Преподаватель – Кто студент - Page 2

Михаил Нозик Вопросы из зала

Ведущий дизайнер Бюро Горбунова отвечает на вопросы студентов.

«Сурганов недавно критиковал тебя. Что думаешь?»

Из записи в Телеграм-канале Сергея Сурганова

Ой, впервые вижу эту запись.

Интересно, что он считает провинциальным и почему. Конечно, мы не искусством занимаемся, а делаем реальные продукты, которые работают. Например, когда мы перезапускали газету «Учёт. Налоги. Право», отдавали себе отчёт, что её будут читать бухгалтеры, кадровики, юристы — довольно консервативные люди. И они должны воспринимать газету, а не пугаться: «Что это за арт такой?» И ещё редакция газеты должна уметь её выпускать. Сделаешь чересчур сложной, и они не справятся. Все эти вещи накладывают ограничения.

По поводу теоретизирования: за годы работы мы сформулировали свои представления о том, как что-то делать, и работаем в соответствии с ними. Я бы не сказал, что это нерушимые правила, потому что можно найти кучу примеров, когда все они нарушены. Мы и сами иногда их нарушаем. Это такие ориентиры, по которым мы двигаемся и учим. Это стартовая гигиена. Со временем ты учишься делать всё круче и круче, выходишь за рамки правил, и это получается отлично.

Например, можно, наверное, выучить русский язык не путём зазубривания правил и исключений, как в школе, а как-то ещё. Но школьный способ работает, пускай он и совковый, и работает со всеми. У меня была учительница по русскому, которая реально вдалбливала правила в голову: каждый день проверочная работа, каждую неделю большая контрольная. Все, кто у неё учились, знают русский язык очень хорошо.

Можно, наверное, и про нас сказать, что мы слишком строги. Зато мы научим ребят, которые потом будут дальше развивать в себе крутость, если у них хватит интереса и таланта.

Кстати, по поводу копирования чужих крутых работ я согласен. Можно миллион правил выучить и на миллиард выставок и конференций сходить, но без практики всё это бесполезно. Книги и выставки очень хорошо помогают выстроить картину мира, но чтобы уметь делать крутые штуки, надо практиковаться.

«Почему не пьёшь кофе?»

Я ни разу не пил кофе. Пробовал какие-то штуки с кофейным вкусом — не понравилось. Все говорят, что настоящий хороший кофе совсем другой.

Наверно, дело в том, что я почему-то считаю кофе вредной привычкой. И я стараюсь не прививать себе вредные привычки. Например, то же самое с курением — ни разу в жизни не пробовал и не собираюсь. Ну и вполне получается жить без кофе. Если я хочу спать, я пойду спать. Если я хочу что-нибудь вкусненькое, то у меня других вкусностей хватает.

Вино после защиты дипломов в Школе бюро. Рядом — защитившийся Сёма Сёмочкин, первый главред «Кто студента»

«Как ты работаешь над макетами? Вот есть понимание задачи, а что происходит потом?»

Если делаю какую-то абсолютно новую штуку, то сначала провожу культурный поиск и инвентаризирую ресурсы, которые могу использовать. Потом набрасываю на бумаге композицию и начинаю примерно представлять, что хочу получить. Затем идёт Фотошоп без оглядки на смысл: раскладываю ключевые элементы, а мелочи типа лицензионных соглашений временно отбрасываю. Если в проекте участвует арт-директор, то в этот момент уже можно ему показать, чтобы понять, туда ли двигаюсь. Дальше привожу в порядок смысл, докручиваю текст, ищу настоящие картинки.

Если я уже имел дело с проектом или продуктом, то всё немного проще. Например, когда мы делаем что-то новое на сайте «Мэри Трюфеля», я пропускаю стадию культурного поиска и работаю сразу и со смыслом, и с видом.

«Как дела с автоматизированной системой вёрстки?»

Смотря что имеется в виду. Например, мы открыли страницу с подборками советов, которая учитывает свежесть подборки с количеством лайков и в зависимости от этого показывает ту или иную подборку наверху страницы или вообще в виде картинки.

Давно работает рассылка советов, которая тоже каждый раз выглядит по-разному и собирается без участия людей. Рассылка генерируется утром в понедельник, затем отправляется тестовое письмо всем заинтересованным советчикам. Если они видят ошибку, например, неправильный тег, то исправляют свой совет, и система отправляет новое письмо. Во вторник с утра рассылка уходит всем подписчикам.

Советы за неделю 28 мая — 3 июня

Разнообразие вёрстки писем рассылки выстраивается за счёт того, что у каждого совета свой вес. Он зависит от наличия картинки, важности совета и других факторов. Плюс сверху на эту систему весов наложена принудительная ротация шаблонов: два одинаковых письма подряд уйти не могут. Благодаря этому подписчики каждый раз видят что-то новенькое — возникает желание изучить.

Если же речь идёт про ту автоматизацию, когда ты говоришь, что надо сверстать плакат, а программа берёт и сама делает плакат, сама рассчитывает, какие выбрать кегли и отступы, то я в это не очень верю. Такая штука вполне может работать в каких-то конкретных форматах. Был какой-то сайт, где можно было сгенерировать швейцарский плакат. Там всё это работало, потому что ребята заранее придумали шаблоны и поставили жёсткие условия. Можно было только менять текст и выбирать цвета.

Интересно, если скормить нейросети миллиард крутых вёрсток, научится ли она верстать? Хотелось бы посмотреть.

«Что посоветуешь тем, кто будет работать в бюро?»

Первая классическая история у любого чувака, который приходит в бюро, — он без конца хреначит. Это, конечно, хорошо, и мы ждём от любого стажёра, что у него есть турбина и что он готов переделывать по пятьсот раз один макет. Но личная жизнь и отдых не должны никуда деваться.

Я всегда стараюсь следить за балансом у ребят. Если человек прислал мне макет в два часа ночи, а в восемь утра пишет в Скайп и предлагает продолжить, я понимаю, что он мало спал. Если это происходит несколько дней подряд, я вмешиваюсь и спрашиваю, что происходит. Стараюсь помочь спланировать работу или упростить решение задачи. В таком режиме человек просто помрёт — это никому не нужно. Поэтому не стройте из себя героев, а приходите обсуждать проблемы к шефу.

Второй совет — любите согласование замечаний. Когда я начинал работать в бюро, этого правила ещё не было. Работа происходила так: приходишь к арт-директору, показываешь макет, он говорит, что всё плохо, ты уходишь и после мучительно думаешь, что надо сделать.

Спустя какое-то время Артём сформулировал принципы согласования замечаний. В начале было тяжело и местами казалось, что это какая-то формальность. Потом я понял, что эта штука придумана, чтобы упростить мне жизнь: я больше не теряюсь в догадках, а чётко знаю, как надо сделать. Идеальный сценарий — когда я с арт-директором договорился так конкретно, что после остаётся просто открыть графический редактор и последовательно без раздумий подкрутить те вещи, о которых говорили. Такая работа отнимает мало сил и делается очень быстро.

«Как студент-редактор я ничего не понимаю в дизайне. Часто смотрю чужие работы и беру из них хорошее, но этого никогда не достаточно, чтобы сделать круто. Как копировать, чтобы получалось круто?»

Если я сам что-то повторяю, то сначала повторяю дотошно: беру те же кегли, соотношения, цвета. По ходу того, как повторяю, я ещё анализирую, почему оно работает.

Понятное дело, просто взять и скопировать чужую работу — это отстой. Надо привнести что-то своё. Вообще редко такое бывает, что ты скопировал чужой дизайн и он круто решает твою задачу. Поэтому следующий шаг — адаптировать историю под себя. Тогда дизайн изменится или дополнится новыми вещами.

Адаптировать тоже нужно аккуратно и отдавать себе отчёт, что нельзя просто взять и изменить шрифт — нужно анализировать зависимости в макете. Если штука была набрана одним шрифтом, с одним расположением иллюстраций, с одним цветом фона, а ты меняешь цвет, иллюстрации и шрифт, скорее всего, какие-то вещи перестанут работать. Имеет значение и рисунок шрифта, и пропорции букв, и композиция из иллюстраций. Менять надо осторожно.

«Ты говорил, что у студентов школы есть голова, но нет вкуса. Как воспитать вкус? Только не предлагай свою подборку в Пинтересте»

Вкус, как прицел, может быть сбитый или нормальный. Мы придумали доски именно для того, чтобы этот прицел настроить. Ты просто берёшь и отсматриваешь сотню, а то и тысячу картинок, чтобы у тебя глаз научился понимать, где круто, а где не круто.

Это можно сравнить с фотографией. Обычный человек в фотографии мало чего понимает: может что-то фоткать на телефон, выкладывать в Инстаграм и считать, что это вершина. Более прошаренный чувак уже понимает, что у него горизонт завален или свет плохо падает — это совсем простая история, это уже почти все знают. Фотограф-любитель видит ещё больше косяков. А какой-нибудь фотограф-художник и вовсе скажет, что это полный отстой и нужно сфоткать принципиально иначе.

Профессионалы видят проблемы не потому что им выдали звание, а потому что они отщёлкали миллиард снимков, прочитали сотню фотожурналов и уже чувствуют, как сделать круче, знают, какие ошибки бывают и как их избегать.

Доски в Пинтересте нужны, чтобы направить людей на этот путь. Это только старт, первая порция, чтобы потом они начали развиваться сами. Вкус нельзя развить, прочитав какую-нибудь теоретическую книжку. Да, у тебя появятся знания, но чувство вкуса — нет.

Бюрошная доска для тренировки вкуса в Пинтересте

«Что думаешь про политическую обстановку в стране?»

Думаю, что надо менять не политическую обстановку и лидеров, а людей. Но мне кажется, что это очень непопулярная повестка. Если сейчас сказать людям «Хорош балду гонять, пора работать», то в лучшем случае ответят «Иди сам работай». У меня такое ощущение, что все сидят и ждут, что появится кто-то, кто решит их проблемы, настроит отношения с другими странами, уберёт санкции, и всё станет хорошо.

Не станет. Чтобы всё стало хорошо, недостаточно одного человека. Он никак не сможет заставить сто с лишним миллионов людей думать и действовать, как он. Поэтому с политической обстановкой всё очень грустно: все пользуются популярными лозунгами, которые народ хавает, но принципиально ничего не меняется.

А как мы можем поменять людей?

Не знаю. Мне кажется, это нельзя сделать быстро. Хорошо, если через одно поколение это произойдёт.

Я по своим ровесникам вижу, что растут люди, которые более независимы и меньше рассчитывают на батюшку-царя

Они стараются сами решать свои проблемы и при этом не кричат: «Давайте скинем власть и устроим дурацкую революцию». Я надеюсь, что со временем этих чуваков станет гораздо больше и что они будут решать уже не только свои проблемы, а проблемы всего, что вокруг них творится.

«Твой главный фейл в жизни?»

Тоже не знаю 🙂 Дело в том, что я не отношусь к каким-то вещам и событиям с сожалением. Мне кажется, это проедает мозг и мешает нормально думать. Что бы со мной в жизни ни случалось, я отношусь к этому так: это был не фейл, а просто ситуация, в которую я попал. Лучшее, что я могу сделать, — вынести из этого урок и стать круче. Безусловно, можно было поступить иначе, но я не стучусь об стену из-за того, что в чём-то облажался. Просто в следующий раз в аналогичной ситуации я буду действовать другим образом.

Вот если представить, что я решил ограбить кого-нибудь. И вот меня поймали и посадили в тюрьму. Тогда я скажу себе: «Чувак, ты тупанул», — и дальше буду думать, как теперь жить и что можно сделать, чтобы мне жилось получше. Я сейчас из пальца высасываю ситуацию, но никак не могу на себя спроецировать отношение, что вот есть фейл и теперь я буду жалеть о нём всю жизнь. Не получается.

С каким заблуждением ты попрощался за последнее время?

Самые обидные заблуждения у меня связаны с людьми. Несколько раз я со страшной силой восхищался кое-какими знакомыми мне людьми: в ротик заглядывал и старался в чём-то повторять, быть похожим. А потом в каких-то ситуациях видел, что эти люди действуют не так, как я от них ожидал, или что их поведение не совпадает с моим моральным компасом. Ну или узнавал, что они были лицемерами. Получалось очень обидно.

Теперь стараюсь не строить иллюзий насчёт людей, не возводить кого бы то ни было в ранг идола. Даже если человек мне нравится и он очень хорош в чём-то, он будет просто крутым чуваком. Я с удовольствием с ним общаюсь, прислушиваюсь к его мнению, но внутри провожу свою оценку действительности, а не слепо принимаю чужую точку зрения.

«Мне 20 лет, и я хочу быть как Нозик. Что делать?»

Не быть как Нозик, а быть собой. По-моему, это очень вредная история — пытаться быть как кто-то. Если хочешь делать дизайн как Нозик, просто бери от Нозика лучшее, но делай своё. Точно так же я беру лучшее от Артёма Горбунова, Ильи Бирмана, Коли Товеровского и любых других чуваков, с которыми общаюсь или за которыми слежу. Кажется, так люди и становятся лучше.

Общался и редактировал Сёма Сёмочкин, главредил Константин Ермолкевич

Не пропустите. Новые выпуски в нашем Телеграм-канале:

в Контакте
в Телеграме

Михаил Нозик О работе и образе жизни

Ведущий дизайнер Бюро Горбунова рассказывает, почему хочет запускать корабли на Марс, что считает дизайном и как в работе помогают сериалы.

У студентов Школы есть такое представление, что Нозик — это чувак про типографику и вёрстку. Мне кажется, это лишь часть тебя как дизайнера. Что ещё тебе интересно?

Типографика и вёрстка началась с того, что Артём предложил мне вести советы на эту тему. Я спросил: «Почему ты предлагаешь это именно мне?» Он ответил: «Потому что у тебя неплохо получается». Я увидел в этом возможность прокачать свои навыки и авторитет.

Если ты начинаешь вести советы, то со временем в бюро отвечаешь за все остальные продукты, связанные с этой историей. В Школе есть дисциплина, когда-нибудь появится и курс.

А вообще мне интересно всё, не только типографика. Случится интерьерный проект — я буду за него бороться и говорить: «Дайте мне». В клиентских и внутренних проектах я и интерфейсы фигачу, и фирменные стили, и названия.

Какими проектами больше всего гордишься?

Есть просто большие проекты и есть те, во время которых я научился чему-то новому.

Лавишустринг. Мы сделали и новый стиль, и интернет-магазин. При этом проект для своего масштаба был довольно короткий: за 10 недель отгрохали всё.

Интернет-магазин «Лавишустринг»

Свадебный салон «Мэри Трюфель». Мы постоянно с ними что-то делаем. Очень люблю проекты для Трюфеля, они продолжают приносить удовольствие.

Запись на примерку в «Мэри Трюфель»

Из недавних — перезапуск макета газеты «Учёт. Налоги. Право». Было очень приятно и интересно над ним работать. Давно была мечта сделать газету. У Артёма тоже, кстати.

Новый макет для газеты «Учёт. Налоги. Право»

За какие проекты стыдно?

Самый обидный опыт был, когда мы с Максом Ильяховым сделали промостраницу «Оксфорд-теста». Изначально планировалось, что мы сделаем сайт с личным кабинетом, где будет история прохождения этого теста, инструкции. Мы это всё задизайнили, но выпустили только промостраницу. На этапе разработки остальное пришлось пофлексить, чтобы уложиться в срок.

Промостраница «Оксфорд-теста»

А после пуска выяснилось, что клиент не представлял, что дальше с этим делать. В результате у него на страничку заходили два человека в месяц. Весь этот роскошный дизайн, ильяховский богатый текст — всё это оказалось никому не нужным. Может быть, ситуация изменилась, я не знаю — страница до сих пор висит.

Для сравнения, например, мы делали «Биз-цен» с Бирманом — вот там клиент были очень прошаренный. Всё измерялось, и мы знали, что конверсия выросла, что мы принесли пользу.

Главная страница «Биз-цена»

В каких проектах тебе было бы интересно поучаствовать?

Хочу запускать корабли на Марс. Всё, что мы делаем, меркнет по сравнению с возможностью запустить человека на Марс. То, что делает SpaceX, это будущее. Этот шарик когда-нибудь кончится, надо будет переселяться.

Иногда задумываюсь: вот продуктовая компания, например Яндекс. Я представляю себе, что можно улучшить в каком-то продукте, например Маркете, и осознаю, что это было бы интересно. Но когда начинаю сравнивать, я понимаю, что хочу заниматься чем-то, что двигает человечество вперёд. Можно ещё говорить про какие-нибудь Google или Apple, которые меняют индустрию. Но там, скорее, надо разработчиком быть.

В бюро мне очень комфортно. Мы, конечно, корабли на Марс не запускаем, но зато приносим конкретную пользу, которую можно пощупать. И я ощущаю, что с каждым проектом и преодоленной проблемой становлюсь круче. Меня пока что это устраивает.

Вот тебе звонит Илон Маск и говорит: «Чувак, чем бы ты хотел заняться у нас? Я готов тебя пригласить».

Я начну разбираться, чем могу помочь, потому что смутно себе представляю, как устроено ракетостроение. Может быть, я не буду иметь отношения к ракетостроению, а к тому времени будет какая-нибудь история, связанная с колонизацией Марса, и нужно будет придумать, как людей заинтересовать этим. Вот эта история, где я могу поучаствовать.

Ты сказал, что растёшь в бюро и тебя это устраивает. А что дальше?

У меня не получается сильно далеко планировать. В бюро хочу стать арт-директором. Чтобы проекты вели уже другие чуваки, а я приносил пользу на более глобальном уровне. Это пока ближайшая вершина, которую мне надо покорить. Пока она мне заслоняет все следующие вершины.

Насколько получается двигаться к цели?

Наверно, лучше спросить у Артёма, потому что со стороны виднее. Мне кажется, что у меня самая большая беда с делегированием. Когда в проекте случается какая-то проблема, я перехватываю макет и рисую сам. Это нехорошо.

Если бы я умел так хорошо делегировать, как Коля Товеровский, думаю, я бы уже сильно продвинулся вперёд

Из-за того, что я плохо делегирую, ребята, которые вместе со мной работают, тоже растут медленнее, чем могли бы. Последний год я работаю над этим, и даже было несколько проектов, где я не трогал исходники.

На встрече с выпускниками второй ступени ты сказал, что хочешь вырастить своих клонов. В этом твоё стремление научиться делегировать?

Клонами я назвал людей, которые могут делать то, что я делаю сейчас: встречаться с клиентами, вести переговоры, писать понимание задачи, планировать проекты, наставлять других дизайнеров, делать проекты. Они могут совершенно иначе видеть мир, разделять другие ценности, но если они будут выполнять те же задачи, то отлично.

Сколько работы сейчас ты делаешь руками, в Фотошопе?

Фотошоп я открываю, когда нужно в клиентском проекте что-то подпилить, а подопечный дизайнер не справляется. Когда в Школе вторая ступень, Фотошоп вообще не закрывается: народ может что-то спросить, а мне быстрее что-то подвигать и показать, как сделать. На третьей ступени ещё веселее, особенно сейчас, когда групповые дипломы.

Как устроен твой график? Где заканчивается работа и начинается другая жизнь?

Я не делю, потому что работа доставляет огромное удовольствие. Спокойно могу сесть на выходных подизайнить в своё удовольствие, если нет других дел.

Стараюсь не работать ночью, потому что у меня плохо это получается. Могу насильно себя заставить, но утром встану и скажу: «Господи, что это такое я сделал?».

У меня есть проблема: когда работаю над интересной задачей, я трачу на неё всё время, сижу за компом с утра до ночи, перегреваюсь. Это и на здоровье сказывается, и на продуктивности. Ты с таким сталкивался?

У меня также было в первое время в бюро. Спал в обнимку с ноутбуком, потому что сильно переживал за сроки. Мгновенного ответа не было, и я ожидал, что, когда мне ответят, надо будет срочно что-то делать. Со временем я осознал, что так долго не протянуть. А ещё Илья Бирман мне как-то сказал: «Чувак, сходи в кино или ещё что-нибудь такое». И я перестал так переживать, стал больше спать, но зато лучше планировать.

Проблем с долгим сидением за компьютером у меня никогда не было. Обычно бывает вот как. Сижу работаю, например макет рисую или понимание задачи пишу. Тут приходит в голову идея, как всё надо сделать. И я на автомате, не отдавая себе отчёт, встаю, гуляю по квартире или иду налить себе водички. А только потом возвращаюсь и начинаю делать эту свою идею. Иногда ещё оказывается, что идея была дурацкой. Вот эта пауза помогает перезагрузиться и осознать.

Рабочее место дома. Временно сижу за рабочим столом жены

Если я весь день дома, то встаю в 7 утра, раскачиваюсь где-то к 8, разбираю почту и делаю мелкие рабочие дела. В 9−10 понимаю, что неплохо бы и позавтракать. Тут у меня просыпается дочка, я иду к ней: по утрам она очень общительная. Потом возвращаюсь к работе.

Где-то в это же время обычно начинаются запланированные встречи. Я стараюсь планировать всё так, чтобы на один день не было много сложных встреч. Простые встречи раскидываю в зависимости от того, что ещё надо сделать за день. Такими короткими дистанциями от встречи до встречи я делаю какие-то задачи, параллельно отвечаю на письма.

По ходу этого процесса я не сижу всё время за компьютером. Я встал, погулял, на что-то отвлёкся, нашёл время пообедать, зашёл к жене, перекинулся парой слов. Такое разнообразие.

На рабочем месте в Коворкафе. Фото Максима Ильяхова
Рабочее место в поездке
Рабочее место в путешествии на яхте, Белиз

Я несколько раз в Коворкафе видел, как ты засыпаешь и по будильнику просыпаешься. Это что за техника?

Турбосон. Иногда хочется спать настолько, что срубает.
Кто-то закидывается кофе, а я, если хочу спать, иду спать. Фишка в том, что если ты ляжешь спать надолго, то у тебя врубается долгий сон, тебе потом очень тяжело проснуться, голова чугунная. А турбосон — это ты спишь буквально 10−15 минут. У тебя перезагружается мозг, ты просыпаешься, и у тебя запас энергии на 3−4 часа вперёд, а то и до конца дня.

Мне повезло, что я очень быстро засыпаю. Я спокойно могу в Коворкафе или дома улечься и по будильнику подремать 15−20 минут. Это может быть перед сложной встречей, чтобы очистить мозг, или если я понял, что начинаю слишком много об этой встрече думать и волноваться.

