Алексей Куличевский Не стоит недооценивать удачу

Расскажи, кто ты и чем занимаешься?

Я Лёша. Занимаюсь маркетингом и аналитикой, веду блог.

Какое у тебя образование?

Со второй попытки окончил педагогический университет.

Как так вышло?

Я с детства, года с 1995-го, был уверен, что хочу стать программистом. В 5 лет появился первый компьютер, в 7 лет мы уже его с братом сожгли и через год нам купили новый.

Я видел чёткий путь: буду программистом и всю жизнь работать с компьютерами. Когда пришёл в 11-й класс и настало время готовиться к поступлению в вуз, случился коллапс. У меня в голове была чёткая мысль, что если кем-то быть, то быть самым лучшим, всего себя этому отдать. Но я понял, что не только хочу быть программистом, но и нравиться девочкам.

В те времена образ самого лучшего программиста — пузатый, бородатый сисадмин в растянутом свитере, от которого плохо пахнет. Поэтому я выбирал между карьерой программиста и девочками. Я выбрал девочек.

Передо мной стоял другой вопрос: чем заниматься? Куда-то всё-таки нужно было поступать, срочно взять и определиться. Я подумал и решил поступать в Государственный университет управления, потому что туда пошла треть моего класса и там учился мой брат.

Сам вуз хороший, но готовился я не очень усердно, так как не очень туда хотел. Ещё это было замечательное время, когда мальчики открывают для себя прелести алкоголя. Я много гулял и мало учился, поэтому в ГУУ не поступил.

Чтобы не идти в армию, нужно было что-то придумать. Как-то встретил парня из параллельного класса. Говорю ему: «Привет, что делаешь?» Он: «Я вот документы сейчас подавал в институт». — «В какой?» — «В педагогический». Я даже не знал, что такой институт есть. Это было вообще абсолютно за пределами моего радара. Я его спросил: «А что там такое?» Он говорит: «Ты что, дурак? Там одни девчонки и учительницы все как на подбор, это же педагогический!» Я: «О, это же ровно то, что мне нужно. Куда ехать?» Он мне сказал адрес, а у меня как раз с собой был пакет документов. Я пошёл, подал документы и поступил без проблем.

Мне там очень сильно не нравилось. В вузе училось 10% студентов, дети и внуки педагогов, они за идею: «Я пойду работать в школу, это моя мечта». Остальные 90% — те, кто хотел поступить куда-то ещё и не поступил — неудачники.

И при этом ещё и не девочки?

Это вообще был полный провал. Педагогический педагогическим, но я пошёл на математический факультет, и мои надежды не оправдались. В обычных вузах есть большой кампус, где учатся все студенты, они между собой как-то общаются. Даже если на твоём факультете никого нет, можно найти на другом.

В институте, в котором я учился, математический факультет стоял отдельно, никого другого рядом не было, поэтому все прелести филологического факультета, специальной педагогики и психологии, где один мальчик не то что на поток, а на весь факультет, оказались в другом месте. Облом.

Я очень не любил этот институт. Первые несколько курсов я ходил с надменной рожей и никому не стеснялся говорить всё, что о них думаю: что они все неудачники и так далее. Я чётко осознавал, что сам такой же неудачник и мне от этого было очень больно, поэтому старался эту боль на ком-то выместить.

Когда мне исполнилось 18 лет, я пошёл работать в обычные подростковые работы: был официантом, продавал музыкальные диски в магазине «Союз» и абсолютно забил на учёбу. Но я окончил сильную школу и у меня в принципе не возникало никаких проблем с сессиями: либо я уже знал, что нужно сдавать, либо мне нужно было 20 минут на то, чтобы разобраться.

Так продолжалось до третьего курса, пока я не наткнулся на матан. У нас его вела замдекана, и она была довольно принципиальная. Ещё больше проблем принесла физра. Я раз за разом, семестр за семестром абсолютно её манкировал: приносил в конце какую-то справку, мыл зал несколько раз и всё было нормально. А в этот раз, видимо, я достал преподавателя окончательно. Я пришёл первый раз посреди семестра, и она сказала: «О, Куличевский, а тебе я зачёт не поставлю». Я говорю: «Ну как? Я вам справку принесу». А она говорит: «Да что хочешь приноси, я тебе зачёт всё равно не поставлю». Она сдержала своё слово, зачёт мне не поставила. Ничего не помогало, никакие убеждения, взятки давать было некому.

