении. Мы вежливо просили разработчика подвинуть кнопку, а он отвечал, что это нормальная кнопка. И вообще он пытается нам приложение вовремя сделать, а мы придираемся к кнопке. Он не видел, что красиво, а что так себе, и у него прямо подгорало от наших правок. А нам их давал Илья Бирман, у него всё должно быть красиво.

Если несмотря на ваши предостережения, другие ребята захотят выпускать приложение, какой вы дадите совет?

Сергей: Точно не брать разработчика-новичка, мы потеряли месяц из-за этого. Потом мы взяли незнакомого человека с опытом, и тоже ничего не вышло. Поэтому брать надо проверенного программиста.

Илья: Второй момент — мы были сами виноваты, что уперлись с этим приложением, когда его надо было поменять на что-то попроще. Но это мы сейчас так думаем, а тогда мы не представляли, как сменить формат, и как гимнастика для глаз будет выглядеть, например, в телеграме.

У вас очень классный монстр в приложении, кто его нарисовал?

Сергей: Его нарисовал наш дизайнер Ваня.

Иван: Это был собирательный образ. Рисовать толком никто из нас не умеет, поэтому мы искали референсы, смотрели Shutterstock и в итоге пришли к такому монстру. Живот у нас был одного монстра, глаз другого, так и собрали.

Вы сделали проект, который связан со здоровьем. Вас курировал врач?

Сергей: Да, наставники сразу посоветовали нам заручиться поддержкой врача-офтальмолога. Первая идея была сходить в поликлинику и записаться на прием к окулисту, но не факт, что он захотел бы нам помогать. Тогда мы решили привлечь эксперта со стороны и нашли врача-офтальмолога Любовь Амханицкую вконтакте. Она ведёт блог о зрении, и мы вместе с ней составили комплекс гимнастики на 7 минут.

Я обратила внимание, что приложение постоянно хвалит пользователя. Я поморгала 15 секунд и получила «Молодец, отличный результат». Это прикольно, но почему так?

Илья: Это все влияние Бирмана (смеются). Он нам говорил, что пользователь всегда себя должен чувствовать молодцом, поэтому мы много хвалим. После совета Ильи Бирмана мы прочитали массу литературы о том, как вырабатывать полезные привычки, и похвала была частью придуманной нами в результате системы мотивации.

Владимир: Похвала помогает выработать полезную привычку, но было ещё важно, чтобы у пользователя не возникали вредные ассоциации с приложением.

Например, врачи советуют делать гимнастику каждый час во время работы. Но люди так не будут делать — у них уже есть свой уклад жизни, и новое занятие добавлять не хочется. Подход «надо просто себя пересилить и заставить» не работает. Поэтому мы не требуем сразу делать по семь гимнастик в день, а начинаем с одной и постепенно увеличиваем нагрузку.

Другая проблема: уже через пару недель регулярных занятий мы можем присылать по 3−5 уведомлений в день с напоминанием. Но когда приложение шлёт миллионы уведомлений в день, пользователь привыкает их игнорировать. Мы с этим боремся так: отслеживаем, какие уведомления пользователь игнорирует. Если он не среагировал на несколько уведомлений подряд, мы это уведомление отключаем. Если он вообще перестал заходить в приложение, мы не забрасываем его пушами, а наоборот, даём отдохнуть. Мы присылаем уведомления, но не каждый день и в разное время.

Приложение не может заставить пользователя регулярно заходить и делать гимнастику. У нас нет такой цели. Но у нас есть цель, чтобы он хоть по одному упражнению делал — это лучше, чем ничего. Пользователь всегда молодец: сделал гимнастику — круто, даже одно упражнение это хорошо. Нестрашно, если пропустил уведомление или не заходил в приложение — главное, продолжай.

Мы не требуем сразу делать по семь гимнастик в день, а начинаем с одной и постепенно увеличиваем нагрузку

Планируете добавлять что-то новое в приложение?

Сергей: Да, планируем выпустить версию для iOS, а ещё мы добавляем звук в приложение. Пользователи писали в отзывах, что в приложении не хватает звуков, и это неудобно. Мы решили попробовать что-то необычное в плане звука. Нам хотелось, чтобы приложение запоминалось и радовало даже такой деталью. Мало кто пользуется сейчас ICQ, но все до сих пор помнят их фирменный «о-оу», когда приходило сообщение.

В общем, мы решили не брать звуки со стоков, а обратились к Оле Кекс. Оля — чемпионка России по битбоксу, участница проекта «Песни» на ТНТ и других музыкальных шоу, сейчас участвует в проекте «Я почти знаменит» на Первом. А ещё у неё недавно вышел новый альбом.

Оля озвучила нам приложение и записала все интерфейсные звуки. Не всегда верится, что это звучит человеческий голос, но это так. Никаких инструментов — только битбоксовый скилл. Мы надеемся, что такая озвучка добавит удовольствия гимнастике.

Как школа повлияла на вашу жизнь вообще?

Владимир: Я не внял советам бюрошников и не договорился заранее снизить нагрузку на работе на время учёбы. В итоге довольно быстро всерьёз задолбался: и на работе успевал так себе, и от учёбы получал меньше, чем хотелось бы. Так что я ушёл с работы и, пока доучивался, делал только разовые проекты. А через пару месяцев меня снова позвали в офис на фултайм уже в другую компанию.

В целом, я доволен Школой редакторов и теми знаниями, что она даёт. Помогло понять, что задача редактора — не втупую пилить постики в корпоративный бложек, а формулировать с заказчиком цели, достигать этих целей, и, самое главное, объяснять, что ты делаешь и почему это полезно.

Илья: Когда я поступал в Школу руководителей, до последнего момента не понимал, в какую именно из школ поступаю, потому что вроде хотел на дизайнера, тест сдавал на редактора, а в день зачисления понял, что мне ближе в руководители, куда и перевёлся по заявлению.

Прямо во время учёбы я взял контракт на дизайн и создание отчётной презентации с администрацией Мурманской области, почти на 200 тысяч рублей. Я бы его точно профукал, если бы не курсы по переговорам и по праву, ещё и денег бы остался должен. А благодаря школе я составил договор чётко по гайдлайнам бюро, с промежуточными актами, которые в итоге и спасли меня, когда посреди проекта резко уволился посредник, и вдруг изменилась коммуникация с заказчиком. Проект в итоге прекрасно довёл до конца.

Сергей: Школа помогла понять какие вопросы надо задавать, чтобы узнать и оправдать ожидания заказчика; как правильно планировать и сдавать проект в срок. Если говорить про специальные знания, то очень хорошо прокачался в типографике, вёрстке и интерфейсах. Эти знания помогают мне по сей день. Меня дважды повышали: во время учебы и ещё раз после.

Иван: До учёбы в Школе дизайнеров я жил в Тюмени и работал в местной веб-студии. Я знал, что учёба сложная и будет занимать много времени, поэтому захотелось как-то изолироваться от всего и пожить в тепле. Так на время учёбы я переехал в Краснодар. Продолжал работать в тюменской веб-студии на удалёнке и открыл ИП, чтобы не работать по серой схеме.

После учёбы я вернулся в Тюмень и стал искать новую работу — захотелось заняться продуктовой разработкой. Полгода я искал работу, делал мелкие заказы. Потом поехал в Москву, где три месяца проходил стажировку в Яндексе. Остаться в Яндексе не получилось — на тот момент были вакансии только для более опытных дизайнеров. В одном из бюрошных чатов наткнулся на вакансию в Краснодаре. Что-то щёлкнуло, и я опять захотел в тепло. Связался с ребятами, сделал тестовое задание и получил оффер. Сейчас работаю в bobday в продуктовой команде, как и хотел.

Если говорить про какие-то психологические аспекты, то учёба в школе помогла понять, что действительно возможно всё. Раньше я и подумать не мог, что можно попасть в Яндекс, пусть даже на стажировку. Но я взял и сделал это. Если говорить про финансовый аспект, то постепенно уходит страх называть «высокую» цену. В этом, кроме школы, мне очень помог телеграм-канал Насти Зубаревой «Черезнемогу»

В школе я закрыл свои дизайнерские пробелы и вооружился знаниям из смежных областей: переговоры, редактура, право. Благодаря этому стал чувствовать себя намного более уверенным в профессии. Заработок стал более высоким и стабильным.

Скачивайте приложение, ребята, делайте гимнастику для глаз и не берите слишком сложные проекты на третьей ступени.

Привет! В фейсбуке ты писала, что вела воркшоп про текст. Расскажи, о чём он был и что ты рассказывала?

Меня девочки из «Провимен» пригласили провести воркшоп. Они ищут авторов и проводят всякие активности для женщин-предпринимателей — в основном про бизнес.

Я рассказывала о том, что писать статьи не страшно, и пыталась рассказать какие-то банальные вещи о том, что такое цель и задача текста, как выстроить структуру, как ориентироваться на аудиторию и всё такое. По факту это были женщины, которые хотят писать, а я старалась им объяснить какие-то базовые вещи.

Кажется, лекция прошла хорошо, хоть я и дико волновалась. У меня была дичайшая загрузка, и я даже презентацию доделывала в кофейне рядом. Но было прям интересно.

Ты работаешь там бесплатно, зачем тебе это?

Я хочу показать другим девушкам, что писать — это круто. К нам приходят люди с крутой экспертизой: бухгалтеры, юристы, предпринимательницы — они могут поделиться своим опытом. Я хочу им помочь и показать, как это можно привести в понятную форму для людей, чтобы это было в мире читателя, интересно и круто.

Посыл моего выступления был ещё и в том, что хоть стать автором, может быть, и сложно, нужно стучаться и не бояться. Всё равно хороших авторов с экспертизой очень сложно найти. Если при хорошем понимании ты плохо пишешь, это не какая-то нерешаемая проблема — часто в изданиях есть редактор, который на старте поможет тебе делать тексты.

Ты закончила факультет права. Почему ты решила пойти в копирайтеры, будучи почти готовым юристом?

Где-то в конце пятого курса у нас была преддипломная практика, я ходила в налоговую, разбирала какие-то бумажки. Там я поняла, что мне это жутко не нравится. Возможно мне и до этого не нравилось, но я не обращала на это внимание.

Где-то с третьего курса я писала всякие научные работы и статьи. Мне кажется, это меня спасало. И я потом задумалась: «Блин, как же так? Я не хочу быть юристом, мне прям не нравится». Я до этого ещё была на разных практиках. Это было безумно скучно.

Я в принципе не представляла, что могу быть юристом. При этом писать статьи мне нравилось, и я думала: «Ладно, можно пойти в магистратуру, потом в аспирантуру и заниматься научной деятельностью». Для меня это было равно писать — только в сфере юриспруденции.

А что это за научные статьи ты писала во время универа? Это было обязательно?

Нет, просто было прикольно писать. Для того, чтобы написать одну статью на полтора листа А4, нужно было перерыть и перечитать кучу всего: какие-то исследования, диссертации, другие статьи. Это было очень интересно и я любила копаться, исследовать.

При этом вся юриспруденция — это какой-то свой язык, на котором они друг друга понимают. Уже позже, когда я начала работать копирайтером, я попала на юридический проект для компании «Бизнес-опора».

Заказчик пришёл со своим пониманием, что всё должно быть «по-юридически». Я ему говорю: «На кого вы ориентируетесь? Ваши клиенты — обычные люди, они должны понять, что вы там пишете». А он: «А если вдруг юристы зайдут на сайт и скажут „Ай, у тебя тут всё просто написано, и ты некомпетентный, неграмотный и вообще не юрист“».

Его всё-таки получилось убедить написать понятно. Через год он вернулся и рассказал, что к нему люди приходят, даже без рекламы. Люди просто открывают все ссылки и говорят: «У вас так круто и понятно написано, что мы хотим работать только с вами».

В общем, тогда после универа я задумалась о том, что всю школу, и, наверное, всю жизнь мне нравилось писать. Мне нравился русский язык, литература, и я вообще хотела поступать на журфак, а родители мне: «Да ты пойдёшь в какую-нибудь захудалую газетёнку, и что ты там будешь делать?»

А когда я говорила, что хочу быть лингвистом или филологом, мне говорили: «Ты будешь просто учительницей русского языка, и что тебе это даст? А вот юрист — это хорошая профессия!» Но какими-то окольными путями я всё равно пришла к тому, что я пишу.

Единственное, что мне папа периодически припоминает, что я могла быть нормальной, а я тут делаю что-то непонятное

Как в итоге получилось найти работу вне юриспруденции?

Я месяца три искала работу. Я что-то сёрфила, смотрела, и меня не хотели брать из-за того, что у меня не было опыта как такового.

Это было ужасное время: когда ты новичок и хочешь работать, а тебе говорят, что ты недостаточно что-то там. Для меня это было тяжело. Ещё боролась с родителями. Они платили пять лет за мою учёбу, а я такая: «Всё, я не буду юристом, я буду вот этим заниматься». Было сложно им объяснить, почему я не хочу работать по профессии.

Я сёрфила-сёрфила вакансии и случайно наткнулась на вакансию «Чеширского Кота». Я прислала тестовое, моя руководительница меня пособесила и как-то ко мне прониклась.

Я проработала в агентстве где-то года полтора и уволилась прямо перед Школой редакторов, за месяц. В «Чеширском Коте» не было такой планки качества текста, как мне хотелось, я из-за этого страдала. Мне говорили: «А, ну окей, так нормально», — а мне казалось, что можно же ещё столько всего написать, переписать, переделать.

Но там я многому научилась: и фигму, и фотошоп, и админки сайтов освоила.

Плюс с таргетом я разбиралась сама. У нас были ребята, которые занимались рекламой, и у них я консультировалась. Фейсбуком, инстаграмом занималась, а они мне базово помогали с аудиторией, со всякими там пикселями и ещё с чем-то.

В конечном счёте я поняла, что это было так рутинно, так монотонно, а я прям не люблю такую работу. Первые 8 месяцев в агентстве я занималась исключительно соцсетями, это постики в инстаграм, Фейсбук и всякое такое.

Когда в Школе руководителей верстали страницу о себе, ты сделала целый пост про процесс. Расскажи, какие у тебя отношения с типографикой и дизайном?

Это моё любимое задание в Школе руководителей.

Мне безумно нравится типографика. Это была одна из самых сложных дисциплин на первой ступени, но она мне больше всего нравилась — я не знаю, как это работает. Возможно просто потому, что в «Чеширском Коте» я постоянно общалась с дизайнерами.

До того, как я поступала в школу, я читала книжку про модульные системы в графическом дизайне, просто потому что мне было прикольно. Меня называли дизайнером-полукровкой, когда я ещё в «Чеширском Коте» работала: я вроде как склепать что-то прикольное могу, и это будет больше по-дизайнерски, чем по-копирайтерски. И сейчас мне кажется, что я работаю в идеальном месте, где все вокруг дизайнеры, а я — нет. Но это прям очень круто.

Что думаешь дальше со всем этим делать? Может, бросишь буквы и пойдёшь в дизайн?

Я бы хотела, чтобы это оставалось моим хобби. Не то, что я прям такая серьёзно сижу и рисую что-то или собираю какую-то страничку, а просто чтобы это было прикольно, по фану, и чтобы меня это не напрягало. Потому что когда это превращается в профессиональную деятельность, это очень быстро надоедает.

А поскольку я могу с базой из школы просто взять и подсказать что-то дизайнеру, это прикольно. И для себя что-то делать — это классно. Но прям превращаться в дизайнера мне, наверное, не стоит.

Насколько оправдались твои ожидания в Школе руководителей?

Я не чувствую такого профита, который я ожидала получить.

Синельников в начале ступени сказал самую важную для меня вещь: «Задача второй ступени, чтобы вы узнали о себе новое, а оценки и рейтинг — это потом». И я держала это в голове всю вторую ступень. Благодаря этому многие штуки делала впервые.

У меня возникает ощущение, что ты некоторые штуки делаешь просто для галочки, либо пытаешься угадать вкусовые предпочтения преподавателей. Можно просто сделать как преподавателю нравится, и получить 4—5, хотя это будет просто субъективизм. Если ему просто тупо не заходит, то как бы всё.

Насчёт объективности и полезности комментариев — очень разные мнения. Но никто из преподавателей не писал мне просто «Да», «Норм» или что-то такое. Обратной связи мне хватало.

Например, Максим Ильяхов целый видос записал с разбором моего задания. Мне кажется, его дико бесило, что я попыталась сделать всё с нуля. Хотя я просто забыла про лекции с первой ступени. А Товеровский писал о моих заданиях в своём канале, хотя это было и не слишком приятно. Когда я хотела, то писала преподам на почту среди недели, но потом сознательно решила пользоваться этим только тогда, когда сомневалась в чём-то.

В школе очень круто, что начинаешь думать быстрее, потому что на каждое задание у тебя только четыре дня. А я человек, который любит обычно рефлексировать и запариваться над темой. Теперь понимаю, что большую часть работы точно можно делать быстрее. Это переносится потом на твоё мышление и что проще набросать кучу каких-то вариантов, потом что-то выбрать и сделать быстрее.

Почему ты не пошла на третью ступень?

Потому что я немного разочаровалась во второй. Наверное, отчасти из-за того, что я перешла к руководителям. Мне хотелось, чтобы у меня было больше типографики и вёрстки, а у меня по ней только одно задание было.

И даже просто конкуренция — у редакторов она просто бешеная. Первая ступень очень сильно мотивировала делать больше, когда я смотрела на других ребят и думала: «Блин, они такие крутые, а я — нет, и надо что-то делать». А у руководителей такого нет.

Возможно, это ещё из-за того, что я стала совмещать работу с учёбой, это достаточно сложно, потому что я чувствую прям дикий расфокус.

В каких случаях ты бы точно советовала идти на вторую ступень к руководителям? Кому бы ты посоветовала?

На самом деле я бы вообще никому не советовала идти в Школу руководителей. Не потому, что это плохой опыт, это скорее моё чисто субъективное мнение. Мне нужна была конкуренция, которой у руководителей не хватало.

В Школу редакторов и дизайнеров идут дико замотивированные ребята, и эта бешеная гонка помогает тебе делать больше. По крайней мере, у меня было так.

