Твоё образование связано с текстами?

Не напрямую. После 9 класса поступил в техникум на «Товароведение и экспертизу качества потребительских товаров». Это профессия менеджера среднего звена — администратора магазина или управляющего завода. Нас учили в общих чертах, что такое бизнес и маркетинг, как они строятся. А потом пошёл дальше учиться по этому направлению в университет.

Почему ты решил зарабатывать текстами?

Раньше я просто писал разные тексты — рассказы, зарисовки. Подумал: «А где я могу с этим работать?» Одна знакомая занималась СММ на фрилансе — мне нравилось, как она работает. Казалось, что она классная, свободная, делает интересные штуки. Подумал, вот здорово: я тоже так хочу, но с текстом.

Новичкам не хватает опыта, поэтому им сложнее устроиться на интересную работу в медиа или диджитал. Как было у тебя?

Я не сразу начал работать в сфере, которая мне нравится. Я понимал, что можно пойти работать по специальности продавцом или товароведом, но на другие позиции меня не возьмут. Мне было 19 лет. Куда я ещё могу пойти? Где проще всего устроиться? Я даже не мог предположить, как люди, например, становятся фотографами или эсэмэмщиками. Думал: «Как так — у них же нет образования? Как их берут на работу и как они начинают зарабатывать?» Поэтому я какое-то время просто работал продавцом.

Что тебя подтолкнуло изменить свою жизнь?

Начал заниматься журналистикой, чтобы участвовать в конкурсе «Новый взгляд», он проходит у нас в Ульяновской области в рамках фестиваля «Информат». Это было в 2017 году. Раньше я особо нигде не участвовал, а тут подумал — почему бы и нет. Решил поделиться своими мыслями и проверить, стоят ли они чего-то.

У меня было своё видение этих конкурсов — хотелось сделать не так, как все. Обычно участники стесняются и выступают по шаблону. Тогда я поверил, что смогу сделать по-другому и отличиться на фоне условных конкурентов. С этой верой я начал осваивать журналистику, о которой раньше ничего не знал. На это ушёл месяц. Подал работу и фиг с ней, поехали дальше.

Неожиданно я прошёл отбор, после которого был очный этап. Когда приехал на конкурс, другие участники волновались и переживали. А я не относился к конкурсу серьёзно и не был настроен выигрывать. Приехал посмотреть, как это устроено изнутри. И неожиданно занял второе место.

Что тебе дал этот конкурс?

Я понял, что можно что-то делать и стать кем угодно — главное начать двигаться в этом направлении.

После конкурса пошёл устраиваться эсэмэмщиком. Вообще ничего не знал. Пришёл на собеседование и говорю: «Я к вам работать». Меня спрашивают: «А что ты умеешь?» Отвечаю: «Я могу писать текст. Стажировался там и там, писал новостные заметки, ещё что-то». Снова задают вопрос: «Ок, а что ещё?»

Больше я ничего не умел, но очень хотел научиться. Думал, если меня возьмут, — точно всё освою. Так и стал эсэмэмщиком. С этого момента начал задумываться о карьере более осознанно.

Расскажи про «Бумагу». Как ты туда попал и чем там занимался?

На самом деле всё очень прозаично и просто — в моей биографии нет невероятных поворотов. Я собирался переехать в Петербург и начал искать работу. Случайно нашёл вакансию новостного редактора в «Бумаге». Изначально это была оплачиваемая стажировка.

На тот момент меня интересовала журналистика, и у меня был небольшой опыт: я стажировался в ульяновской «Комсомольской правде» и «Улправде». В основном это была работа в офисе, когда мы мониторили новостные сводки и обзванивали спикеров. Я откликнулся на вакансию в «Бумаге», сделал тестовое задание и прошёл собеседование. И всё, мне сказали: «Приезжай, мы тебя берём».

В «Бумаге» я не только писал новости, но и работал над статьями. Готовил материалы в формате «вопрос-ответ», составлял подборки фактов, брал интервью. Темы придумывали вместе на планёрках. Например, в Петербурге идёт сильный дождь, который затапливает улицы и метро. Надо рассказать, делают ли что-то городские власти и куда жаловаться, если в подвале вода.

«Бумага» — крутое издание, которое по-дружески относится к читателю. Там работают суперпрофессиональные ребята. Причём это не только городское медиа: оно рассказывает о российских и мировых трендах через призму Петербурга и его жителей. Помню, как в июне в Грузии были конфликты, и мы искали очевидцев. Мы хотели показать, как протестные акции повлияли на жизнь обычных людей, которые оказались там в это время.

Почему ты не остался в «Бумаге»?

Когда журналистики в моей жизни стало больше, чем маркетинга, я понял, что мне ближе вторая сфера.

В маркетинге сочетаются две противоречивые вещи: с одной стороны, это система, с другой — свобода и креатив. Я люблю придумывать, наводить порядок и строить системы. В маркетинге есть планирование, гипотезы и аналитика. И мне нравится работать над стратегией, коммуникацией и контентом, который решает эти задачи.

Что касается журналистики, то это отдельная тема. Несколько месяцев назад отписался от новостных ресурсов, и жизнь стала лучше. Потому что ты постоянно читаешь об авиакатастрофах или получаешь новости, которые на тебя никак не влияют. Условно — вот ввели в Америке новый закон, а что мне с того? А новости, которые действительно важны, в любом случае до меня доходят — не через СМИ, так через друзей.

Что не так с новостями и журналистикой?

Мне нравятся инструменты журналистики: проверять факты, работать в быстром темпе, искать спикеров, брать интервью, придумывать хороший заголовок.

Но в журналистике всё нужно делать быстро. При этом неважно, что лично ты чувствуешь. Из-за постоянной спешки и желания словить хайп журналистов воспринимают как назойливых людей, которые лезут не в своё дело, пытаются тебя достать, пишут какую-то фигню. Когда у кого-то случается трагедия, к нему подбегают десять корреспондентов и начинают наперебой спрашивать: «Что вы думаете, что вы чувствуете?» Причём завтра эта новость протухнет: не вовремя опубликовал, не взял комментарий или интервью — опоздал, потерял читателя.

Конечно, в СМИ публикуют и большие и качественные исследовательские материалы — к ним я отношусь хорошо. Но наши издания по большей части построены на новостях — это даёт трафик. И статьи тоже привязывают к инфоповодам: когда он пройдёт, материал будет никому не нужен. Я бы не хотел делать быстрорастворимый контент. Хочется посидеть и подумать, прикинуть разные варианты и сделать что-то более полезное, качественное и осмысленное. Возможно, я где-то заблуждаюсь, но пока мне кажется так.

Чем ты сейчас занимаешься?

Так получилось, что после стажировки в питерской «Бумаге» я вернулся в Ульяновск. Сейчас я, как и раньше, работаю с контентом удалённо. Пишу для «Профи-ру» и контент-агентства «Сделаем», а также помогаю клиентам, которые обращаются напрямую. Продолжаю развивать портфолио: чтобы сделать его сильнее, готовлю статьи для «Т—Ж», «Текстерры» и «Мела».

Работаю над собственными проектами, например, веду канал в телеграме о творчестве Дмитрия Быкова. Ещё главрежу городским изданием «Холмы» об Ульяновске. Предыдущий главред сказала: «Уезжаю в Москву, давай ты будешь главредом». Пока в команде вместе со стажёрами — 15 человек. Думаю, станет меньше.

Бюро действительно дает хороший пинок под зад. В последний месяц увлечённо читаю, пишу и редактирую. Не могу остановиться.

Как ты находишь хороших авторов для некоммерческого проекта?

В Ульяновске вообще сложно с авторами. У нас нет профессионального медиаполя — сообщества, в котором можно развиваться. Поэтому никто не выращивает кадры для работы с контентом. В городе развита айти-сфера, поэтому легче устроиться программистом или дизайнером. А люди, которые работают с текстом, как правило, идут в журналистику, но она особо никому не нужна, поэтому стагнирует. Ситуация такая: или ты работаешь в региональном медиа, или уезжаешь в Москву, Петербург и другие крупные города. Больше с контентом особо работать негде.

Обычно для «Холмов» пишут те, с кем мы пересекались на разных проектах и общались лично. Либо это люди, которым нравится, что мы делаем, и они тоже хотят с нами работать. Начинающие авторы могут плохо писать, но они очень хотят научиться. А когда есть мотивация, люди не срывают сроки и доводят дело до конца.

Что самое сложное в подготовке больших обзорных материалов?

Собрать интересную фактуру из разных источников и комментариев экспертов. Упорядочить эту информацию, составить чёткую структуру и написать — несложно.

Как справляешься с ситуацией, когда нужно написать, а не пишется?

Причина этого состояния кроется в недостатке информации. Когда не знаешь, с чего начать, потому что мало знаком с темой.

На случай, когда совсем нет времени углубляться, у меня есть суперлайфхак. Я беру любой текст и закидываю его в гуглдок. Тема и автор статьи не имеют значения. Это может быть похожий материал другого автора или моя старая статья. В статье должны быть заголовок, лид и основная часть. Копирую текст в редактор, потом на его месте начинаю писать другой, и старого текста уже не существует. Таким образом я избавляюсь от чистого листа и внушаю себе, что большая часть работы сделана. А мне осталось только навести порядок в этом тексте.

Как ты обычно готовишься к интервью?

Обычно, если кто-то соглашается давать интервью, он готов говорить. Но из-за особенностей характера или простой усталости человек может отвечать односложно. Нужно сделать так, чтобы он вовлёкся — попытаться выйти на какую-то общую тему. Тогда даже неразговорчивый человек включается и начинает рассказывать. Причем иногда так, что его потом приходится прерывать.

Секрет хорошего интервью в подготовке. Хорошо, если на это есть время — когда ты работаешь в новостном издании и создаёшь большой поток контента, его может не хватить. Мой совет — тщательно изучать информацию о герое и его предыдущие интервью, придумывать хорошие вопросы и чётко формулировать цель конкретного интервью. Всегда помнить о ней во время беседы.

Во время интервью нужно всегда помнить о его цели

Хорошие вопросы — это открытые вопросы: «что», «как», «почему», «зачем». Они не только раскрывают героя с точки зрения цели интервью, но и интересны самому герою. Чтобы найти вопрос, который герою никто не задавал, надо постараться. Если человек видит, что у тебя интересные вопросы и тебе интересно с ним общаться, он будет больше расположен к разговору. Даже если он не хочет говорить. Ты всегда можешь копнуть чуть глубже, изменить формулировку вопроса, чтобы собеседник почувствовал твою подготовку.

На кого из известных журналистов посоветуешь равняться в плане вопросов?

Мне нравится, как задает вопросы Николай Солодников, который ведёт передачу «ещёнепознер». Он классно разбирается в собеседнике и вовремя задаёт вопросы, когда это действительно нужно. Люблю подкасты Паши Фёдорова и Кирилла Скобелева — они здорово раскрывают героев. Чтобы задавать хорошие вопросы, не нужно быть журналистом, нужно быть интересным самому и интересоваться собеседником.

А сколько в общей сложности ты работаешь удалённо?

Больше двух лет.

Допустим, я работаю в офисе и хочу заниматься фрилансом. С чего начать?

Мне было проще перейти на удалёнку, потому что я ничего не терял. После того, как я устроился эсэмэмщиком в диджитал-агентстве, понял, что мне не нравится работать в офисе. Самое сложное — решиться изменить свою жизнь. Конечно, когда ты не свободен и обеспечиваешь семью, это тяжелее и нужно хорошенько обдумать каждый шаг и проработать разные варианты. Но когда ты один, тебя ничего не сдерживает. В этом случае нужно просто сделать: уволиться в один момент и отправиться в приключения на фрилансе.

Чтобы облегчить задачу, стоит подготовиться заранее: подумать, как будешь себя представлять, а потом составить портфолио и резюме. Заранее подумай, где будешь брать заказчиков: начни знакомиться с биржами фриланса, тематическими группами и каналами. После этого ты копишь деньги и резко уходишь с работы.

С какими проблемами ты столкнулся на удалёнке?

На удалёнке ты узнаёшь много всего нового, потому что попадаешь в неизвестный мир. Начинаешь составлять договоры и акты, считаешь деньги. Сам ищешь клиентов и учишься общаться с людьми. Многим тяжело говорить на равных с заказчиками, я тоже через это прошёл. Ещё бывает трудно заставить себя работать и найти баланс между работой и жизнью.

Главное — понять, что ты будешь делать и как ты будешь работать. Нужно продавать себя, это очень важно. Если у тебя нет такого навыка, но ты хорошо работаешь, ты умрёшь с голоду. Нужно уметь себя позиционировать. Для этого ты понимаешь, кто ты такой, почему столько берёшь за работу и в чём твои преимущества. Придётся искать клиентов. Это страшно и тоже может стать проблемой.

Сначала ты просто сидишь на бирже, потом начинаешь всем писать, а затем составляешь предложение для конкретного клиента. Тратишь много времени, чтобы придумать, как и чем его привлечь.

Когда нет начальника, который постоянно подгоняет, бывает сложно сосредоточиться на работе. Нет чёткого конца рабочего дня, никто не напомнит о дедлайне. На удалёнке надо реально работать, а в офисе можно притвориться, что ты что-то делаешь.

Если не умеешь продавать себя на фрилансе, умрёшь с голоду

Как сделать так, чтобы работа не захватила всю жизнь?

Часто советуют сделать такой же график, как и в офисе. Но потом я понял, что не стоит проводить резкую черту. Ты становишься менее гибким и можешь потерять работу.

