Привет! В фейсбуке ты писала, что вела воркшоп про текст. Расскажи, о чём он был и что ты рассказывала?

Меня девочки из «Провимен» пригласили провести воркшоп. Они ищут авторов и проводят всякие активности для женщин-предпринимателей — в основном про бизнес.

Я рассказывала о том, что писать статьи не страшно, и пыталась рассказать какие-то банальные вещи о том, что такое цель и задача текста, как выстроить структуру, как ориентироваться на аудиторию и всё такое. По факту это были женщины, которые хотят писать, а я старалась им объяснить какие-то базовые вещи.

Кажется, лекция прошла хорошо, хоть я и дико волновалась. У меня была дичайшая загрузка, и я даже презентацию доделывала в кофейне рядом. Но было прям интересно.

Ты работаешь там бесплатно, зачем тебе это?

Я хочу показать другим девушкам, что писать — это круто. К нам приходят люди с крутой экспертизой: бухгалтеры, юристы, предпринимательницы — они могут поделиться своим опытом. Я хочу им помочь и показать, как это можно привести в понятную форму для людей, чтобы это было в мире читателя, интересно и круто.

Посыл моего выступления был ещё и в том, что хоть стать автором, может быть, и сложно, нужно стучаться и не бояться. Всё равно хороших авторов с экспертизой очень сложно найти. Если при хорошем понимании ты плохо пишешь, это не какая-то нерешаемая проблема — часто в изданиях есть редактор, который на старте поможет тебе делать тексты.

Ты закончила факультет права. Почему ты решила пойти в копирайтеры, будучи почти готовым юристом?

Где-то в конце пятого курса у нас была преддипломная практика, я ходила в налоговую, разбирала какие-то бумажки. Там я поняла, что мне это жутко не нравится. Возможно мне и до этого не нравилось, но я не обращала на это внимание.

Где-то с третьего курса я писала всякие научные работы и статьи. Мне кажется, это меня спасало. И я потом задумалась: «Блин, как же так? Я не хочу быть юристом, мне прям не нравится». Я до этого ещё была на разных практиках. Это было безумно скучно.

Я в принципе не представляла, что могу быть юристом. При этом писать статьи мне нравилось, и я думала: «Ладно, можно пойти в магистратуру, потом в аспирантуру и заниматься научной деятельностью». Для меня это было равно писать — только в сфере юриспруденции.

А что это за научные статьи ты писала во время универа? Это было обязательно?

Нет, просто было прикольно писать. Для того, чтобы написать одну статью на полтора листа А4, нужно было перерыть и перечитать кучу всего: какие-то исследования, диссертации, другие статьи. Это было очень интересно и я любила копаться, исследовать.

При этом вся юриспруденция — это какой-то свой язык, на котором они друг друга понимают. Уже позже, когда я начала работать копирайтером, я попала на юридический проект для компании «Бизнес-опора».

Заказчик пришёл со своим пониманием, что всё должно быть «по-юридически». Я ему говорю: «На кого вы ориентируетесь? Ваши клиенты — обычные люди, они должны понять, что вы там пишете». А он: «А если вдруг юристы зайдут на сайт и скажут „Ай, у тебя тут всё просто написано, и ты некомпетентный, неграмотный и вообще не юрист“».

Его всё-таки получилось убедить написать понятно. Через год он вернулся и рассказал, что к нему люди приходят, даже без рекламы. Люди просто открывают все ссылки и говорят: «У вас так круто и понятно написано, что мы хотим работать только с вами».

В общем, тогда после универа я задумалась о том, что всю школу, и, наверное, всю жизнь мне нравилось писать. Мне нравился русский язык, литература, и я вообще хотела поступать на журфак, а родители мне: «Да ты пойдёшь в какую-нибудь захудалую газетёнку, и что ты там будешь делать?»

А когда я говорила, что хочу быть лингвистом или филологом, мне говорили: «Ты будешь просто учительницей русского языка, и что тебе это даст? А вот юрист — это хорошая профессия!» Но какими-то окольными путями я всё равно пришла к тому, что я пишу.

Единственное, что мне папа периодически припоминает, что я могла быть нормальной, а я тут делаю что-то непонятное

Как в итоге получилось найти работу вне юриспруденции?

Я месяца три искала работу. Я что-то сёрфила, смотрела, и меня не хотели брать из-за того, что у меня не было опыта как такового.

Это было ужасное время: когда ты новичок и хочешь работать, а тебе говорят, что ты недостаточно что-то там. Для меня это было тяжело. Ещё боролась с родителями. Они платили пять лет за мою учёбу, а я такая: «Всё, я не буду юристом, я буду вот этим заниматься». Было сложно им объяснить, почему я не хочу работать по профессии.

Я сёрфила-сёрфила вакансии и случайно наткнулась на вакансию «Чеширского Кота». Я прислала тестовое, моя руководительница меня пособесила и как-то ко мне прониклась.

Я проработала в агентстве где-то года полтора и уволилась прямо перед Школой редакторов, за месяц. В «Чеширском Коте» не было такой планки качества текста, как мне хотелось, я из-за этого страдала. Мне говорили: «А, ну окей, так нормально», — а мне казалось, что можно же ещё столько всего написать, переписать, переделать.

Но там я многому научилась: и фигму, и фотошоп, и админки сайтов освоила.

Плюс с таргетом я разбиралась сама. У нас были ребята, которые занимались рекламой, и у них я консультировалась. Фейсбуком, инстаграмом занималась, а они мне базово помогали с аудиторией, со всякими там пикселями и ещё с чем-то.

В конечном счёте я поняла, что это было так рутинно, так монотонно, а я прям не люблю такую работу. Первые 8 месяцев в агентстве я занималась исключительно соцсетями, это постики в инстаграм, Фейсбук и всякое такое.

Когда в Школе руководителей верстали страницу о себе, ты сделала целый пост про процесс. Расскажи, какие у тебя отношения с типографикой и дизайном?

Это моё любимое задание в Школе руководителей.

Мне безумно нравится типографика. Это была одна из самых сложных дисциплин на первой ступени, но она мне больше всего нравилась — я не знаю, как это работает. Возможно просто потому, что в «Чеширском Коте» я постоянно общалась с дизайнерами.

До того, как я поступала в школу, я читала книжку про модульные системы в графическом дизайне, просто потому что мне было прикольно. Меня называли дизайнером-полукровкой, когда я ещё в «Чеширском Коте» работала: я вроде как склепать что-то прикольное могу, и это будет больше по-дизайнерски, чем по-копирайтерски. И сейчас мне кажется, что я работаю в идеальном месте, где все вокруг дизайнеры, а я — нет. Но это прям очень круто.

Что думаешь дальше со всем этим делать? Может, бросишь буквы и пойдёшь в дизайн?

Я бы хотела, чтобы это оставалось моим хобби. Не то, что я прям такая серьёзно сижу и рисую что-то или собираю какую-то страничку, а просто чтобы это было прикольно, по фану, и чтобы меня это не напрягало. Потому что когда это превращается в профессиональную деятельность, это очень быстро надоедает.

А поскольку я могу с базой из школы просто взять и подсказать что-то дизайнеру, это прикольно. И для себя что-то делать — это классно. Но прям превращаться в дизайнера мне, наверное, не стоит.

Насколько оправдались твои ожидания в Школе руководителей?

Я не чувствую такого профита, который я ожидала получить.

Синельников в начале ступени сказал самую важную для меня вещь: «Задача второй ступени, чтобы вы узнали о себе новое, а оценки и рейтинг — это потом». И я держала это в голове всю вторую ступень. Благодаря этому многие штуки делала впервые.

У меня возникает ощущение, что ты некоторые штуки делаешь просто для галочки, либо пытаешься угадать вкусовые предпочтения преподавателей. Можно просто сделать как преподавателю нравится, и получить 4—5, хотя это будет просто субъективизм. Если ему просто тупо не заходит, то как бы всё.

Насчёт объективности и полезности комментариев — очень разные мнения. Но никто из преподавателей не писал мне просто «Да», «Норм» или что-то такое. Обратной связи мне хватало.

Например, Максим Ильяхов целый видос записал с разбором моего задания. Мне кажется, его дико бесило, что я попыталась сделать всё с нуля. Хотя я просто забыла про лекции с первой ступени. А Товеровский писал о моих заданиях в своём канале, хотя это было и не слишком приятно. Когда я хотела, то писала преподам на почту среди недели, но потом сознательно решила пользоваться этим только тогда, когда сомневалась в чём-то.

В школе очень круто, что начинаешь думать быстрее, потому что на каждое задание у тебя только четыре дня. А я человек, который любит обычно рефлексировать и запариваться над темой. Теперь понимаю, что большую часть работы точно можно делать быстрее. Это переносится потом на твоё мышление и что проще набросать кучу каких-то вариантов, потом что-то выбрать и сделать быстрее.

Почему ты не пошла на третью ступень?

Потому что я немного разочаровалась во второй. Наверное, отчасти из-за того, что я перешла к руководителям. Мне хотелось, чтобы у меня было больше типографики и вёрстки, а у меня по ней только одно задание было.

И даже просто конкуренция — у редакторов она просто бешеная. Первая ступень очень сильно мотивировала делать больше, когда я смотрела на других ребят и думала: «Блин, они такие крутые, а я — нет, и надо что-то делать». А у руководителей такого нет.

Возможно, это ещё из-за того, что я стала совмещать работу с учёбой, это достаточно сложно, потому что я чувствую прям дикий расфокус.

В каких случаях ты бы точно советовала идти на вторую ступень к руководителям? Кому бы ты посоветовала?

На самом деле я бы вообще никому не советовала идти в Школу руководителей. Не потому, что это плохой опыт, это скорее моё чисто субъективное мнение. Мне нужна была конкуренция, которой у руководителей не хватало.

В Школу редакторов и дизайнеров идут дико замотивированные ребята, и эта бешеная гонка помогает тебе делать больше. По крайней мере, у меня было так.

Школа бюро не для того, чтобы там размеренно как-то посидеть и подумать: «А, ну окей, получу 70 за тест, всё равно там останусь на своём месте, всё равно там у нас недобор», например, как у руководителей.

А нужно прям бежать, рвать зубами и делать больше. Тогда это полезно. А когда ты такой: «А, ну ладно, я посижу и чисто лекции посмотрю», мне кажется, в этом нет толка.

Школа бюро не для того, чтобы размеренно как-то посидеть. Нужно бежать, рвать зубами и делать больше. Тогда это полезно

На второй ступени у меня сложилось впечатление, что там даже сложно найти, у кого подсмотреть что-то крутое. Для сравнения, я посмотрела почти все курсовые в Школе редакторов и была в шоке, от того, какой у всех уровень.

Вообще школа — это потрясающая вещь, у неё есть прекрасное свойство — она тебя вдохновляет и угнетает одновременно. Ты вроде такой: «Вау, я учусь в школе, вау, новые знания», а с другой стороны, если что-то не получается, ты резко падаешь духом.

У меня было так из-за тестов. Пока поняла логику преподавателей, я уже где-то в середине, а то и внизу оказалась. На одном из тестов по типографике у меня случилась почти истерика. Я просто из-за какой-то фигни расплакалась, а потом я поняла, что я уже два часа плачу и не могу успокоиться, ужасно!

Как думаешь, можно ли стать крутым, если ты всё-таки не пошёл на вторую ступень?

Вторая ступень нужна, когда у тебя нет работы, на которой ты растёшь. Но просто цепляться за то, что «аа, обязательно идти на вторую ступень» — ну это слишком.

Если постоянно держать в фокусе ту матчасть, которую ты уже выучил, то ты с ней можешь делать проекты, странички или там задания вообще где угодно. необязательно именно в школе бюро.

Я не хочу делать для галочки, я хочу делать нормальные вещи. Мне не хочется собирать пробную несуществующую команду для третьей ступени, на которую я не пойду, просто потому, что такое задание у Товеровского.

Понятно, что у них огромный опыт и они не просто так что-то советуют, но когда всех пытают «сделайте просто вот так вот и всё» — блин, я хочу самовыражаться, а не просто делать шаблонные какие-то вещи. Помогите мне делать круто, расти, а не делать шаблоны.

Я хочу самовыражаться, а не просто делать шаблонные вещи. Помогите мне делать круто, расти, а не делать шаблоны

А потом получается, что у нас все продающие страницы начинаются с лайфстайл-фотки, а потом уже в работе у нас у всех одинаковые лендинги. Это переносится в реальную жизнь и мне не кажется, что это круто.

Может быть, для начала шаблоны всё-таки не плохи, если нет какой-то базы? Чтобы не плодить потом монстров в интернете.

Некоторые штуки полезные, некоторые — неполезные. Просто делать всё по шаблону — это плохо, это же потом укореняется и никак не располагает искать новые решения и в принципе этому не учит.

Хорошо, какая альтернатива? Если не по шаблону, то как?

Вопрос хороший. Обычно я просто смотрю на разные варианты того, как это работает, на какие-то реальные продукты.

У тебя, например, есть лендинг и его не обязательно делать ровно по такой структуре, как нам показывали, где три этажа. Каждый из них начинается с заголовка, и в каждом есть картинка с фактоидом.

Ты можешь пойти посмотреть, как там чуваки лендосы собирают, например, на бехансе или просто посмотреть работы чуваков, которые тебе нравятся, и ты поймёшь, что можно сделать вообще по-другому, но это тоже будет работать. Когда ты в связке с дизайнером работаешь, то получается совершенно по-другому.

Если не по шаблону, то просто исследовать кучу разных реальных работ и смотреть, как это делают разные люди, и просто компилировать это в своём продукте.

Для кого ты пишешь свой канал в телеграме и кто вообще твои читатели?

Пока я плохо представляю его аудиторию, скорее это что-то для себя, но больше профессиональное, чем личное. Такая попытка держать в курсе тех людей, которые меня знают. После школы стало ещё сложнее определить аудиторию: сейчас это какие-то знакомые копирайтеры, дизайнеры или вообще люди, которых я даже не знаю.

Его точно прочитает моя мама, она подписана на канал. Мама вообще говорит, что мной гордится. Про то же задание в конце второй ступени о возможной теме диплома она мне говорила: «Ксюша, я посмотрела, там так красиво!»

Это больше такой новостник для людей, которые меня знают. Здесь я делюсь микрозаметками на профессиональные темы и рассказываю о новых проектах.

Учитывая реакцию мамы на канал, я так понимаю вопрос быть юристом у тебя с родителями закрыт?

Да. После того, как у меня стало получаться, после того, как я пошла в школу, поработала в «Чеширском Коте» уже основательно, где-то после полугода работы вопрос отпал, потому что родители видели, что я делаю то, что мне нравится. Я постоянно об этом как-то вдохновлённо говорила, рассказывала, пыталась им объяснить.

И мне кажется, что у меня это получается лучше, чем если я бы была юристом. Потому что в юриспруденции очень важно действовать по тому, что у тебя есть. Есть определенный момент творчества, когда ты работаешь, допустим, адвокатом. Например, когда ты стратегию защиты продумываешь, а в остальном там всё скучно. А мне нужно чуть больше возможностей и пространства для того, чтобы делать больше. Я хочу быть творческим человеком.

А почему ты хочешь быть творческим человеком? Наивный вопрос, но вдруг у тебя есть ответ.

Будучи редактором, я могу сделать больше, чем бы я сделала, если бы была юристом. У меня не появилась бы куча идей, которые мне хочется воплотить. Когда ты занимаешься тем, что тебе нравится, ты чувствуешь себя по-другому.

Я очень долго боролась с неуверенностью в себе, когда училась в универе. Когда я поняла, что стало что-то получаться в редактуре, я начала себя иначе чувствовать. Профессия сильно на это влияет, на то, как ты себя ощущаешь, на то, что ты хочешь дать миру, как к нему относишься и что делаешь.

Когда человеку что-то навязывают, он не будет проявлять никакой инициативы. Ты делаешь то, что тебе говорят, и ты за рамками не делаешь ни капли больше — у меня так было с учёбой в универе, я делала ровно столько, сколько мне нужно было. Я не смотрела на работу с той стороны, что за ней может стоять прямо интересный неизведанный мир.

Ещё, когда я воркшоп вела, я что-то волновалась, прям не знала, что говорить, постоянно подсматривала в шпаргалку. А потом отложила телефон и почувствовала, что появляется уверенность, и поняла, что реально знаю, о чём говорю.

С юриспруденцией у меня никогда такого не было, чтобы я прям точно уверенно знала, не боялась вопросов и понимала, что я точно могу ответить и помочь людям с тем, что их волнует.

Как ты решила стать дизайнером?

После института я долго не могла найти работу — искала себя. Поэтому решила заниматься тем, что нравится. Где-то два года я сама училась дизайнить, это был самый тяжёлый период.

Я устроилась работать в школу электронной музыки при студии звукозаписи и стала делать для них листовки, рекламки. Сейчас я вижу, что это были страшные вещи, но на тот момент было норм. У меня начал появляться минимальный заработок.

С чего ты начинала учиться дизайну?

С Покраса Лампаса. У него была классная группа во «Вконтакте», где он выкладывал лекции и материалы с «Дизайн Просмотра», о котором тогда мало кто знал. Я постоянно смотрела много материалов, но системного подхода не было. Это плохо: информация может быть устаревшей или не так изложена.

Мне стыдно об этом говорить, но про висячие предлоги я узнала только в бюро. Про длинное тире — на подготовительных курсах. По этой причине завалила несколько собеседований. Мне говорят: «Покажи свою лучшую работу». А там — висячий предлог. Сейчас, если я вижу такие предлоги, у меня кровь из глаз течёт.

После работы в школе электронной музыки нужно было развиваться дальше. Но в Краснодаре, откуда я, нет хороших школ дизайна. Поэтому в 2015 я переехала в Москву и устроилась дизайнером-технологом на производство рекламных сувениров. Мечтала поступить в «Британку» и работать в Студии Лебедева.

Тебя взяли без образования?

Им понравилось моё резюме, которое я сверстала и распечатала на картонке. Я его принесла, все такие: «О, как круто, выходи!» Я работала за минимальный оклад, а работа была скучная, но очень ответственная. Из-за ошибки на одну десятую миллиметра могли весь тираж снять, и заказчик не стал бы за это платить.

Через несколько месяцев начались тендеры и я выиграла два: разработку наклеек и бейджей для «Билайн Университета» и отрисовку большого подарочного календаря для «Капароль».

Директор была счастлива — это же дополнительный доход. Зарплата у меня поднялась. Но из-за большой ответственности, сильного эмоционального напряжения и отсутствия развития я быстро выгорела.

Решила запустить свой проект с подарочными наборами. Открыла ИП, но оно не взлетело. Не помню, чтобы я что-то продала, но времени и сил потратила много. В общем, не стоит придумывать то, чего нет на рынке. Может оказаться так, что это никому не нужно.

Не стоит придумывать то, чего нет на рынке. Может оказаться так, что это никому не нужно

Ты работала в отелях. Расскажи, как ты туда попала и что ты там делала?

Это были отели «Азимут». Я работала штатным дизайнером в отделе маркетинга. Особого творческого размаха не было: работа из серии «что скажут, то и делай».

Я спрашивала у сетевого отдела маркетинга, почему делается некруто, если можно сделать хорошо. Но у них была странная позиция: «Мы же это в регионы отправляем, а там люди не понимают». Человек же в любом случае видит, красиво или нет.

Был только один приятный момент. Мы открывали отель на Смоленской и меня попросили сделать «богатые» приглашения для гостей из посольства и МИД. Не с русским барокко, а с хорошей типографикой, на дорогой бумаге. Это был единственный хороший экспириенс.

Как ты узнала про бюро?

Впервые услышала про бюро после переезда в Москву, в 2016-м. Я думала: «О, нет, туда, наверное, очень классных ребят берут, я не потяну. Нужно еще немножко поучиться самостоятельно, а потом попробовать». В итоге в 2018-м я подала заявку в Школу дизайнеров.

Я не представляла, что такое дизайн интерфейсов, а для поступления нужно было разработать интерфейс беговой дорожки. Я потратила на это около трёх недель: хотела максимальный балл за срок и надеялась попасть в десятку, чтобы учиться бесплатно. Заняла второе место — результат и правда получился достойным. Даже сейчас я бы ничего там не переделывала — разве что дорисовала пару окон.

И как тебе нагрузка на первой ступени?

Когда поступила в Школу бюро, я уже работала в другой сети отелей — «Рейкарц Отель Груп». Там за два месяца мне нужно было нарисовать детскую книгу. Я работала круглыми сутками: сидела с шефом, рисовала книжку, параллельно смотрела лекции и находила один день, чтобы отвечать на тесты.

Мне не нравились мои результаты: я была в рейтинге где-то на десятом месте. Меня это очень сильно коробило, я хотела в тройку, в пятёрку, но десятое — позорное место. Времени не хватало. По результатам первой ступени у меня было усвоено процентов 30−40 знаний. Поэтому я и вернулась обратно — чтобы по теории ещё раз прогнать.

Какие у тебя впечатления от второй ступени?

Мало обратной связи от преподавателей, а я не тот человек, который любит мучить людей вопросами. Пробовала обсудить с Михаилом Нозиком первое задание. Он мне дал обратную связь, но она оказалась противоречивой: на одной итерации он сказал сделать одно, на второй я это сделала, а он сказал, что всё не так. Я подумала: «Блин, что? Почему?» И постеснялась дальше спрашивать.

А на первом задании Максима Ильяхова у меня был нервный срыв. Нужно было написать статью про кофе, я не могла это сделать. Дико боялась получить от него какую-то критику. У меня были слёзы, истерика, я подходила к компьютеру — и ничего, ступор.

В итоге сорвала дедлайн и потеряла из-за этого два балла, опустилась в рейтинге. Подумала, что надо завязывать со школой, начала писать письмо, что у меня всё плохо и я не могу. Хотела утром отправить — но на следующий день проснулась со свежей головой, быстро написала статью. Ответ от Ильяхова был: «В целом, ок». Всё, что он сказал.

Почему ты не попала на третью ступень?

У нас было последнее задание по дипломному проекту. Нужно было написать про него анонс на фейсбуке и собрать лайки. Я оказалась единственным идиотом, который не знал, что есть переключатель «для друзей» и «доступно всем». У меня стояло по умолчанию «для друзей». Когда Артём Горбунов проверял, моя работа была закрыта. Дико обидно, когда валишься на такой ерунде.