Школа бюро не для того, чтобы там размеренно как-то посидеть и подумать: «А, ну окей, получу 70 за тест, всё равно там останусь на своём месте, всё равно там у нас недобор», например, как у руководителей.

А нужно прям бежать, рвать зубами и делать больше. Тогда это полезно. А когда ты такой: «А, ну ладно, я посижу и чисто лекции посмотрю», мне кажется, в этом нет толка.

Школа бюро не для того, чтобы размеренно как-то посидеть. Нужно бежать, рвать зубами и делать больше. Тогда это полезно

На второй ступени у меня сложилось впечатление, что там даже сложно найти, у кого подсмотреть что-то крутое. Для сравнения, я посмотрела почти все курсовые в Школе редакторов и была в шоке, от того, какой у всех уровень.

Вообще школа — это потрясающая вещь, у неё есть прекрасное свойство — она тебя вдохновляет и угнетает одновременно. Ты вроде такой: «Вау, я учусь в школе, вау, новые знания», а с другой стороны, если что-то не получается, ты резко падаешь духом.

У меня было так из-за тестов. Пока поняла логику преподавателей, я уже где-то в середине, а то и внизу оказалась. На одном из тестов по типографике у меня случилась почти истерика. Я просто из-за какой-то фигни расплакалась, а потом я поняла, что я уже два часа плачу и не могу успокоиться, ужасно!

Как думаешь, можно ли стать крутым, если ты всё-таки не пошёл на вторую ступень?

Вторая ступень нужна, когда у тебя нет работы, на которой ты растёшь. Но просто цепляться за то, что «аа, обязательно идти на вторую ступень» — ну это слишком.

Если постоянно держать в фокусе ту матчасть, которую ты уже выучил, то ты с ней можешь делать проекты, странички или там задания вообще где угодно. необязательно именно в школе бюро.

Я не хочу делать для галочки, я хочу делать нормальные вещи. Мне не хочется собирать пробную несуществующую команду для третьей ступени, на которую я не пойду, просто потому, что такое задание у Товеровского.

Понятно, что у них огромный опыт и они не просто так что-то советуют, но когда всех пытают «сделайте просто вот так вот и всё» — блин, я хочу самовыражаться, а не просто делать шаблонные какие-то вещи. Помогите мне делать круто, расти, а не делать шаблоны.

Я хочу самовыражаться, а не просто делать шаблонные вещи. Помогите мне делать круто, расти, а не делать шаблоны

А потом получается, что у нас все продающие страницы начинаются с лайфстайл-фотки, а потом уже в работе у нас у всех одинаковые лендинги. Это переносится в реальную жизнь и мне не кажется, что это круто.

Может быть, для начала шаблоны всё-таки не плохи, если нет какой-то базы? Чтобы не плодить потом монстров в интернете.

Некоторые штуки полезные, некоторые — неполезные. Просто делать всё по шаблону — это плохо, это же потом укореняется и никак не располагает искать новые решения и в принципе этому не учит.

Хорошо, какая альтернатива? Если не по шаблону, то как?

Вопрос хороший. Обычно я просто смотрю на разные варианты того, как это работает, на какие-то реальные продукты.

У тебя, например, есть лендинг и его не обязательно делать ровно по такой структуре, как нам показывали, где три этажа. Каждый из них начинается с заголовка, и в каждом есть картинка с фактоидом.

Ты можешь пойти посмотреть, как там чуваки лендосы собирают, например, на бехансе или просто посмотреть работы чуваков, которые тебе нравятся, и ты поймёшь, что можно сделать вообще по-другому, но это тоже будет работать. Когда ты в связке с дизайнером работаешь, то получается совершенно по-другому.

Если не по шаблону, то просто исследовать кучу разных реальных работ и смотреть, как это делают разные люди, и просто компилировать это в своём продукте.

Для кого ты пишешь свой канал в телеграме и кто вообще твои читатели?

Пока я плохо представляю его аудиторию, скорее это что-то для себя, но больше профессиональное, чем личное. Такая попытка держать в курсе тех людей, которые меня знают. После школы стало ещё сложнее определить аудиторию: сейчас это какие-то знакомые копирайтеры, дизайнеры или вообще люди, которых я даже не знаю.

Его точно прочитает моя мама, она подписана на канал. Мама вообще говорит, что мной гордится. Про то же задание в конце второй ступени о возможной теме диплома она мне говорила: «Ксюша, я посмотрела, там так красиво!»

Это больше такой новостник для людей, которые меня знают. Здесь я делюсь микрозаметками на профессиональные темы и рассказываю о новых проектах.

Учитывая реакцию мамы на канал, я так понимаю вопрос быть юристом у тебя с родителями закрыт?

Да. После того, как у меня стало получаться, после того, как я пошла в школу, поработала в «Чеширском Коте» уже основательно, где-то после полугода работы вопрос отпал, потому что родители видели, что я делаю то, что мне нравится. Я постоянно об этом как-то вдохновлённо говорила, рассказывала, пыталась им объяснить.

И мне кажется, что у меня это получается лучше, чем если я бы была юристом. Потому что в юриспруденции очень важно действовать по тому, что у тебя есть. Есть определенный момент творчества, когда ты работаешь, допустим, адвокатом. Например, когда ты стратегию защиты продумываешь, а в остальном там всё скучно. А мне нужно чуть больше возможностей и пространства для того, чтобы делать больше. Я хочу быть творческим человеком.

А почему ты хочешь быть творческим человеком? Наивный вопрос, но вдруг у тебя есть ответ.

Будучи редактором, я могу сделать больше, чем бы я сделала, если бы была юристом. У меня не появилась бы куча идей, которые мне хочется воплотить. Когда ты занимаешься тем, что тебе нравится, ты чувствуешь себя по-другому.

Я очень долго боролась с неуверенностью в себе, когда училась в универе. Когда я поняла, что стало что-то получаться в редактуре, я начала себя иначе чувствовать. Профессия сильно на это влияет, на то, как ты себя ощущаешь, на то, что ты хочешь дать миру, как к нему относишься и что делаешь.

Когда человеку что-то навязывают, он не будет проявлять никакой инициативы. Ты делаешь то, что тебе говорят, и ты за рамками не делаешь ни капли больше — у меня так было с учёбой в универе, я делала ровно столько, сколько мне нужно было. Я не смотрела на работу с той стороны, что за ней может стоять прямо интересный неизведанный мир.

Ещё, когда я воркшоп вела, я что-то волновалась, прям не знала, что говорить, постоянно подсматривала в шпаргалку. А потом отложила телефон и почувствовала, что появляется уверенность, и поняла, что реально знаю, о чём говорю.

С юриспруденцией у меня никогда такого не было, чтобы я прям точно уверенно знала, не боялась вопросов и понимала, что я точно могу ответить и помочь людям с тем, что их волнует.

Как ты решила стать дизайнером?

После института я долго не могла найти работу — искала себя. Поэтому решила заниматься тем, что нравится. Где-то два года я сама училась дизайнить, это был самый тяжёлый период.

Я устроилась работать в школу электронной музыки при студии звукозаписи и стала делать для них листовки, рекламки. Сейчас я вижу, что это были страшные вещи, но на тот момент было норм. У меня начал появляться минимальный заработок.

С чего ты начинала учиться дизайну?

С Покраса Лампаса. У него была классная группа во «Вконтакте», где он выкладывал лекции и материалы с «Дизайн Просмотра», о котором тогда мало кто знал. Я постоянно смотрела много материалов, но системного подхода не было. Это плохо: информация может быть устаревшей или не так изложена.

Мне стыдно об этом говорить, но про висячие предлоги я узнала только в бюро. Про длинное тире — на подготовительных курсах. По этой причине завалила несколько собеседований. Мне говорят: «Покажи свою лучшую работу». А там — висячий предлог. Сейчас, если я вижу такие предлоги, у меня кровь из глаз течёт.

После работы в школе электронной музыки нужно было развиваться дальше. Но в Краснодаре, откуда я, нет хороших школ дизайна. Поэтому в 2015 я переехала в Москву и устроилась дизайнером-технологом на производство рекламных сувениров. Мечтала поступить в «Британку» и работать в Студии Лебедева.

Тебя взяли без образования?

Им понравилось моё резюме, которое я сверстала и распечатала на картонке. Я его принесла, все такие: «О, как круто, выходи!» Я работала за минимальный оклад, а работа была скучная, но очень ответственная. Из-за ошибки на одну десятую миллиметра могли весь тираж снять, и заказчик не стал бы за это платить.

Через несколько месяцев начались тендеры и я выиграла два: разработку наклеек и бейджей для «Билайн Университета» и отрисовку большого подарочного календаря для «Капароль».

Директор была счастлива — это же дополнительный доход. Зарплата у меня поднялась. Но из-за большой ответственности, сильного эмоционального напряжения и отсутствия развития я быстро выгорела.

Решила запустить свой проект с подарочными наборами. Открыла ИП, но оно не взлетело. Не помню, чтобы я что-то продала, но времени и сил потратила много. В общем, не стоит придумывать то, чего нет на рынке. Может оказаться так, что это никому не нужно.

Не стоит придумывать то, чего нет на рынке. Может оказаться так, что это никому не нужно

Ты работала в отелях. Расскажи, как ты туда попала и что ты там делала?

Это были отели «Азимут». Я работала штатным дизайнером в отделе маркетинга. Особого творческого размаха не было: работа из серии «что скажут, то и делай».

Я спрашивала у сетевого отдела маркетинга, почему делается некруто, если можно сделать хорошо. Но у них была странная позиция: «Мы же это в регионы отправляем, а там люди не понимают». Человек же в любом случае видит, красиво или нет.

Был только один приятный момент. Мы открывали отель на Смоленской и меня попросили сделать «богатые» приглашения для гостей из посольства и МИД. Не с русским барокко, а с хорошей типографикой, на дорогой бумаге. Это был единственный хороший экспириенс.

Как ты узнала про бюро?

Впервые услышала про бюро после переезда в Москву, в 2016-м. Я думала: «О, нет, туда, наверное, очень классных ребят берут, я не потяну. Нужно еще немножко поучиться самостоятельно, а потом попробовать». В итоге в 2018-м я подала заявку в Школу дизайнеров.

Я не представляла, что такое дизайн интерфейсов, а для поступления нужно было разработать интерфейс беговой дорожки. Я потратила на это около трёх недель: хотела максимальный балл за срок и надеялась попасть в десятку, чтобы учиться бесплатно. Заняла второе место — результат и правда получился достойным. Даже сейчас я бы ничего там не переделывала — разве что дорисовала пару окон.

И как тебе нагрузка на первой ступени?

Когда поступила в Школу бюро, я уже работала в другой сети отелей — «Рейкарц Отель Груп». Там за два месяца мне нужно было нарисовать детскую книгу. Я работала круглыми сутками: сидела с шефом, рисовала книжку, параллельно смотрела лекции и находила один день, чтобы отвечать на тесты.

Мне не нравились мои результаты: я была в рейтинге где-то на десятом месте. Меня это очень сильно коробило, я хотела в тройку, в пятёрку, но десятое — позорное место. Времени не хватало. По результатам первой ступени у меня было усвоено процентов 30−40 знаний. Поэтому я и вернулась обратно — чтобы по теории ещё раз прогнать.

Какие у тебя впечатления от второй ступени?

Мало обратной связи от преподавателей, а я не тот человек, который любит мучить людей вопросами. Пробовала обсудить с Михаилом Нозиком первое задание. Он мне дал обратную связь, но она оказалась противоречивой: на одной итерации он сказал сделать одно, на второй я это сделала, а он сказал, что всё не так. Я подумала: «Блин, что? Почему?» И постеснялась дальше спрашивать.

А на первом задании Максима Ильяхова у меня был нервный срыв. Нужно было написать статью про кофе, я не могла это сделать. Дико боялась получить от него какую-то критику. У меня были слёзы, истерика, я подходила к компьютеру — и ничего, ступор.

В итоге сорвала дедлайн и потеряла из-за этого два балла, опустилась в рейтинге. Подумала, что надо завязывать со школой, начала писать письмо, что у меня всё плохо и я не могу. Хотела утром отправить — но на следующий день проснулась со свежей головой, быстро написала статью. Ответ от Ильяхова был: «В целом, ок». Всё, что он сказал.

Почему ты не попала на третью ступень?

У нас было последнее задание по дипломному проекту. Нужно было написать про него анонс на фейсбуке и собрать лайки. Я оказалась единственным идиотом, который не знал, что есть переключатель «для друзей» и «доступно всем». У меня стояло по умолчанию «для друзей». Когда Артём Горбунов проверял, моя работа была закрыта. Дико обидно, когда валишься на такой ерунде.

А что у тебя был за проект?

Я хотела сделать интерактивную статью о пользе ГМО: концепция борьбы с мракобесием. И Артём такой: «О, классно, я люблю, когда у нас полезное публикуется. Про гомеопатию была статья». Я увидела её, вдохновилась. Думала: сделаю её понаучнее, я же биолог по образованию. Но руки так и не дошли.

Почему после первого года в бюро ты решила учиться в Высшей школе брендинга?

Я хотела поступать в Британку — наконец-то у меня были деньги, время, ресурсы и желание. Но решила посмотреть альтернативы. Я ходила на «Дизайн Просмотр», там выступал Андрей Кожанов, гендир и основатель ВШБ. Мне понравились его лекции, концепция архетипов. Это всё такое интересное — что-то на грани министерства магии.

Тем временем в Британке закрыли факультет, на который я хотела пойти, — дизайн медиа. Оставались ещё визуальные коммуникации, но была проблема с графиком занятий.

А как происходит обучение в ВШБ?

Сначала дизайнеры, стратеги и менеджеры учатся вместе. На второй год запланировано раздельное обучение, то есть я буду погружаться именно в дизайн, каллиграфию, шрифты, цвета. А третий год — магистратура. Ты пишешь научную работу — и в путь.

В ВШБ мы учимся по пятницам и субботам, а в Британке пришлось бы ходить на занятия три дня в неделю и делать постоянно домашки. В ВШБ почти нет домашек и график для меня удобнее, поэтому я её и выбрала.

Зато в ВШБ есть спринты на месяц, когда мы 24/7 работаем над реальным проектом. Пару раз в год дают поработать с реальными заказчиками. Нас делят на группы, в которых есть менеджеры, стратеги и дизайнеры. И работаем как маленькое рекламное агентство.

И над чем вы уже успели поработать в таком режиме?

Это был большой клиентский проект. Нам досталась ювелирная мастерская Братьев Касторских из Костромы — делали бренд для бокалов, которые стоят очень дорого. У них тогда были проблемы со сбытом.

Расскажи про проект. В чем была суть работы над ним?

Если вкратце — нужно было разработать бренд с нуля. Мы исследовали клиента, продукт и рынок ювелирных украшений и сувенирной продукции. Выявили проблемы и преимущества, выявили тренды. Провели глубинные интервью, составили портрет потребителя.

Ещё проанализировали конкурентов. На основе этих исследований разработали новую концепцию продукта, так как в старом формате продукт бы и дальше не продавался.

И только после этого началась работа над дизайном. Разработали логотип, айдентику, упаковку, сайт и написали рекомендации по коммуникациям.

Ты применяла методики переговоров Синельникова?

Да, но у нас сейчас более углублённое изучение. Он говорит классные вещи, и они помогают. С первого раза может не быть хорошего результата, не стоит этого пугаться.

Я узнала такой лайфхак: на интервью нужно ходить вдвоём. Ты не всегда можешь в одиночку считать всю реакцию человека. К примеру, когда делаешь интервью с каким-нибудь крупным боссом.

На интервью нужно ходить вдвоём

Видела у тебя в фейсбуке, что вы что-то выиграли, сделав проект по здоровью. Что это было?

Весной 2019-го я прошла отборочный тур на всероссийский хакатон «Цифровой прорыв». Первый этап — тестирование на подтверждение компетенций. То есть отбор идёт по тому, что ты знаешь и умеешь. Из двадцати направлений с моей деятельностью пересекалось только три — по ним я и тестировалась. Если проходишь тестирование, вызывают на региональный этап. В итоге у нас сформировалась команда. Мы друг друга не знали, но попали в сектор здравоохранения и сделали этот проект.

И в чём заключалась работа на хакатоне?

Нам нужно было сделать мобильное приложение для сбора медицинской информации из разных датчиков для интеграции с медицинской картой.

У нас было 36 часов на эту задачу. Весь первый день и ночь я рисовала и проектировала интерфейс для мобильного приложения. Ездила домой, спала три часа, чтобы разгрузить голову. Приезжаю — у нас падение боевого духа. Мы ничего не успеваем и показать нечего.

Надо презентацию составить. Менеджер продукта даёт какие-то данные, а я понимаю, что это нельзя в таком виде показывать. Я же прошла бюро, знаю, что нужно показать пользу. В итоге фронтендщик записал видео с переключением экранов в фигме, а я сделала презентацию.

Заходим сдавать. Мне кажется, всё очень плохо. Мы показываем прототип и включаем видос, где у нас переключаются экраны. Тишина. И тут из жюри: «Подождите, стоп, вы что, это всё сделали за 36 часов?» — «Ну мы не успели. Успели только один „Хуавей“ подключить к приложению через открытый ЭйПиАй. И вот он работает, собирает данные». — «Вы здесь делали задачу или с готовым решением пришли?» — «Здесь!»

Как оказалось, мы единственные, кто сделал что-то рабочее за все время хакатона. У остальных были просто красивые презентации.

Награждение, нас вызывают на сцену. Это непередаваемо, тысяча оргазмов. Мы получаем билет в Казань на всероссийский финал.

Что было на финале в Казани?

Там, конечно, уже было не так просто. У нас было 48 часов. Мы не видели полной задачи, да и тема попалась не самая удачная. Задача была от Счётной палаты по исследованию перинатальных центров. Мы такие: «О, Счётная палата, строительство перинатальных центров. Наверно, им надо считать стройматериалы».

Оказалось, надо было посчитать зависимость детской смертности. Для дизайнера там не было особо работы, потому что за время хакатона мы не успевали натянуть интерфейс на приложение. В итоге я занималась презентацией и консультировала фронтендщиков.

