Преподаватель редактуры и главред «Дела Модульбанка» о том, как совмещать семью и карьеру.
Есть Люда Сарычева, которую знают читатели: ты наводишь порядок в тексте и заботишься о читателе. А какая ты в жизни?
Надеюсь, не такая скучная, как ты сейчас описал. Но вообще это лучше спросить не у меня, а у кого-то из окружения. У моего мужа Саши, например. Так будет более объективно.
Окей, все примерно представляют, чем ты занимаешься по работе, а что ты делаешь, когда не работаешь?
То же, что и все люди. У меня есть время для работы, для семьи и немного для себя.
Время для семьи — чаще всего это время с дочкой: я с ней играю, гуляю, купаю, укладываю спать, кормлю. В конце августа ей будет год. Два-три раза в неделю я готовлю обеды и ужины для семьи. Ездим всей семьей за продуктами. Ещё у меня родители и сёстры, мы часто видимся.
Время для себя у меня в основном — спортзал два или три раза в неделю, если я в Рязани.
Кажется, что если всё это делать, то на работу времени не останется.
Мой муж Саша работает удаленно, и мы настроили поочередный график: я ухожу работать в офис рядом с домом и работаю до 13:00. Прихожу домой, обедаем, Саша уходит работать до 19:30, а я остаюсь с Варей. Выходит, что полноценных пять часов в день на работу у меня есть. Ещё я добираю час или два в течение дня, пока Варя спит, и ещё часа два рано утром или поздно вечером. Летом часто встаю в 4−5 утра, чтобы поработать.
Я люблю работать. Я готова всё время заполнять работой, поэтому хорошо, что у меня семья, и я не могу этого сделать. Когда родилась дочка, первые три месяца мы с мужем пытались работать из дома и совмещать это с родительскими обязанностями. Получалось так: одной рукой я качаю шезлонг с дочкой, а другой — печатаю на компьютере. Когда дочка плакала, я считала, что сейчас очередь мужа ей заняться, муж считал, что моя, оба ходили недовольные. Выигрывал тот, у кого было больше работы в этот момент. Работать толком не успевали. А потом придумали посменный график, и он нас спас.
Что сложнее: семья или работа?
Работать проще, чем сидеть с ребенком. Как бы ты ни был привязан к семье, ни любил её — это тяжело, потому что домашние, родительские обязанности эмоционально сильнее выматывают. Провести целый день дома очень утомляет.
С ребёнком ты не можешь расслабиться. К счастью, Варя — очень спокойный ребёнок, она веселая, может сама играть и почти не плачет. И всё равно провести с ней целый день тяжело. Ребёнок требует ухода. Сменить подгузник один раз — это ок, а когда ты это делаешь пятый раз за день, эта рутина выматывает. Чтобы покормить, надо то развести кашу, то сварить говядину и овощи, то купить детский кефир. Это всё нужно предусматривать заранее. В целом к году становится проще, дети уже могут есть многое из того, что едят взрослые.
Самая большая сложность в том, что за ребёнком надо всё время смотреть. Варя активная, много ползает, встаёт на ноги, всё хватает и везде лезет. Даже если я сижу с ноутбуком, пока Варя играет сама, я слежу, чтобы она не стала есть журнал и не опрокинула на себя стул. Если так проходит весь день, к вечеру хочется только распластаться на кровати. Поэтому я, с одной стороны, не представляю, как совмещать работу и ребёнка, а с другой — как не работать, а всё время посвящать ребёнку.
Я поняла, что семья — это тоже работа, и её надо делать хорошо. Я же во время созвона по «Делу» не провожу параллельно другой созвон по «Недивану». Так же и с семьёй: если я играю с ребёнком, мне ужасно стыдно читать рабочий чатик в телефоне. Мне кажется это нечестным по отношению к дочке.
И хотя это сложно, семья — это лучшее, что есть у меня в жизни, это моя любовь, счастье и поддержка. Я никогда не променяю семью на работу.
В рассылке «Недиван» ты писала, что где-то через 15 минут после родов уже правила статью. Тебе не кажется, что это слишком?