Педагогический можно как угодно критиковать, но это потрясающе честный университет. Там не берут взяток, вообще. Может быть, на уровне ректора берут, но это какая-то другая вселенная, я туда не ходил. А вот чтобы преподаватель взял взятку — я такого там ни разу не встречал даже рядом. Это очень здорово.

Педагогический можно как угодно критиковать, но это потрясающе честный университет. Там не берут взяток, вообще

И тебя выгнали из-за физры?

Да. Я сдал всё, даже матан, но физкультуру не сдал. Получалось, что я не только неудачник, который не поступил в нормальный вуз и учится в вузе для неудачников, а ещё и вылетел из этого вуза. Это была серьёзная психологическая встряска, но это лучшее, что со мной произошло за всю мою подростковую жизнь.

Естественно, я сразу же восстановился с потерей года на платный. У меня появился свободный год, когда я мог заниматься чем угодно. Мне не нужно было учиться, потому что первый семестр — академ, а во втором сдал всё, кроме физры, поэтому всё перезачли.

Надо мной не висел дамоклов меч армии, я уже был под крылом института, мне не нужно никуда бежать. Поэтому я начал работать в агентстве недвижимости «Миэль» с отцом и другими взрослыми людьми. Я мог посмотреть, как они себя ведут: как работают, мыслят, общаются, чего делают, чего не делают. У них я очень многому научился.

Расскажи эту историю.

В «Миэле» была моя первая серьёзная работа, мы занимались ипотечным кредитованием. Ипотека тогда только-только появилась в России, всё только начиналось, и мы были одними из первых сертифицированных опытных ипотечных брокеров. Там же был первый интересный проект.

У агентства есть сайт в интернете, на который заходит много людей. Некоторые из этих людей звонят по телефону, а на другом конце дежурят риелторы. Им давали по полтора часа в неделю, чтобы каждый имел возможность заработать. Это, с одной стороны, обязаловка, с другой — источник заработка. Кого риелтор по телефону убедит, тому он будет покупать квартиру.

В «Миэле» я смог посмотреть, как работают взрослые люди. У них я многому научился

Мы в какой-то момент поняли, что люди не только звонят, но и оставляют заявки через форму. Никто из риелторов ими не занимался. Там работа с электронными заявками была примерно такая: их распечатывали на бумажке, приносили руководителю отдела. Он иногда вставал и говорил: «Ребята, у меня тут 3 заявки. Если кто хочет, они у меня на столе лежат», клал эти бумажки на стол, но все заняты, никто этим заниматься не хотел и людям просто не отвечали.

Мы выяснили, что через заявки приходят хорошие клиенты: договоры подписывают, деньги платят. Мы договорились с руководством, что все заявки будут стекаться к нам и мы будем на них отвечать.

Потом как-то одно за другое зацепилось. Раз мы отвечаем на заявки, то давайте ещё будем отвечать за их привлечение. Раз мы отвечаем за привлечение, то давайте будем отвечать за рекламный бюджет. И вот как-то так я и начал делать первые шаги в маркетинге.

Что было потом?

Я вернулся на учёбу. Удивительным образом моё мнение об институте кардинально изменилось. Я увидел, что у меня, оказывается, потрясающие преподаватели, которые дают нам всякие потрясающие знания, просто никто их не берёт почему-то. Я тоже ходил такой высокомерный, типа всё знаю, и просто ничего нового не брал. Тем самым делал себе медвежью услугу.

Там же со мной произошло очень важное событие. В моём институте на пятом курсе уже никто не учится, идёт постоянная практика — мы все идём работать в какую-нибудь школу и пишем диплом, а лекций нет. На пятом курсе осенью старший брат позвал меня в Высшую школу экономики на открытую лекцию по социологии. Там приезжал какой-то дядька из бизнес-школы Уортон и что-то там рассказывал.

Саму лекцию я не запомнил, но меня нереально поразили люди, которые там были. Это студенты Вышки, которые ходят на всякие дополнительные лекции: у всех горят глаза, они думают, как менять мир, как делать бизнес, стартапы, консалтинг. В педагогическом все серые, довольно унылые, а тут все на энергии, суперактивные. Эти люди меня поразили, и я понял, что хочу быть с ними. Поступать во ВШЭ уже, конечно, было поздно. Но я решил, что буду просто ходить на лекции.

