Раиса Каменская — студентка 18 потока Школы редакторов. Бросила работу юристом, чтобы писать статьи для бизнеса и помогать ему ориентироваться в юридических тонкостях. В статье расскажем, как Раисе удалось вырасти из автора-корреспондента до редактора и куратора двух направлений в «Право.ру» всего за один год.
«Право.ру» — российское онлайн-издание, которое освещает юридические новости, анализирует судебную практику и следит за развитием правового рынка. Организует первый в России юридический рейтинг. Издание принадлежит одноимённой компании-разработчику, которая создаёт справочную правовую систему и обслуживает электронные сервисы арбитражных судов.
Я изначально думала пойти в журналистику, но родители были против, поэтому пошла в юриспруденцию. Думала, отучусь, поработаю год и пойду учиться, куда хотелось мне. Сначала мне нравилась работа юристом, а потом, после долгой работы с проблемами людей, которые не решает суд, я поняла, что это не моё. Меня тянуло в творчество.
На прошлой работе я редактировала и дописывала документы. Мне это нравилось больше, чем писать иски и представлять свою компанию в разъездах. Поэтому я решила, что сделала всё, что могла: получила образование, поработала юристом. И раз уж мне это не понравилось, почему бы в 27−28 лет не переучиться на то, к чему меня всегда тянуло? Особенно когда все вокруг говорили: «Пиши, у тебя так здорово получается! Ты так классно сочиняешь».
Редактировать и дописывать документы мне нравилось больше, чем писать иски
Я прочитала много книг Максима Ильяхова, смотрела его советы до того, как пришла в школу, поэтому по дисциплине «Текст и редактура» у меня сложностей не было. Ужас вызвала «Типографика и вёрстка». Сначала я пыталась запомнить, что такое интерлиньяж, кегль и другие страшные термины. Я знала про выравнивание, размер текста, а эти слова мне были вообще незнакомы. Зато теперь эта информация очень пригодилась в работе.
Вторым по сложности было программирование и вёрстка сайта-визитки. Не люблю код, поэтому он давался мне сложнее всего.
Кроме работы с текстом и над проектами я научилась объяснять, что не так в интерфейсе, дизайне и вёрстке. Например, редакция «Право.ру» сделала газету. Я смотрю на макет и понимаю, что мне не нравится, и могу объяснить, почему дизайнер сделал свою работу плохо. Где на странице много воздуха, где мало, где углы не прибиты, где текст повис, где заголовок далеко от текста, где не выдержан размер.
Ещё я научилась успевать к дедлайну. В школе мне это было тяжело, потому что я работала полный день, а затем училась по четыре часа как минимум, плюс выходные. Дедлайн тренирует дисциплину.
Могу объяснить, почему дизайнер сделал свою работу плохо
Я нашла работу примерно за месяц до конца обучения. Параллельно проходила курс «Как войти в профессию копирайтера» в Skill Cup, где преподавала Ирина Ильяхова. На одном вебинаре-созвоне мы обсуждали, куда вообще можно устроиться на работу редактором. Тогда просто не было понимания, куда меня могут взять с моими навыками, а на вебинаре можно было задать вопрос преподавателю напрямую. Я сказала, что я юрист, и спросила, куда могу пойти работать после обучения. А Ирина Ильяхова прямо на вебинаре ответила: «О, напишите мне в личку. У меня есть знакомая редактор, она как раз ищет людей себе в команду». Я так тряслась, часа два писала письмо из пяти строчек. Знакомой оказалась шеф-редактор «Право.ру» Светлана Меркулова, мне дали её контакты.
Особого собеседования у меня не было. Шеф-редактор сказала: «Раз ты от Ирины, то всё хорошо». Я получила тестовое задание придумать пять тем для статей, которые могла бы написать. Светлана Меркулова выбрала две, об остальных сказала, что они не подходят целевой аудитории издания. Я написала одну статью недели за две, её посмотрел редактор медиа, и после двух итераций текст всех устроил. В «Право.ру» предпочитают нанимать авторов на постоянку, поэтому мне предложили пойти в штат на испытательный срок.
Получилось так, что изначально я пошла на зарплату меньше, чем была на моей предыдущей работе юристом. Было 75 тысяч, я согласилась на 70. Решилась, потому что понимала, что это новая область, у меня вообще нет ни опыта, ни работ, ни навыков. Я должна была как-то себя показать, и это был вполне приемлемый старт для меня.
Первые задачи были как у всех. У меня не было плавного погружения. В «Право.ру» есть два вида статей.
Короткий текст — это когда мы отписываем по акту, чем закончилось важное судебное дело. Например, выходит определение Верховного Суда, и по нему нужно взять комментарии у экспертов и объяснить позицию. Мне сразу дали в работу один из таких актов. Такой текст опытный автор пишет один-полтора дня. Новичок может написать за два-три дня. Я решила проявить себя, поэтому убилась, но сделала за полтора дня. Это было сложно.
У меня не было плавного погружения
Лонгриды на 7−8 тысяч знаков, а то и 13 тысяч знаков, я писала за два дня. В первый день брала комментарии по теме у юристов, которые принимают участие в рейтинге «Право.ру», и собирала фактуру. На второй день уже отдавала готовый материал.
Иногда пишем сторонним экспертам и в госорганы: Минюст, Федеральную палату адвокатов. Хорошо, если отвечают быстро, но периодически приходится ждать две недели и дольше.
Могу рассказать про первый факап. Это случилось через два месяца работы в «Право.ру». У меня было интервью с одним из руководителей крупной российской компании. Я должна была подготовить вопросы в стилистике издания, а потом съездить к нему и взять интервью. Я обрадовалась и решила попробовать. У меня был опыт в Школе редакторов — я взяла три интервью.
Дедлайн был два дня. Выслала подготовленные вопросы и тут поняла, что сделала что-то не то. Я не поняла, что значит «в стилистике издания». Наше издание разбирает правовые темы для крупного бизнеса, а я составила вопросы о проектах компании за последний год. Я так хотела сдать работу быстрее, показать, что способна на неё, но при этом не уточнила, что значит «в стилистике издания».
Сразу после отправки письма Светлане Меркуловой я написала, что не уверена в вопросах. Я признала свою ошибку. Мы обсудили детали и договорились, что в следующий раз я не постесняюсь спросить всё, что мне непонятно. В итоге я переделала вопросы и взяла интервью.
В начале я работала корреспондентом. Это стартовая позиция для автора. После трёхмесячного испытательного срока Светлана Меркулова сказала, что жалоб на меня нет, я всё сдаю вовремя, и ей нравится, как я работаю. Тогда она впервые подняла мне зарплату.
После я стала чаще себя проявлять: предлагала актуальные темы статей, выпустила несколько хороших материалов, которые находили отклик у партнёров издания. Апогеем стал прошлый ПМЮФ — Петербургский международный юридический форум. Мы приезжаем туда каждый год как журналисты и освещаем все мероприятия.
Ежегодно «Право.ру» готовит газету с лучшими статьями, свежим рейтингом, рекламными материалами и колонками юристов. Я была неопытная, но взяла на себя подготовку газеты. Для меня это была новая задача, было дико интересно приложить руку к этому событию. В итоге я сдала газету за день до дедлайна. Светлана Меркулова потом сказала, что её давно не впечатляли таким «чрезмерным» соблюдением дедлайнов и подготовкой. Меня это очень вдохновило.
Ещё одна причина повышения — я знаю английский язык. Тогда в нашей редакции мало кто способен был поддержать разговор на английском и не побояться взять интервью.
В это время «Право.ру» развивало международный проект. На форуме нужно было собрать визитки всех иностранных спикеров, взять у них несколько коротких интервью и написать статьи и на русском, и на английском. Я решила попробовать, и меня назначили сначала мини-куратором международного проекта, а потом полностью передали мне эту обязанность.
Сейчас у меня в подчинении три человека, которые совмещают работу автора, новостника и аналитика. Я курирую ленту, утверждаю материалы, продумываю политику, стратегию выпуска, получаю задачи от заказчика — какие мероприятия и информационный контент будем подсвечивать.
Второе мини-направление — это исследование медиации. Медиация — это процедура, где стороны решают конфликт при помощи посредника и без суда. В прошлом году я написала статью на эту тему. Эта процедура существует в России уже 15 лет, но интерес к ней появился только сейчас. «Право.ру» сделало небольшую версию исследования медиации в печатном виде, которую в этом году представили на ПМЮФ.