Я писала не так. Дословно там написано «Я вернулась к работе через пятнадцать минут после родов», а читатели почему-то сделали вывод, будто я редактировала статьи. У меня же ноута не было.
Было не так. Я после родов ждала, пока меня переведут в палату, дочка спала у меня под боком, а я взяла телефон и стала отвечать в рабочих чатах. Мы тогда запускали сайт или что-то такое, надо было поразруливать. Но в целом, да, с тех пор я не брала выходных или декрета только ради того, чтобы насладиться материнством.
Почему так?
Долгий декретный отпуск мне кажется опасным для семьи, экономики и самореализации женщины. Женщина уходит в декрет, три года не работает, теряет профессиональные навыки, общается с мамами, закапывается в этой детской теме. Я знаю женщин, которые очень страдают в декрете: им не хватает общения, работы, смены обстановки. Но они по разным причинам не могут этого изменить.
Естественно, это сказывается на отношениях между супругами. Мужу кажется, что «чё такого, ты же дома сидишь, чего ты устала?» А у жены накапливаются обиды и претензии. Все живут в напряжении. Даже крепким бракам тяжело, потому что накапливается усталость, не можешь толком побыть один. Мы с Сашей разрешаем друг другу устроить себе выходной от семьи. Если кто-то из нас устал, может провести выходной в санатории, прям целый день. А ещё один раз я уезжала ночевать в гостиницу, чтобы выспаться за ночь. Это было не так давно, когда Варя стала побольше и сама стала спать всю ночь до утра.
Но это мы. Не все себе могут такое позволить по деньгам, например. Или вообще боятся друг другу признаться, что устали. Или боятся, что муж или жена не поймёт, типа «что? У тебя такая прекрасная семья, а ты ещё и устал?» Хотя когда появляется ребёнок, в жизни меняется вообще всё. А женщинам в декрете тяжелее всего. И в итоге это сказывается на семье.
При этом женщины — очень хорошие работники, по моему опыту. Они усидчивые, ответственные, с ними легче договориться. Обидно, если женщина не работает три года, посвящает себя семье, а потом не может адаптироваться обратно к работе
Ещё сложнее, когда женщина сидит в декрете три года с одним ребенком, а потом сразу уходит во второй декрет. Тогда совсем мало шансов быстро адаптироваться и вернуться к полноценной работе, хотя наверняка такое бывает.
Для работодателя это тоже проблема: сотрудница ушла в декрет, а на её место сложно найти хорошего специалиста. Никто не хочет быть временной заменой.
Думаю, что неработающая мама для ребенка тоже вредно, потому что ребёнок слишком привязывается к маме, становится не таким самостоятельным, каким мог бы быть. Поэтому я считаю, что для семьи неработающая женщина в декрете — не такая хорошая идея, как обычно все думают.
Меня наверняка закидают камнями за этот пассаж, но я всё это говорю из искренней любви и уважения к женщинам с детьми. Женщины способны гораздо на большее, когда они работу совмещают с семьёй, чем когда просто занимаются семьёй. В моей команде кроме меня работают ещё две мамы. У одной — один ребёнок, у другой — трое. И эти мамы — очень крутые работники.
Думаю, когда общество будет готово отменить идею декрета, это будет новым осознанием прав и роли женщин. Мы получим гораздо более крепкие, счастливые семьи, конкуренцию за рабочие места, подъём экономики.
Ты не боишься, что за твои рассуждения тебя в комментариях назовут плохой матерью и буду осуждать?
Боюсь, конечно. Вообще, семья для меня и личная жизнь — очень закрытая территория. Я сомневалась, смогу ли я так много об этом сказать, так что это интервью можно считать уникальным. Но я решила, что это стоит того, потому что мне было важно поделиться своим пониманием роли женщины в семье и обществе.