А что у тебя был за проект?

Я хотела сделать интерактивную статью о пользе ГМО: концепция борьбы с мракобесием. И Артём такой: «О, классно, я люблю, когда у нас полезное публикуется. Про гомеопатию была статья». Я увидела её, вдохновилась. Думала: сделаю её понаучнее, я же биолог по образованию. Но руки так и не дошли.

Почему после первого года в бюро ты решила учиться в Высшей школе брендинга?

Я хотела поступать в Британку — наконец-то у меня были деньги, время, ресурсы и желание. Но решила посмотреть альтернативы. Я ходила на «Дизайн Просмотр», там выступал Андрей Кожанов, гендир и основатель ВШБ. Мне понравились его лекции, концепция архетипов. Это всё такое интересное — что-то на грани министерства магии.

Тем временем в Британке закрыли факультет, на который я хотела пойти, — дизайн медиа. Оставались ещё визуальные коммуникации, но была проблема с графиком занятий.

А как происходит обучение в ВШБ?

Сначала дизайнеры, стратеги и менеджеры учатся вместе. На второй год запланировано раздельное обучение, то есть я буду погружаться именно в дизайн, каллиграфию, шрифты, цвета. А третий год — магистратура. Ты пишешь научную работу — и в путь.

В ВШБ мы учимся по пятницам и субботам, а в Британке пришлось бы ходить на занятия три дня в неделю и делать постоянно домашки. В ВШБ почти нет домашек и график для меня удобнее, поэтому я её и выбрала.

Зато в ВШБ есть спринты на месяц, когда мы 24/7 работаем над реальным проектом. Пару раз в год дают поработать с реальными заказчиками. Нас делят на группы, в которых есть менеджеры, стратеги и дизайнеры. И работаем как маленькое рекламное агентство.

И над чем вы уже успели поработать в таком режиме?

Это был большой клиентский проект. Нам досталась ювелирная мастерская Братьев Касторских из Костромы — делали бренд для бокалов, которые стоят очень дорого. У них тогда были проблемы со сбытом.

Расскажи про проект. В чем была суть работы над ним?

Если вкратце — нужно было разработать бренд с нуля. Мы исследовали клиента, продукт и рынок ювелирных украшений и сувенирной продукции. Выявили проблемы и преимущества, выявили тренды. Провели глубинные интервью, составили портрет потребителя.

Ещё проанализировали конкурентов. На основе этих исследований разработали новую концепцию продукта, так как в старом формате продукт бы и дальше не продавался.

И только после этого началась работа над дизайном. Разработали логотип, айдентику, упаковку, сайт и написали рекомендации по коммуникациям.

Ты применяла методики переговоров Синельникова?

Да, но у нас сейчас более углублённое изучение. Он говорит классные вещи, и они помогают. С первого раза может не быть хорошего результата, не стоит этого пугаться.

Я узнала такой лайфхак: на интервью нужно ходить вдвоём. Ты не всегда можешь в одиночку считать всю реакцию человека. К примеру, когда делаешь интервью с каким-нибудь крупным боссом.

На интервью нужно ходить вдвоём

Видела у тебя в фейсбуке, что вы что-то выиграли, сделав проект по здоровью. Что это было?

Весной 2019-го я прошла отборочный тур на всероссийский хакатон «Цифровой прорыв». Первый этап — тестирование на подтверждение компетенций. То есть отбор идёт по тому, что ты знаешь и умеешь. Из двадцати направлений с моей деятельностью пересекалось только три — по ним я и тестировалась. Если проходишь тестирование, вызывают на региональный этап. В итоге у нас сформировалась команда. Мы друг друга не знали, но попали в сектор здравоохранения и сделали этот проект.

И в чём заключалась работа на хакатоне?

Нам нужно было сделать мобильное приложение для сбора медицинской информации из разных датчиков для интеграции с медицинской картой.

У нас было 36 часов на эту задачу. Весь первый день и ночь я рисовала и проектировала интерфейс для мобильного приложения. Ездила домой, спала три часа, чтобы разгрузить голову. Приезжаю — у нас падение боевого духа. Мы ничего не успеваем и показать нечего.

Надо презентацию составить. Менеджер продукта даёт какие-то данные, а я понимаю, что это нельзя в таком виде показывать. Я же прошла бюро, знаю, что нужно показать пользу. В итоге фронтендщик записал видео с переключением экранов в фигме, а я сделала презентацию.

Заходим сдавать. Мне кажется, всё очень плохо. Мы показываем прототип и включаем видос, где у нас переключаются экраны. Тишина. И тут из жюри: «Подождите, стоп, вы что, это всё сделали за 36 часов?» — «Ну мы не успели. Успели только один „Хуавей“ подключить к приложению через открытый ЭйПиАй. И вот он работает, собирает данные». — «Вы здесь делали задачу или с готовым решением пришли?» — «Здесь!»

Как оказалось, мы единственные, кто сделал что-то рабочее за все время хакатона. У остальных были просто красивые презентации.

Награждение, нас вызывают на сцену. Это непередаваемо, тысяча оргазмов. Мы получаем билет в Казань на всероссийский финал.

Что было на финале в Казани?

Там, конечно, уже было не так просто. У нас было 48 часов. Мы не видели полной задачи, да и тема попалась не самая удачная. Задача была от Счётной палаты по исследованию перинатальных центров. Мы такие: «О, Счётная палата, строительство перинатальных центров. Наверно, им надо считать стройматериалы».

Оказалось, надо было посчитать зависимость детской смертности. Для дизайнера там не было особо работы, потому что за время хакатона мы не успевали натянуть интерфейс на приложение. В итоге я занималась презентацией и консультировала фронтендщиков.

В общем, 36 часов прошли. Идёт контрольный чекпоинт — эксперты с нами общаются, смотрят, что мы сделали, и выставляют оценки. Они сказали: «Окей, хорошо» — но толком обратной связи не дали. Вдруг подходит мальчик из другой команды и говорит: «Вы что там такого сделали, у вас 18 баллов из 20!» Внезапно наша команда выходит на первое место — мы очень удивились.

На церемонии награждения мы уже были готовы бежать на сцену за огромным чеком — были уверены в своей победе. Но у команд из Ульяновска и Махачкалы тоже были сильные проекты — им бы было не зазорно проиграть. Но нас не называют — просто крах. В итоге выяснилось, что наша команда заняла третье место.

У нас были разные эксперты: из Счётной палаты и из Росстата. У них совершенно разное видение и разные запросы. Одна команда посчитала и предоставила данные в экселе. Этого оказалось достаточно, они попали в клиента.

За первое место был денежный приз 500 тысяч рублей. А нам дали возможность заполнить заявку на грант на 500 тысяч на два года — «Старт». И участие в преакселерации с нашей разработкой.

На какую разработку вам дали возможность участвовать в преакселерации?

Мы продолжали делать проект про систему управления массовым строительством «Стимул». Сейчас я с командой занимаюсь разработкой инструмента на нейронке, который будет проверять достоверность фотоотчётов.

По задумке, прораб каждый день в этом приложении фотографирует количество рабочих и техники на месте. Это важная информация, потому что в том сегменте, где будет использовано это приложение, нет возможности ставить камеры с распознаванием лиц. Стройки постоянно открываются и закрываются — видеонаблюдение станет лишними тратами. Поэтому им проще внедрить приложение.

Кроме этого, сейчас я занимаюсь проектом умных теплиц.

А это что за проект?

Это идея нашего разработчика. Он собрал контроллер — использовал у себя дома, на даче в теплице — и хотел проверить, можно ли его коммерциализировать.

Мы за две недели провели аналитику рынка, пощупали конкурентов, вывели бизнес-модель, которую будем продвигать. У нас была умная теплица, которая могла контролировать среду для растений и следить за их состоянием. Такая штука была бы крайне полезна малым и средним фермерам.

К примеру, продувает теплицу с какого-нибудь угла и есть риск потери части урожая. Это не особо заметно, потому что в обычных теплицах один градусник висит, а у нас было бы несколько датчиков. И теплица заранее бы сообщила специалисту о возможных рисках.

Но когда проверяли гипотезы, половина пошла ко дну. К примеру — что всем нужен контроллер для полива и климат-контроля для теплиц. Мы считали, что это будет очень полезная вещь, конкурентоспособная и нужная фермерам. Начали проводить глубинные интервью. Выяснили, что у городских фермеров уже стоит крутая и недорогая вещь с конкурентным преимуществом.

Что в итоге с умной теплицей?

Мы приехали в мастерскую управления «Сенеж». Там были ребята со всей России, много мастер-классов: как презентовать продукт, как тратить деньги. На демодне планировалась презентация перед инвесторами, и я думала: ты выходишь, рассказываешь, и в тебя начинают кидать деньги.

В итоге наша разработка была неинтересна инвесторам: там не было аграрного сектора вообще. Но мы выступили и получили очень много фидбека. Оказалось, что нам не хватило цифр: если бы у нас были продажи, нам стопудов дальше была бы дорога. Но мы были только на этапе тестирования.

Что тебе в целом дали хакатоны?

Всё. Я поняла что есть другой мир — современный, трендовый, который может менять будущее напрямую, а не держаться за бумажное прошлое. Кругозор расширила, смогла увидеть своё будущее более широко. Метафора как у альпиниста. Ты поднимаешься на гору и видишь ещё больше гор, идёшь дальше, а там — ещё больше.

Есть другой мир, который может менять будущее напрямую, а не держаться за бумажное прошлое

Какие рекомендации можешь дать по хакатонам?

Не бояться, а просто идти и делать. В хакатоне может принять участие каждый. Ты ничего не теряешь, разве что на выходных не поедешь отдыхать и не увидишься с друзьями. Взамен ты расширяешь кругозор и знакомишься с интересными людьми.

Хакатон можно выбрать вообще любой — плохой, хороший, ближайший, удобный по времени. Обычно за несколько недель до старта там бывает процесс регистрации, проверка на знания — ты должен как-то подкрепить квалификацию.

Я ещё советую отталкиваться от задачи. Если тебе какая-то проблема интересна и ты готов работать над этим, то — идти. Был какой-то тревел-хакатон: задача — сделать интерфейс покупки билетов на аэроэкспресс для юрлиц. А я ненавижу приложение «Аэроэкспресс». Это приложение делает всё, чтобы я покупала билет в кассе или ехала на такси. Совершенно неудобное. И тут вот оно — шанс пойти и сделать нормально, и я подала заявку. Я прошла, но работала над другим проектом.

Какие ближайшие планы?

Недавно мне в личку постучался специалист по нейронкам, предложил поучаствовать в каком-то закрытом хакерском хакатоне. У меня появилась шуточная приписка «дата-сайентист», хотя я абсолютно не отношусь к разработке. Зато появился в копилке специалист по нейронке.

Я хочу больше вникнуть в техническую часть, в дата-сайенс, посмотреть изнутри как работают нейронки. Хочу поднять уровень до диджитал-продюсера, чтобы руководить более грамотно и вникать во все тонкости разработки, делать крутой продукт, выводить на рынок.

Что ты посоветуешь всем поступающим в школу?

Посоветую просто поступать в школу, особенно если вы самоучка. Не сдаваться, даже если падаете в рейтинге. Идти до конца, потому что знания, которые вы получите, ценнее места. Я была зла на школу, меня исключили — я не прошла на третью ступень.

Но сейчас начала замечать, что мой уровень стал выше: я применяю в работе те правила, которые усвоила в школе.

Порекомендуешь что-то из книг?

«Воля и самоконтроль» Ирины Якутенко поможет понять, как работает наш мозг и гены, поможет скорректировать свои привычки и не поддаваться слабостям.

«Спроси маму» Роба Фицпатрика — маленькая книга о том, как проверять свои большие идеи на жизнеспособность.

«Кто мы такие?» Роберта Сапольского, а лучше — его цикл лекций «Биология поведения человека»

Ты помнишь, за что получила свои первые деньги с писательства?

Это был 2005 год. Я попыталась работать на бирже копирайтинга. Бралась за всё что можно: статьи про фильмы, про ёлочки, про кошек. Делала тексты для баннеров о похудении: «Лосины не налазят на жопу — пей „Формавин“». Даже про колодец как-то писала.

Подросла с 10 рублей до 30−40 рублей за килознак. Это был мой карьерный рост. За два месяца я заработала на пылесос и забила на это большой болт. Так начался мой путь в коммерческом писательстве. Потом знакомые предложили мне другую работу, тоже удалённую.

А чем ты сейчас занимаешься? Где работаешь?

Я пишу сценарии к рекламным роликам для «Пающих усов»: мы делаем маленькие анимированные ролики для бизнеса. Их используют для рекламы в соцсетях и на сайтах.

И как это работает?

Компания хочет сделать презентацию своего продукта в виде ролика. Я создаю сценарий, а дальше с этим материалом уже работают аниматоры.

Они готовят сториборд — это раскадровка, где каждый кадр подписан моим текстом. Слайды рисует наш дизайнер-художник перед тем, как анимировать ролик. Дальше в студии озвучиваем. В итоге получается готовый продукт.

Как ты нашла эту работу?

Я попала на конференцию «Джениус Маркетинг», это украинский аналог «Бизнес-молодости». В конце спикер толкнул мотивационную речь: «Чем бы вы ни занимались, вы сможете это продвинуть. Будьте успешными, верьте в свою счастливую звезду, работайте, задавайте вопросы».

Ну я и спросила: «Единственное, что я умею, — это писать стишки и песни. Как это монетизировать?» Он немного подвис сначала, а потом говорит: «Есть прикольные ребята — „Пающие усы“. Они делают песни в стиле рэп и видео. Вот, можешь посмотреть на них».

Я заинтересовалась, залезла на их сайт, увидела ролики. Они были безумно смешные и креативные — очень меня зацепили! Я придумала маленький рэпчик минут за 10, сняла на видео и отправила Максиму Вараксину, который занимался этим проектом.

Начали переписываться. Потом он мне предложил: «Есть у меня заказ. Хочешь попробовать?» И так мы начали постепенно работать.

Расскажи про самые необычные проекты.

На бирже делала описание товаров для секс-шопа. Я там применила всё своё красноречие, мне понравилось.

В «Усах» у нас был случай. У заказчиков в Украине бизнес: подержанные машины из США. Они помогают человеку выбрать машину, оформить на неё все документы, пригнать, техосмотр провести.

Я написала несколько вариантов, но заказчикам в них не хватало юмора. Я психанула и написала текст про старого еврея, который учит племянника, как заказать машину из США. Всё в одесском стиле. Босс был в восторге, отправил заказчикам. Они сказали, что мы перегнули палку и что это оскорбление образа заказчика. Я очень расстроилась, потому что мне действительно понравился этот сценарий.

В итоге мы написали для этих ребят ещё три сценария, но они всё зарезали. Это тот момент, когда нет нормальной коммуникации, когда ты не знаешь, чего хотят от тебя. Мы в итоге ничего не сделали.

Теперь я понимаю, что это было глупо, и больше не пишу дополнительные сценарии. Это бессмысленно. Если человеку что-то не нравится, то надо разобраться, что ему не нравится. Было бы здорово напрямую у заказчиков выяснять, что они хотят. Но моя работа в таком случае будет стоить очень дорого. Мой босс не готов платить мне такие деньги.

Cамая весёлая история — про сценарий для «Марвел гарден».

Пишет мне босс, что есть заказ на сценарий. Постоянный клиент хочет прорекламировать виллу в Турции, где мужчинам потенцию восстанавливают по какой-то английской методике. И чтобы основа сценария была — мультик про ёжика в тумане.

У меня просто взрыв мозга, я слегка в шоке. Прихожу излить свои эмоции в чатик Школы редакторов: «Ребята, что делать?» Натали, бывший главред «Кто студента», мне тут же накидала идеи про можжевеловые веточки и загадочных кобылок, которые и легли в основу ролика. Получилось весело.

Ты всё время только в «Пающих усах» работала?

Я ещё занималась продвижением массажного салона моей подруги. Делала эсэмэм, занималась контентом, снимала и монтировала видео, писала посты, делала таргетированную рекламу. Как умела кривыми ручонками, так и делала. Даже что-то получалось, клиенты были.

Мы хотели в Турции салон открыть, когда переехали. Но это сложно, если ты иностранец. Нужно много денег, всяких разрешений, лицензий, и мы оставили пока эту идею.

Расскажи о переезде, как решилась на такой смелый шаг?

Честно говоря, никогда не думала о том, что перееду в Турцию. Но когда переезжала, было ощущение, что это судьба. Документы все оформлялись сами собой. Подруге нашли квартиру по какой-то безумно низкой цене, примерно за 16 тысяч долларов. Это даже для Аланьи очень дёшево. Всё как-то складывалось… Я не знаю, как это описать, — мы просто должны были быть здесь.

Турция — хороший вариант для переезда?

Скажем так, переехать в Турцию для фрилансера — это классный вариант. Здесь из всего средиземноморья самые низкие цены. Особенно мой регион, Аланья, — это самый дешёвый курорт Турции.

Здесь квартиру можно снять в пределах 300—400 долларов. Это простая однокомнатная квартира с нормальным ремонтом в центре города. Мои друзья вообще за 350 долларов снимают большую двухкомнатную квартиру.

Турция для фрилансера — классный вариант

А ты купила квартиру в Турции или снимаешь?

Я продала свою квартиру в Одессе и купила в Аланье однушку. В ней есть большая терраса, выход в сад, балкон застеклённый.

Квартира обошлась мне в 30 тысяч долларов вместе с мебелью, техникой и оформлением документов. Центр города, близко от моря, все магазины рядом — локация хорошая. Если захочу жить в другом месте или жизнь прижмёт, смогу легко сдавать квартиру посуточно.

В Турции не боишься вечером одна гулять?

Не могу сказать про большие города, но в Аланье намного безопаснее, чем в Одессе. Тут я могу ночью пройти по улице — ко мне в жизни никто никогда не пристанет. Почти за год жизни здесь ни у меня, ни у моих друзей не было прецедентов. Город очень безопасный: тут нет пьяных, бомжей, алкоголиков на улицах. Мне очень комфортно, страха нет.

Пристают только зазывалы на улице, которые хотят тебе продать что-то. Бывает, на пляже подходят знакомиться какие-то пацаны, но ты им быстро даёшь понять, что тебе неинтересно, и они отчаливают.

В Стамбуле ситуация другая: там есть такие районы, что из машины страшно выйти. А Аланья летом — европеизированный курорт. Это ненастоящая Турция, а курортная зона, где очень много разных национальностей смешалось. И здесь безопасно, да.

Сколько нужно денег в месяц, чтобы нормально жить?

При самых плохих раскладах можно прожить на 200 долларов. Этого хватит, чтобы купить себе продуктов на месяц и заплатить за коммуналку.

Если есть своё жильё, на 500 баксов можно жить в своё удовольствие: ходить по ресторанам, питаться в кафе. Здесь на общепит у меня меньше денег уходит, чем в Одессе. Зимой в кафе можно наесться на 200 рублей. Полный базар всяких овощей, фруктов. Мандарины по 20 рублей за килограмм.

Если своего жилья нет, то ещё на аренду нужно будет баксов 350—400.

А как у тебя с языком? Говоришь свободно по-турецки?

Когда я сюда переехала жить, почти сразу попала на бесплатные курсы турецкого от муниципалитета. Мы занимались четыре раза в неделю по три часа. Я разбирала грамматику, что-то могла говорить о себе, общаться на простые темы. Через два месяца курсы закончились, и Юля, естественно, забила.

Практики языковой у меня нет, с турками общаюсь мало. Мой уровень турецкого — пойти в магазин, заказать баллон воды, договориться с помощью жестов и слов с сантехником. Но это не тот уровень, на котором ты можешь говорить и получать удовольствие от общения. Может быть, когда школа закончится, буду больше внимания уделять языку.

Чего тебе не хватает в Турции? По чему скучаешь?

Конечно, мне не хватает своих родных. Ещё не хватает каких-то бытовых штук: с косметикой здесь напряг. В Турции очень высокие налоги на импортные товары и большие пошлины на посылки из-за рубежа. Из-за этого даже на Алиэкспрессе заказывать невыгодно. Это боль.

Но вообще у меня здесь более насыщенная жизнь, чем в Одессе. Я состою в туристическом клубе. У меня здесь есть друзья: самая близкая подруга — Оля, с которой мы переехали. Ещё друзья по турклубу, друзья по турецким курсам. Всегда есть с кем пообщаться. Я не чувствую себя обделённой в плане социума. Было сложновато первые месяцы, но сейчас нормально. Ещё учёба в школе очень много времени занимала.

Давай тогда про школу поговорим. Как ты здесь оказалась?

Смотрела какое-то видео по маркетингу на ютубе, там девчонка-спикер упомянула Максима Ильяхова: «Да, копирайтеры все говно, но есть Ильяхов, он крутой». Я думаю: «Блин, интересно, что это за крутой Ильяхов?» Погуглила, посмотрела его видео, узнала о школе.

Открыла тренировочные лекции и поняла, что это не для меня, а для каких-то очень умных людей. Проплакала три дня, потому что я тупая, и оставила эту идею.

Через год в Аланье встретила девочку, которая училась в школе. Опять всплыла мысль поступить. Я прошла подготовительный курс, освоила фотошоп на каком-то примитивном уровне, и вот я здесь.

А для вступительного задания что выбрала?

Я не знала, что лучше: делать историческую статью или плакат. Поняла, что мне надо взять что-то маленькое просто потому, что большое не осилю. Выбрала плакат.

За 10 дней я сделала плакат. Это была ужасная первоначальная версия, я её показала одному своему другу, человеку со вкусом. Он сказал: «Нет, это полное говно». Переделала за день, получилось получше, чем было до этого.

А ты рассчитывала на бесплатное место?

Может быть, где-то в глубине души думала: «Да, всех поразит мой плакат!» Но вообще не рассчитывала. Я даже не знала, поступлю ли. Потом узнала, что в наборе было 100 человек и поступили все. И всё равно я волновалась, ждала письмо.

Что оказалось самым ценным для тебя в Школе бюро?

Однозначно — нетворкинг. Мне не хватало этого профессионального общения: обсудить тексты или просто жизнь редактора — это очень круто. Кайфую от этого.