На удалёнке работа становится органичной частью твоей жизни: у тебя есть жизнь, и в ней есть работа. Нужно научиться так жить и балансировать на этой грани. Когда я смирился с тем, что я просто живу, а иногда есть работа, стало легче.

С другой стороны, если нет чёткой границы между жизнью и работой, бывает сложно расслабиться. Тогда ты постоянно погружён в мысли о работе — с утра и до вечера. Ложишься спать и думаешь: «Ой, я не сделал задачу». Чтобы отдохнуть, приходится заставлять себя переключаться и идти отдыхать.

Мне кажется, с проблемой поиска баланса нельзя справиться просто так: когда щёлкнул, и вопрос решён. Сначала ты год страдаешь, а потом открываешь свою собственную формулу баланса между работой и жизнью. Иначе ты никак не перескочишь через эту проблему и так и будешь мучиться. Но это очень крутой опыт, который улучшает твою жизнь: ты понимаешь, как ты живёшь, и что тебе действительно надо.

Поэтому ты и пошёл в Школу редакторов — чтобы знать больше?

Наверное, да. Я пошёл в школу, чтобы получить систему теоретических знаний и ориентиров. Чтобы понимать, как можно и нельзя.

Как ты относишься к рейтингам студентов?

Это хорошая штука, которая мотивирует. Изначально я был 23-м, потом упал, а закончил первую ступень на 59 месте. Понимаю, что занимался недостаточно хорошо — это объективная оценка сил, которые я вкладывал в учёбу.

Многие переоценивают рейтинги. Лично я бы не хотел стать номером один. Мне плевать на это. Моя цель — получить знания, которые мне нужны.

Чем собираешься заниматься в будущем?

У меня есть конкретный план: закрепиться в том ритме жизни, который мне нравится. Это значит продолжить трудиться удалённо и заниматься тем, что мне нравится. Чтобы это не было каторгой, как работа в офисе.

Второе — стать хорошим специалистом, чтобы диктовать свои условия. Когда ты говоришь: «Делаем вот так, и если вы не согласны, мы прощаемся». Для этого надо качать компетенцию.

Третье — применять профессиональные навыки в личных проектах. Например, я занялся скейтбордингом и решил сделать рассылку или промостраницу, чтобы рассказать об этом другим.

Город проживания имеет для тебя значение?

Город для меня выполняет, скорее, функцию сервиса. Мне важно, чтобы было то, что мне нужно, и чтобы я мог это сделать быстро. Оформить документы, выбраться на отдых, пообщаться с интересными людьми. Если я могу выполнять свои цели, значит, город клёвый и в нём можно жить.

В Ульяновске всё рядом — это хорошо. Могу за два часа оформить нужные документы, снять деньги и с кем-то встретиться. А ещё я могу влиять на этот город и сразу видеть изменения.

Город для меня выполняет функцию сервиса

Что ты имеешь в виду, когда говоришь о влиянии на город?

Когда ты что-то делаешь и видишь обратную связь. В этот момент ты понимаешь, как сработал и насколько полезное дело сделал.

В этом году я участвовал в организации фестиваля «Информат», куда раньше отправлял конкурсную работу: составлял образовательную программу. Недавно встретил чувака, который был фотографом, а потом съездил на фестиваль и увлёкся дизайном. Получается, фестиваль помог человеку найти своё дело, и тем самым мы повлияли на городскую среду: увеличили дизайн-сообщество. Пусть и ненамного.

Командой журнала «Холмы» мы хотим создать в городе медиа-сообщество, потому что сейчас его нет. Планируем организовать митап, на котором соберём всех, кто причастен к пиару, СММ, маркетингу и медиа. Буду пробовать создать эту тусовку, в которой всем будет комфортно и будет меньше негативных новостей.

А как же «Лайфхакер»?

Мне кажется, что у нас медиа больше популяризуют университеты, чем айти-компании или СМИ. «Лайфхакер» — федеральное издание, в котором работают люди со всей России. Иногда ребята из «Лайфхакера» выступают на местных ивентах, но редко. Наверное, им не до этого. Но талантливые люди здесь есть.

Чем ты занимаешься в свободное время, кроме работы?

Мне нравится минимализм — это такой образ мышления и стиль жизни, когда ты избавляешься от всего лишнего: вещей, дел и людей. Я продолжаю упрощать свою жизнь, и с каждым разом получается лучше. Это похоже на редактуру, когда ты сокращаешь текст и оставляешь только главное. В будущем я бы хотел запустить блог на эту тему — сейчас как раз работаю над этим.

В минимализме нет чётких правил, главное — убрать то, что тебя отвлекает и навязывается. Мне кажется, в современном мире это важно, когда вокруг куча ненужных товаров и услуг. Лишние вещи не несут пользы и не делают счастливее. Когда ты покупаешь, чтобы быть не хуже других, ты не достигаешь своих целей.

Ещё я увлекаюсь неформальным образованием: изучаю методы и инструменты, как учиться легко и быстро. Например, менторство — это когда человек приходит с проблемой, и ты составляешь план роста, чтобы помочь ему достигнуть цели и лучше разобраться в себе. После Школы редакторов хочу взять двух-трёх человек, чтобы помочь им разобраться в медиа и найти себя в профессии.

Какие книги посоветуешь почитать?

«Офис в стиле фанк» Кали Ресслера и Джоди Томпсон. Помогла осознать, насколько некомфортно работать в офисе, и перейти на удалёнку.

«Как писать книги» Стивена Кинга. Лёгкая и интересная книга о том, как и зачем создавать тексты. Основная мысль — это может делает любой, кто хочет о чём-то рассказать. Главное — работать и кайфовать от результата. Тогда будут силы, чтобы писать дальше.

«Красная таблетка» Андрей Курпатова. Книга о том, как работает мозг и его противоречиях. Помогает трезво взглянуть на то, что ты делаешь, и по-новому оценить ежедневную рутину. Один из главных принципов — делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть. Так сказал Рузвельт. Это значит, что надо работать над теми задачами, которые у тебя есть сейчас. Так открываются новые возможности, и ты становишься лучше.

Ты живешь в Китае уже несколько лет. Расскажи, почему решил переехать в 20 лет из Краснодара?

Я с детства хотел быть переводчиком, учил английский с четвёртого класса. В лицее подружился с преподавателем истории, и он разубедил поступать на переводчика европейских языков. Говорил, что рынок переполнен, и посоветовал учить восточные языки. Я подумал: «Почему бы и нет?» Привёл на свой урок фарси, мне стало интересно. Но в институте был выбор между японским и китайским. Ни с одной страной ничего не связывало. О Японии я знал, что там аниме, но оно не привлекало. А о Китае я знал, что там Брюс Ли, и он мне нравился.

То есть ты выбирал между аниме и Брюсом Ли?

Да, по сути так и было. Китайский полюбил уже потом, после того, как начал учить. Сначала в России, а потом поехал учиться в магистратуру в Китай.

Ты переехал в Пекин?

Я приехал в город Тяньцзинь, это недалеко от Пекина. Город сам по себе вообще не китайский. Там есть английский район, итальянский, французский. Много иностранной архитектуры. Мне посоветовал туда переехать друг — доктор китайской медицины. У него там жила жена, поэтому было легче подать документы на поступление. Город довольно развитый, а университет, в котором я учился, хорошо котируется в Китае.

Расскажи, как отличается учёба в Китае от учёбы в России?

На самом деле, я недоволен учёбой в Китае. Я поступал в магистратуру, а это оказались дорогие продвинутые курсы китайского языка. Учёба длится три года: первые два ходишь на пары, а на третий можно делать всё, что хочешь, потому что пар нет. Подразумевается, что ты пишешь диплом. Но диплом я написал за две недели на втором курсе и уехал в Гуанчжоу.

Что ты делал в Гуанчжоу?

У меня на тот момент появились знакомые из Украины. Они открывали бизнес и позвали с собой. Мы хотели сделать торговую платформу, которая объединяла бы в себе сразу несколько китайских, типа Алибабы. Естественно, у нас ничего не получилось. Они уехали, а я остался в Гуанчжоу.

Когда в Китае можно работать официально?

Есть определённые требования и виды виз: бизнес, студенческая, семейная, рабочая. Соответственно, работать можно только по рабочей. У меня тогда была бизнес-виза. Работал сам на себя, но прибыль не получал. А чтобы получить рабочую визу, надо иметь минимум два года опыта работы по специальности.

Сложно ли получить визу?

Легче всего получить туристическую — её дают сразу на тридцать дней. Бизнес-виза дает право въехать на территорию Китая один или два раза до девяноста дней в течение полугода. Такой вариант подойдет тем, кто уже закончил университет, но ещё не нашёл работу. У меня сейчас семейная на год, так как я женат на китаянке. Потом я смогу получить визу на три года.

Какие изменения в жизни китайцев ты замечаешь?

Когда приехал в Китай в 2012, я ещё чувствовал, что уровень жизни в России выше. Тогда один юань стоил пять рублей. А уже осенью 2014 он стоил 10. Всё подорожало в два раза. Тогда я осознал, что китайцы живут лучше нас, и это ощущение становится сильнее с каждым годом.

Средняя зарплата менеджера в Гуанчжоу — 60 тысяч рублей. Если есть хоть какой-то опыт работы, можно спокойно претендовать на 100 тысяч и выше. Я не знаю, в каких городах России, кроме Москвы, менеджер среднего звена может получать такие деньги.

Если у человека лежит на счету 5 миллионов рублей, в Китае он не считается богатым — это небольшие деньги

С каждым годом здесь становится всё больше людей со средним достатком. Китайцы могут позволить себе дорогую технику, путешествовать по миру, каждый день завтракать в «Старбаксе», а ужинать — в ресторанах. Но я говорю про большие города. Наверное, в деревнях развитие не такое быстрое.

Чем ты сейчас занимаешься?

У меня торговая компания. Я партнёр «Кубань-Вино». Из России в Китай мы поставляем вино. Из Китая в Россию поставляем всё, о чём попросят люди: женские платки, станки, чайные наборы. Каждый день могут быть разные продукты и товары. И ещё мы продвигаем приложения для смартфонов в китайских медиа.

Чем китайские медиа отличаются от наших?

В Китае не работает ничего из того, к чему привыкли мы: гугл, фейсбук, инстаграм, твиттер, ютуб. Но есть аналоги. Например, у фейсбука — Вэйбо. Вичат — это мессенджер и социальная сеть одновременно. Можно оплатить что-то, записаться к врачу и так далее. Самое большое отличие в том, что китайцы абсолютно никак не затрагивают политику и эротику. И даже завуалировано говорят матом.

Это связано с цензурой или менталитетом?

В Китае цензура. Абсолютно все сообщения проверяются, и явно это проверяют не люди, а механизмы. Бывает, что если пишешь на запретную тему и употребляешь запретные слова — пост удаляется через несколько минут.

Автоматически?

Да. Одно из запретных слов — Винни-Пух. Китайцы сравнивали Си Цзиньпина, председателя коммунистической партии Китая, с Винни-Пухом. Китайские власти не нашли ничего лучше, чем просто запретить это слово.

Звучит пугающе и похоже на роман Оруэлла «1984».

Так и есть. Это то же самое, просто уже в реальности. Для доступа к приложениям и соцсетям надо обязательно привязывать паспорт. Но интерфейс рассчитан только на местных, иностранцы не могут ничего сделать, нельзя купить даже билет на самолёт.

Такая цензура связана с политикой?

Да, в Китае коммунизм с китайской спецификой. Сильная цензура в медиа, прессе, на ТВ. Например, трудно увидеть негативные новости. Это причина, почему запретили инстаграм. В 2014 году были протесты в Гонконге. Протестующие пользовались инстаграмом, чтобы показать, что происходит. Запретили. То же самое с гуглом. Я помню день, когда он перестал работать. Конкретно историю не помню, но смысл в том, что китайцы потребовали от компании скрывать в выдаче важную информацию. Гугл отказался, и китайцы просто его закрыли.

Как получается работать? Как сами китайцы относятся к ограничению работы гугла?

Все ограничения обходятся с помощью ВПН. В очень редких случаях он тупит, такое происходит раз в полгода примерно. С иностранными партнёрами китайцы общаются с помощью почты или Вичата, он работает в других странах тоже. Сами китайцы мало знают о гугле. Те китайцы, которые жили за границей устанавливают ВПН. А другим он и не нужен, у них и так всё хорошо.

Если говорить о цензуре, то что ещё запрещает правительство?

Не все фильмы допускают к просмотру. Например, единственный фильм Тарантино, который показывали в Китае — «Джанго Освобождённый». Там есть такая сцена в конце, когда Джанго заходит в дом, где держат его возлюбленную, и начинает всех люто мочить. Сцена продолжается в оригинальной версии минут 5−7. В Китае её сократили до двух минут. Джанго заходит в дом, стреляет, а через секунду уже все мёртвые. При этом Тарантино для Китая сделал отдельную версию, где кровь была не такой яркой.

А ты не знаешь, почему, с чем это связано?

Мне трудно сказать. Много причин. Наверное, одной фразой будет правильно сказать: китайская культура. В стране до сих пор много необразованных людей, они легко поддаются негативному влиянию. Если что-то им показывать плохое — это может привести к неожиданным последствиям.

Они пойдут убивать?

Я не могу точно сказать, пойдут или не пойдут, но лучше им не показывать то, что подтолкнёт их к жестокости. За этим коммунистическая партия строго следит. С одной стороны, это раздражает, нельзя посмотреть хорошие фильмы. С другой стороны, я понимаю, почему они так делают.

Насколько тяжело жить с китайцами? Ты согласен с описаниями в интервью Наташи Асаул?