В чём ты планируешь встречи и другую работу?

В голове. Но я это не рекомендую никому.

Я пробовал записывать и даже календарь вести, как у Коли Товеровского. У меня это не работает. Я записал, выкинул из головы, а потом в календарь не заглядываю. В результате всё забываю.

Вместо этого я время от времени прокручиваю в голове список дел. За счёт того, что я это освежаю, оно ещё лучше откладывается в голове. Например, я сейчас могу вспомнить, какие предстоят встречи в ближайшие два дня и какая у них повестка.

Бывают моменты, когда дел становится настолько много, что их тяжело систематизировать в голове. Тогда я просто открываю заметки, выписываю дела одно за другим, убеждаюсь, что ничего не забыл, и всё — опять в голове порядок.

Что кроме работы и семьи есть в твоей жизни?

Друзья случаются, путешествия.

Расскажи о путешествиях.

Три раза мы ездили с Артёмом. Он приглашал в путешествие на яхте: у него есть права, чтобы яхтой управлять. Года три назад он нас впервые позвал на Гибралтар — нам очень понравилось:

Пару лет назад мы вместе в Мексику летали. А прошлой весной была такая история. У нас была давняя мечта съездить в Японию, и мы наконец собрались. Я между делом сказал Артёму, что мы собрались в Японию. Он говорит: «Ах, какое совпадение. Мы тоже собирались в Японию». В результате вместе поехали.

В Японии

Что ты делаешь в путешествиях? Какую пользу извлекаешь?

Как и в Москве, и в Питере, и в России вообще, я смотрю по сторонам,
какие-то штуки замечаю, фоткаю. В других странах меня в первую очередь интересует, как устроен быт. Я смотрю, как люди живут, что они делают, как они ходят по улицам, как устроены улицы, как устроена жизнь.

Бывают достопримечательности, которые меня интересуют. В Японии многие вещи меня интересовали, потому что там всё технологичное. Забег по достопримечательностям ради галочки — такого нет. Другой вопрос, что у меня жена фотографирует, и если ей хочется пофотографировать, то мы вместе
куда-то едем. В Киото мы на великах полгорода объездили.

В Москве куда-то выбираешься?

В Москве я страшный лентяй. Каждый раз, когда я выбираюсь в центр, для меня это событие: столько всего за последнее время поменялось, а я ещё не успел посмотреть.

Если выбираемся в Питер, мы там не сидим вообще. Намеренно снимаем жильё в центре города и обязательно гуляем, смотрим.

Как отдыхаешь дома?

Я могу смотреть какие-нибудь умные сериалы. Почти все сериалы в последнее время умные: даже «Игра престолов» тоже по-своему прикольная. Уж точно местами глубже, чем книжка.

Что такое «умный сериал»?

Проще сказать, что такое «глупый». Глупый — это какой-нибудь «Санта-Барбара». Всякие комедийные, бытовые или откровенно приключенческие. Недавно выпустили очередной сериал по Marvel — «Одарённые». Я попытался посмотреть первую серию — какой-то тупняк.

А какой-нибудь Homeland или «Рассказ служанки» смотрю с удовольствием. Сейчас жду второй сезон «Легиона». Это такой шизофренический сериал про чувака, который считает, что он сумасшедший, но оказывается, что он не сумасшедший, а телепат. Снят довольно безумно, интересно смотреть. Какие-то ходы оттуда можно почерпнуть.

Для меня сериалы, кино и компьютерные игры — это очень важный культурный слой. Я его впитываю, а потом использую в работе

Например, в Лавишустринге весь стиль вырос из того, что я в своё время посмотрел фильм «Мышиная охота». Название проекта принёс клиент, а мы с Артёмом придумали визуальную тему линии, которая проходит через весь сайт. Потом встал вопрос: как это всё увязать по смыслу? Что это за шнурок?

Я вспомнил фразу из «Мышиной охоты»: «Связь времён прервётся без шпагата». Говорю: «Артём, давай представим, что эта нить связывает время. Там же у нас антиквариат, разные эпохи — пусть эта нить будет их связывать». Из этого и развернулись. Можно было до этого додуматься, но культурная связка с фильмом выстрелила мгновенно. Такое очень часто происходит.

Главная страница интернет-магазина «Лавишустринг»

А еще для меня сериалы, фильмы и художественная литература — это средство нравственно развиваться. Сегодня я дочитал «Обитаемый остров» Стругацких и понимаю, насколько это всё пересекается с нынешней ситуацией в России. Необязательно читать талмуды по социологии, чтобы какие-то вещи для себя открыть. Художественная литература — тоже источник знаний.

Научпоп не читаешь?

Редко. Ежедневно столько информации, что когда дело доходит до того, чтобы прочитать научную книжку, уже не хватает сил нормально осмысливать и усваивать. Восхищаюсь Сергеем Сургановым, который может литературу лопатами употреблять.

Художественная литература идёт гораздо легче. Ещё я в компьютерные игры играю.

Играешь, чтобы тоже чем-то вдохновиться?

У меня нет такой цели, что вот я посмотрю сериал и получу вдохновение. Просто отдаю себе отчёт, что я его получаю. Понятное дело, я смотрю сериал для удовольствия. То же с играми: я играю для удовольствия, чтобы
как-то развеяться.

Вообще стараюсь во всём поддерживать разнообразие: поработал — отдохнул, поработал — погулял, потом опять поработал. Или если неделя была забита сплошной работой, то на выходных нужно отвлечься. Например, поиграть. Это разнообразие позволяет не застаиваться и не унывать, потому что если постоянно
что-то одно делать, то, как ты сам говорил, начинаешь перегорать.

Откуда получаешь информацию о том, что происходит в мире?

Я могу в течение дня зайди на «Медузу», чтобы развеяться, пройтись по заголовкам, почитать пять минут и пойти обратно работать.

Точно так же я могу вспомнить что-то интересное, открыть статью в Википедии, почитать, зайти по соседней ссылке, тоже почитать, потом обратно работать.

А о том, что происходит в профессии?

Слежу за разными чуваками. Не каждый день, но раз в месяц поглядываю, что там появилось у Стокгольмской лаборатории дизайна, Anton & Irene, Brandnew, у русских чуваков тоже.

Кто из русских?

Charmer, Студия Олега Чулакова, White Russian Studio.

Мне приятно смотреть на то, что делает Щука. В плане графдизайна и типографики встречаются прикольные штуки. До каких-то их вещей я пока не дорос, клёво изучать.

Временами пытаюсь подглядеть что-то интересное у Барбанеля. Иногда что-то прикольное может и Студия вывалить. Такое, что прямо вау.

Что из последнего у Студии было прикольного?

Логотип компании «Карлссон». Позабавил как ход:

Визуальная коммуникация для наземного транспорта Москвы. Наклейки прикольные и, вообще, проект очень важный:

Сайт «Демилье». Мёд так клёво льётся, что вообще:

Это я намеренно не упоминаю всякие навигационные штуки про стадионы.

Кстати, как тебе логотип «ДжонФёдора»?

Вай нот. Но чтобы такой дизайн понимать, нужно обладать прошаренным чувством вкуса.

Тогда философский вопрос. А что такое дизайн?

Ой, я не мастак делать красивые формулировки, если честно.

Необязательно красивые. Ты уже шесть лет работаешь в дизайн-бюро, занимаешься только дизайном. Что ты понял за эти годы?

Для меня это решение задачи. Например, придумать, как сделать, чтобы с коляской было удобно входить в квартиру или подъезд, — для меня это дизайн. Увеличить количество записей на примерку свадебных платьев — для меня это тоже дизайн. Мне очень близко то, как Бирман сказал в своё время: «Все люди — дизайнеры».

На второй ступени я заметил, что в некоторых случаях ты жертвуешь смыслом или отодвигаешь его на второй план ради красоты. Здесь нет противоречия?

Любой читатель, будь это учёный, журналист, домохозяйка — кто бы ни зашёл, например, в журнал «Кто студент» почитать моё интервью — все устроены примерно одинаково. Всех цепляет аккуратная вёрстка, потому что её удобно читать. Всех цепляют картинки, потому что картинки приятно разглядывать. И никому не хочется читать длинную кирпичную простыню текста, потому что это скучно и тяжело.

Если бы мы делали промостраницу и хотели, чтобы все про неё друг другу рассказывали, мы бы сделали её красивой, потому что красивой штукой хочется поделиться. Что бы мы ни делали, оно должно быть красивым, должно привлекать внимание, производить впечатление, потому что человек захочет в это погрузиться и поделиться этим.

По поводу того, что смысл отодвигается на второй план, — это осознанное действие. Представим, что я делаю какую-нибудь веб-страницу. Моя задача — свести вместе красоту и смысл, чтобы передать нужную информацию и чтобы при этом её было приятно читать, чтобы она была красиво подана, структурирована. Наверное, есть чуваки, которые могут это решать одновременно. Но по моему опыту гораздо проще сначала местами где-то забить на смысл и добиться необходимой красоты, композиции.

Потом с этим гораздо проще работать, крутить смысл. И вот я докрутил смысл, но теперь мы немножко не укладываемся в композицию. Подкрутим её. Потом опять чуть-чуть смысл. В результате получается цельно и хорошо.

На второй ступени мои задания посвящены исключительно вёрстке, на смысл я почти не смотрю. Я очень часто говорю студентам: «Вот это выкиньте и всё». На третьей ступени в дипломе такое не прокатит: я буду очень требовательно смотреть работы своих студентов по ходу работы и всех остальных — на защите. Если я увижу, что страница офигенна, но написан какой-то бред или полезное действие не выполняется, то скажу: «Чуваки, на хрена эта страница нужна? Кто её будет читать? Вот вам пятёрка за эстетику и двойка за логику».

Михаил Нозик Начало карьеры

Ведущий дизайнер Бюро Горбунова рассказывает, как выбирал профессию, начинал карьеру и устраивался в бюро.

Ты учился в Московском художественно-промышленном институте на направлении «Дизайн среды». Почему именно этот вуз и почему дизайн?

Я рисовал, будучи ещё совсем маленьким. В дошкольном возрасте меня таскали по всяким кружкам, а когда наступила школа, меня отдали в художественную школу.

Рисунок дошкольных времён. Это мы с бабушкой через крапиву продирались

Художка закончилась где-то в 9-м классе, и к тому времени как раз поднялся вопрос, чем я хочу заниматься по жизни. Там был момент небольшого сомнения: а хочу ли я быть художником. Я решил, что художественное образование — это моё. У меня в художественной школе была учительница, которая заканчивала МАРХИ. И я считал, что это очень крутой институт: бросил все силы, чтобы поступить туда. Я проучился у них год на подготовительных курсах — это как 12-й класс.

Я дважды поступал в МАРХИ. В первый раз прошёл на платное, но у меня был ещё год в запасе, и мы решили попробовать ещё раз, чтобы попасть на бесплатное. В следующий раз получилось гораздо хуже. Плюс появилось некоторое разочарование в МАРХИ, потому что там сидели в основном старпёры.

Как-то раз бабушка, с чьей подачи в своё время меня водили по преподавателям и художественным кружкам, вышла на Пушкинской и уткнулась в рекламный банер Московского художественно-промышленного института. А он говорил: «Учим дизайнеров прямо здесь — в арке за углом». Она туда зашла, посмотрела, и закинула идею: смотрите какой институт. Мне понравилось, и я туда со свистом, просто показав работы, поступил. Так как до этого я хотел поступать в архитектурный, то логично было идти на дизайн среды.

Кем представлял себя в будущем?

Когда поступал в МАРХИ, думал, что буду архитектором. На первом курсе в МХПИ, наверное, тоже были какие-то отголоски архитектуры.

Я очень сильно расслабился на первом курсе. В школе тебя дрючат, а в институте ты сам должен всех доставать. Из-за этого был такой момент расслабона.

Первые влюблённости и всё такое — на первом курсе я из крепкого хорошиста начал скатываться в троечники

Но на втором курсе мне повезло попасть к очень крутому преподавателю. В институте был главный предмет — проектирование. Каждый семестр мы делали курсовой проект по этому предмету. Мой преподаватель Станислав Аркадьевич Шаппо привил мне большую любовь к профессии и показал, что такое вообще дизайн. Начиная со второго курса я хреначил с упоением. Старался, чтобы каждый мой проект был круче предыдущего.

Мой проект муниципальной квартиры на просмотре в институте, третий курс

Помню самый первый курсовой проект на тему «Малые архитектурные формы». Я делал автобусную остановку, и это был просто дизайн-дизайныч. Я особо не задумывался, какие задачи хочу решить.

Второй проект — витрина магазина. Там я уже стал задумываться, какие задачи витрина может решать. Но тогда я допёр только до того, что надо как-то передать настроение, привлечь. Я сделал довольно декоративную витрину.

Это был магазин настольных игр «Зелёная дверь». Тема по рассказу Герберта Уэллса, где главному герою всё время виделась зелёная дверь, за которой он в детстве обнаружил какой-то райский мир. Он потом часто встречал эту дверь в важные моменты жизни, но боялся зайти. Я себе представил, что настольные игры — это метафора вот этого мира, а магазин — это вход туда. Это всё равно была декоративщина: зелёный мрамор, всякая фигня, витражи.

Потом следующий проект: я сделал интерьер книжного магазина. И вот тогда меня пропёрло, потому что препод заставил задуматься: книжный магазин — какой он должен быть? Чем он может быть полезен, кроме просто полок с книгами?

В этом проекте мы развернулись: у меня был не просто магазин, а целый клуб. Там были разные зоны: читальные, кафе, точки привлечения внимания. Помню, я потом ещё был в Латвии и увидел там целую сеть книжных магазинов, которые одновременно и коворкинги, и кафе. Я тогда придумал что-то такое, но это был просто бумажный проект. Тогда я понял, что дизайн — это решение каких-то задач.

Параллельно с этим появилось разочарование от того, что всё, что я делаю, остаётся на бумаге. Я делал красивые презентации, планшеты с проектом, рендеры, но всё это не реализовывалось. Я всё больше понимал, что хочу делать проекты, которые могут быть реально полезными.

На старших курсах в мою жизнь приехала Картония. Это был 2009 год — тогда ещё «Красный Октябрь» разломали и хотели на его месте делать всякие лофты. Картонию туда позвали сделать какую-то акцию, чтобы привлечь народ. Строили картонный город с детскими площадками, домами, памятниками.

В конце семестра студенты должны проходить летнюю практику. Стандартный вариант — пойти красить трансформаторные будки, но мой преподаватель предложил вместо этого поучаствовать в Картонии. Он обо всём договорился с ректоратом, и мы с одногруппниками пошли на Картонию строить детскую площадку.

Взяли за основу проект кого-то из нас и сделали картонную детскую площадку с деревянным каркасом. Это был замок высотой 4−5 метров. Мы его строили, красили, а на второй день случился дождь с ураганом. Всю эту Картонию на хрен смыло. Но зато мы эту штуку построили.

Строим детскую площадку на «Красном Октябре»

Дождь всё смыл

На тот момент это была самая высоченная штука, которая на картоне когда-либо появлялась. Все говорили: «Вау». Для меня же был очень большой кайф, потому что реально какую-то штуку реализовали, а не просто на бумаге нарисовали. Потом ещё был архитектурный конкурс Картонии: мы там сделали огромную картонную голову.

Голова Тирана, 2010

Статуя Тирана, 2011

Картонный УАЗ, 2011

После этого мы с Картонией ездили по разным городам. В Перми был фестиваль «Белые ночи». Мы с одногруппником построили лабиринт — это была, условно, огромная коробка 5 на 6 метров, высотой 2 метра. Абсолютно тёмная, и внутри лабиринт: ты должен был зайти и найти выход.

Фишка в том, что мы эту штуку представили как аттракцион и брали за вход деньги. Деньги были очень смешные — 20 рублей, но это оказалось охрененно популярной вещью. Мы реально наварили несколько десятков тысяч рублей за неделю.

А самый крутяк был в Перми, когда мы второй раз поехали на «Белые ночи». Там построили дикий лабиринт с кучей фишек. Внутри у него была подсветка, а на втором этаже была смотровая площадка.

Мы собрали больше ста тысяч рублей за три недели

Эскиз лабиринта

На переднем плане — наш лабиринт в процессе строительства

А так выглядел сам картонный город

Кстати, в какой-то момент к нам в лабиринт зашёл Марат Гельман. Это был 2012 год, он тогда курировал все культурные мероприятия в Перми. Он вышел из лабиринта и сказал: «О, как в детстве!». Я не мог представить, где он в детстве бегал по лабиринтам, но было видно, что ему понравилось.

Примерно в это же время я закончил институт. Я думал, куда двигаться дальше. Мне были интересны интерьеры, была интересна Картония. Кстати, примерно тогда же Картония открыла постоянную мастерскую в Москве, и я у них работал. Параллельно вместе с уже бывшими сокурсниками делал интерьерные проекты как фрилансер.

Картонная акула в Парке Горького

Сначала это был мозг, а потом мы его превратили в лодку, просто перевернув. Голландия

Чуваки сделали город и предлагали всем побывать в роли Годзиллы. Я рядом как раз мозг строил

За год работы дизайнером интерьеров на фрилансе я слегка разочаровался в профессии. Во-первых, я почувствовал, что скатываюсь в какое-то украшательство. Типа клиент говорит: «Вот квартиру надо сделать». И начинается вкусовщина какая-то. Я не чувствовал себя полезным, я чувствовал, что это могут делать миллионы других людей.

Во-вторых, я осознал для себя, что дизайн сделать — это одно, а довести до реальности — совершенно другое. И там начинается: подрядчик хочет откаты, поставщик хочет откаты, ещё кто-то чего-то хочет. Всё казалось настолько порочным, что я не мог себя как-то с этим совместить.

Рендер клиентского ландшафтного проекта

Например, самая показательная история была такой. Мы делали проект — интерьера таунхауса для семьи. Клиенты были очень приятные, дизайн потихоньку уходил в дело, начали ставить стены, прокладывать свет. А потом выяснилось, что при продаже таунхауса им не сообщили, что рядом с ними будет стоять какая-то газовая колонка, которая будет бешено тарахтеть всё время. Ещё выяснилось, что подрядчик, который делал все работы по интерьеру, реально их нагревал, завышал цены. В итоге с нами расплатились по проведённой работе, но проект свернули.

В твоём портфолио вижу ещё проекты для выставок. Это ты делал, пока учился?

МХПИ постоянно участвовал в выставках, например в выставке «Образование и карьера». В какой-то момент, после самой первой Картонии на «Красном Октябре», ректор нас позвал и предложил запилить стенд института. Нам это показалось интересным и мы вписались. Впоследствии до самого окончания института мы много всего сделали: ещё другие стенды для «Образования и карьеры», декорации для модных показов в «Гостином дворе». Был один даже в Кремле.

Строим декорации для показа дизайнера Ильи Шияна

Результат на показе

Один раз съездили в Питер. Ректор решил поучаствовать в выставке «Время кукол» со своей коллекцией. Это коллекционные шарнирные куклы: стоят от десяти тысяч рублей, в среднем — по сорок тысяч. Мы сделали стенд — башню по мотивам «Алисы в Стране чудес». Мы придумали её в Москве и сделали сборно-разборную конструкцию. Упаковали её в картонный чемодан и поехали с ним в Питер.

Собираем башню с куклами по мотивам «Алисы в Стране чудес», Питер

Какой была твоя роль в этих проектах?

Сначала мы просто разделяли какие-то зоны ответственности и фигачили. Со временем там сложилось, что я выступал основным связующим звеном между ректором и командой. Я понимал примерно, что нужно сделать, согласовывал с ректором эскиз.

Например, мы для очередного модного показа сделали огромный локомотив — такую футуристическо-советскую бандуру. Нужно было найти способ, как эта зараза поедет. Я организовал поиск мощных грузовых колёс. Нашёл подходящую фирму, убедился, что они нам подходят, согласовал с ректором стоимость.

Строим локомотив. Это каркас

Финал показа. На фоне — наш локомотив

Что было после того, как ты закончил с интерьерными проектами?

Я стал больше времени уделять Картонии и одновременно с этим обратил внимание на веб-дизайн. У меня папа — программист. Он время от времени обращался ко мне с вопросами по сайтам: «Как бы ты тут сделал? А тут?» Мне стало интересно. Я через маму своей будущей жены заполучил пару заказов по веб-дизайну и довёл до запуска.

Мне показалось, что делать сайты — это интересно. Законы те же самые: есть задачи, надо искать способы их решения. Всё то же, что и в интерьере, просто инструменты другие.

Один из таких заказов — сайт «Чеховского Автодора». Я сделал его полностью: все тексты и картинки прошли через меня

Технику, например, собирали по крупицам в интернетах. Фотошопили, тени дорисовывали

За карту в разделе контактных данных впервые в жизни пришлось поторговаться с клиентом в цене

Я нашёл у тебя в портфолио сайт Tolkien.su. Что это за проект?

Это, наверное, главная причина, почему я заинтересовался веб-дизайном и, вообще, вылез в интернет. В районе 11-го класса я влюбился в одноклассницу, которая оказалась толкинисткой. Я Толкина читал, мне он нравился, но не так, чтобы заворачиваться в занавеску с пластиковым мечом. Я решил выяснить, что же за сайт она всё время упоминает.

Это был где-то 2004 год. Я пришёл к папе и спросил: «А как мне в интернет попасть?» У папы на компьютере был интернет — я залез и зарегистрировался на форуме Tolkien.ru. К 2007 году там произошла одна история, в результате чего половина форумчан свалила на новый сайт — Tolkien.su. Я тоже ушёл туда.

У нового сайта совершенно не было дизайна, поэтому объявили всенародный конкурс. Я стал фигачить вариант за вариантом. Там на форуме ещё участвовала Оля Алексашенко — на тот момент девушка Вадима Макеева. Вадим — евангелист, в фронтендерской среде очень известный чувак. Оля сама была крутой верстальщицей. Я к ней приходил за советами и перерисовывал дизайн так, чтобы его было не слишком сложно сверстать. В итоге я нарисовал дизайн, который всем понравился, и его реализовали.

Моя первая версия дизайна Tolkien.su

Финальная версия

Что было дальше?

Каким-то путями я нашёл бюро, начал читать Советы, блог Ильи Бирмана. Потом узнал про курс Ильи — это был сентябрьский курс в 2012 году. Я скопил денег и записался. А тут ещё одновременно открылась вакансия любопытного дизайнера. Я всегда себя считал любопытным. Подумал: «Всё, этот человек я».