Школа вдохновила, дала мощную мотивацию к учёбе. Здесь меня хорошо пнули под задницу. У меня очень много энергии появилось, даже личная жизнь наладилась каким-то образом.

А было желание пройти на третью ступень?

Под конец второй ступени желания было мало: я выдохлась, перестала видеть смысл. Не хотелось пилить проект, который мне не близок, и ещё выложить за это немалые деньги. Идеи своего проекта, которым бы я загорелась, тоже не было.

Применяешь какие-то из принципов бюро в работе и жизни?

Мне помогли переговоры. Я перестала психовать, когда мне присылают какие-то правки, что-то от меня хотят. Если я вижу, что это мой косяк и нужно что-то подправить, я аргументирую свою точку зрения в комментариях. Воспринимаю это спокойнее, чем раньше.

Я стараюсь применять принципы Ильяхова в информационном стиле, делать текст вкусным, мясным. Пытаюсь это применять в сценариях, но это непросто. У меня очень маленький объём текста. Там буквально каждая секунда в цене. Поэтому что-то я не могу расписывать подробно. Но информационный стиль мне помогает. Я понимаю, что можно улучшить в текстах, что нужно убрать.

Помог принцип ФФФ. Стала лучше планировать время, могу сделать с утра что-то — полезная тема. Но дисциплина ещё хромает.

В интерфейсах я продвинулась только в том, что научилась обсирать чужие интерфейсы. Теперь как диванный эксперт захожу на какой-то сайт: «Фу, говно какое-то, кто его вообще сделал? Какой кошмар!»

Когда ты смотрела чужие задания и баллы за тесты, что ты испытывала?

Сначала я очень напрягалась, когда в рейтинге была далека от первой тридцатки. Потому что много талантливых ребят, которые редакторами работают и умеют хорошо верстать. Думаю, ладно, они умные, но у меня есть много времени. Я не замужем, у меня нет детей, я могу взять жопой. У меня такая стратегия была, поначалу даже что-то получалось.

Потом поняла, что самое классное в школе — это возможность получить действительно полезные знания и контакты. Это намного ценнее, чем занять какие-то первые места или войти в тридцатку.

Не уверена, что буду редактором, потому что меня больше всё-таки тянет на писательство. Я больше автор и не люблю редактировать за кем-то. Поэтому не смогу исправлять, переформулировать чьи-то мысли. Для меня это уныло и скучно. Я хочу писать своё.

Не люблю редактировать за кем-то, для меня это уныло и скучно

А ты хочешь книгу написать или сценарий, чтобы фильм поставить?

Пока училась в школе, начала писать рассказы. На меня очень положительно повлияла в этом плане Елена Смирнова. Я вдохновилась её примером и поверила, что у меня тоже может получиться писать художественную прозу. Написала пока что два рассказа. Третий — в процессе написания. Он, возможно, перерастёт в повесть.

Я пишу рассказы в ЖЖ, но у меня никогда не хватает дисциплины, чтобы регулярно что-то постить. Есть настроение — пишу. А могу два месяца ничего не постить.

Задумка и материал для книги у меня тоже есть. Просто надо пнуть себя под жопу, уже сесть и хотя бы написать оглавление. Я даже не знаю, с чего книги начинают писать. Надо Кинга что ли почитать.

Когда рисовала осьминожку и расписывала план на год по заданию Товеровского, кем ты себя видела через год?

Я не брала большую осьминожку, потому что я понимала, что с моим уровнем я не смогу прокачать много. Я взяла скилов 10 или 12. Надеялась научиться лучше писать, что у меня появится больше самодисциплины, которой не хватает. Что лучше смогу планировать своё время. Ещё английский улучшу.

Я не ставлю какие-то заоблачные цели. Я просто хочу развиваться. Главное — не стоять на месте. Я чувствую, что я уже подросла: и в плане текстов, и в плане понимания интерфейсов и взаимодействия с пользователем. Прокачала понимание задачи, полезного действия.

Если бы ты не поступила в школу, чем бы ты сейчас занималась?

Я планировала сунуть свой нос на Апворк, если не пойдёт со школой. Это такой сайт по типу «Фриланс-ру», но американский. Я хотела там искать себе какую-то работу сценаристом, чтоб за рубежом. Короче, я хотела в баксах бабки получать.

У тебя такой хороший уровень английского, чтобы писать сценарии?

Я бы не сказала, что у меня суперанглийский. Как мне сказал друг, который работает на Апворке, там главное — идея. Если ты придумаешь хорошую идею, люди её уже докрутят.

Да и найти переводчика — не такая большая проблема. Мои сценарии в «Усах» переводили на разные языки. Но я бы хотела выучить английский на таком уровне, чтобы можно было ворваться в Голливуд.

Что посоветуешь студентам, которые собираются в Школу бюро?

По поводу плаката: не придумывать какие-то волшебные таблетки, какой-то юморок, а делать максимально просто и без выпендрежа. Не заморачиваться на этом сильно, ведь, как правило, наши дизайнерские скилы очень слабые. Не бояться, идти. Даже если это будет всего одна ступень — это в любом случае огромный шаг вперёд. И клиенты тоже чувствуют, когда от тебя начинает веять профессионализмом.

Чем ты занимаешься?

Я копирайтер в креативном рекламном агентстве «Грейт» в Санкт-Петербурге. Многие думают, что копирайтер отвечает за тексты, пишет статьи и отзывы на сайтах. На самом деле это не так. В рекламном агентстве копирайтер отвечает за идеи и вместе с командой ведёт проект.

Что значит «отвечает за идеи»?

Покажу на примере. Я взяла из «Шаттерстока» нейтральную фотографию собаки.

В ней минимум эмоций. А теперь добавим подпись «В смысле не для меня диван купили?», и в голове возникает сюжет: пока хозяев не было дома, собака что-то испортила. И есть решение проблемы — средство для диванов и ковров «Ваниш».

Ставим другой копирайт и логотип приюта для животных:

Получается социальная реклама. Мы предлагаем родителям взять собаку, с которой их ребёнок будет гулять и отвлечётся от компьютера.

Снова другой слоган и логотип:

И перед нами реклама такого вкусного корма, который питомец будет просить снова и снова. А всё потому, что корм из натурального мяса.

Получается одно изображение, но три совершенно разных бренда, сюжета, истории.

А теперь возьмём эмоциональное фото. Например, с кричащей девушкой.

Если напишем «Дай!» и поставим логотип «Сникерса», то девушка будет кричать от голода. Потому что «ты не ты, когда голоден».

А теперь продемонстрируем наушники «Сони» и заменим копирайт на слова из песни группы «Рамштайн»:

Получился другой сюжет: девушка кричит, возможно, даже на вас. Но вам всё равно — у вас наушники с чистым звуком и любимой песней.

Но есть случаи, когда копирайт совсем не нужен:

Убираем текст и демонстрируем упаковку презервативов «Дюрекс». И вот, девушка кричит уже от удовольствия.

Что получается: картинка одна и та же, а в зависимости от текста эмоция меняется. В одном случае девушка кричит от голода, в другом от удовольствия, а в третьем случае вообще неясно, от чего она кричит, и это неважно, потому что ты слушаешь любимую музыку в наушниках.

Так копирайтер с помощью текста формирует смыслы. А слова — это просто инструмент.

Хорошо, копирайтер — это про смыслы. Но всё же интересно, в чём это выражается буквально. Давай по порядку, с чего начинается твоя работа?

Всё начинается с момента, когда к нам обращается бренд. Первым за дело берётся стратег. Он продумывает стратегию бренда и сообщение, которое будет доносить рекламная кампания. Пишет стратегический бриф, а после — креативный: для нас, арт-директора и копирайтера.

Арт-директор и копирайтер — боевая креативная единица агентства. Арт-директор отвечает за визуальное воплощение, копирайтер — за вербальное.

В креативном брифе указано, какая у бренда целевая аудитория и какое ключевое сообщение до неё надо донести. Целевую аудиторию описывают примерно так: женщины, 35—45 лет, с детьми и заботами, любят или не любят готовить. Мы придумываем формат, если он заранее не заявлен, и начинаем искать инсайты.

Что такое инсайты и как вы их ищете?

Инсайты — это болевые точки, за которые можно зацепить целевую аудиторию. Мы берём их из жизни. Сидим в соцсетях и на форумах, смотрим, чем люди делятся, — ведь делятся тем, что их волнует. Разглядываем современное народное творчество — мемы, оно тоже на проблемах построено. Я черпаю инсайты из сериалов. Смотрю, как люди себя ведут, о чем говорят, что думают. Иногда себя успокаиваю: «Это я не бездельничаю, а собираю инсайты на будущее».

Возьмём для примера компанию «Русские кондитеры» и бренд «Алёнка». Они попросили сделать продолжение серии мультяшных роликов с девочкой Алёнкой. Стилистика задана, нам надо было придумать идею и сюжет.

Стратег обозначил проблему: люди перестали собираться за столом на семейное чаепитие. Мы отправились искать инсайты и выяснили, что основная причина, по которой исчезли традиционные кухонные посиделки, — распространение смартфонов. Днём члены семьи общаются онлайн, а вечером разбредаются по своим углам. Если и соберутся за столом, то вместо шоколадки держат в руках телефоны. На основе этой идеи и сделали ролик «Алёнка и интернет».

Идею нельзя искать бесконечно. Всегда есть тайминг — то, что в бюро называется гусеничками. Тайминг зависит от задачи. Бывает, приходится делать ситуативную рекламу, тогда у нас есть буквально несколько часов. Если кампания пролонгированная, то может быть дольше.

Проблему нашли. Что с ней делать дальше?

Теперь надо придумать, как это упаковать, какой формат выбрать. В случае с «Алёнкой» формат был задан, надо было выбрать подачу. Тут мне помог филологический опыт и увлечение фольклором. Я придумала лубочный рифмованный текст про семью, где Алёнка спасала всех от интернет-зависимости.

Это был не единственный вариант, клиенту мы показывали несколько сценариев. Вообще, мы редко приходим с одним решением, чаще несём две—три идеи, которые говорят об одном, но различаются по формату и стилевому исполнению.

Идеи мы показываем «на огурцах». Это закадровый текст и приблизительная раскадровка: на этом кадре говорим «А», на следующем — «Б». Когда клиент утверждает идею, дорабатываем её.

Как разделяется работа между креативным копирайтером и арт-директором?

Обычно на мне текст, а на арт-директоре — картинка. Но нельзя сказать, что работа жёстко разделена. Иногда бывает, что я мучаю слоган, понимаю, что надо сказать, перебрала сто вариантов, но нужный не нашла. Приходит арт-директор и бросает мимоходом: «А давай скажем проще». И говорит! Отшлифовываю за ним — и готово. А бывает так, что я предлагаю визуальные решения, и он принимает.

Кажется, что главное в работе креативного копирайтера — это творчество. Как на самом деле?

Конечно, работа копирайтера творческая, но мы всегда придумываем в рамках. Нельзя включить режим «я художник, я так вижу». Важно, чтобы решение отвечало задаче, было понятно людям, не вредило бренду.

Вдохновение тоже второстепенно. Бывает, конечно, что прёт и не можешь остановиться. И так, и сяк, и такая идея, и такой приём… А в другой раз сидишь в ступоре. Вроде всё ясно, всё делаешь как надо, но получается не то. Тогда нужно переключиться, да хоть просто видосики какие-нибудь посмотреть. Отвлечёшься — и внезапно придёт идея.

И всё равно к рекламе я отношусь как к искусству. Но не к такому, которое по вдохновению, а к такому, которое цепляет людей, вызывает эмоции, даёт повод подумать. Не всегда бывают такие проекты, но они есть.

Когда клиент позволяет, мы можем и похулиганить — выпустить рекламу с острым подтекстом. В 2018-м все говорили о пенсионной реформе, а к нам обратилась компания-владелец инвест-отелей. Вот мы тогда и похулиганили: на плакате написали «Вместо пенсии». Грубо говоря, «вкладывай и получай доходы, потому что пенсионный возраст растёт». Мы попали — был большой отклик. Но при этом нам не разрешили публиковаться в метро, так как слова сочли «провокационными». Для подземки пришлось придумывать другой слоган.

Какие техники используешь для креатива? Или идеи сами собой рождаются?

Я работаю не первый год, поэтому, получив задачу, уже примерно представляю территорию и инструменты, с которыми буду работать. Но не всегда.

Конечно, есть базовые инструменты, но никогда не знаешь, какой из них будешь использовать. Есть много книг, где пишут о способах креативить, искать идеи. Но всё это работает, только когда ты в полном ступоре. Приёмы помогают раскачаться, но вообще не факт, что результат такого творчества куда-нибудь пойдёт. Потому что главное — это идея.

Есть понятие «слоёв креатива». Креатив первого слоя — это то, что лежит на поверхности. Там нет никакой глубокой мысли, но с этого нужно начать. Снять первый слой, второй, третий и дойти, наконец, до момента, когда поймёшь: «О, вот оно!» Все эти упражнения для креатива прокачивают, но не факт, что ты с ними что-то придумаешь.

Какие упражнения посоветуешь тем, кто хочет развивать креативность?

Моё любимое упражнение для креатива — разрисовывать кружочки. Надо взять документ, нарисовать маленький круг, скопировать его на строчку, а потом — на весь лист. Распечатать и начать разрисовывать кружочки так, чтобы из каждого что-то получилось: первый будет вишенкой, второй яблочком, третий кнопочкой и так до конца. Это развивает видение визуальных образов.

Такое же упражнение можно проделывать со словами: находить в одном слове другое, играть со словами так, чтобы получался двойной смысл. По пятницам в Инстаграме я выкладываю алкокопирайты, они как раз построены на игре слов.

Помимо инструментов для раскачки креатива есть приёмы создания рекламных слоганов, текстов, изображений, но и они не всегда работают. Вот рифма — отличный приём, но подойдёт не каждому бренду. Она сыграет на запоминаемость, покажет компанию дружелюбной, но для премиальных брендов не сработает.

Какие приёмы работают для сценариев?

Сценарии — сложная тема. В хорошем сценарии используется сторителлинг. Хотя встречаются простые сюжеты, которые построены чисто на приёме. Однажды мы писали сценарий для «Ленты», надо было показать большие скидки. Было много разных идей и заходов, но получилось так, что буквально за вечер понадобилось всё переиграть. Тут-то мы и применили гиперболу: в ролике приезжает человек, цепляет трос к магазину и просто его увозит.

Другой пример. Финская компания «Несте», производитель моторного масла, заказала у нас наружную рекламу. Чтобы показать суровые условия, в которых испытывалось масло, мы использовали метафору: изобразили природу в образе медведя и волка. Чёрный грозовой медведь собирался из туч, а волк — из снега. Навстречу этим огромным животным ехала машина, и водителю в ней было не страшно, потому что под капотом — моторное масло «Несте».

Клиенту понравились кей-вижуалы — ключевые образы — и он попросил сделать ролик. Сюжет лежал на поверхности: едет машина, из туч появляются огромные волк и медведь, машина проезжает. Казалось бы, бери и делай. Но мы решили, что это слишком на поверхности.

Сели штормить: Финляндия, суровые условия, животные… Вспомнили про финский героический эпос Калевала. В нём кузнец ради любимой сражается с медведем и волком, и всё это в суровых условиях Финляндии — то, что нужно!

Мы взяли текст эпоса в переводе, а мне оставалось сделать так, чтобы он бился с картинкой, где есть современный герой, автомобиль и моторное масло. И чтобы всё это вместе выглядело естественно. Получилось классно! Но если говорить про текст, то в итоговом ролике мне принадлежит только слоган «Несте. Финская легенда», остальное взято из эпоса.

Может, это кажется пустяком — написать слоган. Но это непросто. Иногда поиск нужных слов занимает недели, как работа над статьёй у редактора. Но статья большая, в ней есть картинки и схемы, а для слогана у тебя несколько слов, и они должны передавать весь смысл. Приходится писать и переписывать, пока не найдёшь нужные. Найдёшь, а потом придёт арт-директор и скажет: «Ань, всё круто, но слоган не влезает в макет». И ты будешь думать, как сказать ещё короче.

Как сценарий превращается в рекламный ролик?

Когда идея утверждена, мы с арт-директором готовим бриф. Описываем, какие нужны актёры, интерьер, музыка. Для актёров подбираем типажи и одежду. Для музыки описываем настроение, что должна передавать, где нужны паузы, чтобы подчеркнуть слоган или фразу героя. После утверждения бриф запускается в продакшн.

В нашем агентстве есть свой продакшн, но мы также сотрудничаем с другими студиями. Объявляем тендер, они предлагают своих режиссёров под бриф. Мы их отсматриваем: один хорошо работает с детьми, другой с премиальными брендами, третий знает толк в фудпорно. Выбираем нескольких, созваниваемся и брифуем — описываем своё видение будущего ролика.

Обдумав наш бриф, режиссёры предлагают своё видение. Пишут раскадровку, дополняют её идеями по деталям съёмки. Например, предлагают снять один кадр дрожащей камерой, во втором изменить точку зрения, для третьего выбрать другой интерьер. Мы прислушиваемся к их рекомендациям. Ведь они работают с материалом и знают нюансы, в которых мы не разбираемся на 100%.

После этого каждый режиссёр пишет тритмент — свободное изложение сценария. На языке бюро это «понимание задачи». Они подбирают типажи актёров, делают раскадровку, описывают музыку… Всё это было в брифе, поэтому режиссёр может просто согласиться с нашим вариантом. Но мы приветствуем альтернативные точки зрения — всегда интересно посмотреть, как ещё может быть реализована идея. Из представленных тритментов мы вместе с клиентом выбираем лучший — тот, который наиболее полно соответствует нашей идее.

Когда режиссёр выбран, начинается кастинг. Если это семья, мы отбираем пап, мам, детей. Потом их миксуем, смотрим, кто будет гармоничнее смотреться в кадре. Всегда собираем бэкап — команду актёров на замену, на случай, если с основными что-то случится. Оцениваем одежду, как что сидит. Однажды мы снимали ролик, и в кадре героиня слилась с фоном. Тогда костюмеру из продакшена за полчаса до съёмок пришлось бегать по магазинам и выбирать новые штаны.

Креативный копирайтер участвует в съёмках?

Обязательно! Помню, как впервые приехала на съёмочную площадку и долго не могла прийти в себя. Удивительное чувство: ты понимаешь, что всё, что было в твоей голове, оно теперь перед тобой. Приходи-садись, потрогай, оно ожило.

Обычно я контролирую, чтобы картинка в кадре совпадала с закадровым текстом. Иногда они расходятся, тогда я вношу правки. Но бывают и другие задачи. Например, мы снимали ролик для «Тизина», где малыши рассказывали о том, как не любят закапывать лекарство в нос. Вопросы детям задавал психолог, они отвечали, но вяло, и прямо на площадке мы с командой пачками придумывали новые вопросы, чтобы их расшевелить.

Когда съёмки заканчиваются, начинается постпродакшн. Я подбираю дикторов, записываю с ними закадровый голос и проверяю, чтобы кадр совпадал с закадровым текстом. Потому что иногда расхождение в доли секунды — и уже ощущение, что ролик развалился. Отвечаю за титры, которые должны появиться в кадре в нужный момент и без ошибок. Это если в общих словах. Но задач намного больше.

В конце концов режиссёр и агентство представляют свои версии. После правок и согласований получается итоговая, клиентская версия. Они различаются несильно, но обычно агентский вариант получается смелее. Клиентская версия идёт на телевидение, а там тоже своя кухня — что можно, что нельзя.

Креативная пара всегда работает над одной идеей?

Нет, мы ведём несколько проектов. Сейчас у меня пять рабочих проектов, и все они в процессе: один на этапе тендера, один в разработке, по одному идут съемки, и я контролирую производство, ну и так далее.

Смотришь на свои работы по телевизору? Не бывает стыдно?

Не всегда получается, но когда есть возможность — смотрю. Мне интересно, как это может восприниматься по ту сторону экрана. Стыдно не бывает, но иногда я вижу, где можно было сделать по-другому. Бывает, что где-то не дожали в силу каких-то причин, не настояли на своём. Всё выглядит круто, но ты понимаешь, что могло быть ещё лучше.

Сколько зарабатывает креативный копирайтер?

Я не могу раскрывать свои доходы, а в среднем по рынку мне сказать сложно. Зарплата зависит от места работы, должности. В Питере или Москве? Просто копирайтер или старший? С какими брендами работал? Какой опыт?

Если ты молод, без опыта, пришел на стажировку и агентство ещё не знает, брать тебя или нет, то от 45 тысяч рублей. Дальше — больше.

Среди креативных копирайтеров есть звёзды?

Копирайтер всегда выступает в паре с арт-директором, а оба они — вместе со своим агентством. Поэтому звёзд выделять не принято. Но рейтинг креативщиков есть, его ведёт АКАР — Ассоциация коммуникационных агентств России. Рейтинг считается по количеству наград, полученных на фестивалях.

Сложно рассматривать это как показатель, потому что фестивальный креатив всё же немного отличается от обычного.

В чём отличие рекламы для фестиваля?

На фестиваль отправишь не любую идею. У фестивальной идеи есть свои критерии. И часто бывает, что уже на этапе разработки идеи агентство планирует, что будет её отправлять на фестиваль, и в какой-то мере разрабатывает её с этой целью.

Самый крутой фестиваль — «Каннские львы». У нашего агентства есть «Каннский лев». Ребята сделали рекламную кампанию для питерской рок-группы «Аукцыон». Надо было прорекламировать и концерт, и новый альбом «На солнце».

Для рекламы сделали мобильное приложение, где обложка — просто белый лист. Буквы и рисунок появлялись только тогда, когда на него падали лучи солнца. Получалось в прямом смысле на солнце. Если скачать это приложение, то песня начинала играть тоже только тогда, когда телефон был на солнце. С этим кейсом агентство взяло бронзу «Каннских львов» и много других наград.

Надо сказать, что эти два кейса — один для рекламы, а второй для «Каннских львов» — готовились по-разному. Идея была одна, но акценты расставлялись по-разному.

Получается, конкурсы оторваны от жизни?

Нет, не в этом смысле. На «Каннских львах» наоборот, чем ты ближе к жизни, к человеку, тем выше шансы получить награду. Потому что один из главных критериев: что нового для мира сделала эта кампания, эта идея, какую пользу принесла.