С китайцами определённо тяжело. Многие моменты кажутся неприемлемыми. Все истории про плевки, чавканье за столом — правда. Но ты понимаешь, что это часть их культуры, им нормально, они ведут себя так. Это очень простая мысль, но ей трудно следовать.

Согласен с Наташей в том, что в Китае всё делается коллективно. Не считается чем-то неординарным, если в полном метро на тебя кто-то обопрётся локтём. Или будет толкать легонько в спину, выходя из вагона. Мне сложно принять отсутствие тишины и личного пространства.

Что мне нравится здесь, так это их спокойное отношение к одежде и имиджу. Понты есть, и ещё непонятно, у кого больше, у них или у нас. Но при этом я себя расслабленно чувствую, если выйду в магазин в домашних штанах и старой футболке. На деловую встречу легко можно прийти в шортах. Нет такого, что если не надел галстук или не взял визитку, то с тобой будут натянуто разговаривать. Сколько раз общался с китайцем в грязных шортах, футболке с дыркой, а потом он садился в свой Рэнджровер и ехал отдыхать в закрытый загородный клуб. Они проще относятся к тому, как выглядят. И вот к этому быстро привыкаешь.

Как относятся к русским?

Путин — бренд в Китае. Его знают и любят. Соответственно к стране тоже отношение хорошее. Но правду о России знают только в северных районах Китая, ближе к нам. В остальных частях отношение примерно такое: «Россия и Китай друзья! Путин! Девушки! А у вас там тоже по-английски говорят?»

Из Китая Россия всё больше ощущается как отстающая страна. Они не видят всю красоту нашей культуры, а только наши экономические или технические достижения. А они, к сожалению, далеко отстали от Китая.

Путин — бренд в Китае. Его знают и любят

А что скажешь про женскую работу, какие есть особенности?

Это коммунистическая страна с равноправием полов. Женщины работают во всех сферах наравне с мужчинами. Поэтому тут нет особых понятий женская или мужская работа. Конечно, тяжёлым физическим трудом, в основном, занимаются мужчины. Но я видел на стройках и женщин. Они так же мешают бетон и носят строительный мусор.

А если говорить о более высокооплачиваемой работе, то здесь нет никаких ограничений. У меня есть знакомая, она руководитель на заводе по производству оборудования для нанесения резьбы на болты. Ещё одна возит вино контейнерами в Китай. К чему у тебя душа лежит, тем и занимайся.

Кому проще работать: местным или иностранцам?

В плане поиска легальной работы и защиты прав, местным проще. Китайцев много, и они не заинтересованы в том, чтобы здесь работали иностранцы. Исключение — какие-нибудь айтишники из «Гугл» или «Майкрософт».

А таким людям как я, которые учили китайский и думали, что он будет востребован, приходится сталкиваться с тем, что выбора особо и нет: переводчик и менеджер с зарплатой полторы—две тысячи долларов в месяц. И дальше двигаться некуда. При этом работаешь постоянно с утра до вечера, не всегда с выходными. Можно и бизнес открыть, но это путь не для каждого.

Прибыльный вариант — работать учителем английского. Реально высокого знания английского не требуется, нагрузка не адская, есть время путешествовать и отдыхать, а получать можно до трёх тысяч долларов в месяц. Но есть два огромных минуса: в этой профессии нет места для развития, и официально устроиться могут только люди из англоговорящих стран. Школы, чтобы сэкономить на визе и зарплате, берут на работу СНГшников, но не трудоустраивают их официально. Они находится под постоянным риском депортации.

Так что у большинства иностранцев здесь выбор: или работать за небольшие для Китая деньги с переработками и фактически без выходных, либо рисковать, работая учителем, но при этом получать нормальные деньги.

Как закон защищает права иностранцев и китайцев?

Китайцы намного больше защищены в плане закона. Их нельзя просто так уволить, им не грозит депортация. Но при этом здесь огромная конкуренция. Если тебя что-то не устраивает на работе, там за дверью очередь из желающих попасть на твоё место. Кроме того, старшее поколение мыслит ещё очень традиционно. Если к тридцати годам ты не завёл семью, то родители тебе весь мозг съедят. Чтобы родители девушки разрешили ей выйти за тебя, у тебя должна быть квартира и машина. Студия 40 метров в Гуанчжоу стоит 30−40 миллионов рублей. Машины тоже стоят раза в два дороже, чем в России.

Вот они и держатся за работу, перерабатывают, чтобы начальник остался доволен. Так просто уехать из Китая, как иностранцы, они не могут. Это их дом. И непонятно, кому здесь легче живётся, иностранцам или китайцам. У каждого свои проблемы.

Что бы хотел перенести из жизни в Китае в российскую действительность, и наоборот — из России в китайский рабочий быт?

Мне часто задают вопрос, где лучше — в России или в Китае. Я обычно отвечаю, что в Китае круто работать, а в России — жить. У каждого свой бизнес. Например, девушка работает в офисном здании на ресепшен и ещё продает компьютерное железо. Вот такое хобби у человека. Смотришь, человек на работе фигачит 12 часов, а потом из офиса едет на переговоры уже по своему бизнесу.

В метро, в кафе, на улице, везде обсуждают бизнес. В России не хватает этого ритма и духа предпринимательства

Зато дома можно хорошо расслабиться. Даже в центре Москвы намного тише и спокойнее, чем в Гуанчжоу. Каждый раз наслаждаюсь этой тишиной. В Китае не могу спать с открытыми окнами — на улице даже ночью что-то постоянно происходит. В России воздух свежее, людей меньше, ритм медленнее. Лучше ощущается, что ты живёшь, а не просто работаешь. Есть время остановиться и подумать о жизни.

Похожи ли китайцы на русских?

Они больше отличаются от нас. Но есть похожая черта в работе: на авось. Нужно проговаривать абсолютно все детали, если этого не сделать, они оставят так, как есть, или сделают так, как они считают правильным. К примеру, говоришь: нужна такая-то ткань, такая-то длина. В принципе, кажется, что всё понятно. В итоге они делают всё, как ты сказал, но добавляют внизу рюшечки. Ты спрашиваешь: «А зачем вы так сделали?» Они говорят: «Нам показалось так лучше, красивее».

Это очень похоже на то, чему нас сейчас учит Синельников про понимание задачи. Что ты применяешь из навыков в школе?

Единственное, что применил на 100% — принцип «быть не в порядке». Мы китайцам пообещали доставить вино, но по разным причинам пришлось задержать на три месяца. И через три месяца пришлось опять говорить китайцам о задержке. Это была моя вина — неправильно посчитал сроки. До школы я бы не признался, а Синельников помог. Я смог написать открытым текстом, что неправильно сделал и предложил другой вариант работы. И от всех клиентов получил подтверждение, что они согласны работать дальше.

Я читала на фейсбуке историю твоего поступления. Тебе не было страшно, что ты не потянешь, ведь у тебя мало опыта?

Я до сих пор не понимаю, зачем поступил в школу. Я никак не связан с редактурой. Мне просто нравится писать. Мой опыт — 16 или 17 кейсов на «Текст-ру». После книги понял, что надо развиваться, и подал заявку на вступительное. Я захотел получить больше знаний о том, как сделать крутой медиа-продукт.

Ты делал сайт Краснодара. Расскажи, Ильяхов разбирал твою работу?

Да, не помню конкретно, что он говорил, но все сайты до моего он рассматривал подробно, указывал на ошибки. Примерно по пять минут на разбор. На мой сайт он потратил, наверное, минуты две. Видимо ошибок было так много, что в конце он сказал: «Ну извините, но это плохо». И просто перешёл к следующему. Я занял 77 или 78 место. И там же сейчас и нахожусь.

Прошла не одна неделя, не один тест уже решен — какие у тебя сложились впечатления от учебы? Не пожалел, что поступил в школу?

Самые приятные эмоции от общения в чате. Отдушина, куда можно написать по любой теме и где тебя поддержат, подскажут. Палочка-выручалочка. Школа мне нравится, это именно то, чего я хотел. Но при этом есть некоторые моменты, которые меня подбешивают. Я не думал, что будут настолько сложные вопросы. Сложные не в плане изучения материала, а в понимании.

Проблема в том, что нужно тратить много времени. Понимаю, что могу получить больше пользы от школы, но не получается. Я так много в жизни никогда не учился. На вторую ступень хочу, но, думаю, что не попаду.

Из-за баллов?

Да. Я сначала расстраивался по этому поводу. А потом кто-то написал отличную фразу, что если не проходишь на вторую ступень, то значит не хватает знаний, и на второй ступени делать нечего. Мне эта фраза так понравилась, переосмыслил немного, подумал, что правильно написано. И перестал переживать о второй ступени. Школа уже дала вектор развития, теперь понятно, что делать и что читать, чтобы стать ещё круче.

Кем себя видишь через пару лет?

Я себя вижу человеком, который продолжает заниматься бизнесом, живёт в Китае, параллельно развиваясь в редактуре.

Планируешь возобновить чайный бизнес?

Это проект для души. Два года назад мне предложил друг заниматься чайным бизнесом, но он слился. Сейчас я в процессе переосмысления. Мы делали задание по планам на год и в этом месяце у меня стоит цель снова начать вести блог. Я собираюсь всё-таки сделать это.

Тебя не пугает конкуренция?

Я собираюсь продавать экологически чистый чай, его пока в Китае мало. Не каждый завод может получить сертификат о том, что их чай экологически чистый. Но я такие нашёл.

Это связано с проблемой экологии в Китае?

В чайных районах нет плохой экологии, они расположены в горах или в заповеднике, там просто нет производств, которые бы вредили почве. Но есть грязные технологии, по которым чай производится: не соблюдаются санитарные нормы. В экочае эти санитарные технологии соблюдены.

Такой чай будет дороже того, что уже продают в России?

Цены на китайский чай на российском рынке высокие, причём непонятно, что это за чай и откуда он приехал. Я пытаюсь сделать так, чтобы люди не переплачивали. Цены будут примерно такие же, как сейчас на российском рынке, может быть чуть-чуть дороже. Но при этом будет чётко понятно, на каком заводе этот чай произведён, буду показывать сертификаты. Человек будет уверен, что он пьёт экологически чистый чай.

Какой чай рекомендуешь попробовать?

Чай как вино: все любят разное. Тот же пуэр есть двух видов: шу пуэр и шэн пуэр, светлый и тёмный. Ну и каждый завод, который производит пуэр, его делает немного по-другому. Поэтому советовать что-то я не берусь.

А что точно не стоит пить?

Молочный улун, который любят в России. В Китае нет такого чая. Я не берусь утверждать за все компании, но часто молочный улун делают так: берут сорт тигуанинь, его нельзя долго хранить. И когда он уже подходит к концу срока хранения, когда теряет свой вкус, его обрабатывают какой-нибудь химической дрянью со вкусом молока. И так получается «молочный» улун.

Если бы сейчас ты мог дать совет себе, Гене, который готовится к поступлению в школу, что бы ты ему посоветовал?

Я бы пожелал прочитать книги из списка для подготовки до школы. Я прочитал за год только одну из двадцати — «Элементы стиля». И фотошоп. Он очень выручает сейчас, без него не знаю, что бы я делал. До школы я не умел работать в нём и за месяц до начала прошёл курсы «Удеми», и не жалею.

А что пожелаешь студентам?

Найти больше времени для школы. Это мысль повторяется у многих людей в интервью, но чем больше ты посвятишь времени учёбе, тем больше ты от неё возьмёшь. Выделять минимум два-три часа в день, а то и больше. Ильяхов говорил, что час в день можно уделять школе, но этого явно недостаточно. У одного Максима лекции на пару часов.

Твое вступительное задание заняло первое место в наборе Школы редакторов. Как ты работала над ним?

Я сразу поняла, что хочу верстать именно информационный плакат. Это моя боль. Я родом из Твери, а сейчас живу в Питере. Сменила не одну съёмную квартиру. Переезжаешь в очередную и не понимаешь, куда обращаться. Висит куча непонятных объявлений. Спрашиваешь у соседей, а они тоже сказать не могут: «Ну вот, мы платим по счетам в интернете». А я не хозяйка, не зарегистрирована в приложении управляющей компании. Решила сделать плакат, чтобы помочь себе и таким же снимающим. Я хотела, чтобы он принёс пользу.

Как ты готовилась поступать в Школу редакторов?

Я отнеслась к поступлению, как к проекту. Написала план, взяла подготовительные курсы, подписалась на книжную полку Бюро, стала читать письма Главреда. Структурировала знания и параллельно думала над вступительным заданием. Установила дедлайн. Собрала информацию по разным источникам.

Ты до этого делала плакаты?

Информационный плакат не делала ни разу. Обычно на работе мы делаем плакаты со слоганом и дескриптором — описанием, которое этот слоган поясняет. Вставляем картинку в рамках креативной концепции и минимальную информацию по продукту.

В чём была главная сложность?

В моей голове был ноль. Какие шрифты использовать? Какой интерлиньяж выставить? Как верстать текст? Я открыла книгу по типографике Артёма Горбунова, изучила. Вроде было всё понятно. Села верстать — ничего не понимаю. Стала рыться в интернете, смотреть разборы студентов прошлых курсов. Опять сажусь делать — ничего не понимаю. Текст не вяжется, всё не клеится. В итоге нашла плакаты Главреда и Люды Сарычевой. Смотрела, какую модульную вёрстку они используют, куда картинки ставят, какой размер текста должен быть.

Приняла волевое решение: вместо одного плаката сделать три. Несмотря на все советы по управлению проектами и собой, я верстала по ночам. Мне это давалось тяжело, на вёрстку ушло очень много времени.