В общем, 36 часов прошли. Идёт контрольный чекпоинт — эксперты с нами общаются, смотрят, что мы сделали, и выставляют оценки. Они сказали: «Окей, хорошо» — но толком обратной связи не дали. Вдруг подходит мальчик из другой команды и говорит: «Вы что там такого сделали, у вас 18 баллов из 20!» Внезапно наша команда выходит на первое место — мы очень удивились.

На церемонии награждения мы уже были готовы бежать на сцену за огромным чеком — были уверены в своей победе. Но у команд из Ульяновска и Махачкалы тоже были сильные проекты — им бы было не зазорно проиграть. Но нас не называют — просто крах. В итоге выяснилось, что наша команда заняла третье место.

У нас были разные эксперты: из Счётной палаты и из Росстата. У них совершенно разное видение и разные запросы. Одна команда посчитала и предоставила данные в экселе. Этого оказалось достаточно, они попали в клиента.

За первое место был денежный приз 500 тысяч рублей. А нам дали возможность заполнить заявку на грант на 500 тысяч на два года — «Старт». И участие в преакселерации с нашей разработкой.

На какую разработку вам дали возможность участвовать в преакселерации?

Мы продолжали делать проект про систему управления массовым строительством «Стимул». Сейчас я с командой занимаюсь разработкой инструмента на нейронке, который будет проверять достоверность фотоотчётов.

По задумке, прораб каждый день в этом приложении фотографирует количество рабочих и техники на месте. Это важная информация, потому что в том сегменте, где будет использовано это приложение, нет возможности ставить камеры с распознаванием лиц. Стройки постоянно открываются и закрываются — видеонаблюдение станет лишними тратами. Поэтому им проще внедрить приложение.

Кроме этого, сейчас я занимаюсь проектом умных теплиц.

А это что за проект?

Это идея нашего разработчика. Он собрал контроллер — использовал у себя дома, на даче в теплице — и хотел проверить, можно ли его коммерциализировать.

Мы за две недели провели аналитику рынка, пощупали конкурентов, вывели бизнес-модель, которую будем продвигать. У нас была умная теплица, которая могла контролировать среду для растений и следить за их состоянием. Такая штука была бы крайне полезна малым и средним фермерам.

К примеру, продувает теплицу с какого-нибудь угла и есть риск потери части урожая. Это не особо заметно, потому что в обычных теплицах один градусник висит, а у нас было бы несколько датчиков. И теплица заранее бы сообщила специалисту о возможных рисках.

Но когда проверяли гипотезы, половина пошла ко дну. К примеру — что всем нужен контроллер для полива и климат-контроля для теплиц. Мы считали, что это будет очень полезная вещь, конкурентоспособная и нужная фермерам. Начали проводить глубинные интервью. Выяснили, что у городских фермеров уже стоит крутая и недорогая вещь с конкурентным преимуществом.

Что в итоге с умной теплицей?

Мы приехали в мастерскую управления «Сенеж». Там были ребята со всей России, много мастер-классов: как презентовать продукт, как тратить деньги. На демодне планировалась презентация перед инвесторами, и я думала: ты выходишь, рассказываешь, и в тебя начинают кидать деньги.

В итоге наша разработка была неинтересна инвесторам: там не было аграрного сектора вообще. Но мы выступили и получили очень много фидбека. Оказалось, что нам не хватило цифр: если бы у нас были продажи, нам стопудов дальше была бы дорога. Но мы были только на этапе тестирования.

Что тебе в целом дали хакатоны?

Всё. Я поняла что есть другой мир — современный, трендовый, который может менять будущее напрямую, а не держаться за бумажное прошлое. Кругозор расширила, смогла увидеть своё будущее более широко. Метафора как у альпиниста. Ты поднимаешься на гору и видишь ещё больше гор, идёшь дальше, а там — ещё больше.

Есть другой мир, который может менять будущее напрямую, а не держаться за бумажное прошлое

Какие рекомендации можешь дать по хакатонам?

Не бояться, а просто идти и делать. В хакатоне может принять участие каждый. Ты ничего не теряешь, разве что на выходных не поедешь отдыхать и не увидишься с друзьями. Взамен ты расширяешь кругозор и знакомишься с интересными людьми.

Хакатон можно выбрать вообще любой — плохой, хороший, ближайший, удобный по времени. Обычно за несколько недель до старта там бывает процесс регистрации, проверка на знания — ты должен как-то подкрепить квалификацию.

Я ещё советую отталкиваться от задачи. Если тебе какая-то проблема интересна и ты готов работать над этим, то — идти. Был какой-то тревел-хакатон: задача — сделать интерфейс покупки билетов на аэроэкспресс для юрлиц. А я ненавижу приложение «Аэроэкспресс». Это приложение делает всё, чтобы я покупала билет в кассе или ехала на такси. Совершенно неудобное. И тут вот оно — шанс пойти и сделать нормально, и я подала заявку. Я прошла, но работала над другим проектом.

Какие ближайшие планы?

Недавно мне в личку постучался специалист по нейронкам, предложил поучаствовать в каком-то закрытом хакерском хакатоне. У меня появилась шуточная приписка «дата-сайентист», хотя я абсолютно не отношусь к разработке. Зато появился в копилке специалист по нейронке.

Я хочу больше вникнуть в техническую часть, в дата-сайенс, посмотреть изнутри как работают нейронки. Хочу поднять уровень до диджитал-продюсера, чтобы руководить более грамотно и вникать во все тонкости разработки, делать крутой продукт, выводить на рынок.

Что ты посоветуешь всем поступающим в школу?

Посоветую просто поступать в школу, особенно если вы самоучка. Не сдаваться, даже если падаете в рейтинге. Идти до конца, потому что знания, которые вы получите, ценнее места. Я была зла на школу, меня исключили — я не прошла на третью ступень.

Но сейчас начала замечать, что мой уровень стал выше: я применяю в работе те правила, которые усвоила в школе.

Порекомендуешь что-то из книг?

«Воля и самоконтроль» Ирины Якутенко поможет понять, как работает наш мозг и гены, поможет скорректировать свои привычки и не поддаваться слабостям.

«Спроси маму» Роба Фицпатрика — маленькая книга о том, как проверять свои большие идеи на жизнеспособность.

«Кто мы такие?» Роберта Сапольского, а лучше — его цикл лекций «Биология поведения человека»

Расскажи, почему ты ушёл со второй ступени Школы руководителей вскоре после её начала.

Я принял приглашение на вторую ступень, но вскоре расстался с основным заказчиком из-за разногласий. Встал выбор: либо активно искать новые заказы, либо отключиться от всего и учиться дальше. Я выбрал работу.

Вторую ступень позиционируют как практику с фидбеком от преподов. Это здорово, но над проектами я работаю уже 7 лет. До Школы руководителей я закончил первую ступень дизайнеров — у меня уже набрался год практики бюрошных знаний.

В чём были разногласия с заказчиком?

Это был давний клиент «Май Слипинг Джипси» — бренд платьев, основанных на традиционном украинском платье с вышивкой. Заказчик ко мне пришёл по сарафанному радио от прошлых клиентов. Поначалу всё шло хорошо. Вместе с партнёром-разработчиком мы сделали для компании быстрый сайт на самописной платформе.

Потом вместе с художником и шрифтовиком мы три месяца разрабатывали новый логотип для бренда. До этого у них был простой логотип, со стандартным шрифтом.

Я хотел обыграть в логотипе особенность этих платьев — высокую талию. Предложил сделать у шрифта соответствующую подтянутую «талию» — поднять вверх среднюю линию у букв. Думаю, шрифтовой логотип хорошо бы отличал бренд и был бы уникальным.

Кроме добавления стиля и уникальности мы пытались решить проблему с размещением длинного названия на маленькой прямоугольной бирке — название бренда должно было легко узнаваться. Чтобы люди легко считывали название, которое не на слуху, мы искали оптимальный вариант между узким и широким межбуквенным расстоянием.

В итоге мы за три месяца и несколько итераций переделали логотип. Бюджет закончился, а последний вариант так и не приняли. Эта же ситуация позже повторилась с редизайном сайта и разработкой стиля для аккаунта в инстаграме.

Как думаешь, почему заказчик не принимал работу?

С какого-то момента мы договорились с клиентом на фиксированную ставку — за доработки мне не платили. В таких условиях легко прийти к ситуации, когда ты месяц делаешь доработки и их всё равно не принимают. На моей практике это самый сложный заказчик. Часто он говорил, что ему нравится ход мысли, но конечный результат при этом его не устраивал.

Я не знал, как выйти из этой ситуации, она долго тянулась. В какой-то момент я понял, что моё развитие застопорилось, потому что я работал над одним и тем же. В итоге решил, что нужно идти дальше.

Сейчас я понимаю, что должно быть чёткое техническое задание, по которому выполняешь что-либо. Прямо прописать в договоре, что делаешь один вариант или два и что дополнительные вещи требуют дополнительных денег.

Без чётких указаний у нас было широкое поле для творчества, но большинство хороших решений в конце концов не согласовывались и не внедрялись. Мне кажется, решения не особо ценились, потому что доставались бесплатно.

Решения не особо ценились, потому что доставались бесплатно

Кемп в этой ситуации не помог?

В этой — нет, но в целом, после второго раза на первой ступени я стал лучше понимать переговоры и Кемпа. Сейчас кажется, что раньше некоторые принципы вообще не понимал.

После первого подхода к Кемпу в Школе дизайнеров у меня был год проб в переговорах с разными людьми. Когда снова читал лекции по переговорам, уже сопоставлял с опытом и заметил кучу ошибок.

Раньше я был таким амбициозным человеком, который часто парит свою тему, которая может и не принести клиенту пользы. Сейчас пропала эта штука, что ты должен сделать работу именно для портфолио, именно такой, как тебе хочется. Поставить в рамочку и молиться.

Нужно искать баланс между дизайнерским перфекционизмом и потребностями заказчика. Мне запомнилась фраза из дизайна продуктов, что даже плохой дизайн может работать. Я согласен с этим.

Как найти допустимую грань качества? Как ты определяешь момент, что вышла не халтура?

Если все конкуренты делают по-другому, но клиент всё равно говорит: «Нет, это мне не подходит, я хочу так», — стараюсь задать больше вопросов и понять, какую задачу он пытается решить правками. Редко проблема в самом исполнении, цвете элемента или шрифте.

Когда задача клиента прояснится, не обязательно «красить кнопку в салатовый». Основываясь на своём вкусе и насмотренности, ты можешь предложить альтернативное подходящее решение. В идеале это доделать до того состояния, когда ты чувствуешь: «О, вот это нормально».

Недавно встретил мем, где дизайнер объясняет заказчику, почему дизайн проекта не выполнить за три дня вместо заявленных двух недель. И там видео, где он рисует спайдермена тремя способами: за 10 минут получается красиво и со множеством деталей, за одну минуту — почти хорошая работа, и за 10 секунд — что-то кривое и отдалённо напоминающее спайдермена.

Я за то, чтобы стремиться к балансу между десятью и одной минутой — быстро принести пользу заказчику и не терять времени на перфекционизм. К этому добавляется опыт работы, когда ты в принципе уже не можешь сделать хуже определённого уровня.

Расскажи, над чем ты сейчас работаешь.

Сейчас мы работаем в связке с моим партнёром Виталием Офатом — программистом, который к тому же закрывает маркетинговые задачи. Мы организовали агентство разработки и дизайна «Фолб».

Как-то один клиент сказал, что партнёр должен быть такой, который тебя дополняет, только так ты сможешь двигаться вперёд. Если партнёром будет такой творческий человек, как и ты, то всё время будете только ругаться.

В нашей компании я занимаюсь переговорами с клиентом, постановкой задач, дизайном и тестированием. То, что я делаю — это связь графики, аналитики продукта и переговоров. Мне нравится общаться с клиентами.

У меня есть своеобразный чек-лист того, как должен выглядеть продукт, сайт, дизайн. Я представляю, как сделать красиво, с четкой структурой сайта и сделать вёрстку без типографических ошибок, но какого-то особенного стиля наверное нет. Я такой дизайнер, который практически не умеет рисовать.

Изначально я учился на программиста, но не пошёл по профессии, мне не понравилось программирование. В универе понял, что мне интересны веб-сайты и вёрстка в интернете — кинулся в интерфейсы и с первого курса начал самообучаться дизайну.

Я полностью согласен с Горбуновым — дизайну можно обучиться. Если любишь — обучишься

Ты занимаешься в том числе логотипами, как их можно делать, не умея рисовать?

Для работы мне хватает хорошего знания типографики и вёрстки, шрифтовой работы и геометрии, геометрических узоров и всего, что с ними связано. Ведь буквы — геометрия. А вот иллюстрацию для сайта нарисовать не могу — для этого мне понадобится художник.

Мне очень помогает книга про буквы Юрия Гордона «от Аа до Яя». Там описана каждая буква русского алфавита — её графемы, облако формы. Часто использую её для создания логотипов. Она большого формата, широкая, вся в картинках, и каждую букву можно в деталях рассматривать — это и полезно, и очень интересно.

Если нужен русский логотип — ты можешь обратиться к ней, почитать про конкретную букву, из чего и как она возникает. Юрий Гордон рассказывает про специфику именно русских букв, но книга подойдёт в том числе и для работы с латинскими буквами. Через некоторые графемы автор объясняет структуру кириллицы и даёт примеры иностранных логотипов.

Допустим, бывший верстальщик хочет стать дизайнером. Какой минимальный набор инструментов ты посоветуешь, чтобы начать принимать заказы?

Для начала надо знать, что такое вёрстка, модульные сетки и основы типографики. Буду банален, но было бы здорово для начала поучиться в бюро. Если не идти в бюро, то почитать книги — например, я начинал с «Ководства» Лебедева. Возможно, некоторые вещи в «Ководстве» устарели, но общие знания про дизайн там собраны, и они точно расширят дизайнерское мировоззрение.

Например, одну из работ я верстал полностью по учебнику «Типографика и вёрстка». Это были пригласительные буклеты для крупной украинской строительной компании «Основа». Эта же информация дублируется в совете Артёма про афишу, где он перевёрстывает буклет для выставки собак и объясняет, как он рассуждает.

Когда я делал этот буклет, задавал вопросы: когда событие будет? Во сколько и где проходит? Расположил всё это в верхней строке. В центре цветом выделил, что за событие, кого приглашаем. В конце — короткая программа и важные моменты дресс-кода.

И это всё оформлено в красивых таких линиях, на бронзово-золотистой бумаге, напечатано с использованием технологии шелкотрафарета, с бронзовым тиснением на конверте.

После правил дизайна и базы по типографике можно изучать работы других дизайнеров, брать прям ребят из интересной тебе сферы дизайна и смотреть.

Если это графический дизайн или логотипы, то увлекаться шрифтами или каллиграфией, искать какие-то логотипы и пытаться их перерисовывать. Я сам одно время ходил на курсы каллиграфии. К тому же, когда ты постоянно что-то изучаешь, у тебя растёт круг знакомств и люди что-то советуют дополнительное по ходу обучения.

Есть всякие программы, игрушки, где ты проверяешь вкус в типографике — как поставить межбуквенные расстояния или заверстать страницу. Можно даже просто смотреть иностранные книги, как они свёрстаны, и видеть эту эстетику. Можно опять же ходить на западные сайты. Есть одна хорошая практика — брать какой-то крутой иностранный сайт, который получил награды, и его перерисовывать.

Представим, человек узнал законы типографики, как ему начать рисовать для веба или интерфейсов? Со старта тот же фотошоп выглядит какой-то адской машиной, с которой неясно что делать.

Понятное дело, что сначала он кажется страшным, но уже с минимальным опытом ты понимаешь, что работаешь со стандартными инструментами и у тебя все получается.

Я не использую, наверно, 80 процентов фотошопа. Например, ты начинаешь делать простую веб-страницу, которая состоит из текста, каких-то кнопок и меню. По сути от фотошопа тебе нужен элемент текста и только какие-то геометрические фигуры. По-моему, об этом тоже говорится в «Типографике и вёрстке». Потом появляется иллюстрация, и работа с иллюстрацией помогает вывести это всё на новый уровень.

Давай посмотрим, например, на интерфейс Адоба ИксДэ. У него основные элементы — курсор, прямоугольник, круг, треугольник, линия и перо векторных линий. Я немного большим количеством инструментов пользуюсь в иллюстраторе и в фотошопе, но для начинающего человека их точно хватит. С помощью геометрии и типографики ты можешь сделать сайт, он будет без картинок, но уже будет неплохим.

Если страница собрана из простых элементов, это ещё не значит, что это простой дизайн. Мне кажется, одна из отличительных черт профессионализма в том, что ты можешь сделать простые на вид продукты, в которых будет заложена сложная логика и крутая типографика.

Возьмём, например, дизайн НьюЙоркера. Всё, что для него понадобилось, — линии и текст с красивым шрифтом. Это ведь просто красивая типографика. Если ты знаешь модульные сетки, ты способен сделать что-то в похожем стиле.

Ты работал над несколькими книгами. Что почитать для работы с печатной графикой?

Если создаёшь книги, в первую очередь стоит почитать «Облик книги» Яна Чихольда. В ней говорится о модульных сетках, расположении текста и иллюстраций. Автор пишет о том, что средневековые мастера знали определённые секреты, и выводит их разными формулами об идеальной полосе вёрстки.

Ещё у Чихольда есть вторая книга «Новая типографика». Её стоит прочитать, чтобы развенчать часть из того, что есть в «Облике книге». Это можно соотнести с тем, что в предмете бюро «Типографика и вёрстка» сначала есть жёсткая структура, а потом, в последней лекции, всё разрушается. Горбунов говорит, что можно нарушать правила, делать узоры из букв и прочее, если ты понимаешь, что делаешь.

По Чихольду я сверстал два журнала и несколько книг, но он будет полезен, даже если не иметь никакого дела с книгами. Его книги как минимум красиво свёрстаны. Часть из наблюдений можно применить, если ты проектируешь, например блог. Хорошие и красивые вещи дают насмотренность и базу для того, чтобы делать другие красивые вещи.