Параллельно с курсом сделал тестовое задание. Это был интерфейс управления марсоходом «Кьюриосити» — он как раз тогда отправился в путь на Марс. Спустя какое-то время Илья ответил: «Не хотите ли обсудить?» Я ещё тогда сделал задание в двух частях: само задание и отдельную картинку — типа ведро, как я это делал. Кажется, именно это ведро Илью и впечатлило.

Вступительное задание

Процесс работы

Что ты тогда читал по дизайну, на чём учился?

Ководство, Советы, интерфейсный курс Бирмана. Тафти и Раскина какого-нибудь я тогда ещё не читал. В основном я ориентировался на собственный здравый смысл и примеры чужих работ.

Что происходило после того, как вы договорились с Бирманом?

Сначала он просто позвал обсудить вступительное задание. На встрече он разнёс всё. Очень вежливо, как это делает Илья, но тем не менее он замочил всё. Я тогда думал: «Как я мог сделать такое говнище?»

Спустя время Илья мне написал: «Есть один бюрошный проект. Не хочешь ли поучаствовать?». Мы договорились и начали делать. Это были шкурки сайтов «Актиона». Илья вёл и арт-директил проект, а дизайнили я и Игорь Штанг. Он тогда ещё работал в бюро.

Что изменилось в твоей голове, когда ты начал работать с крутыми чуваками?

Первое время я спал в обнимку с ноутбуком. Ощущение, что есть сроки, давило и вдохновляло одновременно.

Помню, самое большое впечатление на меня произвела первая встреча с Артёмом Горбуновым. Бирман во время этого проекта, кажется, в отпуск ушёл, и его подменял Коля Товеровский. В роли арт-директора на этой неделе выступил Артём, и Коля повёл меня на встречу с ним. Даже страшно об этом вспоминать.

Встреча была по Скайпу. Коля начал показывать дизайн, и тут Артём стал критиковать. Матом. Непрерывным.

Я думал, что всё, конец: Артём — это какой-то адский зверь, и к нему лучше не подходить

После этого я два месяца боялся к Артёму подойти. Когда у него были первые Живые советы, я на них пошёл, но сидел в уголке — типа я вообще не свой. Я уже официально работал в бюро, но реально тихо жался где-то в уголке. Это, наверное, было самое сильное потрясение.

Как решили эту проблему с Артёмом?

Дальше были новые проекты и с Бирманом, и с Товеровским. Было больше встреч. Я понял, что Артём не злой — просто у него такая манера критики: она направлена не на меня, а на работу. Соответственно вопрос был в том, привыкну я к обилию мата или нет. Привык.

В какой момент тебя пригласили на работу в бюро?

Во время первого проекта с Бирманом. Сначала я участвовал из «дизайн-буфета». А в середине проекта мы с Артёмом созвонились, он меня поспрашивал. Договорились о зарплате и вперёд.

Как тебя учили?

Моим шефом был Бирман. Мы с ним составляли план развития на три месяца: книги, какие-то дела. Дела были разные: вести переговоры в жопных ситуациях или выполнить какой-то конкретный проект. Книги я читал добросовестно. По результатам мы встречались, и я рассказывал, какую книгу прочитал, что из неё вынес. Илья высказывал какие-то свои идеи.

Мы встречались каждую неделю. Я рассказывал всё, что у меня накопилось: вопросы, проблемы. Мы раскладывали это по полочкам. Иногда беседа длилась 15 минут, иногда — 2 часа.

Большой школой было несколько проектов с Колей Товеровским. Знаешь, Илью Бирмана можно представить как человека, который тебя пледом укроет: с ним очень комфортно работать, всё по-доброму. А Коля тоже по-своему добрый, но его можно представить как суровую училку, которая тебя загоняет в авральный режим, чтобы добиться результата. Это была очень большая нервотрёпка. Но зато очень действенная и поучительная.

Тогда же у меня случилось очень большое заблуждение. Мы делали с Колей какой-то проект для «Актиона». И вот в проекте что-то начинает идти не так, приходится флексить. Я смотрю, как Коля со всеми договаривается, и наивно про себя думаю: «Всё правильно, но когда я буду вести проекты, то я буду планировать так, чтобы всё шло как по маслу и ничего флексить не приходилось. Не хочу я так унижаться перед клиентом».

Спустя несколько лет я понял, что, как ты ни планируй, обязательно что-то пойдёт не так. Придётся где-то договариваться и менять договорённости.

Что тебе не нравилось в бюро?

Чего-то такого не было. Разве что мата иногда много.

Ты не смотрел куда-то в сторону?

Нет, меня всё устраивало и продолжает устраивать. Тогда мне очень нравилось, что проекты реализовываются. Я понимал, что постоянно чему-то новому учусь. Плюс сам этот режим, что работаешь где хочешь и когда хочешь.

А в сторону от веб-дизайна?

У меня иногда возникало такое чувство: «Что же я по специальности не работаю? Наверное, зафигачить интерьер какого-нибудь торгового центра — это гораздо круче, основательнее». Но это чувство быстро уходило, потому что я понимал, что мы сделали целый интерфейс — сервис по отправке бухгалтерской отчётности. Миллионы бухгалтеров в России могут этой штукой пользоваться. Торговый центр с этим и близко не стоит.

Я понимал, что мир движется во всякие виртуальные штуки и нечего мне стесняться, что я не строю квартиры или города. Хотя надо сказать, что у меня до сих пор сохранилось желание спроектировать микрорайон: от архитектуры малых форм до того, как выглядят цветочные горшки, какую форму носят дворники.

Ты пытался шагнуть в эту сторону?

Нет, пока что есть более близкие горизонты, которые я осваиваю.

Студия Лебедева вышла за рамки веб-дизайна и продуктов, с которыми человек взаимодействует через гаджеты. Ты пытался протолкнуть в бюро проекты из промышленного дизайна или дизайна среды?

Я, конечно, иногда облизываюсь, если Студия выпускает мощный интерьерный или экстерьерный проект — какой-нибудь спортивный комплекс. Понятное дело, что это прикольная штука даже не с точки зрения масштабности, а с точки зрения того, что это просто интересно сделать.

Но и в бюро такое может быть. У нас были околоинтерьерные проекты: «Мэри Трюфель», например. Мы не только придумали логотип или сайт, но и первый салон был оформлен при нашем непосредственном участии. Там даже наш иллюстратор, Антон Горбунов, витрины разрисовал.

У нас иногда случаются и навигационные проекты. Интерьерных проектов в чистом виде, наверное, не было, но иногда приходят какие-то запросы. Там по каким-то причинам не срастается.

  • Общался и редактировал Сёма Сёмочкин

Продолжение
Михаил Нозик о работе и образе жизни

Не пропустите. В следующей части Михаил расскажет, почему хочет запускать корабли на Марс, что считает дизайном и как ему в работе помогают сериалы. Чтобы не пропустить новые выпуски, подписывайтесь на наш Телеграм-канал:

в Контакте
в Телеграме

Илья Синельников Вопросы из зала

Директор Школы Бюро Горбунова отвечает на вопросы студентов: какие переговоры для него самые сложные и чем отличаются переговоры в России и США.

Переговоры в США отличаются от переговоров в России?

Да. В целом американцы более вежливы. Если ты критикуешь человека в США, ты должен быть особенно обходителен и аккуратен.

Во время стажировки в институте я работал здесь в небольшой дизайн-студии. У меня была должность проджект-менеджера — непосредственно к дизайну я не имел отношения. Поскольку я в дизайне что-то понимаю, когда видел ошибки у коллег, я говорил: «Смотрите, вот вы плохо сделали, лучше вот так, потому-то». Я думал, что всё делал правильно — я же переговорщик. Леску потравил и не просто покритиковал, а объяснил почему.

Ближе к концу стажировки выяснилось, что первые месяцы мои американские коллеги охреневали от сумасшедшего русского, который лезет не в своё дело и фигачит критику. Одна молодая девочка сказала, что после разговоров со мной приходила домой и плакала. У меня челюсть отвисла, я не ожидал такого. Я подумал: «Ни фига себе, какой я оказался невнимательный».

Понятно, что здесь повлиял и языковой барьер, но всё равно масштаб несоответствия меня поразил. Мы потом поговорили нормально — она сказала: «Я головой понимала, что ты хочешь как лучше. Но, во-первых, это не твоя должность, не твоя ответственность, и, во-вторых, так в Америке не делают. Если ты хочешь кого-то покритиковать, тебе нужно сначала сказать, какой человек молодец, потом очень аккуратно сказать, в чём проблема, а в конце всё равно сказать, что он огромный молодец. Это называется „фидбэк-сэндвич“: похвалил — покритиковал — похвалил».

Когда меня спрашивают про жизнь в США, я всем советую повысить уровень вежливости в три раза. Всё должно быть максимально вежливо и с улыбкой — иначе воспринимается, что ты наезжаешь.

Фидбэк-сэндвич — заметка на английском в блоге Ильи

Если бы Илья Синельников был Максимом Ильяховым, какой бы главный совет он дал по редактуре?

Тут, видимо, надо как-то пошутить, но смешная шутка в голову не приходит. Я бы дал совет самому себе — писать честно. Как только я пытаюсь что-то завуалировать, сразу видно, что это лажа. Если написано честно, любые огрехи стиля можно простить.

Какие ситуации в переговорах самые сложные для тебя?

Собеседования. Первые собеседования в Америке — дичайший стресс. Когда плохо знаешь язык и говоришь по телефону, а там ещё плохо слышно, это самое ужасное, что может быть, нужда мешает расслабиться.

Как правильно вести себя на собеседовании

Бывают сложные переговоры, когда дело касается отношений с партнёрами. Самое сложное в таких ситуациях — разобраться самому и помочь другой стороне увидеть решение, а не свести счёты.

Мы расставались с партнёрами — это всегда ад, потому что там такие эмоции, что в какой-то момент Кемп просто идёт лесом

Если вы окажетесь перед Путиным, что вы ему скажете?

Уйдите. На самом деле, ничего: мы не поймём друг друга, поэтому я даже не буду начинать.

Артемий Лебедев — российский бог дизайна?

Нет. Я атеист.

В чём Россия лучше Штатов?

Что мы сравниваем? Государственное устройство? Природу? Культуру? Людей? Вкус помидоров?

Для кого лучше? Для меня? Вас? Сёмы? Навального? Сноудена?

Чего вы хотите достичь через 10 лет?

Чтобы наши с бюро образовательные программы помогали сотням тысяч людей, делали мир лучше, прививали ответственность, профессионализм, работоспособность, честность.

Какой ты видишь школу через 5−10 лет?

Больше факультетов, больше разных программ, программы для старшеклассников. Школа помогает найти призвание тысячам талантливых и целеустремлённых студентов, даёт билет в профессию, связывает лучших работодателей и студентов. Помогает студентам социализироваться, находить единомышленников и проекты мечты, открывать своё дело и реализовывать себя.

  • Общался и редактировал Сёма Сёмочкин

Чтобы не пропустить новые выпуски, подписывайтесь на наш Телеграм-канал:

в Контакте
в Телеграме

Максим Ильяхов Мета­интервью

Ректор Школы редакторов и главред «Тинькофф-журнала» рассказывает, как правильно брать и редактировать интервью.

После того, как у меня закончились вопросы, я попросил Максима поделиться впечатлениями от интервью и указать на ошибки. Я перестал читать заготовленные вопросы — мы просто разговаривали. Эта часть оказалась самой живой.

Сёма Сёмочкин

Ты профессиональный редактор: можешь на себе понять, где в этом интервью я проваливался, какие вопросы были глупыми, где я выглядел смешным.

Я готов прокомментировать, если ты опубликуешь это как часть нашего интервью.

С удовольствием.

Ты хочешь раскрыть персонажа, спровоцировать его, поставить в неловкое положение. Но персонаж прекрасно понимает, что у тебя за план. Твой герой знает, что у тебя заготовлены вопросы, причём это же не первое его интервью в жизни — он примерно знает, где будет остро.

Что он делает? Он готовится отвечать. В итоге ты задал вроде как острый вопрос, а тебе ответили отрепетированным, выверенным ответом. Ты ничего не добился.

Вот ты задал неудобный вопрос, я тебе на него ответил так, как я считал нужным. А что происходит потом?

Ничего. Я перескакиваю на следующий.

Вот! Как я тебе сказал, так ты это и съел. Я тебе ответил что-то острое про Павла Городницкого, и ты сразу перешёл к следующему вопросу, ты не полез копать глубже. Я тебе сказал два раза про Сашу Жуковскую, но ты вообще не заострил эту тему.

Максим Ильяхов о критиках

Я знаю: чувак сидит с листом и просто читает вопросы. Сейчас я тебе красиво отвечу и ты пойдёшь задавать следующий вопрос. Но у тебя же есть возможность заострить какие-то темы, доспросить, поймать на двоемыслии, лицемерии, несоответствии фактов. Тогда реально начнётся интересное интервью.

Для этого ты должен не просто подготовить вопросы и собрать компромат. Ты должен обладать глубоким жизненным опытом и чутьём на то, когда тебе вешают лапшу на уши. Я, естественно, лапшу стараюсь тебе не вешать, но, если бы ты у Познера пошёл брать интервью, он бы тебя скрутил в бараний рог. Справедливости ради, Юрий Дудь тоже не выстоит раунд с Познером.

Короче, надо пользоваться тем, что у тебя человек прямо здесь сидит. На то, что он говорит, ты сразу должен копать глубже, задавать дополнительные вопросы, вести беседу. Ты должен иметь в запасе вопросы, которые герой не ждал, и задавать их не тогда, когда они у тебя написаны в листе, а тогда, когда герой начинает говорить об этом. Или когда у тебя не совпали показания. Тогда у тебя будет динамичное интервью, ты сможешь достать что-то такое, к чему человек не был готов. Выполнишь свою задачу — показать человека со всех сторон.

Тебя прокачает ещё 50 интервью. А потом ещё 50 интервью. А потом ещё 20 лет жизни. Интервью, журналистика и редактура — чем ты старше и чем богаче твой опыт, тем круче у тебя со всеми нюансами, тем лучше ты чувствуешь, когда тебе говорят ерунду.

Ещё есть вопрос по организации интервью. У меня лучше всего получается поговорить с человеком, когда мы встречаемся лично. Чуть хуже — когда общаемся в Скайпе с камерой. Самое плохое — когда мы общаемся голосом.

У меня не получилось договориться с тобой о встрече, мы не смогли сделать с видео, то есть у нас сейчас самый узкий вариант — только голос. Что ты думаешь о таких компромиссах?

Ты три раза провалил переговоры в организации этого интервью. Вообще слово «компромисс» забудь. Компромисс — это когда все проиграли.

У тебя есть два пути. Первый путь — сделать интервью, например, сегодня голосом и выпустить его в тот срок, когда ты хотел. Другой путь — договориться, чтобы мы с тобой встретились лично, но в какой-то другой момент. В момент, когда ты согласился на интервью сегодня голосом, ты выбрал самый плохой сценарий. «Я хочу выпустить интервью как можно раньше, и по фигу, как мы его проведём» — сказал Сёма.

На самом деле, мне тоже интересно сделать с тобой хорошее интервью. Можно было сказать: «Макс, я понимаю, что тебе сейчас удобно так. Но слушай: самые крутые, живые и интересные интервью получаются, когда мы встречаемся лично. Я не хочу тратить твоё время на интервью, которое получится средненьким». Я: «Блин, Сём, ты прав. Наверное, нам надо встретиться лично. У меня будут Живые советы в следующую среду: если хочешь, поговорим перед советами, а потом я как раз уйду их вести». Вот эту возможность ты упустил, потому что в моём мире ничего не сказал.

Я так же был заинтересован в этом интервью, как и ты. Ты почему-то решил, что это только тебе нужно.

Но в следующий раз ты уже не сольёшь переговоры — в этом и кайф. У меня таких слитых встреч и задач были сотни за все эти годы. И через них я понял, что договариваться на фиговую встречу не надо. Если у тебя мало времени на презентацию проекта, лучше её перенести. Если тебя торопят с докладом, лучше вообще этот доклад отменить.

Как правильно редактировать интервью? Интервью должно быть красивым или честным? Причёсывать речь героя?

Сначала нужно понять полезное действие. Полезное действие отвечает на вопрос, почему другой человек захочет это читать.

Человека интересует небольшое количество базовых вещей. Эти вещи можно разделить на две категории. Первая — прагматическая польза: он хочет больше денег, ресурсов, лучшую работу, лучшую карьеру, способ получить известность. Вторая — социальная польза: человек хочет понять, где он находится относительно других людей, насколько он крут относительно вот этой звезды.

Есть ещё польза эмоциональная — чисто развлечься. Например, интервью со Светланой Бодровой больше про эмоциональную пользу, потому что ты не хочешь с ней равняться, не получишь от неё денег. Ты просто хочешь прочувствовать некоторую эмоциональную историю. Бодров — это очень эмоциональная история, поэтому ты готов продираться сквозь этот огромный текст, читать десятки тысяч знаков и репостить это интервью.

Почему, например, могут читать интервью со мной? Если это люди, которые хотят быть редакторами-профессионалами, для них это прагматическая польза. Если это люди из индустрии, они почитают, чтобы посмотреть, где они относительно меня, относительно того, как я думаю. Это про социальную пользу. Какими инструментами ты можешь помочь людям, которые пришли за прагматической пользой?

Наверное, нужно дать ответы в таком виде, чтобы было просто извлечь из них правило и применить в своей жизни.

Совершенно верно: как делать, что скачать, какие книги читать, на чьи курсы ходить.

Теперь смотрим на социальную пользу. Там какими инструментами мы можем ответить на эти боли людей?

Во второй части надо показать, как человек думает. Наверное, заминки и ошибки в речи даже будут полезны.

Это правильный вывод, на мой взгляд. Я бы пошёл ещё дальше: убрал бы все ответы, которые не бьют ни в одну, ни в другую точку. Например, у меня есть ответы, в которых я одно и то же три раза говорю. Это только затрудняет чтение. Логично, например, вот эту часть убрать, но момент где я затормозил, заикнулся, — вот его надо отметить.

Надо сделать так, чтобы читатель нашёл всё то, ради чего ты это делал. Я убираю всё, что на это не работает, и получается крутое, дерзкое интервью.

Правила интервью

Организация: никаких компромиссов. Если знаете, что в интервью по Скайпу не сможете раскрыть героя, объясните проблему и настаивайте на встрече. Никому не нужно средненькое интервью, в том числе и самому герою. Лучше выпустить позже, но лучше.

Проведение: не читайте с листа. Подготовьте вопросы, но не задавайте их механически. Слушайте ответы героя и копайте глубже, задавайте дополнительные вопросы, ловите на двоемыслии. Чтобы вам не вешали лапшу на уши, нужен жизненный опыт: берите больше интервью.

Редактура: поймите, почему люди будут читать ваше интервью, и работайте на эти интересы. Обычно это три категории пользы: прагматическая — узнать, как заработать и стать известным; социальная — сравнить себя с героем; эмоциональная — развлечься.

  • Общался и редактировал Сёма Сёмочкин

Не пропустите. Новые выпуски в нашем Телеграм-канале:

в Контакте
в Телеграме

Максим Ильяхов Навальный, деньги и Т—Ж

Ректор Школы редакторов и главред «Тинькофф-журнала» рассказывает, как работает с государством, почему не верит Навальному и зачем следит за сайтом «Фишки.нет».

I. Политика и госзаказы

Ты не говоришь о политике, только иногда подкалываешь Навального. Почему? Как, вообще, относишься к ситуации в России?

Когда я учился в институте, начались протестные движения, стал известным Навальный. Тогда мы, студенты, были страшно этим вдохновлены. Я помню, как мы сидели в редакции и вели репортаж по фотографиям с Манежной площади, и картинка была очень однозначная: красивые молодые люди вроде нас хотят что-то изменить в России, а их топчет ОМОН. Я верил в посыл Навального, но пойти на митинги не хватало смелости.

Несколько лет спустя у меня появилась возможность поработать с государством. Ко мне пришли с идеей: «Давай внедрим инфостиль в язык государства?» Я начал работать на подрядчика, который делал Минкомсвязи коммуникационные стандарты сайта «Госуслуги». Позже я делал разные небольшие штуки для Москвы. В процессе узнал интересную вещь.

Раньше я представлял государство как такую отдельную от людей систему. Типа мы вот тут такие живём, просто люди, а там такая система — власть. И они как будто устроены как-то по-другому, а значит должны работать как-то принципиально лучше, чем мы тут.

Например, если я вышел из дома и попал в двухметровый сугроб, то это какой-то специальный государственный дворник украл миллион рублей, поэтому не пригнал специальный государственный снегоуборщик и не убрал снег. То же с дизайном, текстом, транспортом, управлением — для меня власть была такой внешней штукой, с которой я старался не соприкасаться. Потом я увидел, что всё ровно наоборот.

В так называемой власти работают те же люди. А сама эта власть — это просто корпорация, которая оказывает разные услуги населению

И внутри там такие же проблемы, как везде: процессы, регламенты, планы, совещания, дедлайны и бюджеты.

Короче: государство — это просто здоровенная корпорация. Никакой отдельно существующей «власти» нет, всё работает по одним и тем же законам. И когда что-то идёт не так — это не особая государственная машина дала сбой, это просто косяк управления или исполнения. Бывает везде. Если тебя как клиента что-то не устраивает, ты как клиент должен жаловаться. Если ты как специалист можешь делать лучше, приходи и делай.

Лекция в ИД «Актион-медиа»

Я очень хочу делать крутые штуки для страны: налаживать общение, улучшать качество госуслуг. Я хочу развивать трудовую этику и менять наш культурный код — чтобы люди начали сами отвечать за свою жизнь, а не ждать, как крепостные крестьяне, что кто-то их освободит. Я, блин, хочу, чтобы в нашей стране начали ценить за труд, профессионализм и заслуги, а не за смирение и покорность. Почитай об этом в редполитике «Тинькофф-журнала».

Так вот: смогу я это сделать или нет — это вопрос лично ко мне, а не к президенту, кем бы он ни был. Я стараюсь постепенно обращать людей в свою веру: через книги, статьи, выступления. Многие из людей, до которых я смогу за свою жизнь дотянуться, — госслужащие. Возможно, мне удастся написать для них какую-то книгу, сделать какой-нибудь «Гос-главред» или что-то еще, что поможет им нормально общаться с людьми. Я надеюсь, что за свою жизнь я всё это успею.