Если посмотреть на кейсы «Каннских львов», то ты увидишь все тренды рекламного рынка. Потому что туда подают только лучшие и побеждают только лучшие работы. Там много кейсов про инновации, которые находятся на стыке рекламы, технологий, социальных инициатив. Там идёт битва идей.

Ты смотришь все работы-победители?

Да, я всё пересматриваю, потому что очень важна насмотренность. Надо понимать, в каком направлении движется индустрия в целом. Не могу сказать, что я оттуда беру идеи, мне кажется, оттуда невозможно взять идею. Оттуда можно взять понимание, точку зрения. Потому что можно про один продукт сказать прямо, а можно зайти с другого бока. Когда ты просматриваешь эти кейсы, ты понимаешь, что можно по-разному сказать.

Конкурсы задают тренды?

Конкурсы не задают тренды, но через конкурсы тренды проявляются. Для «Каннских львов», кроме всего прочего, важны показатели — какой отклик получила кампания. Эти показатели и являются свидетельством тренда.

Тренды витают в воздухе. Ты ведь берёшь в рекламу то, что видишь на улице, о чём говорят, на что откликаются люди. Ты это берёшь, работаешь с этим материалом, это всё и отображается.

Кажется, работа креативного копирайтера никак не связана с редактурой. Почему ты пошла в Школу редакторов: надоело в рекламном агентстве?

Пошла в школу, потому что у меня шило в попе, мне надо постоянно учиться! И да, я не пишу тексты для сайтов, но всё равно работаю со словом, с иллюстрациями, решаю клиентские задачи, управляю проектами. Так что все дисциплины, которым здесь учат, для меня полезны.

А работать мне точно не надоело. Конечно, иногда бывает сложно. Но всё это преодолимо, потому что мне безумно нравится то, чем я занимаюсь! И я буду продолжать.

Какие книги порекомендуешь новичку для развития креативности?

«Рисовый штурм». М. Микалко.
«Кроссфит мозга». И. Намаконов.
«Скетчи по воскресеньям». К. Ниманн.
«Гейзер в голове». М. Прикена.
«История на миллион». Р. Макки.

Ты прошла две ступени в Школе редакторов. Расскажи, почему решила опять учиться в школе?

Я чувствую некоторую незаконченность. Когда шла в школу, смотрела на все три ступени как на единый процесс. В прошлом году на третью ступень не хватило баллов.

Тогда я только стала мамой и некоторые домашки делала с ребёнком на руках. Одной рукой работала в фотошопе, второй — качала сына. Муж тогда особо не помогал, времени на учёбу не хватало. Я еле-еле дотянула до конца второй ступени. Не рассчитала силы, загнала себя. Начались мигрени, я лежала и не могла повернуться на бок, так сильно болела голова. Если бы по здоровью вытянула, то вполне могло получиться.

В этом году ребёнок подрос. Почему бы и не закончить начатое?

Почему сменила направление и поступила в Школу руководителей?

Всё довольно просто: мне хотелось привнести в учебный процесс что-то новое. Задания, которые были в Школе редакторов, делать по второму разу неинтересно. В Школе руководителей интересная программа, мне захотелось получить эти знания.

Ты родила в конце первой ступени Школы редакторов. Как ты решилась учиться, зная, что скоро родится малыш?

Это была первая беременность, и я не знала, что меня ждёт. Думала, что будет много времени на учёбу в декретном отпуске. Ещё на решение учиться в школе повлияли интервью Людмилы Сарычевой и Екатерины Мирошкиной. Подумала: «Ну вот, всё огонь! Ребёнок не помешает!» Не знаю, из чего отлиты эти дамы, но у меня это был путь самурая со сном по два часа.

В августе началась школа, в сентябре я ушла в декрет и была предоставлена сама себе. Думала, сделаю курсовую, потом рожу ребёнка, а когда малыш подрастёт — как раз начнётся вторая ступень. У меня будет совсем нормальный пупс, я смогу учиться и высыпаться.

Пока делала курсовую, ты успела родить ребёнка?

На курсовую дают две недели. Первую из них я плотно занималась, потому что понимала, что вот-вот должна родить. Так и вышло: на первой неделе в субботу родила, во вторник меня выписали и я поехала домой доделывать проект. Это было жёстко: сидеть было сложно, но я как-то приспособилась и всё-таки курсовую добила.

Почему тогда не пошла в академ?

Потому что думала, что вытяну. Муж предлагал что-то взрослое сделать: идти в академ или взять няню. Но я думала, что железная и всё смогу сама. Ошиблась.

Как сейчас справляешься?

Сейчас мы общаемся, а бэбис спит. Будет спать два — два с половиной часа. Я в это время могу работать или заниматься своими делами. Точно так же вечером: в десять он ложится, а я до одиннадцати делаю дела. Стараюсь уснуть до полуночи, потому что ночью сын раз или два проснётся поесть и собьёт мой сон. Если я хочу всё успевать — надо высыпаться!

Тебе разрешили учиться сразу же на второй ступени в Школе руководителей без прохождения первой. Так можно?

У руководителей были места: сейчас студентов четырнадцать, а должно быть тридцать. Поэтому, думаю, мне позволили перевестись.

В деканате пересчитали баллы из моих редакторских, полученных ещё в прошлом году, в руководительские. С десятого потока система оценок изменилась, так что я пришла на последнем месте с нулевыми баллами. Сейчас я переползла на двенадцатое место. Один студент отчислился, другого перегнала, но это может быть ненадолго. Надеюсь, что впереди светлое будущее.

Обратила внимание, что у тебя высокие баллы за задание по переговорам на второй ступени. Ты дополнительно готовилась?

Книжка Кемпа всегда стоит рядом, освежить знания ничего не стоило. Не забываем, в прошлом году это задание уже было. У меня есть небольшой бонус перед ребятами: некоторые домашки повторяются и я учитываю набитые шишки.

Плюс я много читаю. Как интроверту, мне сложно договариваться с людьми, так что я стараюсь этот пробел заполнить книгами.

Какие книги посоветуешь по переговорам?

Довольно много беру из «Люди, которые играют в игры» Эрика Берна. Часто использую приём из книги «Полководец» Владимира Тарасова: оставить человеку отходной путь. Тут секрет в том, чтобы показать оппоненту, куда он может не стыдно для себя отступить. Это полезно в любых переговорах. Человек хочет сохранить лицо и продолжать себе нравится после того, как сдаст позицию.

Рекомендую почитать «Психологическое айкидо» Михаила Литвака. У него много про травление лески, но у Литвака это «айкидо». Принцип тот же: мы не сражаемся с оппонентом в лоб, а как бы провожаем его удар.

У редакторов нет дисциплин «Аналитика и маркетинг» и «Дизайн продукта». Ты их сама изучала?

Дизайн продукта на второй ступени не понадобился, а по аналитике были некоторые знания. Когда-то давно я вела сайт, смотрела статистику на «Гугле» и в «Яндексе», чтобы не тратить деньги на рекламу впустую. Специальных знаний не получала, это было как-то между делом.

Чем отличается программа руководителей от программы редакторов?

Очень понравилось на потоке руководителей задание от Бирмана — сайт про валенки. Почему-то его нет у редакторов. Я поняла, что за год немного выросла и могу делать что-то нестыдное.

В остальном где-то половина — повторение. Для меня эти задания были как лакмусовая бумажка: смогу ли сделать то же самое лучше, как буду реагировать на оценки. В целом, Ильяхов как ставил трояки, так и ставит. Но в этом году мне от них не больно. Просто читаю комментарии и стараюсь сделать лучше. Кроме того, сейчас мне самой работы кажутся более удачными.

Какой проект ты готовила на диплом?

Я долго выбирала и остановилась на идее сделать сайт про полезное питание. В чём сейчас проблема? В интернете собраны все диеты, таблицы калорийности продуктов, советы диетологов. Всё это просто вываливается на человека. Без структурного изложения и обратной связи сложно быть уверенным, что правильно всё понял.

Хочу сделать сайт, который на пальцах разложит все принципы здорового питания. В конце каждой главы будет задание — составить рацион из привычных продуктов. Так человек, посидев на сайте, поймёт, с чего начать и что делать дальше. Это будут самые базовые знания. На их основе будет уже проще самостоятельно разобраться в вопросе или подключить диетолога для детальной проработки.

На второй ступени в Школе руководителей есть задание «Лидерство и делегирование», когда студент руководитель должен найти команду и представить с ней свой проект. Слышала от некоторых студентов, что это сомнительное задание: смысл напрягать ребят, если большинство на третью ступень не проходят. Согласна?

Да, я видела такое мнение на потоке. Из 90 проектов только 10 проходят на третью ступень. И если твой проект откровенно слабый, то зачем напрягать людей, которые и без этого загружены? Но мне задние понравилось. Мы отрабатываем навык работы с командой, проверяем себя как руководителя: смогу ли я зайти в общий чат и спросить «кто со мной будет работать?» Если не ответят — спросить ещё и ещё раз, написать в личку другим студентам. Это то, что нужно делать руководителю, — решать задачу любым способом.

Это учёба, здесь все задания нужны. Понятно, что они идут в стол. Но мы их делаем не для того, чтобы разместить в портфолио, а чтобы просто сделать. Получить навык, который перейдёт в опыт. И вот на этом опыте дальше зарабатывать. Поэтому в школе нет бесполезных заданий.

У тебя получилось выполнить задание?

Написать в общий чат для меня было сложно — как прыгнуть в ледяную воду. Но удача любит смелых: на мой зов сразу откликнулась главред КС Яна Акимова и подсказала дизайнера Романа Скворцова. В итоге задание получилось лёгким, хотя я представляла его одним из главных испытаний ступени.

Как тебе обратная связь на второй ступени?

В отличие от первой ступени, обратная связь на второй есть. Но по некоторым заданиям она сводится к одному слову: «норм», «зачёт». Особо не понятно, что с этим делать. Хочется расширенного комментария, как улучшить работу.

В основном преподаватели пишут объёмный общий комментарий и немного — каждому индивидуально. Действительно, ошибки похожие. Читая комментарии к чужим работам, можно найти похожие проблемы и в собственной.

Для меня именно работы ребят представляют большую ценность. Интересно смотреть, как ту же задачу и в те же сроки можно решить более успешно.

А ты не пробовала дополнительно спрашивать преподавателей?

Нет. Жизнь ничему меня не учит, поэтому кроме учёбы сейчас веду несколько проектов по редактуре и времени критически мало. Вопросы преподавателям надо формулировать, чтобы было удобно ответить. Потом напоминать, если ответа нет. Это хлопотно, хотя и полезно.

Сейчас есть понимание, что тебе ближе: редактировать или руководить?

Пока буду заниматься редактурой. Если дела пойдут в гору — то и руководить.

До декрета и до учёбы в школе ты работала на заводе, будешь возвращаться?

Надеюсь, что нет. За время, пока меня не было, на заводе многое изменилось. Часть людей, на которых можно было опереться, уволились. Да и пятидневка кажется чем-то искусственным. Мне очень нравится быть редактором на фрилансе. Я участвую в разных проектах, помогаю людям со всей России.

На заводе не всегда понимаешь практическую пользу от своей работы. Даже если она есть, то может быть очень отложенной. Например, ты конструктор и сделал чертежи. Через некоторое время по ним начинают делать железо. Ещё через некоторое время на это железо ставят компоненты, далее тестируют. Может пройти реально год или два от чертежа до реализации.

Любой большой завод — это бюрократическая машина со сложными процессами. Чтобы что-то сделать, нужно выполнить кучу ритуальных танцев. Вот это меня всегда удручало.

Если получится остаться дома и быть хорошим полезным редактором, то лучше сделать так.

На заводе ты руководила эйчар отделом. Скажи, ты проводила собеседования?

Да, я с этого начинала. Хотя руководитель не должен сам этого делать, я несколько месяцев лично вела подбор. У меня не было такого опыта и важно было понять, как всё работает. Только так я могла построить адекватные требования к подчинённым и вдумчиво регламентировать их работу. Поэтому первые месяцы делала всё сама: размещала вакансии, отбирала резюме, звонила, проводила интервью, записывала, делала выводы.

Я чувствовала себя на три ступеньки ниже любого руководителя из администрации. Они большие и умные, а я маленькая и глупая, без профильных опыта и образования. Просто выскочка. Из-за такого подхода я позволяла себя двигать, поучать, ставить бесполезные для завода задачи. Сейчас я оглядываюсь и понимаю, что сделала бы всё по-другому. Думаю, получилось бы более успешно. Подбор шёл бы бодрее, адаптация появилась, обратная связь заработала. Некоторые задачи стоило просто не брать, а иногда — упорно продвигать свои инициативы.

Ты поняла это после учёбы в школе или просто отошла и взглянула на свою работу со стороны?

У Товеровского было: «Если у тебя не хватает времени, то ты занимаешься не своей работой». Это очень глубокая и хорошая мысль. У меня всегда был дефицит времени, я всё пыталась тащить на себе. Мне было неловко и даже стыдно просить своих подчинённых что-то дополнительно сделать. Я видела, что они свою работу делают и молодцы. Но от такого подхода страдают все. Надо было грузить и требовать. Если рассуждать прагматично, моё время стоило дороже, и занимать его «дешёвыми» задачами — неразумно. Если бы я отдала часть работы, была бы полезнее для всего завода и решала задачи, важные для всех. Делегирование сложных задач — это тоже своего рода поощрение. Получается, я лишала ребят удовольствия думать «Наташа мне доверяет!»

Мысль о необходимости делегирования много где транслируется. Если у тебя мало времени — найди, как его освободить. Не всё ты должна делать сама, вообще нет. Всё, что можно отдать, — отдавай. Чем более ты будешь свободная и отдохнувшая — тем лучше сделаешь то, что кроме тебя никому не по силам. Поэтому всё на себе тащить — это недальновидно.

Если у тебя мало времени — найди, как его освободить. Не всё ты должна делать сама, вообще нет. Всё, что можно отдать, — отдавай

Можешь посоветовать, как подготовиться к собеседованию?

Совет, который встречала часто: перед тем, как пойти на собеседование в контору мечты, выбери компании, на которых будешь тренироваться проходить собеседования. Это помогает скинуть мандраж. Ситуация станет привычной, и ты не будешь забывать элементарные вещи.

У любого интервьюера есть прошивка на кодовые слова. Кадровики-подборщики не знают предмет так же хорошо, как кандидат и принимающая сторона. Их спасают шаблоны, по котором можно понять, подходит человек или нет. Например, кандидат должен сказать «знаю ЕСКД» — и тогда он хороший специалист. Подборщик может даже не знать, что это. Поэтому при подготовке к собеседованию важно внимательно читать вакансию и подготовить «ответ» по каждому пункту.

Часто смотрят больше не на знания, а на то, как человек себя позиционирует, готов ли он учиться, развиваться, адекватный ли в целом. Все понимают, что готового специалиста да ещё со средней зарплатой просто так на улице не найти. Берут тех, кто готов стать подходящим специалистом. Для этого нужно быть адекватным и доброжелательным, прежде всего. Появляется шанс пройти дальше и получить работу, даже если нет каких-то навыков.

В бюросфере у тебя написано «Каждый день сталкиваюсь с ГОСТам, ОСТами, ТУ, ЕСКД». Ты переводила нормативку на человеческий язык?

Да. ГОСТы написаны сухим языком. Чтобы понять суть, надо вдумчиво перечитать несколько раз. От знания нормативов напрямую зависит качество продукции, поэтому надо было что-то придумать — я сделала программу-опросник.

Программа помогает составлять технические требования для чертежей, задавая серию вопросов. Конструктор сидит и щёлкает мышкой и чрез три минуты получает готовые технические требования к чертежу. При этом он точно ничего не забыл и не допустил опечаток.

Если говорить про общезаводскую нормативку, то на её основе я выпустила «Справочник сотрудника».

А в чём полезное действие «Справочника»?

Я взяла огромную стопку нормативных актов, написанных канцелярским языком. Перевела на русский язык, подобрала картинки и выпустила брошюру. Разъяснила сотрудникам завода, что делать, если, например, выключился свет или прорвало батарею. Расписала, как получить субсидии или где узнать о зарплате. Одной брошюрой закрыла сразу массу вопросов.

В приветственном буклете сделала карту с расположением отделов и цехов. На заводе несколько зданий и время от времени кто-нибудь переезжал, поэтому быстро найти нужного человека было сложно. Также я добавила телефоны основных вспомогательных служб: айтишников, бухгалтерии, охраны.

Ты говорила, что параллельно с учёбой в Школе руководителей работаешь редактором. Что ты сейчас редактируешь?

С осени 2018 года редактирую книги по гидрологии. Одна уже вышла, три на проверке, ещё одну доделываю. Работаю с гидрологом Александром Кондратьевым. Он трудился сперва в НИИ за копейки, потом стал работать на себя. Сейчас у него фирма и довольно приятные гонорары. В первой книге «Сам себе гидролог» он описывает свой путь и помогает читателям его пройти. Подсказывает, какие навыки нужно получить и как себя позиционировать. Книга будет полезной не только для гидрологов, но и для всех. Меняешь слово «гидрология» на любое другое и получаешь рабочие рекомендации.

Конечно, с точки зрения редактуры сейчас у меня к этой книге есть вопросы. Значит, выросла.

Получается, ты редактор технических текстов?

Я редактирую технические тесты, но не хочу этим ограничиваться. Сейчас появляются приближенные к жизни задачи: рассказы об интеллектуальных продуктах, рассылки, обучающие тексты.

Где ты находишь клиентов?

Я добавилась на биржу Главреда. Это нужно сделать каждому, кто хочет получать заказы. Раз в две-три недели мне приходит новое предложение. Это стабильный поток клиентов, которые понимают что такое инфостить. Недавно через биржу на меня вышли два заказчика по моим любимым эйчар-задачам.

Как они на тебя вышли?

Видимо, работают фильтры. На бирже Главреда позиционирую себя как специалист по управлению персоналом. Я понимаю эту тему со всех сторон: с точки зрения и производства, и администрации.

Я добавилась на биржу Главреда. Это нужно сделать каждому, кто хочет получать заказы. Раз в две-три недели мне приходит новое предложение

А что за заказчики по эйчар-задачам?

Я работаю с «Хантфлоу». К сожалению, не могу рассказать, что конкретно делаю, так как подписала договор о неразглашении. Но передо мной там стоит очень интересная задача.

Ещё я помогаю одной организации делать рассылку по управлению персоналом. Готовлю статью раз в две недели. В первом письме описала изменения в трудовом законодательстве, сейчас готовлю статью про электронные трудовые книжки.

Поняла, что соскучилась по теме работы с персоналом.

Ты подписана на телеграм-каналы для редакторов? Можешь порекомендовать?

Подписана, но на них сейчас нет времени. Надо как-то заставить себя отдыхать. Читать интересное, смотреть приятное, спать много — вот это важно. Контента очень много, каждый сам может решить, как прокачаться. Но если не оставлять время на удовольствия, на саму жизнь — какой в этом смысл?

Диана, ты СЕО-редактор. Кто это такой?

Официально такой специальности нет. Давай условно так назовем редактора, который в паре с СЕО-специалистом продвигает сайты в топ выдачи поисковиков. У него должны быть обычные навыки редактора, а ещё знания из области СЕО-продвижения и дизайна интерфейсов.

Я участвую в сборе семантического ядра сайта, анализирую интерфейс с точки зрения пользовательских сценариев. Ну и обычную работу редактора тоже делаю: составляю задания для копирайтеров, редактирую, принимаю результаты.

Ты говоришь, что есть ещё СЕО-специалист. Чем он отличается от СЕО-редактора? Это не одно и то же?

Это разные профессии. У СЕО-специалиста — на профессиональном сленге их называют «сеошники» — сфера деятельности гораздо шире. В частности, он занимается технической оптимизацией сайта: помогает поисковому роботу индексировать контент. Если роботу удобно это делать, позиции сайта в выдаче будет выше.

Представьте, что робот — человек, который пришёл в многоквартирный дом проводить перепись населения. Сайт — дом, квартиры — страницы сайта. Дому, где он отметит больше всего квартир, дают премию.

Вот приходит он, а попасть не может: в подъезды можно войти только через третий этаж. Куча квартир с одинаковыми номерами. В некоторые из них можно попасть не с лестничной клетки, а из другой квартиры. Кое-где двери просто замурованы. Человек не сможет сделать свою работу. Так и робот не сможет проиндексировать кривой сайт.

В идеале сеошник изучает запросы пользователей и проектирует сайт так, чтобы поисковый робот мог просто и быстро посетить все страницы сайта. Что-то сеошник делает сам, что-то отдаёт программисту.

Расскажи, что делает СЕО-редактор. Вот поступает в работу проект, а ты что?

Я начинаю со сбора семантического ядра. Это набор поисковых запросов: их может быть от десятков до сотен тысяч. На этом этапе мы стараемся угадать, как пользователи формулируют потребность, которую помогает решить сайт.

Например, продвигаем интернет-магазин сотовых телефонов. Сначала в семантическое ядро идут простые и очевидные запросы вроде «купить сотовый телефон». Дальше советуемся с клиентом: он лучше знает, как именно аудитория называет его продукт или услугу. Клиент знает, что покупатели используют слова «мобильник», «мобильный», а марку телефонов из Китая называют тысячью разных способов: «сяоми», «ксиоми», «кзайоми» и так далее.

Если сфера знаний специфичная, без клиента не обойтись: он может подсказать нетривиальные вещи. Неспециалист не догадается, что грыжу белой линии живота люди ищут по запросам «надпупочная грыжа» и «предбрюшинная липома».

Что вы с этой кучей поисковых запросов делаете? Вписываете всё на сайт?

Нет, загружаем в специальную программу. Она анализирует сайты с похожим контентом и собирает все ключи, которые кажутся ей подходящими. Их может быть от нескольких сотен до десятков тысяч. Я пользуюсь «КейКоллектором», потому что у него много возможностей и гибкие настройки. Шучу, что это многофункциональный СЕО-комбайн. Пожизненная лицензия стоит 1800 рублей. Существуют и бесплатные программы, но они менее удобные.

