Наталья Которева. Нет работы без факапов

Наталья Которева Нет работы без факапов

Пятый главред «Кто студента» о работе с журналом, отказах из «Яндекса» и ценности любого опыта.

Ты делала по две публикации в неделю, а обязательная — одна. Зачем тебе это?

У каждого главреда есть задача — сделать журнал лучше. С двумя публикациями возникла идея практически сразу. Когда меня объявили главредом, личку завалило сообщениями с идеями для интервью. Телеграм задымился от уведомлений, поэтому пришлось выключить его минут на 10, а потом уже всё отсматривать. По заявкам было видно, что можно смело выйти на две публикации.

Но возникла проблема: темы есть, а текстов нет. Через месяц получилось публиковаться по понедельникам и четвергам. Вторая публикация в неделю для главреда — «бесплатная», за неё баллов не начисляют.

Сначала я составила план по календарю, установила дедлайны, но это не сработало. Сейчас планировать намного проще. Использую Яндекс. Календарь и доску в Трелло. Если у меня есть готовый текст, значит, в ближайшие две-три недели я его опубликую.

Так выглядит сетка публикаций в календаре. Когда материал выходил, закрашивала его розовым. Ещё так удобно менять даты публикаций, если тема по каким-то причинам слетела

Для тебя «Кто студент» — журнал о чём?

У «Кто студента» в редполитике чётко прописано полезное действие — научить и передать опыт. Есть много других ресурсов, чтобы просто рассказывать о людях, их жизни, драме. В «Кто студенте» нужна железная практика или мотивирующая история.

Когда мне присылают слабое интервью, я его не пропускаю, потому что в нём нет пользы. Если рассказ просто о жизни человека в духе «родился, потерпел и умер» — ну и зачем это читать? В таком случае я даю автору выбор — забить или допилить. Как правило, забивать никто не хочет.

Как ты понимаешь, что всё, польза есть, закончили, пора выпускать?

Во время работы задаю себе вопрос: «Вдохновит меня этот текст на что-то или нет?» Когда есть конкретный ответ, можно отдавать на вычитку и публиковать.

Я для себя сформулировала понятия пользы и фактуры. Польза — это когда читаешь и хочешь цитату сохранить. Или когда у тебя в голове какие-то пазлы сходятся: «Ой, а что, так можно было?» А фактура — это когда текст не давит, а скользит в мозг, когда хочется его читать бесконечно.

Если всё это есть в тексте, то он готов.

Польза — это когда читаешь, а у тебя в голове какие-то пазлы сходятся. Фактура — это когда текст не давит, а скользит в мозг

Расскажи, как организована работа. Много у тебя редактуры получается?

Автор заявляет тему и мы её обсуждаем. Если тема слабая, я отказываю, а если всё хорошо, автор берёт интервью, делает расшифровку, редактирует и присылает первый черновик. Я читаю и оставляю комментарии. Например, вижу, что зацепили хорошую мысль, но не продолжили её дальше. Пишу: «Надо вот здесь доделать. Можно уйти вот сюда и написать про это». Сразу отмечаю, какие иллюстрации могут быть или что вынесла бы в цитаты. Автор дорабатывает интервью, я ещё раз читаю, что-то исправляю. И так пока нас всё не устроит. После текст уходит корректору. Как-то так сложилось, что у меня Вероника Высотина всё вычитывала.

Почему так получилось, кстати?

Корректуру предлагала паре человек, но за это баллы не идут. И договориться, к сожалению, у меня не получилось. Вот Вероника согласилась вычитывать для себя.

Почему сама не вычитываешь?

Глаз замыливается. Когда читаю интервью раз шестой-седьмой, я его уже знаю наизусть. Вот вторую часть интервью Николая Товеровского я, наверное, расскажу слово в слово, даже если меня разбудить среди ночи.

Иллюстратор у тебя тоже один — Надя Ершова.

Она написала самая первая, меня ещё даже главредом не объявили. Мы с Надей хорошо сработались. Я ей пишу, что нужно, а она быстро делает. У нас так бывает, что мыслим на одной волне — так рождались иллюстрации к материалу от выпускников школы и обложка к интервью с хейтером.

Изначально я хотела менять оформителя каждые две недели. Но если каждый будет рисовать в своём стиле, плохо получится. Может, ещё дело в том, что я люблю работать в маленькой команде, где каждый отвечает за свою часть работы. Мне проще выстроить процессы с несколькими постоянными людьми, чем привыкать каждый раз к новым. Так больше доверия.