Сейчас я работаю дома. Начинала в офисе, потому что для новичков предусмотрен именно такой формат. После испытательного срока Светлана Меркулова сказала, что я могу работать в гибридном формате или как мне удобно. В итоге я просто работаю из дома, потому что мне жалко 2−2,5 часа на дорогу в центр. Вместо того чтобы мотаться в офис, я могу потратить это время более продуктивно.
Мой рабочий день начинается около девяти утра, а засиживаться иногда могу намного дольше принятого. За завтраком я отсматриваю новостную повестку. Если есть релевантные международные новости, я отдаю их в работу своему новостнику или коллегам в их направление.
Далее в расписании могут быть созвоны или курирование. Затем проверяю другие задачи: какие материалы мне сдали авторы и иллюстраторы, вычитан ли текст, собрана ли вёрстка в газете и какая по счету итерация. Некоторые тексты я пишу сама. Сейчас это происходит не так часто, и иногда я скучаю по этой части работы, но понимаю, что другие задачи приоритетнее.
Когда я была автором, у меня был ограниченный круг обязанностей, и мой день заканчивался, когда я написала статью. Если я сдала статью в 16:00, молодец, свободна! Но иногда я могла закончить и в 23:00, и в 4:00, если тема большая. Я могла бы взять дополнительный день, но мне было важно укладываться в установленные для опытных авторов сроки из-за своего перфекционизма.
Когда я стала куратором и редактором, у меня появилось больше ответственности. Если ничего срочного нет, я заканчиваю около 6−7 вечера. В это время заканчивается моя обязаловка, потом я могу отдыхать. Но я либо копаюсь в текучке, чтобы не перекладывать её на другой день, либо занимаюсь творческой работой по развитию разных проектов.
Мне было важно укладываться в установленные для опытных авторов сроки
Например, я хочу поменять что-то на сайте издания или переделать формат статей. Вечером спокойно ковыряюсь, придумываю, как это можно сделать, что-то переписываю, делаю презентацию либо макет. Для меня это как отдых. Вроде бы и часть работы, но мне нравится делать её в таком творческом формате. Благодаря таким инициативам Светлана Меркулова меня и заметила, а потом стала постепенно повышать и доверила кураторство. Мне интересно не просто сделать свою работу, а что-то где-то улучшить и докрутить. Для меня это важный показатель в работе — когда вам не всё равно.
В школе редакцию представляют как отлаженный механизм, где каждый знает, что нужно делать. В пример ставят редакции «Тинькофф-журнала», «Кто студента» и других изданий, где есть конвейер контента.
Когда я шла в редакцию, которая работает уже 17 лет, я думала, что многие процессы в ней будут отработаны. Мне казалось, иметь свою редполитику — норма для всех изданий. Оказывается, нет. В «Право.ру» она была формальная и весьма устаревшая, и я этому удивилась.
Новую редполитику я написала сама через четыре месяца работы. Все правила издания были хаотично раскиданы в Трелло, YouGile и отдельных файлах. А мне было удобно записывать советы редакторов и авторов в одном месте. Поэтому я собрала все советы и правила в одном Гугл-документе и затем докрутила их до редполитики. С конца прошлого года ею пользуются все. Появились гайдлайны, объяснения, определения со скриншотами, что и в каком формате мы делаем, в каком ключе, как оформляем.
В школе редакция представляется идеализированной. А потом вы окунаетесь в реальную редакцию, которая работает совсем по-другому, и пытаетесь в ней адаптироваться. И если у вас есть идеи, как сделать процессы лучше, можно подняться на несколько ступенек выше. Например, вырасти из автора в редактора и куратора, как получилось у меня.
В школе редакция представляется идеализированной, а реальная редакция работает по-другому
Глобально, меньше не стало. Это зависит от работы автора и редактора над статьёй. К тому же некоторые вещи нельзя упростить, поскольку иногда эксперты просят оставить их цитаты в первозданном виде. Но отношение к канцеляриту у меня поменялось. Раньше мне казалось, что канцелярит — это то, что нужно вытравить в тексте. На самом деле это не так. В тексте прежде всего должна быть логика.
Я работаю с ответами от госорганов, с комментариями юристов. Кто-то действительно старается писать проще, почти без канцелярита. Другие присылают такие ответы, что я несколько минут пытаюсь распутать предложение и сделать из него три или четыре.
Да. В вакансии мы как раз указываем, что нужно юридическое образование или желание разбираться в этой теме. У нас были авторы, которые пытались перефразировать и упростить мысль, но получалось так, что они искажали смысл и упускали важную, юридически точную деталь.
Запретных тем нет, есть то, что не попадает в нашу целевую аудиторию. Когда я пришла в «Право.ру», ошибочно думала, что аудитория — юристы, а на самом деле нет. Мы пишем для крупного бизнеса и юридических фирм.
Для бизнеса пишем простым языком, показываем в своих материалах, что ему нужно. Например, мы пишем про договор страхования ответственности директоров, и показываем, как фирма может сэкономить, оформив страховку. Собственнику следует понимать, для чего нужна такая страховка, и, если на одного из его руководителей подадут в суд, он сможет компенсировать затраты на разбирательство и другой ущерб. То есть мы пишем не для юриста о способах защиты своего заказчика, а для собственника бизнеса.
Запретных тем нет, есть то, что не попадает в нашу целевую аудиторию
К темам, которые не берём, можно отнести политику и уголовные дела. Нам неинтересны убийства, мошенничества, кражи, но мошенничество в крупном бизнесе мы осветить можем. То, что интересно рядовому гражданину, не будет интересно крупному бизнесу.
Сейчас я работаю над расширенной версией исследования медиации. После Петербургского форума займусь подготовкой материалов на английском языке.
Ещё у нас есть аналитический отдел, который проводит опросы юрфирм и подсчитывает цифры и рейтинги. По получившейся статистике авторы готовят материалы.
Недавно было исследование, изменилась ли средняя сумма поданных исковых требований в крупных компаниях Китая и ОАЭ. Статистику собирал аналитический отдел, а материалы готовили авторы и редакторы.
В этом году мы решили провести исследование медиации редакцией, а не аналитическим отделом. Я, Светлана Меркулова и мой коллега Алексей Малаховский взяли на себя основную работу, а в подготовке материалов и рассылке анкет участвовали и другие сотрудники наших направлений. Это интересно, потому что процедуре 15 лет, а в России никто такого исследования ещё не делал. Интерес компаний к подаче судебных исков и к судам по статистике «Право.ру» снизился на 5%, споров с госорганами стало меньше на 30%, а средняя сумма иска упала на 10%. Компании пробуют не подавать иски, не обращаться к адвокатам и решать проблему намного быстрее.
Чтобы провести исследование, нужно было продумать методологию и продать идею нашему гендиректору. Я сделала презентацию. Мы выбрали болевые точки, сформулировали гипотезы, составили список экспертов. Это были судьи, юристы, медиаторы и представители бизнеса. Мы хотели получить цифры и подтвердить либо опровергнуть наши теории. Наша команда рассылала запросы в крупные компании. Я ходила по форумам, встречалась и созванивалась с крупными медиаторами и руководителями, например, с уполномоченным Москвы по урегулированию споров и медиации.
В «Право.ру» много возможностей, чтобы себя проявить, и мне это нравится. Вы можете предложить свои мысли по ведению телеграм-канала, попробовать новый формат или рубрику. Достаточно описать идею и, если она толковая, редакция обязательно поможет вам её реализовать.
Люблю командировки. Так, я съездила в Казань, где писала репортаж и пару материалов. Дважды была в Санкт-Петербурге на ПМЮФ — крупнейшем мероприятии для юристов в России. На форуме можно поговорить с интересными спикерами, а затем насладиться прогулками по питерским улочкам и получить море эмоций. При этом форум отлично показывает, что ты из себя представляешь: инициативность, качество контента, твои приоритеты. Это тяжёлая работа, и именно первый форум показал мне, на что я способна.
Много возможностей, чтобы себя проявить, и мне это нравится
Я постоянно кручусь в правовой среде и общаюсь с экспертами, с которыми, будучи обычным юристом, никогда бы не столкнулась. Сейчас чувствую себя ближе к юриспруденции, чем когда работала по специальности.
Я люблю говорить сама себе: «Я не знала, что я трудоголик, пока не пришла в редактуру». Моей первой статьёй было интервью с шеф-редактором «Озона» Семёном Ступиным для журнала «Кто студент». Его совет стал «гимном» моего быстрого роста: «Сложно вырасти на первых этапах, если работать строго с 9:00 до 18:00. Баланс в жизни и работе — это круто, но я сторонник идеи, что в начале карьеры нужно много работать».