Изначально у меня картинки не несли вообще никакого смысла. Я на «Шаттерстоке» скачала красиво обтравленные фотографии домов. Но никакого отношения к тексту вообще не было. Я всё зарубила и начала искать новые картинки до дедлайна, который сама себе установила. Искала новую концепцию, чтобы эти иллюстрации имели хоть какой-то смысл. Подумала, что мои герои могут говорить. Через диалог я завязала картинку с тем, что говорится в тексте. Получился сюжет. Не знаю, считывается ли он людьми, которые проходят мимо.

Как смогла набрать высший балл за вступительное задание с плакатом?

Когда я сдавала работу, думала: «Да хоть бы вообще попасть», не рассчитывала на первое место. Плакаты были сделаны для жителей дома в Твери, а я была в тот момент в Санкт-Петербурге. Выбивалась из графика, поэтому первые фотографии сделала в питерской новостройке. Но мне было так стрёмно отправлять их как вступительное задание, потому что это обман. По факту об этом никто не узнает, но мне было стрёмно.

И тут — о счастье! — муж поехал в Тверь и говорит: «Давай я их повешу». Я так переживала, звонила ему: «Зайди вот с того бочка, ничего не видно». В итоге отправила фотки, которые были сделаны в моем подъезде в Твери. Совесть моя чиста. Они до сих пор в нашем подъезде висят. Мне потом из управляющей компании позвонили и сказали, что надо для других подъездов тоже сделать. Единственное спросили, почему не согласовала время, когда буду их вешать — они бы стенд заказали, а так на скотче висят.

Занять первое место — что это за чувство?

Я расстроилась и растерялась. Когда студент в топе рейтинга, к нему априори повышенное внимание, а мне его не хотелось. Это дополнительная ответственность из серии «ты ж филолог». Когда я упала в рейтинге, почувствовала себя в порядке. Теперь есть куда расти.

Когда студент в топе рейтинга, к нему априори повышенное внимание, а мне его не хотелось

Постоянное перемешивание позиций в рейтинге приносит тебе дискомфорт?

Я знала, что так будет. Сейчас нахожусь ближе к середине рейтинга, пытаюсь подняться наверх. Не уверена, что ворвусь в тридцатку и перейду на вторую ступень, но мне бы этого очень хотелось.

Для чего тебе вторая ступень?

Первая ступень — это сплошная теория. Тут очень много тестов. Мне сложно их решать, потому что времени очень мало. Я человек практики — мне нужно ручками поделать. Прочитала у Максима Ильяхова про вёрстку промостраницы — всё круто. Но мне надо сразу применить и получить обратную связь. Я кайфовала от задания, когда мы искали стоп-слова, а потом получали замечания от студентов. Я понимаю, что первая ступень для практики не предназначена, поэтому хочу на вторую.

Тебе грустно, когда думаешь о потерянной позиции в топе?

Сверху падать очень больно. Особенно ударяет по самолюбию. Но я думаю, что школа — как раз хороший способ мобилизоваться. Не нужно расстраиваться — нужно работать. В чате несколько человек писали, что пришли вообще без опыта. В какой-то мере это даже хорошо: сразу получаешь знания и оттачиваешь навыки. Смотреть на индустрию свежим взглядом — тоже бонус.

Хоть раз сдавала задания за секунду до дедлайна?

Нет. Я рассчитываю свои силы. Стараюсь сдавать либо в четверг, либо в пятницу в первой половине дня. Один из тестов по типографике научил меня не спешить с кнопкой «Сдать». Вроде разобралась и всё поняла, а потом получила 56 баллов из-за невнимательности. Сейчас отвечаю на вопросы днём или вечером, а утром перепроверяю со свежей головой.

Как ты вывозишь учёбу, карьеру и семью?

У меня плотный график. Каждый день внимание нужно уделять мужу, двум детям, проектам. А с другой стороны, когда учиться, если не сейчас? Не бывает идеальных условий. Можно откладывать бесконечно. Понимаю, что будет тяжело, но через год появятся другие сложности. Все дни сижу и думаю: во что я ввязалась? Выкручиваюсь, совмещаю. Появилась свободная минутка — села, почитала, послушала.

Ты работала с крутыми компаниями: «Юнилевер», «Джонсон энд Джонсон», «Нестэ», «Алёнка». Как они на тебя вышли?

Я сотрудничала с ними в рамках рекламного агентства, там работала целая команда. Обычно приходит бриф от клиента, где он рассказывает о задаче. Стратег изучает бриф, пишет стратегию. В процессе можем понять, что клиенту нужен не ролик, а что-то другое. Думаем, обсуждаем. Изучаем целевую аудиторию и потребление, ищем инсайты. Смотрим, что было сделано до нас, формулируем идеи, подбираем форму и стилистику. Приносим креативному директору минимум пять идей. Он отбирает самые подходящие. Дальше мы защищаем идеи внутри агентства и лучшие несём клиенту.

А есть любимые проекты?

Каждый проект люблю, несмотря на рамки в плане творчества и креатива. Самый любимый проект — это реклама финских моторных масел «Нестэ», потому что там мои знания были использованы по максимуму. Филологический багаж был в тему — он отвечал запросам клиентов и помогал решить задачу. Второй любимый проект — это шоколад «Алёнка». Получилось применить знания, которые связаны с моим хобби — фольклором.

Как ты решила работать в сфере рекламы?

Пока училась в университете на филфаке, уже работала в дизайн-студии в Твери. Нам поступали плакаты из Москвы, а мы развешивали наружную рекламу. Я понимала, что рекламные агентства в Москве занимаются не этим, но понравилось направление.

Потом я ушла в декрет. Продолжала интересоваться рекламой, хотя в ней не разбиралась. Наблюдала, смотрела, узнала о рекламной офлайн-школе «Вордшоп» в Москве. На тот момент старшей дочке было четыре года, сыну — год. Я понимала, что с таким раскладом учиться в Москве не смогу. Электричка шла долго — три часа, а потом бы ещё пришлось добираться до школы на метро. Шансов не было.

Но я выполнила тестовое задание и отправила — не знаю почему. Это иррациональное действие. Мне перезвонили из школы в сентябре и сказали, что дают скидку 50% на обучение. А оно очень дорогое. Подумала, круто.

Занятия начинались в октябре. Шестого октября был мой день рожденья. Я просто ляпнула, что поступила. Мне сразу посыпались вопросы: где? как? что? Родители сказали — пробуй. А я в Твери, у меня маленькие дети. Мама и свекровь вызвались помогать с ними. В тот же год пустили первую «Ласточку» из Твери до Москвы — теперь дорога занимала всего полтора часа. Прямо в дороге я делала задания — можно сказать, вся учёба проходила в электричке.

Каково учиться в «Вордшопе»?

Ты платишь за годовое обучение, но можешь приходить на занятия вообще ко всем преподавателям — режиссерам, продюсерам, стратегам. Я поступила на копирайтера, но можно было вместе с этим защитить диплом стратега. У меня такой задачи не было. Я понимала, что не потяну столько информации. Я по максимуму ходила на все занятия, участвовала в рекламных фестивалях.

По итогам обучения собрала готовое портфолио — там и видео, и рекламные кампании. С учебными проектами уже можно пойти в рекламное агентство. В портфолио выпускника лежат работы для выдуманного бренда. Но есть условие — на фестивале для студентов они должны занять призовое место или попасть в шорт-лист. Это значит, ты умеешь придумывать лучше, чем кто-то другой из рекламного мира. Мы, например, участвовали в международном фестивале «Фьюче Лайонс». Наши работы отобрали на уровне школы как одни из лучших, и мы с ними вышли в конкурс. Победителями не стали, но это был серьезный опыт. А ещё у нашего потока была возможность сделать рекламную кампанию для реального бренда, а бренд выбирал, хочет он её реализовать или нет.

Как ты оказалась в рекламном агентстве?

Изначально я думала, что останусь в Москве, но всё сложилось по-другому. Мы с семьей переехали в Петербург. Я отправила резюме в рекламное агентство «Грейт» — оно было среди тех, в которые мне посоветовали стучаться преподаватели. Подумала, что просто отправить портфолио по почте и прикрепить резюме — это очень стандартно. Туда многие подают резюме, тем более был большой поток с выпуска.

Мне захотелось выделиться. Я узнала, требуются ли им копирайтеры, какие работы они делали, где участвовали, с какими брендами работают. Нарисовала в Фотошопе про себя мультик, задействовала логотип агентства и отправила. Меня пригласили на собеседование. Всё получилось, я сейчас там работаю.

Что важно в современной рекламе в целом и какие принципы используешь сама?

Меня подкупает, что бренды пытаются не просто продать продукцию, а помочь человеку. Масштабный зарубежный опыт, когда бренд играет роль друга и помощника, пришёл в Россию. Бренд обращается к людям, а не говорит: «Мы такие хорошие, купи!» Клиенты нашего агентства пытаются сформулировать пользу. Мы подстраиваемся под них и по-другому строим рекламную кампанию. Пусть она даже будет дерзкая и хайповая, она всё равно разговаривает с людьми на равных.

Я получаю большое удовольствие, когда бренд приходит с миссией. Ты эту миссию оттачиваешь, формулируешь. Потом ищешь чисто человеческие инсайты. Коммуникация получается глубокой. Человек сам понимает, что и почему ему надо купить, потому что бренд отвечает мировоззрению и поможет решить задачу. Люди чувствуют фальшь.

Мне нравится, когда бренд обращается к людям и пытается им помочь, а не говорит: «Мы такие хорошие, купи!»

Какие работы других рекламщиков нравятся?

Я отслеживаю и смотрю работы с фестиваля «Каннские львы». Там одним из критериев оценки является не просто креативная составляющая, а польза бренда. То есть, как эта рекламная кампания изменила жизнь обычного человека. Конечно, они также учитывают продажи, охват в интернете и резонанс в обществе. Мне хочется сделать именно такую работу.

Как относишься к уровню региональной рекламы?

Я бы не хотела оценивать этот момент. Основатель «Вордшопа» Света Майбродская всегда говорила: «Не нравится — сделай лучше». Поскольку я не работаю с тверскими брендами, лучше там уже не сделаю, поэтому комментировать не буду. Не вижу за собой такого права. Если реклама решает задачи людей — значит, хорошо. Не решает — плохо.

Как ты работаешь со сложными клиентами?

Мы работаем командой: креативщики, стратеги, менеджеры. Посредником между клиентом и креативным сотрудником является аккаунт-менеджер. Он ведёт проект и следит, чтобы гусеничка была прибита. В этом плане я не принимаю весь огонь на себя.

Конечно, агентство — это живая подвижная система. Нельзя сказать, что копирайтер пишет только слоганы, а арт-директор отвечает только за картинку. Стратег может на встрече высказаться так, что его слова потом станут слоганом. Но в команде всё равно проще. Это снижает градус работы со сложными клиентами.

Вывести меня из себя можно, но я этого не покажу никогда. Советы Ильяхова помогают держать себя в руках. При конфликте рассуждаю так: «Хорошо. Видимо то, что я сейчас делаю, не помогает клиенту решить его задачу». Спокойно пытаюсь нащупать, на каком этапе ушли не туда. Если понимаю, что это просто хотелка заказчика, которая не решит задачу, обсуждаю открыто.

Какими проектами сейчас занимаешься?

До их официального выпуска мы не имеем права разглашать. Когда проекты выйдут в свет, тогда озвучу.

Помогает ли Школа редакторов в работе?

Сложно сказать, время нужно, чтобы понять и внедрить все знания. Но могу сказать точно — постоянно спрашиваю: «Почему?». Прошу клиента созваниваться сразу, если у меня есть вопросы или сомнения. Не писать комментарии, а звонить. Практикуюсь задавать открытые вопросы и говорить «нет». Это сложно.

Ты написала статью в «Т—Ж». Как нашлась идея?

Я уже рассказывала, что пока я училась в «Вордшопе», приходилось каждый день мотаться между Тверью и Москвой на электричках. Главное во время поездки — успеть занять свободное место, а так никаких проблем. Сначала думала: «Ну как я буду ехать полтора часа?» Через пару месяцев увидела что в столице люди так и живут. Многие москвичи по два часа до работы добираются.

Потом я поняла одну вещь. Какая молодая мама с маленькими детьми может похвастаться, что у нее есть полтора часа, чтобы заняться своими делами — фильм посмотреть, книжку почитать, проекты поделать? Эти полтора часа были чисто моими. Кайф.

Тема текста родилась спонтанно: «Что выгоднее: снимать в Москве или ездить на электричке». Статья вышла быстро. Я не афишировала никому, что её писала. Разные комменты были: кто-то писал, что глупо так ездить и так далее. Но, как говорится, Москва не резиновая. У людей свои причины, очень многие так живут.

В Питере также — ездят работать из Пушкина, Кронштадта, Павловска, Всеволожска. Поэтому адекватно читатели реагировали.

Почему больше не стала писать в Т—Ж?

Когда вышла статья, я как раз устроилась на работу в компанию Great. Можно сказать, стык в стык. Полностью погрузилась в агентскую работу и другие проекты. В одной из лекций Максим Ильяхов дал ссылку на видео с разбором курсовых, которые сделали студенты прошлых лет. Там вскользь фигурировала моя статья как пример. Мне было удивительно и очень приятно.

У тебя филологическое образование. Помогает оно в работе?

Филфак дал мне базу. Хочется верить, что чувствую стиль. Образование помогает отсеивать лишнее, структурировать мысли. Я закончила аспирантуру и защитила кандидатскую «Песня в структуре литературно-художественного текста».

А почему такая тема?