Ты говоришь про пользу для других, а тебе лично есть какая-то польза от главредства?

Главредство очень мощно прокачивает. Речь не только о редактуре, но и о других вещах. Например, насмотренность: когда ребята скидывали курсовые в чат, я уже видела, где у кого что висит в вёрстке. Техническая сторона тоже в плюсе. В публикациях не чистый ХТМЛ, но все выпуски я верстаю кодом в Вордпрессе. Изначально на вёрстку уходило часа три, сейчас уже час.

Ещё плюс главредства — баллы. Так я прошла бесплатно на вторую ступень. Но лично для меня они не играли главной роли, как думали многие. Вообще, немного бесит, когда начинается это баллодрочерство и журнал воспринимают именно как источник баллов.

А к критике как относишься?

Нормально, если она по делу. Меня когда-то научили простому принципу: фильтруй базар. Причем, не только исходящий, но и входящий. Человек — существо умное, и только он может выбирать, чьё мнение для него важно, а чьё — нет.

Критику нужно отличать от хейта. Хейтеры — ребята достаточно мерзкие. У них задача тебя деморализовать, чтобы ты опустил руки и сидел на месте. Как говорил Ильяхов: никому не нужен ваш успех. Поэтому, если я слышу или читаю гадости в свой адрес, значит, всё правильно делаю.

К слову, критики о «Кто студенте» я слышу много. Конструктив, в отличие от хейта, для меня сигнал, что нужно где-то доработать, чтобы не повторять косяки. Людям кажется, что работа главреда не пыльная — взял, заверстал, плюнул в потолок, получил баллы. На самом деле у меня уходило очень много времени на то, чтобы сделать что-то стоящее. На работу с авторами и публикации я тратила по 12−14 часов в неделю.

Человек — существо умное, и только он может выбирать, чьё мнение для него важно,
а чьё — нет

Как при этом успевала сдавать тесты?

Скажу честно, тесты мне были неинтересны. Бесило одно — они влияли на место в рейтинге. Если на него взглянуть, то октябрь и ноябрь — одна сплошная яма. Мне было некогда заниматься поисками ответов на вопросы — мне было интересно редачить интервью.

Ради журнала я забила на зал, хобби и сон, помогло отсутствие личной жизни. Но на учёбу забить я права не имела. Садилась, читала, слушала лекции, потом сдавала: «Ага, Бирман снова на 70. Ну, ладно». Да, я расстраивалась из-за тестов, но мне было гораздо приятнее, что я фигачила две полноценные публикации в неделю.

Какое интервью в «Кто студенте» было для тебя самым сложным?

Самое первое. Я в начале немного не въехала в процесс. Думала, что у меня первое готовое интервью выйдет с Костей Дунаевым, а мы не успели его согласовать. Поняла я это в воскресенье после обеда, а в понедельник — дедлайн. Всё, что у меня было — моё конкурсное интервью с Яной Попович.

Спасло то, что я выцепила Яну в телеграме. Помню этот ужас: одной рукой веду машину, другой строчу ей сообщения. В итоге мы в двенадцатом часу ночи сели и три часа правили вместе, чтобы потом не отправлять на согласование. Потом днём ещё правили. И мы всё же выпустились — с косяками, недоработками, опечатками. Это была куча нервов. Когда интервью вышло, я расплакалась.

В уставе «Кто студента» написано, что главред независимый, никто не вмешивается в его работу. Какие-то ограничения есть, кроме дедлайна, или ты реально можешь придумать любой формат?

В большинстве случаев я предоставлена сама себе. Но я такой человек, что лучше лишний раз спрошу у ребят, которые сделали этот журнал. Про те же подкасты я советовалась: сколько баллов, как их рассчитывать, нужно ли делать текстовую расшифровку.

А так ограничений каких-то нет. У меня во главе один принцип: говна не делать.

У тебя на доске в Трелло огромный список неудавшихся, умерших или ожидающих работ. Это что такое?

Здесь ситуации разные. Были ребята, которые заявили темы и потом не объявились. Некоторые взяли тему и не достучались до героя. А есть ещё слетевшие интервью: вроде бы что-то сделано, но в итоге — пусто. Либо автор резину тянет, либо герой жмётся. Эти интервью откладываются в долгий ящик. Но если вдруг работа возобновляется, то тема выходит из этого списка. Сейчас в запасе есть несколько тем, которые ждут допила.