Что ещё посоветую:
Задавайте вопросы, даже самые глупые. Единственный глупый вопрос — тот, который вы не задали.
Будьте любопытны. Хорошие авторы и редакторы — те, кто хочет разбираться в теме, изучать новое и постоянно совершенствоваться, а не только знают правила и умеют избавляться от канцелярита.
Вам не должно быть всё равно. Если вы не хотите сделать лучше, полезнее и понятнее, а просто сдать, чтобы не нарушить дедлайн, а текст вообще проходной — это дорога в никуда.
Развивайте дисциплину. Дедлайны, ответственность и готовность брать на себя дополнительные и более сложные задачи важнее таланта и красивого стиля.
Поговорили с Катериной Железницкой о том, как без медицинского образования начать работать редактором в разделе о здоровье, как нейросети развивают навыки критического мышления и какой миф о здоровье сложнее всего искоренить.
Я всегда думала, что с медициной не соприкоснусь. У меня мама врач, бабушка врач, а я решила пойти в совершенно другую сторону. Поступила на журфак. Сразу после окончания университета работала корреспондентом примерно полтора года.
С одной стороны, у меня не было чёткого понимания, чего я хочу. Но я осознавала, что писать короткие новости всю жизнь — это скучновато. В новостях есть цикличность: каждую весну пишешь про клещей, каждый гололёд — про травмы. Год за годом одно и то же, и можно просто с закрытыми глазами набирать одну и ту же новость, только подставляя новые данные.
В итоге я уволилась. Это был ковидный год, я дописывала магистерскую диссертацию и отдыхала от работы. А потом мне попалась вакансия автора в «Лайфхакере». Она была настолько адекватно написана, просто выделялась каким-то дружелюбным настроем. Я подумала: «Господи, я хочу туда!»
Я сделала тестовое задание, где нужно было предложить несколько тем, для одной из них составить структуру и написать один из разделов. Не помню, что именно я выбрала, но это была медицинская тема. Меня всё равно в эту сферу унесло, но мне это было приятнее, чем всё остальное. Видимо, сработало то, что мама и бабушка — врачи.
Как делала тестовое? Пошла на сайт «Лайфхакера», изучила их редакционную политику, посмотрела, как они работают с темами о здоровье, на какие источники ссылаются. И попыталась повторить то же самое.
После теста меня пригласили на недельную стажировку. Там я писала тексты и первое время думала, что они будут идеальными, потому что я работала журналистом, Максима Ильяхова читала, такая вся умная. Но оказалось, что опыта новостника совершенно не хватало для глубокой проработки текстов на том уровне, который требовался в «Лайфхакере».
Больше всего сложностей было в работе с источниками. Я искала и то, и сё, билась с противоречиями в российских и зарубежных исследованиях, не понимала, что с этим делать. Правок от редактора было море! Я понимала, что мне не зла желают, что мы вместе делаем текст лучше, и это возможность чему-то научиться. Но иногда всё равно сильно злилась на себя: «Давай, нормально сделай, что ты не можешь?»
В штат меня всё-таки не взяли, но несколько месяцев я работала внештатным автором. Сначала писала про здоровье, но потом делала материалы для рубрик «Сделай сам» и «Советы». Это тоже оказалось очень полезно: я научилась иллюстрировать материалы. Материалы в первой рубрике вообще все построены на визуальном повествовании и хорошо прокачивают этот навык.
Меня пригласили копирайтером в госкомпанию. Какое-то время я совмещала её с внештатной работой в «Лайфхакере», но через полгода из-за усталости оставила только госкорпорацию.
Это был полезный опыт. Я занималась разными задачами: писала пресс-релизы, тексты для соцсетей, проводила прямые эфиры, читала лекции, верстала рассылки. Пока работала там, начала учиться в Школе редакторов. И новые знания сразу применяла на практике.
В госкомпании я проработала три года. А потом снова увидела вакансию «Лайфхакера», но уже редактора, и снова поняла: «Господи, мне туда!» Я откликнулась, снова сделала тестовое задание, и снова нужно было пройти стажировку. На этот раз в тестовом нужно было рассказать, как улучшить текст. Я уже закончила две ступени Школы редакторов, но это не добавило мне уверенности в себе. Хоть я и справилась нормально, всё равно до последнего себя гнобила: «Катя, ты вообще куда лезешь?»
Увидела вакансию «Лайфхакера» и поняла — мне туда
Я не надеялась на то, что буду писать про здоровье, хотя во время стажировки работала именно с такими текстами. Поэтому когда окончательно пришла в штат и узнала, что буду работать в медицинской редакции, я чуть не сошла с ума от радости. Всё было так, как мне нравилось, и я вкатилась туда уже не совсем с пустой головой.
Школа действительно помогла мне получить много новых навыков. Неплохо освоила Фигму, начала понимать, что такое HTML, и как с ним обращаться. Но в процессе много страдала. Когда на второй ступени была неделя HTML, я брала несколько отгулов на работе. Этот навык у меня, конечно, не вырос до уровня профессиональных верстальщиков, но всё равно стал лучше. Знания по инфостилю расширились и освежились. В типографике и вёрстке заметно выросла. Но главное — я стала лучше управлять своими задачами, собой и проектами. До Школы редакторов я бы так не смогла.
Мне очень помогло то, что полученные в школе знания я закрепляла всеми возможными способами. На работе в госкомпании мне никто не мешал это делать. Например, я начала сама верстать рассылки. Это сильно помогло не растерять сразу то, чему научили в Школе редакторов.
Инфостиль я оттачивала, анализируя аккаунты госучреждений, и на основе этого анализа делала лекции для них.
Чтобы что-то усвоить, нужно и самому научиться, и рассказать другому. Я всё это делала. В своём телеграм-канале писала разборы объявлений: «Смотрите, вот в Школе редакторов мне рассказали про теорию близости. Вот здесь правило нарушено. Почему?» И приводила абсолютно дурацкий пример, где висит объявление с номером телефона уборщицы, а кто-то туда плакат с депутатом наклеил. Красота просто.
После Школы редакторов я стала значительно выносливее. Говорят, что студенты школы недоедают, недосыпают, мало видятся с близкими, у них рушится личная жизнь. Это правда, и всё про меня. Особенно если совмещать учёбу с работой на полную ставку. Кажется, от моей жизни камня на камне не осталось. Но зато после такой нагрузки и жить, и работать становится значительно легче.
Я до Школы редакторов и после — это два разных человека и специалиста. И всё это помогло мне потом сделать тестовое в «Лайфхакер» уже осознанно, вдумчиво, хоть и не без сомнений в себе. И я туда попала. И это моя первая работа редактором.
Я начинала не с нуля: у меня уже было понимание пирамиды доказательной медицины и опыт работы с источниками. Знала, что на PubMed не всем статьям можно доверять и понимала, что результаты исследований на мышах нельзя переносить на людей. Постепенно я начала углубляться в тему ещё больше.
Мне сильно помогала Лизавета Дубовик, наш шеф-редактор. Она акцентировала моё внимание на нюансах. Например, если в исследованиях учёные пишут «возможно» или отмечают, что нужны дополнительные исследования, то мне тоже следует обращать внимание на их сомнения. Я не должна привносить в текст уверенность, которой нет у исследователей.
Я также самостоятельно изучала наши внутренние методички, разбиралась с оценкой качества научных журналов, изучала разницу между причинно-следственной связью и корреляцией, проверяла, какие источники используют авторы. Постепенно начала понимать некоторые вещи самостоятельно. Например, заметила, что лучше не ссылаться на Sleep Foundation. Бывает, что эта организация использует не самые качественные источники в своих статьях и делает выводы на основе сомнительных исследований.
Ещё читала блоги доказательных врачей, наблюдала, на какие источники они ссылаются, а какие критикуют. Вот так и получилось, что уже почти полтора года я счастливо работаю в «Лайфхакере».
Короткая история. Я пробовала устроиться работать в Яндекс AI-тренером. В одном из заданий нужно было провести фактчекинг разных утверждений. Именно это задание я завалила и не прошла дальше. Теперь я этому очень рада, потому что иначе я бы не узнала о своём слабом месте и, скорее всего, долго бы не обращала на него внимания. А так я восприняла это как сигнал: у меня проседает навык, значит, надо его развивать.
В медицинском фактчекинге всё значительно проще. Есть пирамида доказательности, на которую мы опираемся. Например, если пишем о лечении, понимаем, что нужно обращаться к отфильтрованным данным, которые находятся на вершине этой пирамиды. Это клинические рекомендации, гайдлайны, метаанализы, систематические обзоры.