Я пою в фольклорном ансамбле «Славяночка». Пришла после фольклорной практики. Мы тогда ездили по деревням и собирали народные песни. Они перезагружают и заряжают. Правда, сейчас стало сложнее заниматься музыкой, поскольку мой коллектив живёт в Твери. Мне не хватает пения, общения и выступлений. Как только приезжаю в родной город, обязательно иду на репетицию. Ты находишься в моменте, ловишь поток. Ни о чём не думаешь, а мозг всё равно решает проблемы. Я знаю, что в Питере тоже есть коллективы, даже наши друзья, но не хочу туда.

Как относишься к инфостилю с точки зрения филологии?

Никаких противоречий нет. Я отчетливо понимаю, что художественный текст выполняет одну задачу, а текст в информационном стиле — другую. Наши преподаватели в Тверском государственном университете писали и издавали книги в информационном стиле. Понятные, без лишней воды. Мой научный руководитель Юрий Викторович Доманский всегда говорил: «Если твой текст надо объяснять — перепиши его так, чтобы людям было понятно».

В сентябре на конкурсе молодых писателей в Оренбурге ты взяла первое место в номинации «Драматургия». Какие у тебя впечатления от этого события?

До сих пор не могу в это поверить. Я долго писала в стол, думаю, что многим писателям это знакомо. А в этом году подумала: «Чёрт, я хочу заниматься писательством, буду участвовать в конкурсах». И стала где-то побеждать. Я была удивлена: «Как, я кому-то интересна? Моё творчество кто-то читает?»

Конкурс-семинар «Мы выросли в России» проходил в Оренбурге в восьмой раз. Было здорово, что оплачивали проживание и переезды. Все три дня были тематические семинары. Когда меня признали лучшей, я была счастлива, давно не испытывала таких сильных эмоций. Получила приз — сертификат на издание книги.

На какой конкурс ты ездила в ноябре в Брюссель? Чем интересны международные конкурсы?

Я ездила на конкурс Open Eurasia. Его организует Европейская творческая гильдия из Лондона — объединение литераторов из разных стран. Приезжают все, кто связаны с литературой — поэты, прозаики, иллюстраторы. Победителей объявляют ежегодно в разных городах: в этом году выбрали Брюссель. До этого награждение проводили в Бангкоке, Стокгольме, Лондоне.

Отличие этого конкурса от других в том, что за первые места вручают от тысячи до пяти тысяч долларов на выпуск книги на английском языке. Фишка конкурса — возможность выпустить книгу на английском и выйти на международный уровень. Я финалист в номинации «Малая проза», первое место не заняла.

Рассказы и пьесы пишут много людей. Как тебе удаётся побеждать в конкурсах?

Многие сомневаются в себе. Я раньше не участвовала и думала, что в них сложно выиграть. Оказалось, что всегда есть шанс. И если ты в одном конкурсе не победил, в другом точно пройдёшь. Не бывает такого, чтобы никому не нравилось то, что ты делаешь.

В каком возрасте ты начала писать?

Я с пятнадцати лет вела дневник. Тогда, по-моему, ещё не было ЖЖ, был «Дайэри-ру». Сначала записывала мысли и смешные диалоги. Потом, когда поняла, что людям это нравится, начала писать небольшие рассказы, песни, стихи. Лет с двадцати это уже было осознанно, в произведениях появилась логика изложения.

Какую логику изложения ты используешь?

В основе художественного произведения есть определённая структура. Для рассказа или романа нужны завязка, кульминация, развязка. Нужен главный герой, протагонист, и антагонист. И должны быть обязательно эмоциональная часть и драматическая связь. Написание книги можно считать проектом, в котором важно чётко идти по структуре, чтобы получилась достойная вещь. Эта основа — как фундамент для дома. Если фундамент плохой, у тебя вся книга будет фиговой.

Например, я недавно написала свою первую пьесу. И перед тем, как её написать, думала: «Как написать?» В сценарии пьесы структура строится по трём актам. В каждом акте должно происходить своё действие. Классический сценарий, например, выходит где-то на 120 страниц. На первых тридцати страницах должно быть начало, знакомство с героем. Потом происходит переломный момент. Потом второй акт, первая часть и так далее.

Когда знаешь структуру, всё классно, тебе гораздо легче. Ты знаешь, что сделать на каждом шаге, и тебе просто нужно добавить текст. Так получается классный драматический сюжет, который не стыдно кому-то показать или даже продать.

Ты пишешь про себя, что ты драматург. Ты выбрала один жанр или пробуешь себя в разных? Нужно ли концентрироваться на одном жанре?

Я написала пьесу и хочу поставить её в театре. Так сложилось, что я победила в нескольких номинациях по драматургии, поэтому я теперь скорее драматург.

Хочу попробовать себя в разных жанрах. В Оренбурге я попала в музей Пушкина — там он писал «Капитанскую дочку». Для меня Александр Сергеевич всегда был, в первую очередь, поэтом, а тут вспомнила, что он ещё и прозаик. Это нормально, когда человек проявляет себя в разных жанрах.

Когда ты останавливаешься на чём-то одном, это сковывает творчество. Когда я после рассказов написала пьесу, я по-другому посмотрела на диалоги и кинематографичность. Любой новый жанр помогает в развитии писателя. Нужно пробовать себя во всех жанрах, которые нравятся, а не зацикливаться на одном.

Как ты выбираешь круг тем? Это вдохновение или наблюдательность?

Меня может вдохновить вообще всё что угодно: какие-то вещи, события, фразы. Например, к моему окну прилип осенний лист, и у меня сложился сценарий рассказа.

Недавно я подслушала разговор. Молодой парень шёл по улице с девушкой и заказывал пиццу по телефону. Я остановилась и записала монолог, он был потрясающим: «Так, я подъеду через полчаса. Закажу две пиццы. Одну на тонком тесте со сливами и артишоками, а другую с ананасами». Никогда не слышала, чтобы заказывали такое и подумала: «Блин, это точно нужно включить в рассказ».

Вдохновение и наблюдательность связаны друг с другом. Писатель отличается тем, что он постоянно находится в активном состоянии, наблюдает. Что-то из увиденного вдохновит, станет триггером к рассказу. Вдохновение появляется спонтанно, а дальше уже невозможно остановиться.

Писатель постоянно находится в активном состоянии, наблюдает

Ты собрала наблюдения и факты, решила написать произведение. Пишешь по плану? Детально продумываешь сюжет перед началом работы или свободно его меняешь по ходу?

Я пишу по плану. Редко такое бывает, когда возникает одна идея и из неё сразу всё пишется. Я знаю, что план мне сэкономит время. Написание любой статьи начинается с плана. В художественном тексте то же самое.

Это происходит так. Сначала пишу идею, которая будет в основе рассказа. В одном-двух предложениях. Потом я прописываю, что читатель должен понять и почувствовать после того, как он прочитает текст. Это очень важно, потому что ты пишешь не для себя, а для читателя. И потом я сочиняю героев, окружение, действие.

Например, у меня есть идея рассказа про папу с сыном, которые поехали на Байкал. Папа в это время рассказывает сыну историю. Я продумываю, что в рассказе отца произойдёт в начале, середине и конце. Получаются важные точки. Потом беру этот план и описываю, получается рассказ. План нужен обязательно — с ним легче.

Ты описываешь, что должен почувствовать читатель. Что важнее: выводы, которые он должен сделать, или скорее эмоции, которые он должен испытать?

Наверное, и то, и другое. Когда садишься писать какое-то произведение, держишь в голове главную мысль, которая будет воздействовать на читателя эмоционально. Например, главная мысль рассказа Хемингуэя «Старик и море» — нужно смотреть в будущее и не зацикливаться на прошлом.

В рассказе или фильме есть идея, которую читатель или зритель считывает. Я пишу про разные чувства людей, события, которые происходят внутри головы персонажа.

Ты сразу пишешь по плану, который ты наметила, без серьёзных переделок?

Нет, первый текст всегда ужасный. Я не знаю, есть ли такой писатель, у которого первый черновик идеальный. Хемингуэй писал, что первый черновик — это всегда дерьмо. Самое главное, когда пишешь первый раз, ты записываешь всё, как есть. Это всегда поток мысли.

Я работаю так. Каждый день пишу, и никогда не перечитываю то, что писала вчера. Я знаю, что если начну читать, то начну это править, и это будет бесконечной дурацкой работой, и я не продвинусь вперёд. Поэтому работа над книгой идёт так, что каждый день ты пишешь, пишешь, пишешь. И ничего не редактируешь, вообще. Запрещено.

Когда ты написал последнее слово, поставил точку в этом черновике — всё, ты не открываешь текст несколько месяцев. Это нужно, чтобы в голове забылся сюжет. Только после этого ты можешь начинать редактировать. Смотришь, где тебе поправить, где ясная связь, а где — нет.

Работа над книгой тоже идёт в несколько этапов. Не нужно пугаться того, что ты написал черновик, и он хреновый. Хреновый — это хорошо. Значит, тебе есть над чем работать. Со статьями то же самое. Нельзя отправлять редактору первый вариант статьи. Нужно вычитать и потом через день ещё раз вычитать. И ещё раз вычитать.

Первый черновик всегда плохой —
это нормально

Кажется, что мало шансов заработать написанием книг. Так ли это?

Писатель, в первую очередь, пишет книги и прокачивает имя. Не обязательно на этих книгах зарабатывать. Подумайте, как заработать деньги по-другому: писать сценарии, поставить пьесу, выступать на конференциях. Писатель должен быть разносторонним человеком, которому всё интересно и который не боится пробовать себя.

У тебя может не получиться писать коммерческие вещи. Но если не рискнёшь, никогда не узнаешь, смог бы ты или нет. Может быть, ты не писатель-фантаст, а очень крутой сценарист компьютерных игр.

Ты говорила, что написание рассказа — это тоже про управление проектом. Ты себе ставишь какой-то дедлайн для написания текста?

Мне очень нравятся писательские конкурсы, потому что в них есть дедлайн. У меня есть доска в Трелло, там каждая колонка — конкурс. Первая карточка — название, вторая — дедлайн. В октябре, например, было 10 конкурсов. Я смотрю задания и планирую свои силы. До поступления в Школу редакторов времени было больше, я участвовала практически везде: либо что-то отправляла из написанного, если это подходило, либо писала новое.

Дедлайн подгоняет. Ты знаешь, если отправишь позже, то в этом конкурсе не участвуешь. И это очень мотивирует, я стараюсь отправить заранее.

Как писать, если не хочется?

К писательству нужно подходить как к работе. Я ходила на презентацию книг Донцовой. Для меня она — писатель-работник. Ежедневно с пяти до девяти она пишет. У неё нет такого: «Ой, у меня будет вдохновение, возьму и посижу».

Я к ней подошла и спросила: «Как себя заставить?» Она сказала, что пока писательство из хобби не превратится в работу, ты не станешь настоящим писателем. Ты должен каждый день писать. Брэдбери говорил, что нужно печатать минимум тысячу слов в день. Должна быть деревянная задница, чтобы сидеть на стуле, не вставая, и выписывать свой объём текста.

Когда готовила к изданию книгу, я вставала как придурочная в пять утра, и перед работой с пяти до восьми писала тысячу или полторы тысячи слов. Написала за два месяца черновик книги, взглянула на него и подумала: «Всё нужно переписывать». И это нормально.

Есть люди, которые пишут для себя. Многие пишут не по плану: «У меня есть вдохновение, сейчас я напишу». Но когда чётко планируешь, о чём будет рассказ, когда каждый день выделяешь время, то это уже история про работу.

Если воспринимать писательство как работу, то это требует много времени. Можно ли совмещать это с работой в другом месте?

Сейчас у меня есть школа и основная работа. Я не могу вставать в пять утра, если до трёх делала задание. В этом случае пишу хотя бы пару строк в блокнот. Понимаю, что сейчас не могу выделять много времени, но пишу хотя бы чуть-чуть. Я знаю, что мне это нужно.

У меня есть цель — хочу, чтобы поставили мою пьесу. Поэтому сейчас пишу в театры с просьбой, чтобы её посмотрели.

В ноябре вышел мой первый сборник рассказов. Я туда собрала большинство своих произведений, которые писала до 30 лет. И сейчас у меня нет нового материала. Снова буду писать по утрам и в свободное от основной работы время, чтобы сделать новую книгу.

Ты хотела бы в будущем заниматься коммерческим написанием статей?

Мне сложно писать под заказ. Я буду писать только то, что мне интересно. Это, наверное, ужасно звучит. Но я не напишу про биткоин, потому что я в этом ничего не понимаю. А если мне закажут статью про путешествия, я могу взять, потому что у меня есть какой-то опыт.

Как часто ты используешь инфостиль в своих рассказах? Можно ли «сушить» художественный текст?

Художественный текст не может быть абсолютно «сухим». Все образы, деепричастные обороты рисуют нужную картинку в голове.

Но не нужно добавлять воды. В таких текстах тоже есть стоп-слова, и если их вырезать, это только улучшит текст. Хочу в пример привести «Старик и море». Это очень лаконичный текст, и там каждое слово как золото. Там настолько всё идеально взвешено — это потрясающе. А когда писатель на пару страниц расписывает описание какой-нибудь комнаты, это чаще всего скучно. Ты должен думать над каждым словом — оно здесь уместно или нет, нужно ли оставить сцену, двигает ли это героя вперёд.

Что тебе помогает из материалов Школы редакторов?

Помогают лекции Ильяхова по тексту и редактуре. Но я не знаю, как остальное применить в писательстве. Переговоры просто помогают в жизни.

Ещё помогает деловая переписка, когда я пишу в театры. Но это не из школы, а из книги, которую Максим Ильяхов и Люда Сарычева написали. Как написать о себе правильно, составить деловое письмо, применить принципы Кемпа, право на «нет» — это всё полезно.