Мой личный фейл — интервью с Ильёй Красильщиком. Поймала его на «Дизайн просмотре» в Петербурге. Была классная фактура, тема, но я пролетела со сроками, и потом он мне уже не отвечал

Максим Ильяхов коллекционирует редполитики, но про редполитику «Кто студента» сказал, что рано ещё складывать в копилку. Не хотела доработать?

Соглашусь, рано. У журнала небольшая редполитика, страниц на пять-шесть. Я, может, внесу парочку новых пунктов, но шедевром и образцом она от этого не станет.

Мне больше хочется сделать материал про подготовку и обработку интервью. Не скажу, что я в этом плане супергений, но опыт есть. Возможно, с кем-то объединюсь для такой статьи.

Хочу рассказать, что держать в голове, когда берёшь интервью, на какой вопрос себе мысленно постоянно отвечать в процессе. Ведь разговор может уйти в какие-то лютые дали, а когда получаешь расшифровку, понимаешь, что нет никакой фактуры. У меня так однажды было. Вроде по ходу разговора всё круто, а потом посмотрела на расшифровку: «Блин! А о чем мы вообще разговаривали?!» Вот это было обидно, но без факапов работы не бывает.

Тебе в начале помогали? Ну, Слава Лазарев, например, прошлый главред?

Я к Славе постоянно обращаюсь, если случается какая-то фигня. Он всегда приходит на помощь, за что ему огромное спасибо. Бывали случаи, когда Вордпресс выкидывал какой-то финт ушами, а я не понимала, что не так. Один раз ловили фантомную кавычку. Ещё Слава следит за косяками в публикациях, что тоже помогает.

Слава придумал подкасты. Сложно развивать это направление?

Я думала, что да, потому что до этого подкасты не трогала и не слушала. Но идею всё равно подхватила, ведь направление популярное. Я выпустила всего два, но, вроде как, годных.

Под новый год нас ждала победа — подкасты «Кто студента» появились на Яндекс.Музыке и в Эпл Подкастах. Раньше они были только на Саундклауде. Но об одном я сильно жалею — ответственный за подкасты человек не прошёл на вторую ступень. Ищу замену.

Тут ты тоже отдала всё в руки одного человека?

Да, мне так проще. На второй неделе моего главредства я спросила Стаса Зверянова, не хочет ли он делать подкасты. Я послушала несколько его голосовых сообщений и подумала, что вроде ровно говорит. А ещё он проболтался, что закончил какой-то курс по звуку. Хотели сделать подкаст с Ликой Кремер, но она нам не ответила. А вот Артур Белостоцкий согласился, и это было здорово.

Стас молодец, хотя приходилось его откровенно пинать. Когда делали подкаст с Максимом Ильяховым, Стас очень сильно волновался. Я его успокаивала: «Да нормально всё!». Сама же вспомнила, как меня в 17 лет отправили интервью брать у Кипелова, а коленки предательски тряслись.

А почему боялась у Кипелова брать интервью?

Мне было всего 17 лет, Арию слушала периодически. Тогда я занималась в подобии кружка журналистики, и мы делали городскую школьную газету. И вдруг мне дают такой шанс, даже сначала не поверила. Вот слушаешь ты музыку, а завтра пойдёшь говорить с этим человеком вживую.

Шла — тряслась. Потом увидела, что Кипелов немного ниже меня ростом и вполне себе простой человек, и успокоилась. Я заранее готовила вопросы, волновалась. Когда всё закончилось, не поняла, что вообще произошло. Слушаю эту диктофонную запись и понимаю, что я там ужасно мямлила и заикалась. Хотя, для первого раза очень даже бойко. Я там задала пять вопросов, но это было что-то.

После короткого интервью в коридоре радиостанции Кипелов оставил мне автограф. А я ему подарила красно-чёрную фенечку

Что-то эта встреча поменяла?

Да, с этого началась моя журналистская деятельность. После этого я четыре года писала для портала Рокалуга. Сейчас его уже нет, но вспоминаю с теплотой. Я ходила на концерты, общалась с людьми, помогала с организацией. Репортажила на концертах Би-2, Ляписа Трубецкого, Мельницы, Чёрного Обелиска, Океана Ельзи, Стигматы, Нойза, Слота, Пикника и других. За время работы собрала огромное количество историй про музыкантов. Моя любимая — как я довела Юрия Шевчука до слёз умиления.