Теперь я лучше понимаю, как оценивать исследования. До того, как опереться на научную статью, смотрим на выборку, на чём исследуют препарат. Если исследование проводилось на клетках или мышах, мы никогда не позволяем себе писать, что для людей это сработает точно так же.
У нас есть довольно понятный набор источников для проверки медицинской информации. Мы знаем, чему можно доверять. Это уже годами проверенные базы. Например, мы часто обращаемся к UpToDate — это база гайдлайнов, которую очень любят доказательные врачи. Или к материалам ВОЗ, они выдают хорошие рекомендации.
Моя любимая тема, которая регулярно проскальзывает в СМИ — это как магнитные бури влияют на здоровье. О них пишут, по-моему, абсолютно все.
Обычно в такие материалы приглашают одного-единственного эксперта. А в пирамиде докмеда мнение занимает последнюю позицию и имеет самый низкий уровень доверия. Да, клинический опыт врача важен, но строить материал только на нём всё-таки не стоит. С магнитными бурями именно это и происходит.
Чаще всего о магнитных бурях пишут в контексте человеческого здоровья. Якобы они влияют буквально на всё: на головные боли, на давление и прочее, хотя на самом деле это не так. Люди могут замечать у себя плохое самочувствие, но обычно это происходит по такой схеме: «У меня что-то голова заболела, пойду погуглю, не было ли магнитной бури. Ой, она была! Посмотрите, какое совпадение!»
Якобы магнитные бури влияют на всё, но на самом деле это не так
В работе мы тоже любим обращаться к популярным темам. Время от времени в медиа появляются громкие истории: «болезнь X», фейки о детских брекетах, БАД «Молекула», анализ на АМГ, дофаминовые прыжки. Мы тоже пишем обо всех этих явлениях, но с научной точки зрения.
Трендовыми темами люди интересуются прямо сейчас, и им нужно помочь разобраться. Не писать про них невозможно, потому что они всё равно заполняют инфополе. А вот рассказывать с точки зрения науки — довольно полезно.
Миф о вреде вакцинации. По-моему, он никогда не умрёт — самый живучий. Нужно прикладывать очень много усилий для борьбы с ним. Из-за этого мифа периодически случаются вспышки заболеваний, например, кори. Но даже это не убеждает некоторых людей, что вакцинироваться необходимо. Да, наверное, самая большая боль и врачей, и всей сферы медицины — это вопрос с прививками.
Нейросети — это очень здорово, но есть нюансы. Мы тоже используем нейросети для некоторых задач. Например, можно проверить текст на орфографические или пунктуационные ошибки или обсудить, насколько интересен заголовок. Как правило, на 10 вариантов чуши нейросеть может подкинуть один вариант, который можно слегка доработать. То есть она может предложить идеи или взгляд на тему, о которых человек просто не задумывался.
Нейросеть может предложить взгляд на тему, о котором человек не задумывался
Мне сложно прогнозировать, как нейросети изменят работу через 5 лет, потому что 5 лет назад никто не подозревал о том, что происходит сейчас. Но в любом случае медицинскому редактору или автору по-прежнему важно будет любить фактчекинг. Нейросеть может что-то написать, но рискует упустить нюансы, опереться не на те источники или вообще что-то выдумать.
Редактору важно будет разбираться в источниках, чтобы хотя бы объяснить нейросети: «Опирайся на это, а на этот сайт, пожалуйста, не ходи. Не нужно брать статью из „Киберленинки“, пиши по этому набору сайтов».
Ещё нейросеть не отменяет навыка определять характер подачи материала. Например, наши статьи о здоровье часто читают люди, у которых не всё хорошо в жизни. Это нужно понимать, разделять боль читателя и думать, как сделать ему лучше в этом тексте — где-то успокоить, где-то объяснить. Нейросеть пока не настолько эмпатична.
Критическое мышление понадобится в любом случае, даже при работе с нейросетями. Если нейросеть и напишет за нас текст, она не подберёт хорошего врача-эксперта. Здесь нужно будет самостоятельно уточнять, на какие источники опирается доктор, не рекламирует ли он в своих блогах препараты с недоказанной эффективностью, не назначает ли БАДы.
Нейросети помогают развивать критическое мышление и фактчекинг, а не облегчают работу с источниками.
Основные — это фактчекинг, критическое мышление и эмпатия. Навыки переговоров тоже нужно развивать. Редактор постоянно работает с людьми: с авторами, с экспертами. У них есть свои взгляды, установки.
Я была в шоке, когда узнала, что для диагностики гастрита врачу нужно назначить пациенту тест на Хеликобактер пилори и сделать эндоскопию с биопсией, то есть взять кусочек ткани и отправить на исследование. А не просто оценить состояние человека по симптомам или посветить эндоскопом в желудке и сказать: «У вас тут что-то красное, поэтому это гастрит».
Да, я сейчас гораздо внимательнее отношусь к своему здоровью, а к предыдущим назначениям врачей — с интересом и критическим взглядом. Теперь я уделяю больше времени выбору врача и использую свои навыки для проверки назначений.
Например, недавно я ушла от офтальмолога с назначением и обнаружила там один препарат без доказанной эффективности. И он был самым дорогим в списке! Я его не купила, потому что проверила средство через сервис MedIQ и выяснила, что эта штука на самом деле не нужна.
В назначении обнаружила препарат без доказанной эффективности — я его не купила
Я стала очень «противным» пациентом, потому что, если врач говорит: «Сделайте, пожалуйста, вот это исследование за свои деньги», я сразу спрашиваю: «А зачем? Почему именно оно?» Как правило, врачи относятся к этому нормально и дают разъяснения, но бывают и исключения.
Например, недавно в офтальмологическом центре мне просто сказали: «Мы вам будем делать укол», и я сразу спросила: «А что это за действующее вещество?» На меня так странно посмотрели, будто удивляясь, почему я вообще этим интересуюсь. Но мне не всё равно, что в меня будут вводить! Боюсь, что скоро от меня откажутся все врачи моего города.
Я значительно больше времени уделяю физической нагрузке, чем полтора года назад. Совершенно невозможно не заниматься спортом, когда работаешь с такими авторами, как у нас. Минимум два раза в неделю играю в теннис. Если не бегаю как оголтелая по корту два часа в неделю, очень быстро начинаю выгорать, становлюсь унылой.
Ольга Менихарт — продакт-менеджер и руководитель отдела развития базы знаний в «Т-Банке». Рассказала о том, что точно стоит вынести из Школы редакторов, идти ли на третью ступень, как вырасти в продакт-менеджера и каким должен быть хороший руководитель.
Я руководитель отдела развития базы знаний в «Т-банке». Управляю двумя контентными продуктами и одним направлением. Самый большой продукт — это «Т-помощь», база знаний для клиентов банка. Второй — это «Т-блог», который рассказывает, чем хороши наши продукты. Каждый месяц суммарно ими пользуются 10 миллионов человек. Направление — это функция редактуры для департамента клиентского обслуживания «Т-банка». В этом направлении UX-редакторы помогают делать процедуры, по которым сотрудники поддержки консультируют клиентов «Т-банка».
В основном я отвечаю за стратегию и цели. Самое главное — это понимание, зачем эти продукты нужны, какую ценность они приносят бизнесу и клиенту, и как мы их развиваем, чтобы этой ценности становилось больше.
В 2016 году я работала заместителем главного редактора в региональном СМИ Владивостока. В мои обязанности входило сдать номер в печать. Его нужно было полностью подготовить и отправить в типографию, чтобы напечатать и дальше доставить клиентам. У меня была редакция из шести человек, и я постоянно работала с текстами.
Часто сталкивалась с тем, что нужно дать фидбэк ребятам, но было непонятно, на что опереться. Как объяснить, что вот так пишем, и это классно, а так — не очень. В момент таких размышлений и поисков наткнулась на Максима Ильяхова. Поразило, что наши мысли были созвучны. Подумала: «Очень нужный ресурс, мне всё надо!» И я стала следить за его каналом в Телеграм, бесплатной рассылкой. Собственно от Максима Ильяхова я и узнала, что есть Школа редакторов в Бюро Горбунова.
Я понимала, что журналистика — это не совсем моё, не хватало в ней целеполагания и перспектив развития. Хотелось посмотреть, что есть смежного.