Автоматический алгоритм плохо понимает потребности людей, поэтому собирает в список что попало. Мы вручную убираем из него запросы про географическую привязку — «купить сотовый телефон Чита», «купить сотовый телефон Владикавказ» — и стоп-слова: «автореферат», «ютуб». То есть слова, по которым заранее понятно, что пользователь ищет не продукт или услугу, а что-то другое.

В результате остаётся несколько десятков реально перспективных ключей. Мы их анализируем: забиваем ключ в выдачу, смотрим, какие сайты выпадают. Это нужно, чтобы разграничить коммерческие и информационные запросы: например, чтобы на коммерческие страницы не приходили люди, которые ищут какую-то статью, информацию. На основе информационных запросов составляем контент-план для блога или соцсетей, а коммерческие идут на страницы товаров и услуг.

Кстати, наиболее перспективны средне- и низкочастотные ключи. Это логично: если по какому-то запросу поисковая выдача находит десятки тысяч сайтов, ещё один новый сайт в этом океане затеряется.

Как вы распределяете ключи по сайту?

Этот процесс называется кластеризация. Сначала ключи сортируем по группам. Потом распределяем по страницам. Что-то поместим в текст, который прочтёт пользователь, а что-то спрячем в метаданные и описания изображений.

Можно это делать при помощи сервисов, но слепо полагаться на машину не надо —
она выдаёт много ошибок. Потом лучше перепроверять кластеры вручную.

После кластеризации приходит время писать ТЗ на СЕО-копирайтинг. На этом этапе у меня больше всего работы.

Чаще всего сеошник тупо выдаёт копирайтеру набор ключей и технические параметры вроде количества знаков в тексте, чистоты, тошноты. На наших проектах мы составляем подробное техзадание. Оно должно помочь сделать текст, который решает нашу задачу. Тут без редактора сложно, так как нужно продумать структуру, придумать подзаголовки и объяснить, как лучше вплести тот или иной запрос в ткань текста. Важно, чтобы ключи не торчали, как палец из дырявого носка.

Важно, чтобы ключи не торчали, как палец из дырявого носка

Почему именно редактор должен составлять ТЗ для СЕО-статьи, а не сеошник
или автоматический сервис?

Над кривыми заданиями копирайтер провозится много часов, десять раз слезами обольётся и в итоге принесёт текст, который нормальному человеку читать не захочется.

К сожалению, хватает некомпетентных сеошников, которые задают копирайтерам невыполнимые условия из разряда «100% уникальность по двум-трём сервисам», «много ключей и низкая „тошнота“», «интересный подзаголовок с ключом „монтажные гвозди купить в Екатеринбург“», «девять баллов по „Главреду“» — и всё разом.

Сложно, кстати, найти хорошего СЕО-копирайтера?

Сложно. Это специалист, которого нужно беречь как зеницу ока. Работа низкооплачиваемая: 100—200 рублей за тысячу знаков. При этом человек должен хорошо писать, внимательно выполнять технические требования, соблюдать сроки. Большинство опытных копирайтеров норовят уйти в редактуру или СММ.

Иногда мне приходится защищать своих авторов, если они не вписались в рамки ТЗ. Вот тут знание СЕО мне помогает отстоять свою позицию.

СЕО-редактор нужен на любой проект по продвижению?

Я считаю, да. Если у клиента нет возможности взять СЕО-редактора в штат, то рекомендую как минимум заказать у него пару консультаций: оценить качество текстов, попросить проверить техзадания для копирайтеров. Это не такие уж большие деньги, а в результате риск получить некачественный контент гораздо ниже.

СЕО-редактор согласует с клиентом и сеошником набор требований к контенту. Например, мне часто приходится объяснять коллегам, что баллы по «Главреду» или «Тургеневу» — не абсолют и не панацея. В конечном счёте эти сервисы создавались для помощи авторам, а не для их проверки. Сеошники и клиенты часто этого не понимают и упираются: автор должен выполнить цифры. Не выполнил — всё, дурак, вон из профессии. Так нельзя.

Максим Ильяхов, создатель «Главреда», сам говорит, что не нужно самозабвенно удалять стоп-слова только потому, что их подсветила программа.

Мне часто приходится объяснять коллегам, что баллы по «Главреду» или «Тургеневу» — не абсолют и не панацея

А какие параметры ты считаешь важными для текстов с точки зрения сео?

Уникальность и тошнота.

С уникальностью всё не так просто. Сложно назвать какие-то точные цифры, которые гарантируют хорошее продвижение или риск попадания под фильтры. Мало того, иногда в топе выдачи мелькают сайты с копипастом. Для ряда тематик это вообще норма: например, для сайтов с описаниями лекарств или интернет-магазинов. На этом фоне требования стопроцентной уникальности кажутся абсурдными и даже вредными, так как заставляют авторов заниматься бестолковой словесной эквилибристикой. Их это демотивирует:
они тратят время, а платят им за знаки.

Я считаю, что уникальность 80−90% вполне достаточна, а в некоторых тематиках даже таких показателей достичь непросто. Например, в медицине или юриспруденции.

Ещё важна тошнота или переспам — показатель того, насколько часто в тексте упоминаются ключевые и тематические слова. Тексты с высоким уровнем тошноты рискуют попасть под фильтр «Баден-Баден». Это алгоритм «Яндекса», который ищет переоптимизированные тексты. Он избирательный: может наказать, а может нет. Но лучше не рисковать. Я проверяю тошноту сервисом «Тургенев».

Что делать, если у основных тематических слов нет синонимов?

Такое бывает достаточно часто. Какой синоним есть, например, к слову «брови»? К сожалению, поисковому боту это не объяснить. Он придёт, увидит повторяющиеся слова и решит, что сайт оптимизирован нелегальными способами.

Как-то мы писали про стоматологию, и у меня в ТЗ было: «Не называть зубы органами жевания». Копирайтеры в итоге называли их и клыками, и молярами, хотя имелись в виду зубы в принципе. Нужно уметь заменять ключевые слова местоимениями, как-то выкручиваться.

Иногда помогает связаться с клиентом: он может подсказать, какие слова лучше использовать, так как знает тематику намного глубже.

Иногда кажется, что те, кто составляют техническое задание, сами не смогут
его выполнить. Ты можешь?

Оказалось, что не всегда. У меня был случай. Писала я как-то СЕО-текст. Тема была знакомая, так что моих познаний хватало, чтобы написать из головы. Я даже не открывала источники. Написала, закидываю на «Текст.ру» на проверку уникальности и внезапно вижу результат 40%: якобы я стащила 60% контента с сайтов со странными доменами. Перешла по одной из ссылок и увидела на одной странице сразу пять статей копипаста по моей теме. Прошла по другой — та же картина. Коллеги-сеошники объяснили, что это так называемые МФА-сайты.

А тема, надо сказать, была медицинская — сильно не пооригинальничаешь. Что ж, пришлось переписать текст заново, убить пару часов на уникальность.

Расскажи подробнее про МФА-сайты.

МФА — от английского «Made for AdSense» — «Сделано для ЭдСенс». Их делают специально под контекстную рекламу Гугл ЭдСенс. Пользы людям они никакой не приносят.

В чём прикол МФА-сайта. Вот человек ищет: «болит живот, зачесалась пятка». Заходит на сайт, начинает читать — вроде нормально написано. Прокручивает дальше и видит ещё одну статью: там то же самое, только другими словами. И ещё, и ещё — и ещё пять похожих статей на одной странице. Причём на таких сайтах указано, откуда они взяли статьи. Они не скрывают, что копируют контент. Там главная задача — чтобы как можно больше людей пришли на этот сайт и кликнули по рекламным баннерам.

В итоге даже если ты напишешь статью полностью из головы, уникальность может оказаться 40−50%. И если копирайтер говорит, что бился несколько часов, но не смог уникальность повысить, нужно ему рассказать про МФА-сайты. Иначе ситуация его демотивирует: работал-работал, а по ТЗ задание не выполнил. Пусть пишет редактору, а редактор решит, как выкрутиться. Если уникальность его текста 60−70%, это вообще не криминал, можно оставить как есть. Про МФА, я думаю, нужно прям в редполитике прописывать.

СЕО-редакторы вообще востребованы?

Да. У многих сайтов, которым нужно продвижение, проблемы с контентом. Раньше при СЕО-продвижении качеством текста особо не заморачивались. Сейчас поисковые алгоритмы Яндекса и Гугля поумнели.

Любой проект по продвижению сайта — это долгосрочная история. Сначала команда поднимает новый сайт — одно это занимает несколько месяцев. Потом проект переходит в режим поддержки. С каждым новым выполненным проектом у редактора будет прирастать пул постоянных клиентов. Это стабильный доход.

Сейчас я одновременно работаю с тремя СЕО-специалистами, у каждого — несколько сайтов. Обычно у меня в работе минимум 10 проектов одновременно. СЕО-отрасль развивается, и качеству контента в ней придают всё большее значение, так что СЕО-редактор со временем станет ещё более востребован. СЕО — это не какой-то маргинальный жанр. Работать здесь выгодно.

СЕО — это не какой-то маргинальный жанр. Работать здесь выгодно

Сеошников многие недолюбливают, особенно редакторы и копирайтеры. Как думаешь, справедливо?

Хорошие сеошники делают полезное дело: пользователям помогают найти нужную информацию в сети, а бизнесу — привлечь клиентов. СЕО — постоянная гонка вооружений: появляются новые сайты, конкуренты оптимизируют и улучшают контент, нужно от них не отставать. Если сеошник и редактор долго работают друг с другом и находятся на одной волне, они вместе создают действительно качественный контент.

Какая-то чересчур благостная картина вырисовывается. Если все так заботятся о качестве, откуда в сети столько сайтов с чудовищным контентом?

Ну в топе выдачи встретить прям чудовищный контент сложно. Но достаточно много сайтов не только с кривыми текстами, но и страшненьким дизайном, и проблемами с юзабилити. И то, что они в топе, не значит, что всё у них супер. Довольно часто есть проблемы с конверсией — это когда народу приходит много, а выхлопа мало.

Почему в топе все-таки попадаются сомнительные сайты?

СЕО — это бой без правил. Белыми методами продвигать сайт сложно и дорого. Поэтому многие используют серые и чёрные методы СЕО-продвижения.

Классика серых методов — это покупка ссылочной массы и накрутка поведенческих факторов.

Логика такая. Вот классный сайт: с интересным контентом, красивым дизайном и удобным интерфейсом. Его будут читать, переходить со страницы на страницу, делиться ссылками. На него начнут ссылаться другие ресурсы. Собственно, серые методы — это имитация такой активности. Причём имитация достаточно специфическая: ссылки покупаются откуда ни попадя, а переходы накручивают какие-нибудь школьники.

С чёрными методами гораздо «веселее». Есть продвижение при помощи чёрных дорвеев, ПБН-сетей, и ссылочных сайтов.

Дорвеи — это сайты-однодневки. На них нет осмысленных текстов, только огромное количество ключевых слов. На эти сайты ссылаются другие некачественные ресурсы, и в результате дорвей поднимается в выдаче. Человек заходит на дорвей, а его перенаправляют на сайт того, кто заказал продвижение. Так нечестно повышается посещаемость.

ПБН-сети — это система частных сайтов или блогов, на которых размещены ссылки на продвигаемый сайт. На профессиональном языке это называется «наращиванием ссылочной массы». Такие методы действительно поднимают сайты в топ.

Есть вообще днище: когда начинают топить конкурентов, воруют контент или весь сайт. Например, один из наших сайтов 1 января украли какие-то филиппинцы.

На другой сайт были ДДОС-атаки. Ещё бывает, что на вас конкуренты могут поставить ссылки с сомнительных ресурсов. Например, на сайт будут ссылаться порносайты или онлайн-казино — тогда у него упадёт рейтинг.

Ещё могут заказать очень интенсивную накрутку поведенческих факторов: много людей заходят на сайт и сразу же уходят. Робот поисковика решит, что пользователи не находят ничего интересного, и понизит в выдаче. Чтобы с этим всем бороться, нужно быть очень грамотным специалистом.

Есть какие-то способы переиграть нечестных сеошников?

Ну, с ними всё время борются. Создают фильтры, меняют алгоритмы ранжирования, учат поисковики отличать полезную информацию от бестолковой. Если сравнить топ поисковика в начале 2000-х и сейчас, разница очевидна. Рано или поздно в топе не останется сайтов с плохим контентом.

Но, к сожалению, серые методы пока ещё эффективны.

Что должен знать и уметь хороший СЕО-редактор?

Прежде чем руководить авторами, которые пишут СЕО-тексты, рекомендую написать самому хотя бы десяток таких текстов. Тогда вы поймёте, какие проблемы обычно возникают у исполнителей, и сможете сделать их работу максимально комфортной.

Ещё одна сфера знаний СЕО-редактора — верстка и пользовательские интерфейсы.
Этому как раз учат в Школах Бюро Горбунова.

И, наконец, СЕО-редактор обязан на базовом уровне разбираться в технологиях
СЕО-продвижения: сборе семантического ядра, кластеризации и составлении ТЗ. На начальном этапе я рекомендую потренироваться в сборе семантики на сервисе «Яндекс-Вордстат».

В идеале СЕО-редактор должен освоить весь цикл производства контента: от сбора семантики до публикации.

Какие ресурсы ты порекомендуешь новичку в СЕО?

• Ютуб-канал Александра Ожгибесова
• «Сембук» — энциклопедия поискового продвижения
• «Оптимизация и продвижение в поисковых сетях» — учебник от Ашманова

Ты когда собиралась поступать в Школу редакторов, не комплексовала из-за возраста? Ведь в основном тут учится молодёжь.

Да мне норм. Интернет всех уравнивает. По-моему, возраст тут никого не волнует. Хочешь учиться, поступаешь, учишься — молодец.

Я вообще не припомню случая, чтобы при учёбе или работе через интернет кто-то интересовался: «А кой тебе годик?». Наоборот, тут можно отбросить страхи и ярлык «предпенсионный возраст» — ценится только то, что ты знаешь и умеешь.

Единственное, что немного напрягает — узнав о возрасте, многие пытаются переходить на «вы». Стараюсь пресекать, но не всегда получается.

Но тем не менее людей за 40 в сфере редактуры довольно мало. Как ты думаешь, почему?

Наверное, есть несколько причин. Но главная, потому что в советское время было так: выучился профессии — вот и давай работай до пенсии. Ну максимум на повышение квалификации съездишь.

У меня папа врач-невропатолог, он на эти повышения ездил раз в пять лет. Каждые пять лет, Карл! В то время как наука медицинская меняется постоянно и непрерывно. Когда он вышел на пенсию и стал заниматься частной практикой, то за несколько месяцев прочитал по специальности больше, чем за несколько десятилетий до этого.

Вот я смотрю на моё поколение и вижу: в большинстве случаев они переняли эту модель у своих родителей. Кто на кого выучился, тем и работает. А на копирайтеров, да и вообще работать в интернете, в наше время не учили.

Это какая-то выученная беспомощность, когда ты думаешь, что ничего нельзя изменить. А если вдруг понимаешь, что можно, то, вроде бы, поздно уже. Когда ровесники спрашивают меня, где я работаю, и слышат в ответ «Да из дома, в интернете», самая обычная реакция: «У-у-у, хорошо тебе, ты умная», что подразумевает: «А нам плохо, мы ниасилили бы».

Вот я смотрю на моё поколение и вижу: кто на кого выучился, тем и работает

А кто-то просил, чтобы ты научила? У меня желающих было предостаточно, но закончилось всё впустую, только время зря потратила. Люди находили кучу отмазок, чтобы не напрягаться.

Тут прямо вот в тему мой любимый анекдот про лебедя и уточку, знаешь?

Неа. Расскажи?

Озеро. Лебеди разминают крылья.
Красавец-лебедь картинно становится в позы культуриста, растягивая каждое сухожилие, поигрывая мускулами.
Подходит маленькая серая уточка, мнется, начинает (жалобным, слегка писклявым, дрожащим голосом):
— Коне-е-е-е-е-ечно… Наверное, на юг полетите?..
Лебедь, басом, красиво выгибая спину:
— Ну, да, на юг. Ага. Там тепло, да.
Уточка:
— Коне-е-е-е-е-ечно… А я ту-у-у-ут останусь… Замерза-а-а-а-ать…
Лебедь:
— Полетели с нами, да. На юг. Ага (тянет мускулистую ногу).
Уточка:
— Коне-е-е-е-е-ечно… У вас крылья во-о-о-о-о-он какие… А у меня ма-а-а-а-аленькие, я упаду, разобьюсь и умру-у-у-у-у…
Лебедь:
— Так мы тебя, того. Поддержим, да. Воздушные потоки, понимаешь.
Уточка:
— Коне-е-е-е-е-ечно… А в дороге я проголодаюсь, обессилею и умру-у-у-у-у…
Лебедь:
— Ну так будем ловить жуков. Да. Сочных жуков.
Уточка:
— Коне-е-е-е-е-ечно… Жуки большие, у вас клю-ю-ю-ю-ювы вон, какие, а у меня ма-а-а-а-аленький, я не смогу проглотить, подавлю-ю-ю-юсь…
Лебедь (похрустывая, разминает крылья):
— Так мы тебе их того. Разжуем, да. Будешь есть, нормально же.
Уточка:
— Коне-е-е-е-е-ечно…
Лебедь (выпрямившись, глядя на уточку):
— Так. Нахуй!

В общем, мораль тут такая, что наш бро —лебедь, а уточка — не наш бро.

А вообще да, спрашивают. Обычно так: «Хочу работать в интернете, научи меня, а сколько платят?» Ну даёшь человеку какие-то материалы, ссылки, рассказываешь, что да как. Потом он с этим вопросом больше не обращается, но и в интернете работать не начинает.

Единственный человек, кого я научила «работать в интернете» — старший сын. Он у меня тоже без «вышки», но начитанный. Сперва привлекала его помочь, когда задачи несложные, потом он сам стал. Сейчас работает копирайтером в IT-компании, но собирается уходить на фриланс в самозанятость по моему примеру. Но тут, конечно, одноразовым киданием ссылок не обошлось, он меня регулярно мучает вопросами, а я его — ответами.

Всех, кто видел твоё резюме, удивляет, что в графе «Образование» у тебя только средняя школа. Ты явно не из тех людей, которые не любят учиться. Расскажи, как так получилось?

Ну да, действительно, обычная средняя школа, ещё и провинциальная. Но, видимо, это всё-таки была хорошая школа с крепкой базой. Ну и кроме того — читать я научилась очень рано.

Меня в основном дедушка воспитывал, он был учителем физики и директором школы, но не моей, другой. А это — шкаф до потолка с книгами по физике и астрономии. А ещё с русской классикой, которую я начала читать ещё до первого класса. Никто особо не следил, что я там читаю, а я брала всё подряд, что-то понимала, что-то откладывала на потом и читала позже, но оно намертво в мозг въелось. Это очень крепкая база.

Вообще я с детства мечтала стать биологом и даже заняла второе место на олимпиаде МГУ. Дважды ездила на биофак МГУ поступать, дважды провалилась, а дальше — замуж, ребенок, весёлые 90-е годы, когда совсем не до учёбы было, потом вроде поздно уже. Так вышло, что поделать.

Тем не менее тяга к учёбе у тебя не прошла?

Учиться я люблю, да. Я два года назад внезапно загорелась получить всё-таки «вышку» и выбрала для этого заочку по культурологии в областном вузе. Правда, поступить всё равно не получилось, потому что культурологию закрыли, а ничего другого подходящего с теми же экзаменами я не успела подобрать. Но зато проверила свои силы в ЕГЭ и решила, что я ещё огого! А на следующий год началась уже история со Школой редакторов.

Вот я подозреваю, что именно отсутствие диплома и есть твой секрет успеха в диджитале.

Знаешь, возможно, что-то в этом есть. Кто знает, если бы я успешно поступила тогда в МГУ, может, так и сидела бы сейчас, печально глядя на пробирки и не понимая, что мир не ограничен корочками диплома.

Сейчас у тебя на счету внушительный список проектов, в которых ты работала и работаешь сейчас — «Лайфхакер», «Пейпер Плейнс», «Код», «Букмейт».

Это сильно сказано, что «у меня проекты» — я как та муха, которая, сидя на рогах быка, орала: «Я тоже пахала!» Например, в «Код» и «Лайфхакер» меня позвали поработать корректором — вроде вполне успешно. Правда редакторскую прошивку из головы не выкинешь, поэтому я вечно по смыслу до всего докапываюсь.

Сколько лет тебе понадобилось, чтобы выйти на этот уровень?

Всё началось где-то в конце 2013 года, то есть лет шесть прошло. Я была в классической ситуации «Всё пропало, шеф!». Мне крепко за сорок, образования нет, опыта нет, профессии нет, трёхлетний ребёнок и надо что-то есть.

Так получилось, что за жизнь у меня скопилась целая куча самых разных знаний — широких, но неглубоких. Почему-то мне казалось, что это идеально для журналистики. Ну вот я и полезла туда: попросилась через знакомого в местную рекламную газету писать новости и статейки какие-то. Меня внезапно и взяли. Платили копейки, но я держалась, так как надо же было где-то работать, а заодно и учиться чему-то. Одновременно напросилась на местное телевидение помогать, а они мне предложили делать авторскую передачу о зверюшках. Было весело.

А с чего началась твоя карьера в диджитале?

Мне знакомый предложил подменить его — писать по заказу какие-то текстики для ссылочной биржи. Я как-то хорошо с этим справилась, и когда он вернулся, мне предложили остаться и работать параллельно с ним.

Год, наверное, я этой ерундой занималась. Там были такие смешные задания типа «Написать новость для сайта про православные иконы с контекстной ссылкой „аренда экскаваторов“ так, чтобы это выглядело естественно». Набила руку и кучу шишек. Потом поняла, что на жизнь этим не заработать, разве что на булавки. Потом стала брать ещё какие-то небольшие заказы, но что-то меня спасло от попадания на текстовые биржи.

Потом один из заказчиков из нашего областного центра позвал меня к себе работать копирайтером в штат. Я там продержалась месяцев, наверное, семь, и это было очень тоскливо. Писать приходилось сплошь про тендеры. И ещё заполнять бесконечное количество «подвалов» на сайте, напичканных ключевиками для поисковых роботов.

Одновременно с этим мы с ребятами с того же телевидения выпускали еженедельную злободневную газету, и я там была автором и корректором. Этот проект недолго продержался, но был для меня одним из самых крутых по впечатлениям, по полученному опыту.