Семинар в Минэкономразвития, 45 минут
Презентация

Ты спросил, как я отношусь к ситуации в России. Я считаю, что мы в глубокой яме, но не из-за власти, а из-за воспитания. У нас стыдно быть успешным и богатым. Нам вечно кто-то что-то должен. Мы не умеем общаться друг с другом, не умеем ставить задачи, планировать, не умеем брать на себя ответственность за собственную жизнь и последствия поступков.

Все наши косяки в управлении, планировании и общении одинаково проявляются и в коммерческих компаниях, и на госслужбе. Неубранный на улице снег, коррупция или ямы на дороге — это то же самое, что не вовремя сданный отчет, откаты в компаниях или плохо запланированный проект. Это растет из одних и тех же причин. Наше государство такое, потому что мы такие.

И вот мы, весь великий многонациональный народ, сидим и ждём, что придёт хороший президент и решит наши проблемы. Да чёрта с два.

Я считаю, что нам нужно ещё лет сто уходить от этого мерзкого пассивного патернализма, в котором мы застряли. Должно смениться несколько поколений родителей, которые воспитают детей в традициях, что нужно хорошо работать и уважать закон, а не лезть по головам во власть и заботиться только о своей заднице.

Когда мы будем относиться к президенту как к наёмному директору, а не как к отцу нации, тогда у нас будет и гражданское общество, и экономика, и всё

Теперь о Навальном. Его основной посыл — снять старую власть, поставить новую, и наступит прекрасная Россия будущего, в которой всё будет хорошо. Я в это решительно не верю.

Я уверен, что человек во власти ничего не решает, решает культура в целом. А посыл Навального только усиливает нашу нынешнюю пассивную безответственную культуру, давит на патернализм: «Снимите старого царя, поставьте нового, и он вам всё даст. У вас всё будет». Не «Вы заработаете», а именно «Вам будет дано». Меня лично это разочаровало, но многих других это вдохновляет.

И в этом смысле Навальный прекрасный пропагандист. У него кристально чёткий посыл, который очень хорошо откликается у аудитории. Он блестяще манипулирует статистикой, делает прекрасные наглядные исследования, красиво и убедительно говорит. Он обещает людям то, что они сейчас хотят: «Власть украла у меня, власть виновата в моих проблемах». Это суперпрофессиональная работа, насколько я могу судить, и многим надо этой работе учиться.

Мне нужен кандидат в президенты, который скажет: «Всем надо работать и не ждать милости от господа»

Это очень непопулярный в России месседж. Мне в этом смысле гораздо ближе Фёдор Овчинников, чем Навальный, но в ближайшие сто лет ботаник-бизнесмен, который что-то построил своим трудом, не станет в России президентом.

Недавно какой-то актёр говорил в интервью Дудю, что национальная идея России — это хамство и сила. На что он получил в ответ много грубости, хамства и применения этой самой силы. Я же уверен, что этот актёр не прав — никакой национальной идеи у нас нет, каждый живёт своей жизнью. Но, если бы она была, я бы хотел, чтобы она была в любви к труду и уважении достижений.

Я хочу жить в стране, в которой, когда мимо тебя на дороге проезжает дорогая машина, ты думаешь: «Ну конечно, он же работал, вкладывал силы в свой бизнес, брал на себя ответственность. Вот и результат. Молодец, мужик! Или женщина». В Т—Ж мы делаем статьи, которые по капле прививают это людям. Но страна огромная, а капли маленькие, поэтому нам на эту работу потребуется много лет.

Как часто к тебе обращаются чиновники? От каких предложений отказываешься?

Обращаются реже, чем хотелось бы. Я за всё время не отказался ни от одного предложения от госструктур, но очень мало из них доходили до реальных проектов.

Часто в министерствах появляются инициативные сотрудники, которые говорят: «Ребята, нам нужен хороший текст». Мне пишут, и я прихожу на встречу. Когда я задаю вопросы, становится очевидно, что человек горит этой идеей, но дальше в этом нет ни бюджета, ни способа реализовать, потому что государство — это большая корпорация, и, чтобы в этой корпорации чего-то добиться, нужно всё забюджетировать и закупить по закону о госзакупках.

Чтобы работать с такими проектами, мне нужно иметь гораздо больший вес, масштаб и навыки. Я работаю над этим, но это долгий процесс.

Статья про формализм в сообщениях от МЧС

Политики или партии предлагали поработать?

Когда я учился, человек из универа попросил задизайнить листовку для какой-то партии, которой год спустя уже не стало. Я задизайнил, мне заплатили. С тех пор политические партии ко мне не обращались.

А если обратятся?

Смотря какая задача. Если я могу помочь наладить коммуникацию в каком-то городе, селе, помочь государственному предприятию сделать крутой проект для всей России, то да.

Партия же — это просто куча людей. Надо понять, какое полезное действие они будут выполнять и чем я могу им помочь.

II. Подход к новым проектам

Ты говорил, что мечтаешь поработать над учебником русского языка. Делал какие-то шаги в эту сторону?

Нет. Пока что это пустые мечты, потому что я не понимаю, как к этому подступиться. Если интересно, я могу рассказать про свой принцип ресурсной работы.

Расскажи.

Я стараюсь делать новые штуки по принципу «один новый кубик». Например, чтобы построить Главреда, тебе нужно три кубика: правило стоп-слов, сайт и движок, который будет правило стоп-слов накладывать на текст. Пока у тебя нет двух кубиков из трёх, ты не можешь заняться проектом.

Прежде чем я смог делать Главреда, мне сначала потребовалось собрать большую базу стоп-слов. Потом я понял, что можно сделать сайт, и оставалось придумать, как алгоритмизировать поиск этих стоп-слов.

То же самое с рассылкой Главреда. Я не писал её до тех пор, пока не наработал достаточную базу советов, уроков, лекций. Оставалось доделать последний кубик — упаковать всё это в рассылку.

Так же получилась книга. У меня была рассылка одна, вторая, третья, куча всяких материалов. Оставалось придумать, как это всё упаковать в книгу.

Каждый следующий продукт просто собирается из кучи предыдущих

В этом смысле для учебника русского языка у меня ещё нет большинства кубиков. Может быть, через 5, 7, 10, 50 лет у меня наберётся достаточно кубиков, чтобы к этой задаче подступиться. Пока что этих кубиков нет, я не знаю, где их взять, не знаю, какие это кубики. Я просто мечтаю об этом.

Лекция в «Республике»

В каких ещё проектах ты бы хотел поработать, но не можешь подступиться?

Я хочу работать во всём, что меня окружает. Когда еду в метро, я хочу делать плакаты для Мосгортранса. Выхожу на улицу, вижу наружную рекламу — хочу делать наружную рекламу. Стою в очереди в Макдональдсе — хочу работать в Макдональдсе.

У меня нет мечты работать где-то конкретно. Если мне предложат что-то, где я смогу помочь, влезу туда и буду работать.

III. СМИ и интересы людей

Какие проекты вызывают у тебя реакцию «Блин, почему не я это придумал»?

Я такое чувство испытываю от сайта «Фишки.нет». Иногда от того, что появляется на «Ти-джорнале», на «Виси.ру». Изобретательность, экономичность и безжалостность, с которой эти издания иной раз работают, меня впечатляет.

Сейчас журналисты, которые будут это читать, скажут: «Фу! „Фишки“ — плохой сайт, какая-то желтуха». Да, это желтуха, но никто из них не может так делать.

Чтобы делать «Фишки.нет», нужно очень хорошо знать людей, глубоко понимать их психологию, что их интересует

Нужно владеть данными, статистикой, быть крутым медиаменеджером, редактором. Люди, которые сейчас сказали, что «Фишки» — плохой сайт, они просто не такие. Они, может быть, хорошие колумнисты, журналисты, хорошо исследуют всякие экономические темы, но эта вещь им недоступна. Они это внутри понимают и стараются в эту тему не лезть.

Я листаю ленту Фейсбука и вижу: «Медуза» что-то напечатала, «РИА Новости», «Ведомости» — все ужасно умные, все на пафосе. И между этим появляется тизер «Фишек»: у него в разы больше просмотров, лайков, шеров. Если думать о СМИ как о инструменте сбора внимания людей, сайты типа «Фишек», «Эдми», «Лайфхакера» победили в этой отрасли.

«Фишки.нет» в Фейсбуке

Через то, что они победили, мы увидели, что на самом деле интересно людям, что их волнует, что им каждый день нужно для жизни. Мне кажется, что учиться нужно у этих сайтов, и я внимательно изучаю, что они делают.

Это не значит, что всем нужно бросить свою журналистскую этику, перестать делать крутые расследования и начать делать обычный развлекательный треш-контент. Это значит, чтобы сейчас быть крутым медиа, нужно не просто сидеть в своей башне из слоновой кости и строгать прекрасные лонгриды, а потом яростно трогать себя на тему, какие прекрасные у тебя получились тексты.

Нужно изучать людей, смотреть, что им интересно, реагировать на это и делать так, чтобы людям было интересно уже с тобой

«Фишки», «Эдми» и «Лайфхакер» это умеют. В других изданиях пока что больше умеют воротить носом, по моим ощущениям. Очень надеюсь, что я здесь просто не прав и мне не попадались издания, где это круто и угарно сделано. Но пока что я вижу в журналистике очень много снобизма и очень мало любви к своему читателю, мало интереса к нему.

Ты говорил, что в Т—Ж вы делаете материал, который много лет будет жить и приносить пользу. А эти издания выпускают одноразовые штуки, которые «один раз посмеялся — пошёл дальше». Почему они у тебя в респекте, если они делают незначимые продукты?

Надо понимать, что значимость продукта определяется не тем, как сказал Сёма Сёмочкин, Максим Ильяхов или Галина Тимченко. Значимость определяется тем, на что люди обращают внимание.

Я читаю канал Роди из «Лайфхакера», и он перепостил там информацию «Что лучше всего читали в 2017 году». Самым вовлекающим оказался шоу-бизнес: тексты на эту тему прочитало 89% пользователей. А самыми интересными персонами оказались Андрей Малахов, Ольга Бузова и Анастасия Волочкова.

О чём говорит эта цифра? О том, что люди из исследования сказали: «Нам важно вот это». Они этому уделили своё внимание и время. Это говорит о том, что люди тупые? Ни фига. Люди, которые это читают, такие же как ты, я и все остальные. Это значит, что другие вещи им кажутся не такими значимыми.

Это значит, что нас как страну, народ объединяет, извините, не Пушкин, не Достоевский, а Андрей Малахов, Ольга Бузова и Анастасия Волочкова

Ты можешь для себя решить, что будешь писать статьи про деньги, которые будут иметь вечную ценность. Но какая твоя задача? Писать статьи? Если да, то, пожалуйста, пиши на здоровье. Но если твоя задача, чтобы тебя читали, чтобы твои статьи доходили до людей, то тебе нужно так сделать, чтобы люди уделили тебе внимание, чтобы они увидели важность в том, что ты пишешь.

Сейчас факт жизни — люди считают, что Андрей Малахов, Ольга Бузова и Анастасия Волочкова важнее, чем акции и вклады. Такая у нас культура, такие у нас люди, этим они интересуются.

Одна из задач «Тинькофф-журнала» — повышать грамотность этих людей. Не тех, которые уже всё знают, а тех, кто не знают, тех, кому интересен Малахов, Бузова и Волочкова.

Есть, конечно, ужасный снобизм. Типа «Я не буду делать развлекательный контент, не хочу в желтизну уходить. Буду делать красивые статьи в блоги с белым фоном». Ну и что толку? Сделаешь ты эти статьи — тебя никто не будет читать. 300 твоих друзей будут тебя читать, 3000, 20 000 — всё равно это маленькая крупица людей. И что? Сколько людей ты затронул? Кому ты пользу принёс?

Если это твой личный блог и ты пишешь для друзей, то всё супер: ты затронул жизнь своих друзей. А если ты говоришь, что ты СМИ, то тебе нужно выходить на самую широкую аудиторию, на которую ты можешь выйти. Работать так, чтобы ты был интересен вот этим 89%.

Сейчас читатель может подумать, что я советую всё бросать и ударяться в желтизну и заголовки про 28 способов

Это не так. Приёмы — это просто инструменты. Я могу написать статью «28 простых способов шокирующе повысить свою доходность по акциям», и эту статью, несмотря на приёмы желтизны, прочитает то же количество людей, что и обычную. Дело здесь не в том, что приёмы используются. Дело в том, что у людей есть определённая сфера интересов и болевые точки. Если ты умеешь задевать эти нервы, люди будут тебя слушать.

Выступление на конференции «Рашн контент маркетинг»

Дело не в словах, не в заголовках, не в степени желтизны. Дело в том, насколько глубоко и хорошо ты понимаешь своего читателя и кто он. Ты хочешь делать своим читателем каждого или какую-то маленькую группу снобов, с которыми тебе удобно и привычно общаться?

Я раньше думал, что нужно делать второе: общаться с теми, кого ты знаешь. Писать умные статьи для узкого круга москвичей, которые сидят в Фейсбуке; заглядывать в их глазки и искать их одобрения. Со временем я понял, что это, во-первых, очень просто, во-вторых, в этом много снобизма, в-третьих, ты не приносишь пользу миру. Крутость — в том, чтобы научиться приносить пользу всем остальным. И к этому лично я сам стремлюсь сейчас.

IV. Т—Ж

Какую долю твоего рабочего времени занимает Т—Ж, а какую занимает бюро?

В бюро я занимаюсь только школой сейчас. Обычно 70% времени — на «Тинькофф-журнал», 30% уделяю школе. Сверху ещё накидываются проекты от других клиентов. Бывают дни, когда я занимаюсь только другими проектами.

Редактура в ванне. Трёхлетие Т—Ж

Кто тогда помогает бюро в качестве редактора?

В бюро каждый человек — редактор. Нозик, Горбунов, Колпаков — все, кто делают проекты в бюро, умеют писать. Я не нужен.

Почему «Тинькофф-журнал» крутой? Как банк оценивает ваши результаты?

Я не думаю, что «Тинькофф-журнал» очень крутой. По трафику мы примерно на уровне «Виси.ру», но при этом меньше, чем все издания «Комитета». Мы в 10 раз меньше «Лайфхакера». Мы несопоставимо маленькое издание по сравнению с теми же «Фишками» и «Эдми».

Изначально мы делали журнал для тех, у кого есть деньги и кто более-менее понимает в них. Но со временем я увидел, что этим людям наша помощь не очень нужна. Помощь нужна людям, которые не очень грамотные в плане финансов. С ними мы пока не научились говорить так круто, как это делают известные развлекательные порталы. Мы в этом направлении идём.

Банк оценивает нас очень хорошо. Люди, которые приходят к нам почитать, становятся клиентами банка, и выручка с них многократно окупает всё, что мы тратим

Мы показываем классные результаты: и медийный охват классный, и контакт с брендом хороший. Но я скажу, что мы всё сделали, когда нас будет читать 80% рунета. Когда моя бабушка, дедушка, родственники — все люди, которые заходят в социальную сеть, будут подписаны на «Тинькофф-журнал». Мне нужен охват 50−80 миллионов человек, чтобы сказать: «Журнал крутой. Мы статьями о деньгах охватили 80 миллионов человек». А пока что это крутая хипстерская московская история. Это не так сложно делать, как кажется.

Лекция в «Телеграфе»

Были ситуации, когда тебе приходилось разворачивать статью из-за рисков банка?

Да. Риск банка — это когда какая-то информация на сайте может спровоцировать санкции Центрального банка. Если мы залезали на эту территорию, то, конечно, разворачивали статью, потому что навредить банку, который за всё это платит, — большая глупость. Были такие статьи, но я уже не помню, о чём там речь была.

При этом у нас были статьи, которые могли вредить каким-то отдельным продуктам. Я писал про бесконтактные платежи на Андроиде. Я провёл эксперимент: поставил мобильный банк и ходил по магазинам. У меня некоторые операции не проходили, и я об этом честно написал в статье.

Потом руководитель этого продукта пришёл ко мне: «Чувак, в чём дело? Почему ты мне не сказал?». Я говорю: «Такие факты, вот мои операции». Может быть, обиды остались, но как-то в итоге всё разрулили — они потом всё исправили, и это было очень клёво.

V. Инструменты редактора

На что редакторы зря тратят время, а что помогает становиться крутым?

Люди очень зарубаются на словах, на отдельных приёмах, школах, инструментах. Есть у нас вера в то, что какие-то отдельные штуки на что-то влияют: «е» или «ё», кириллица или латиница, со стоп-словами или без. При этом у людей, которые яростно на этом зарубаются, часто отсутствует то, что должно под этими деталями лежать. Самое важное — полезное действие. Второе — знание инструментов. И третье — каркас.

Про полезное действие понятно: ты должен в любой своей коммуникации понимать, кому и зачем ты говоришь, зачем эти люди будут тебя читать. Вот приходят ко мне и говорят: «Максим, помогите отредактировать текст. Нужно такие слова использовать или нет?». Я отвечаю: «Ребята, погодите про слова. Для кого это? Почему люди этот текст будут читать? Что в нём интересного для них?»

Прежде чем начинать писать, рисовать, создавать сайт, нужно разобраться в полезном действии — почему люди будут обращать на тебя внимание?

Например, ты продаёшь дизайнерские сумки. Почему люди будут покупать твои сумки? Можно сказать, что им негде хранить свои вещи. А можно сказать, что люди покупают, потому что хотят быть модными, хотят быть в коллективе и на волне с остальными. То есть ты продаёшь сумки и понимаешь, почему люди их покупают. Это полезное действие.

Дальше ты должен выбрать инструменты, которыми будешь это полезное действие реализовывать. Ты можешь снять дорогой видеоролик с фотостудией и моделями, а можешь взять тот же бюджет и сделать с Ксенией Собчак фотографию в её Инстаграме. Заплатить ей, чтобы она сфотографировалась и выложила. Какой из этих инструментов лучше сработает на социальный фактор, ради которого покупают твои сумки? Как думаешь?

Второй вариант. Люди копируют модели поведения, как обезьяны. Видят успешную обезьяну и думают: «Надо повторять действия этой обезьяны, чтобы стать таким же успешным».

Ты прав, только не забывай, что люди — это и есть обезьяны. Не нужно питать иллюзий: того, что мы называем «человеком», в нас 1%. Наши эмоции, то, как мы принимаем решения, как мы ведём себя, — это на 99% поведение теплокровных млекопитающих. Это учёные доказали миллион раз.

Ты правильно говоришь: обезьяна видит, обезьяна повторяет. Я не могу точно сказать, сумками ещё не торговал, но мне кажется, что положить сумку в руки известного человека и сфотографировать его — это будет иметь лучший и больший коммерческий эффект, чем супердорогой видеоролик.

Второй важный момент — знание инструментов. С одной стороны, это знание, что делают инструменты, которые у тебя есть. Что делает бумага и чего она делает такого, чего не может, например, экран? А что может экран, чего не может бумага? Интерактивность, звук, видео — всякие такие штуки.

Потом надо понимать, какие инструменты бывают. Пиар-акция лучше сайта сработает? Контекстная реклама лучше пиар-акции сработает? Пост в блоге Лебедева сработает лучше билборда на Тверской? Нужно понимать, как инструменты работают и почему они работают именно так.

Об этом никто не задумывается. В нас очень развит культ инструментов:

«А? Что? Лендинг, виртуальная реальность, блокчейн? Давайте что-нибудь сделаем»

Год назад все говорили про ботов. Никто не понимал, зачем это нужно, в чём полезность ботов, как эти боты работают. Все хотели сделать себе корпоративного бота. Открывались курсы по созданию ботов — я даже ходил на один. Это пример нашего увлечения инструментами без понимания того, зачем они нужны.

Я видел в интернете много споров о том, как правильно писать, какие слова можно и нельзя использовать. Я ни одного спора не видел о том, как правильно использовать инструменты. Кроме маркетологов: они в этом разбираются. У маркетологов в этом смысле надо учиться.

Какие книги или курсы ты бы посоветовал по этим штукам, чтобы прокачаться?

Мы можем пойти к Куличевскому, который преподаёт у нас в школе маркетинг, и посмотреть, что он рассказывает. Потом пойти к какому-нибудь Роману Масленникову и изучить всё, что он говорит про пиар. Многое из того, что он говорит, пересекается с идеями Антона Вуймы, который тоже занимается пиаром. Такой интересный и экстравагантный товарищ.

Тут идея в том, что нет каких-то тренеров, которые учат тебя мультиканальности. Есть просто люди, которые зарубаются по своему инструменту, и нужно ходить изучать то, как они зарубаются, и понимать, почему это работает. Если это делать, то тогда будет успех. Наверное.

VI. Деньги

На первой ступени ты проводил вебинар о том, как редактору зарабатывать много. После этого студенты говорили, что твоя модель не работает: не получается найти клиентов, готовых много платить при их уровне мастерства.

В чём тебя неправильно поняли? Было бы интересно получить ответ на примере твоей карьеры: как ты планировал свой рост по доходам и чему в процессе научился?

Не понимаю, в чём проблема. Правда.

Я писал когда-то тексты по 50 рублей за 1000 знаков. В какой-то момент ко мне обратилась то ли консалтинговая, то ли инвестиционная компания. Я подумал: «О, эти ребята занимаются чужими деньгами. Пойду-ка я возьму у них по 5 рублей за знак». Я просто взял и умножил свою цену на 100, и они согласились. А потом я подумал: «Если для них это нормальная цена, наверное, я мог взять ещё дороже».

Вот это нытьё «Где мы найдём клиентов» — не надо их находить. Я каждый день отправляю людей на биржу Главреда искать исполнителей. Приходишь на биржу, вешаешь хорошее портфолио, и к тебе приходят люди. А дальше ты просто не сливаешь переговоры, не лажаешь, не опускаешь руки. Ты узнаешь, что человеку нужно, предложишь ему хорошее решение, узнаешь, сколько он готов тебе заплатить.

У меня есть проекты, в которых я зарабатываю в 10 раз меньше, чем я бы обычно взял

Но я всё равно пытаюсь помочь этим людям сделать круто. Не потому что я не уважаю своё время, а потому что вообще не важно, сколько ты берёшь. Важно, чтобы ты делал круто. Когда ты делаешь круто, к тебе приходят дорогие клиенты, тебе поручают более ответственные задачи. Уровень, на самом деле, очень важен. Он проявляется не только в том, какой у тебя скилл, но и в том, как ты ведёшь переговоры.