Позже благодаря школе я приняла решение, что заканчиваю работать в журналистике и перехожу в коммерческий текст. В 2016 году я закончила Школу редакторов, а в 2017 уволилась и начала работать с «Т-банком» и «Т-Ж». Сначала как фрилансер, который делает не очень важные задачи, а в 2018 году уже вышла на работу в штат.
Возникали трудности с предметами: некоторые давались тяжелее, некоторые — легче. Например, «Типографика и вёрстка» доставляла особые сложности.
Я вообще была не очень погружена до школы в движ бюро: не знала про советы, не читала их, ничего не знала про то, как визуально оформить текст. На работе вёрсткой занимались верстальщики, я могла им сказать нечто базовое типа «предлог висит», и на этом мои знания заканчивались.
Я помню, было вступительное задание объяснить что-то про пенсионную реформу, про негосударственный пенсионный фонд. У меня не было проблем с тем, чтобы написать текст, — были проблемы с вёрсткой. О том, что текст должен существовать в конструкторе страниц, я задумалась в последнюю очередь. Тогда уже были популярны Тильда и Редимаг, но я не знала про них. Я выбрала непонятную штуку, даже не могу вспомнить, как она называется, криво-косо залила туда текст и отправила. Это были все мои успехи. Несмотря на это, я получила бесплатное место на первой ступени. Но не благодаря таланту вёрстки страниц — это сто процентов.
Не было проблем с текстом — были проблемы с вёрсткой
Основная трудность заключалась вот в чём. Дважды в неделю я заканчивала работу очень поздно и приезжала домой в час ночи, потому что мы сдавали номер. Поэтому я часто делала задания по ночам. Не знаю, как пережила эти 9 месяцев, которые длилось обучение в школе. Приходилось впахивать.
Боюсь, что нет никаких лайфхаков. Это лечится только жопочасами, когда сидишь и больше времени проводишь с типографикой и вёрсткой, и никак иначе. Но предположу, если бы я заранее начала читать советы по типографике и вёрстке, это давалось бы проще.
Я очень недовольна собой на третьей ступени. Сейчас кажется, что на неё не нужно было идти. Жёстко не хватало времени, из-за этого мой диплом получился слабым: оценка 3,07 из 5.
Моим арт-директором был Николай Товеровский. Передаю ему привет! Я плохо помню третью ступень, но картина в целом была такая: Владивосток, часа 3−4 ночи, сижу на созвоне с Николаем Товеровским, и он говорит, что всё, что я сделала, — это говно.
Я взяла тему, которая на тот момент была близка. Поскольку работала в редакции СМИ, часто приходилось общаться со студентами, которые ещё учатся на журфаке. Ребята мало что умеют и приходят в издание, чтобы написать первую статью в жизни. И я, конечно, не была в восторге от результата.
Чтобы решить проблему, придумала обучающую рассылку для журналистов-новичков: написать цикл писем и разбирать их домашки. Было обязательное условие: чтобы проект жил, он должен приносить деньги. У меня разбор домашек предполагался платный, рублей 100. К защите у меня были готовы только форма подписки на рассылку, два или три готовых письма. Сделать промостраницу я не осилила.
Несмотря на то, что у моей рассылки появились подписчики, включая платных, дальше третьего письма вся затея не прожила, потому что закончилась школа, продолжилась прежняя жизнь. У многих проектов такая судьба — не хватает времени на то, чтобы их нормально поддерживать, и они загибаются.
Всё равно это классный опыт, впервые делала рассылку: нужно было понять, как это работает, выбрать почтовый сервис, в котором верстаешь и отправляешь письма, продумать визуал. В 2016 году мы делали дипломы по одиночке, командной работы тогда не было. Я заказывала картинки дизайнеру с работы. Глобально кажется, что если бы было больше времени на проект, то получилось бы гораздо круче.
Посоветовала бы трезво оценить, сколько времени вы сможете уделять этому проекту. Если только часов 10 в неделю, возможно, не стоит идти.
Насколько я знаю, сейчас другие условия: ребята на третьей ступени делают совместный проект — это гораздо круче. Тут вы координируетесь, и это схоже с реальными проектами, которые вы будете вести на работе.
При этом из-за командной работы одни вещи становятся легче, другие — сложнее.
Легче, потому что есть ощущение команды: вы не одни, есть с кем обсудить идеи. Как говорится, «одна голова хорошо, а две — лучше». Когда вы один, такой возможности нет. Только арт-директор, но это не то же самое. Он суперзанят, и это не тот человек, с которым можно идеи поштормить. Вы, наоборот, должны принести уже готовое и жизнеспособное.
Сложнее, поскольку проект общий, вы не единственный стейкхолдер. Вас уже трое, все решения коллективные, вы их согласовываете, есть зоны ответственности. Кто-то продолбается и нарушит сроки, это повлияет на общий результат, будут конфликты, которые придётся разруливать. Интереснее в целом, но и сложнее. Работа в команде — это суперклассный навык: как правило, все классные вещи делаются командой, если вы не гений-одиночка.
Было суперценно всё, что давал Максим Ильяхов, что надстраивается над текстом: про вёрстку страниц, визуальное повествование. Самое главное — про то, какую работу делаем, зачем готовим эту коммуникацию, для кого, какую задачу решаем.
Сильно пригодился курс про управление проектами Николая Товеровского. С этой базой было проще изучать штуки, которые дальше важны проектному менеджеру.
Самое полезное — это курс по переговорам. В один период советовала его всем, потому что это универсальные знания, которые пригодятся всегда.
Если говорить про принципы, которые остаются в жизни, запомнились следующие.
Я уволилась из газеты, какой-то период работала как ИП: сотрудничала с несколькими компаниями, делала промостраницы, писала статьи для блогов предпринимателей. Но честно говоря, эта история не нравилась, потому что было много подготовительной работы, сроки растягивались, а количество полученных денег не очень окупало потраченное время.
По Школе редакторов знала Надежду Цветкову. Сейчас она отвечает за контент в продуктах, которыми я руковожу. Увидела её вакансию продуктового редактора в базу знаний, откликнулась на неё, сделала тестовую задачу, и дальше мы начали работать вместе. Вот так я и пришла тогда ещё в «Тинькофф», а потом в «Т-банк». Потом параллельно я написала несколько статей в «Т—Ж». Мне предложили стать здесь шеф-редактором, так что я работала ещё и как шеф. Это было в 2018 году.
Какое-то время я работала как подрядчик, потом переехала в Москву и вышла в офис в штат банка к Александру Раю и Надежде Цветковой продуктовым редактором. Поработала им примерно год и стала заниматься развитием базы знаний в роли проектного менеджера.
Нет совсем бесполезного. С некоторыми предметами вы будете работать, если дальше будете развиваться в продуктового редактора. Другие будете встречать каждый день, вроде визуального повествования, вёрстки, понимания задачи, редактуры текста. Лекции по типографике и верстке, интерфейсам помогут с насмотренностью. Не могу сказать, что они пригождаются каждый день. Эти предметы, скорее, помогают оценивать конечный результат — то, насколько привлекательно он выглядит.
Я уже говорила, что пришла в «Т-банк» продуктовым редактором. Но довольно быстро стала отвечать за базу знаний целиком, а не только за текст в ней. Тогда это был проект, потому что базу нужно было запустить, настроить процессы. Потом появилась потребность развивать её уже не как проект, а как продукт. Собственно, так у меня уже появились другие задачи, и мне нужно было развиваться как продакт-менеджеру. Получается, в процессе работы я сменила несколько специализаций.
Проект — это конечная история, в проекте есть финальная цель и срок, к которому она должна быть достигнута. И в финале проект либо сделан, либо нет, если сделан — то в полном объёме или в урезанном. В результате проекта может быть запущен продукт.
С продуктом сложнее. Даже если он запущен, нельзя сходу сказать, что с ним делать: развивать, просто поддерживать в рабочем состоянии или пора закрывать. Если понятно, что нужно развивать — то дальше вопрос, что именно нужно делать. Здесь больше неизвестности, и используются другие методики. Обычно работа над продуктом — это постоянное получение знаний о продукте и потребностях пользователей, генерация гипотез и их проверка.
Я стала заниматься базой знаний. В определенный момент этот продукт остался без человека, который мог бы его развивать. Я решила, что должна стать главной, и прямо так и сказала своему руководителю: «Я занимаюсь этим продуктом, он теперь мой». Да, иногда так работает, так тоже можно. Зависит, конечно, от компании, где вы работаете, но в тот момент это было реалистично.