К тому времени я уже примерно понимала, что такое инфостиль: во-первых, прочитала книжку одну, где, в принципе, было всё то же, что в «Пиши, сокращай», только не так весело изложено. А во-вторых следила в интернете за тем, как продвигалась работа над «Пиши, сокращай», и ждала, когда же она выйдет.

От конторы с тендерами меня отправили зачем-то на курсы к Дмитрию Коту, я их благополучно прошла, но ничего особо нового для себя не почерпнула. До сих пор не понимаю, зачем меня туда отправляли. Всё равно при попытках написать для компании что-то чуть более живое, на меня странно смотрели и всё отклоняли.

Единственное, что мне нравилось тогда, это посты для соцсетей этой конторы. Там можно было немного отойти от этого скучного стиля. Поэтому я решила, что хочу в SMM. Когда ушла из тендерной конторы, один клиент расплатился со мной за работу по бартеру — купил мне курс в «Нетологии» по SMM. А весной 2017 года у меня появился Телеграм — и всё заверте…

А Телеграм какую роль сыграл в твоей карьере?

Примерно поняв, как он работает и на какие кнопки нажимать, я быстро сообразила, что тут весело, интересно и должно быть много полезного. И стала искать друзей и единомышленников. Просто гуглила «чаты для копирайтеров телеграм», «чаты для пишущих телеграм» и оттуда почему-то попала в чат Егора Апполонова «Хэмингуэй позвонит».

Там как раз шёл какой-то челлендж типа «Напиши кучу эссе», и я написала с десяток рассказиков. Там несколько странное сообщество людей, которые пытались стать писателями. Как-то мне оно не очень интересным показалось. Я хотела работать, а не миры создавать. А ещё были проблемы с обратной связью: кто бы что ни написал, все остальные ему выдавали дружное «Вау!».

А мне было не вау, так что я помалкивала. Тем временем нашлись и другие интересные чаты, а именно первый «Пиши-чат» Паши Федорова. Туда я и ушла. Сейчас в основном сижу в «Редаче», даже дослужилась до модератора. Правда, Паша выдаёт банхаммер всем, кто хорошо себя ведёт.

И какие чаты в Телеграм тебе кажутся самыми полезными?

Тот же «Редач», отпочковавшаяся от него «Корректорская», а ещё Пашины «Работа-чат» и «Медленная редактура» — очень крутые места. Там можно и совет спросить, и заказ найти, и просто поныть на тему работы. Вокруг этих чатов сформировалось крепкое такое сообщество с какими-то уже традициями, внутренними мемасиками и словечками, своей субкультурой. Думаю, там просто надо быть.

Ну и, конечно, в Телеграме ищут и находят и постоянную работу, и разовые заказы — быстро и весело. Раз-два, списались, договорились, и ты уже работаешь.

Это как раз благодаря Телеграму ты и попала в «Пейпер Плейнс»?

Да, в одном из чатов я узнала, что открылась регистрация на Биржу Главреда — до этого она была закрытой. Я там зарегистрировалась, и… Можно я опять анекдот расскажу?

Один миллионер рассказывает, как он достиг такого благосостояния:
— Когда я был молодым, я приехал в Америку. В кармане у меня было два цента. На них, я купил два грязных яблока. Помыл и продал каждое яблоко за четыре цента. Потом купил четыре яблока и также продал все яблоки…
— И что было дальше?
— Потом умерла моя тётушка и оставила мне в наследство 100 миллионов долларов!

Тетушка у меня не умирала и миллионов мне не оставляла, но по смыслу примерно то же самое: я тихонько ковырялась где-то в самом низу копирайтерской пирамиды, а потом меня на Бирже Главреда нашла Саша Смолокурова, удивилась, что мы оказались уже знакомы по Пиши-чату, и привела в «Пейпер Плейнс».

Меня взяли туда в мае 2017 года чем-то вроде младшего помощника третьего дворника: помогать с редактурой и корректурой. Но очень быстро стали давать задачи посложнее.

Например, включили в команду для работы в бэке на Санкт-Петербургском международном юридическом форуме. Ух, это было круто! Форум идет три дня, каждый день проходит несколько десятков мероприятий, многие одновременно. Задача — вести информационную ленту форума в соцсетях в реальном времени. Часть команды находится прямо там, в Питере, часть смотрит онлайн-трансляции. Все двадцать человек работают в одном гуглдоке одновременно: одни пишут, другие редактируют, передают корректорам, переводчикам, отправляют на публикацию. И это так здорово и слаженно устроено, как будто играет большой оркестр. Вот я там и писала, и редактировала, и вроде всё успевала и сильно не косячила, и мне сразу после этого стали давать много самостоятельных задач.

Я вычитывала в среднем два десятка документов в день. Научилась работать в жёстком цейтноте, не теряя в качестве

Например, почти два года я писала тексты для соцсетей зоомагазинов «Бетховен». Это было интересно, хотя временами и сложно, и плакать хотелось, и бросить всё. Одновременно с этим я редактировала и вычитывала в среднем два десятка документов в день. Научилась работать в жёстком цейтноте и в зверской многозадачности, не теряя в качестве.

В «Пейпер Плейнс» мне приходится работать на куче разных проектов с крутыми компаниями и брендами. И если поначалу я реагировала: «Ух ты, „Пятёрочка“!», «Ого, „Северсталь“», «Ничоси, это ж „Пепсико“», «Вау, „Бош“!», то сейчас, конечно, намного спокойнее стала относиться. Но все равно считаю, что это очень здорово, особенно для провинциальной тётеньки 50+ без образования.

Вообще про «Пейпер Плейнс» ходит множество страшилок в интернете. Часть из них правдива: чтобы там работать, надо быть настоящим трудоголиком. Они там все такие, другие просто не выдерживают и сливаются.

А ещё там правильное отношение: стараться делать продукт с пользой для клиента, а не так, чтобы он просто принял и оплатил. Реально переживают за это. И сколько раз нам приходилось отстаивать свою точку зрения, когда решение, которое предлагает клиент, может оказаться для него провальным. Так что вот этот подход, который про пользу, его не Ильяхов изобрел, как некоторые думают. Он просто правильный и естественный, идея витает в воздухе, и многие именно так и работают, интуитивно это понимая.

У тебя карьера неплохо сложилась, но все же ты решила поступать в Школу редакторов. Почему?

Ну вот, поработав пару лет в «ПП», я ударилась головой о потолок. Не то чтобы мне не давали там расти — в агентстве это вообще очень приветствуется, — просто я сама почувствовала, что к этому не готова. Немножко заскучала и стала крутить головой по сторонам: а вдруг где что поинтереснее есть?

Школа для меня стала чем-то вроде челленджа: попробовать себя и понять, чего я вообще хочу и могу. Сразу спойлер: я этот челлендж благополучно провалила. Как поступила в конце рейтинга, так и промоталась там до конца первой ступени, а курсовую так и вообще откровенно слила. И на вторую, разумеется, не попала, что меня нисколько не расстраивает. Я уже где-то через месяц поняла, что куда-то не туда вляпалась. С другой стороны — лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть, верно же? По крайней мере, я этот гештальтик закрыла и больше он мне мозг не сверлит.

Можно сказать, что школа тебя разочаровала?

Школа меня огорчила тем, что там из нас пытаются сделать каких-то универсалов. По-бюрошному это называется «полководец». А я, по той же терминологии, «маг»: я люблю тексты и хочу работать по максимуму только с ними. Я докапываюсь до смыслов, до «этот текст не в мире читателя», до «это не в нашей тональности бренда». А картинки, верстка и вот это всё — совсем не моё, хотя я честно попыталась это всё понять. Вероятно, возраст всё-таки сказывается, определенная ригидность уже есть. Я бы, может, и осилила всё это в более спокойном темпе или в формате индивидуальных занятий. А так у меня сложилось впечатление «галопом по Европам», и ничего я толком не усвоила.

Меня предупреждали перед школой, что она делает редакторов «под себя», ну, собственно, так оно и есть. К моей конкретной работе мало что в школе имеет прямое отношение, а я надеялась все-таки прокачаться.

Кроме перегибов с дизайном и типографикой — для меня их было прямо совсем лишку, — не хватало знаний по работе с авторами, по организации контентного отдела. В юридическом курсе отсутствует тема самозанятости, а она сейчас максимально актуальна.

Кроме того, в школе всё заточено на работу с большими проектами: статья, сайт и так далее. А у меня по работе проекты в основном маленькие, формата «пост в соцсетях» или «письмо для рассылки». Тут не до параллельного повествования и оттачивания типографики до идеала: наш продукт для быстрого одноразового употребления. А ещё в него после публикации практически нельзя внести исправления, поэтому важно, чтобы всё сразу было как можно лучше: и текст, и картинка, и польза.

А что тебе пригодилось из школьных навыков и знаний?

Я не могу сказать, что всё совсем мимо меня прошло. Какие-то базовые вещи я ухватила и уже применяю в работе. Кроме «Пейпер Плейнс» у меня же еще другие подработки есть: заказы на написание текстов, на вычитку. Вот там мне и «Переговоры и отношения» пригодились, и ФФФ, и «Текст и редактура», особенно из неё про понимание болей и задач клиента. Мне в последние пару месяцев стали такую обратную связь давать, что заслушаешься. Вместо обычного: «Спасибо, всё хорошо», стало: «Мне очень нравится, прямо до слёз» и «Вау, я нашла своего автора».

Очень полезными были лекции Бирмана про интерфейс, технозависимость, человечность, язык роботов, привычки, модальность. Стало намного понятнее, почему люди жмут или не жмут на ту или иную кнопку, как умудряются перепутать в интерфейсе согласие и отказ и почему часто не видят то, что у них перед самым носом.

Ну и тут так сложилось, что одновременно с началом занятий в школе я начала слушать денежный курс Ильяхова. Не то чтобы мне денег не хватало, но я иногда покупаю такие вещи как бы в знак благодарности автору за всё в целом. Курс мне очень зашёл, и я осознала, что в «ПП» я на самом деле занимаюсь ровно тем, что мне нравится: ковыряюсь в текстах. А для всего остального там есть команда.

В «ПП» меня пытались немного продавить на то, чтобы я и с визуальной частью контента работала, но быстро поняли, что у меня с этим один лишь стресс. Видимо, решили, что рациональнее применять меня там, где у меня хорошо получается. Это разумный подход, я считаю.

Ну, а та самая пресловутая турбина у тебя появилась? Планируешь ли ты учиться дальше и где?

Да я всю жизнь на турбине, просто в некоторые периоды она на малых оборотах работала. Я и в школу на турбине заехала. Поеду дальше: пока присматриваюсь, а тем временем пытаюсь стать крутышкой в гугл-таблицах. Накачала всяких обучалок и разбираюсь. Дальше — куда-то подальше от картинок, поближе к цифрам и данным: таргетинг, кодинг. Ещё не решила.

А какую литературу ты можешь порекомендовать своим коллегам?

Не хочу ничего конкретного рекомендовать: во-первых, этих списков в интернете и так как у дурачка фантиков, а во-вторых, всё равно ведь людям всем разное нужно. Ну вот скажи честно: существует ли хоть один список литературы на любую тему, который бы тебе весь полностью оказался интересным или полезным? У меня лично такого не было ни разу.

Просто читайте, и побольше. И читайте обязательно хорошую художественную литературу — там есть, в общем, всё, что вам нужно.

Ты делала по две публикации в неделю, а обязательная — одна. Зачем тебе это?

У каждого главреда есть задача — сделать журнал лучше. С двумя публикациями возникла идея практически сразу. Когда меня объявили главредом, личку завалило сообщениями с идеями для интервью. Телеграм задымился от уведомлений, поэтому пришлось выключить его минут на 10, а потом уже всё отсматривать. По заявкам было видно, что можно смело выйти на две публикации.

Но возникла проблема: темы есть, а текстов нет. Через месяц получилось публиковаться по понедельникам и четвергам. Вторая публикация в неделю для главреда — «бесплатная», за неё баллов не начисляют.

Сначала я составила план по календарю, установила дедлайны, но это не сработало. Сейчас планировать намного проще. Использую Яндекс. Календарь и доску в Трелло. Если у меня есть готовый текст, значит, в ближайшие две-три недели я его опубликую.

Для тебя «Кто студент» — журнал о чём?

У «Кто студента» в редполитике чётко прописано полезное действие — научить и передать опыт. Есть много других ресурсов, чтобы просто рассказывать о людях, их жизни, драме. В «Кто студенте» нужна железная практика или мотивирующая история.

Когда мне присылают слабое интервью, я его не пропускаю, потому что в нём нет пользы. Если рассказ просто о жизни человека в духе «родился, потерпел и умер» — ну и зачем это читать? В таком случае я даю автору выбор — забить или допилить. Как правило, забивать никто не хочет.

Как ты понимаешь, что всё, польза есть, закончили, пора выпускать?

Во время работы задаю себе вопрос: «Вдохновит меня этот текст на что-то или нет?» Когда есть конкретный ответ, можно отдавать на вычитку и публиковать.

Я для себя сформулировала понятия пользы и фактуры. Польза — это когда читаешь и хочешь цитату сохранить. Или когда у тебя в голове какие-то пазлы сходятся: «Ой, а что, так можно было?» А фактура — это когда текст не давит, а скользит в мозг, когда хочется его читать бесконечно.

Если всё это есть в тексте, то он готов.

Польза — это когда читаешь, а у тебя в голове какие-то пазлы сходятся. Фактура — это когда текст не давит, а скользит в мозг

Расскажи, как организована работа. Много у тебя редактуры получается?

Автор заявляет тему и мы её обсуждаем. Если тема слабая, я отказываю, а если всё хорошо, автор берёт интервью, делает расшифровку, редактирует и присылает первый черновик. Я читаю и оставляю комментарии. Например, вижу, что зацепили хорошую мысль, но не продолжили её дальше. Пишу: «Надо вот здесь доделать. Можно уйти вот сюда и написать про это». Сразу отмечаю, какие иллюстрации могут быть или что вынесла бы в цитаты. Автор дорабатывает интервью, я ещё раз читаю, что-то исправляю. И так пока нас всё не устроит. После текст уходит корректору. Как-то так сложилось, что у меня Вероника Высотина всё вычитывала.

Почему так получилось, кстати?

Корректуру предлагала паре человек, но за это баллы не идут. И договориться, к сожалению, у меня не получилось. Вот Вероника согласилась вычитывать для себя.

Почему сама не вычитываешь?

Глаз замыливается. Когда читаю интервью раз шестой-седьмой, я его уже знаю наизусть. Вот вторую часть интервью Николая Товеровского я, наверное, расскажу слово в слово, даже если меня разбудить среди ночи.

Иллюстратор у тебя тоже один — Надя Ершова.

Она написала самая первая, меня ещё даже главредом не объявили. Мы с Надей хорошо сработались. Я ей пишу, что нужно, а она быстро делает. У нас так бывает, что мыслим на одной волне — так рождались иллюстрации к материалу от выпускников школы и обложка к интервью с хейтером.

Изначально я хотела менять оформителя каждые две недели. Но если каждый будет рисовать в своём стиле, плохо получится. Может, ещё дело в том, что я люблю работать в маленькой команде, где каждый отвечает за свою часть работы. Мне проще выстроить процессы с несколькими постоянными людьми, чем привыкать каждый раз к новым. Так больше доверия.

Ты говоришь про пользу для других, а тебе лично есть какая-то польза от главредства?

Главредство очень мощно прокачивает. Речь не только о редактуре, но и о других вещах. Например, насмотренность: когда ребята скидывали курсовые в чат, я уже видела, где у кого что висит в вёрстке. Техническая сторона тоже в плюсе. В публикациях не чистый ХТМЛ, но все выпуски я верстаю кодом в Вордпрессе. Изначально на вёрстку уходило часа три, сейчас уже час.

Ещё плюс главредства — баллы. Так я прошла бесплатно на вторую ступень. Но лично для меня они не играли главной роли, как думали многие. Вообще, немного бесит, когда начинается это баллодрочерство и журнал воспринимают именно как источник баллов.

А к критике как относишься?

Нормально, если она по делу. Меня когда-то научили простому принципу: фильтруй базар. Причем, не только исходящий, но и входящий. Человек — существо умное, и только он может выбирать, чьё мнение для него важно, а чьё — нет.

Критику нужно отличать от хейта. Хейтеры — ребята достаточно мерзкие. У них задача тебя деморализовать, чтобы ты опустил руки и сидел на месте. Как говорил Ильяхов: никому не нужен ваш успех. Поэтому, если я слышу или читаю гадости в свой адрес, значит, всё правильно делаю.

К слову, критики о «Кто студенте» я слышу много. Конструктив, в отличие от хейта, для меня сигнал, что нужно где-то доработать, чтобы не повторять косяки. Людям кажется, что работа главреда не пыльная — взял, заверстал, плюнул в потолок, получил баллы. На самом деле у меня уходило очень много времени на то, чтобы сделать что-то стоящее. На работу с авторами и публикации я тратила по 12−14 часов в неделю.

Человек — существо умное, и только он может выбирать, чьё мнение для него важно,
а чьё — нет

Как при этом успевала сдавать тесты?

Скажу честно, тесты мне были неинтересны. Бесило одно — они влияли на место в рейтинге. Если на него взглянуть, то октябрь и ноябрь — одна сплошная яма. Мне было некогда заниматься поисками ответов на вопросы — мне было интересно редачить интервью.

Ради журнала я забила на зал, хобби и сон, помогло отсутствие личной жизни. Но на учёбу забить я права не имела. Садилась, читала, слушала лекции, потом сдавала: «Ага, Бирман снова на 70. Ну, ладно». Да, я расстраивалась из-за тестов, но мне было гораздо приятнее, что я фигачила две полноценные публикации в неделю.

Какое интервью в «Кто студенте» было для тебя самым сложным?

Самое первое. Я в начале немного не въехала в процесс. Думала, что у меня первое готовое интервью выйдет с Костей Дунаевым, а мы не успели его согласовать. Поняла я это в воскресенье после обеда, а в понедельник — дедлайн. Всё, что у меня было — моё конкурсное интервью с Яной Попович.

Спасло то, что я выцепила Яну в телеграме. Помню этот ужас: одной рукой веду машину, другой строчу ей сообщения. В итоге мы в двенадцатом часу ночи сели и три часа правили вместе, чтобы потом не отправлять на согласование. Потом днём ещё правили. И мы всё же выпустились — с косяками, недоработками, опечатками. Это была куча нервов. Когда интервью вышло, я расплакалась.

В уставе «Кто студента» написано, что главред независимый, никто не вмешивается в его работу. Какие-то ограничения есть, кроме дедлайна, или ты реально можешь придумать любой формат?

В большинстве случаев я предоставлена сама себе. Но я такой человек, что лучше лишний раз спрошу у ребят, которые сделали этот журнал. Про те же подкасты я советовалась: сколько баллов, как их рассчитывать, нужно ли делать текстовую расшифровку.

А так ограничений каких-то нет. У меня во главе один принцип: говна не делать.

У тебя на доске в Трелло огромный список неудавшихся, умерших или ожидающих работ. Это что такое?

Здесь ситуации разные. Были ребята, которые заявили темы и потом не объявились. Некоторые взяли тему и не достучались до героя. А есть ещё слетевшие интервью: вроде бы что-то сделано, но в итоге — пусто. Либо автор резину тянет, либо герой жмётся. Эти интервью откладываются в долгий ящик. Но если вдруг работа возобновляется, то тема выходит из этого списка. Сейчас в запасе есть несколько тем, которые ждут допила.

Максим Ильяхов коллекционирует редполитики, но про редполитику «Кто студента» сказал, что рано ещё складывать в копилку. Не хотела доработать?

Соглашусь, рано. У журнала небольшая редполитика, страниц на пять-шесть. Я, может, внесу парочку новых пунктов, но шедевром и образцом она от этого не станет.

Мне больше хочется сделать материал про подготовку и обработку интервью. Не скажу, что я в этом плане супергений, но опыт есть. Возможно, с кем-то объединюсь для такой статьи.

Хочу рассказать, что держать в голове, когда берёшь интервью, на какой вопрос себе мысленно постоянно отвечать в процессе. Ведь разговор может уйти в какие-то лютые дали, а когда получаешь расшифровку, понимаешь, что нет никакой фактуры. У меня так однажды было. Вроде по ходу разговора всё круто, а потом посмотрела на расшифровку: «Блин! А о чем мы вообще разговаривали?!» Вот это было обидно, но без факапов работы не бывает.

Тебе в начале помогали? Ну, Слава Лазарев, например, прошлый главред?

Я к Славе постоянно обращаюсь, если случается какая-то фигня. Он всегда приходит на помощь, за что ему огромное спасибо. Бывали случаи, когда Вордпресс выкидывал какой-то финт ушами, а я не понимала, что не так. Один раз ловили фантомную кавычку. Ещё Слава следит за косяками в публикациях, что тоже помогает.

Слава придумал подкасты. Сложно развивать это направление?

Я думала, что да, потому что до этого подкасты не трогала и не слушала. Но идею всё равно подхватила, ведь направление популярное. Я выпустила всего два, но, вроде как, годных.

Под новый год нас ждала победа — подкасты «Кто студента» появились на Яндекс.Музыке и в Эпл Подкастах. Раньше они были только на Саундклауде. Но об одном я сильно жалею — ответственный за подкасты человек не прошёл на вторую ступень. Ищу замену.

Тут ты тоже отдала всё в руки одного человека?

Да, мне так проще. На второй неделе моего главредства я спросила Стаса Зверянова, не хочет ли он делать подкасты. Я послушала несколько его голосовых сообщений и подумала, что вроде ровно говорит. А ещё он проболтался, что закончил какой-то курс по звуку. Хотели сделать подкаст с Ликой Кремер, но она нам не ответила. А вот Артур Белостоцкий согласился, и это было здорово.

Стас молодец, хотя приходилось его откровенно пинать. Когда делали подкаст с Максимом Ильяховым, Стас очень сильно волновался. Я его успокаивала: «Да нормально всё!». Сама же вспомнила, как меня в 17 лет отправили интервью брать у Кипелова, а коленки предательски тряслись.

А почему боялась у Кипелова брать интервью?