У меня получилось «взломать» Вышку и я год там проучился без экзаменов. Я просто приходил, показывал студенческий билет другого института, шёл к расписанию, выбирал предмет, который мне интересен и шёл слушал лекцию. Если это не лекционка, а семинар, то я просто либо тихонько садился сзади, либо подходил к преподавателю и говорил: «Я с другого потока, но мне так интересен ваш предмет! Можно я посижу и послушаю?» Меня никто никогда, естественно, не выгонял.

У меня получилось «взломать» Вышку и я год там проучился по студенческому билету другого института

Практически целый год я тусовался в Вышке без перерыва. Параллельно там проходил конкурс бизнес-стартапов HSE[5K], который делал Дмитрий Репин с Бизнес-инкубатором Вышки. Я часто участвовал в разных конкурсах, какие-то даже выигрывал. На подготовке к HSE[5K] были всякие лекции про стартапы: как писать бизнес-план, как понимать инвестиции, как пичить инвесторам.

Это был 2008 год, тогда ещё даже слова такого «стартап» не было, поэтому приходилось объяснять, что это такое. Но тем не менее появились первые активности, и я как раз оказался внутри них.

На одной из лекций по публичному выступлению я познакомился с Николаем Митюшиным. Все студенты, которые там сидели, были типичными и особо не выпендривались, не тянули руку, не рвались к доске. Я был чужаком, мне нечего терять, мне совершенно всё равно, что обо мне подумают другие студенты, поэтому я постоянно проявлял инициативу. Мне потом рассказывали, что я всех бесил, и меня считали каким-то выскочкой непонятной.

Я выходил несколько раз к доске, чтобы отработать какие-то штуки про публичное выступление, и после первого раза, когда я вышел, Николай сказал: «О, ты прикольный чувак, подойди ко мне после пары, придумаем что-нибудь, вместе поделаем». После второго раза он мне дал визитку: «Ты прикольный чувак, на мою визитку, позвони мне, давай приходи работать». Коля тогда был директором по инвестициям венчурного фонда АБРТ, которых тогда было не очень много.

Когда я окончил институт, понял, что есть очень крутой рынок и очень крутые ребята. Тут столько всего интересного, я хочу быть в этой движухе. Мне предложили работу в АБРТ, и я ушёл из «Миэля».

Я попал в индустрию стартапов, познакомился с Еленой Масаловой и Олегом Козырем — это очень классные ребята, с которыми мы потом делали «ДарБери». Олег делал «Рокетбанк», а сейчас строит «Кухню на районе». Елена сделала кучу всего: венчурный фонд «Адвенчур», основала «Пиксоник», который потом продали «Мейл-ру». В АБРТ познакомился с кучей других ребят.

Зачем Николай тебя позвал? Чем ты занимался?

Там назревал конкурс стартапов «БИТ» про бизнес информационных технологий. У Николая был свой стартап, назывался «Все вместе» — конструктор соцсетей, где каждый человек мог сделать собственную. Тогда это была очень горячая тема. Ему нужен был кто-то, кто будет этот стартап презентовать на сцене, и этим человеком стал я. Мы взяли приз в какой-то номинации, заняли третье место.

Потом я остался помогать ему в другом его проекте — «Старт в гараже». Это чуть ли не первая образовательная программа для предпринимателей и стартаперов. Коля с коллегами учили, как делать бизнес, а я, условно говоря, помогал там с маркетингом и продажами. Переделывал веб-сайт как прожект-менеджер, и, наверное, как-то участвовал в организации каких-то курсов. Я не помню точно сейчас.

Потом был очень короткий, но яркий период, когда Коля и ребята из фонда АБРТ — Ратмир Тимашев и Андрей Баранов — придумали делать внутренний стартап-инкубатор. Молодые прикольные ребята приходят со своими идеями, и если их одобрят, АБРТ даёт деньги на зарплату. У фаундеров остаётся примерно 5−6%, зато они работают и получают зарплату. Я раньше получал условные 25 тысяч рублей, тут мне предлагали те же 25 тысяч рублей, только у меня ещё доля компании оставалась. Круто, клёвая прибавка.

А сам в АБРТ что-то пробовал делать?