Сказала руководителю: «Я занимаюсь этим продуктом, он теперь мой»
Почему эта история сработала? У меня уже были знания, в частности из Школы редакторов, про то, как работает контент, как работать с задачами, как управлять проектами. Было посильным то количество знаний, которое мне нужно было приобрести. Мне повезло: можно было пойти и разобраться с этим частично на практике, а потом уже и подтянуть теорию на курсах. Но так получается не всегда, зависит от серьёзности проекта, который вам дают. Я знала свой продукт, кто его заказчики и пользователи, какие проблемы он должен закрывать, а какие — нет. Я понимала, как он устроен технически, какой функционал в нём есть и чего ему предположительно не хватает.
В то же время, цена моей ошибки тогда была небольшой. В продукте не было и 100 тыс. пользователей в месяц, сейчас — больше 10 млн. Не было дорогой продуктовой команды, которая бы простаивала или делала ерунду из-за меня.
Первые задачи, с которыми я разбиралась как продакт, — это доработка критичного функционала. Приходила к продакту и руководителю разработки «Т—Ж» со списком задач и их обоснованием, продавала их. Когда мне впервые сказали: иди поставь задачу на разработку, я пошла гуглить, чтобы всё сделать правильно, хотя это не rocket science, конечно. Потом гуглила, как работает веб-аналитика, и училась собирать отчёты.
В любом случае пробелы в теории пришлось закрыть. Если ты меняешь специализацию, то выезжать на гуглении не получится. Надо учиться дальше.
60−80, смотря как считать. У меня в отделе около 60 человек, это редакторы, продакты, проджект-менеджеры.
Есть ещё другие специалисты, которые задействованы в работе над моими продуктами. Например, разработка, дизайн, аналитики, seo-специалисты. У них свои руководители, а я для них заказчик. Вот так можно объяснить разницу в количестве людей в подчинении.
Хороший руководитель понимает, за что он отвечает, знает, что нужно делать, а что нет. Он умеет подбирать задачи так, чтобы они драйвили и были достаточно челленджевыми, но при этом посильными.
Еще важны софт-скилы. Важно быть нормальным человеком — уметь разговаривать с людьми, помнить о том, что не все люди карьерно ориентированы. У них вообще-то есть своя жизнь, личные дела, и вы в первую очередь находитесь в товарно-денежных отношениях, где покупаете у специалиста его время и экспертизу. Но если вы научитесь нанимать правильных людей, то сможете работать с теми, кто не просто продаёт свои услуги, а кого прёт от того, что они делают. Тогда вам будет классно вместе работать!
Это не взаимоисключающие способы. Некоторым навыкам можно научиться на практике, но без теории довольно тяжело. Например, быть руководителем редактора как специалиста и старшего редактора как тимлида — это абсолютно разные вещи. Если не будет понимания, в чём отличие, это будет дорогая практика.
В зависимости от того, какого уровня специалисты, вы по-разному ставите им задачи и контролируете результат. Должно быть чёткое понимание, что ваш подчинённый должен уметь: с каждого разный спрос и каждому необходима разная степень контроля.
В конфликтных ситуациях можно накосячить. Представьте себе такую ситуацию. Вы главный редактор, у вас в подчинении старшие редакторы, а у них в подчинении — редакторы. И вдруг к вам приходит редактор, минуя вашего подчинённого, и говорит: «Слушайте, у меня проблема с начальником. Я ему говорю, а он не слышит меня. Поэтому я пришёл к вам. Давайте что-то с ним сделаем».
В таких ситуациях есть соблазн сразу включиться в проблему и что-то решать самостоятельно. Но правильное решение здесь — понять контекст и всё-таки отдать эту задачу старшему редактору, не забыв проконтролировать результат.
Если этого не сделать, произойдут две вещи. Если проблему решите вы, а не старший редактор, для него это будет выглядеть как недоверие — ведь вы влезли в его зону ответственности и исключили его из процесса. С точки зрения редактора ситуация будет выглядеть ещё хуже. Старший редактор будет выглядеть как не очень компетентный специалист, потому что не справился со своей задачей. Значит, его можно игнорировать как руководителя.
Покоряет внимание к деталям, желание разобраться в проблеме и реально её решить. Неважно, редактор вы или продакт, скрупулезность, последовательность в том, чтобы понять, что именно болит, как это лечить и дальше изложение какого-то решения — оно всегда подкупает. Ну и конечно же, важно сочетание хард- и софт-скилов.
Покоряет внимание к деталям
У нас есть пример классного редактора, которая пришла на стажировку, а потом мы предложили ей остаться в штате, потому что она хорошо делала свою работу и впахивала.
Здесь нет никакого секрета: нужно стараться, слушать, что тебе говорят, делать выводы, если что-то непонятно — спрашивать. Кажется, что это никакой не rocket science.
Если вы джун, откликнулись на вакансию, сделали тестовое и получили в ответ что-то типа «сорри, мы выбрали другого кандидата», как минимум попросите обратную связь. Напишите вежливое письмо: «Дорогой нанимающий менеджер, если вдруг у тебя есть минутка, расскажи, пожалуйста, что тебе не хватило в моём тестовом». Он скажет, что в тестовом смутило вот это, вот это и вот это. Обязательно быть вежливым, а не вставать в позу: почему вы меня, такого великолепного, не взяли. Есть кандидаты, которые так себя ведут.
У нас есть примеры, когда мы не брали людей с первого раза, но брали со второго. Или даже с третьего. Просто кандидаты реально продолжали откликаться. Вызывает восхищение человек, у которого в прошлом году был слабоватый отклик на вакансию, а в этом году совсем другой, и видно, что он сильно подтянулся. Когда видишь такой прогресс, хочется познакомиться.
Выпускница 15-го потока Школы редакторов и главред «Mindbox Журнала» Полина Лукьянович рассказала, почему писать для бизнеса — круто, как джуну прийти в контент-маркетинг и за два года дорасти до зарплаты в 300 тысяч.
Mindbox делает B2B-продукт — платформу автоматизации CRM-маркетинга. Если упрощённо, бизнес покупает её, чтобы персонализированно общаться с клиентами и запускать программы лояльности.
Когда вам приходит email-рассылка «МИФа» или пуш от «Золотого яблока», — это Mindbox. Получаете бонусы за покупку в Rostic`s — их тоже начисляют через нас.
Контент приводит новых клиентов. В Mindbox главный драйвер продаж — это истории успеха, то есть кейсы. Чтобы объяснить, как это работает, наш директор по продукту обычно показывает growth loop — цикл роста. Эту схему видела, наверное, половина компании:
Мой любимый пример — компания Synergetic, где за полгода с нуля построили CRM-маркетинг. Работы было на целую команду, а сделал всё один маркетолог. На старте он читал «Mindbox Журнал» и собирал лучшие практики. Сейчас рулит CRM-командой в Synergetic и сам делится опытом: выпустил с нами три кейса, сделал вебинар и курс, выступал на «Mindbox Конференции». Кстати, тоже бюрошник, Станислав Черикчиев.
Так и работает growth loop: из одних успешных кейсов вырастают новые.
У Максима Ильяхова в телеграм-канале был пост на эту тему. Мол, контент как красивая баба: его конверсию фиг измеришь. И это так. Сложно доказать, что именно кейс повлиял на продажи, особенно в бизнесе с длинным циклом сделки.
При этом в Mindbox понимают пользу контента: на практике убедились, что кейсы работают.
Два года назад мы потеряли Фейсбук как канал продвижения и стали искать способы поддержать трафик в журнале. Решили расти в охватное медиа: вместо прикладных кейсов о CRM писать про маркетинг вообще. Чтобы читали не только маркетологи, но и маркдиры.
На тот момент мы уже выпустили больше двухсот кейсов про Mindbox — казалось, этого достаточно, чтобы поддерживать продажи. Поэтому редакция сосредоточилась на медийных материалах. Выпускали интервью с управленцами, статьи о том, как оптимизировать бизнес-процессы, пиарить бренд, выходить на зарубежный рынок. Кейсы поставили на паузу.
Через полгода к нам пришли продажники и сказали, что старые кейсы про Mindbox не работают — нужны свежие. Клиент хочет читать про боли, которые есть у рынка прямо сейчас.
Стало ясно, что эффективность журнала нельзя оценивать по трафику и подписчикам, — «медийные» метрики не подходят. Но снова писать кейсы без метрик и быть просто «красивой бабой» мы не хотели. Поэтому инициировали новый подход к контенту: теперь у него всегда есть внутренний заказчик. Заказчик определяет, какую бизнес-задачу нужно решить, и даёт обратную связь: удалось это или нет. Так мы оцениваем пользу журнала для бизнеса.