Ого! Расскажи.

Шевчук приезжал с концертом, а после была пресс-конференция для журналистов. В конце все брали автографы: кто давал билеты, кто диски, кто блокноты. А я перед этим взяла пластинку ДДТ 1988 года. Шевчук посмотрел на меня, на пластинку, потом опять на меня. По мне видно, что явно не я эту пластинку покупала. Спрашивает: «А откуда она у вас?». Я: «От папы!» — «А зовут вас как?» — «Наталья». И вот он со счастливой слезой подписал мне пластинку. Сказал передавать по наследству.

Пластинку бережно храню. В её конверте лежат и другие памятные автографы

Ты говорила, что раньше гордилась, что журналист, а потом попросила так больше тебя не называть. Почему?

Я уже давно не имею к этому отношения. Мне не нравится, когда меня называют кем-то, кем я не являюсь.

Раньше мне журналистика казалась чем-то крутым и полезным. Я думала, что журналисты несут благую миссию и от них зависит вообще всё. Не просто же так их называют четвёртой властью. Сейчас отношение к этой сфере двоякое. Есть крутые люди, которые делают стоящие вещи, а есть почти падальщики.

Я два года проработала в калужском городском журнале «Жить хорошо». Большую часть времени я была единственным журналистом на всю редакцию. Мне нравилось писать репортажи с открытия заводов и конкурсов красоты, нравилось брать интервью у врачей, министров, дизайнеров и актёров. Потом в голове что-то щёлкнуло, и я поняла, что пользы от этих материалов мало. То ли дело было в подаче, то ли — в маленьких тиражах журнала. Получалось, что большинство моих работ были наподобие жвачки: прожевал и выбросил. Всё это привело к тому, что взгляды с главредом издания разошлись и пришлось уйти.

Репортажить приходилось много и обо всём сразу. Здесь готовлюсь снимать операционную онкодиспансера — делала статью о лапароскопии. Пришлось повысить уровень стерильности

Потом я пошла работать в филиал одного из федеральных каналов. Хоть я и была в отделе радио, я видела, как работают ребята-корреспонденты. Они делали очень крутую и сложную работу, но бывало и так, что повестка сюжета была заготовлена. Я поняла, что в традиционную журналистику не впишусь — я лютый правдолюб.

Поэтому ты решила уйти в другую сферу?

Возможно, но мысли появились раньше. В 2017 году я начала кататься на конференции. Так я поняла, что мне не хочется быть всю жизнь автором — хочу вырасти до редактора. Тогда же мне показали, что такое СММ. Так увлеклась созданием контента. И вот я тут.

После журналистики ты искала работу. Я в твоём канале видела подсчёт отказов из разных компаний — там очень много «Яндекса». Почему ты туда так хочешь?

В «Яндексе» у меня работали несколько знакомых, и я тоже загорелась идеей. Думала, если чуваки без большого опыта могут туда пробиться, чем я хуже? Начала делать тестовые, и всё не получалось. Был и музыкальный редактор, и копирайтер, и контент-менеджер. После двух лет это уже приобрело характер соревнования: будет когда-нибудь положительный отклик или нет. Пока я проигрываю со счётом 20:0. Последний отказ был по вакансии редактора. Может, просто не судьба в «Яндексе» работать, кто знает.

Думала, школа поможет найти работу мечты, но пока не получилось — череда отказов продолжается. Но зато есть пара интересных проектов, которые пришли после первой ступени.

Не думала, почему отказывают?

Думала, но так и не выяснила. Если бы у меня был хоть один отклик с обратной связью, я бы поняла, что у меня, скажем, опыт не тот или сфера работы. А работодатели на такое скупятся — отказали и ладно. Ещё хорошо, если присылают отказ, а не просто исчезают. За всё время поиска работы я получила мотивированные и живые отказы раз пять. Самый милый был из «Близзарда» — разработчика «Варкрафта» и других игр.

Не пробовала делать свои проекты?

Было дело. В 2017 году я поехала в Сочи на фестиваль молодёжи и студентов. Познакомилась там с пятью ребятами, которые горели идеей сделать собственное медиа. Всем хотелось что-то делать, но каждый понимал, что один не справится. Для меня это было что-то новое и волнующее.

Мы начали делать медиа-проект под названием «Эспера». Несколько месяцев мы пытались придумать концепцию медиа. Долго созванивались в скайпе, спорили. Сначала хотели писать полезные советы и подборки, потом думали про путешествия и социальные статьи. Потом ещё приплелись горячие мировые темы вроде протестов в Каталонии. В итоге остановились на социальных интервью.