У меня была идея стартапа, называлась «Почёмдом-ру» — это сервис оценки стоимости недвижимости, основанной на пользовательских данных. Например, человек хочет купить недвижимость, вводит адрес, а я беру стоимость из базы данных и говорю, сколько эта квартира стоит. Если человек хочет продать квартиру, он её выставляет, мы определяем цену. Потом его линк уходит в агентство недвижимости и зарабатывает на лидах.

Эта штука довольно быстро закончилась после встречи с ребятами из «Рашн Венчурс». Они сказали, что это полная фигня, ничего не получится, и вообще мы открываем хрень. И Ратмир закрыл нас.

В АБРТ был Олег Козырев, сейчас он руководитель отдела разработки «Рокетбанка». У него была идея «Ратиа-ру», банковского агрегатора вкладов. Тогда «Банки-ру» был просто каталогом банков, никаких сервисов там толком не было, а мы решили сделать калькулятор.

Например, человек приходит и думает: «У меня есть 100 тысяч рублей, я хочу вложить их на пять лет под максимальные проценты». Он находит лучшие предложения по вкладам, кликает «оформить», и его линк уходит в банки. Когда мой стартап накрылся, я присоединился к Олегу, помогал ему с продажами: бегал по всяким банкам и пытался договориться, чтобы они начали принимать наши лиды.

Это было в 2008 году, когда начался кризис довольно серьёзный. Мы столкнулись с тем, что у нас было достаточно лидов на кредиты, но их никто никому не давал. Банки хотели лиды на вклады, а таких нам никто не оставлял.

2008 год был бумом стартапов, люди выдумывали всякое — порой очень спорное. Вы в АБРТ как-то фильтровали заявки? Какой был внутренний ценз?

Настоящий бум стартапов начался в 2010-м. Тогда была огромная куча всего. И я смотрел на все другие стартапы и думал: «Какая хрень, это никогда не взлетит вообще, полная чушь». Большая часть из них, естественно, не взлетела. Но я знаю несколько примеров, когда идея кажется полной чушью, а у ребят всё выходило очень хорошо.

Тогда, например, начался «ТаймПад» — сервис для организации ивентов. В нём можно создать своё мероприятие и прямо через «ТаймПад» начинать продавать билеты. Его делали девочки, которые сделали Инкубатор Вышки. Этот сервис до сих пор работает, у них всё хорошо, они недавно продали его за какие-то очень хорошие деньги.

Когда «ТаймПад» появился, я на это смотрел и думал: «Полная хрень вообще. Есть же гугль-календарь, кому ещё нужен какой-то кастомный календарь? Нет, это не взлетит никогда». Но это взлетело. Они построили отличный бизнес. Заработали отличные деньги. Молодцы.

Другой пример. В 2012 году я уже делал сервис «Омайстатс» и мы выступали на конференции «Техкранч Москоу». С нами был Андрей Хусид из Перми, который презентовал свой сервис «Риалтайм борд» — это такая бесконечная доска для командной работы, сейчас называется «Миро».

Я тоже думал: «Что? Какая доска? Хрень вообще». В ноябре они построили нереально крутой продукт, которым пользуется куча моих знакомых и я сам. В ноябре ребята получили от «Аксель Венчурс» 25 миллионов долларов. Казалось бы, кому нужен ещё один гугль-календарь? Кому нужна какая-то бесконечная доска? Вот нужна. Вначале совершенно непонятно, и я очень рад, что тогда ошибся.

До какого года ты работал в АБРТ?

В 2008 году всё и закончилось, потому что начался кризис. У основных инвесторов АБРТ, Ратмира Тимашева и Андрея Баранова, основной бизнес в Штатах, компания «Вииам». Они тогда просто в какой-то момент сказали: «Ребята, кэш из зе кинг, неохота больше никуда вкладывать. Давайте мы вам больше денег давать не будем, зато всё, что вы заработаете — ваше». Мы ничего не смогли заработать, и я в тот момент ушёл.

Начал работать в «Копитане» — это копировальная техника из Англии. Это очень интересный бизнес и полный отскок от стартапов. «Копитан» — холдинг, объединяющий сеть копировальных центров в Москве, поставщика копировального оборудования, систем бесперебойного питания на всякие космодромы и стадионы.