Когда книгу можно считать завершённой?

Книга завершена, когда её читает другой человек. Писатель не должен отсиживаться, он пишет для других. Конечно, круто, что я написала пьесу, но было бы здорово, если другие люди её посмотрят. Я писала её не для себя, а для театра. На любое произведение должен быть свой читатель, и, наверное, конечный результат — аплодисменты. Это значит, что всё удалось.

Тебе важно, сколько людей читают твои рассказы?

Я никак не могу на это повлиять. Прочитает 10 человек — хорошо, если 100 — ещё лучше. Я делаю ту работу, которую могу сделать: правильно выстраиваю произведение, думаю о читателе, делаю рассказ интересным. Это всё, на что я могу повлиять — остальное от меня не зависит.

Как найти свою аудиторию? И нужно ли её искать?

Свою аудиторию искать нужно. А для этого — пробовать себя в разных жанрах. Например, напишите фэнтези. Если в тематических сообществах есть какой-то отклик — это круто, можно идти дальше. А если ничего не получается, то можно попробовать что-то другое. Главное, не зацикливаться на одном.

Как издаваться и есть ли в этом сейчас смысл?

Я раньше думала, что издать книгу — это очень сложно. Но оказалось, наоборот. Например, как было у меня: победила в конкурсе — оп, книга!

Я работаю в медицинском издательстве и могу сказать, что авторов всегда не хватает. Так же и в кино, там постоянно ищут новые идеи сценариев. Нужно пробовать, собрать в список все подходящие издательства и отправлять письма. Хотя бы одно ответит и заключит с тобой договор.

Отказы тебя не демотивируют?

Нет. Так же, как и с поиском работы: ты делаешь отклики, и тебя приглашают не все, а только те, которым ты подходишь. И это нормально. Нужно быть активным, пробовать разные варианты. Чем больше писем ты напишешь, тем у тебя больше шансов на победу.

Смотрела недавно на TED выступление Цзя Цзяна про отказы. Это история про то, что парень ходил и пытался получить от людей отказ, чтобы перебороть этот страх. Оказалось, что чаще всего люди не отказывают.

Не нужно париться о том, что твоя работа не подходит. Это даже хорошо, что тебе отказали. Всегда найдётся тот человек, который тебя заметит и предложит именно то, что нужно. Например, так получилось, когда моя пьеса попала в шорт-лист конкурса драматургов «Евразия». Это конкурс Николая Коляды. Я отправляла пьесу на несколько других конкурсов — везде получала отказ, а Николай взял эту пьесу в шорт-лист. И я понимаю, что пьеса нормальная, раз её заметили. Просто был нужен тот человек, которому это понравится. Вот и всё.

Не стоит зацикливаться на отказах, нужно искать другие варианты

Как относишься к критике? Как часто писатель с этим сталкивается?

Если критика от специалиста, от известного писателя, от драматурга, то я прислушиваюсь. Во время семинара в Оренбурге была очень приятная критика. Наши работы смотрели одновременно писатель и сценарист. Они давали замечания аккуратно: «Можно вот так сделать, тогда будет шикарно». Или: «С героем вот так можно. Если сделать его таким, то он может стать главным героем».

Но чаще критики делают только хуже. Если начинает учить человек, который не разбирается, как писать романы, он даёт необоснованное мнение, и вряд ли я прислушаюсь. Это каждому знакомо, и всех бесит. Нужно фильтровать, понимать, что человек просто не разбирается. Скорее всего, он хочет покритиковать, чтобы почувствовать себя крутым.

Можешь ли дать советы по драматургии, что посмотреть и почитать?

Мне кажется, что драматургия — основа основ. Это самый важный жанр.

Современные пьесы очень отличаются от того, что было раньше. Раньше драматург был дирижёром, он описывал все детали. Сейчас многие вещи решает режиссёр: кто с какой стороны выходит, откуда светит прожектор. Уже не нужно писать подробные ремарки — нужно на первой странице назвать имя героя и познакомить его со зрителем. Пьеса пишется примерно за три-четыре дня.

Можно почитать пьесы других авторов. На сайте конкурса «Евразия» Николая Коляды все пьесы в открытом доступе.

Ещё есть драматургия в широком смысле слова. Драма и конфликт делают произведение живым. Есть несколько книг, которые могут помочь в самом начале. Книга про сценарии «Спасите котика» — там рассказывается, как правильно всё выстраивать по трёхактной структуре.

Могу посоветовать книгу по художественному тексту, называется «Как написать гениальный роман». Там о правильной структуре художественного текста.

Нужно ли читать художественную литературу, чтобы её писать, и какую именно?

Я думаю, что нужно. Причём не только классику, но и современную литературу.

Если вы хотите публиковаться, нужно читать тех писателей, которых сейчас награждают. Так можно понять, что людям интересно. Например, мне очень понравилась книга Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза». Там абсолютно новая литература, которая, мне кажется, станет классикой для наших детей. Нужно читать, как пишут сейчас.

Какие книги для тебя являются эталоном мастерства?

Мне очень нравится Хемингуэй, в особенности «Старик и море». Я помню, как прочитала его на одном дыхании. Это цепляющее произведение, точное, лаконичное.

Мне понравился сборник рассказов Нила Геймана. Там как раз была история про написание рассказов. Это очень круто, когда известный писатель объясняет, как и о чём он думал, когда писал рассказ. Интересно, что у него происходило в голове. Писатели должны общаться друг с другом, обязательно что-то узнавать, учиться у других.

Ты сказала, что писателям нужно общаться. Какие есть писательские тусовки?

Это литературные клубы. Например, недавно я была в клубе поэзии. Там собрались поэты и весь вечер изучали Хуана Рамона Хименеса, обсуждали его литературу, читали стихи.

Семинары — очень крутая штука. Они проходят не только в Москве, в разных городах. В том же Оренбурге нас было 50 человек, и я всем задавала вопросы. Это был глоток свежего воздуха: «О, живые писатели, классно».

Во Вконтакте, в фейсбуке есть группы, где можно пообщаться, высказать своё мнение, прокомментировать работу или получить обратную связь от других.

Ещё можно пойти на курсы писательского мастерства — там тоже много обратной связи от таких же студентов и от преподавателей.

Когда ты делала осьминожку для школы, ты написала, что одна из целей на год, совершенно новая ножка — публичность. Что ты имела в виду?

Для меня публичность — сделать себе имя, перестать писать для себя, начать писать для других, куда-то выходить в свет, быть активной. Я веду канал в Телеграме, но этого мало.

В Оренбурге для нас устроили поэтический вечер: собралось человек 100. Там были и приглашённые писатели, и местные. Большая компания людей, незнакомых для меня. Все желающие читали свои стихи. И тут я подумала, что мне нужно как-то себя прокачивать. Нужно перестать бояться. Поэтому я вышла и дрожащим голосом прочитала стихотворение. Запнулась, но я это сделала! Я жутко собой горжусь до сих пор, потому что, только переборов себя, ты можешь куда-то расти.

Как развитие публичности связано с продвижением себя?

Нужно не сидеть в уголке, а быть активным. Знакомиться со всеми, спрашивать советы. Если есть возможность выступить, то обязательно выступать. Это может быть хреново в первый раз, может не получиться, но ты сделаешь первый шаг.

Потом ещё пять раз получится хреново, а на шестой всё будет супер. Но если не выступить в первый раз, ты никогда не станешь профессионалом. Если хочешь быть писателем, но боишься публичности, то нужно пройти через этот страх.

25 ноября ты запустила бесплатную рассылку. О чём она?

Рассылка будет про писательство. Задача курса — замотивировать людей писать и отправлять рассказы на конкурсы, становиться публичными писателями.

Я хочу дать подсказки, как проходить конкурсные отборы и писать в срок. Планирую сделать несколько писем на тему развития креативности. На одной из недель будет задание на критику. Мне кажется важным критиковать правильно, а не просто высказывать своё мнение. Критические очерки тоже можно будет отправить на конкурс.

Для читателей «Кто студента» я продлила запись на бесплатный курс до 30 ноября. В следующем году планирую запустить платные курсы по написанию рассказов в разных жанрах и целой художественной книги. Платная рассылка стартует в январе, следите за объявлениями на канале в Телеграме или на фейсбуке.

Кем ты работаешь?

Руковожу журналистами, дизайнерами и техническими специалистами. Коллектив небольшой — 7 человек. Создаём коммерческие тексты для бизнеса: рассказываем истории о компаниях из реального сектора экономики. Это металлургия, машиностроение, нефтегазовая отрасль, горная промышленность, строительство заводов и электростанций и так далее.

Проект пока только развивается, поэтому не буду делиться подробностями. Когда будет, чем гордиться, напишу об этом в портфолио.

Что интересного в реальном секторе экономики?

Это реальные дела и реальная польза. Пока мы сидим в уютных офисах, мужики сдают газоперекачивающую станцию в минус 40. А мы даже не задумываемся о вещах, которые нас окружают.

Люди, которые работают в производстве, обычно не умеют гладко рассказать о себе. Для этого им и нужен редактор. Свою задачу я вижу в том, чтобы создавать коммуникацию между поставщиком товаров или услуг и потребителем. Это то, чем занимается коммерческий писатель. Он говорит, создаёт смысл и моделирует реальность. Вот есть люди, которые чем-то занимаются. И что? А когда ты создаёшь коммуникацию, ты запускаешь эту систему взаимодействий.

Люди, которые работают в производстве, не умеют гладко рассказать о себе — им нужен редактор

Илон Маск стал легендой, потому что сам заявил об этом. Российские предприниматели не хуже: у нас много сумасшедших и интересных проектов. Например, добыча метана из газогидратов. Газогидрат — это такая конструкция, в которой молекула газа заключена в решетку из нескольких молекул воды. Газогидраты формируются при большом давлении или экстремально низкой температуре, их залежи сосредоточены на дне моря или в районах вечной мерзлоты. Вести добычу в таких условиях сродни подвигу. Зато запасы — огромные. Это очень выгодная история. К тому же метан — источник «парникового эффекта». Так что промышленная добыча газогидратов не только принесёт много денег, но и поможет спасти планету.

Каково это — четыре года руководить журналом «Деловая Россия»? Звучит серьёзно.

Это ежемесячный журнал и достаточно объёмный — на 200 страниц. Моей задачей было выпустить журнал в срок и без косяков. Я формировала план номера, вычитывала тексты журналистов и общий блок, просматривала макеты после корректора, контролировала, что все материалы стоят в правильных рубриках и на тех страницах, которые указаны в содержании. При этом легче всего упустить ошибку, которая стоит на видном месте. Однажды у нас едва не вышел материал, где в заголовке стояло «отечественное настроение» вместо «насосостроение».

Какие проблемы возникают у руководителя?

В основном я работаю с маленькими коллективами. В том, что ты контролируешь работающую систему, есть элемент волшебства. Радостно, когда — вжух, и процесс идёт.

Любое управление редакцией, которая выпускает продукт, — история про конвейер проектов. Из точки «А» в точку «Б» проект идёт не по прямой, а чёрт знает как. Руководитель пытается спрогнозировать трудности. С опытом начинаешь лучше
разбираться в слабых местах системы и внимательнее контролируешь процесс.

Сейчас я ищу баланс между микроменеджментом и идеализацией сотрудников — это сложно. Сперва ты не доверяешь подчинённому и стремишься его контролировать. Такое поведение бесит любого взрослого человека. В какой-то момент понимаешь, что сотрудник работает как надо, и перестаёшь лезть по мелочам. И он начинает косячить, потому что не чувствует контроля.

С другой стороны, вечных двигателей не бывает. Любой процесс, который идёт по конвейеру, когда-нибудь замедляется. Работа руководителя маленького конвейера — задавать импульс подчинённым и подталкивать их.

Работа руководителя маленького конвейера — задавать импульс подчинённым

В целом я — невыдающийся руководитель, но хочу стать лучше. Вряд ли это ощущение когда-нибудь исчезнет. Наоборот, оно помогает признавать свои ошибки, чтобы развиваться в профессии. В книге «Дорогая редакция» — сборнике воспоминаний о работе в Ленте-ру — Иван Колпаков рассказывает, как в редакции издания висел плакат «Я самый х*ёвый спецкор». Однажды Иван написал: «Я самый х*ёвый начальник отдела спецкоров». А в другой раз Галина Тимченко написала: «Я самый х*ёвый главный редактор».

Как ты отбираешь сотрудников?

Сперва соискатель выполняет тестовое задание. Учитываю всё: сроки, оформление, внимательность, понимание задачи и уровень грамотности. Задание показывает, насколько претендент адекватен и заинтересован в работе, и это самое важное. Натаскать человека, чтобы он овладел ремеслом, — не проблема.

Был случай, когда человек плохо выполнил задание, и я честно написала ему об этом. А он взял и переделал работу. То есть что случилось — ему отказали, а он не сдался. Класс? Другой пример — новый сотрудник боялся звонить и не мог расшифровать интервью. Месяц я с ним помаялась, но не зря. Он подтянулся и стал хорошо работать. Потом был отличным работником, но через год ушёл в другую сферу.

Хороший специалист заинтересован в работе и задачах, а не в статусе и льготах. Обычно это видно сразу. Такой человек не спрашивает на собеседовании: «У вас есть ДМС?» Хочется спросить: «Ты работать или лечиться пришёл?» Если человек думает только о выгоде и том, как делать, а не сделать, его не ждёт особенный успех. Но на какой-то рядовой стабильный конвейер, он, скорее всего, сядет, если не дурак.