Мне было всего 17 лет, Арию слушала периодически. Тогда я занималась в подобии кружка журналистики, и мы делали городскую школьную газету. И вдруг мне дают такой шанс, даже сначала не поверила. Вот слушаешь ты музыку, а завтра пойдёшь говорить с этим человеком вживую.

Шла — тряслась. Потом увидела, что Кипелов немного ниже меня ростом и вполне себе простой человек, и успокоилась. Я заранее готовила вопросы, волновалась. Когда всё закончилось, не поняла, что вообще произошло. Слушаю эту диктофонную запись и понимаю, что я там ужасно мямлила и заикалась. Хотя, для первого раза очень даже бойко. Я там задала пять вопросов, но это было что-то.

Что-то эта встреча поменяла?

Да, с этого началась моя журналистская деятельность. После этого я четыре года писала для портала Рокалуга. Сейчас его уже нет, но вспоминаю с теплотой. Я ходила на концерты, общалась с людьми, помогала с организацией. Репортажила на концертах Би-2, Ляписа Трубецкого, Мельницы, Чёрного Обелиска, Океана Ельзи, Стигматы, Нойза, Слота, Пикника и других. За время работы собрала огромное количество историй про музыкантов. Моя любимая — как я довела Юрия Шевчука до слёз умиления.

Ого! Расскажи.

Шевчук приезжал с концертом, а после была пресс-конференция для журналистов. В конце все брали автографы: кто давал билеты, кто диски, кто блокноты. А я перед этим взяла пластинку ДДТ 1988 года. Шевчук посмотрел на меня, на пластинку, потом опять на меня. По мне видно, что явно не я эту пластинку покупала. Спрашивает: «А откуда она у вас?». Я: «От папы!» — «А зовут вас как?» — «Наталья». И вот он со счастливой слезой подписал мне пластинку. Сказал передавать по наследству.

Ты говорила, что раньше гордилась, что журналист, а потом попросила так больше тебя не называть. Почему?

Я уже давно не имею к этому отношения. Мне не нравится, когда меня называют кем-то, кем я не являюсь.

Раньше мне журналистика казалась чем-то крутым и полезным. Я думала, что журналисты несут благую миссию и от них зависит вообще всё. Не просто же так их называют четвёртой властью. Сейчас отношение к этой сфере двоякое. Есть крутые люди, которые делают стоящие вещи, а есть почти падальщики.

Я два года проработала в калужском городском журнале «Жить хорошо». Большую часть времени я была единственным журналистом на всю редакцию. Мне нравилось писать репортажи с открытия заводов и конкурсов красоты, нравилось брать интервью у врачей, министров, дизайнеров и актёров. Потом в голове что-то щёлкнуло, и я поняла, что пользы от этих материалов мало. То ли дело было в подаче, то ли — в маленьких тиражах журнала. Получалось, что большинство моих работ были наподобие жвачки: прожевал и выбросил. Всё это привело к тому, что взгляды с главредом издания разошлись и пришлось уйти.

Потом я пошла работать в филиал одного из федеральных каналов. Хоть я и была в отделе радио, я видела, как работают ребята-корреспонденты. Они делали очень крутую и сложную работу, но бывало и так, что повестка сюжета была заготовлена. Я поняла, что в традиционную журналистику не впишусь — я лютый правдолюб.

Поэтому ты решила уйти в другую сферу?

Возможно, но мысли появились раньше. В 2017 году я начала кататься на конференции. Так я поняла, что мне не хочется быть всю жизнь автором — хочу вырасти до редактора. Тогда же мне показали, что такое СММ. Так увлеклась созданием контента. И вот я тут.

После журналистики ты искала работу. Я в твоём канале видела подсчёт отказов из разных компаний — там очень много «Яндекса». Почему ты туда так хочешь?

В «Яндексе» у меня работали несколько знакомых, и я тоже загорелась идеей. Думала, если чуваки без большого опыта могут туда пробиться, чем я хуже? Начала делать тестовые, и всё не получалось. Был и музыкальный редактор, и копирайтер, и контент-менеджер. После двух лет это уже приобрело характер соревнования: будет когда-нибудь положительный отклик или нет. Пока я проигрываю со счётом 20:0. Последний отказ был по вакансии редактора. Может, просто не судьба в «Яндексе» работать, кто знает.

Думала, школа поможет найти работу мечты, но пока не получилось — череда отказов продолжается. Но зато есть пара интересных проектов, которые пришли после первой ступени.

Не думала, почему отказывают?

Думала, но так и не выяснила. Если бы у меня был хоть один отклик с обратной связью, я бы поняла, что у меня, скажем, опыт не тот или сфера работы. А работодатели на такое скупятся — отказали и ладно. Ещё хорошо, если присылают отказ, а не просто исчезают. За всё время поиска работы я получила мотивированные и живые отказы раз пять. Самый милый был из «Близзарда» — разработчика «Варкрафта» и других игр.

Не пробовала делать свои проекты?

Было дело. В 2017 году я поехала в Сочи на фестиваль молодёжи и студентов. Познакомилась там с пятью ребятами, которые горели идеей сделать собственное медиа. Всем хотелось что-то делать, но каждый понимал, что один не справится. Для меня это было что-то новое и волнующее.

Мы начали делать медиа-проект под названием «Эспера». Несколько месяцев мы пытались придумать концепцию медиа. Долго созванивались в скайпе, спорили. Сначала хотели писать полезные советы и подборки, потом думали про путешествия и социальные статьи. Потом ещё приплелись горячие мировые темы вроде протестов в Каталонии. В итоге остановились на социальных интервью.

Одна из побед — мы круто вклинились в бушующую историю с фильмом «Матильда». У нас вышла серия интервью, где фильм рассматривается с разных сторон. Героями стали православные активисты, юрист, порноактриса и даже Владимир Познер. До сих пор испытываю огромное уважение к члену нашей команды, который это всё провернул.

На нас вышел инвестор — мы его упустили. Слишком долго продумывали полезное действие, занимались рассылкой, а не созданием своих материалов. В итоге всё умерло.

Ты раньше была главредом?

Да. Медиа было для компании, где я работаю, — «Астрал». Разработала концепцию, подобрала авторов — всё заработало. Деталей открыть не могу, но проект был хороший. Через три месяца после запуска закрылись — оказалось нерентабельным. От самого процесса создания и главредства я кайфовала и сейчас скучаю по этому.

Собственно, это и подтолкнуло участвовать в конкурсе на главредство. Хотелось доказать себе, что проекты умирают не по моей вине.

Если бы ты сейчас вернулась в начало первой ступени, ты бы что-то поменяла?

Наверное, нет. Для меня главная сложность — время. Мне тупо не хватало его на всё. За время первой ступени у меня сбился сон: ложилась в три часа ночи, а вставала в семь на работу. Но это классическая история для любого студента.

Возможно, серьёзнее относилась бы к тестам. Я до конца не была уверена, что буду в тройке после первой ступени и пройду дальше на бесплатное даже при учёте главредских баллов.

Главреда выбирают по результатам конкурса и собеседования. Какое место в конкурсе заняла?

Я заняла третье место. Причём, я особо сильно не напрягалась — сделала, как могла. Идеала не существует, поэтому я не сижу и не вычищаю текст до стерильности. В любом случае останется какая-то загвоздка или в ответственный момент всё возьмёт и поедет к чёртовой матери.

Для конкурса я распечатала интервью и разделила его на смысловые блоки. Так их легче переставлять, чтобы получилась цельная история. Заверстала, как умела. Поэтому была в шоке, что попала в тройку — думала, буду где-то в серединке.

После конкурса проходит собеседование по Скайпу. А что там спрашивают? Чего ребятам ждать?

Это похоже на обычное собеседование при приёме на работу. Тебя спрашивают об опыте, о стиле работы. Дают ситуацию и спрашивают, как бы ты с ней справился. Меня спросили, что бы я делала, если бы сервер с сайтом оказался в отключке.

Ещё спрашивают о том, что ты хочешь сделать для журнала. В момент собеседования у меня не было мыслей, потому что не люблю планировать в пустоту. Мне нужно вникнуть в процесс, понять, что происходит, и только после этого я могу дать какие-то идеи.

В новом конкурсе на главреда нет формата интервью. Ты сама задания придумала?

Всё просто — у меня не было нужного количества расшифровок. Для меня конкурс стал внезапным событием. Я думала, что он начнётся вместе со второй ступенью, но его старт был намечен на праздничные дни.

По уставу журнала кандидаты готовят информационный продукт, который может быть опубликован в журнале: статью, интервью, тест или другой формат, который не противоречит редакционной политике. Я посовещалась со Славой и решила сделать что-то среднее между нашими курсовыми и вызовами Главреда. Теперь переживаю, что задания оказались слишком сложными.

По традиции, в конце нужно посоветовать читателям что-то классное и полезное.

Традиции нужны, чтобы их нарушать, тем более, я пока ещё главред. Я не посоветую новых книг, рассылок или блогов, потому что о них рассказали другие.

Самое классное и полезное, что я могу посоветовать — набираться опыта. Положительного или отрицательного — не принципиально. Ни чтение «Пиши, сокращай», ни разглядывание книжек по типографике, ни сотки в тестах школы не заменят реального опыта. Пока ты не переделаешь головой и руками тонну работы, пока профессионально не деформируешься, вся теория останется сплошным пшиком. Это как с языком: я три года учила немецкий, читала книжки, слушала радио, а приехав в Берлин, двое суток не могла и слова сказать.

Чем больше пашешь, тем охренительней результат.

У тебя в Бюросфере написано — врач. А что привело тебя в копирайтинг?

Я работала врачом анестезиологом-реаниматологом в детской больнице. В какой-то момент появились мысли уйти из медицины, поэтому начала думать об альтернативах.

Я занимаюсь танцами, а моя тренер в своё время подрабатывала копирайтингом. Она попросила написать пост в инстаграме для её студии. Ей он понравился, и она посоветовала попробовать себя в написании текстов. Всё закрутилось. Я нашла каналы в телеграме, а через них — клиентов. Начала писать тексты на заказ. Сейчас перечитываю — и так смешно. У меня там «уникальный», «шикарный» и «качественный».

Когда мне уже очень хотелось уйти из медицины и полностью заняться текстами, я нашла телеграм-канал «Ворк фо райтерс». Там я написала: «Ребят, не могу найти работу, где нужно писать!»

Так познакомилась с Леной Смирновой. Она работает в медицинском издательстве «ГЭОТАР-Медиа». Через неё я вышла на менеджера издательства. Она мне звонит и говорит: «Юля, а вы пишете в инфостиле?» Я сказала, что да, а про себя думаю: «Что за фигня, какой инфостиль?»

Звоню мужу, говорю: «Лёша! Я не знаю, что там за „Пиши-сокращай“, но надо срочно купить». За вечер книгу прочитала, но тестовое, конечно, завалила. Но меня взяли на проектную работу: писать материалы для вебинаров.

Как ты узнала о Школе редакторов?

От Лены Смирновой. Она же мне очень помогла с плакатом, я ей задавала вопросы. Наши плакаты получились отчасти похожими не потому, что я видела её плакат, а потому что прислушивалась к её советам.

Почему ты решила уйти от врачебной практики?

Первая причина — это деньги. Я работала каждый день по 8 часов, а ещё добавлялись ночные дежурства. Дома я почти не бывала. И за такой объём работы — максимум 55 тысяч. Учитывая, что на мне была ответственность за детскую жизнь, я считала, что это мало.

Вторая причина — это просто усталость. Выходные я планировала на полгода вперёд: в какие дни встретиться с друзьями, в какие сходить к родителям. У меня всё было расписано. Когда я ушла из клинической медицины, первое время была тревога: что делать? Я привыкла ходить на работу в субботу и воскресенье. Я не понимала, куда себя деть: «Два выходных, и все мои!» Только спустя время привыкла, что у меня полноценные выходные и не надо договариваться за три месяца с кем-то встретиться.

И третье — это выгорание. Я пропускала всё через себя. Я, конечно, не рыдала над больными. По сравнению с другими, мне казалось, что я такая спокойная: констатировала смерть, пошла, написала и легла спать на дежурстве. А в какой-то момент я поняла, что помню всех детей, которых не смогла спасти. Помню не имена и фамилии, а диагнозы, примерный возраст и то, как они выглядели. Когда я начала вспоминать, поняла, что их уже много. Тех, которых спасла, я не помню — это как часть работы.

Что стало последней каплей?

На одном из последних дежурств нам привезли мальчика. Мы не смогли его спасти, хотя бились за него два дня. И на моей смене ребёнок умер. Я была ответственной, анестезиологом — тем, кто принимает все решения, на кого валятся все шишки. И я помню, как мы всё записали, я отпросилась в туалет, а сама вышла на лестницу и разрыдалась. Потом я позвонила мужу и сказала: «Всё. Это было моё последнее дежурство». Я была готова уволиться и уйти в никуда, но главный врач предложил работу в отделе контроля качества в той же больнице.

Что за работа?

Работа с документами. Я проверяла истории болезней и внедряла протоколы — правила, по которым должны работать врачи. Например, есть несколько алгоритмов сердечно-лёгочной реанимации: все её делают по-разному. Смысл в том, что нужен какой-то один, внутренний, для больницы.

Почему важно, чтобы протоколы были одинаковыми?

Сейчас стало очень много судов: за полгода я ходила к следователям раз пять. Все родители проверяют по статьям и форумам в интернете работу врача и по любому поводу жалуются. Должна быть унификация, чтобы в случае чего можно было показать и сказать: «Мы работаем по закону, и у нас положено вот так».

Это такая защита для больницы?

Да, больше даже юридическая. За рубежом есть система аккредитации больниц — JCI. Специальная организация проверяет больницу и выдаёт сертификат. Он означает, что в больнице безукоризненные условия для оказания медицинской помощи высочайшего уровня. У такой больницы есть куча внутренних алгоритмов работы: как лечить в каждом случае.

В России появился внутренний аналог: СМК — система менеджмента качества. Она есть везде, но сейчас решили внедрять в медицину.

В своей работе я ничего нового не придумывала: брала то, что есть в мире — европейские алгоритмы, российские рекомендации, — и приводила их в единую форму.

Можно ли применять знания Школы редакторов к работе с медицинскими документами?

Когда я туда пришла и начала читать приказы, то вообще ничего не поняла — там одно предложение на полстраницы. Мне пригодились лекции Ильяхова: не столько про стоп-слова, сколько про канцеляризмы и «три существительных подряд». Так я начала потихоньку сокращать страшные нечитабельные документы.

Например, у меня было положение о внутренней логистике пациента на 40 страниц. Я вычёркивала целые абзацы, меняла местами отрывки текста, переводила с врачебного на русский. В итоге сокращённый документ уместился на 18 страницах.

Но потом ты ушла из этого отдела. Почему?

Попытка не состоялась. Как таковой работы не было, как и чёткого плана действий. Я полгода приходила на работу и занималась какой-то ерундой. Я поняла, что мне это осточертело. Всё же это был переходный период после ухода из реанимации. Сразу уйти из больницы — сложно. А тут я вроде была и в больнице, но не в реанимации, и всё равно контактировала с коллегами.

Я к тому времени уже писала статьи для «ГЭОТАР», а не только материалы к вебинарам. Мой начальник в издательстве — Альберт Муртазин из Школы Руководителей. Как-то рано утром я позвонила ему и говорю: «Альберт, вы не хотите взять меня на постоянную работу?» Он спросил, когда смогу начать, и всё само собой получилось. Иногда надо самой задать вопрос, самой пойти, немного быть более активной.

Расскажи немного про издательство. Чем оно занимается?

Издательство специализируется на медицинской литературе. Все национальные руководства, руководства для врачей, для пациентов — большая часть рынка медицинской литературы выпускается в «ГЭОТАР-Медиа».

Когда меня врачи-коллеги стали спрашивать, куда я ушла, то я взяла со стола первую попавшуюся медицинскую книгу и показала — вот сюда. На ней была отметка «ГЭОТАР-Медиа».

Ты пошла в Школу редакторов, чтобы сменить работу. Это у тебя получилось, но почему ты решила не доучиваться?

Это была такая боль, столько слёз. Я поняла, что ничего не успеваю. Делать работу, писать статьи, фрилансить оказалось для меня важнее, чем закончить школу. Не потому, что это давало доход, а потому что стало интереснее.

Я садилась за тесты в пятницу вечером и не читала лекций — просто открывала тест, искала знакомые слова и сдавала. Я поняла, что плачу деньги за то, что я даже не усваиваю. За последние две-три недели до ухода мой мозг не получил никакой новой информации. Дойти до конца, чтобы просто не потерять сертификат, я могла, но смысл?

Перед тем как отчислиться, я разговаривала с Людмилой Сарычевой в телеграме. Она мне сказала, если тебе не нравится, то зачем оставаться? Чтобы потом писать негативные отзывы про школу? Я подумала, что она права. И когда мне пришло письмо, что я отчислена, то наступило огромное облегчение. Прошли все психи, все слёзы. Времени больше не стало, но стресс пропал.

Потом встретилась с Людой лично. Я вспомнила, что она закончила только одну ступень, но многого добилась. Главред «Лайфхакера», Полина Накрайникова, тоже закончила только одну ступень. Я решила: ладно, я уже получила работу, которую хотела. Я мечтала, чтобы у меня в трудовой книжке было записано «редактор». Нетворкинг школы сработал в нужном направлении.

Какие задачи у тебя сейчас на работе?

Сейчас я ответственный редактор одного проекта, он ещё не вышел. Мне присылают медицинские статьи, а я их проверяю. Я — последняя инстанция проверки перед тем, как отдать их в печать.

Я не ожидала, что сразу стану ответственным редактором, поэтому мне страшно. Я работаю немножко медленно. Так как я понимаю, что после печати уже ничего не изменить, я очень вдумчиво проверяю каждый текст. В целом у меня на работу уходит часов 10 в день.

Как отличаются ожидания от фриланса и реальность?

Я знала, что если я уйду, то только на официальную удалённую работу: с трудовой книжкой, по договору, с фиксированным окладом, с пенсией. Фриланс — это когда ты работаешь сам на себя, как ИП либо самозанятый. Но меня этот вариант не устраивал, потому что в нём всегда есть элемент внезапности. Если бы я работала только на фрилансе, получала бы больше, но мне так спокойнее. Поэтому даже не знаю, как сказать, оправдались ли ожидания.

Да, у меня помимо работы есть проекты, которые можно назвать фрилансерскими. Я пишу для канала «Паша и его прокрастинация» и статьи для «Лайфхакера».

Как тебе опыт перехода в новую область?

У меня такое ощущение, что я на кафедре работаю преподавателем-лектором и просто не лечу людей. Нет ощущения, что я завязала с медициной, потому что каждый день я редактирую медицинские тексты.

Бывает, что скучаю по больнице. Но я вспоминаю, что сплю дома, что в выходные отдыхаю, и радуюсь.

Всё, одиннадцать лет — хватит! Кого могла, я спасла — пусть дальше молодёжь спасает. Я рано начала работать ответственным анестезиологом. Это, наверное, и сыграло свою роль. Я была молодой, а мне сразу надо было принимать серьёзные решения.

Кажется, издания про медицину должны выше ценить врача-писателя. Как на самом деле?

Всё плохо. Если ты не редактор, а просто пишущий врач, то будешь писать бесплатно первое время.

У врача есть преимущество — он знает, где искать информацию, достоверные источники и как всё это преподнести. Копирайтер без медицинского образования может эти источники не найти. А если и найдёт, не сможет сопоставить их между собой: в первом написано одно, во втором — другое.

Если ты не редактор, а просто пишущий врач, то будешь писать бесплатно первое время

Сейчас многим компаниям нужен медицинский редактор: «Систерс», «Вилладж», «Яндекс», «Профи.ру», «Мейл.ру». Но в моём случае разговор с ними заканчивался фразой: «У вас же опыта написания нет».

Последней каплей стало, когда девушка из «Профи.ру» мне даже тестовое не прислала. А из «Мейл.ру» просто сказали: «Зачем? Даже если вы хорошо сделаете, мы вас не возьмём, потому что у вас опыта редакторского нет». Я была в шоке, но потом подумала: «Ну ладно, пусть у них дальше пишут люди, которые не знают разницы между аспирином и парацетамолом».

Для моего издательства сыграло роль, что я врач — у них такой принцип работы. Получается, что для серьёзной организации, как медиздательство, имеет вес врачебный опыт, а для редакций — опыт человека в качестве автора.

Думаю, многие гуглят свои симптомы. А в статьях на первых страницах поиска обязательно найдётся какая-нибудь страшилка. Как это выглядит с точки зрения доктора?

Когда я работала в детской реанимации, обязательно приходили родители. Они не говорили, как надо лечить, но часто разговор начинался со слов: «А мы прочитали в интернете, что препарат, который вы назначили, — вредный и от него умирают». Да, у всех препаратов есть побочные действия, а умереть можно даже от глотка воды, если поперхнуться. Я всегда старалась объяснять всё родителям, но меня раздражала сама формулировка «мы прочитали в интернете». Я не злилась, но любила задавать вопрос: «А на каком сайте вы прочитали? Я вам скажу, можно там смотреть или нет». И подсказывала им европейские сайты, медицинские библиотеки.

Я часто нарываюсь на статьи и сайты, которые рекомендуют, как лечиться. Когда ищу что-то для научных статей и начинаю гуглить по-русски, всегда на первую страницу выпадают любительские статьи, журналы, форумы с самолечением. Это меня всегда удручало.

Какие ресурсы ты считаешь достойными доверия?

Наверное, нет ни одного журнала или сайта, который я считала бы полностью достоверным.

Все медицинские статьи в интернете построены двумя способами: либо запугивают, либо внушают, что всё хорошо

Золотой середины нет. Так и вижу постоянно: «Не делайте это — умрёте, не ешьте это — умрёте». Мы и так все умрём. Если об этом всё время писать и говорить с экранов телевизора, это не поможет. Многие врачи толстые, многие курят. У меня тоже неправильный образ жизни: у меня язва, но я ем всё подряд. Я знаю, что могу умереть от желудочно-кишечного кровотечения, но ведь могу умереть и по другой причине. Всё относительно.

Другая крайность — это внушать, что всё будет хорошо. «Пейте витамины, кушайте полезную еду — будете здоровы». Например, байка, что овсянка на завтрак полезна для желудка. Это такая глубочайшая ерунда! Это зависит от миллиона других причин.