Кейсы — база, с них начинают все авторы. Это нужно, чтобы погрузиться в продукт, познакомиться с маркетологами и маркдирами, для которых мы пишем. Параллельно можно подключаться к другим задачам, например:
Ивенты. Это вебинары, дискуссии в прямом эфире, а раз в год — «Mindbox Конференция» на три-четыре тысячи человек. В ивентах всегда движ: репетиции в Зуме, горящие дедлайны, всратые рекламные посты для Телеграма. И, конечно, бэкстейдж, где можно живьём пообщаться с основателем «Диван.ру» или CEO «Рив Гош».
Спецпроекты и исследования. Опытные авторы берутся за проекты вроде исследования email-рассылок, «Биржи вакансий» или «Школы CRM-маркетологов». Это делает имидж и журналу, и автору.
Сайт и коммуникации. Лендинги, рассылки, креативы — тоже работа для редактора. Меня сразу после испытательного подключили к редизайну сайта Mindbox — это был годовой проект под арт-директорством Людвига Быстроновского. Работа над продуктовыми лендингами помогла мне погрузиться в бизнес и прокачаться в редактуре. От комментариев ломался мозг. Ты год дрочил инфостиль в Школе бюро, а теперь надо сделать, чтобы «текст транслировал бренд-излучение». Но к седьмому лендингу и, наверное, десятому созвону с Людвигом Быстроновским начинаешь втягиваться.
В Mindbox сейчас пять редакторов: они делают контент для журнала, сайта и ивентов. Внештатные авторы пишут кейсы и учебные статьи — особенно сильные ребята со временем попадают в команду. Плюс в этом году открылась оплачиваемая стажировка — сейчас её проходят два человека.
У нас работают универсальные редакторы: стремимся, чтобы каждый мог написать статью и бодрый пост, собрать лендинг в Фигме, подготовить спикера к вебинару. Это не значит, что приходится заниматься всем и сразу. Есть разделение ролей: шефреды учебных материалов и кейсов, редакторы ивентов и сайта, автор спецпроектов. Но скилы лучше иметь про запас — рано или поздно пригодятся.
За полтора года новичок вполне может вырасти в шефреда, за два — в главреда.
Я приходила в «Mindbox Журнал» джуном на 70 тысяч. Хотелось работать руками и делать годный контент, а менеджерить — ну лет через пять, наверное. Сёма Сёмочкин, тогда ещё издатель журнала, сказал, что в Mindbox главредами становятся за пару лет. Ровно так и вышло.
Другой пример — Ксения Петроченкова. Полтора года назад выпустилась из Школы редакторов, а сейчас она почти шефред: редачит, онбордит, наводит порядки в процессах.
Можно развиваться в своём темпе — необязательно упарываться. Но чаще редакторы выбирают агрессивный рост: больше на себя берут, быстрее прокачиваются — выше польза для бизнеса. А значит, можно претендовать на новую роль и больше зарабатывать: в Mindbox мы сами назначаем себе зарплату.
Редакторы выбирают агрессивный рост: больше на себя берут, быстрее прокачиваются
Если никогда не писал о бизнесе и маркетинге, самое сложное — погрузиться в тему. У меня были нулевые знания. Стоимость привлечения? CRM-каналы? Инкрементальная выручка? Не, не слышали. При этом нужно общаться с маркдирами и писать об их работе.
Чтобы подготовиться к первым интервью, читала кейсы, гуглила непонятные слова, показывала заготовки опытным авторам и просила страховать меня на звонке. Поначалу интервью проходили так: задаёшь вопрос, а дальше — белый шум. Если непонятно, о чём говорит спикер, лучший выход — быть не в порядке. Этому учат в Школе редакторов. Когда просишь эксперта объяснить как можно проще, на примерах, никто обычно не отказывает. Так и учишься.
Первые черновики — тоже испытание. В «Mindbox Журнале» невыносимо душная редактура: читатели-маркдиры очень требовательные и не пропускают булшит. На старте у меня бывало по четыре итерации черновика с десятками комментариев — хотелось поджечь себя и редактора.
Когда прорвался через редактуру, появляется другая проблема — согласование. Пока ты перепахивал кейс, спикер о нём забыл и ушёл в свои дела. На этом этапе легко попасть в игнор, и публикация заморозится на месяцы.
Первый кейс я писала полгода и прошлась по всем граблям. Чтобы новым авторам было не так больно, недавно мы сделали курс о работе над B2B-кейсами.
Помимо денег — ради движа, сложных задач и общения с людьми, которых запросто не встретишь.
В Mindbox редактор погружен в задачи и боли бизнеса благодаря тому, что взаимодействует с продажниками, продактами, клиентскими менеджерами. В свой первый месяц работы я созванивалась с основателем компании, чтобы получить комментарий для статьи.
Помимо нетворка в Mindbox, у вас появляются знакомства с маркдирами, CEO, владельцами бизнеса — с теми, кто двигает российский ритейл и e-com. Вы берёте у них интервью, встречаете их на съёмках CEO Summit. А потом идёте по ТЦ и понимаете, что с половиной брендов вы делали контент и знаете, как устроен их маркетинг.
Идёте по ТЦ и понимаете, что с половиной брендов вы делали контент
Самое яркое событие для редакции — это «Mindbox Конференция», которую мы готовим полгода. Составляем программу, придумываем форматы, приглашаем спикеров, репетируем с ними доклады. Ночь перед конференцией почти у всех проходит на площадке. Команда ивентов рулит сборкой стендов, редакторы прогоняют презентации на экранах, что-то правят в последний момент. Я как-то созванивалась со спикером на лестнице у чёрного входа: это было единственное место, где ловил интернет и не было слышно, как строят площадку.
В день конференции чувствуешь себя почти как на «Оскаре». Собираются тысячи зрителей, спикеры, которых до этого ты видел только в Зуме. На докладах люди фоткают слайды, которые ты помогал готовить. И ловишь себя на мысли, что всё — от брендированного бейджа до выступления «Афиши» или «Санлайта» — сделала ваша команда. Ивенты, редакторы, дизайнеры.
Работа в команде — это особый кайф. У нас в журнале все удалёнщики, но нет ощущения, что ты один на один со своими задачами. Раз в неделю встречаемся на редколлегии, чтобы обсудить кейсы, посоветоваться и просто погореть. Когда нужно подумать друг об друга, приходим в личку. У стажёров и внештатников есть редактор-бадди, который подстрахует на интервью и поддержит, если черновик вернулся жёлтый от комментариев.
Само собой, выпускаем пар в закрытых чатиках: это место для токсичных шуток и локальных мемов. Даже собрали из них стикерпак для Телеграма.
В «Mindbox Журнале» основное требование — две ступени Школы редакторов. Без базы в редактуре, вёрстке, переговорах и управлении проектами не выпустить кейс. Главное, чему учит бюро, — видеть говно. И когда в команде одни критерии говна, вам комфортно работать вместе.
У нас насквозь бюрошная редакция. «Mindbox Журнал» начинался с Сёмы Сёмочкина, который в своё время создавал «Кто студент». За ним пришли Марья Авраменко и Анастасия Сикорская — из одного потока Школы редакторов. Дальше Марья Авраменко начала коллекционировать главредов «Кто студента»: я, Ксения Петроченкова, Мария Скударнова.
Были ребята без бюрошного бэкграунда, но и они в итоге пошли учиться. Например, Ксения Штейгервальд недавно окончила третью ступень, её дипломным проектом как раз был курс о B2B-кейсах. Автор Элиза Али сейчас в Школе дизайнеров.
В B2B-редакции, как и в любой другой, важны не только харды, но и умение работать с обратной связью: запрашивать её, рефлексировать, делать выводы. Если автор чувствителен к фидбэку, он быстро растёт.
Матчасть про бизнес и маркетинг можно подучить уже во время онбординга — для этого у нас есть подборка книг и курсов.
Выпускники второй ступени Школ бюро рассказывают, как прошло обучение и с какими задачами придется столкнуться. Редакторы, руководители и дизайнеры делятся полезными советами, которые помогут лучше организовать работу и эффективно общаться с преподавателями. Слушайте, чтобы быстрее адаптироваться на второй ступени и извлечь из обучения максимум пользы.
Смотреть во «ВКонтакте»
Студенты Школ бюро делятся личным опытом о смене профессии и о том, с какими трудностями столкнулись в процессе. Спойлер: никто не пожалел, но есть нюансы.