Эйчар-менеджер помогает в поиске или усложняет процесс?

Там, где я работаю, нет промежуточного звена в виде кадровика. Всегда, чем больше людей в проекте, тем больше ресурсов и всякой херни, которая может произойти. Общаюсь с кандидатом напрямую, и вероятность ошибки при подборе снижается. Я знаю, что мне надо, и сразу вижу, подойдёт ли мне этот претендент или нет. Например, соискатель хочет брать интервью у звёзд эстрады. А писать тексты о вентилях ему кажется скучным. Получается, мы не подходим друг другу.

Недавно ради интереса посмотрела, сколько в моей почте писем с темой «Приглашение на собеседование»: 134 за последние три года. А всего я набрала, может, пару десятков человек.

Собеседований было больше, чем писем. Просто мне не сразу пришло в голову автоматизировать процесс. Раньше мы с людьми договаривались устно, а они не приходили. И ты сидишь и ждёшь, как дурак. После этого я поняла, что стоит просто отправить кандидату приглашение на собеседование и попросить подтвердить получение письма. Кто подтверждает — те приходят.

На какие навыки стоит обращать внимание, когда набираешь людей?

Главное — софт скилз. Автор книги «Бизнес в стиле фанк» Кьелл Нордстрём считает, что реальность обгоняет знания. Хард скилз не хватает никому и никогда, и это нормально. А софт скилз — то, что помогает идти вперёд, и я всегда обращаю на это внимание. Мы все неприятные люди для кого-то, а с кем-то, наоборот, получится построить деловые отношения. Когда вам комфортно друг с другом и есть взаимопонимание, то есть и результат.

Профессионализм не всегда говорит о том, что человек будет хорошим работником. Допустим, ты берёшь крутого специалиста, а он не заинтересован в этом. Он будет работать левой пяткой и применять своё мастерство в сайд-проектах. Ну ок, пусть у него всё будет хорошо, но не здесь, не у тебя.

А возникали ли у тебя серьёзные конфликты с подчинёнными? Когда ты увольняла людей?

Смотря что считать за конфликт. Глобальный конфликт — это результат долгой серии неконструктивных коммуникативных решений. Мелкие конфликты не стоят внимания и разруливаются на месте.

Львиная доля историй про увольнение — это история, когда ты нанимал одного человека, а через год он стал другим. Как развод: просто теперь люди идут разными путями.

Если вовремя не заметил, что сотрудник потерял мотивацию, возникает конфликт. Это значит, что ты как руководитель был в космосе. Не видел, как человек меняется на глазах. Может, ему надо расти, а новых задач не дают, и тогда становится скучно.

Если сотрудник потерял мотивацию и возник конфликт, значит, ты как руководитель был в космосе

Но если ты видишь, что что-то идёт не так, поговори с человеком. Скажи: «Вася, я вижу, что работа перестала тебя интересовать. Давай обсудим это». Путём переговоров мы вместе решаем, есть ли в компании другие задачи, которые могут быть Васе интересны.

Помню всего пару серьезных конфликтов с привлечением юристов и угрозами обратиться в разные инстанции. В обоих случаях сотрудники оказались мошенниками. Леонид Волков, к которому можно относиться по-разному, сказал, что жизнь в государстве наладится тогда, когда каждый поймет, что не воровать выгоднее, чем воровать. Люди делают подлые вещи от глупости. Им кажется, что они обворуют и быстро получат выгоду. Но такие стратегии не работают на длинных дистанциях.

Что посоветуешь начинающему редактору, который хочет прокачаться в профессиональном плане?

Если хочешь добиться успеха, думай об интересах дела, не своих. Люби работу и будь скромным. У большинства людей глубоко внутри идёт какая-то своя внутренняя война — и это нормально. Либо уважай человека, либо не работай с ним. Чужие рабочие процессы могут показаться неэффективными, и кто-то сразу начинает всё критиковать: «Это неправильно, я знаю, как лучше». Человек с обострённым эго — неэффективный сотрудник. Такой сотрудник сфокусирован не на работе, а на себе.

Значит, если кажется, что компания — плохая, ты недостаточно вник в рабочие процессы?

Да, и это распространённая ситуация среди специалистов любого уровня. Лично мне везёт с начальством — это люди, на чьём примере я училась. Ты не можешь создать устойчивый бизнес, если ничего из себя не представляешь. Любая компания — работоспособная система из живых людей и денег. Самая сложная из всех систем. Надо же её настроить, отладить, научить других. Это нельзя сделать без большого труда.

Много раз видела, как человек упирался и говорил, что в компании происходит что-то не так. Считал систему неэффективной. Но она же работает и решает определённые задачи. В такой ситуации важно спросить себя: зачем я здесь работаю? Ответ простой — нужда. Человек, который находится в таком состоянии, должен выбирать: либо он уходит из этой системы, либо адаптируется и развивается.

По моему опыту, чем больше страдаешь и сталкиваешься с тем, от чего тебе не по себе, тем больше тренируется твоя скромность. Перед тобой открываются новые способы развиваться. Это как решать тесты на первой ступени Школы редакторов. Разве они плохие? Они воспитывают смирение и учат по-новому смотреть на материал.

В Екатеринбурге много хороших редакторов? Стало ли их больше после выхода «Пиши, сокращай»?

Книга Ильяхова адресована широкому кругу читателей, но знания оттуда нужно реально применять на практике. Это требует усилий и отказа от привычек — мотивации на такой труд хватит только у коммерческих писателей. Их тексты уходят в брошюры, презентации и другие продукты, ориентированные на клиента.

Мне кажется, что коммерческие тексты стали круче. Редакторы пробуют в сторителлинг. Но это трудно связать именно с выходом книги. Это же более глобальная история о том, как меняется регистр и тип коммуникации с клиентом. Как в спорте — надо быть всё время лучше и лучше.

Поделишься профессиональными планами?

Серьёзный вопрос. Меня интересует процесс: хочу делать продукт, за который не стыдно.

На днях прочитала свой текст 2011 года. Статья на 20 тысяч знаков о том, как опасна любительская лингвистика. Знаешь, все эти штуки о том, что слово «радость» от слова «ра», потому что Ра — бог солнца. Текст чудовищный. С кучей стоп-слов и паразитов времени. Думаю, что если отдать его на редактуру, останется тысячи четыре знаков. Но для того времени было кайфово. Ещё бы, меня опубликовали в газете. Сейчас тоже этого не стыжусь. Но тем, кто интересуется любительской лингвистикой, лучше прочитать лекции профессора Зализняка.

В целом, любое профессиональное развитие — это процесс. Как и у любого пути, у него есть конец. Самый последний дедлайн — смерть. Недавно обсуждали с друзьями, кто как часто думает о смерти. Я, говорю, думаю каждый день. У них глаза на лоб полезли. Мне в этом отношении импонирует позиция Толкина: он считал, что смертность — дар. Люди не похожи на эльфов, потому что могут уйти в другое место и закончиться.

Можно зайти с научной точки зрения. Об этом круто написал биолог Александр Марков. Вот ДНК — это такой кусок упорядоченной информации в море белого шума. Есть весь этот шум, и среди него появляются молекулы, которые начинают взаимодействовать друг с другом. В какой-то момент образуются новые куски данных, более сложные. Всякий раз сумма слагаемых больше, чем каждое из них по отдельности. Так работает эволюция: она интересуется не личностью, а приращением информации. Идёт постоянное движение к новому смыслу, к новой сложности.

Осознание своей конечности подстёгивает. Задумываешся: сделал ли ты что-то или твоя жизнь — белый шум?

Почему ты решила учиться в школе?

Я медленно двигалась к этому пять лет. В 2014 году у нас в компании появился человек, который сайт делал. Он порекомендовал рассылку «Главреда». Подписалась, получила первые письма и сразу пришла в бешенство. Какой-то там Ильяхов в прямом эфире насилует русский язык. Говорю: «Саша, что за чудовищную херню ты мне посоветовал!» Ещё где-то месяц дискутировали о смысле и пользе инфостиля. Я пыталась доказать, что он не показывает всю глубину русского языка и так писать нельзя. А потом перещёлкнуло.

С пониманием пришёл неофитский пыл. Начала писать в инфостиле для хобби-проектов. Но основную работу не трогала, поэтому инфостиль был для меня больше игрушкой. У меня не хватало смелости и наглости, чтобы разрушить до основания и перекроить продукт, с которым тогда работала.

Прошло ещё время, и я осознала, что инфостиль может быть не развлечением, а профессией. Помню, как в какой-то момент занялась стратегическим планированием карьерного трека. Сначала сформулировала профессиональное самоопределение. Тогда я не использовала слово «миссия», просто стала размышлять, где могу помогать добиваться результатов и получать за это существенные деньги. А дальше стала смотреть, во что инвестировать, чтобы повысить квалификацию. Школа редакторов — это же очевидный вариант.

Опыт помогает учиться?

Смотря какой. Помогает опыт не в редактуре, а в бизнесе. Ты уже обрёл определённую психологическую устойчивость и знаешь, как управлять проектами, что такое текущие задачи и конвейер проектов. Бизнес уже пошвырял тебя в те рифы, о которых тебе рассказывают Синельников и Товеровский. Я говорю о коммуникативных провалах — случаях, когда ты остался непонятым. В бизнесе я всё это видела по десять раз. Поэтому не ощущаю теорию как голую.

С какими проблемами ты столкнулась на первой ступени?

Есть такое слово «гаваж» — название этапа в производстве фуа-гра, когда гуся запирают в клетке и принудительно откармливают. Чудовищная процедура. Так вот, Школа редакторов — это гаваж. Ты стоишь у конвейера, по которому к тебе поступает несколько тонн полезной информации, сформованной в аккуратные тюки. Тюки нужно распаковать, раскидать по ментальным ящикам, минимально обработать и отчитаться в том, что усвоил.

Второй момент, который не прописан в промо-текстах школы, касается рейтингов. Они тренируют твою устойчивость к внешней невротизации. Концепция школы такая: паши или вали. Ильяхов об этом говорил, но в школе не акцентируют внимание на важности такого навыка, как сопротивление внешнему давлению.

Концепция школы: паши или вали

Когда человек поддаётся, им можно манипулировать. Поэтому не ведись на воздействие извне, иначе тебя легко взять на слабо и вызвать нужду. Тебе говорят: купи новый айфон, будь как модель из глянца. Или взять вот классический голливудский сюжет фильма о том, как герой вывернулся наизнанку и стал лучше всех. Но в реальности по ту сторону победы часто пустыня смертной тени, и надо чуять это ещё на подлёте.

Рейтинги школы — заигрывание с неврозом. Сначала ты с нетерпением ждёшь нового рейтинга, спрашиваешь у других: ну что там? Потом твое отношение постепенно меняется. Говоришь: не называйте, не хочу и не буду туда смотреть. Потому что следить за этими таблицами — классный способ довести себя до тика. Рейтинг вызывает чувство тревоги. Поэтому его не стоит воспринимать всерьёз.

Как часто ты смотришь на рейтинг?

Не смотрю. Потому что знаю свои слабости. Зачем себя искушать?

То есть устойчивость к внешнему воздействию ты ещё не развила?

Нет, конечно. А еще многое зависит от того, с какой нервной системой ты родился. В 2008 году были прикольные исследования по нейробиологии. Людям показывали картинки — нейтральные и пугающие. Среди изображений животных и детей попадались шокирующие фото пауков, окровавленных людей или открытой раны с личинками. Исследователи анализировали физиологические реакции участников и просили заполнить анкету об увлечениях и политических взглядах.

Оказалось, что между суждениями людей и их индивидуальными физиологическими особенностями можно проследить взаимосвязь. Более чувствительные люди предпочитали политику консерваторов, разделяли патриотические и религиозные ценности. Те, кто реагировал меньше, были более гибкими, чаще придерживались либеральных взглядов, поддерживали пацифизм, однополые браки и право на аборт.

Исследование стало одной из самых цитируемых работ на стыке нейробиологии и политологии за последние 10 лет — согласно базе Скопус, к нему обращались больше 200 раз. Правда все данные — результат эксперимента над 46 людьми. Всего-то.

Но мне симпатична мысль о том, что устройство биохимии нашего мозга, — предзаданность. Приятно думать, что я немного знаю свой мозг и его слабые места.

На странице в Бюросфере ты написала, что занимаешься верховой ездой. Какие навыки она развивает?

Верховая езда учит, как управлять энергией процесса, взаимодействовать с людьми и владеть своим телом.

Всё начинается, когда ты садишься на животное с мозгом трёхлетнего ребенка, которое весит 500 килограммов. Лошадь сильнее тебя и может скинуть в любой момент, но не делает этого. Когда ездишь верхом, ты управляешь огромным потоком энергии. Физически понимаешь, каково это — руководить проектом и придавать ему импульс, направлять в нужную сторону. Верховая езда учит интуитивно ощущать такие вещи и заранее предсказывать, что может пойти не так.

Лошадь — живое существо, поэтому у неё есть свои желания, их надо увидеть и предугадать. С лошадью надо вести себя особым образом — быть скромным, относиться с уважением. Так же, как ты относишься к другим людям. Попробуй поработать с человеком, которого ты только что бил и ругал — он не будет тебя слушать.

Когда ездишь верхом, учишься быть чутким. Если весь день сидишь с мышкой в офисе, правое плечо выходит вперёд. Лошадь чувствует это. Садясь на неё, ты тоже начинаешь это ощущать и определённым образом расслабляешься. Начинаешь лучше владеть своим телом и чувствовать его.

А что за проект «Как Театр», о котором ты пишешь во «Вконтакте»?