Мне в целом нравится формат именно бумажных книг. Я считаю, что лучшие книги — именно печатные.

Почему именно печатные книги? Какая разница, на каком носителе получать информацию?

Я из тех, кто постоянно связан с электронными девайсами. Наверное, это влияет на моё отношение. В нерабочее время мне нужно откладывать технику и быть без неё, но при этом хочется узнавать и читать что-то новое и интересное.

Печатная книга не имеет тот фон, который имеет мобильное устройство. Книга не вызывает тревогу на физическом уровне, ты можешь её читать, не отвлекаясь на что-то другое. На книгу не придёт уведомление, у неё не сядет батарейка. Плюс вес книги: книгу про буквы не взять просто так с собой в кровать, как айфон, — её можно читать только за столом. Книга претендует на всё твоё внимание, и это здорово.

Книга не вызывает тревогу на физическом уровне: на неё не придёт уведомление, у неё не сядет батарейка

У меня был период, когда я завис в соцсетях — было ощущение, что я перестал полноценно жить и начал немножко тупеть от хаотичного потока информации и клиповости. Мне нравится, когда идёт последовательный поток. Нравится сосредоточиться на чтении, чтобы при этом меня ничего не отвлекало.

Кроме того, в печатной книге ты пользуешься широким спектром жестов, чтобы её рассматривать. Визуальное восприятие книги более тактильное и живое, чем восприятие экрана. Каждая обложка разная: у Кемпа она глянцевая, на книге Юрия Гордона — обёрнута тканью.

К тому же книга — более долговечный источник информации. Ты можешь её на 10 лет забросить и вернуться к ней, почитать, а то, что у тебя будет на мобильном через 10 лет, — непонятно. Об этом же говорит Ильяхов в посте про создание «Пиши, сокращай».

Как ты борешься с клиповостью мышления?

Мне помогают походы. В Школе Бюро Горбунова мне была особенно близка тема про Амундсена и Скотта, это связано с тем, чем я занимаюсь и что полюбил.

Это походы на несколько дней с тяжёлым рюкзаком — около 20 килограмм. Ты идёшь и прям сдыхаешь. Берёшь с собой еду и тёплые вещи, потому что обычно в горах холодно. Я хожу в Карпаты, альпинисты называют их холмами — из-за небольшой высоты около 2000 метров. Тем не менее подниматься на такую высоту с тяжеленным рюкзаком сложно.

Сначала я ходил в групповые походы в горы, а год назад я реализовал мечту пойти одному. К этому моменту я ходил дважды в одиночный поход. Это здорово учит организованности, планированию.

В горах погода может меняться каждые 10—30 минут — может быть чистое небо, ты вышел в гору, и через полчаса тебя накрывает ураган с градом. Если там начнётся снег, тебе должно быть тепло, у тебя не должен закончиться газ в горелке, а если закончится — твой котелок должен быть приспособлен к костру. Таких нюансов куча, начиная от медикаментов и средств гигиены и заканчивая тем, в чём ты будешь носить воду.

Что для тебя значат походы?

Если ты организовываешь поход, ты очень подробно всё планируешь и рассматриваешь нюансы, которые с тобой могут случиться. Самостоятельные походы — это жёсткое планирование не впритык. Когда ты собираешься в поход, ты берёшь с запасом. Ты должен собрать все вещи, которые могут тебе понадобиться в течение пяти дней во всех возможных складывающихся обстоятельствах.

Потом ты переводишь аналогию на любой проект в жизни: ты научишься планировать, учитывая множество обстоятельств, которые могут с тобой складываться.

Но я не хочу мотивировать людей просто с бухты-барахты идти в горы самим. Надо быть осторожным безусловно. Это нифига не полезно, ещё и умереть можно. Здесь важно вставить такую пометку, как в роликах: «Не повторяйте это самостоятельно без подготовки». Прежде, чем пробовать одиночный поход, надо хотя бы раз пойти в горы с кем-то и прочувствовать, насколько это сложно.

Вторая сторона более личная. В походе ты сбрасываешь всё, с чем постоянно находишься здесь, в простой социальной жизни. Сбрасываешь всё напряжение, которое у тебя накопилось в обычной жизни от переговоров, работы и всего этого технологического фона. В походе ты в других отношениях с жизнью, у тебя нет связи, есть книга, ты сам и дикие животные.

В походе ты сбрасываешь всё напряжение, которое у тебя накопилось в обычной жизни от переговоров, работы и всего этого технологического фона

Кстати, у людей на этот счёт порой сильно отличаются мнения. Некоторые из тех, кто часто ходит в горы, боятся опыта одиночного похода и не понимают, зачем он нужен. Один из таких знакомых мне сказал: «Для меня компания два человека — это ничто, я умру от одиночества».

Для меня же поход — это освобождение и контраст с обычной жизнью. По возвращении из похода ещё какое-то время чувствую силу и свободу, которая у меня была там. Я бы даже так разделил: есть рабочий год, отпуск, личная жизнь и семья, а есть поход в горы — это два разных мира.

Какие у тебя ближайшие цели по профессиональному развитию?

Я не могу сказать однозначно, что буду делать дальше. Ещё с института я пытался понять, чего хочу. В какой-то момент понял, что всё вокруг — интересно и останавливаться на чём-то одном необязательно.

У меня вызывает радость всё, что связано с творчеством, потому что оно часто приводит к другому творчеству. Например, я не планировал работать с печатной графикой, но познакомился с книгами Чихольда. Проникся, начал сам работать с книгами. Перешёл от дизайна сайтов к вёрстке книг. Затем к каллиграфии и от неё — к созданию логотипов. И после — к тому, чтобы с полученным опытом руководить людьми.

Работа над разноплановыми проектами делает твой мир по-настоящему интересным — ты встречаешь разных людей из разных сфер, погружаешься в неизвестные области знаний.

Даже если у тебя нет возможности путешествовать по городам и странам, твоя жизнь будет путешествием по собственным проектам: на завод или производство, в дом писателя или юриста. Каждый из проектов — как целый мир.

Ты прошла две ступени в Школе редакторов. Расскажи, почему решила опять учиться в школе?

Я чувствую некоторую незаконченность. Когда шла в школу, смотрела на все три ступени как на единый процесс. В прошлом году на третью ступень не хватило баллов.

Тогда я только стала мамой и некоторые домашки делала с ребёнком на руках. Одной рукой работала в фотошопе, второй — качала сына. Муж тогда особо не помогал, времени на учёбу не хватало. Я еле-еле дотянула до конца второй ступени. Не рассчитала силы, загнала себя. Начались мигрени, я лежала и не могла повернуться на бок, так сильно болела голова. Если бы по здоровью вытянула, то вполне могло получиться.

В этом году ребёнок подрос. Почему бы и не закончить начатое?

Почему сменила направление и поступила в Школу руководителей?

Всё довольно просто: мне хотелось привнести в учебный процесс что-то новое. Задания, которые были в Школе редакторов, делать по второму разу неинтересно. В Школе руководителей интересная программа, мне захотелось получить эти знания.

Ты родила в конце первой ступени Школы редакторов. Как ты решилась учиться, зная, что скоро родится малыш?

Это была первая беременность, и я не знала, что меня ждёт. Думала, что будет много времени на учёбу в декретном отпуске. Ещё на решение учиться в школе повлияли интервью Людмилы Сарычевой и Екатерины Мирошкиной. Подумала: «Ну вот, всё огонь! Ребёнок не помешает!» Не знаю, из чего отлиты эти дамы, но у меня это был путь самурая со сном по два часа.

В августе началась школа, в сентябре я ушла в декрет и была предоставлена сама себе. Думала, сделаю курсовую, потом рожу ребёнка, а когда малыш подрастёт — как раз начнётся вторая ступень. У меня будет совсем нормальный пупс, я смогу учиться и высыпаться.

Пока делала курсовую, ты успела родить ребёнка?

На курсовую дают две недели. Первую из них я плотно занималась, потому что понимала, что вот-вот должна родить. Так и вышло: на первой неделе в субботу родила, во вторник меня выписали и я поехала домой доделывать проект. Это было жёстко: сидеть было сложно, но я как-то приспособилась и всё-таки курсовую добила.

Почему тогда не пошла в академ?

Потому что думала, что вытяну. Муж предлагал что-то взрослое сделать: идти в академ или взять няню. Но я думала, что железная и всё смогу сама. Ошиблась.

Как сейчас справляешься?

Сейчас мы общаемся, а бэбис спит. Будет спать два — два с половиной часа. Я в это время могу работать или заниматься своими делами. Точно так же вечером: в десять он ложится, а я до одиннадцати делаю дела. Стараюсь уснуть до полуночи, потому что ночью сын раз или два проснётся поесть и собьёт мой сон. Если я хочу всё успевать — надо высыпаться!

Тебе разрешили учиться сразу же на второй ступени в Школе руководителей без прохождения первой. Так можно?

У руководителей были места: сейчас студентов четырнадцать, а должно быть тридцать. Поэтому, думаю, мне позволили перевестись.

В деканате пересчитали баллы из моих редакторских, полученных ещё в прошлом году, в руководительские. С десятого потока система оценок изменилась, так что я пришла на последнем месте с нулевыми баллами. Сейчас я переползла на двенадцатое место. Один студент отчислился, другого перегнала, но это может быть ненадолго. Надеюсь, что впереди светлое будущее.

Обратила внимание, что у тебя высокие баллы за задание по переговорам на второй ступени. Ты дополнительно готовилась?

Книжка Кемпа всегда стоит рядом, освежить знания ничего не стоило. Не забываем, в прошлом году это задание уже было. У меня есть небольшой бонус перед ребятами: некоторые домашки повторяются и я учитываю набитые шишки.

Плюс я много читаю. Как интроверту, мне сложно договариваться с людьми, так что я стараюсь этот пробел заполнить книгами.

Какие книги посоветуешь по переговорам?

Довольно много беру из «Люди, которые играют в игры» Эрика Берна. Часто использую приём из книги «Полководец» Владимира Тарасова: оставить человеку отходной путь. Тут секрет в том, чтобы показать оппоненту, куда он может не стыдно для себя отступить. Это полезно в любых переговорах. Человек хочет сохранить лицо и продолжать себе нравится после того, как сдаст позицию.

Рекомендую почитать «Психологическое айкидо» Михаила Литвака. У него много про травление лески, но у Литвака это «айкидо». Принцип тот же: мы не сражаемся с оппонентом в лоб, а как бы провожаем его удар.

У редакторов нет дисциплин «Аналитика и маркетинг» и «Дизайн продукта». Ты их сама изучала?

Дизайн продукта на второй ступени не понадобился, а по аналитике были некоторые знания. Когда-то давно я вела сайт, смотрела статистику на «Гугле» и в «Яндексе», чтобы не тратить деньги на рекламу впустую. Специальных знаний не получала, это было как-то между делом.

Чем отличается программа руководителей от программы редакторов?

Очень понравилось на потоке руководителей задание от Бирмана — сайт про валенки. Почему-то его нет у редакторов. Я поняла, что за год немного выросла и могу делать что-то нестыдное.

В остальном где-то половина — повторение. Для меня эти задания были как лакмусовая бумажка: смогу ли сделать то же самое лучше, как буду реагировать на оценки. В целом, Ильяхов как ставил трояки, так и ставит. Но в этом году мне от них не больно. Просто читаю комментарии и стараюсь сделать лучше. Кроме того, сейчас мне самой работы кажутся более удачными.

Какой проект ты готовила на диплом?

Я долго выбирала и остановилась на идее сделать сайт про полезное питание. В чём сейчас проблема? В интернете собраны все диеты, таблицы калорийности продуктов, советы диетологов. Всё это просто вываливается на человека. Без структурного изложения и обратной связи сложно быть уверенным, что правильно всё понял.

Хочу сделать сайт, который на пальцах разложит все принципы здорового питания. В конце каждой главы будет задание — составить рацион из привычных продуктов. Так человек, посидев на сайте, поймёт, с чего начать и что делать дальше. Это будут самые базовые знания. На их основе будет уже проще самостоятельно разобраться в вопросе или подключить диетолога для детальной проработки.

На второй ступени в Школе руководителей есть задание «Лидерство и делегирование», когда студент руководитель должен найти команду и представить с ней свой проект. Слышала от некоторых студентов, что это сомнительное задание: смысл напрягать ребят, если большинство на третью ступень не проходят. Согласна?

Да, я видела такое мнение на потоке. Из 90 проектов только 10 проходят на третью ступень. И если твой проект откровенно слабый, то зачем напрягать людей, которые и без этого загружены? Но мне задние понравилось. Мы отрабатываем навык работы с командой, проверяем себя как руководителя: смогу ли я зайти в общий чат и спросить «кто со мной будет работать?» Если не ответят — спросить ещё и ещё раз, написать в личку другим студентам. Это то, что нужно делать руководителю, — решать задачу любым способом.

Это учёба, здесь все задания нужны. Понятно, что они идут в стол. Но мы их делаем не для того, чтобы разместить в портфолио, а чтобы просто сделать. Получить навык, который перейдёт в опыт. И вот на этом опыте дальше зарабатывать. Поэтому в школе нет бесполезных заданий.

У тебя получилось выполнить задание?

Написать в общий чат для меня было сложно — как прыгнуть в ледяную воду. Но удача любит смелых: на мой зов сразу откликнулась главред КС Яна Акимова и подсказала дизайнера Романа Скворцова. В итоге задание получилось лёгким, хотя я представляла его одним из главных испытаний ступени.

Как тебе обратная связь на второй ступени?

В отличие от первой ступени, обратная связь на второй есть. Но по некоторым заданиям она сводится к одному слову: «норм», «зачёт». Особо не понятно, что с этим делать. Хочется расширенного комментария, как улучшить работу.

В основном преподаватели пишут объёмный общий комментарий и немного — каждому индивидуально. Действительно, ошибки похожие. Читая комментарии к чужим работам, можно найти похожие проблемы и в собственной.

Для меня именно работы ребят представляют большую ценность. Интересно смотреть, как ту же задачу и в те же сроки можно решить более успешно.

А ты не пробовала дополнительно спрашивать преподавателей?

Нет. Жизнь ничему меня не учит, поэтому кроме учёбы сейчас веду несколько проектов по редактуре и времени критически мало. Вопросы преподавателям надо формулировать, чтобы было удобно ответить. Потом напоминать, если ответа нет. Это хлопотно, хотя и полезно.

Сейчас есть понимание, что тебе ближе: редактировать или руководить?

Пока буду заниматься редактурой. Если дела пойдут в гору — то и руководить.

До декрета и до учёбы в школе ты работала на заводе, будешь возвращаться?

Надеюсь, что нет. За время, пока меня не было, на заводе многое изменилось. Часть людей, на которых можно было опереться, уволились. Да и пятидневка кажется чем-то искусственным. Мне очень нравится быть редактором на фрилансе. Я участвую в разных проектах, помогаю людям со всей России.

На заводе не всегда понимаешь практическую пользу от своей работы. Даже если она есть, то может быть очень отложенной. Например, ты конструктор и сделал чертежи. Через некоторое время по ним начинают делать железо. Ещё через некоторое время на это железо ставят компоненты, далее тестируют. Может пройти реально год или два от чертежа до реализации.

Любой большой завод — это бюрократическая машина со сложными процессами. Чтобы что-то сделать, нужно выполнить кучу ритуальных танцев. Вот это меня всегда удручало.

Если получится остаться дома и быть хорошим полезным редактором, то лучше сделать так.

На заводе ты руководила эйчар отделом. Скажи, ты проводила собеседования?

Да, я с этого начинала. Хотя руководитель не должен сам этого делать, я несколько месяцев лично вела подбор. У меня не было такого опыта и важно было понять, как всё работает. Только так я могла построить адекватные требования к подчинённым и вдумчиво регламентировать их работу. Поэтому первые месяцы делала всё сама: размещала вакансии, отбирала резюме, звонила, проводила интервью, записывала, делала выводы.

Я чувствовала себя на три ступеньки ниже любого руководителя из администрации. Они большие и умные, а я маленькая и глупая, без профильных опыта и образования. Просто выскочка. Из-за такого подхода я позволяла себя двигать, поучать, ставить бесполезные для завода задачи. Сейчас я оглядываюсь и понимаю, что сделала бы всё по-другому. Думаю, получилось бы более успешно. Подбор шёл бы бодрее, адаптация появилась, обратная связь заработала. Некоторые задачи стоило просто не брать, а иногда — упорно продвигать свои инициативы.

Ты поняла это после учёбы в школе или просто отошла и взглянула на свою работу со стороны?

У Товеровского было: «Если у тебя не хватает времени, то ты занимаешься не своей работой». Это очень глубокая и хорошая мысль. У меня всегда был дефицит времени, я всё пыталась тащить на себе. Мне было неловко и даже стыдно просить своих подчинённых что-то дополнительно сделать. Я видела, что они свою работу делают и молодцы. Но от такого подхода страдают все. Надо было грузить и требовать. Если рассуждать прагматично, моё время стоило дороже, и занимать его «дешёвыми» задачами — неразумно. Если бы я отдала часть работы, была бы полезнее для всего завода и решала задачи, важные для всех. Делегирование сложных задач — это тоже своего рода поощрение. Получается, я лишала ребят удовольствия думать «Наташа мне доверяет!»

Мысль о необходимости делегирования много где транслируется. Если у тебя мало времени — найди, как его освободить. Не всё ты должна делать сама, вообще нет. Всё, что можно отдать, — отдавай. Чем более ты будешь свободная и отдохнувшая — тем лучше сделаешь то, что кроме тебя никому не по силам. Поэтому всё на себе тащить — это недальновидно.

Если у тебя мало времени — найди, как его освободить. Не всё ты должна делать сама, вообще нет. Всё, что можно отдать, — отдавай

Можешь посоветовать, как подготовиться к собеседованию?

Совет, который встречала часто: перед тем, как пойти на собеседование в контору мечты, выбери компании, на которых будешь тренироваться проходить собеседования. Это помогает скинуть мандраж. Ситуация станет привычной, и ты не будешь забывать элементарные вещи.