Начать можно с того, что просто умножить свою цену и получить более высокий доход. А дальше делать кучу проектов, пытаться каждый из них сделать хорошо, и всё будет нормально.

Действительно, когда тебе чувак говорит, что ты можешь брать на себя кучу ответственности и продавать свои услуги дороже, а ты пока что этого не можешь, это кажется нереальной историей. Это как какой-нибудь качок может сделать от груди сразу 300 кг, а ты даже 60 не можешь. Правильно, потому что чувак, который может сделать 300, он этим занимается 10 лет. Он начал с 60, потом поднялся до 65, потом до 70. Просто каждый день жмёт по чуть-чуть, а в итоге через 10 лет он может спокойно жать и 300, и 500.

Выступление на «Дизайн-просмотре»

Студенты, которые говорят, что моя модель не работает, — они сколько раз обламывались с клиентами? Сколько раз у них были неудачные переговоры? У меня десятки неудачных переговоров, сотни проектов, которые я положил на полку, даже не начав. Я серьёзно говорю — сотни. Я каждую неделю встречаюсь с людьми, с которыми у меня потом не склеится. И так на протяжении десяти лет.

На старте всегда успехи должны казаться фантастикой — потом 10 лет это делаешь и всё становится офигенно.

Понятно, что ты не сотрудник, который сидит на зарплате, и раз на раз не приходится. В самый бедный месяц сколько может заработать редактор твоего уровня?

Я не знаю никакого другого редактора моего уровня, сколько он зарабатывает.

А ты сам?

Свою зарплату я тебе не скажу.

Хотя бы структуру.

Где-то четверть — это доход от рассылок. Это некий пул пассивного дохода: он небольшой, но регулярный.

Половина — это гонорары за проектную работу, где я постоянно главредствую и что-то делаю. Работа, на которой я ежедневно фигачу, — это основной заработок.

Ещё четверть — это какие-то разовые проекты, которые я быстро делаю, выпускаю и немного себе откладываю.

Ты стараешься эту структуру менять?

Было желание увеличивать историю с пассивным доходом, чтобы продавать больше рассылок. Но, когда начинаешь растить эту штуку, там появляются проблемы: увеличиваются расходы, увеличивается количество времени, которое нужно этому уделять. Пока что я не нашёл способ продавать свои рассылки в 10 раз больше при том, чтобы затрачивать столько же времени и сил, сколько я затрачиваю сейчас.

Я стараюсь регулярно зарабатывать на обучении: чаще проводить курсы, приезжать на мероприятия. Но это сильно зависит от времени года, от спроса, и я не умею продавать свои курсы. Люди приходят ко мне и просят провести курс, но у меня нет активного привлечения. Я не хожу по компаниям и не предлагаю свои услуги.

Я бы хотел увеличивать количество пассивных источников, но пока у меня нет навыков, чтобы это делать круто и много. Может быть, со временем научусь.

Многие герои моего журнала пришли в школу после книги «Пиши, сокращай». Это влияет на твои доходы как преподавателя?

Задача книги была в том, чтобы о Главреде, о моей работе, об инфостиле узнали люди, которые никогда об этом не слышали. Это был способ дотянуться до людей, до которых раньше я не мог дотянуться.

Когда мы начинали делать книгу, у меня было ощущение, что мы уже дотянулись до всех и книга особо не выстрелит. У нас было 100 000 человек в рассылке и огромное количество просмотров блога. А потом мы сделали книгу, и она продалась тиражом 95 000 — таким же тиражом, каким был диджитал. Возможно, мы ничего не изменили, но появились люди, которые узнали об инфостиле и школе через книгу. Наша цель дотянуться до новых людей в каком-то смысле оправдалась.

Первый тираж «Пиши, сокращай»

Упаковывали заказы своими руками

На Живых советах

Мы все, бюрошники, которые ведут общественную деятельность, привлекаем людей к себе. Нельзя сказать, что я сделал книгу и поэтому у нас случился набор школы. Это сложная штука, на которую влияют сразу все одновременно, и я не слышал о том, чтобы кто-то имел большую долю от людей, которые пришли именно благодаря его книге.

Илья Синельников Жизнь и политика

Директор Школы Бюро Горбунова рассказывает, как привлёк миллион долларов в свой стартап, как устраивался в бюро и почему переехал в США.

I. Проекты

Как ты стал директором школы? Какими проектами в бюро занимаешься кроме школы?

Отвечу с конца. Другими проектами в бюро я не занимаюсь очень долго. Я был директором школы с самого начала, но меня не называли директором, потому что во всей школе были я и Артём.

Артём рассказал об идее школы мне. Я ответил: «Зашибись!» Почему он ко мне обратился? Об этом лучше спросить у Артёма. Думаю, потому что я менеджер продуктов и проектов — это лучше всего меня описывает. И в бюро я начинал именно как менеджер.

А ёще моя страсть — образование. Я начал преподавать, когда был на втором курсе, учил четверокурсников. Не потому что у меня были какие-то уникальные знания или суперспособности, а потому что мне самому очень хотелось.

В Плехановской Академии, где я учился, всегда были рады, если кто-то готов вести семинары. Я вёл свою дисциплину по проектированию экономических систем, принимал экзамены, расписывался в зачётках. Это тешило моё самолюбие, конечно, но это никогда не было главной причиной. Мне интересно исследовать, как люди учатся, как меняются принципы образования с технологиями.

С другом и будущим партнёром по «Лексилу» и «Купи салону» — Алексеем Крыловецким. Плешка, второй курс

Когда я уезжал учиться в США в 2013 году, школа бюро ещё не открылась, мы её только начали обсуждать с Артёмом. Одна из важных причин переезда — желание посмотреть, как учатся в Америке, в совершенно другой системе. В России я через всё прошёл: был в обычной школе, в лицейской, получил высшее образование и красный диплом, отучился полтора года в аспирантуре, бросил её. Мне всегда было интересно: как там у них в школе? как в институте? какие системы преподавания есть? как устроено онлайн-обучение? как дела с практикой?

Всё это наложилось на идею школы. Я вписался с самого начала, и мы с Артёмом вместе придумывали детали. В основном придумывал Артём, а я со стороны анализировал, критиковал, помогал сделать.

Если оглянуться назад, посмотреть, во что выросла школа силами такого маленького числа людей, то это фантастика. В бюро нет и не было выделенных людей для школы. Школой занимается Артём, при этом на нём издательство, клиентские проекты, советы.

Я не представляю, как Артём всё это делает, ещё и уделяя внимание таким мелочам, как висячий предлог в любом письме рассылки

Просто восхищаюсь, это феноменально. Никто из преподавателей тоже не занимается только школой.

Когда школа стала расти, решили, что надо как-то называть должности, хотя это всё условно. Артём как ректор школы составляет долгосрочную стратегию развития, хотя понятно, что он и ректор, и директор, и корректор. Я директор школы, который отвечает за то, чтобы школа работала, чтобы набор был, чтобы учёба шла, чтобы все были довольны. При этом, естественно, почти всю организационную работу делает Лера Панина с помощницей.

Потом в бюро появился техноконтур — отдел собственной разработки, который тоже переводит школу на правильные технологические рельсы. Появился кабинет, появилась автоматизация и, вообще, в недрах — полноценная система дистанционного обучения. Хотя начинали мы с папок в Гугле, лекций в Ворде и рейтинга в Экселе, который считался с криками и такой-то матерью.

Обсуждение сайта школы в бюрошном Бейскемпе

На вебинаре ты сказал, что «Энви» переходит в стадию заморозки. Что сейчас происходит у тебя? Чем занимаешься?

Да, он в такой полузамороженной стадии остался на Гавайях. Ничего не происходит с точки зрения развития. Поэтому я решил не сидеть, не терять время, тем более мне не нравятся Гавайи. Туда офигенно приехать на каникулы или медовый месяц провести в любое время года, но жить там и работать совершенно невыносимо.

Я вернулся в свой любимый Бостон. Занимался подготовкой своего нового курса и школой. В прошлом году много чего пришлось по ней решать и переделывать. Сейчас выбираю, каким проектом дальше заниматься. Тут пока ничего не расскажу — со временем.

Преимущество работы в прокате

Вид из окна на Гавайях. Закат

Любимый пляж Ланикай

В 2006 году ты основал компанию «Лексил», вы занимались устройствами для блютус-маркетинга. Насколько я знаю, вы привлекли миллион долларов от инвестора, и это был год, когда ты закончил Плешку. Расскажи, как это было.

В конце пятого курса друг сказал, что они с другим нашим, третьим, другом делают программку для компьютера, которая умеет находить устройства по блютусу и передавать туда контент. Тогда не было Айфонов: было 150 тысяч разных моделей телефонов и появился блютус как средство передавать какие-то файлы на телефон. Это типа прорыв был.

Мы стали это обсуждать, и идея так разрослась, что мы хотим не просто программку, а устройство. Короче, прямо придумали проект. Я думал, что делать, как его разрабатывать: нет же денег, ничего нет. Вложили стипендию, накопленную за несколько месяцев, сделали кривой, едва работающий прототип, запихнули это устройство в ящик от инструментов.

Купили инструменты в симпатичном кейсе, выкинули их, положили в кейс наше устройство и наклеили большую наклейку «Лексил»

Стали искать инвестора. Написали бизнес-план на 120 страниц. Прямо как по учебнику: со всеми графиками, все дела. Естественно, большая часть была из головы, пальцем в небо. И реально за два с половиной месяца через знакомых знакомых нашли инвестора.

Слева — тот самый ящик из-под инструментов с наклейкой. Справа — 2006 год, первый месяц в офисе, в компании четыре человека

Сделали компанию, прямо стартап. На пике у нас 40 человек работало. Это правда про миллион, который вложили в компанию. Но это не миллион, который нам на руки дали по 500 тысяч, это деньги, которые были потрачены на компанию. На самом деле чуть больше миллиона, если считать за два года. И это именно инвестиции, потому что никакой прибыли мы так и не показали.

В 2008 году случился финансовый кризис. Он больно ударил по России, и наш инвестор обанкротился и перестал вкладывать деньги.

Поскольку мы за два года так и не смогли сделать прибыльный продукт, мы просто обанкротились на следующий же месяц

Я хорошо помню своё чувство: «Офигенно было, сейчас другое забабахаем без проблем». Сейчас бы я, наверное, с такой лёгкостью не отнёсся ко всему, что происходит. Это был безумно интересный опыт, с кучей ошибок, естественно. Если говорить о самой идее, то понятно, что в том виде, в котором мы её придумали, она не могла выстрелить.

«Лексил» ищет телефоны с включенным блютусом и отправляет короткие видеоролики с фильмами фестиваля

Переезд в новый офис, июль 2008

Алексей Крыловецкий за стендом «Лексил» на выставке

Вам 21 год, вы только выпустились из универа, в ваш проект вложили кучу денег, вы рулите командой в 40 человек. Не срывало башню?

Это же не в одночасье происходит. Начинаешь с полутора человек, вкладываешь стипендию. Потом дают деньги, и вас становится пятеро в одной комнате офиса. Потом ты начинаешь расти, у тебя появляется команда разработчиков на аутсорсе. Потом ещё одна, потому что переживаешь, что одна зафейлит и погубит проект. Всё плавно происходит.

И, наоборот, это давление. Ты же понимаешь, что тратишь деньги на инфраструктуру, разработку, а выхлопа нет. Не то, что крышу не срывает, а ты понимаешь, что все рискуют, а отвечаешь за это ты. И если не получится, то в каком-то смысле это твоя вина.

Тогда был период экономического бума и свободных денег, которые активно вкладывали в стартапы. Мы попали в этот период с нашей активностью, командой, желанием, идеей, в которую поверили. Поэтому нас не сносило — наоборот, мы считали, что медленно развиваемся, что надо делать по-другому и гораздо быстрее. Это постоянная гонка, и у тебя нет времени остановиться и подумать: «Я крутой».

И закончилось всё в одночасье. Единственное, что помогло сохранить тогда психику, — это то, что, вроде как, это была не наша вина. Типа так сложилось, мировой кризис, что поделаешь. Никто тогда не думал, что у нас идея — фигня. Но потом, через два-три года, наблюдая, куда всё катится, мы понимали, что, если бы кризис не случился, нас всё равно бы ждал конец. Либо нам пришлось бы сильно переформатироваться, и это была бы другая компания.

7 ноября 2008 года ты пишешь в ЖЖ: «Кризис, мать его за ногу, не проходит бесследно. Наш любимый инвестор фактически обанкротился и мгновенно перестал платить
по счетам». Что происходило дальше?

В этот момент рушился миллиардный бизнес, поэтому инвестору было максимально не до «Лексила». Нам было очень сложно: мы продавали мебель, чтобы рассчитаться по зарплатам.

Мы покупали дорогой кожаный диван, потому что считали, что это важно, что это определяет успех компании. Мне за это стыдно до сих пор

Неправильный настрой был во многих вещах, не хватало мне курса по работоспособным системам.

Когда мы продавали мебель, покупатели всё увезли и не заплатили, кинули. Инвестору было не до этого. Получилось, что мы не могли с кем-то рассчитаться за последний месяц: люди подавали в суд. До чего-то страшного не дошло, почти со всеми рассчитались.

Это был тяжёлый и неприятный месяц, но всё прошло быстро. Мы через полтора месяца уже другим делом занимались.

Тот самый кожаный диван

В январе 2009 года ты в ЖЖ анонсируешь веб-студию и говоришь, что она вытекает из твоей работы в рекламном агентстве «Вом». Это что была за история?

Ох, это как в другой реальности. Когда всё рухнуло, я сделал свою студию «Депл грей». У нас в «Лексиле» было подразделение, которое должно было заниматься мобильным контентом, и там оставался бесхозный фирменный стиль — за него были заплачены большие деньги. Я подумал: «Вот логотип, название, сайт, всё есть. Скажу, что у меня теперь студия «Депл грей».

Архив сайта студии «Депл грей»

«Вом» мы делали с Алексеем Крыловецким, с которым делали «Лексил» и дружим до сих пор, и с двумя другими партнёрами. Агентство занималось пиаром в интернете, продвижением товаров, вирусными акциями и было одним из первых, кто себя так позиционировал.

В Москве появился магазин «Утконос»: ассортимент как в «Пятёрочке» и доставка домой или в пункт выдачи. Пунктов сделали тысячу по Москве. Идея была офигенная, но не взлетела. Девочка, которая отвечала за контент, главный партнёр с той стороны, делала вирусную акцию, в которой известные блогеры пиарили «Утконоса».

Блогеры пиарили не в открытую, а делали вид, что они случайно воспользовались услугами магазина и искренне довольны

И там реально все пуканы порвало в интернете: заказные акции, а никто не написал, что это реклама. По-моему, даже блогер Рустем Адагамов в этом участвовал.

Я был мал, неопытен: не знал, как к этому надо относиться. И тогда же Артемий Лебедев стал продвигать идею, что реклама обязательно должна быть подписана, и наехал, по-моему, на Адагамова, что он типа джинсу постит. Потом и другие начали подписывать рекламные посты, стало стыдно делать по-другому. Но у блогеров, которые в этом поучаствовали, репутация пошатнулась так, что не отмыться.

Мы делали вирусные акции, пасхальные яички для сайтов. Всё было плохо, мы разосрались с партнёрами, и через полгода «Вом» распался. У сторон остались обиды друг на друга на всю жизнь. Ретроспективно я понимаю, что сама идея заниматься чёрным пиаром — это, как сейчас сказали бы, зашквар. Так делать, конечно же, нельзя, но тогда я об этом не думал, потому что был глуп.

В офисе «Вома», март 2009

В 2009 году ты много писал в ЖЖ о дизайне. Почему? Из-за этого интереса ты решил пойти в бюро на вакансию дипломатичного менеджера?

Рекламную графику сверстать — это не моё, а проектирование интерфейсов, дизайн в широком смысле — это мне всегда было интересно. В институте я сам программировал и делал интерфейсы. Мне это было интересно, но никто не говорил, что есть дисциплина «дизайн», где этому можно учиться. Было полторы книги: какая-то книга Кирсанова, ещё что-то, потом «бизнес-линч» появился. До этого, естественно, читал Артемия Лебедева и восхищался всем, что он пишет и делает.

Руками я делал сам, но не очень хорошо и не очень любил. Любил находить кого-то, кто делает, а я руковожу. Может быть, странно звучит, но у меня это лучше получается.
Когда мне нужно самому сидеть три недели, пилить интерфейс, у меня плохо получается. Но я офигенно могу руководить командой, говорить, в чём ошибка, как сделать лучше, помочь организовать и выпустить.

Тогда казалось, что дизайном может заниматься любой. Я, естественно, называл себя дизайнером, потому что считал, что могу это делать. Мы делали сайты для клиентов: я находил аутсорсеров, подрядчиков, а сам выступал как арт-директор. Так себя и называл — совершенно без стеснения.

Отчёт о проекте на сайте студии «Депл грей»

Тогда бюро появилось, и я, естественно, читал советы Артёма. Сейчас странно прозвучит, но я безумно хотел попасть на курс Артёма Горбунова по интерфейсам. Это был, вообще, первый курс бюро. Курс дорого стоил, я тогда думал: «Блин, надо мне в бюро устроиться работать и пойти на курсы бесплатно». Я ж на самом деле не дизайнер и не технолог — непонятно кто. Менеджер типа, управленец, стартапер.

И тут появляется вакансия дипломатичного менеджера. Когда увидел, подумал: «О, зашибись, это же про меня». Просто с улицы написал Артёму. Там была длинная эпопея, как я устраивался, три собеседования прошёл, но устроился и попал на курс. Помогал организовывать, договаривался о месте, занимался раздаткой.

Как устраивался в бюро?

Сделал все пять кейсов тестового задания. На что Артём лаконично поинтересовался:

В ответ я соврал (так, конечно, не надо делать): «Как раз сейчас читаю Сначала скажите „Нет“. С другими работами не знаком».

Артём: Сколько вам осталось? Напишете, как дочитаете?

Я: Прочитал примерно треть. Артём, а это принципиальный момент?
К чему мне готовиться? =)

Артём: Понимание идеологии переговоров — главное, что требуется на первом этапе от сотрудника на этой вакансии. Книга Кемпа — носитель идеологии. Я просто хочу сэкономить время 🙂

Я: Мне нужно еще несколько дней, чтобы вдумчиво дочитать. Как дочитаю, сразу напишу.

В этот момент я скачал книгу из интернета (так тоже не надо делать), прочитал по диагонали — всё же понятно: уж что-что, а переговоры я вести умею — и через пять дней Артём пригласил на собеседование:

Оказалось, что правильно я ответил на один кейс, и Кемп мне никак не помог. Артём попросил перечитать Кемпа и прийти ещё раз. Я был тогда очень самоуверенным и списал свой фейл на то, что скачал не полную версию. Вот серьёзно так подумал. Купил печатную книгу, прочитал за два дня, и пришёл к Артёму во второй раз. С его подсказками и наводящими вопросами почти справился со всеми заданиями.

Артём меня пригласил в бюро, и следующие полгода мы ходили вместе на встречи с клиентами, обсуждали переговоры, систематизировали знания. Потом, поскольку я был менеджером, мы начали всю эту историю с переговорами. Тогда только Артём писал советы в понедельник и четверг по интерфейсам. Он предложил мне писать советы по переговорам.

Из бюро я уволился через восемь месяцев, потому что пошёл заниматься своим проектом — «Купи салоном».

Бюро по моим тогдашним меркам медленно росло, я не видел себя там в качестве менеджера

Потом появилось уже, что дизайнер должен сам общаться с клиентом. В 2010 году я ушёл из бюро и не писал советы по переговорам полтора года — их писал Артём.

Мы продолжали общаться, и в 2012 году Артём спросил, что я думаю про курс по переговорам. Мне хотелось, я считал, что это моё. Полтора года делали с Артёмом курс. Я снова стал вести советы для пиара курса, и это сотрудничество не закончилось до сих пор.

Расскажешь про «Купи салон»?

Это та штука, которую я в Америке никогда не пишу в резюме. Она не вписывается во всё, что я делал в жизни.

После того, как кризис закончился, мы искали с другом, что дальше делать, какой компанией заниматься. Был «Вом» на полгода, а потом в 2009 году нам бывший инвестор «Лексила» предложил заняться компанией по перетяжке автомобильных салонов кожей: «Она после кризиса на ладан дышит, сейчас подохнет. Если через три месяца компания не начнёт работать в плюс, я больше не вкладываю. А если начнёт, то тогда вам половина компании».

Перетяжка салона кожей — трудно что-то более рандомное придумать. Тогда я считал, что управление и бизнес универсальны, а сейчас бы, наверное, не стал этим заниматься. Хотя ни о чём не жалею — просто со стороны кажется, что это было странно. При этом моя студия «Депл грей» осталась, я даже для кого-то делал сайты. В «Купи салоне» все сайты, все информационные штуки я делал.

Промостраница о подогреве руля для «Купи салона», 2013. Арт-директор — Илья Синельников, дизайнер — Валерий Попов

За три месяца нам удалось выйти в плюс. Мы с Алексеем бегали по дилерам и продавали, как в кино, где Уилл Смит с коробкой бегает и всем предлагает. И всё получилось. Я работал почти три года в «Купи салоне» как руководитель отдела продаж. Не сказать, что это было моё и нравилось, но это приносило неплохие деньги. В целом было интересно, нормально.

Через год мы вышли на пик и выкупили долю предыдущего инвестора

Перетяжка салона Инфинити — пример с сайта «Купи салона»

Через какое-то время я понял, что мне неинтересно в этом развиваться, это не моё. Для меня самое важное — работать и вращаться среди людей, которые умнее меня. Это я относительно недавно в таком виде сформулировал.

Я продал свою долю и через год уехал учиться в Америку. Всё, что получил с «Купи салона», вложил в американское образование. Продолжил удалённо заниматься бюро.

Репортаж о «Купи салоне»

II. Переезд в США

Почему ты решил переехать в Штаты?

Я и в институте думал, что было бы интересно поучиться где-то ещё: испытать себя, сравнить с лучшими. Я понимал, что только англоговорящая страна подходит, потому что я английский так и не выучил до конца. Америка — всё-таки самый большой котёл, и кажется, что тут больше возможностей, больше всего, жизнь кипит. Поэтому решил, что сюда надо.