Одна из побед — мы круто вклинились в бушующую историю с фильмом «Матильда». У нас вышла серия интервью, где фильм рассматривается с разных сторон. Героями стали православные активисты, юрист, порноактриса и даже Владимир Познер. До сих пор испытываю огромное уважение к члену нашей команды, который это всё провернул.

На нас вышел инвестор — мы его упустили. Слишком долго продумывали полезное действие, занимались рассылкой, а не созданием своих материалов. В итоге всё умерло.

Ты раньше была главредом?

Да. Медиа было для компании, где я работаю, — «Астрал». Разработала концепцию, подобрала авторов — всё заработало. Деталей открыть не могу, но проект был хороший. Через три месяца после запуска закрылись — оказалось нерентабельным. От самого процесса создания и главредства я кайфовала и сейчас скучаю по этому.

Собственно, это и подтолкнуло участвовать в конкурсе на главредство. Хотелось доказать себе, что проекты умирают не по моей вине.

В «Астрале» негласно была контент-директором. Считаю это недодолжностью, потому что выполняла роль редактора, копирайтера, эсэмэмщика и фотографа. Часто этот факт становился поводом для дурацких шуток

Если бы ты сейчас вернулась в начало первой ступени, ты бы что-то поменяла?

Наверное, нет. Для меня главная сложность — время. Мне тупо не хватало его на всё. За время первой ступени у меня сбился сон: ложилась в три часа ночи, а вставала в семь на работу. Но это классическая история для любого студента.

Возможно, серьёзнее относилась бы к тестам. Я до конца не была уверена, что буду в тройке после первой ступени и пройду дальше на бесплатное даже при учёте главредских баллов.

Главреда выбирают по результатам конкурса и собеседования. Какое место в конкурсе заняла?

Я заняла третье место. Причём, я особо сильно не напрягалась — сделала, как могла. Идеала не существует, поэтому я не сижу и не вычищаю текст до стерильности. В любом случае останется какая-то загвоздка или в ответственный момент всё возьмёт и поедет к чёртовой матери.

Для конкурса я распечатала интервью и разделила его на смысловые блоки. Так их легче переставлять, чтобы получилась цельная история. Заверстала, как умела. Поэтому была в шоке, что попала в тройку — думала, буду где-то в серединке.

После конкурса проходит собеседование по Скайпу. А что там спрашивают? Чего ребятам ждать?

Это похоже на обычное собеседование при приёме на работу. Тебя спрашивают об опыте, о стиле работы. Дают ситуацию и спрашивают, как бы ты с ней справился. Меня спросили, что бы я делала, если бы сервер с сайтом оказался в отключке.

Ещё спрашивают о том, что ты хочешь сделать для журнала. В момент собеседования у меня не было мыслей, потому что не люблю планировать в пустоту. Мне нужно вникнуть в процесс, понять, что происходит, и только после этого я могу дать какие-то идеи.

В новом конкурсе на главреда нет формата интервью. Ты сама задания придумала?

Всё просто — у меня не было нужного количества расшифровок. Для меня конкурс стал внезапным событием. Я думала, что он начнётся вместе со второй ступенью, но его старт был намечен на праздничные дни.

По уставу журнала кандидаты готовят информационный продукт, который может быть опубликован в журнале: статью, интервью, тест или другой формат, который не противоречит редакционной политике. Я посовещалась со Славой и решила сделать что-то среднее между нашими курсовыми и вызовами Главреда. Теперь переживаю, что задания оказались слишком сложными.

По традиции, в конце нужно посоветовать читателям что-то классное и полезное.

Традиции нужны, чтобы их нарушать, тем более, я пока ещё главред. Я не посоветую новых книг, рассылок или блогов, потому что о них рассказали другие.

Самое классное и полезное, что я могу посоветовать — набираться опыта. Положительного или отрицательного — не принципиально. Ни чтение «Пиши, сокращай», ни разглядывание книжек по типографике, ни сотки в тестах школы не заменят реального опыта. Пока ты не переделаешь головой и руками тонну работы, пока профессионально не деформируешься, вся теория останется сплошным пшиком. Это как с языком: я три года учила немецкий, читала книжки, слушала радио, а приехав в Берлин, двое суток не могла и слова сказать.

Чем больше пашешь, тем охренительней результат.