У любого интервьюера есть прошивка на кодовые слова. Кадровики-подборщики не знают предмет так же хорошо, как кандидат и принимающая сторона. Их спасают шаблоны, по котором можно понять, подходит человек или нет. Например, кандидат должен сказать «знаю ЕСКД» — и тогда он хороший специалист. Подборщик может даже не знать, что это. Поэтому при подготовке к собеседованию важно внимательно читать вакансию и подготовить «ответ» по каждому пункту.

Часто смотрят больше не на знания, а на то, как человек себя позиционирует, готов ли он учиться, развиваться, адекватный ли в целом. Все понимают, что готового специалиста да ещё со средней зарплатой просто так на улице не найти. Берут тех, кто готов стать подходящим специалистом. Для этого нужно быть адекватным и доброжелательным, прежде всего. Появляется шанс пройти дальше и получить работу, даже если нет каких-то навыков.

В бюросфере у тебя написано «Каждый день сталкиваюсь с ГОСТам, ОСТами, ТУ, ЕСКД». Ты переводила нормативку на человеческий язык?

Да. ГОСТы написаны сухим языком. Чтобы понять суть, надо вдумчиво перечитать несколько раз. От знания нормативов напрямую зависит качество продукции, поэтому надо было что-то придумать — я сделала программу-опросник.

Программа помогает составлять технические требования для чертежей, задавая серию вопросов. Конструктор сидит и щёлкает мышкой и чрез три минуты получает готовые технические требования к чертежу. При этом он точно ничего не забыл и не допустил опечаток.

Если говорить про общезаводскую нормативку, то на её основе я выпустила «Справочник сотрудника».

А в чём полезное действие «Справочника»?

Я взяла огромную стопку нормативных актов, написанных канцелярским языком. Перевела на русский язык, подобрала картинки и выпустила брошюру. Разъяснила сотрудникам завода, что делать, если, например, выключился свет или прорвало батарею. Расписала, как получить субсидии или где узнать о зарплате. Одной брошюрой закрыла сразу массу вопросов.

В приветственном буклете сделала карту с расположением отделов и цехов. На заводе несколько зданий и время от времени кто-нибудь переезжал, поэтому быстро найти нужного человека было сложно. Также я добавила телефоны основных вспомогательных служб: айтишников, бухгалтерии, охраны.

Ты говорила, что параллельно с учёбой в Школе руководителей работаешь редактором. Что ты сейчас редактируешь?

С осени 2018 года редактирую книги по гидрологии. Одна уже вышла, три на проверке, ещё одну доделываю. Работаю с гидрологом Александром Кондратьевым. Он трудился сперва в НИИ за копейки, потом стал работать на себя. Сейчас у него фирма и довольно приятные гонорары. В первой книге «Сам себе гидролог» он описывает свой путь и помогает читателям его пройти. Подсказывает, какие навыки нужно получить и как себя позиционировать. Книга будет полезной не только для гидрологов, но и для всех. Меняешь слово «гидрология» на любое другое и получаешь рабочие рекомендации.

Конечно, с точки зрения редактуры сейчас у меня к этой книге есть вопросы. Значит, выросла.

Получается, ты редактор технических текстов?

Я редактирую технические тесты, но не хочу этим ограничиваться. Сейчас появляются приближенные к жизни задачи: рассказы об интеллектуальных продуктах, рассылки, обучающие тексты.

Где ты находишь клиентов?

Я добавилась на биржу Главреда. Это нужно сделать каждому, кто хочет получать заказы. Раз в две-три недели мне приходит новое предложение. Это стабильный поток клиентов, которые понимают что такое инфостить. Недавно через биржу на меня вышли два заказчика по моим любимым эйчар-задачам.

Как они на тебя вышли?

Видимо, работают фильтры. На бирже Главреда позиционирую себя как специалист по управлению персоналом. Я понимаю эту тему со всех сторон: с точки зрения и производства, и администрации.

Я добавилась на биржу Главреда. Это нужно сделать каждому, кто хочет получать заказы. Раз в две-три недели мне приходит новое предложение

А что за заказчики по эйчар-задачам?

Я работаю с «Хантфлоу». К сожалению, не могу рассказать, что конкретно делаю, так как подписала договор о неразглашении. Но передо мной там стоит очень интересная задача.

Ещё я помогаю одной организации делать рассылку по управлению персоналом. Готовлю статью раз в две недели. В первом письме описала изменения в трудовом законодательстве, сейчас готовлю статью про электронные трудовые книжки.

Поняла, что соскучилась по теме работы с персоналом.

Ты подписана на телеграм-каналы для редакторов? Можешь порекомендовать?

Подписана, но на них сейчас нет времени. Надо как-то заставить себя отдыхать. Читать интересное, смотреть приятное, спать много — вот это важно. Контента очень много, каждый сам может решить, как прокачаться. Но если не оставлять время на удовольствия, на саму жизнь — какой в этом смысл?

Ты работала журналистом, но поступила в Школу руководителей, а не редакторов. Почему?

Я три года писала большие интервью и репортажи, но постепенно тексты стали лишь приятной второстепенной частью работы. Последние пять лет отвечаю за организацию процессов, поэтому хотела прокачать управление и переговоры. А ещё Школа руководителей привлекательна тем, что там много аналитики и дизайна продуктов. У меня работа сейчас напрямую связана с этими вещами.

Как ты пришла к мысли о школе? Почему решила поступать?

Когда работаешь с текстами всю жизнь, знания о бюро как будто вшиты в генетический код. А ещё у нас в «Профи-ру» культ инфостиля. И когда я устроилась туда на работу, одним из требований было пройти курс у Ильяхова. Компания оплатила мне обучение в школе, а от такого не отказываются.

Расскажи о вступительном задании в школу — что было сложнее всего?

Я делала плакат для подъезда, за который сейчас жутко стыдно — новые знания помогли увидеть косяки в вёрстке. Руководителей дополнительно просили сфоткаться с результатом задания в «Коворкафе». Эту часть задания я не успевала сделать и заказала услугу на «Профи». Курьер долго не хотел соглашаться на задание, переживал: «Меня не заберут?» Тогда ведь как раз была эта ситуация с Голуновым, так что это мог бы быть практически одиночный пикет в пользу бюро.

Правда, у курьера тогда ничего не вышло. В тот день «Кофоркафе» было закрыто на тренинг. В итоге я съездила сама, но хотя бы сделала попытку делегировать.

Какой предмет в школе дается сложнее всего?

Аналитика и вёрстка. Первую практическую работу по аналитике — когортный анализ — делала три дня. В итоге всё закончилось тем, что написала в рабочий чат: «Ребята, помогите. Всё очень плохо, я на грани провала». Наш аналитик принёс тогда готовое решение, но оно было сделано не так, как учат в школе. Я поняла, что это халтура, которую не могу себе позволить и попросила объяснить. В итоге сделала всё сама, но это был дикий стресс, два часа консультации и коробка конфет. Потом хотела даже найти репетитора по экселю и аналитике, но пока справляюсь.

А вёрстка просто сложная для восприятия. Я поняла, что плохо в ней разбираюсь. Хотя до школы умничала, смотрела чьи-то макеты и такая: «Да это ж полная фигня».

Как относишься к тестам и рейтингу?

Я заточена на соревновательность, поэтому рейтинг с тестами меня мотивируют. Без рейтинга личная мотивация уже где-то к середине дала бы сбой.

Но минусы тоже есть. Однажды использовала поиск по странице, чтобы ответить на вопрос в тесте. Я тогда поняла, что не учусь, а тупо отвечаю на вопросы в тестах. Это полное дно. Пришлось ударить себя по рукам и больше так не делать.

В тестах часто встречаются вопросы о мнении препода по каким-то моментам. То есть, надо тупо дословно найти, что он сказал. И эта штука сильно напрягает. Это просто неэффективно — я нашла цитату, ответила правильно и забыла.

Практические вопросы лучше проверяют понимание предмета и темы. Я обычно на них отвечаю неправильно, но при этом понимаю, что мозги напрягаются. Нейроны берутся за руки и начинают дружить, чего не бывает в вопросах про мнение препода.

Твой заголовок в бюросфере — «Пишу кнопочки». Как ты пришла к текстам в интерфейсе и почему именно кнопочки?

Увлеклась инфографикой, а к ней много не напишешь. Мне кажется, любовь к интерфейсам выросла именно из этого стремления уложить смысл в короткой фразе.

Конечно, я пишу не только кнопочки, но так проще объяснять. Если я начну рассказывать, что пишу плейсхолдеры и чейнджлоги, получится сложно и непонятно. Но процентов 30 моей работы — это правда тексты для кнопочек и каких-то подсказок для пользователей.

Школьные лекции по интерфейсу помогают в работе? Или это уже пройденный этап?

Книгу по пользовательским интерфейсам я купила и уже прочитала. Поэтому в школе идет повторение с углубленным изучением, ведь в лекциях дают дополнительную литературу и материалы.

Но, безусловно, книга Ильи Бирмана — это маст-рид для людей, которые хотят писать в интерфейсе. Все редакторы в моей команде обязательно должны её прочитать и применять на практике.

Читаешь что-то ещё по теме?

Я подписана на десятки зарубежных пабликов. На западе UX-копирайтинг очень развит по сравнению с Россией, поэтому читаю такие группы ежедневно и пытаюсь брать материалы.

Пробовала проходить англоязычный UX-челлендж, где в течение 10 дней делала задания по интерфейсам. Я писала тексты, а люди их потом оценивали. Это было сложно, не хватало языкового чутья.

Ты сказала, в России нет школ, которые обучают UX. А ты сама не задумывалась о том, чтобы организовать курсы? Может, в рамках компании или небольших школ?

На работе у нас есть традиция — по пятницам собираемся и делаем доклады о том, что сделали за неделю. Тут же рассказываем сотрудникам компании о чём-то полезном. Пару раз я так рассказывала о текстах. Некоторые люди думают, что тексты — это просто, что на них надо смотреть в последнюю очередь. Пытаюсь переубедить.

Делать что-то большое за пределами компании пока страшно — у меня ещё недостаточно экспертных знаний. Впрочем, пару раз всё-таки выступала с лекциями: в Высшей школе экономики и на «Красном октябре». Но это был рассказ о самых основах UX-копирайтинга.

Как выглядит процесс создания текста в интерфейсе?

На текст я трачу только 10% времени. Всё остальное время изучаю происходящее. Вот, например, мне нужно написать текст для какой-то кнопки Я не могу этого сделать, пока не пойму, какие страницы человек прошел до этого, какую страницу увидит следующей, какие у него ожидания и цели? Задаю себе много вопросов, за некоторыми ответами приходится идти к дизайнерам и разработчикам, продактам. Начинаю писать текст, только когда соберу все пазлы вместе.

Раньше заполняла специальную табличку-канвас с вопросами о целях и аудитории. Сейчас задаю их себе уже на автомате и письменно не формулирую. Использую табличку для адаптации сотрудников или даю в качестве тестового задания для новых кандидатов.

Написать текст для интерфейса — 10% времени. Изучить тему — остальные 90%

Что ещё важно кроме изучения темы?

Во-первых, включить эмпатию. Если ты не можешь поставить себя на место пользователя и понять, что с ним происходит, ты просто не сможешь работать. Тут важно говорить на языке своей аудитории. У меня половина чата с мамой состоит из дурацких вопросов про всякие термины. Она не понимает, зачем я спрашиваю эти странные вещи.

Во-вторых, нужна логика и критическое мышление. Текст ведь может создавать новый пользовательский путь, а может его ломать. Поэтому умение человека мыслить логично и подвергать сомнению всё, что происходит — это очень круто.

В-третьих, надо изучить, были ли раньше похожие ситуации. Мы проводим много A-B тестов, в которых сравниваем в том числе тексты. Например, кнопка «Позвонить» работает хуже, потому что многие люди не хотят звонить, кнопка «Связаться» работает лучше. Прежде чем написать текст, я должна убедиться, что похожий раньше нигде не провалился и не сломал конверсию.

Как ты относишься к принципу «взгляд новичка»?

Принцип очень крутой. Хотя поначалу недоверчиво к нему относилась: «Зачем такие сложности? Наши пользователи — не идиоты. Они помнят, что делали на предыдущей странице». Но потом поучаствовала в кастдевах — это такие исследования, когда мы приглашаем клиентов или специалистов и тестим на них тексты и дизайнерские решения. Я на практике увидела, как люди пользуются интерфейсом, и поняла, что проверка новичком реально важна.

Что из интерфейса больше всего нравится?

Больше всего люблю писать тексты для ошибок — самое сложное, болезненное и слабое место в продуктах. Обычно туда ставят красивую картинку или смешную фразу, но они подходят далеко не для каждого продукта. Ошибки для «Профи-ру» я стараюсь сделать такими, чтобы пользователь сразу понял, что пошло не так и как это исправить.

Ради интереса люблю писать довольно бесполезные штуки вроде чейнджлогов. Пишу там про все, что делает команда и поэтому всегда в курсе, что происходит в продукте. Недавно начала коллекционировать чужие чейнджлоги. Самое интересное уношу в телеграм-канал.

Ты ведёшь канал в телеграме? Для кого он предназначен?

Канал «Кнопочка» завела летом 2019 — хотела научиться структурировать мысли. Я не планировала делать его публичным, только в октябре рассказала о нем на лекции в «Красном октябре». До этого вела для себя — собирала вещи, которые развеселили и порадовали в каких-то интерфейсах.

В идеале хотела бы, чтобы на канал подписывались копирайтеры, продуктовые редакторы и дизайнеры.

Приведёшь пример забавной находки?

Пожалуйста — скриншот из «Эппл-мьюзик» можно использовать как главный жизненный принцип копирайтера:

Поговорим о работе в «Профи-ру». Вот я три или четыре раза отправляла отклик на вакансию, но получала отказ. Казалось, что туда берут только избранных. Расскажи, как ты попала в «Профи»?

Почти все, кто работают в «Профи» периодически между собой на кухне говорят: «Господи, я не понимаю, как я сюда попал». Это нормально — у нас действительно сложный отбор.

В январе 2018 я откликнулась на вакансию редактора. Мой отклик просмотрели и ничего не ответили. В марте сменила работу и была ею довольна. И тут недели через три мне написал Егор Руди — сооснователь «Профи-ру». Я ещё подумала, что это эйчар — до сих пор дико стыдно за это. Он просматривал прежние отклики, наткнулся на мой и не понял, почему мне не ответили. Познакомились, до октября продолжали общаться и обсуждать тексты. Потом я, наконец, созрела и пришла в компанию, сейчас работаю контент-стратегом.

Изначально мне просто повезло — Егор наткнулся на моё резюме. Его там впечатлила работа по анализу рэп-баттла между Оксимироном и Гнойным.

Как тебя в рэп-баттл занесло?

Занималась тогда инфографикой, мне нравилось изучать разные тексты. Это был очень простой анализ без всяких заморочек. Егора впечатлило не качество работы, а то, что это нерабочий проект.

А что больше всего тебе нравится в работе?

Общаться с людьми, которые крайне отличаются от моего привычного окружения. Надо понимать, что у нас огромный разброс специалистов — от кандидата наук, который работает репетитором, до сантехника, который месяц назад приехал из Киргизии и очень плохо говорит по-русски. Между этими людьми огромная пропасть, а продукт один. И мне нужно как-то балансировать на этой пропасти и делать понятный продукт для всех. Это сложная задача, и мне нравится, что её можно решить, только общаясь с людьми.

Кого ты можешь назвать своим наставником в профессиональном плане?

Наставником в работе точно могу назвать Егора Руди. Это именно то наставничество, о котором мы читали и слышали в бюро. Это человек, который может глубоко не разбираться в твоей конкретной сфере, но он помогает тебе выбрать нужный вектор, подсказывает, что читать и за кем следить.

Что касается именно текстов в интерфейсе, таких людей в России нет. Это скорее Ювал Кещер — парень, который организовал самое крупное в мире сообщество UX-копирайтеров. У них есть подкасты, рассылка, группа в фейсбуке. Я каждый день за всем этим слежу, всё это читаю. Он сделал ту работу, которую мне когда-то потом мечтается сделать в России.

В «Профи-ру» огромный разброс специалистов, а продукт мне нужно сделать понятным для всех

Судя по фоткам в инстаграме, ты много путешествуешь? Это по работе или личный интерес?

Это личные поездки, я очень люблю путешествовать. Считаю, что путешествия важны для человека, который занимается редактурой и пишет тексты. Казалось бы, какая связь между поездкой в Дагестан и текстом для кнопочки? На самом деле это всё про любопытство и про желание открывать что-то новое, про умение интересоваться и замечать детали. Путешествия сильно развивают этот навык. С каждым годом мои путешествия становятся всё качественнее в плане погружения в новую среду. Этот подход влияет и на отношение к работе и к процессу.

Что ещё может помочь в работе? Дашь совет коллегам по кнопочкам?

Не бойтесь ошибаться. Снова и снова. В итоге что-то получится.

С чего начался твой путь в профессии?

В конце школы я начал думать, куда хочу пойти учиться. Мне нравилось создавать, любил строить всякое из лего. Моя знакомая училась в Уральской художественно-архитектурной академии. Она сказала, что у них открылся новый факультет градостроительства и градостроительного управления. Я подумал: деньги я люблю, строить мне тоже нравится, почему бы себя не попробовать. Вот и поступил туда.

После первого или второго курса пытался устроиться на работу, даже бесплатно или хотя бы за пару тысяч в месяц. И никто не брал. Я понял, что мне не хватает прикладных знаний, и пошел учиться на бухгалтера. После курсов попал в строительную компанию, где занимался первичными документами. Параллельно увлекся сайтами и пришел к мысли, что хочу делать сайты и подобные цифровые продукты. После окончания института по специальности не работал.

А вообще мой стаж работы в вебе начинается с 2009 года, когда мой преподаватель по информатике открыл свою дизайн-студию и набрал себе студентов с разных кафедр. Мы выпустили несколько сайтов, отработали около полугода — иссякли заказы, не стало денег.