Это любительский театр, который мы создали с командой друзей со схожими эстетическими воззрениями. Я отвечаю за технические моменты и организацию процесса.

Профессиональных актеров в труппе нет. Нас объединяет любовь к театральному искусству и неистовое желание выбиться из сил забесплатно. Сейчас ставим некоммерческий спектакль по мотивам пьесы Мартина Макдонаха. Постановка про Ирландию и любовь к котам. Премьера в феврале 2020 года в Екатеринбурге. Зовём всех друзей. Приходите.

Жизнь — это тоже проект?

Я училась на филфаке, и для меня органично видеть окружающий мир как текст. А ведь текст — частный случай интерфейса (или наоборот, неважно). Значит, всё в принципе можно назвать интерфейсом — полем взаимодействия чего-то с чем-то. Нажал на кнопку — лифт поехал. Поговорил с другим человеком — он согласился или отказался с тобой работать. Коммуникация или интерфейс создают работоспособную систему.

В Школе редакторов как раз учат создавать такие системы. Как сделать так, чтобы всё работало: от дизайна и коммуникации до системы управления проектом. Учёба дает структуру, чтобы развиваться дальше.

Какие книги рекомендуешь прочесть?

«Антихрупкость» Нассима Талеба. Читать сложно, но результат стоит того: меняется способ мыслить. Ещё бы порекомендовала книги Александра Маркова — «Рождение сложности» и двухтомник «Эволюция человека» — о том, как работает жизнь и формируются сложные системы.

Ты работала журналистом, но поступила в Школу руководителей, а не редакторов. Почему?

Я три года писала большие интервью и репортажи, но постепенно тексты стали лишь приятной второстепенной частью работы. Последние пять лет отвечаю за организацию процессов, поэтому хотела прокачать управление и переговоры. А ещё Школа руководителей привлекательна тем, что там много аналитики и дизайна продуктов. У меня работа сейчас напрямую связана с этими вещами.

Как ты пришла к мысли о школе? Почему решила поступать?

Когда работаешь с текстами всю жизнь, знания о бюро как будто вшиты в генетический код. А ещё у нас в «Профи-ру» культ инфостиля. И когда я устроилась туда на работу, одним из требований было пройти курс у Ильяхова. Компания оплатила мне обучение в школе, а от такого не отказываются.

Расскажи о вступительном задании в школу — что было сложнее всего?

Я делала плакат для подъезда, за который сейчас жутко стыдно — новые знания помогли увидеть косяки в вёрстке. Руководителей дополнительно просили сфоткаться с результатом задания в «Коворкафе». Эту часть задания я не успевала сделать и заказала услугу на «Профи». Курьер долго не хотел соглашаться на задание, переживал: «Меня не заберут?» Тогда ведь как раз была эта ситуация с Голуновым, так что это мог бы быть практически одиночный пикет в пользу бюро.

Правда, у курьера тогда ничего не вышло. В тот день «Кофоркафе» было закрыто на тренинг. В итоге я съездила сама, но хотя бы сделала попытку делегировать.

Какой предмет в школе дается сложнее всего?

Аналитика и вёрстка. Первую практическую работу по аналитике — когортный анализ — делала три дня. В итоге всё закончилось тем, что написала в рабочий чат: «Ребята, помогите. Всё очень плохо, я на грани провала». Наш аналитик принёс тогда готовое решение, но оно было сделано не так, как учат в школе. Я поняла, что это халтура, которую не могу себе позволить и попросила объяснить. В итоге сделала всё сама, но это был дикий стресс, два часа консультации и коробка конфет. Потом хотела даже найти репетитора по экселю и аналитике, но пока справляюсь.

А вёрстка просто сложная для восприятия. Я поняла, что плохо в ней разбираюсь. Хотя до школы умничала, смотрела чьи-то макеты и такая: «Да это ж полная фигня».

Как относишься к тестам и рейтингу?

Я заточена на соревновательность, поэтому рейтинг с тестами меня мотивируют. Без рейтинга личная мотивация уже где-то к середине дала бы сбой.

Но минусы тоже есть. Однажды использовала поиск по странице, чтобы ответить на вопрос в тесте. Я тогда поняла, что не учусь, а тупо отвечаю на вопросы в тестах. Это полное дно. Пришлось ударить себя по рукам и больше так не делать.

В тестах часто встречаются вопросы о мнении препода по каким-то моментам. То есть, надо тупо дословно найти, что он сказал. И эта штука сильно напрягает. Это просто неэффективно — я нашла цитату, ответила правильно и забыла.

Практические вопросы лучше проверяют понимание предмета и темы. Я обычно на них отвечаю неправильно, но при этом понимаю, что мозги напрягаются. Нейроны берутся за руки и начинают дружить, чего не бывает в вопросах про мнение препода.

Твой заголовок в бюросфере — «Пишу кнопочки». Как ты пришла к текстам в интерфейсе и почему именно кнопочки?

Увлеклась инфографикой, а к ней много не напишешь. Мне кажется, любовь к интерфейсам выросла именно из этого стремления уложить смысл в короткой фразе.

Конечно, я пишу не только кнопочки, но так проще объяснять. Если я начну рассказывать, что пишу плейсхолдеры и чейнджлоги, получится сложно и непонятно. Но процентов 30 моей работы — это правда тексты для кнопочек и каких-то подсказок для пользователей.

Школьные лекции по интерфейсу помогают в работе? Или это уже пройденный этап?

Книгу по пользовательским интерфейсам я купила и уже прочитала. Поэтому в школе идет повторение с углубленным изучением, ведь в лекциях дают дополнительную литературу и материалы.

Но, безусловно, книга Ильи Бирмана — это маст-рид для людей, которые хотят писать в интерфейсе. Все редакторы в моей команде обязательно должны её прочитать и применять на практике.

Читаешь что-то ещё по теме?

Я подписана на десятки зарубежных пабликов. На западе UX-копирайтинг очень развит по сравнению с Россией, поэтому читаю такие группы ежедневно и пытаюсь брать материалы.

Пробовала проходить англоязычный UX-челлендж, где в течение 10 дней делала задания по интерфейсам. Я писала тексты, а люди их потом оценивали. Это было сложно, не хватало языкового чутья.

Ты сказала, в России нет школ, которые обучают UX. А ты сама не задумывалась о том, чтобы организовать курсы? Может, в рамках компании или небольших школ?

На работе у нас есть традиция — по пятницам собираемся и делаем доклады о том, что сделали за неделю. Тут же рассказываем сотрудникам компании о чём-то полезном. Пару раз я так рассказывала о текстах. Некоторые люди думают, что тексты — это просто, что на них надо смотреть в последнюю очередь. Пытаюсь переубедить.

Делать что-то большое за пределами компании пока страшно — у меня ещё недостаточно экспертных знаний. Впрочем, пару раз всё-таки выступала с лекциями: в Высшей школе экономики и на «Красном октябре». Но это был рассказ о самых основах UX-копирайтинга.

Как выглядит процесс создания текста в интерфейсе?

На текст я трачу только 10% времени. Всё остальное время изучаю происходящее. Вот, например, мне нужно написать текст для какой-то кнопки Я не могу этого сделать, пока не пойму, какие страницы человек прошел до этого, какую страницу увидит следующей, какие у него ожидания и цели? Задаю себе много вопросов, за некоторыми ответами приходится идти к дизайнерам и разработчикам, продактам. Начинаю писать текст, только когда соберу все пазлы вместе.

Раньше заполняла специальную табличку-канвас с вопросами о целях и аудитории. Сейчас задаю их себе уже на автомате и письменно не формулирую. Использую табличку для адаптации сотрудников или даю в качестве тестового задания для новых кандидатов.

Написать текст для интерфейса — 10% времени. Изучить тему — остальные 90%

Что ещё важно кроме изучения темы?

Во-первых, включить эмпатию. Если ты не можешь поставить себя на место пользователя и понять, что с ним происходит, ты просто не сможешь работать. Тут важно говорить на языке своей аудитории. У меня половина чата с мамой состоит из дурацких вопросов про всякие термины. Она не понимает, зачем я спрашиваю эти странные вещи.

Во-вторых, нужна логика и критическое мышление. Текст ведь может создавать новый пользовательский путь, а может его ломать. Поэтому умение человека мыслить логично и подвергать сомнению всё, что происходит — это очень круто.

В-третьих, надо изучить, были ли раньше похожие ситуации. Мы проводим много A-B тестов, в которых сравниваем в том числе тексты. Например, кнопка «Позвонить» работает хуже, потому что многие люди не хотят звонить, кнопка «Связаться» работает лучше. Прежде чем написать текст, я должна убедиться, что похожий раньше нигде не провалился и не сломал конверсию.

Как ты относишься к принципу «взгляд новичка»?

Принцип очень крутой. Хотя поначалу недоверчиво к нему относилась: «Зачем такие сложности? Наши пользователи — не идиоты. Они помнят, что делали на предыдущей странице». Но потом поучаствовала в кастдевах — это такие исследования, когда мы приглашаем клиентов или специалистов и тестим на них тексты и дизайнерские решения. Я на практике увидела, как люди пользуются интерфейсом, и поняла, что проверка новичком реально важна.

Что из интерфейса больше всего нравится?

Больше всего люблю писать тексты для ошибок — самое сложное, болезненное и слабое место в продуктах. Обычно туда ставят красивую картинку или смешную фразу, но они подходят далеко не для каждого продукта. Ошибки для «Профи-ру» я стараюсь сделать такими, чтобы пользователь сразу понял, что пошло не так и как это исправить.

Ради интереса люблю писать довольно бесполезные штуки вроде чейнджлогов. Пишу там про все, что делает команда и поэтому всегда в курсе, что происходит в продукте. Недавно начала коллекционировать чужие чейнджлоги. Самое интересное уношу в телеграм-канал.

Ты ведёшь канал в телеграме? Для кого он предназначен?

Канал «Кнопочка» завела летом 2019 — хотела научиться структурировать мысли. Я не планировала делать его публичным, только в октябре рассказала о нем на лекции в «Красном октябре». До этого вела для себя — собирала вещи, которые развеселили и порадовали в каких-то интерфейсах.

В идеале хотела бы, чтобы на канал подписывались копирайтеры, продуктовые редакторы и дизайнеры.

Приведёшь пример забавной находки?

Пожалуйста — скриншот из «Эппл-мьюзик» можно использовать как главный жизненный принцип копирайтера:

Поговорим о работе в «Профи-ру». Вот я три или четыре раза отправляла отклик на вакансию, но получала отказ. Казалось, что туда берут только избранных. Расскажи, как ты попала в «Профи»?

Почти все, кто работают в «Профи» периодически между собой на кухне говорят: «Господи, я не понимаю, как я сюда попал». Это нормально — у нас действительно сложный отбор.

В январе 2018 я откликнулась на вакансию редактора. Мой отклик просмотрели и ничего не ответили. В марте сменила работу и была ею довольна. И тут недели через три мне написал Егор Руди — сооснователь «Профи-ру». Я ещё подумала, что это эйчар — до сих пор дико стыдно за это. Он просматривал прежние отклики, наткнулся на мой и не понял, почему мне не ответили. Познакомились, до октября продолжали общаться и обсуждать тексты. Потом я, наконец, созрела и пришла в компанию, сейчас работаю контент-стратегом.

Изначально мне просто повезло — Егор наткнулся на моё резюме. Его там впечатлила работа по анализу рэп-баттла между Оксимироном и Гнойным.

Как тебя в рэп-баттл занесло?

Занималась тогда инфографикой, мне нравилось изучать разные тексты. Это был очень простой анализ без всяких заморочек. Егора впечатлило не качество работы, а то, что это нерабочий проект.

А что больше всего тебе нравится в работе?

Общаться с людьми, которые крайне отличаются от моего привычного окружения. Надо понимать, что у нас огромный разброс специалистов — от кандидата наук, который работает репетитором, до сантехника, который месяц назад приехал из Киргизии и очень плохо говорит по-русски. Между этими людьми огромная пропасть, а продукт один. И мне нужно как-то балансировать на этой пропасти и делать понятный продукт для всех. Это сложная задача, и мне нравится, что её можно решить, только общаясь с людьми.

Кого ты можешь назвать своим наставником в профессиональном плане?

Наставником в работе точно могу назвать Егора Руди. Это именно то наставничество, о котором мы читали и слышали в бюро. Это человек, который может глубоко не разбираться в твоей конкретной сфере, но он помогает тебе выбрать нужный вектор, подсказывает, что читать и за кем следить.

Что касается именно текстов в интерфейсе, таких людей в России нет. Это скорее Ювал Кещер — парень, который организовал самое крупное в мире сообщество UX-копирайтеров. У них есть подкасты, рассылка, группа в фейсбуке. Я каждый день за всем этим слежу, всё это читаю. Он сделал ту работу, которую мне когда-то потом мечтается сделать в России.

В «Профи-ру» огромный разброс специалистов, а продукт мне нужно сделать понятным для всех

Судя по фоткам в инстаграме, ты много путешествуешь? Это по работе или личный интерес?

Это личные поездки, я очень люблю путешествовать. Считаю, что путешествия важны для человека, который занимается редактурой и пишет тексты. Казалось бы, какая связь между поездкой в Дагестан и текстом для кнопочки? На самом деле это всё про любопытство и про желание открывать что-то новое, про умение интересоваться и замечать детали. Путешествия сильно развивают этот навык. С каждым годом мои путешествия становятся всё качественнее в плане погружения в новую среду. Этот подход влияет и на отношение к работе и к процессу.

Что ещё может помочь в работе? Дашь совет коллегам по кнопочкам?

Не бойтесь ошибаться. Снова и снова. В итоге что-то получится.