Я пробовал ещё в 2012 году поступить в американскую аспирантуру. Сдавал экзамены, готовился. Написал заявление в 40 вузов: это та ещё работа, потому что в каждый нужно отправлять большой пакет документов.

Отправлять заявления — это работа четырёх месяцев: искать вузы, выписывать в Эксель, переводить деньги за каждое заявление, писать эссе

Меня никто не взял. Пригласил единственный вуз — по совершенно дикой иронии это был институт на Гавайях. Он меня пригласил, но стипендию не дал, что не совсем типично для аспирантуры. Они сказали: «Хочешь учиться — учись, но за свои деньги». А у меня тогда и денег-то не было, и я не был уверен, что хочу на Гавайи. Я думал, что надо экзамены лучше сдавать.

Потом я понял, что аспирантура — это четыре года, это только наука и, может быть, не совсем моё. Я всё-таки более прикладные вещи люблю — не фундаментальную науку. Решил, что надо поступать в магистратуру. Отложил ещё на год, пересдал ГРЕ — это такой международный экзамен для вузов. Пересдал ТОЕФЛ. Полгода готовился к математике, чтобы сдать хорошо. Улучшил балл. Тогда же продал долю в «Купи салоне», и появились деньги на обучение.

Результаты ГРЕ. Сдавал три раза. Самый важный результат — 86 баллов из 100 за математику

Проделал то же самое через год с магистратурой. Подавал в шесть университетов, меня пригласили в пять. Один из них дал стипендию: не очень большую, но всё равно приятно. Самое важное, что супруга смогла тоже в Бостоне поступить на магистратуру в другой университет. И мы переехали.

Всегда хотелось пожить в другой стране, чтобы просто посмотреть, вдруг больше понравится. Было любопытно в университете поучиться, потому что это расширяло мою воронку возможностей. Я не сомневался в переезде, это была цель. Три года я её добивался и очень был рад, когда получилось.

Приглашение в университет в Бостоне

Ты закончил магистратуру и решил остаться. Почему?

Эта тема всегда вызывает много пересудов и агрессии, поэтому хочется говорить аккуратно. Тема эмиграции — это всегда очень индивидуально. Меня смешат посты на «Виси.ру»: «Почему я вернулся», «Почему уехал» или ещё что-нибудь в таком духе, максимально пафосное. В таких вещах нет никаких правил, никакой общей правды.

Всё зависит от тысячи факторов: случая, удачи, восприятия, родителей, детей. Мне конкретно нравится жить в Бостоне, в Калифорнии тоже классно, потому что уровень жизни в целом высокий. Транспорт удобный, гулять хорошо, кафе классные, люди приветливые, медицина отличная, безопасно — какой-то такой набор, который нравится.

Лужайка перед корпусом университета

Гарвардский шатл ну улицах Кембриджа

Обсуждение макетов на стажировке в groupvisual. io

Переезд связан с твоими заметками в ЖЖ о протестных акциях, о Путине?

Ты про Навального меня спросишь?

Да, про Навального.

Спроси конкретнее, я тебе конкретнее отвечу.

III. Политика

У тебя было много заметок на эту тему и в резкой форме. А сейчас сложно что-то найти, чтобы Илья Синельников рассуждал про политику.

Сёма, это офигенный вопрос, снимаю шляпу. Я сейчас отвечу максимально честно, а потом, если ты не против, подумаю, можно ли такое писать.

Я политически активный чувак, мне не нравится всё, что происходит в России с 2010 года. Я ходил на протестные акции, поддерживаю Навального как борца с режимом. Меня смешат аргументы, когда начинают его критиковать. Я выражал свою политическую позицию открыто и очень хотел что-то изменить, хотел, чтобы Россия встала на правильные рельсы. И всё равно, это был бы Навальный или ещё кто.

Важно построить правильные институты или хотя бы идти в направлении человечества и прогресса, а не на 180 градусов в обратную сторону. А тогда уже мне было понятно, что мы разворачиваемся в другую сторону.

Я не понимаю, когда говорят, что политикой не интересуются. Ты, конечно, можешь не интересоваться, но тогда политика интересуется тобой. Если ты на всё жалуешься, то пытайся что-то изменить. Это не значит, что на демонстрации обязательно выходить, хотя бы мнение своё высказывай, а не делай вид, что всё нормально.

Когда начинаешь разговаривать, жалуются, что в медицине плохо, в образовании плохо, в судах плохо. Начинаешь копать и понимаешь, что нельзя ничего изменить, потому что одно цепляется за другое, другое за третье, третье за пятое. Всё всегда приходит к тому, что институтов нет. Они просто необходимы, чтобы что-то приличное построить.

Мне это было понятно, я очень хотел изменить ситуацию. Хотя в этом смысле я труслив: не собирался садиться в тюрьму, попадать в автозаки. При этом я ходил на несогласованные акции: считал, что это мой гражданский долг. Высокопарно звучит, но я правда так думал. И думаю.

Когда решил уехать, я понял три вещи.

Хотя это можно назвать трусостью или даже предательством, я сделал свой выбор: ты или борешься, или уезжаешь

Я не знаю третьего. Ты сидишь, тебе не нравится, но ты ничего не делаешь — как так? Тогда, естественно, за тебя всё решат. Тогда не жалуйся, что они не так решили, если ты устранился из этого процесса.

Во-вторых, я понимал, что, если ты уехал, а потом оттуда что-то пишешь, это всегда воспринимается очень плохо. «Ага, сам свалил, а теперь критикуешь».

Третья причина — в какой-то момент просто стало страшно. Визы, родные, пятое-десятое. У нас и за репосты сажают сейчас, если ты пишешь, что Крым не наш или ещё что-нибудь такое. Это теперь не моя война, хотя в душе я чувствую, что это, наверное, не совсем правильное решение про «не моя».

Если глобально говорить, мне больно от того, что я в каком-то смысле вынужден уехать. Больно, что в России всё так, что люди вынуждены уезжать. Пугающее число моих знакомых уехало из России в США, Австралию, Канаду, Ирландию, Англию, Швецию, Германию, Швейцарию, Израиль, Финляндию.

Бывает, говорят: «Тебя же это не касается. Тебя полицейские не обыскивали, тебя не судили неправильно, тебя лечили нормально». Моя зона комфорта не ограничивается квартирой, она гораздо шире. Мне важно, как тебе ответят в магазине, важно, чтобы на дачах ни у кого не было трёхметровых заборов, важно, чтобы улицы чистые были. Мне больно от того, что этого всего нет.

Но больше всего меня убивает отсутствие света в конце тоннеля. В 1991 году всё было в тысячу раз хуже, но при этом у всех было ощущение, что скоро будет лучше. Пусть оно не оправдалось, но это ощущение долго было. Приятно жить с надеждой. Сейчас такого ощущения нет — с 2010 года кажется, что дальше будет хуже и хуже. Как с этим комфортно жить, я не придумал.

Митинг на Болотной площади, 2011

Ты сказал, тебя смешат критики Навального. Почему?

Потому что дело совершенно не в Навальном. В любом обществе, чтобы оно развивалось, должна быть конкуренция. У конкуренции куча недостатков, но лучше пока не придумали. Мне кажется, что каждый здравомыслящий человек должен ратовать за то, чтобы и в политической жизни была конкуренция.

Неважно, это будет Навальный или кто-то ещё. Должна быть конкуренция: с выборами, дебатами, спорами, чёрными компроматами. Такая система позволяет человеку не засиживаться. Функция Навального не в том, чтобы стать президентом, хотя, как мне кажется, он был бы неплохим президентом. Он локомотив политической конкуренции. Самое главное, что я бы требовал от Навального, если бы он стал президентом, — сократить срок полномочий президента до четырёх лет и максимум два срока без всяких трюков.

Самое главное, что должны мы, граждане, обеспечить — это работающие институты смены власти. Если Навальный окажется людоедом, значит, будет импичмент, и его не переизберут

В Америке отличный пример: они выбрали закомплексованного идиота — и ничего страшного. Вот в чём самый кайф. Во-первых, наверняка его не переизберут. Во-вторых, все эти четыре года, если раньше не будет импичмента, Америка как шла вперёд, так и будет идти.

В России почему-то люди считают (а пропаганда помогает), что нужно стремиться к стабильности. Даже если ты не слушаешь эту пропаганду, она всё равно проникает в мозги. А правда в том, что общество и каждый человек должны стремиться к нестабильности.

Стабильность — это загнивание. Ты должен всеми силами пытаться этого не допустить, чтобы у тебя была движуха во всём, чтобы у тебя была конкуренция, чтобы всё кипело, чтобы появлялись идеи, отмирали, чтобы люди переходили с одной работы на другую, деньги перетекали в отрасли, люди ездили во все страны, выходили из зоны комфорта.
И тогда у тебя общество, страна и каждый человек развиваются сами по себе, без вмешательства.

Говорить «Ничего не трогайте, чтобы не сломалось» — это всё равно, что себя похоронить заживо. Жизнь так не работает.

IV. Блиц

Какие рассылки и медиа читаешь?

Каждый день читаю «Спортс.ру» через приложение. «Медузу». Раньше читал «Ти-джорнал», но перестал и не жалею. Что-то он скатился в какое-то говно, на мой вкус.

Читаю рассылку Ильяхова. Фейсбук просматриваю и по работе, и не по работе. Получается, что там подписан на главных чуваков в этой сфере: от Бирмана до Лебедева. У меня на Ютюбе много подписок на классные каналы англоязычные. Там есть научно-популярные каналы, от которых просто не оторваться.

Любимые Ютюб-каналы:

  • Crestbook Шахматы
    О шахматах от лучшего шахматного комментатора Сергея Шипова;
  • Real Engineering
    Об инженерных штуках;
  • Numberphile
    О математике;
  • RealLifeLore
    Интересно научно-популярно обо всём;
  • Wendover Productions
    Ещё один научно-популярный;
  • CGP Grey
    Коротко и интересно, образец;
  • 3Blue1Brown
    О математике, сложные темы максимально наглядно.

За каким видом спорта следишь?

За футболом, не только за российским. Болею за «Спартак».

Сам играешь?

На Гавайях не играл, потому что там очень жарко. Я не могу бегать в 30 градусов, поэтому на Гавайях я играл в волейбол. Когда вернулся в Бостон, записался на футбол, играюи в зале, и на улице. На прошлой неделе первый раз в жизни поиграл в американский футбол. Но в облегченной версии, без заваливаний на землю — нужно вместо этого ленточку сорвать с бёдер.

А ещё я подсел на шахматы в последний год. Смотрю всякие обучающие видюшки на Ютюбе, решаю задачки, с мамой постоянно играю. Я думаю, надо в чате написать: «Чуваки, кто хочет в шахматишки, давайте блиц».

Американский футбол. Оказалось интереснее, чем можно было подумать

Какую технику используешь?

У меня Макбук Про 2015 года, которым я полностью доволен. Купил себе зелёный экран и микрофон (оказался говном), чтобы вебинары нормально делать. Больше ничего нет.

А телефон, планшет?

Айфон Икс. Был Айпад, но я его отдал, потому что не пользуюсь.

Сколько часов в день работаешь?

Я стремлюсь к тому, чтобы продуктивно работать хотя бы часов семь, которые обычно растягиваются на весь день. Дома есть проблема, что я встаю, быстро завтракаю, сажусь за компьютер и до ночи с ним. А из этого продуктивных часов может быть немного.

У меня нет никакой суперстройной системы. Иногда бывает, сижу 12 часов что-то полезное делаю, а на следующий день на полтора письма отвечу и всё. Не буду делать вид, что я тут образец для подражания, скорее наоборот. Прокрастинация часто нападает. Пытаюсь бороться.

Проще, когда есть важное дело. Ещё для меня дедлайны офигенно работают. Если знаю, что можно и завтра сделать, точно сделаю завтра. А если знаю, что нужно за два часа успеть сделать, то успею.

Как планируешь работу?

У нас два раза в неделю встречи с Артёмом. Я понял, что мне удобнее всего пользоваться стандартными маковскими заметками. И всегда под рукой тетрадка с ручкой. Очень люблю писать в тетрадку. Встречи в календаре.

Какая ближайшая задача в карьере?

Я сейчас выбираю, в какой большой проект ввязаться. Мне хочется найти такой проект, где я смогу принести максимальную пользу.

Если конкретно, как это ни смешно, я очень хочу прочитать внимательно лекции Куличевского по Аналитике и маркетингу в Школе менеджеров. Чтоб с тестами и заданиями. Первый тест, кстати, хреново сдал. Мне как менеджеру проектов не хватает знаний по аналитике: как её смотрят, считают, в том числе физически как пользуются Гугл Оптимайзом, Гугл Аналитиксом. Понятно, я знаю какие-то штуки, но явно недостаточно.

Расскажи о своих провалах, ошибках с ощутимыми последствиями.

Наблюдение последних двух недель: «Синельников, смотри, что-то частенько нужда стала решениями управлять». А так, провалов дофига всяких бывает, кто бы сомневался. Я тебе из «Энви» приведу пример. Был случай, где я прямо слажал, а потом извинялся.

В «Энви» есть самый главный босс, а я отвечал за прокат, и другой чувак отвечал за продажи. Мы с этим чуваком в параллели находимся: я сдаю в прокат машины, а он их продаёт. Друг другу мешаем.

У нас есть общий чат в Телеграме, и надо было в нём решать, какие машины сейчас сдаём, а какие на продажу. Я долго готовил предложение, а чувак в чате написал: «Я не знаю, что это такое. Решайте сами». Я ему в чате написал: «Чувак, WTF??? Мы это обсуждали». Это привело просто к буре, к такому конфликту.

Я пришёл к нему в кабинет разобраться, там были другие сотрудники.

Он начал на меня орать: какого хрена я себе позволяю, что я о себе думаю, что я никто, пошёл-ка я на хер и буду делать, что он сказал

Я, естественно, офигел. Сказал, что разговаривать не буду, хлопнул дверью при всех и ушёл.

Это был конфликт, который было тяжело и неприятно разруливать. В результате получилось, что я не прав, потому что первый в чате перешёл черту, когда перед другими сотрудниками сказал чуваку «вот зе фак». Я ещё из-за языка не оценил, насколько это грубо звучит. Он ответил ещё резче, чтобы себя поставить перед коллективом, не потерять авторитет, тоже перегнул палку, но началось всё с меня.

Мне пришлось потом извиняться перед ним и перед всеми. В каком-то смысле мой авторитет упал, я страдал ещё несколько недель из-за этого. Изначально проблема была в том, что мне показалось, что он грубо ответил, не оценил мою работу. Даже если это так, мне всё равно стоило бы с ним лично решить вопрос.

Есть такая проблема: я на критику часто импульсивно отвечаю. Мне нужно себя заставлять ничего не делать в первые 5 или 10 секунд. Потом я понимаю, что человек меня обидеть не хотел и это правильное замечание, за которое нужно поблагодарить. Но первая реакция: «Да ты охуел, пидарас?!».

С Артёмом чаще всего такое происходит, потому что он всё утверждает и он всегда критикует. В 99% случаев это правильные замечания, но мне каждый раз хочется защищаться и спорить. Сейчас, конечно, меньше, но всё равно осталось. Причём, если ты начинаешь спорить, обычно сам себя больше закапываешь.

Какие книги стоит прочитать в 20 лет?

Айн Рэнд — «Атлант расправил плечи».
Хорошо зашло. Про философию капитализма и пользы для себя, которая становится пользой для всех.

Михаил Веллер — «Приключения майора Звягина».
Я реально раз десять читал. Книга про то, что можно всё. По теме Товеровского.

Юваль Ной Харари — «Sapiens. Краткая история человечества».
Одна из лучших из научно-популярного. Когда читаешь, на себя всё проецируешь. Просто супер.

Януш Вишневский — «Одиночество в сети».
Читал, когда был юн и слезлив. Мне нравилось.

Дэниел Киз — «Цветы для Элджернона».
Про психологию, развитие, интеллект. Художественная тоже. Очень понравилась в своё время.

Максим Ильяхов О критиках

Ректор Школы редакторов и главред «Тинькофф-журнала» отвечает критикам Т—Ж, МТВ.РУ и школы.

На Ютюбе есть ролик, где ты за пять часов создаёшь сайт с шаблонами объявлений. В комментариях тебе написали: «Колхозный стиль разработки». Что на такое ответишь?

Парень совершенно прав: сделано внутри всё по-варварски, код очень грязный. Сайт работает, и, с точки зрения того, что он есть, это клёво. Но для любого технолога, верстальщика этот сайт сделан ужасно, и я это прекрасно понимаю.

Есть автомобиль «Лада». Ты садишься, заводишь мотор и едешь из пункта, А в пункт Б. В этом смысле это автомобиль. Но если ты смотришь под капот и ты инженер БМВ, наверное, для тебя это не машина вообще. И ты абсолютно прав. И человек, который пришёл за тем, чтобы поехать из пункта, А в пункт Б, он тоже прав по-своему.

Есть такой подход: пусть сайт не очень хорошо сделан, зато приносит пользу уже сегодня, а не в следующем году. Ты согласен?

С этим подходом есть проблема: плохо сделанные сайты ломаются под нагрузкой, плохо индексируются поисковиками. Нужно просто взвешивать: ты готов принять эти плохие последствия или нет.

Если бы я хотел, чтобы «Паблик нотис» посещал миллион человек в день и там была динамическая генерация объявлений, я, конечно, разрабатывал бы это с нормальными чуваками. Мы бы запрограммировали классный бэкенд, у нас бы всё было чистенько, на репозиториях.

Задача сайта совершенно другая, и нагрузка на него другая. Нет необходимости тратить год на то, что можно сделать за день. И негативные последствия от этого — комментарий, что это колхозная разработка. Но ничего страшного, я переживу.

Елена Срапян опубликовала пост «Пиши, сокращай, еби мозги. Как я не поладила с «Тинькофф-журналом». Что ответишь?

Я вижу эту ситуацию так. Примадонна пришла в журнал, который не любит, с довольно унылым текстом. Два редактора пытались сделать его крутым, но в итоге автор психанула и решила уйти. Так иногда бывает.

Меня в этой истории тревожат три момента:

  • 1. Почему автор согласилась работать на рабских, как она сама считает, условиях? Когда заполняете заявку, на вас смотрит огромная жёлтая плашка с надписью «Без гарантий». Если вам не нравятся эти условия — почему вы идёте писать в журнал? Для меня это загадка.
  • 2. Что стало с Костей Голубевым? Это мы сейчас расследуем. Вот это реально фигово, что он не отвечал на письма. Это наш косяк, мы будем разбираться.
  • 3. Почему она не била тревогу, если ей было так невыносимо тяжело? У нас чёрным по белому в курсе молодого бойца написано: бейте тревогу. Говорите, что вам не нравится. Ведите переговоры, если что-то не так. Она, видимо, этого не прочитала и пришла с какими-то своими ожиданиями. Это косяк процесса. Сейчас мы просто просим человека прочитать курс молодого бойца. Видимо, надо как-то требовать.

А вообще, эта публикация — лучшая иллюстрация силы нашей редакции.

С унылым текстом два месяца возятся два классных редактора, и автору после этого ещё платят 10 000 рублей

Ещё я обратил внимание в этой публикации на тонкий наброс на книгу «Пиши, сокращай»: «Говорят, что и хайповую „Пиши, сокращай“ Максим списал с Elements of style Уильяма Странка». Мне очевидно, что человек, который это написал, саму книгу не читал, хотя обвиняет меня в плагиате. Человек говорит, что он журналист.

Так и живём, Сёма. Окружённые мифами, обидушками и претензиями. А машинка работает.

Канал «Алло, редакция?» тоже рассказал про пост Елены и упомянул такое: «В чатике журналистов Breaking Chat несколько раз поднималась тема полной профнепригодности птенцов, выпорхнувших из-под крыла Ильяхова — закончивших „курсы Главреда“».

Довольно глупо ожидать, что выпускники каких-то курсов сразу становятся крутыми. Это же опыт, мастерство, всё это нарабатывается годами.

Если человек ожидает мгновенного мастерства от выпускников каких-то курсов, он, видимо, никогда не нанимал людей в редакцию. Это как требовать кубики пресса после одной тренировки. Если у тебя их не видно, то за одну тренировку они не проявятся.

У меня та же беда с профессиональными журналистами. Был случай. Распустили одно известное деловое СМИ. Мы решили спросить у бывшей команды, кому будет интересно поработать у нас над новостями законов и финансов. Два человека попробовали, но это была какая-то жесть: в тексте вода, ужасный синтаксис, всё завалено терминами и заумью. Попробовал поредактировать — они тут же в режим примадонны, ничего тут править не будут.

Помню, один автор, журналист с опытом, написала: «В любом нормальном издании у меня бы эту статью с руками оторвали. Не вижу смысла продолжать»

Она имела в виду, что было слишком много итераций редактуры. А потом к нам пришла Катя Мирошкина. Она не журналист, то есть с точки зрения твоего чатика она тоже профнепригодна. Но она рвёт всех этих профессиональных журналистов и по качеству, и по глубине. Сначала мы с ней делали по пять итераций текста, сейчас делаем полторы. Иногда я вообще в её новости поменяю только подводку. Обычному журналисту до Кати ещё расти и расти. Вот и думай теперь, кто профнепригоден.

У всех медиасрачиков есть один большой плюс: они ничего не решают. Пока сегодня всех бомбило в комментариях по поводу Елены и её статьи, у нас вышло четыре публикации и я принял в работу две заявки. Жизнь продолжается. У нас журнал не для журналистов, а просто для людей.

И вот им, этим людям, совершенно не важно, что о наших авторах думают в журналистском чате. Им нужно, чтобы были полезные статьи. Клиентам, которые будут заказывать блоги, корпоративные медиа, промостраницы и лонгриды, им тоже наплевать, что о наших авторах думает тусовочка журналистов. В итоге всё решает твое портфолио и навык.

Спрошу про MTV.RU. Саша Жуковская пишет о нём у себя в чате: «Выглядит как папа на вечеринке у дочери-подростка. Главреда сейчас туда ищут вроде, так как явно охуенчика не получилось. Ильяхов сейчас передаст это и забудет, как страшный сон». Что на это ответишь?