В феврале 2010 года устроился в агентство «СайтАктив». После были «Тенго Эдвертайзинг Групп», порталы «Близко-ру» и «66-ру». Потом два года стартапил, год фрилансил и в итоге оказался в «Дельтаплане». Вот уже третий год, как я в нём.

В Бюросфере написано, что ты веб-продюсер. Что это значит?

Меня так «обозвали» в «Дельтаплане». Когда я пришёл устраиваться, там толком не знали, что я буду делать, но хотели со мной работать. Сказали: «Давай ты будешь веб-продюсером?» Я спросил, что это значит. «Да фиг его знает, давай ты просто будешь отвечать за сайты наших клиентов». Так и закрепилось.

Сейчас у меня должность руководителя проектов. Сначала я вел проекты от начала до конца, занимался продвижением и обработкой трафика, строил воронку продаж, составлял дорожную карту клиента. А теперь создаю внутренний продукт, который мы тестируем внутри агентства и хотим выйти с ним дальше на рынок.

Когда ты впервые попробовал создать свой бизнес?

Еще в школе. Я прочитал Кийосаки и думал, что нужно мутить свой бизнес. Ходил и думал, какую идею сделать. Потом отец подсказал, что необязательно придумывать что-то новое, нужно просто найти то, за что люди готовы платить.

Я вспомнил, что у нас в школе были жаркие споры о футболе: кто у кого выиграет и всякое такое. Так я открыл букмекерскую контору. Прочитал про ставки, взял коэффициенты из интернетов, нарисовал билеты в ворде, на следующий день начал принимать ставки. Очень спешил, потому что скоро должен был быть отборочный матч на Чемпионат Мира 2004 между Россией и Уэльсом.

Большинство болело за нашу сборную, но ставило на Уэльс. В итоге наши выиграли, и я неплохо заработал. Потом были еще два или три матча. А дальше классная руководительница мне прозрачно намекнула, что я занимаюсь азартными играми, которым не место в школе. И я прекратил.

А в более сознательном возрасте?

Когда я работал в «66-ру», бывший коллега из «Близко-ру» предложил запустить свой стартап. Я тогда случайно попал в группу, которая отвечала за наружную рекламу портала. Поспрашивал ребят — они рассказали, что за запросами обращаются ко всем поставщикам и рекламным агентствам, а потом вручную наносят точки с адресами в «Яндекс-картах». Я предложил сделать веб-интерфейс с привязкой к карте. Мы начали делать какие-то прототипы и попытались отнести это в рекламное агентство. Мы предлагали сервис бесплатно: попробуйте, дайте обратную связь, скажите, что хорошо и что плохо. Но мои навыки переговоров были ниже плинтуса, поэтому я не смог объяснить, зачем нужна эта система. К тому же, я общался с менеджерами, а не директорами. В итоге нам пришлось бросить — инвестор решил, что стартап не окупит себя в ближайший год.

У тебя ещё был проект по страйкболу. Расскажи о нём.

Сначала у меня был интернет-магазин страйкбольного оборудования. Я хотел сделать из него что-то крутое: как минимум — федеральную сеть, а как максимум — межгалактическую торговую компанию.
Страйкбол — это игра с копиями реального оружия. Участники стреляют друг в друга пластиковыми шариками. Фиксации попадания там нет, вся игра построена на честности. А врут все. Я задался этим вопросом и наткнулся на корейских ребят, которые придумали такое оборудование: на игрока надевают жилет, шлем и дают автомат с блютус-модулем. Все попадания фиксируются и автомат перестает стрелять — получается такой «Контр-страйк» в реальной жизни.

В стартапе с наружной рекламой с нами был один инвестор. Как-то он спросил меня: «Костя, а что ты хочешь-то по жизни?» Я рассказал об этом оборудовании. Летом 2014 года мы поехали в Корею и договорились с производителем.

В Корее интересный подход к страйкболу. Там запрещено иметь оружие, похожее на настоящее, поэтому страйкболисты играют подпольно. Производители оборудования заключили контракт с государством, построили двухуровневые полигоны — космос по сравнению с нашими. Но работают они в будни с 9 до 5, как государственная контора. Поэтому туда никто и не ходит, разве что на каникулы привозят детей организованно. Даже при контракте с государством и спонсорстве Самсунга не удавалось привлечь нужное количество клиентов. Стоило задуматься: «Братан, куда ты лезешь?» Но я решил, что Восток — дело тонкое.

Вернулись в Екатеринбург, нашли площадку и бригаду строителей, которые доведут её до ума. И вдруг случается катастрофа: доллар резко дорожает. Вместо 20−25 костюмов мы смогли позволить себе только 13.

Я надеялся, что страйкболисты загорятся, но столкнулся с непониманием: люди не знали, как работает оборудование и считали его фигнёй. Кто-то приходил из интереса, но в итоге тема не взлетела. Бизнес не шёл: за неделю мы с товарищем зарабатывали по пять тысяч на двоих — хватало только поесть-попить. Попробовали в Москве — всяко клиентов будет больше, чем в Екатеринбурге. Но там дело тоже не пошло. Мы даже пытались провести соревнование — не идут люди.

Какие ещё были проблемы?

Когда деньги кончились, мои партнёры бросили меня одного. У меня оставался последний оплаченный месяц аренды — она выходила около 300 тысяч в месяц. Я узнал, что конкуренты арендуют свои площади в 10 раз дешевле. Пришёл к арендодателю и сказал, что закрываюсь. Он вдруг предлагает платить не 200−300 тысяч, а 80. Я думаю: «Хм, цена больше, чем в два раза упала. Попробуем продавить дальше». Сторговались на 30 тысяч. А ведь могли бы посидеть, помониторить и сразу на такую цену договориться.

В Екатеринбурге мы проводили корпоративы. Люди приходили один раз и потом знакомым не рекомендовали. Я всё думал, почему у конкурентов бизнес растёт, а у нас нет. И понял: коллективы в основном женские, а страйкбол — болезненная игра. Платишь деньги, а получаешь боль — глупо надеяться, что клиент придет еще раз. А конкуренты корпоративы водили на лазертаг, там боли нет.

Почему в итоге закрылся?

Я задумался: какое полезное действие у моего оборудования и у страйкболиста в целом? Оказывается, полезное действие у страйкболистов — не стрелять, не решать тактические задачи, не готовиться к Третьей мировой войне, а ходить и выпендриваться шмотками. Это стало для меня открытием. Они на себя и оружие готовы тратить большие деньги: автомат, костюм, прибор ночного видения. В страйкболе есть «Большие игры» — несколько тысяч человек приезжают в лес, чтобы вместе поиграть. Но на самом деле серьезно к этому относятся только пара десятков фанатов. Остальные не выполняют задачи: «Мне форму жалко, я её там испачкаю». Когда я это понял, разочаровался в страйкболе как в явлении. Магазин дополнил пневматикой, потому что ей интересуются более адекватные ребята. В общем, стартаперство у меня закончилось.

Чему ты в итоге научился?

Я научился тестировать идею. Тогда я считал, что для успешного бизнеса нужен готовый качественный продукт.

Я думал: вот доделаю систему для наружной рекламы, как поражу всех на этом рынке. Мне казалось, что нужно ещё полгода-год разработки. Сейчас я понял, что на тот момент нужно было «продавать подписку на эксельку». Мы написали несколько парсеров, которые складывали данные в одну таблицу. Её и надо было продавать. Проверить, будут люди покупать или нет.

Так было и со страйкбольным клубом. Думал, привезу крутое оборудование, о котором все мечтают — всем же хочется помериться, кто тут крутой Рэмбо. А оказалось, что это никого не волнует. Надо было сделать вид, что оборудование уже есть, строится площадка и вот-вот стартуем. Создать сраный лендинг, повесить форму регистрации и пустить трафик. По количеству зарегистрировавшихся или оплативших взнос было бы понятно, что не стоит заниматься этим вопросом.

Сначала надо протестировать идею, а потом уже рисовать прототипы и кодить

А какой опыт дала история с инвесторами?

Я научился думать своей головой. Я немного фаталист и раньше любил впадать в крайности. Был осторожным, а потом решил, что у меня ничего не взлетает из-за осторожности. Я полностью отключил предыдущую парадигму и решил действовать по другому. Я доверился инвесторам, потому что они крутили очень большими деньгами и указывали на мои ошибки, как мне тогда казалось. Но они финансисты, и их опыт в управлении деньгами мог быть полезным. В остальном они были примерно на моём уровне, а в чём-то даже похуже. Если люди вкладывают куда-то свои деньги, это не значит, что они за них будут переживать. Я думал, что даже 100 рублей — это деньги, которые надо отбить. А они решали другие задачи. В общем, не доверяй кому попало, думай своей головой и не стесняйся высказать своё мнение.

Судя по твоей странице во ВКонтакте, ты любишь игры?

Скажем так — это интересная любовь. Я люблю игры, но последнее время они вызывают больше вопросов, нежели желания поиграть.

Есть такой термин — «пропасть неверия». Когда ты взаимодействуешь с каким-то произведением, оно помещает тебя в мир, где есть свои правила и жанры. И ты можешь в это верить или не верить. Если не веришь, то каким бы качественным не был тот же фильм, ты уже не сможешь с ним ассоциироваться. Ты находишься в пресловутой пропасти, и любое разумное зерно в этом произведении тебе кажется полной хернёй. И вот игры я боюсь открывать, потому что в каждой находишь вещи, в которые не веришь. Становится неинтересно. Но есть и интересные игры. Прошел God of War — отличная игра, прекрасный дизайн, прекрасная история. В играх я начал ценить историю.

Я все думаю, что как-то уйду в игры или какие-то игровые механики. Мне кажется, они намного дальше ушли в нарратив, чем веб-проекты. Вебу давно пора учиться у игр: как они строятся, как создаются, какие эмоции вызывают.

До диплома ты делал какие-нибудь свои игры?

Нет, игры не делал. Как раз хотел попробовать в рамках школы. У меня было две идеи для игр. Одна из них — Don’t be negative, которую мы и сделали. Опять же, это даже не моя идея. Я мало что могу придумать, а вот скомбинировать и систематизировать могу. А еще лучше — своровать и переделать.

О механике игры я узнал из ролика на ютубе. Там Холли Кригер из Кембриджского университета показывала, как играть. Она играла на бумаге, а я решил сделать в вебе. У меня основной вопрос, когда вижу какую-нибудь дичь: «А почему бы не сделать это интерактивным?»

Каково было работать с Синельниковым?

Синельников мега-крутой, начнём с этого. Он очень сильно может в смыслы и переговоры.

Я изначально шел с мыслью, что игру не надо делать для всех. Я думал: раз у математиков это видео набрало просмотров будь здоров — значит, будем делать для математиков. Синельников объяснил: «Вот будет играть в твою игру секретарша, тебе от этого станет хуже?» — «Нет» — «Что объединяет математика и секретаршу? Наверное то, что они любят считать головоломки?» И я подумал: опаньки! Вроде на поверхности идея, но я как-то до неё своим мозгом не дошёл, а Синельников мне это подсказал.

Он помог в создании игры, в подходе к смыслам. Даже не столько к дизайну, сколько к смыслу дизайна. Для чего мы это делаем, зачем мы это делаем, почему мы это делаем. И это было круто. Я кайфанул от совместной работы.

Вообще, на третью ступень я хотел к Синельникову или к Горбунову. Это два таких чувака, которым на всё насрать — главное сделать качественный продукт.

Расскажи, как шла работа над дипломом?

Тяжело. Примерно в начале диплома у меня заболел ребёнок, мы с ним легли на неделю в больницу. Потом у меня был бешеный завал по работе. Ещё Лена Ширяева, наш дизайнер, призналась: «Ребята, я в игры не играла, не знаю, что это такое». Потратили очень много времени на поиск людей, которые помогут.

Диплом спасло то, что мы запараллелили разработку игры. От Эппла отказались сразу — там модерация может достигать двух недель. При условии, что проект длится всего 8 недель, тратить 30% времени на модерацию, чтобы потом проект вернули — нет, такого мы не хотели. А на Андроиде на модерацию нужно всего два часа. Раньше я на Андроиде ничего не делал, но мы выбрали эту платформу. Параллельно пилили веб-версию. В ней я был уверен, еще и Синельников посоветовал сфокусироваться на вебе, потому что на защите ни у кого Андроида не будет.

Мы как-то выкатились. Самые классные идеи пошли в последние две-три недели. Мы придумали, какой у нас будет визуальный стиль, как будет называться игра и всё такое — но времени было мало. Кстати, стиль так и не успели прикрутить. Наверное, справедливо, что мы заняли последнее место — мы могли лучше.

Но если говорить о моём видении, я бы выпустил игру даже с техническим дизайном, где были отвратительные отступы и серый цвет. Нужно посмотреть: люди вообще в неё играют? Переживал, что всё очень красиво, но кроме меня никому не нужно. И если с точки зрения дизайна к ней не подкопаться, то с точки зрения смысла — хрень. Я больше сторонник того, чтобы выпустить побыстрее, и посмотреть, что будет.

А зачем ты пришёл учиться в бюро?

Мне кажется, я упёрся во внутренний потолок. Вроде бы знаю, что делаю плохо, а сделать хорошо не умею. Подумал, что вокруг меня не хватает людей, которые могли подсказать, помочь сделать.

Я увидел во Вконтакте у товарища-программиста видеопрезентацию книги Ильяхова «Пиши, сокращай». Посмотрел ролик — меня впечатлило. Полез в блог Ильяхова, потом узнал о школе, начал смотреть дипломные работы, читать «Кто студент».

Хотелось пойти к редакторам: там и о дизайне, и о вёрстке, и о продукте, и о смысле, и «текст — это не всегда зашибись, не всегда король, у него есть задача и задачу надо решать».

Почему тогда поступил в Школу руководителей?

Я анализировал: на редактуру поступает в среднем около 100 человек, а на следующую ступень отсекается 30. Подумал: «А хватит ли тебе, Константин Эдуардович, сил пройти на вторую ступень в тридцатке, а потом из этой тридцатки попасть в десятку? Наверное, нет». А что ещё есть? Для того, чтобы попасть к дизайнерам, нужно очень многое уметь даже для начальных этапов. И вдруг я вижу, что есть школа руководителей, в которой учат и дизайну, и редактуре. Число поступающих там меньше — значит, и с конкурсом будет попроще. Поступил, и не пожалел.

У нас было две дисциплины, которые прямо не в бровь, а в глаз: «Дизайн продуктов» у Горбунова и «Аналитика» у Куличевского. Я разбираюсь в аналитике, а то, что он преподаёт — это совсем круто. Он выстроил мои разрозненные знания в систему и показал чёткий путь, по которому надо двигаться.

Что тебе дала третья ступень?

Горбунов писал в каком-то своем посте: «Две вещи, которым вы должны научиться — согласование замечаний и несдвигаемые дедлайны». Слова вроде бы понятные, но пока ты сам их не проживёшь, они кажутся просто словами. А сейчас я понимаю мощность этих инструментов — это прямо лайфхак, жизненная отмычка.

Очень влияет статус человека, который с тобой говорит. Две ступени научили нас, что преподаватель — это такая непререкаемая сущность. И первый месяц мы делали то, что говорил арт-директор. Потом меня это немножко задолбало — мы всё что-то делаем-делаем, а с места не сдвинулись. Я начал задавать вопросы: «Илья, а почему? А зачем? А как так? А что это даст? А что не даст? Что мы от этого выиграем? В чём проиграем?» — и половина задач сразу отрезалась. А ты думаешь: «Оказывается, можно вопросы задавать! Не всё обязательно надо делать!»

Что я понял в итоге? Согласование замечаний — это офигенная тема, прямо огонь. Второе — это понимание, нужно докапываться до сути, копаться, пока не станет понятно. Надо до такого уровня: когда показываешь абсолютно далекому от нашего ремесла человеку файл со своим проектом и согласованные замечания, говоришь ему: «Сделаешь?», а он ответит: «Пф! Всё понятно, сделаю!» Если замечание «Нужно сделать более воздушно» — что это значит? Может, кто-нибудь это поймёт и сделает, а мне нужно «А где? А как? А что вы вкладываете? А вот это вот что?» Я, может, сильно бесил Синельникова этими вопросами, но мне это было нужно, чтобы спать спокойно и быть уверенным, что дизайнер Лена, например, сделает именно так, как договаривались, и ей не надо тратить время, чтобы интерпретировать замечания.

Обсуждали с женой, когда я подводил итоги после защиты. Говорю: «Знаешь, школа нужна тем, кто действительно хочет». Бессмысленно какому-нибудь директору взять и привести туда всю компанию, типа «вот теперь мы все идём в школу Горбунова, проходим три ступени, и будет всем счастье». Человеку для этого внутри нужен посыл: «Я хочу расти».
И самый главный парадокс в том, что об этом всём говорили в интервью все выпускники. Но повторюсь: пока сам не проживешь, для тебя это просто слова

Школа нужна тем, кто хочет расти. Если человеку и так нормально — он не выживет ни в школе, ни в профессиональном плане

О школе большинство узнают из блога Максима Ильяхова. Как думаешь, почему так получается?

Я тоже задавался этим вопросом. Кажется, будто у Ильяхова цель — собрать команду для решения любой редакторской задачи. И он всеми способами ищет, агрегирует, обучает и подхватывает хороших специалистов. А ещё между делом рассказывает «Вот у нас был журнал, там Лена так сделала. А Вася классный проект запустил, молодец». И ты такой «Я тоже хочу быть таким же молодцом, как Вася». И идешь учиться.

Так же и Горбунов решает вполне прагматическую задачу: ищет сотрудников в бюро для новых проектов. Например, складывается ощущение, что он активно развивает своё издательство.

Получается, воронка школы — это Горбунов и Ильяхов. Мне кажется, они больше всех понимают ее ценность. Остальные директора — мегакрутые профессионалы, всегда готовы помочь и подсказать. Но я не ничего не слышу про их проекты вне школы. А если они и есть, кажется, что они сами справляются и никто им в помощь не нужен. Хотя может я зря так думаю, и это меня ограничивает.

Как ты совмещал учёбу и семью? Насколько это вообще тяжело?