Как, по-твоему, нужно писать медицинские статьи?

Статьи нужно строить на описании того, как может быть хорошо, а как плохо, и оставлять за человеком право выбора.

Одним из моих последних пациентов была девочка с судорогами. Она попала в реанимацию, потому что родители не успели дать ей противосудорожные. Они уехали в командировку, пропустили три дня, а ребёнок чуть не умер. Когда переводила девочку в отделение, поговорила с родителями. Я их не обвиняла, а просто объяснила, что может быть, если вовремя не давать препарат. Дальнейший выбор остался за ними.

Может ли копирайтер без медицинского образования писать на медицинские темы так, чтобы это не вредило?

Наверное, просто копирайтер — нет, даже медицинский журналист — тоже нет. Другое дело, если он писал эту статью с экспертом, как интервью. Но всё равно такие статьи должны проходить проверку редакторами, и эти редакторы должны быть с врачебным опытом.

В «ГЭОТАР» есть научный редактор, врач-эксперт. Даже я, когда делаю статьи, и их уже проверил редактор, пишу Альберту: «Я нашла несовпадение статьи с клиническими рекомендациями. Сейчас так уже не делают», и он говорит: «Убирай». Мы проверяем друг друга. Я сомневаюсь, что медицинские журналисты знают клинические рекомендации и стандарты лечения.

В чате ты говорила о том, что пишешь сказки. Это такой способ отвлечься от вечной медицины?

Я с детства писала понемножку: то в стол, то друзьям. И я поняла, что это моё второе «я». После школы я поступила на журфак, на филфак, на биологический факультет и в мед. Поступила на четыре факультета, и везде бесплатно. В итоге выбрала мед.

А почему выбрала мед?

Я пошла в мед, потому что за год до этого перенесла тяжёлую двустороннюю пневмонию, и примерно в это же время умер мой дедушка от инсульта. Я знала по рассказам мамы, что там была врачебная ошибка — дедушке было всего 59 лет. Но никто никуда жаловаться не пошёл. Я решила, что надо спасти как можно больше людей и стать хорошим врачом.

Я готовилась год. Сидела по ночам за биологией, учила сама химию, потому что у нас в школе её плохо преподавали. А все остальные варианты были на всякий случай. Но я искренне любила уроки русского языка и литературы. Мне страсть как нравилось это дело — писать, сочинять.

Иногда мне кажется, что могло быть по-другому: я могла бы поступить на филфак и работать журналистом, а потом плюнуть и уйти в медицину. Но без медицины и моих отданных ей лет не было бы текстов о медицине сейчас. У меня все рассказы и книги всё равно с медицинской тематикой.

Где можно почитать твои книги?

На «Прозе-ру». Когда я познакомилась с Леной Смирновой, увидела у неё в Бюросфере: «Журналист-писатель». Я такая: «М, интересно!» — и нашла её рассказы именно там.

«Проза-ру» — это, по-моему, единственный сайт, который даёт свидетельства о публикации. Я собралась с духом и выложила туда часть своих рассказов.

Что посоветуешь людям, которые хотят сменить профессию?

Если хочется, то надо менять. Будет больно, будет тянуть назад. Но нужно просто один раз принять твёрдое решение и не отступать. Я живу по такому принципу: надо делать то, что ты хочешь, несмотря на то, как отреагируют на это другие люди. Никогда не поздно изменить свою жизнь.

Расскажи о себе в двух словах.

Я мультидисциплинарный дизайнер. Работаю в эквайринговом сервисе «КлаудПейментс», который принадлежит «Тинькофф групп». Раньше много работала с графикой, а теперь — с интерфейсами.

Как ты решила стать дизайнером?

С детства я хотела связать себя с творчеством. Я закончила художественную школу и очень хотела поступать в художественный вуз в Санкт-Петербурге. Я жила и училась в Вельске, это маленький городок в Архангельской области. И, как правило, все ребята и девчонки, которые хорошо рисовали, поступали в Петербург.

Мама почему-то считала, что в Петербург я не поступлю. Она схитрила и предложила съездить в Москву, погулять, посмотреть университеты, а я согласилась. В итоге после 11 класса я поступила в Москве на социолога.

На дизайнера поступить не получилось?

Нет, но я честно пыталась. Но оказалось, что была большая разница между акварельными школами. В художке мы учились по канонам Ленинградской живописной школы. То, что было «крепким натюрмортом в Ленинградской манере», в Москве считалось каким-то дурацким. Моя мама не учла это в своей изящной рокировке.

После пяти лет университета я поступила в институт бизнеса и дизайна на переквалификацию. Параллельно нашла работу в небольшой студии в подмосковном Солнечногорске. Мне все завидовали, потому что никому из одногруппников не удавалось найти работу легко и быстро. А у меня это получилось без навыков работы ни в одном графическом редакторе. Приходилось учиться всему на практике.

А потом ещё подняла квалификацию в Британке?

Да. В 2015 году я поступила на курс Digital Art Direction к Илье Михайлову и Ване Оленкевичу. Я выбирала между годичными курсами и выбрала тот, в котором учили диджиталу, а не издавать журналы.

Учиться было весело. Мы учились три дня в неделю: два вечера в будни и полный выходной. По будням было больше теории. А в выходные мы резвились: нас делили на команды, и мы устраивали перформансы, штурмили, презентовали проекты. Потом нас поделили на тройки и раздали семестровые проекты. Нам достался редизайн личного кабинета стрелкового клуба «Объект». Первые полгода были очень напряженными — мы совмещали учёбу и работу, параллельно ходили на встречи с заказчиком, а в конце декабря презентовали итог работы.

Во втором семестре что-то пошло не так. Было ощущение, что кураторы разочаровались в курсе. Потом оказалось, что этот семестр совпал с переходом Ильи Михайлова из «Сбертеха» в Яндекс и, возможно, ему просто было не до нас. Но это только догадки.

А социология в итоге пригодилась?

Да, знания по социологии нужны в UX и исследованиях. То есть, «выйти в поле собрать данные» для меня не страшно и понятно.

Какие у тебя были первые проекты?

Когда я работала в студии, начал активно развиваться инфобизнес. Моя подруга работала с коучем Стасом Кузавовым и позвала меня делать журнал о бизнес-образовании «Тренинго». Это был 2013 год, но мы почему-то решили делать печатный журнал, а не сайт. Решение было странное, но мы выпустили шесть номеров. Дублировали всё это в соцсети, пытались распространять. В итоге мы поняли, что рынок бизнес-образования огромный, и раскрутить журнал будет очень сложно.

Ещё видела, что ты работала с рекламными стикерами для машин. В чём их суть?

Это мобильная платформа для рекламы на частных автомобилях — «Стикеррайд». Мы придумывали разные рекламные интеграции для брендов или событий. Изначально я там работала оператором техподдержки, но когда брендов в заказчиках стало больше, меня повысили до дизайнера. Спустя время стала арт-директором.

У компании была классная фишка — они выращивали амбассадоров брендов. Например, у нас была реклама фильма, а обычные люди приезжали оклеивать свои личные автомобили этой рекламой. Они регистрировались в приложении и за каждый километр пути получали денежные бонусы.

Есть ли особенности в работе с машинами?

Это изначально ограниченный формат. Есть определённые поля и средние размеры наклеек, но ты можешь здорово играть с тем, что есть. Можно создать эффект, что тачка искорёженная или ржавая — всё зависит от фантазии.

Ты постоянно думаешь, как задействовать всё пространство машины, как грамотно его использовать. Нужно сделать так, чтобы форма машины играла в плюс, помогала рекламе интересней раскрыться. Мы не хотели, чтобы наши машины выглядели как тачки, которые облеплены рекламой. Нам хотелось, чтобы это выглядело эстетично и классно.

У нас было много идей и проектов, но не все зашли. Например, мы пытались выйти на контакт с «Дюрексом» и делали под них рекламную кампанию. Я много чего накреативила, но сейчас понимаю, что это мало отличалось от скандальной СММ-политики компании «Визит».

С наклейками сложнее, чем с вебом?

Здесь сложно сравнивать. Мне кажется, что для веба делать сложнее. В случае с машинами всё более-менее понятно. Хоть машины могут быть разного размера, цветов, марок, но реклама будет смотреться примерно одинаково на каждой. В вебе ты делаешь красивый проект, презентуешь его, а дальше всё идет немножко не так. И это нормально.

По Бехансу и Фейсбуку нашла, что ты работала над «Картой истории». Как понимаю, она связана с проектом «1917». Расскажи об этом.

Да, это родственные проекты студии «История будущего». Её создали Михаил Зыгарь и Карен Шаинян. Михаил вообще мега-человек: он написал несколько исторических книг. Одна из них — «Империя должна умереть», которая стала своего рода финалом проекта «1917».

В студии работает множество талантливых и творческих людей. В тот момент, когда я там работала, там велось несколько параллельных проектов. «Карта истории» рассказывала об истории СССР через исторических персонажей. Там были Анна Ахматова, Максим Горький, Андрей Сахаров, Рудольф Нуреев. Пользователям предлагалось прожить десятилетие от их лица: делать выбор, принимать решения. Пользователи читали истории из жизни и думали, как бы они поступили на месте героя, а в итоге их история могла не совпадать с историей персонажа. Например, в реальности герой умер, а у пользователя всё сложилось хорошо. Но были и фиксированные сценарии — герой Генриха Ягоды умирал при любом раскладе.

Были истории и простых людей: о коллективизации мы рассказывали через семью Окороковых, которая скиталась по Сибири. Весь этот эпизод отрисован в пиксельарте.

Какая у тебя была роль в проекте?

Изначально я работала с инфографикой. Когда только пришла, то доделывала инфографику о жизни и смерти на заре СССР. Ещё мне очень нравится инфографика про деньги. Там показано, как обесценивался рубль и что могли купить люди на одни и те же деньги в разные периоды истории. Последней работой стала инфографика о коллективизации. Всё было выполнено в пиксельном стиле, даже карты.

Мы и дальше хотели продолжать в том же духе, но на этапе сороковых годов стало скучно. Причина проста — инфографики на военную и послевоенную тематику очень много, придумать что-то новое практически невозможно. Поэтому я стала заниматься отрисовкой персонажей.

Сколько исторических личностей ты «обрисовала»?

Много. За время проекта я выпустила 7 инфографик и 14 героев. Среди них Рудольф Нуреев, Николай Косыгин, Светлана Сталина, Людмила Гурченко, Владимир Высоцкий. Особенно понравился Виктор Цой. Я там добавила какого-то лютого гранжа. Кстати, этим выпуском проект завершается.

Но проект не был таким же громким, как «1917». Почему?

Проект планировали грандиозный. Он должен был плавно переходить от проекта «1917» к проекту «1968», но всё пошло немного не так. У нас начались проблемы с подрядчиками. Разработчики что-то сделали не так, у нас всё полетело. Проект не взлетел, потому что у людей просто не открывались огромные куски страниц.

Мы проанонсировали проект на «Вилладже», на «Вандерзине», в соцсетях. Мы стартовали с мощных героев — Горького, Коллонтай, Дыбенко. Продумали всё: идею, подачу выпусков, материал, дизайн. Но финальные макеты были перенесены очень плохо, поэтому проект не выстрелил. Плавного перехода не получилось, люди подумали, что это всё какая-то фигня. Мы пытались его реанимировать, но не смогли повторить успех «1917».

Судя по твоему Инстаграму, проект до сих пор тебя не отпустил.

Да, есть такое. Я сделала игральные карты и подарила всем участникам «Карты истории». Не знаю, играют в них или нет, но они получились классными. У меня есть огромная картинка с картами, которую я порезала на отдельные посты. В инстаграме я беру персонажа с карты и рассказываю интересные факты из его биографии.

Опять же на Бехансе есть заготовка презентации для «Тинькофф». Это как-то связано с твоей нынешней работой?

Отчасти. Когда я искала работу, много думала, чем хочу заниматься. Мне был интересен дизайн интерфейсов, но никак с ним не ладилось. Я не хотела возвращаться к графическому дизайну, мне он стал скучен. В агентство идти мне тоже не хотелось. В итоге взгляд упал в сторону презентаций. Презентация — это близко к инфографике. Что первое, что второе у меня получалось классно, я могла поймать настроение и сделать, то, что нужно.

Я спросила у знакомого, который работал в «Тинькоффе», есть ли там какие-то проекты, где я могу себя применить. И нет бы сказать, что я хочу развиваться в UX, я стала говорить что мне нравится заниматься инфографикой. Он мне предложил делать презентации. Оказалось, что такой скилл востребован. Презентации нужны всегда и везде — для тендеров, конференций, совещаний — но очень мало людей умеют делать их хорошо.

Меня не взяли, но всё к лучшему. Потом я пошла на собеседование в «КлаудПейментс», и меня взяли дизайнером всего и сразу. Сейчас я перешла в отдел, который занимается интерфейсами, как и хотела. У меня есть наставник, который мне всё показывает и объясняет. Я верю, что мы с ним сделаем кучу крутых проектов.

Откуда такой интерес к интерфейсам? Предмет Бирмана в этом не замешан?

Это похоже на профессию будущего. А с Бирманом у меня не очень ладится. Я грущу, но стараюсь и не сдаюсь.

С кем бы ты хотела поработать в будущем?

Не буду оригинальной. Были места, где я хотела поработать. В студии Лебедева хотела работать из-за атмосферы, которая там царит, из-за буйства креатива. В Яндексе классная команда, и это один из крутейших российских продуктов. Я хотела переехать в Ригу и поработать в «Медузе». Желаний много, но всё разбивается о тот факт, что я, наверное, не самый профессиональный человек.

Я хотела работать в студии Лебедева или Яндексе, но сейчас понимаю, что гораздо круче было бы сделать что-то своё

Я хотела работать в таких компаниях, но сейчас я понимаю, что гораздо круче было бы сделать что-то своё. Не обязательно студию или агентство, связанные с дизайном — было бы достаточно уютного бара или кафешки. На каникулах после первой ступени придумала, что пойду учиться на ювелира или керамику, если не поступлю на третью ступень. После трёх месяцев обучения обещают присвоить ремесленный разряд.

А уже было что-то «недизайнерское» в проектах?

Да, было. В году 2015 я участвовала в марафоне в духе «вспомни, чем хотел заниматься в детстве, и займись этим». А мне всегда нравилась выпечка, поэтому решила попробовать. Плюс был в том, что я работала удалённо, поэтому могла совмещать пироженки и дизайн.

Я начала с капкейков и имбирных пряников — это было просто и красиво. Торты мне не нравилось делать — слишком сложно. Одноярусный торт ещё ладно, но когда у него два или три яруса, начинается полный треш.

Я размещала объявления на «Авито» и на «Ярмарке мастеров», была своя группа во «Вконтакте» и аккаунт в Инстаграме. Там было около тысячи подписчиков. Набирала их самым простым способом — подписывалась на людей, которые тоже делают торты и лайкала их подписчиков. Такой СММ на коленке.

И почему отказалась продолжать эту затею?

Вложенные силы не были соизмеримы с результатом. Выпечка не приносила того дохода, который я бы получила только на дизайне.

Проблема была в одном: ты делаешь классные вещи за маленькие деньги, поэтому нет никакого удовлетворения. Всё так же, как и в дизайне. Спрашивают: «За сколько сделаешь логотип?» А ответить не можешь, потому что не знаешь, сколько времени и сил ты на это потратишь, сколько будет итераций с клиентом. Ты можешь сделать за неделю, а можешь больше месяца безрезультатно страдать.

Тут похожая история: я намеренно занижала стоимость, потому что ощущала недостаток опыта. Ещё нужно было иметь постоянные каналы продажи. Продавала капкейки в веганское кафе, но в итоге они отказались, потом что немного не подходило качество. Возила капкейки в качестве призов на интеллектуальные игры. Продавала выпечку на «Дикой мяте» и других фестах. Но всего этого не хватало, и мне приходилось сводить концы с концами.

Но это был крутой опыт. Было много новых знакомств. Я человек по большей части закрытый, и знакомства мне всегда давались сложно. Люди предлагали свою помощь, появились курьеры и постоянные клиенты. Это было весело, но тяжело.

Не хотела бы заняться этим снова?

В какой-то момент, когда бизнес с тортиками закончился, была мысль устроиться на производство. Я хотела посмотреть, как работают профессионалы, и понять до конца, нужно ли мне это. Нашла кондитерский цех при гостинице — огромный, красивый, но сама работа меня не вдохновила. Я представила, что мне придётся каждый день по 12 часов сидеть почти в подвале, смотреть в узкую щёлку, как у меня над головой проходят люди, и дышать крахмалом с сахарной пудрой. И ещё получать за это копейки. Так с лёгкой совестью я отпустила эту идею.

Делаешь ли ты работы для души, просто потому что захотелось?

Я постоянно что-то придумываю — у меня всё время есть проекты в голове. Я очень много всего начинала: от пабликов во «Вконтакте» для друзей и до группы с тортиками. Я делала свой телеграм-канал «Нищеlook». Там рассказывала о местах, где можно дёшево купить классные вещи. Преимущественно писала про секонд-хенды и барахолки. Канал я потом удалила, потому что он не пошёл.

Хочу осуществить одну мечту. Есть книжка «Сказки на ночь для юных бунтарок». Это итальянский проект, который переведён на десятки языков. В книге написаны немного переиначенные истории об известных женщинах. Проблема одна — там всего лишь две русские женщины: Екатерина Вторая и Анна Политковская. Я считаю, что это большое упущение. Так как я долгое время работала над биографиями в «Карте истории», мне такая тема близка. Я собрала порядка 100 персонажей, о которых бы хотелось рассказать. То есть, сделать похожую книжку, но о российских женщинах.

Теперь немного про учёбу. Для чего ты пошла в Школу дизайнеров?

Я понимала, что у меня есть определённые пробелы в базе дизайна, и я считаю, что Школа Бюро может быстро поставить голову на место. Результат есть: те вещи, которые раньше давались очень сложно, и я сидела над ними часами, сейчас стали для меня намного проще и осознанней.

Мой однокурсник, написал целую статью о том, как сэкономить деньги на школе. Он посчитал, что если взять все учебники бюро, купить на них годовую подписку, то это будет дешевле, чем проходить первую ступень. Я считаю, что это в корне неверно. Школа даёт очень важный пинок в виде постоянного дедлайна. Как говорил Товеровский, что есть суперлюди, которым надо поработать два часа, они садятся и два часа работают, а есть люди-тряпки, которых нужно подгонять.

Школа даёт очень важный пинок в виде постоянного дедлайна

Мне тема про людей-тряпок очень близка. Людвиг Быстроновский классно про это рассказывает. Они вместе с Людой Сарычевой выпускают рассылку «Недиван» — она о том, как начать делать правильные вещи, но вместе с этим не бороться с собой.

В итоге с дедлайнами подружилась?

С одной стороны, дедлайны сильно бесили, с другой — это важная часть обучения. Да, можно было просто купить подписку на полку, но тогда волшебного пинка не будет. Отписываться от полки я не буду, потому что после окончания школы прочитаю её всю. Хочется спокойно разложить информацию в голове по полочкам, потому что после первой ступени там полная каша.

Что ждёшь от второй ступени?

Самого худшего, что вообще возможно. Муж сказал, что разведётся со мной, если я туда пойду. Когда мне прислали приглашение, я подошла и сказала: «Меня взяли». Он ответил, что это очень круто, и мы обязательно справимся.

Я знаю, что это будет ад, потому что ты не принадлежишь себе. У тебя есть только огромная ШКОЛА, которая над тобой нависает. Надеюсь, что смогу собрать мозги в кучу и более продуктивно взаимодействовать с преподавателями.

Почему решила рисовать для «Кто студента»? Появилась ли за это время любимая обложка?

Всё очень прозаично — мне были нужны баллы. И когда я узнала, что можно рисовать обложки, то решила попробовать. Среди дизайнеров все понимали, что авторство и главредство — редакторская тема. Ну, и многие подумали, что им обложки рисовать будет некогда.

Смешно, но я хотела попробоваться на место главреда — 8 часов просидела над редактурой интервью. В итоге плюнула и стала напрашиваться рисовать картинки. Я написала в группу в Фейсбуке и всем главредам, что хочу рисовать — и не зря!

Я очень рада, что рисовала все эти обложки. Мы придумывали какие-то дикие штуки, мне нравилось рисовать пиктограммы. Очень крутая обложка была для материала про хейтера. Мне ещё нравится обложка с Асей Челован, хоть мы её очень долго доделывали. Она получилась очень стильной.

Откуда ещё берёшь информацию для прокачки в дизайне?

В основном я читаю каналы в телеграме. Не советую подписываться сразу на кучу — это непродуктивно. Когда так было у меня, то я чаще не читала, а просто снимала счётчик сообщений. Сейчас я подписана на «Бабушку дизайнера» и «Цыгане диджитал».

Ещё мне нравятся «Бенг бенг эдьюкейшен». Советую посмотреть фильм «100 лет дизайна». Там они собрали тех профессионалов, дизайнеров или людей из индустрии, за которыми стоит следить.

Какое-то время я была подписана на рассылку «Оди». Там много полезных материалов отовсюду — с конференций, из блогов и от зарубежных дизайнеров. Ты читаешь и выбираешь, что нравится. Удобно и прикольно.

Дизайнер — это человек, у которого должен быть широкий кругозор, поэтому не стоит забывать и об общеобразовательных каналах. Например, классные статьи есть на канале «Фрикбук» и «Намочи манту». Последний — это канал про доказательную медицину, который ведёт Дарья Саркисян, медицинский журналист «Медузы».

Какой дашь совет начинающим дизайнерам с высоты своего опыта?

Не сидеть на месте. Когда я слишком долго работала удалённо, то не особо сильно прокачивала скиллы. Когда ты работаешь сам по себе, не происходит активного роста. В команде ты больше наблюдаешь, как работают другие люди, поэтому и учишься быстрее. Даже в рамках команды всегда есть здоровая конкуренция. Для начинающего дизайнера это очень полезно.

Конечно, важна насмотренность. Можно заходить на Беханс и смотреть на крутые и красивые работы и пытаться их повторить. Для этой цели подойдут и Пинтерест с Инстаграмом. Чем чаще пытаешься повторить работу, тем быстрее развивается вкус.