В холдинг входит компания, которая продаёт систему утилизации отходов коммерческого масштаба для всяких Макдональдсов. Супер традиционный бизнес. Я туда пошёл заниматься маркетингом и возглавил целый отдел. Первая моя настоящая институциональная маркетинговая работа, где у меня были подчинённые.

Я там проработал месяцев шесть или восемь. В какой-то момент устал: понял, что меня ничего не радует, хочется драйва, стартапов и всего такого.

Что было после «Копитана»?

Олег Козырев, Елена Масалова, Виктор Лысенко, Алексей Черняк, Иван Владимиров начали делать бизнес с очень простой идеей: продавать каждый день один товар, но с большой скидкой. На следующий день будет новый товар и так далее.

Компания называлась «Чип энд Дэйли» и была клоном «Вут-ком». Примерно тогда я прочитал книгу Брайана Клифтона по гугль-аналитике, пришёл и сказал: «Давайте я вам её настрою». Они сказали: «Давай, только мы тебе за это денег не заплатим, потому что нафиг надо». Я: «Блин, давайте я что-нибудь ещё поделаю». Они: «Ну давай». В итоге я ушёл из «Копитана» и пошёл работать продавцом.

Бизнес стартовал хорошо, но они очень быстро упёрлись в потолок: каждый день новый товар находить сложно, и этот товар развозить надо. Логистика какая-то непонятная: как развозить и хранить. И появилась потрясающая по своей свежести и остроумию идея — давайте продавать не один товар, а одну услугу, которую не нужно никуда возить.

Параллельно с сайтом «Чип энд Дэйли» появился сайт «ДарБери». Я туда пришёл сотрудником номер три, до меня было только двое. Несколько месяцев поработал продавцом в «ДарБери», потом я начал потихоньку заниматься маркетингом.

Постепенно весь маркетинг «ДарБери» стал моим, и меня все почему-то начали называть директором по маркетингу. Потом «ДарБери» вырос с 10 тысяч долларов и 10 тысяч подписчиков до 4,5 миллионов подписчиков и каких-то сотен тысяч долларов оборота. Его купил «Групон», где я стал директором по маркетингу.

Что поменялось с приходом американцев?

Самые большие изменения произошли не в момент прихода в американскую компанию, а, скорее, после инвестиций от немецких компаний. Как «Групон» купил «ДарБери» — это отдельная очень крутая история, её лучше не я буду рассказывать, а ребята, которые лучше знают всё, что там происходило: Виктор, Елена или Олег.

Вкратце: сначала нас купил «Ситидил», а потом «Групон» купил «Ситидил». И вот так мы стали «Групон».

Самые большие изменения были именно в момент покупки «Ситидил», потому что её делали потрясающие ребята Замверы — три сумасшедших немца, которые последние лет 10 делают компанию «Рокет Интернет», она стоит несколько миллиардов долларов. Они очень агрессивно строят клоны успешных американских компаний по всему миру.

Когда мы делали «ДарБери», думали, что такие крутые: выросли до нескольких десятков сотен тысяч подписчиков. Потом приехали Замверы, и мы посмотрели, как растут они: запустились примерно в то же время, что и мы, только где у нас было 2 города и икс продаж, у них было 20 стран и 200 икс продаж.

Когда они нас купили, это было большое изменение, потому что они очень многому нас научили. В том числе меня они учили делать агрессивный маркетинг: как быстро расти, как масштабироваться. И в этот момент по-настоящему пошла кривая вверх: мы очень круто, много, агрессивно и весело работали. Стабильно опережали нашего ближайшего конкурента «Биглион» процентов на 20, несмотря на то, что в них вложили в 10 раз больше.

Что ещё можешь рассказать интересного про «Групон»? Какие были достижения, успехи, что тебе открыло глаза?

У меня развилась звёздная болезнь. Я и ещё несколько ребят из «Групон» думали, что мы поняли, как делать бизнес. Все, кто до нас пытался делать какой-то бизнес — это была полная неинтересная хрень. Мы открыли формулу и теперь можем построить вообще любой бизнес, который вырастет до огромных масштабов.

Это привело к тому, что я и ещё несколько человек ушли из «Групон» в 2011 году и сделали «Вертикс». Мы хотели делать много разных «Групонов» разных вертикалей: косметика, женская обувь, товары для дома, детские товары. Продавать их всех по подписке, делать по тем же принципам.