Мы когда планировали второго ребёнка, смеялись: у меня на 2018−2019 годы проект «Школа», а у жены — «Второй ребёнок». Я знал, что с двумя детьми я точно не вывезу учебу у Горбунова. С первым ещё более-менее: в шесть утра я вставал и приходил на работу, до девяти решал тесты, потом работал, а вечером почитывал какую-то литературу после того, как ребёнок ляжет спать. Слава богу, успел отучиться с одним. Жене говорил: «Не смей рожать, пока я диплом не получу!» Боялся, будет мучить совесть, что толком ей не помогаю.

Я читал интервью с Людой, и думал: «Люда, ты космос! Ты рысь! Как ты можешь: только родила — и сидеть редачить?» Вообще, наверное они с мужем удачно распределили всё. У нас с женой так с двумя детьми пока не получается.

Можешь дать какие-нибудь советы для следующих потоков?

Совет будет из разряда «Капитан Очевидность»: ребят, не бойтесь ошибаться. Ошибаться — это прикольно. Только не гнобите тех, кто допускает ошибки, и сами из-за допущенных ошибок не убивайтесь. Разбирайте с уважением свои ошибки и ошибки своих коллег, просите помощи у студентов. В любом случае, твой сосед по парте будет в чём-то разбираться лучше тебя, а ты — лучше в чём-то другом. Делитесь информацией, общайтесь. Это я как интроверт советую.

Учёба в Школах бюро — это не университет, где после экзамена можно перекреститься и всё забыть. Здесь важна каждая ступень. Старайтесь получить от них максимум, чтобы потом не задавать глупых вопросов каждые пять минут. Ведь если ты ничего не понял и тебе всё нужно объяснять — ну извини, тебя полгода учили. Если ты до сих пор не знаешь, как это применять, то кто виноват? Никто, кроме тебя.

У тебя первое образование — медицинское. Почему пошла именно в медицину?

Когда мне было 14−15 лет, ко мне пришёл папа и сказал: «А давай ты станешь врачом». И я такая: «А давай!». Я не видела какого-то чёткого будущего, а это предложение показалось мне увлекательным. Так я и пошла в медицину.

И в итоге оказалось, что душа у тебя к этому не лежит?

Да, но мне было тяжело бросить. Я проучилась 8 лет. Но в какой-то момент я задумалась о том, что будет, когда мне будет, например, 40. Оглянусь назад и буду спрашивать себя: была ли я счастлива, всё ли сейчас хорошо? Нет, вряд ли. Так я поняла, что надо делать ноги.

Как ты решила пойти учиться в Британку?

Это был 2013 год. Тогда я поступила в интернатуру и параллельно устроилась на работу в рекламное агентство. Через год мне сказали, что команду реформируют и сокращают. Мне посоветовали ходить по собеседованиям, искать себе новое место. К тому моменту я поняла, что мне хочется в дизайн. После нескольких собеседований стало понятно, что без опыта в дизайне устроиться будет сложно. Я, правда, до конца не понимала, кем хочется быть: дизайнером или иллюстратором. Не помню, как это точно было, но у меня уже сформировалось понимание, что нужно идти в Британку, Британка — это классно.

Я от многих это слышу. Спрашиваю: «Почему Британка — это клёво?» А мне отвечают: «Ты что, дурак? Это же Британка». Но я не понимаю, почему она классная, почему туда стоит идти.

Сейчас Британка уже не кажется мне классной. Но на тот момент она открыла для меня двери в дизайн. Изначально там была уникальная программа: было ощущение, что никто, кроме Британки, не рассказывал про дизайн на таком уровне. Плюс, они собрали сильный преподавательский состав. В 2013 году там преподавали Леонид Славин, Дмитрий Черногаев, Никита Обухов, Олег Пащенко, Виктор Меламед — это были сильные мастера в своей области.

Помимо этого было много открытых лекций. Причём спикеры были не только из России: приезжали крутые дизайнеры и иллюстраторы из Америки, Европы. Ты мог бесплатно прийти и послушать чувака, который делал брендинг для «Би-Пи».

Сейчас мне кажется, что Британка уже не так интересна. Теперь она не уникальна, потому что развивается множество других образовательных площадок. Альтернатива есть — и не одна. Сейчас надо тщательнее подходить к выбору места обучения, тогда это было проще.

Помимо этого, в Британке изменился преподавательский состав, достаточно много людей ушло. Я до сих пор подписана на их рассылку, смотрю, что они предлагают. Сейчас я вижу очень мало знакомых людей, и меня это не цепляет. Но, возможно, мне это просто уже не нужно, поэтому я так оцениваю.

У кого ты училась?

Я выбирала между двумя восьмидневными интенсивами. Интенсив по иллюстрации вел Олег Пащенко. Я давно читала Олега в ЖЖ, следила за его творчеством, мне очень нравилось. И как личность Олег меня тоже привлекал, было интересно у него поучиться. С другой стороны, я видела курс Леонида Славина по визуальным коммуникациям. Я понимала, что его интенсив даст более общее представление, и для меня это будет полезнее. В общем, так оно и получилось.

Сама по себе программа «восьмидневный интенсив» — это очень серьёзная встряска. Она переворачивает тебе голову, ты начинаешь совершенно по-другому смотреть на вещи. С одной стороны, восемь дней — это всего лишь неделя. С другой — я вышла за все рамки, к которым привыкла. Это стало для меня мощной отправной точкой.

В Британке я училась дважды: второй раз — на том же визкоме, но уже у Дмитрия Черногаева в 2017 году. Конечно, эффект был послабее — прошло четыре года, я уже прокачалась в боях. Но тогда я поняла те вещи, к которым была не готова в 2013.

Тебе было тяжело учиться?

Учёба в Британке даётся тяжело, когда у тебя закостенелые мозги. Там дизайн достаточно высокого уровня, а я пришла туда абсолютно зелёная, не понимающая, что происходит — половину вещей я не понимала, какие-то вещи меня раздражали, Леонид показывал нам какие-то работы и говорил: смотрите, как классно! А я думала: «Что?!».

Для меня был маркером польский плакат. Мне казалось, что это одна из самых чудовищных вещей на свете: какая-то мазня, которую, по идее, может сделать ребёнок или сумасшедший. Что в этом такого — я не понимала. Через какое-то время я купила книжку по польскому плакату, и меня начала вдохновлять эта история. Нашла для себя много завораживающего.

Ты говоришь, что, когда пришла в Британку, у тебя были закостенелые мозги. Что ты имеешь в виду?

Ты всё время смотришь на мир под определённым углом: воспринимаешь тот слой информации, который тебе доступен и понятен. Мне на тот момент было мало что понятно. Например, швейцарский типографический плакат — я тогда смотрела на него, и думала: ну окей. Какие-то более сложные истории, типа глитча, мне были непонятны.

Я, наверное, смогу привести простую аналогию: я в своё время училась в художке и всегда так или иначе интересовалась искусством. В какой-то момент я поняла, что ненавижу классицизм. Если взять среднестатистического человека, привести его в музей, и показать какой-нибудь пейзаж или классический портрет, максимально гиперреалистичный, он восхитится и скажет: «Вот классно, вот это искусство». А если показать что-то более абстрактное, со специфическим взглядом на жизнь, то человеку это будет непонятно: «Это же ерунда какая-то, это мазня!».

Когда пропускаешь через себя большое количество понятных вещей, становится скучно. Мне уже дико неинтересно смотреть на всякие портретики, пейзажики — гораздо интереснее что-то неправильное, уникальное, какой-то странный, другой взгляд. Нравится это изучать. А тогда я была к этому не готова. Какие-то простые вещи мне были понятны, а, опять же, польский плакат — я смотрела и думала: ну это херня.

А что за польские плакаты?

Есть такое художественное направление в двадцатом веке. Они очень экспрессивные и довольно своеобразные. Там абсолютно потрясающая история с точки зрения метафор, композиции, цвета, баланса, контрастов — всего. На них сложно смотреть неподготовленным взглядом, это выход за рамки обычного представления о прекрасном. Если интересно, есть книжка издательства «Альма Матер»: Сергей Серов, Кшиштоф Дыдо «Польская школа плаката».

Что ты нашла в польском плакате для себя?

Силу. На многие вещи у меня есть чутьё, внутреннее ощущение. Вот смотришь: кайф или не кайф. Последнее время всё, что очень прилизанное, очень ровненькое, очень идеальное — это не кайф. А то, в чём есть глубина — кайф.

Например, научиться рисовать по фотографиям портреты людей достаточно просто. Максимум усидчивости и повторений, и начнёт неплохо получаться уже через месяц. А как-то переосмыслить и заложить в это какую-то идею — гораздо сложнее. Либо есть люди, которые изначально мыслят иначе, не знаю.

Я в этом плане немного туповата: я больше рисую так, как я вижу. Но меня очень восхищают люди, которые могут иначе. Мы с друзьями иногда ходили рисовать на скетчинг. Они не иллюстраторы и не занимаются этим постоянно — просто люди, которые впервые в жизни берут в руки ручку, карандаш или маркер. Мне было безумно интересно то, что у них получается. Это гораздо сильнее, чем какие-то мои выверенные формы и аккуратизм. То же самое с иллюстрацией.

Судя по тексту в Бюросфере, у тебя дикая любовь к дизайну. Откуда она взялась?

Году в 2006 я подписалась на ЖЖ Тёмы Лебедева. Прошла через стадию отрицания: подписалась и отписалась, потому что было непонятно, слишком всё прямолинейно воспринимала. Тёма занимается просветительской деятельностью, делает очень много для того, чтобы люди смотрели на мир вокруг и меняли его. Его подход к жизни мне был чем-то близок, поэтому ноги, скорее всего, растут оттуда.

Возможно, ещё имеет значение то, что эту профессию я выбрала осознанно. Я думаю, что в 16 лет выбрать для себя то, чем ты будешь заниматься всю жизнь, практически невозможно. У меня сформировалось большое чувство ценности к тому, что я сейчас делаю. Я достаточно дорого за это заплатила: восемь лет в определённой сфере и в какой-то момент ты говоришь: всё, стоп. Классно, что это было, но нужно двигаться дальше, и осознанно выбираешь другой путь.

Я не очень понимаю, как можно работать там, где тебе не интересно. Мы проводим настолько много времени на работе, и если ты этой работой не горишь, то получается, что проводишь большую часть своей жизни впустую. Мне было бы так сложно. С другой стороны, у меня есть друзья, которые более рационально к этому относятся: для них работа — это способ зарабатывать деньги. Они специалисты в своём деле, чётко понимают, что и как они делают, получают за это деньги. Их настоящая жизнь лежит за пределами работы. У меня, наверное, наоборот.

Если ты не горишь своей работой, то ты проводишь большую часть своей жизни впустую

Ты давно занимаешься полиграфией. Расскажи, почему выбрала её?

Полиграфия — это классная штука, которую ты можешь подержать в руках. Для меня это имеет большое значение — пощупать результат. Такая возможность приносит безумное удовлетворение и ты понимаешь, что всё не зря. Я, как человек, который захватил «доинтернетную» эпоху, кайфую от таких ощущений. Поэтому я очень люблю бумажные книги и почти не читаю с экрана.

Есть какие-то принципиальные отличия между дизайном в полиграфии и в вебе?

Нужно учитывать контекст использования — но это справедливо и для диджитала, и для полиграфии. В остальном особенных различий нет: просто мыслишь другими масштабами. В вебе мыслишь экранами, а в полиграфии — физическими носителями.

На кого стоит смотреть, если хочешь заниматься полиграфией?

Я смотрю просто по сторонам. Я — тот сумасшедший человек, который, когда приходит в кафе, начинает рассматривать меню. Мне интересно, как оно напечатано, как свёрстано, какой эффект производит. Любую вещь, которую я беру, я смотрю и изучаю.

Если говорить именно про издательское дело, мне чаще тяжело: если я знаю, что книга классная, а она отвратительно сделана — мне больно. Что-то менее современное, что переиздавалось несколько раз, я стараюсь найти в том издании, которое будет приятно держать в руках. Бывает, что изначально у иностранных авторов интересная сетка, замороченная типографика. Но в тот момент, когда верстальщики в издательстве взяли макет, заменили латиницу на кириллицу, поменяли текст — у них всё поехало и стало плохо.

С точки зрения полиграфических продуктов мне нравятся книжки, которые издает студия Лебедева. Мне нравится UP print — это типография, где делают, в том числе, сложные авторские книги. Мне очень нравится формат, в котором сделали свою книжку Тимоти Гудман и Джессика Уолш 40 Days of Dating. Они запустили эксперимент, транслировали его на веб-сайт, а потом все это перенесли в книгу.

Как ты относишься к формату издательства бюро? Вот ребята пришли, принесли такой полиграфический стиль.

Это очень круто. Подписана почти на все книги и кайфую от них. Мне нравится их читать, нравится с ними играться. Одна из самых крутых, на мой взгляд — «Управление проектами, людьми и собой». Помимо того, что ты прокачиваешься и узнаёшь что-то новое, книжка становится своеобразным развлечением.

Ещё очень классная — «Типографика и вёрстка». Для меня это была бомба. Мне максимально наглядно показывают и иллюстрируют, что происходит. Формат «было-стало» от абзаца к абзацу работает лучше двух примеров рядом. Ты видишь динамику, и, конечно, бумага такого передать не может. С точки зрения восприятия материала — это очень сильно. Возможно, для бюро будет круто перенести свои книги в бумажный формат с дополненной реальностью, где ты через приложение можешь смотреть примеры так же, как в электронном формате.

А ты сама делала какие-нибудь AR-проекты?

Нет. Я очень мало занималась какими-то джиджитал-проектами, не делала приложений. А здесь всё завязано именно на этом.

Как в целом относишься к таким штукам?

Это очень здорово. Жду, когда это направление начнёт развиваться в полной мере. В этом году купила икеевский календарь «Адвент». Это коробка в формате А3 с окошками разного размера. Внутри были гномики, олени, мышата в свитерах — очень мило, трогательно и по-домашнему. Но когда скачиваешь специальное приложение и открываешь окошко календаря — он оживает. Начинает всё двигаться и играть музыка. В каких-то окошках тебе показывают рецепт рождественского рулета или рассказывается факт из истории Швеции. Идея классная, но она отвратительно реализована. Чудовищное приложение, графика выглядит не очень впечатляюще.

Расскажи о своих самых крутых проектах.

Мы делали ежеквартальный журнал для Московского Индустриального Банка. Изначально это была газета формата А3 с инфографикой. Её делали разные дизайнеры и иллюстраторы, в разных стилистиках. В 2015 или 2016 году сделали редизайн. «Индустриальный экспресс» стал лайфстайловым изданием про деньги и банковские продукты. Я подхватила его со второго выпуска, и занималась им около двух лет. Это был журнал не из рода рекламной раздатки, которую человек открыл и уснул на второй странице, а потом выбросил. Это был журнал, который был интересен: его читали, он выполнял свою функцию и улучшал показатели банка.

Еще «МИнБанку» мы несколько лет делали годовой отчёт. Это банк с достаточно консервативным руководством, и, если взять предыдущие годовые отчёты, они были достаточно похожими друг на друга. В какой-то момент мы сделали несколько концептов, и один из них был принят на ура. По сравнению с предыдущими, он был смелее. В 2018 году мы пошли дальше. Победила концепция с современной типографикой, с крутыми атмосферными фотками.

Раньше там была стандартная история с какими-то людьми, с какими-то зданиями, какими-то объектами, которые имеют отношения к банку. Здесь мы выбрали в качестве концепции красоту и мощь России: мы набрали потрясающих фотографий мест из разных уголков страны, именно природы. И люди, которые его открывали, удивлялись: «Серьёзно? Это Россия? У нас так классно?». Были смелые решения и по вёрстке. Конечно, часть каких-то выносок, фактоидов в финале порезали, к сожалению. Но это всё равно был огромный шаг вперёд, и это было очень круто. Этот проект я очень люблю.

Журнал взял золото за лучшую инфографику и лучшее корпоративное медиа, а годовой отчёт прошёл в шорт-лист «Серебряных нитей». Хоть я и скептически отношусь к российским фестивалям и наградам, было приятно.

Почему ты так относишься к наградам?

Мне сложно говорить, у меня в этом практически нет опыта. Мы как-то обсуждали это с ребятами на Дизайн-выходных, и моё мнение сформировано, условно, по принципу «кто-то что-то сказал». Считаю, что я не вправе авторитетно рассуждать об этом. С одной стороны, я понимаю, что это классно работает для клиентов, когда студия на виду, это пиар. Возможно, для команды это очень неплохой мотиватор: когда твою работу оценивают независимые эксперты, и ты побеждаешь — это очень классно. Наверное, с такой точки зрения это очень важно. Является ли это показателем того, что ты крутой — я не знаю.

Мне кажется, в целом, дизайн сложно оценивать. Критерий оценки — это вечный спор: нужно сделать так, как студия считает правильно, или как считает правильным клиент? У тебя одна точка, зрения, у клиента — другая, кто прав? На фестивалях у жюри не всегда есть время и ресурсы, чтобы погрузиться в контекст и выбрать что-то из огромнейшей массы работ.

Говорят, что по большей части решают деньги и подготовка. Ты, условно, готовишь бюджет для фестиваля, идёшь туда, проваливаешься — зато изучаешь подход конкретной судейской коллегии к оценке работ. Понимаешь, как это устроено, какие работы выигрывают, и дальше пилишь проект под нужный формат. Порой какие-то фестивальные работы не особо работают в жизни: наверное, потому что ставится другая задача перед командой. Задача выиграть фестиваль, а не создать работающий продукт. Такой дизайн для дизайнеров.

Но, безусловно, есть награждаемые студии и работы, которыми я восхищаюсь. Просто сам факт награды не является неоспоримым авторитетом для меня.

В Бюросфере ты называешь себя трудоголиком. Что ты в это вкладываешь?

У меня есть моё место, где я стараюсь приносить пользу. Если я вижу, что нужно приложить больше усилий — я их прикладываю. При этом я не всегда могу рассчитать свои силы и могу упахаться.

Как думаешь, трудоголизм может быть вреден?