Про плохую мать интересно, что выражение «плохая мать» есть, а «плохой отец» — вроде как нет. Это вообще проблема. Есть комната матери и ребёнка в торговом центре. А отца и ребёнка? Мой муж не знает, куда зайти, чтобы сменить ребёнку подгузник. Или все эти вывески на магазинах «для мам и малышей». Почему-то считается, что обязанности по уходу за ребенком всегда материнские. Это несправедливо.
Ты феминистка?
Нет.
Но похоже.
Да.
Как это получается?
Не знаю. Если вкратце, большинство истерик по поводу сексизма считаю необоснованными. Но не хочу об этом говорить, потому что не хочу, чтобы на моё интервью в комментарии пришли с разговорами о сексизме.
Я хочу говорить о важных вещах: о роли женщины, совмещении семьи и карьеры, о том, как строить карьеру, быть востребованным специалистом, работать главным редактором, управлять командой. Если мы сейчас затронем тему сексизма, даже если я скажу что-то безобидное, все заметят только эту часть про сексизм и начнут обсуждать. Я хочу, чтобы читатели сосредоточились на более важных для меня вещах.
Хорошо, давай тогда простой вопрос. Как ты стала редактором?
У меня был опыт работы с текстом, я работала журналистом. В Ситибанке запустила собственную рассылку. Пока я там работала, я завела блог — kompotique.ru. Стремление работать с текстом, редактурой заниматься у меня было. Я постоянно писала Максиму Ильяхову в советы, комментировала его блог. Я читала рассылку Мегаплана и однажды увидела у него в твиттере, что он ищет помощника.
Я до этого уже полгода искала работу редактора, но меня никто не брал. Меня не взяли в издательство МИФ копирайтером и ещё во многие другие места. Но я написала письмо Ильяхову, и он сразу взял меня работать. Так я стала редактором рассылки Мегаплана и работала там ещё полгода после ухода Ильяхова.
Потом была рассылка Главреда, проект Госуслуг, курс в бюро, Школа редакторов, ещё несколько небольших проектов и наконец Модульбанк.
К рождению ребёнка из всех проектов я оставила себе только Модульбанк. Сначала я планировала взять отпуск на три месяца после рождения ребёнка, потом на месяц, а потом решила вообще не брать. Мы тогда запускали новый сайт Дела, нужно было участвовать. К тому же у меня команда редакторов, я не могла их бросить.
Потом я познакомилась с Людвигом Быстроновским, и мы запустили Недиван, потом придумали книжку с Ильяховым, потом я вернулась вести курс, хотя во время беременности я его тоже вела. Ну и в итоге у меня опять несколько проектов, и я полноценно работаю. Только успевать стало сложнее.
Какие это проекты?
Не могу рассказать обо всех, но об одном скоро будет подробный рассказ на Компотике. А другие вы знаете: книга, «Дело Модульбанка», «Недиван».
Твоя работа связана с поездками в Москву. Почему ты не переезжаешь в Москву? В чём кайф для тебя жить в Рязани?
Я не очень люблю Рязань, но здесь я чувствую себя как дома. У меня здесь вся семья, родители, сёстры — тяжело без них. В Москве очень тяжело жить. Одна поездка на метро с пересадками — уже куча времени, беготня. А в Рязани у меня офис в пяти минутах ходьбы от дома, всё близко. Стоит всё сильно дешевле, чем в Москве, всё знакомо и ребёнка в детский сад будет легче отправить. И вообще, Илья Бирман тоже живёт в Челябинске и не уезжает, например. Там же холод дикий, как там вообще люди живут.
У тебя две сестры. Чем они занимаются? Какие проекты вы делали вместе?
Старшая сестра Катя работает пиарщиком в Рязанской областной больнице. По-моему, в региональных больницах в России больше нигде нет пиарщиков. Катя старше меня на семь лет. Она отучилась с красным дипломом и защитила диссертацию. Это человек, на которого я всегда равнялась, которого мне всегда ставили в пример. Во многом то, чем я занимаюсь, определил её пример. Из-за того, что она защитила диссертацию, а я нет, у меня до сих пор есть пунктик, что однажды, наверное, надо защитить диссертацию. Я даже начинала над этим работать, но потом бросила.