Саша права: действительно, у меня не получилось. Когда мы начинали, я был уверен, что мой подход здесь взорвёт и мы скажем новое слово в музыкальной журналистике. Это оказалось не моей темой — я это быстро понял и нашёл туда ребят: Сашу и Андрюху. Помог им разобраться в вещах, в которых сам разбираюсь, и они стали работать. Дай бог, чтобы у них там всё классно получалось.

Ещё тут надо понимать, что на мнение Саши Жуковской и вообще на любое мнение нужно смотреть внимательно.

Мнение журналиста всегда будет искажено тем, что он журналист

Можно сколько угодно слушать, как какой-нибудь журналист критикует сайт «Фишки.нет», но сайт «Фишки.нет» рвёт любое российское издание по трафику, популярности и воздействию на аудиторию. Вот такой парадокс.

«Выглядит как папа на вечеринке у дочери-подростка» — это похоже на то, как ты описываешь фальшь.

Всё, что мы писали, было сделано в максимальном угаре и кайфе. У меня, скорее, проблема была в том, что я делал от души, делал то, что меня пёрло. Это заходило не так круто, как вещи, которые я не очень понимаю.

Например, я с огромным упоением переводил песню Джей-Зи «99 проблем». Мне очень нравится эта песня. Но народ, который сейчас смотрит МТВ, в год выхода этой песни ещё не родился даже, для них это «Радио ретро». Статья не зашла.

А вот Андрюха дружит с группой «Пасош», это новые герои. И о них люди читают, но сам я эту группу не слушаю. Поэтому я сам не могу о ней писать, у меня будет выходить фальшиво. А у Андрюхи будет выходить классно.

Не было ни дня, когда мы писали о чём-то, что шло против нашего мнения и интересов. Много музыки в ротации МТВ мне не нравится: например, группа «Мальбэк». А это инфоповод, нужно о нём писать. И мы находили способы писать об этой группе так, чтобы было смешно и весело. Мы их по-доброму стебали, пытались шутить так, чтобы это было не обидно и не злобно.

Ещё Саша Жуковская говорит, что в приличных местах сразу отправляют письмо в корзину, если в отклике на вакансию автор упоминает Школу редакторов.

Школу и Сергей Король критиковал: «Регулярно общаюсь с заказчиками, которые такие: „Пытались обсудить задачу с выпускниками школы — поняли, что они зомби сраные“». Что думаешь о такой критике?

Возьмём первое утверждение — «в приличных местах». Это же не выдерживает сразу никакой критики. В каких приличных местах? В газете «Ведомости» и «Коммерсантъ» так делают? Если это считать приличным местом, тогда извольте рассказать, кто так делает. Или это лично Александр Горбачёв, когда отбирает? Или мы говорим об издании «Лайфхакер»?

В ответ можно сказать, что на самом деле в приличных местах выпускников Школы редакторов разбирают, отрывают с руками и просят ещё. В «Тинькофф-журнале» работает много выпускников школы, и я максимально доволен тем, что происходит. Если человек прошёл через школу, я могу с ним сделать более крутые вещи, чем просто с человеком с улицы.

Есть разные задачи и разные люди. Нельзя говорить о том, что 100% выпускников Школы редакторов будут пригодны для 100% задач, для общения со 100% клиентов. Так не бывает. Естественно, из огромной выборки людей, которые прошли через школу, найдёшь неудачные примеры.

Честно, мне очень странно слышать такие высказывания от людей, которые называют себя журналистами или редакторами. Это такое: «А вот у меня бабушка курила и дожила до 100 лет», «А у меня бабушка не курила и тоже дожила до 100 лет». Такие высказывания очень сомнительные для меня.

Как, вообще, реагируешь на критику коллег?

Я считаю, мнение людей вообще ничего не значит. Значит то, что эти люди делают и что у них в итоге получается.

Если у тебя в портфолио лежит крутой проект, ты крутой. Если у тебя есть издание, если ты работаешь в издании, если ты выпускаешь хорошие статьи, ты крутан. А мнение может быть у всех, и мне не очень интересно обсуждать такие вопросы с людьми, у которых не очень крутой багаж.

Мне кажется, доля правды есть в том, что мы выдаём похожие работы и немного зомбированно общаемся. Можно заметить инфостильные и кэмповские шаблоны. Как ты с этим будешь бороться?

Давай представим, что я научил тебя копать. Ты начал копать и перебил кабель. Потом ты пошёл и сломал себе руку, пока копал. И сейчас ты меня спрашиваешь, как я буду бороться с тем, что ты сломал руку и перебил кабель?

Когда я был помоложе и поглупее, точно так же общался зомбированно, потому что у меня жизненного опыта ни хрена не было. Всё, что я знал о жизни, — это книги Джима Кэмпа. Мне потребовалось два или три года вести проекты с клиентами, чтобы увидеть, что принципы Кэмпа вообще по-другому работают.

Беды в этом нет совершенно. Ну пообщаешься ты как зомби какое-то время, поделаешь проекты, поймёшь, где и что работает

От школы, конечно, очень высокие ожидания. Раньше все думали про НЛП, потом про нейрокопирайтинг, а сейчас думают про инфостиль и Школу редакторов. Думают, если туда пришёл, то автоматически стал крутым товарищем. Естественно, ты в Школе редакторов станешь в миллион раз круче, чем на любых других курсах копирайтинга или даже в некоторых вузах. Но это всё равно не волшебная таблетка.

Крутыми становятся те, кто хотят быть крутыми, практикуются, стараются. Школа не может помахать волшебной палочкой и сделать тебя крутым.

Я скидываю в чатик второй ступени видеозаписи. Я знаю, сколько людей в чатике, и вижу, сколько людей посмотрели эту видеозапись. Половина людей не посмотрела. О чём это говорит? О том, что школа зомбирует студентов? Нет, просто половине людей это не нужно.

Тебе самому что не нравится в школе?

Мне не нравится, что я сейчас не успеваю дать всё, что хочу. Я бы с удовольствием делал в два раза больше всего. Сейчас я добавляю для нового набора лекции на полтора часа. Хочу ещё неделю в свою дисциплину добавить, но там уже некуда добавлять.

Если делать принципиально дольше, то теряется смысл того, чтобы люди быстро проходили подготовку. Год — это очень долго и экономически нецелесообразно. И, если мы сделаем год, я захочу два. Если сделаем два, я захочу пять лет.

Некоторые студенты не выдерживают на второй ступени и уходят. Говорят, ты преподаёшь непрофессионально, устраиваешь гонку, в которой студенты вынуждены забивать на работу и семью.

Мне действительно есть чему учиться в области преподавания. Но студенты здесь путают Школу редакторов и детский садик.

Задача детского садика — чтобы всем деткам было хорошо и интересно. Задача Школы редакторов — чтобы получились классные редактора, которые готовы работать в реальной жизни. Давай посмотрим, что школа для этого делает.

Все три ступени всех школ — это гонка, от первого до последнего дня, как и в жизни. Это принцип бюро: расти или уходи. Я ожидаю от редакторов, что они будут стремиться к мастерству, обгонять друг друга, каждый раз делать более интересную и качественную работу. Это должно быть гонкой.

Забивать на работу и семью — это следствие личного выбора каждого студента, результат его управления собой

В жизни не бывает такого, что у тебя полно времени на неторопливое обучение. Всегда есть какие-то другие дела. Вопрос в том, как ты расставишь приоритеты и какие примешь решения.

Сколько ты потратишь времени на задание — это всегда твой личный выбор. Любое задание на второй ступени можно выполнить за полтора-два часа, если сосредоточиться на главном и пофлексить ненужное. Если у тебя уходит на задание десять часов, значит, ты ещё не умеешь флексить, закапываешься в мелочах, тратишь время не на то.

Например, сначала начинаешь дизайнить страницу, а уже потом думаешь, какая там будет структура и содержание. Это хреновое редакторское решение: ты потратишь кучу времени на дизайн, а потом ещё больше — на переделку. Школа тебя должна научить сначала думать о структуре и содержании, потом уже дизайнить.

Или ты начал писать что-то, в чём не разбираешься, и у тебя на текст уходит куча времени. А нужно было просто найти хороший источник и опереться на него. Школа тебя научит сначала на что-то опереться, потом быстро писать.

Ты, например, решил, что тебе для страницы нужна иллюстрация карандашом. У тебя остался час, после которого ты начнёшь отнимать время от семьи или сна. Что ты сделаешь: пойдёшь рисовать сам, купишь на фотостоке, закажешь у фрилансера, попросишь друга? Или придумаешь, как обойтись без иллюстрации? Или заменишь иллюстрацию на фотографию? Это всё редакторские решения.

В жизни всё точно так же. У тебя всегда есть дедлайн. У тебя всегда есть сложная задача, которая может заполнить собой всё время. Вторая ступень школы создана специально для того, чтобы ты научился принимать в таких ситуациях правильные решения. Невозможно научиться флексить и изобретать, если тебе заглядывают в ротик и спрашивают, хватает ли тебе времени. Его должно не хватать. Если его хватает, возьми дополнительное задание из чата.

Если у тебя, например, из-за школьных заданий не хватает времени на семью или работу, ты просто хреново эти задания делаешь.

Школа специально создана, чтобы ты оказался в такой ситуации. Учись управлять собой или уходи

Когда мне говорят, что из-за моих заданий кто-то не уделяет время семье, я рассказываю такую историю.

Сейчас у меня в «Тинькофф-журнале» выходит две-три статьи в день, каждую из которых я вычитал и проверил. Я веду три телеграм-канала, проверяю 60 работ в школах, делаю личные проекты, пишу две книги на заказ, делаю англоязычный «Главред», хожу в спортзал и в школу диджеинга. И весь февраль, например, у меня не менее трёх дней в неделю заняты курсами, которые я веду с утра до вечера. И всё это, Сёма, не мешает мне уделять время семье, смотреть «Твин Пикс» и записать три новых трека. Как говорит мой тренер, «всё, что я вам даю, я сам могу сделать десятикратно».

Если мой пример неубедительный, представь себе Артёма, у которого, помимо всего этого, собственное бюро с кучей сотрудников. То, что я делаю в день, он успевает до обеда.

В канале «Смотрю» ты писал: «Работа преподавателя в школе — это немного день сурка». Кто-то ответил, что ты отыгрываешься за это на учениках, издеваешься. Насколько я понимаю, речь о том, что ты постоянно придумываешь новые правила оценки, публично расстреливаешь работы, а в тот раз хотел заменить уже поставленные оценки на двойки. Что думаешь, когда студенты так возмущаются?

Новые правила оценки всегда действуют на новые работы и никогда — на старые. Если я опубликовал чеклист в пятницу, то оценивать по чеклисту я начну только через неделю. Поэтому от студентов я прошу просто следить за актуальными правилами оценки, которые мы всегда публикуем в официальных каналах школы. Не следишь — сам виноват.

Публичный разбор работ — часть процесса обучения. Мне странно слышать, что мои комментарии считаются расстрелом. Почитайте бизнес-линч Лебедева для сравнения. В бюрошных проектах или «Тинькофф-журнале» комментарии во много раз жёстче. Если то, что я пишу в канале «Смотрю», считать расстрелом, то лучше вообще не работать в нашей отрасли, никакого здоровья не хватит.

Ещё обрати внимание, что я всегда разбираю сами работы и никогда не критикую человека лично — несмотря на то, что часто люди присылают откровенно хамские работы. А в случаях, когда работа слабая, я стараюсь скрыть её автора, чтобы ему не было стыдно. С похвалой наоборот — автору всегда все почести и слава.

Был случай, когда я обнаружил, что не учёл при оценивании одно из своих правил — про сиротские подзаголовки. Это правило было в чеклисте, но у меня выпало из головы. Получилось, что я раздал много высоких оценок авансом, но по правилам должен был расставить кучу двоек. В итоге старые оценки исправлять мы не стали, и я поставил двойки только за новые работы, всё по правилам.

Есть редакторский чеклист. Почти каждый его пункт — это статья с примерами. Нужно просто прочитать каждую статью, сделать себе конспект и постараться соблюдать эти правила, когда будешь делать информационный продукт на довольно простую гуманитарную тему. Если это, по-твоему, невозможная гонка и адский расстрел, то как ты будешь работать на обычных проектах из реальной жизни?

Какой из тебя, на хрен, редактор, если ты не можешь проверить свою же статью по простому чеклисту из 30 пунктов?

Вот от таких наездов я реально сатанею. Человек пришёл карабкаться на Эльбрус и жалуется, что восхождение слишком тяжелое. Алло, товарищи, у нас гора нарисована на первой же странице школы.

Задача школы — создать жёсткую систему принуждения, после которой вы выходите закалёнными и крутыми. Мы берём деньги за это — чтобы заставить вас стать крутыми. Посидеть под пледом и почитать мои статьи в бложике можно и дома, причём бесплатно. Но, как ты сам понимаешь, от чтения статей ты не станешь крутым.

Причём я понимаю, что очень немногие люди реально готовы так рвать жилы и лезть в гору. Это нормально. Кому-то хочется учиться в медленном темпе, чтобы кругом было уютно и легко, чтобы нагрузка была щадящая и тебя держали за ручку. Есть такие курсы, и я даже в таких участвовал.

Учиться в таком темпе очень приятно, на самом деле. Потом хочется пойти на ещё одни такие курсы, и ещё одни, и ещё одни.

Я причём уверен, что такие школы зарабатывают даже больше, чем наша — они постепенно превращаются в такие, знаешь, клубы психологической поддержки и творческого развития, за деньги

Ты пришёл вроде профессию освоить, а остался, потому что нравится учиться. Превращаешься в вечного студента. Особенно это видно по отзывам типа: «Главное в этом курсе копирайтинга — это поддержка и понимание. Лариса стала нам настоящим другом, и я с радостью продолжу обучение на новых ступенях!» Ну да, окей. А результат-то где?

Я не осуждаю ни людей, которые на эти курсы ходят, ни преподавателей, которые эти курсы делают. Просто сам я не про это.

Я живу с ощущением, что жизнь уходит. Каждый год меняются технологии. Конкуренция бешеная. Если ты хочешь учиться на редактора пять лет в щадящем режиме, я просто тебе не помогу, у меня другой темп. Мне интересно с теми, кто хочет прямо сейчас работать редактором и становиться крутым как можно скорее.

Но это я со своей позиции считаю. Если человеку важнее комфорт, он может выбирать любые другие школы и курсы. Может быть, я окажусь неправ, и такое медленное экологичное обучение действительно эффективнее. Поглядим. Пока что я не видел достойных редакторов, которые выпускались с курсов «Медленный душевный копирайинг под пледом».

Павел Городницкий в подкасте удивлялся, почему ты настолько серьёзно относишься к тому, что делаешь, и почему ты всегда строишь из себя знатока. Как тебе такая критика?

Я к своей работе и к себе отношусь очень легко. Мне очень жаль, если Павла это задевает. Чувак, сорри. Но, к моему счастью, нет ни одной силы на земле, которая заставит кого-либо против его воли прийти читать мои статьи, кроме одной силы. И сила эта называется «зависть и ревность».

Мне очень странно от профессионально успешных людей слышать какую-то зависть. Я понимаю, что Ильяхова может быть слишком много. Ну ё-моё, не нравится — отпишись. Я постоянно отписываюсь от людей, которые слишком много генерят. У меня точно так же вызывает бурление выступление какого-нибудь журналиста или медиаменеджера. Это нормально. Ревность, зависть — это очень свойственные людям чувства.

Телеграм-канал «Стоп Ильяхов» топит за душевную редактуру. Ребята стебут инфостиль, рассказывают о редакторских приёмах, основанных на эмоциях. Как относишься к ним?

Отношусь спокойно. Идея классная, но пока что ребята не сделали круто. Можно сделать намного интереснее.

Тебе нормально, что на твоей фамилии выезжают?

Мне, конечно, неприятно, но сейчас не хочется тратить на это время и силы.

Это, вообще, хороший способ заработать славу — создать с кем-то конфликт. Когда я начинал, я тоже так делал. Противопоставлял себя каким-то воображаемым копирайтерам. Это помогло привлечь внимание, меня начали читать, кому-то такое противопоставление показалось забавным.

Но мне лично было бы скучно много лет подряд дружить против кого-то. Хочется делать что-то своё, а не искать бреши в чужой работе. Представь, как бы выглядела книга «Пиши, сокращай», если бы я там критиковал методы и стиль какого-нибудь известного копирайтера.

А ещё ты становишься заложником созданного тобой конфликта. Грубо говоря, что будут делать эти люди, если «Главред» начнёт продвигать душевную редактуру? Это, кстати, идея, и надо это начать делать.

Надеюсь, у ребят получится придумать что-то своё, что окажется полезным. Пока в основном там «инфостиль — это плохо», «редактор мне что-то должен» и какая-то обида на то, что автор не стал успешным коммерческим писателем.

Со студентами ты, как Сократ, используешь наводящие вопросы, но в блоге менторским тоном даёшь жёсткие, однозначные правила. Зачем ты так делаешь? Откуда уверенность в этих правилах?

Задача общения со студентами — помочь вам научиться. Для этого нужно, чтобы вы своими руками и головами проделали нужные действия, а через это — пришли к нужным выводам. Поэтому я стараюсь задавать вопросы, отвечая на которые, вы пройдёте нужный путь. Получается не всегда, но я стараюсь.

Задача блога — пропагандировать знания. А главный закон пропаганды — посыл должен быть простым, чётким и однозначным. Под такие посылы люди готовы подписываться и распространять.

Я проводил эксперименты: статьи, в которых я писал «может быть так, а может быть и эдак, вы сами решайте», заходят в несколько раз хуже. Простые однозначные посылы — лучше.

Ты всегда отвечаешь спокойно. Тебя не задевает критика?

Вообще, критика для меня — болезненная тема. Я очень остро её воспринимаю, часто бешусь. Сложно это побороть. Я для себя придумываю какие-то приёмы и ходы, типа «Всем не угодишь», но всё равно каждый раз чувствую укол. Даже в моих ответах здесь видно, что меня задевают все эти люди.

Но вот такое наблюдение. Недавно я проверял работы студентов второй ступени Школы редакторов: про кофе и спорт. Это очень сильные работы. Неидеальные, со своими проблемами, но сильные. Никто из тех, кто критикует инфостиль, не может делать такие работы даже близко.

Значит, что-то мы делаем правильно. А теперь представь, насколько круче это всё будет лет через пять.

  • Общался и редактировал Сёма Сёмочкин

Продолжение
Максим Ильяхов о Навальном, деньгах и Т—Ж

Не пропустите. В прошлом выпуске мы поговорили с Максимом о начале карьеры. В следующем выпуске Максим расскажет, как работает с государством, почему не верит Навальному и зачем следит за сайтом «Фишки.нет». Чтобы не пропустить новые выпуски, подписывайтесь на наш Телеграм-канал:

в Контакте
в Телеграме

Максим Ильяхов Студен­чество и начало карьеры

Ректор Школы редакторов и главред «Тинькофф-журнала» рассказывает, как делал студенческий журнал и устраивался в бюро.

Для интервью с Максимом я подготовил 90 вопросов. На практические вопросы он отвечал письменно, на эмоциональные — в разговоре по Скайпу.

Максим помогал мне готовить выпуск: перед публикацией я ходил к нему за замечаниями. Процесс был похож на то, как мы делаем задания на второй ступени.

Сёма Сёмочкин

Расскажи про подкаст «Зелёная комната». Я видел анонсы на Ютюбе, но не нашёл сами выпуски.

Анонс подкаста «Зелёная комната». Курение вызывает Ильяхова. Чтобы бросить, обратитесь к врачу

Сначала я вёл программу «Вращение», где мы с моим товарищем Андреем рассказывали про русский трип-хоп. Разговорный жанр понравился, и я сделал музыкальную программу «Большая черепаха».

Подкастинг становился всё более модным, и мы с друзьями по пьяной лавочке решили записать программу. В тот вечер мы программу не записали, но проснулись потом утром с похмелья и подумали: «Вот сейчас надо действительно записать». Поехали с другом в мою общагу, поставили микрофоны и похмельные записали нормальный такой разговорный подкастик. Выложили его на сайт «Рашн подкастинг».

Потом сделали ещё два выпуска с другими друзьями. Причём так сложилось, что мы начинали подкаст писать, когда сидели и пили, а заканчивали писать уже наутро. Потом сайт «Рашн подкастинг» закрылся, и всё пропало.

Общага в главном здании МГУ в первый день, когда я заселился

Сделали с мамой ремонт. Это и есть зелёная комната

Что такое «Бэарс энд водка»? Тоже нашёл старые анонсы. В группе во «Вконтакте» последний фотоотчёт с лекции публиковали в 2013 году.

В универе я начал с того, что делал журнал факультета — «Лингва». Мы, как в журнал влезли всей толпой, так его и поддерживали, передавали из рук в руки. Постепенно это всё переросло в более серьёзные занятия, в том числе в проект «Бэарс энд водка».

Самый первый номер, который я главредил и верстал

Последний номер, где я главредил

В 2014 году я участвовал в создании нового макета журнала «Главбух». По сути, всё, что я делал со времён универа, — это одна большая, бесконечная «Лингва»

В начале пятого курса я подумал, что, чем писать диплом на какую-то отвлечённую тему, лучше сделать сайт и защитить диплом по нему: с красивыми картинками и скриншотами. Мы были студентами иняза МГУ, и нам казалось, что к России возрастает интерес в связи с какими-то международными событиями. Мы подумали, что будет круто изнутри рассказывать о России на английском языке. О политике писать, культуре, переводить интересные статьи.

Если я правильно помню, 3 января 2010 года мы зарегистрировали домен bearsandvodka.com. Поставили «Вордпрес», накрутили дизайн: по стандартам 2010 года он был довольно свежий. Начали с однокурсниками писать туда статьи.

Потом придумали, что нужно не только статьи писать, но и снимать юмористические новостные программы. Вся наша тусовка в этом участвовала: писали сценарии, ходили с камерами, снимали всякую движуху.

Первая версия сайта — март 2010
Редизайн — ноябрь 2012

Такие штуки нельзя поддерживать на голом энтузиазме очень долго. Когда ты студент, ты ещё можешь это делать. Потом у всех начинается личная жизнь, всем нужно зарабатывать. И постепенно на сайте перестали выходить материалы.

В один из моментов мои друзья придумали делать лекции под брендом «Бэарс энд водка». В кинотеатре «Пионер» в Парке Горького собирали людей и рассказывали на английском языке историю России. Из этих лекций вырос другой бренд — «Чертоги разума». Этот бренд ещё жив, ребята проводят мероприятия, читают лекции.