В моей жизни произошли изменения, которые подтолкнули к тому, чтобы пересмотреть этот вопрос. Сейчас я с этим согласна — трудоголизм вреден в первую очередь тем, что ты не помогаешь себе. В какой-то момент от постоянных нагрузок твой КПД падает, и ты тратишь больше ресурсов, чтобы сделать какую-то вещь. Если бы ты отдохнул, то сделал бы её лучше и быстрее.

Трудоголизм — это порочный круг, потому что ты либо вовлекаешь в него окружающих, либо, наверное, заставляешь их чувствовать дискомфорт. Кто-то сидит в офисе с утра до ночи без перерыва на обед, а другой человек чувствует себя не очень, потому что пришёл, в какие-то разумные сроки сделал свои дела и ушёл. Получается, вроде как, он и не очень постарался. Когда ты постоянно погружён в эту трясину, начинаешь не очень адекватно относиться к таким людям. Я бы выбрала, условно, не пойти с друзьями в кино, а доделать горящие задачи. Другой человек выбирает отдых, а ты думаешь: «О-о, ну как же так!». Но это неправильно.

Одна из самых ценных вещей, которую я вынесла для себя из Школы бюро — сначала помоги себе

Самокритика — это хорошо или плохо, как считаешь?

Я считаю, что во всём должен быть баланс. Когда ты критикуешь себя настолько, что не можешь сделать шаг вперёд, и у тебя возникает паралич перфекциониста — это плохо. Когда ты не критикуешь себя совсем, то не растёшь, стагнируешь, превращаешься в чайный гриб — это тоже плохо. Я стараюсь найти золотую середину. Даже не столько саму золотую середину, а колебание где-то посередине, без нездоровых критических точек. Получается с переменным успехом:)

Как ты доросла до арт-директора?

Сначала я была офис-менеджером. Потом помогала ребятам вести какие-то проекты — брала часть задач на себя. Какие-то проекты даже пыталась иллюстрировать, а потом ушла. Через два года вернулась на позицию менеджера. С учётом того, что у меня уже был опыт и понимание в дизайне, я лезла в проекты арт-директорить. Мне было не всё равно, как это будет реализовано. Первое время мне били по рукам, говорили: «Ты менеджер, не лезь! Вот дизайнер, дизайнер знает лучше». А я видела какие-то моменты, в которых рождались идеи, и думала, что ими стоит поделиться. Иногда я видела, что дизайнер делает шляпу, и старалась улучшить. Где-то через год у нас из студии ушла арт-директор, и меня назначили на её место за мой активизм.

Горбунов говорил на конференции «Яндекса», что в студии Лебедева он стал арт-директором за два года. Нужного опыта не было, поэтому проекты выходили не очень. У тебя не было ощущения, что добилась своего слишком быстро?

У меня были видимые и осязаемые подтверждения того, что я делаю проекты хорошо. У меня получалось и отлаживать процессы, и выращивать дизайнеров, и прокачивать уровень работ. Если посмотреть на портфолио студии, можно увидеть сильный рост в период с 2015 по 2017 год. Поэтому плохим арт-директором я себя никогда не ощущала.

В целом, мне очень повезло с руководством: у меня был очень крутой начальник. Он грамотно где-то осаживал, где-то направлял, где-то помогал. Мой рост в компании — его огромная заслуга. Решение поступать в Школу исходило как раз от него. Он сказал: «Ребятки, мы идём учиться в Школу бюро. Вот у вас подготовительный этап, дерзайте». И я подумала: «Классно, классно, учиться! Это я люблю». Даже прошла бесплатно, это было приятно.

Слышал мнение, что когда начальник ставит перед фактом, что ты идёшь учиться — это работает не так мощно, как если бы ты пришёл сам.

И да, и нет. Из всей нашей компании на вторую ступень пошли два человека, на третью — один. Здесь вопрос в сформированной для человека ценности. Когда за тебя платят, когда всё приносят на блюдечке — это хуже работает. Мне об этом сложно рассуждать, потому что мне никто ничего на блюдечке не приносил. Я всегда хваталась за малейшую возможность где-то что-то увидеть, послушать, научиться. Для меня вопрос поступления был возможностью — это не было наказанием.

Но в том, что ты говоришь, я вижу долю истины. Мне сложно об этом ещё рассуждать потому, что, либо я человек другого склада, либо просто у меня другое отношение к этой сфере. Она меня заряжает настолько, что я могу не есть и не спать, а сидеть, заниматься штуками и кайфовать от этого. Одинаково — читать книжку по дизайну или смотреть какое-то кино. Моя жизнь настолько тесно переплетена с дизайном, что вопрос о том, чтобы узнать об этом ещё что-то, в чём-то дополнительно поучаствовать — это клёво. Для меня это такое же удовольствие от жизни.

Я понимала: вот есть я, никто мне не поможет, и всё, что я найду, прогрызу и достану будет моим

Что дала тебе школа как арт-директору?

Новые знания. На самом деле сложно отделить — больше школа дала мне как человеку.

Хорошо, что дала тебе школа как человеку?

Что нужно вовремя останавливаться. Что нужно помогать сначала себе — это важно. Иногда надо переставать учиться. А ещё нужно больше делать руками. Когда я приходила на первую ступень и на Живые советы к Артёму, мне понравилось, что он своих бюрошников кидает в озеро преподавательской деятельности. Он стимулирует их выйти из раковины и начать действовать. Это сложнее всего — посмотреть на себя в зеркало и сказать себе: «Я уже в достаточной степени специалист, теперь я начну делиться своей мудростью с людьми». В нашей сфере мы довольно много сидим в каком-то своём замкнутом пространстве. А здесь люди начинают учить, начинают писать книжки — и делают это здорово. Я смотрела на то, как школа устроена. Мне было интересно, как построен процесс обучения, я ощущала на себе его плюсы или минусы. Здесь очень много крутых и вдохновляющих штук.

Мне очень нравится, как ведёт свою деятельность Максим Ильяхов. Он крутой специалист, и очень-очень много всего делает. Много маленьких и работающих проектов, которые он сразу выпускает в свет. Такой образ мышления мне кажется очень интересным и правильным.

У тебя были сложности со вступительным заданием?

Как раз сегодня вспоминала: прошёл год, как я сдавала тестовое на первой ступени. Я месяц за него не могла сесть. Казалось бы, я прошла подготовительные курсы, всё было понятно, у меня был высокий дополнительный балл. Я понимала: то, что сейчас я сделаю руками, будут оценивать в бюро! А я же наверняка сделаю какую-то шляпу, и это будет так ужасно! Это был настолько сложный момент, что я просадила месяц на то, чтобы собраться с силами и сделать. Сейчас это смешно: вспоминаю это и думаю: «Боже мой, какое дело-то — сесть и нарисовать».

То есть школа помогла изменить подход к работе?

Да, школа заставляет работать: ты берёшь и делаешь. Мне понравилась эта история про важность «сделать». Неважно, считаешь ли ты этот результат идеальным, можно ли его доработать, есть ли у тебя на это время, есть ли у тебя на это силы — у тебя есть несдвигаемый дедлайн. Это меня очень ломало, но это было круто. Важно себя пересилить и показать, что ты реально можешь. И школа заставляет это сделать: через всё поверить в свои силы.

У твоей команды на третьей ступени, наверное, самый дикий дикий диплом. Почему именно ножи?

Тут всё довольно прозаично: нужен был классный работающий продукт. Им оказались ножи. Ножи работают!

Я с первой ступени начала задумываться, что же принести на диплом. Мне было очень сложно — можно здесь вернуться к теме закостенелости мозгов, но уже с точки зрения создания продуктов. К моменту начала моего обучения в бюро они были на какой-то начальной стадии. Я каждый день ходила из угла в угол в попытках придумать, что же делать, что же будет работать. Мы обсуждали это с Женей Трибунской, главным метателем и идеологом. Она сказала: «Если хочешь, у меня есть продукт и задачи, которые нужно решить». И, собственно, на второй ступени я попыталась — очень криво — этот продукт продать. Результат был неоднозначным: проект был крут и понятен людям с точки зрения работоспособной системы, но тех, кто мог бы это примерить на себя и кайфовать от метания ножей, практически не было.

Когда опубликовали списки третьей ступени, и нас с ребятами — я не знаю, осознанно, или нет — собрали со спортивными темами. У Жени был проект для «Алтимат фрисби» с турнирной таблицей, Настя принесла продуктовый проект для триатлона, а я с ножами.

Как вы выбрали, какой проект делать?

Наша первая неделя была чудовищной. Выбор проекта был кровавым побоищем. Но мне очень повезло с командой: ребята очень сильные как личности, очень активные и неравнодушные. Женя пришёл ко мне в команду ещё на второй ступени, ему проект был интересен изначально. А Насте было гораздо сложнее, потому что она достаточно далека от ножей и их метания. Мы старались вести диалог максимально взрослый, что ли. В какой-то момент решили: стоп, нужно выдохнуть и придумать какую-то ещё тему. Но в итоге ничего более цельного и работоспособного мы придумать не смогли, поэтому взялись за ножи. И, мне кажется, получилось очень круто.

Какие проблемы возникали, кроме выбора темы?

Для меня стало сложным определение ролей в проекте. Бюрошная система третьей ступени отличалась от того, к чему я привыкла в своей работе, и в каких-то вещах даже противоречила. Помимо всего прочего, все безумно устали. Выгорание было чудовищное.

Было сложно спланировать какие-то вещи: в таком масштабе, формате и с таким количеством видов работ мы с таким сталкивались впервые. Было много тёмных участков, где я не до конца понимала масштаб работы, и сможем ли мы это реализовать. Женя занимался вёрсткой и программированием, а программирование для меня — тёмный лес. Я не понимала, успеет он все сделать. Но Женя — крутой специалист, и он с честью и достоинством всё это вывез, реализовал. И Настя тоже. Они крутые командные игроки, очень сильные специалисты, несмотря на то, что опыта где-то не было вообще.

Ещё одна сложность связана со спецификой обучения в школе. Мне раньше казалось, что есть лидеры, а есть те люди, которым комфортно быть на вторых ролях. Здесь я увидела, что сильный лидер начинает оглядываться на кого-то ещё. У нас был арт-директор Миша Нозик. Я помню, что предлагаю какое-то решение или закидываю идею — сразу возникает обсуждение не о том, как это будет работать или насколько это будет хорошо. Все обсуждают, понравится ли это Мише и сможем ли мы это защитить. Казалось бы, человек должен думать о решении задачи, а по сути он перекладывает финальное слово на арт-директора. И это не потому, что кто-то хочет скинуть ответственность, а просто ощущение, что эта модель как-то перекручивает сознание людей, я не знаю.

Это заставило меня задуматься о моей роли в команде. Мне всегда хотелось, чтобы в ней все были заряженными, активными ребятами, которые вместе идут к общей цели. А не так, что есть один ведущий, а у остальных — лапки.

Насколько сложно было сработаться с Мишей как с арт-директором, когда ты сама вела проекты?

Когда мы начали вести проект на третьей ступени, я уже привыкла к мысли, что мой опыт ведения проектов вообще ничего не значит. У меня нет никакого раздражения или злости, но эта отеческая снисходительность со стороны бюрошников: «Ну, вот это да, но в реальной жизни по-другому» — это забавно, потому что ты, вроде как, решал какие-то задачи в жизни. С другой стороны, я приняла тот факт, что пришла учиться. Я пришла сюда, потому что у этих людей есть авторитет, и нет смысла устраивать противоборство между тем, что я считаю правильным, и принципами ведения проектов в бюро.

Как тебе формат третьей ступени? Раньше было так: один человек берёт проект, и один с каким-то конкретным арт-директором его делает. Сейчас — команды. Как ты думаешь, какой формат лучше?

Думаю, что у обоих подходов свои плюсы и минусы. Какие-то сложности появляются, когда людей становится трое. В противовес этому, если человек один — он больше на себя берёт работы и ему нужно больше вкладываться. Маловероятно, что один человек сможет закрыть все этапы производства — придется искать помощников и исполнителей. С другой стороны, три человека впервые видят друг друга на проекте, впервые видят сам проект и арт-директора — это очень сложно. Поэтому, с точки зрения «что тяжелее» — не знаю. Я на себе опробовала только один вариант.

В целом какие ощущения от третьей ступени?

Мне нравится третья ступень как идея, но мне кажется, что она может быть круче и проще. На третьей ступени собрали слишком много неизвестных. Мне кажется, одна из самых сложных вещей на третьей ступени — это проект. У нас в компании было железное правило: мы никогда не сочетаем в одном проекте новых подрядчиков и новых клиентов. Это два кота в мешке — очень высокие риски провала. Здесь у тебя новая команда, новый проект, новые правила игры — это максимальный хаос. А ты ещё и продукт должен придумать! У меня перегревалась голова на этот счёт.

Да, ты можешь почитать отзывы и понять, что к третьей ступени тебе нужен будет проект. На второй ступени ты пытаешься писать анонсы, собирать команду — и вроде это тебя тоже готовит к третьей ступени. Но мне кажется, этого недостаточно. И, если бы было чуть понятнее именно с проектом, была бы вообще пушка.

Как ты относишься к феминизму?

Я прошла через много стадий отношения к феминизму. На данный момент моё отношение к нему больше негативное. Вопрос не в том, что те вещи, за которые феминизм борется, я считаю глупыми — это не так. С патриархальных времён остались несправедливые, диковатые для современного мира вещи. Но способы, которыми феминизм сейчас проявляет себя, у меня вызывают негативные чувства. То, что происходит сегодня — во многом истерия и позёрство. То есть, задача — привлечь как можно больше внимания, а не решить проблемы. Вместо этого обсуждается какая-то чушь и несуществующие вещи, которым большинство людей не сможет посочувствовать. Реальные проблемы настолько остаются за кадром, что мне от этого грустно.

То есть, ты считаешь, что феминизм не способен на что-то серьезное?

Нет, есть толковые вещи. Например, акция против декриминализации домашнего насилия. Вот это, наверное, впервые важная, серьёзная штука. Если бы вся их активность была такой честной, было бы классно. Люди бы делились своими реальными историями, помогали тем, кому это необходимо, вовлекали в какую-то благотворительную помощь — вот это классно. Если бы весь феминизм был таким, я была бы «за».

Где-то пришлось столкнуться с феминизмом лично?

Была дискуссия в группе «Дизайн-выходные» по поводу женского фестиваля. «Бэнг! Бэнг!» организовали свою конференцию, где выступали только женщины. Предыстория такая: Наталья Климчук посмотрела на состав спикеров «Дизайн-просмотра», где был перевес мужчин-спикеров, и увидела в этом дискриминацию женщин. Она дала большое интервью РБК Пинк, где рассказала о том, как «женщин-дизайнерок» притесняют. Мне это показалось довольно спорным, я не очень поняла аргументацию. Было интересно подискутировать на этот счёт — но конструктивного диалога, к сожалению, не получилось. Зато сообщество на деле продемонстрировало свою «нетоксичность» — несмотря на то, что аргументы и призывы были достаточно резкими, эмоциональными и цепляющими, срача не было, искренне и по-доброму пытались разобраться. Очередной плюсик и сердечко в сторону «Дизайн-выходных».

А про феминитивы что думаешь?

Когда люди предлагают заменить «дизайнера» на «дизайнерку» и ждут, что это решит наши многовековые проблемы, — это чушь. Мне кажется, это очень жестокое отношение к русскому языку. Есть так много суффиксов, образующих женский род. Почему бы не посидеть чуть дольше полутора минут, чтобы придумать красивые, звучные, близкие твоему родному языку феминитивы, которые заботливо в него впишутся? Почему нужно брать и лепить один и тот же суффикс для всего? Режиссёрка, дизайнерка, блогерка — это больно. Я вижу в этом издевательство над родным языком. Мне очень режет уши. Для меня это халтура, как и рекламная кампания «Рибока».

Почему реклама «Рибока» плоха?

Они заменили смысл изначальной кампании «Be more human» — «Будь человечнее» на вызывающий и агрессивный «Ни в какие рамки». Мне очень нравится оригинальная кампания и по смыслу, и визуально. Речь идёт об адаптации. По сути, у них уже были все слагаемые — просто нужно заменить английское на русское и сделать так же хорошо. Сделали более дерзко, более резонансно. Возможно, они просто заменили задачу и выполнили ее на «ура»: если бы выпустили плакаты в той же стилистике, что и оригинал, они бы получили меньший резонанс. Ужасная реализация сыграла им на руку, потому что дала хайпа.

С точки зрения визуализации я не понимаю, почему они не взяли оригинальную сетку и композицию макета. На мой взгляд, они использовали непрофессиональный и небрежный леттеринг. Сама композиция — тоже спорная. Фотосессия — позы, выражения лиц героинь мне кажутся неудачными. В целом, когда я смотрю композиционно на этот плакат — он мне субъективно кажется очень плохим.

У нас в конце принято советовать книги. Что посоветуешь почитать?

Раньше я всем советовала почитать Джима Кэмпа, но для читателей «Кто студента» это не будет новым. У меня появился новый фаворит — Марк Гоулстон. У нас чудовищно кликбейтно перевели его книги: «Как разговаривать с мудаками» и «Я слышу вас насквозь».

Для иллюстраторов, особенно начинающих, я бы рекомендовала Феликса Шайнбергера. Для тех людей, которым хочется начать рисовать, но нет мотивации — это хороший стимул. Ещё я очень люблю книжку Майкла Джанда «Сожги своё портфолио». Мне кажется, она по принципам довольно близко перекликается с принципами бюро.

По типографике — Эрик Шпикерман «О шрифте», она очень крутая. Чисто с эстетической точки зрения — Джессика Уолш и Тимоти Гудман «40 Days of Dating». Еще была коллаборация у Тимоти Гудмана с маркерами «Шарпи» — «Шарпи-бук». Эти книги можно заказать через интернет, у них нет русских версий.

Ещё я очень люблю книжки Яны Франк. Давно не перечитывала, но в своё время, лет пять назад, они меня очень радовали, мотивировали и вдохновляли. У неё есть серия по дизайну и иллюстрации, и какие-то более психотерапевтические проекты. Есть книга «Муза, где твои крылья» — классная.