С Катей мы работали в Модульбанке, она год вела наш СММ и много всего придумывала, придумывала смешные подписи к картинкам, делала шуточки к праздникам типа дня ВДВ. Сейчас мы с ней на другом проекте, связанным со здравоохранением. Я позвала её, потому что для этой темы это самый классный человек, который может быть: она и писать умеет, как редактор, и пиарщик, и разбирается в здравоохранении, потому что там работает. Катя ведёт классный канал — «Приложи подорожник». Это взгляд на медицину глазами немедицинского работника. Там очень интересные истории, которые заставляют смотреть на жизнь под другим углом.
Мою вторую сестру, которая младше меня на 5 минут, зовут Надя. Она маркетолог, гораздо круче меня шарит в том, как продвигается контент. У неё есть свой проект — «Ду ит инбаунд», про инбаунд маркетинг.
Проекты мы вместе не делали, потому что нам с ней тяжело что-то делать вместе. Она мой близнец, но мы очень разные, и у нас всю жизнь соревнование. Мы сидели за разными партами в школе, учились на разных факультетах в университете. Если мы начнём вместе работать, думаю, что мы поссоримся. А в жизни мы очень друг друга любим, часто видимся, и у нас всё прекрасно. Надя часто приходит в гости, мы болтаем, она приносит Варьке подарки.
Надя сейчас работает в двух проектах — руководит контент-маркетингом в компании Емейл Солдерс и занимается маркетингом фирмы Кохлер.
Я ужасно ей горжусь за проект в Кохлере. Кохлер — это австрийская компания, которая производит кохлеарные слуховые аппараты. Например, ребёнок рождается без слуха, ему дают квоту и делают операцию по установке кохлеарного импланта. Вот этот кохлеарно-слуховой аппарат вкручивают в голову — и ребёнок нормально развивается, слышит, живёт полноценной жизнью. Надя, прости, что я так тупо это рассказываю.
Надя занимается тем, что продвигает эту тему, потому что родители очень боятся операции, не знают, куда бежать и что читать по этой теме. Кажется, что если тебе делают дырку в голове, вставляют слуховой аппарат — это очень опасно, рискованно и страшно. Надя делает так, чтобы родители больше об этом узнавали, могли получить квоту, не боялись и понимали, что делать. Для этого она пишет статьи, снимает видеоролики с семьями, берёт интервью у врачей, ездит на операции.
Мои сёстры — это моё счастье. Мы очень друг друга поддерживаем и любим и всегда готовы примчаться на помощь в ту же секунду.
А как вы строите рабочие отношения с Катей?
Вообще, я не советую работать с родными. Но с Катей мы больше похожи по характеру, чем с Надей. С Надей — мы друг от друга взрываемся. С Катей могут быть обиды, но это всё проще урегулировать.
В Модульбанке мы прошли обиды и недопонимания. И это очень странно: только что общались в личке и ржали, и тут же у нас в рабочем чате полное непонимание. Мы как-то это всё отстроили, и стало легче. Просто искренне разговаривали и обсуждали. Она мне высказывала: «Мне неприятно, что ты делаешь вот так», — я объясняла, почему так, мы договаривались. Но это всё дополнительная работа: с чужим человеком не станешь так церемониться, можно где-то быть жёстче и не тратить время. А тут это сестра — сто раз подумаешь, что ответить.
Я до сих пор не уверена, что работать вместе — это хорошая идея, но теперь у нас получается сильно лучше, чем год назад. И я очень ценю Катю как специалиста, поэтому готова прикладывать усилия.
Тогда расскажи ещё про другие усилия. Ты писала в блоге, что не берёшь срочных задач. Как это получается?
Ко мне приходят со срочной задачей, а я говорю, что могу её взять послезавтра. Мне говорят, что надо сегодня — я отвечаю, что сегодня не сделаю. Раньше за это на меня жаловались, но у меня всегда есть железный аргумент: «Если я сейчас сделаю эту вашу задачу, я не выпущу статьи». Ну, к примеру. Срочное всегда вредит важному, а ещё срочные очень часто становятся никому не нужными через неделю, поэтому просто отказываюсь, и всё.