В итоге у нас ничего не получилось, компания не взлетела. Мы потратили несколько сотен тысяч долларов инвесторских денег, и я понял, что не всё так просто. Я делал всё как в «Групоне» и почему-то не получал таких же результатов. Очень долго не мог понять, почему так случилось. Думал, что проблема во мне, не повезло или ещё что-то.

Получается, в «Групоне» повезло или что-то было сделано?

Конечно, повезло. В «Групоне» колоссально повезло. Никогда не стоит недооценивать влияние удачи. Любой успех — это на 80% удача. Например, в «ДарБери» всё это очень сильно взлетело, но если бы мы запустились на две недели позже, ничего бы не было вообще, а «Ситидил» мог вложить деньги в другую компанию.

В «Групоне» повезло тем, что ВКонтакте, тогда быстрорастущая агрессивная социальная сеть, запустила свой рекламный движок: слева было два маленьких баннера, которые можно было покупать напрямую с оплатой за клик.

Никогда не стоит недооценивать влияние удачи в бизнесе

Разве сейчас такого там нет?

Наверное есть, я туда давно не заходил. Суть в том, что до этого ВКонтакте продавал большие и яркие баннеры через рекламные агентства, а это можно было покупать напрямую, но такой формат всех бесил, никто не умел им пользоваться. А я попробовал и попёрло, я чуть ли не первый в мире научился пользоваться этим рекламным каналом во ВКонтакте. Получал какие-то феноменальные результаты: десятки, сотни тысяч людей в день приходили на «Групон», подписывались. Всё это стоило очень дёшево. Повезло. Я, конечно, молодец, хорошо поработал, но доля везения в этом есть.

После «Групона» случился «Островок»?

Потом случились «Бьютибокс» и «Вертикс». Потом я ушёл из «Вертикса», а оставшиеся ребята его закрыли. Потом я некоторое время просто консультировал компании. Я всё ещё был довольно высокомерным типом, который приходил и за какие-то бешеные деньги пытался кого-то чего-то консультировать.

Одной из компаний, которую я консультировал, был только-только начавшийся «Островок». Они привлекли свои первые 10 или 12 миллионов долларов, и тогда же приехали два американских чувака: Кирилл и Серж. Говорили: «Сейчас мы порвём весь рынок, дайте нам самых крутых людей». Я к ним пришёл проконсультировать, и они сказали: «Вроде ты прикольный, только что-то стоишь дорого. Давай мы лучше тебе опцион дадим, и ты с нами останешься». Я согласился и остался примерно на полгода.

Я оттуда ушёл по двум причинам. Во-первых, я там не очень прижился. В «Островке» была своя корпоративная культура, свои шутки, мне они не очень нравились, а я не нравился основному ядру команды. Во-вторых, примерно тогда же «Групон» выходил из России — заканчивалась сделка и основатели получали свои деньги.

В «Групоне» у нас собралась офигенская команда, которая может делать любой бизнес. Нас было 7 человек, люди, которые покрывали все необходимые вертикали: разработку, маркетинг, операции, финансы, юридическую составляющую. Главное — нам было кайфово работать вместе. Поэтому мы договорились, когда ребята выходят из «Групона», мы бросаем всё, что делаем, собираемся и придумываем следующий бизнес. Поэтому я ушёл из «Островка».

В итоге это вылилось в «Рокетбанк». Но я уже не был частью команды в этот момент. Мы там сидели всемером примерно три месяца. Сняли офис на Курской. Думали, думали, что делать. Было несколько вариантов, которые мы прорабатывали: систему кешбэков, устройства для айфонов. Было ещё несколько совсем диких идей, типа интернет-магазина алмазов.

Виктор и Олег в какой-то момент поняли, что 7 человек — это слишком много, нам там всем в принципе нечем заняться. Я, например, был такой прямо маркетолог-маркетолог. От меня есть толк, когда есть большой бюджет и продукт, который нужно промоутировать на рынок. А у нас нет ни продукта, ни бюджета, поэтому сижу без дела. Нафиг я тогда нужен там? Ещё была девушка — суперсильный финансист, который ворочает миллиардами, но у нас нет миллиардов, нечего ворочать.

Мы тогда разошлись, и ребята решили делать «Рокетбанк», а я начал делать «Омайстатс» — аналитический сервис для электронной коммерции.

Продолжение

Люблю работать с умными людьми