«Бэарс энд водка»: съёмки для статьи о русском чаепитии — 2011
Съёмки макета журнала «Главбух» — 2015
Съёмки для «Тинькофф-журнала» — 2017

С чего ты начал зарабатывать?

Самая первая работа за деньги в Москве — соцопросы. Мы с однокурсниками ездили на электричках по Подмосковью и ходили по квартирам: спрашивали людей, где они покупают подарки, в какие ходят рестораны. Было забавно: проводил опрос магазин вроде «Интерьеров Махараджей», а люди отвечали, что покупают подарки в «Ашане». Вообще не попадали в ЦА.

Первая работа с текстом — переводы. Зимой в первую же сессию у меня украли бумажник в «Ростиксе», я остался в Москве без денег. И вместо того, чтобы найти нормальную работу, я пошёл на «Фриланс.ру» и получил заказ на перевод сайта компании, которая продавала и давала в аренду контейнеры. Потом я им же сделал флеш-заставку. За перевод всего сайта и флеш-заставку я взял 1200 ₽.

Потом я два года работал вебмастером: делал дорвеи, сео-сайты, сайты с таблетками для похудения и биодобавками. За первый месяц вебмастеринга я заработал 5000 ₽, потом дошел до 25−30 тысяч. На первый гонорар купил своей будущей жене фотоаппарат, а на второй — свой первый диджейский набор. Одна из вертушек из того набора до сих пор стоит дома.

Мой дизайн, вёрстка, текст. Это сделано ещё до того, как появилось бюро

Ты до сих пор подрабатываешь переводчиком. Что это за заказы? Почему ты по-прежнему их берёшь?

У меня был очень крутой препод по фонетике — Андрей. Он помимо преподавания работал переводчиком. Как-то ему упал заказ из компании, которая распространяет фильмы по всему миру. Есть такая штука — «пресс-тур». Это когда актёр или режиссёр фильма приезжает в Россию, даёт интервью, снимается во всяких программах, ходит к Иванам Ургантам, проводит автограф-сессии, устраивает пресс-конференции.

Я начинал с того, что мы с Андреем пошли переводить на пресс-конференцию фильма «Точка обстрела» — это был 2008 год. У нас получилось, и с тех пор меня раз в полгода зовут, когда нужен второй переводчик.

Подрабатываю переводчиком на пресс-конференции фильма «Другой мир: войны крови»

Это прикольно, ты можешь пообщаться с людьми вообще с другой планеты: из Голливуда. Ребята, совсем по-другому живущие. Я за это время видел Эмму Стоун, Шарлиз Терон, Люка Бессона, Уилла Смита и кучу классных ребят, которые приезжали в Россию по разным поводам. К ним приходят журналисты, и я перевожу: если надо — журналисту, если надо — от журналиста. Помогаю сориентироваться в языке, чтобы им было удобно общаться.

Интересно видеть, как живут и ведут себя другие люди, интересно оказаться в отеле «Ритц-Карлтон», где всё обычно происходит. Интересно поехать на программу Урганта, увидеть, как одну за другой снимают несколько программ, посмотреть на этих измученных продюсеров. Для меня это экскурсия в мир, с которым я обычно не соприкасаюсь. Это очень прикольный опыт. Наполняет эмоционально и добавляет знания жизни.

Том Круз приезжал с фильмом «Обливион»

Ты говорил, что с 2003 года занимаешься дизайном. Насколько я понимаю, это значительно раньше твоей карьеры редактора. Чем занимался в те годы?

Я вырос с мыслью, что главный человек в русском интернете — Артемий Лебедев. Когда я только получил доступ в интернет, я был уверен, что самая главная профессия в мире — это дизайнер. У меня до сих пор нет в этом сомнений: важнее дизайна сложно что-то найти. Естественно, как подросток я хотел быть космонавтом, пожарным, адвокатом, а потом сразу дизайнером. Как только у меня появился компьютер, я сказал: «Пойду учиться на дизайнера».

Пошёл в художественный лицей, учился рисованию: черепа, цилиндры, конусы. Живописью занимался. Я готовил себя к тому, чтобы поступить на художественно-графический факультет и стать настоящим графическим дизайнером, как Тёма Лебедев. В 2003 году я сделал свой первый сайт. В этот же год я сделал сайт для фирмы, которой руководила моя мама. В этом же году я сделал ему редизайн. Через несколько лет я сделал сайт своему дедушке.

Первые мои дизайнерские штуки, насколько они могли быть примитивными, они были в 2003 году. Нельзя сказать, что я профессионально занимаюсь дизайном, но редактор кода и Фотошоп у меня открыты с 2003 года.

Почему это закончилось? Почему ты решил поступать на иняз?

Это не закончилось. Я был уверен, что буду дизайнером ещё за полгода до того, как нужно было подавать документы. Потом меня занесло на олимпиаду по английскому языку. Олимпиады идут в несколько этапов: сначала школьный уровень, потом районный, городской, краевой и всероссийский. Мне повезло: я легко прошёл все этапы и оказался в Пятигорске на всероссийской олимпиаде в 2005 году.

Занял второе место, и меня пригласили поступать в МГУ или МГИМО на иняз. Я выбрал МГУ. Подумал, что лучше попробую стать дизайнером, учась на инязе в Москве, чем в Краснодаре поступлю на графического дизайнера. В какой-то степени это получилось.

В какой момент ты перешёл из дизайна в редактуру?

Я никогда не переходил из дизайна в редактуру, просто сейчас больше занимаюсь дизайном текста. У меня с художеством никак не сложилось, рисую я плохо, с эстетикой плохо. Мне удалось это выправить как-то, когда я несколько лет подряд делал проекты с Артёмом Горбуновым — под его бдительным контролем и миллионом замечаний.

Дизайн — это не только, как пиксели стоят. Дизайн — это то, как вещь устроена, как подаётся информация, какая она и как работает. Я занимаюсь дизайном в более высокоуровневом смысле. В графике я ничего не умею — просто заказываю у тех, кто умеет.

Расскажи, как устраивался в бюро.

Была зима 2009 года, мне в следующем году выпускаться. Я сидел в родительском доме в Краснодаре и почему-то психовал, что у меня нет никакой работы. К тому моменту у меня провалился издательский проект общеуниверситетского журнала, мне было грустно, я составлял список работодателей мечты.

У меня там была студия Лебедева, бюро, ещё с пяток других компаний. Я написал всем. Через какое-то время ответил Артём, я стал бюрошным чернорабочим: подносил текстики для Тани Мисютиной и генерировал довольно хреновые даже по тем временам дизайнерские идеи.

Артём Горбунов цитирует моё первое письмо в бюро — пост в Фейсбуке

Потом Артём почему-то подумал, что я справлюсь вести бюрошный проект «Инфограммы». Мы с Антоном Шеиным и Таней Мисютиной стали их придумывать и выпускать. Проект не взлетел, но я впервые узнал, что такое работа с Артёмом. Он был очень строгий и требовательный, и я почувствовал, что бюро — место силы.

Надо сказать, что Артём почему-то мне ужасно доверился с первых же дней. Я ничего не умел, невозможно косячил и лажал во всём. Он меня критиковал, но не увольнял. Постепенно я чему-то научился.

Это гораздо лучше, чем когда тебе заглядывают в ротик, а потом увольняют. Синк эбаут ит.

Первая инфограмма, которую мы сделали в бюро — главные события 2009 года. Тут обработано несколько десятков инфоповодов, вручную собраны данные из опросов ФОМ, к каждой новости написана подводка. Дизайн Антона и Тани, программировал Антон на флеше, я писал текст
Первые дни в бюро Горбунова. Это рабочее место дизайнера Антона Шеина
Диванчик в старом офисе бюро. Однажды я тут ночевал

Не спросить тебя про музыку — грех. Как раз есть повод: ты сказал, что снова делаешь музыку. Почему бросал?

Чтобы заниматься нормально музлом и делать из этого карьеру с гастролями, этому нужно уделять много времени. Две репетиции в неделю — это базовый минимум, чтобы у тебя что-то получалось и был прогресс. Плюс ещё, естественно, репетировать все выходные. А у меня была в тот момент диссертация, я делал проекты в бюро, думал про создание «Главреда», у меня была уже семейная жизнь. Я понял, что не справляюсь со всеми этими вещами одновременно, что нужно от чего-то отказаться. Я отошёл от музыки.

Анонс альбома в 2012 году. Ролик я полностью снял и спродюсировал

Съёмки клипа группы «Кубрикс куб» в 2012 году. Клип не вышел

Лидер нашей группы Филипп говорил: «Ты не можешь бросить музыку: однажды она придёт и укусит тебя за жопу». И вот прошло, наверное, два или три года, и я вдохновился барабанами. Купил электронную барабанную установку и стал барабанить ради прикола.

Потом я шёл мимо, и в Фейсбуке на меня набросилась реклама школы электронной музыки Маскелиаде. Я посмотрел: классный чувак, классная школа, приятный график занятий по выходным. Я записался и пошёл. Бешено кайфанул от того, как там всё преподавалось, насколько простой сейчас софт, как быстро можно получить вменяемый результат.

Я купил себе аналоговый синтезатор, контроллер. Периодически вечерами сижу, делаю биты, подбираю звуки на синтезаторе. Мне в кайф, и я это делаю. Но я прекрасно понимаю: чтобы заниматься этим профессионально и зарабатывать, нужно уделять много времени. Сейчас я не готов так делать.

Квартира в Ховрине, где репетировали в 2010 году
Занимаюсь скретчем со второго курса университета. Бросал на три года, теперь вернулся
Домашняя студия — 2018. Когда начал делать собственную музыку, дома тут же появилась куча контроллеров и синтезаторов

Мы услышим новые треки?

Если будет что-то хорошее, выпущу. У меня есть секретный канал на Саундклауде, куда я выкладываю для своих ребят, с кем мы в школе учились. Если я и буду выпускать музло, то буду это делать явно не от имени Максима Ильяхова и не буду его продвигать через «Главреда». Ты, может быть, уже слышал это музло, но просто не знаешь, что это моё.

Максим Ильяхов О работе и образе жизни

Ректор Школы редакторов и главред «Тинькофф-журнала» рассказывает, как работает, учится и ошибается.

Для интервью с Максимом я подготовил 90 вопросов. На практические вопросы он отвечал письменно, на эмоциональные — в разговоре по Скайпу.

Максим помогал мне готовить выпуск: перед публикацией я ходил к нему за замечаниями. Процесс был похож на то, как мы делаем задания на второй ступени.

Сёма Сёмочкин

Ты говорил, что работаешь каждый день с 9 до 21. Судя по твоим сообщениям в чате «Мастерской», ты и в час ночи сидишь за компьютером и чем-то занимаешься. Как удаётся не перегреваться?

Меня обескураживают вопросы о перегреве на работе. Я занимаюсь редактурой с 2007 года, а дизайном — с 2003, и для меня это невозможный кайф и радость каждый раз. Если бы мне можно было не отдыхать, я бы, наверное, не отдыхал и шарашил десять лет без остановки.

В 21:00 у меня обычно заканчиваются встречи, вебинары и другие публичные дела, начинается личное время: когда я могу наконец-то спокойно поредактировать, порисовать, почикать. Я этим живу, мне это очень интересно каждый раз. Мне интересно даже по тридцатому разу читать курсовую «Как выбрать апельсины», потому что каждый раз у редактора как-то по-новому работают мозги, это интересно видеть.

К тому же, у меня не только редактура: я много верстаю, программирую, пишу музыку и сценарии. Можно по кругу весь день делать то одно, то другое, то третье и не уставать.

Где обычно работаешь?

Я работаю везде, где ловит телефон. Последний месяц сижу дома, до этого полгода сидел в коворкинге, до этого много работал в Коворкафе. В разное время ходил в кафе, библиотеки, парки. С января снова съехал в коворкинг.

Мне повезло, что я могу спокойно работать за компьютером, сидя на пассажирском кресле в машине, меня не укачивает. Поэтому я работаю и в машине. По дороге из бюро домой на метро я успею почикать пару статей с телефона.

Рабочее место дома. Основной рабочий компьютер — Макбук Эйр 2014. Монитор Эпл Синема Дисплей 27″. Наушники Боус КуайтКамфорт 35 и Синхайзер Моментум. Эпловские клава, мышь и трекпад
Рабочее место в коворкинге
Рабочее место в Коворкафе

Какие рассылки и медиа читаешь? Знаю, ты подписан на кучу всего, чтобы следить за отраслью. Вопрос про те, что читаешь, потому что интересно.

Я подписан на кучу всего, но почти ничего не читаю. Хорошие ребята из «Медузы» и «Кварца» сделали так, чтобы повестка была понятна из заголовков писем.

Какому источнику новостей доверяешь?

Я читаю «Медузу», издания «Комитета» и Варламова, но всё под большим прищуром. Мне очень повезло, что в Т—Ж работает Катя Мирошкина: она рассказывает все важные экономические новости России, и мне этого хватает с запасом. А вообще, ко всем СМИ отношусь очень настороженно: бывает, что люди, к мнению которых прислушивался, начинают нести полнейшую чушь.

В работе СМИ я смотрю не на предмет обсуждения, а на методы работы. Например, совершенно неважно, о чём пишет «Медуза» или РБК: о Путине, Навальном, Трампе, Кадырове, экономике, инновации или смешных котиках. Важно, под каким углом они это подают, какие приводят факты, что с чем сопоставляют, какими данными манипулируют.

С какими иллюзиями ты попрощался за последние три года?

Мне повезло с памятью: я ничего не помню. Могу вспомнить только иллюзию, с которой попрощался в этом году. Иллюзия в том, что контент — король. В этом году мне отчётливее увиделось, что король — распространение, а человеческая глупость — пророк его.

Грубо говоря, совершенно неважно, насколько круты твои статьи, если ты не умеешь их продвигать и доносить до нужных людей. А для этого нужно понимать, кто такие люди, чего они хотят и что им важно. И ответ на этот вопрос часто неожиданно печальный.

Отрывок из курса по редактуре: заголовки и смертные грехи

Для студентов Школы редакторов Ильяхов — это такой герой, который делает больше и лучше всех. Я слышал, кто-то даже считает тебя роботом. Расскажи о своих провалах.

Хе-хе.

Однажды я был ведущим менеджером на проекте, где с одной стороны был очень тщательный клиент, а с другой — такой же тщательный артдир. Я вообще ничего не понимал в этом дизайне и как болван носил правочки в одну сторону, потом в другую. В итоге сроки съехали на два месяца, проект был близок к провалу, спас только старший товарищ. Это тот самый легендарный раз, когда профессиональный менеджер за одну встречу снял 90 замечаний из 100.

Однажды я сделал текст для сайта, но не смог его согласовать. Уволился один менеджер, второй, потом закрылась компания, а сайт так и не вышел.

Недавно меня наняли главредить один сайт, но за четыре месяца мы сделали семь статей и так и не открыли сам сайт.

Чуть раньше меня наняли главредить другой сайт, но я там совершенно не разбирался в теме, и получалась лажа. Спасло то, что я нашел туда нормального главреда, он вышел на работу и всех спас.

Самый важный курс в твоей жизни о работе с клиентом у меня покупают в десять раз реже, чем курс о редактуре, это очень плохой результат.

Однажды мне нужно было срочно найти работу, я пошёл на собеседование в «Групон». Меня не взяли — сказали, что надо еще поучиться редактуре текста.

Я начинал бизнес по преподаванию иностранных языков и безвольно его слил.

Я много времени, сил и денег потратил на то, чтобы стать диджеем, а потом разочаровался и бросил. Однажды, будучи диджеем, я играл в пустом зале. Ноль человек.

В «Главреде» я хотел сделать десять вещей в 2017 году, из них получилось сделать только одну.

У меня очень слабая кандидатская диссертация. Спасли только картинки.

Учебник «Информационный стиль» я должен был закончить ещё в августе, но накосячил с управлением, и в итоге учебник разросся раза в два с половиной и до сих пор не открылся полностью. Бюджет на его разработку превышен в три раза. И хотя это крутейшее руководство, его работоспособностью я пока недоволен.

Один очень хороший психолог привлек меня писать с ней книгу. Я не справился и слил, в итоге она всё сделала сама. Потом она звала меня на презентацию, я от стыда не пошел.

Я сделал сайт public-notice.ru за день, а потом год его не обновлял. До сих пор не обновляю, хотя там накопилось уже много. У меня таких три-четыре проекта: они есть и приносят пользу, но не живут и не обновляются.

Все важные статьи, которые я написал в 2017 году, не пользовались ни спросом, ни популярностью. Реально прорывные вещи никого не заинтересовали. Заходят только простенькие штуки про текст, которые ни на что не влияют. Это расстраивает. Это значит, что я не умею привлекать внимание к важным вещам.

Но, вообще, мне очень повезло со здоровьем и работоспособностью: бывают дни, когда я могу сделать 20 статей подряд, как автомат. Бывает, я влипаю в стул на десять часов делаю какой-нибудь сайт без остановки. Дай бог сохранить такую работоспособность.

Ты всегда выглядишь спокойным и оптимистичным. Расскажи, в каких ситуациях ты выходишь из равновесия: когда тебе страшно? когда тебя съедает ненависть?

Когда люди, не разбираясь, начинают писать отповеди по поводу информационного стиля. Какой-нибудь товарищ ничего не понял, но решил показать всем, что он-то уж точно умнее всех тут, и сейчас он всё нам расскажет за инфостиль. Страшно бесит.

Особенно бесят люди, которые делают это кондовым языком. Вот вроде журналист, филолог должен показывать класс. А там сопли и каша в голове.

Зависть съедает, когда какое-нибудь издание делает что-то очевидное, крутое и вирусное, а мы в Т—Ж могли сделать в сто раз лучше и не догадались. Постоянно смотрим на «Медузу» или «Ти-джорнал» и кусаем локти.

Съёмки ролика для Т—Ж. Под маской и балахоном — Ильяхов

Если случались депрессии, как ты выходил из них?

Я не знаю, что такое депрессия (ни теоретически, ни по опыту), поэтому не знаю.

Какие слабости есть у тебя?

Я люблю покупать электронику, компьютеры, железо, батареи, камеры, клавиатуры, телефоны, планшеты, зарядные станции, провода, аксессуары, чехлы, сумки, рюкзаки. Пошел в музыкальную школу — дома теперь два новых контроллера и аналоговый синтезатор.

Начал заниматься видео — дома появился отдельный компьютер для видеомонтажа.

Какая главная задача в карьере на 2018 год?

Сейчас в планах три книги, одна по контракту, две другие свои. А ещё бы доделать те девять идей по «Главреду», которые были на 2017 год.

Как ты планируешь своё образование?

Никак не планирую. Вижу в ленте интересный курс, подписываюсь, хожу. Недавно увидел курс музыкальной школы Маскелиаде, записался, сходил, написал три трека.

На занятии в школе Маскелиаде

До этого увидел курсы «Питона», записался, сходил, написал бота для Телеграма. До этого — «Джаваскрипт». Мир постоянно что-то подсовывает, я лезу.

Книги копятся на полке, но читаю я их редко. Хороших книг мало.

Книжная полка

Сколько времени тратишь на дорогу? Что делаешь в дороге?

В хороший день я вообще не выхожу из дома. Если нужно куда-то поехать, вызываю такси и работаю в дороге.

До бюро ехать на метро 50 минут, на машине — 80 минут. Этого хватит отредактировать две-три статьи или разобрать почту. До МТВ я ездил 30 минут, этого хватало на пару министатей для Т—Ж.

Недавно я вёл выездные курсы в учебном центре в Подмос-ковье, нужно было каждый день к 9 утра быть на кампусе в 40 км от Москвы. Я вставал в 6 утра, брал такси в 6:30, доезжал до кампуса к 8:30. За два часа делал половину работы на день и шёл преподавать. Потом в 7 вечера брал такси обратно и делал вторую половину работы.

В среднем по Москве куда угодно можно добраться в пределах полутора часов, это нормальный отрезок для работы. Главное — попросить водителя выключить «Камеди радио».

Есть ощущение, что у тебя какая-то хитрая система подбора одежды. Прагматичность Цукерберга и хитрость Коломбо. Расскажи.

Я не люблю выбирать новую одежду, поэтому покупаю то, к чему привык: футболки «Эйч энд Эм», джинсы «Ливайс», толстовки «Рибок» и ботинки «Найк Эйр Форс». Это подходит к 90% случаев, а на остальные 10% у меня есть отговорка, что я не умею одеваться.

Живые советы в Коворкафе

Какие действия ты автоматизировал через Альфред?

Запуск рабочих пространств для Т—Ж, программирования, добавления правила в «Главред», поиск заказов книги «Пиши, сокращай». Есть команда, которая убивает все программы, кроме той, в которой я сейчас работаю — вроде как для концентрации. Но я ей не пользовался больше года.

В основном у меня «Альфред» для вёрстки в ХТМЛ и сниппетов буфера обмена.

А почему не пользуешься больше «убивалкой»?

Потому что концентрация не в инструментах, а в голове. Я заметил за собой, что мне нужны были костыли для концентрации, когда я занимаюсь неинтересными, ненужными мне делами. Это такая система принуждения: «Ты этого делать, конечно, не хочешь, но вот тебе костылик, чтобы ты смог».

Сейчас я стараюсь организовать жизнь так, чтобы не было таких дел, для которых нужны были костыли. Если я чувствую, что закопался в какой-то суете, я останавливаюсь и думаю: «А какого дела я избегаю?» Всегда где-то в глубине лежит какая-то задача, которую я избегаю. Почему?

Когда я начал работать с этой проблемой, жить стало приятнее. Вместо тюрьмы вокруг себя строишь игровую площадку, и кайфуешь.

Под какие ситуации у тебя есть шаблоны ответов на письма?

Когда зовут на неинтересную конференцию; когда предлагают работу, которую я не возьму; когда я проверил домашку по курсу «Главреда» и прошу посмотреть мои замечания.

Какой прикладной совет ты бы дал себе в 20 лет?

Питайся правильно, поджелудочную посадишь.

  • Общался и редактировал Сёма Сёмочкин

Продолжение
Максим Ильяхов о начале карьеры

Не пропустите. В следующей части поговорим с Максимом о студенчестве и начале карьеры. Чтобы не пропустить новые выпуски, подписывайтесь на наш Телеграм-канал:

в Контакте
в Телеграме