Бывает, что задача правда важная. Тогда нахожу способ помочь. Если понимаю, что не так уж срочно и важно, — как бы меня ни уверяли, я говорю «нет». Ещё ни разу об этом не жалела.
Какой совет ты можешь дать тем, кто хочет завести ребёнка, но боится, что не сможет сочетать это с работой?
Мой главный совет — иногда забивать. Когда у меня дочка только родилась, мы старались с мужем придерживаться графика, чтобы в одно и то же время ложиться спать, в одно и то же время её купать. Нам стало гораздо проще, когда мы на это забили.
В книжках пишут, что у ребенка всегда один и тот же режим, но мне кажется, что это что-то нереалистичное, всегда всё по-разному.
Было сложно подстраивать время купания. Мы начинали купать вечером перед сном, как положено. Потом поняли, что иногда вечером мы уже сами никакие, иногда Варя не в настроении, иногда она уснула. Мы забили купать вечером, стали купать утром. А потом в любое удобное время в течение дня. Просто стали делать, как нам удобно. Это стало гораздо более приятным делом и для нас, и для Вари.
Ещё я стараюсь максимально освобождать себя от всяких рутинных дел. Например, лучшая наша покупка к рождению ребенка — это стиральная машинка с сушкой. Я загружаю белье в машину, достаю его сухим, мне не надо его развешивать. Могу загружать сколько угодно стирок в день, потому что нет такой проблемы, что должна досушиться одна партия, и только тогда я могу закинуть вторую. Машины с сушкой, посудомоечные машины, прачечные, клининг — всё это высвобождает очень много времени.
Что почитать о детях? Ты много говоришь о своём опыте, а теперь хочется узнать о кругозоре, о знаниях, на что сама ориентируешься и применяешь.
Я преступно мало прочитала о детях. Хотела это делать в начале беременности, потом к концу: «Ну что ж, ребёнок скоро родится, тогда уже и почитаю». В итоге подумала: «Да ладно, у меня всё равно педагогическое образование, я как-нибудь разберусь».
Из того, что я читала, самая полезная книга — доктор Комаровский «Здоровье ребёнка и здравый смысл его родственников». Благодаря ей мы не кутали ребенка в тысячу пелёнок, когда на улице тепло. И сейчас у меня дочка купается в холодной воде и наслаждается этим. У нас дома зимой 18−19 градусов и холодный пол, а она всё время с голыми пятками была. Так гораздо проще, чем когда ты беспокоишься о каждом сквознячке. И это благодаря Комаровскому.
Комаровский много рассказывает, как забивать на то, что не нужно. Например, многие родители кипятят воду для новорожденных, чтобы искупать. Комаровский говорит: «Зачем? Забейте, не кипятите, всё нормально». Это помогает быть спокойнее и сократить количество суеты. Книга супер, хотя язык и манера писать мне не очень нравится. Но его советы лучшие, которые можно получить к рождению ребенка.
Ещё есть хорошая книжка Анны Быковой. Там как раз о том, как сделать так, чтобы ребёнок сам ложился спать, сам собирался в детский сад. Чтобы был самостоятельным, и маме не приходилось стоять над ним как жандарм. И это тоже супер полезная штука.
Юлия Гиппенрейтер и её книжка «Общаться с ребенком. Как?» Там тоже очень полезные советы. Я как-то смотрела очень классное интервью Юлии Гиппенрейтер в «Школе злословия» с Татьяной Толстой, и мне очень понравилась одна мысль. Ей задали вопрос «как быть, если ребёнок отказывается есть кашу?», и Гиппенрейтер сказала, что если ты принимаешь «нет» ребёнка, то и он со временем начинает принимать «нет» родителей. Например, «купи мне эту игрушку», и ты говоришь «нет», а ребёнок это принимает. Но для этого надо самому принимать «нет» ребёнка. Это очень классная мысль.