Сразу после окончания университета мне повезло попасть в отельный бизнес, где я получила должность специалиста по продажам. В иерархии продаж это самое дно: рабочий день состоит из холодных звонков и обходов бизнес-центров в попытках найти новых клиентов.
На мои жалобы и нытьё папа обычно говорил: «Злее будешь», и оказался прав. Благодаря этому неприятному и местами унизительному опыту я быстро прокачала профессиональные навыки. Уже в 26 лет я стала директором по продажам и маркетингу в международном отеле. А к 32 годам я построила успешную карьеру в роли регионального коммерческого директора с высокой зарплатой, частыми командировками в разные страны и возможностью учиться у лучших экспертов в отрасли.
Конечно, была и тёмная сторона: медленные и неэффективные процессы, огромное количество бесполезных звонков и корпоративные интриги. Нужно понимать, что идеальной работы не бывает, и это всегда компромисс.
В 2022 году моя компания объявила об уходе с российского рынка. Это кинематографично совпало с беременностью, но страха остаться без работы не было. Почти всё время до рождения сына я работала на разных проектах на фрилансе.
Я и сейчас уверена, что смогу легко вернуться в отельный бизнес. Проблема в том, что больше этого не хочу. При неугасающей любви к сфере гостеприимства у меня случилась передозировка корпоративными ценностями. И учёба в Школе редакторов — попытка изменить вектор карьеры и найти новое призвание.
Учёба в школе мне нравится. Если принять правила игры с дедлайнами и тестами, она принесёт много пользы. Год назад я ничего не знала о редактуре, кроме Максима Ильяхова и его книг. Поэтому, когда искала профильное обучение, купила курс «Профессия Копирайтер с нуля до PRO» от Skillbox. По цене это сопоставимо со стоимостью одной ступени в Школе редакторов. Обучение рассчитано на шесть месяцев, но я закончила за четыре. Курс состоит из трёх частей: форматы текста, ведение соцсетей и коммерческая редактура. Он неплохой, но по глубине погружения разница колоссальная, бюро даёт намного больше.
Вокруг я вижу много людей, которые тоже хотят поменять работу. Обычно такое решение даётся непросто и неразрывно связано с изматывающими сомнениями. Поэтому я решила найти тех, кто уже менял профессию и выжил. У студентов Школы бюро много историй о смене профессии, и все они заканчиваются хорошо. Это обнадёживает и придаёт уверенности.
Начните разбираться и разберётесь
По первому образованию я учёный-генетик, а по второму — магистр психологии. Я работала лаборантом химбак анализа, продажником в турагентстве, оператором в колл-центре с юрлицами. Ещё я фотографирую, делаю таплинки и провожу трансформационные игры и консультации. С 2019-го занимаюсь копирайтингом. Не факт, что это моя последняя сфера.
Важно не сравнивать себя с коллегами, которые получали высшее образование и работают в той сфере, в которой вы стартуете с нуля. Они будут круче как профессионалы, но вы круты многогранностью и опытом в других сферах жизни.
Прежде чем бросать старую работу, найдите новую. Но я, конечно, так никогда не делала
В 2017 году я впервые зарегистрировалась на бирже eTXT. Почти сразу у меня появились постоянные клиенты. Они заказывали статьи на тему медицины и косметологии. Обычно я брала заказы на 500−1000 рублей, сразу по несколько статей.
Сейчас я работаю в 2ГИС, и здесь очень уважают Максима Ильяхова и инфостиль. Например, при приёме на работу спрашивали, читала ли я «Пиши, сокращай». Я знала, что редакторов в школе обучает Максим Ильяхов, и поэтому шла повышать скилы целенаправленно к нему.
Сомнения, конечно, были: ценник для меня очень высок. Но я сначала взяла подготовительный курс, и всё было хорошо. Онлайн-обучение мне нравится, поэтому вопрос был только в финансах.
Мне быстро становится скучно, если я не изучаю нового. Работа копирайтера частично перекрывает мою жажду познания, но не совсем. Возможно, я буду работать в проектах, где нужно писать более сложные экспертные статьи.
Я не совсем стандартный учитель-предметник. Уже четыре года я работаю в школе как СММ, куратор медиаслужбы и профильных классов: преподаю журналистику, технологии медиапроизводства и проектную деятельность. Но даже с такой креативной работой в школе тяжело.
В школе невыносимая нагрузка — физическая и моральная. Учителя всегда должны быть на связи, даже в выходные. При этом современная система школьного образования — это неповоротливая махина, которая с лёгкостью задавит любого идеалиста. Поэтому в образовательной сфере огромная текучка кадров. Ещё здесь отсутствуют перспективы развития. Дальше можно дорасти только до поста заместителя директора, а меня это не привлекает, потому что всё равно придётся работать в системе.
Сейчас я чётко понимаю, что со всем справлюсь и всё получится. Из трудностей — ноль приглашений на собеседования по моим откликам. Понимаю, что работу буду искать долго и напряжённо.
Спасибо моему партнёру, он меня безоговорочно поддерживает, потому что каждый день наблюдает, какой нервной и уставшей я возвращаюсь домой. А вот родители пока пророчат мне смерть в канаве от безденежья. Меня это не сильно смущает, я знаю, что и зачем делаю, поэтому точно справлюсь.
Его «Пиши, сокращай» и привело меня в мир текстов. Я регулярно читала его канал и делаю это до сих пор. Там попалась подборка курсов Максима, которая и привела меня на сайт бюро. Сомнения были, но только в выборе курса: взять «Информационный стиль» или пойти в школу. Решила выбрать больший объём. Сейчас не жалею, система неидеальная, но рабочая. Да и я в этом деле не новичок, знала, что иду туда, где соединяется мой интерес и способности.
Мне важно найти место с дальнейшими перспективами, и где результат будет зависеть от меня. Я не боюсь ответственности, это только больше увлекает.
Важно понять, что от перемен ничего не теряется: всё становится либо лучше, либо иначе, но уже не так грустно, как было.
По образованию я менеджер государственного и муниципального управления. Пока я училась, работала в Zara визуальным координатором. Мне нравилось, что сегодня ты делаешь стенгазету о трендах сезона и складываешь рубашечки, а завтра на ломаном английском рассказываешь о специфике региона коммерческому директору.
После этого я 1,5 года работала в горах на производстве косметики. На работу добиралась на «буханке», иногда пешком. Часто не было связи и электричества. С того момента я начала изучать свойства растений, а позже открыла свое небольшое производство твёрдой косметики, оно работает и сейчас. Я хочу укрепить и масштабировать собственный бизнес. Это одна из главных причин, почему я поступила в Школу дизайнеров.
Меня восхищает, когда красиво и удобно делают повседневные вещи. Я обожаю заказывать «Тейсти» кофе и рассматривать этикетки во «Вкусвилл», наслаждаюсь хорошо свёрстанными изданиями. Меня это будоражит.
Бесит, когда неудобно. Вот задумка классная у бизнеса, а интерфейс — дно, не люблю такое. В какой-то степени у меня с косметикой такое и вышло. Я была уверена, что в мире косметики самое главное — содержание, даже нашла аудиторию людей, которые заботятся об экологии и предпочитают заказывать без упаковки и этикеток твердые шампуни и мыло. Но из-за этого у меня нет роста, я просто не сделала крутую упаковку бизнесу. Хочу разобраться с этим.
Сыну 1,5 года. Муж выручать меня может редко, а наши старшие родственники в других городах и странах. Занимаюсь учёбой и работаю, когда малыш спит.
О Школе дизайнеров узнала от своей знакомой. Когда у меня возникла идея рассмотреть дизайн как будущее направление, я спрашивала у всех вокруг, кто кем работает и где учился, какая обратная связь. Помимо бюро, мне рекомендовали Bang Bang Education и «Вышку онлайн». Потом изучала вакансии, какие курсы в респекте у работодателей. Перед поступлением на нулевую ступень мне было очень страшно решиться: вокруг опытные дизайнеры, а я кроме «Лайтрум» ничего не знала.
Мне и сейчас бывает жутко, когда прогружается новая неделя с заданиями
Я приняла, что не смогу учиться идеально. Стараюсь брать от школы максимум и меньше сравнивать себя с другими студентами. Верю, что дорогу осилит идущий, нужно просто идти.
По образованию я журналист-международник. После вуза искать работу надо было быстро — общежитие больше недоступно, нужно где-то жить и на что-то есть. Шла по пути наименьшего сопротивления: у меня диплом журналиста, C2 по немецкому и навыки написания и перевода статей. С таким набором без особых вопросов взяли в Sputnik — подразделение «РИА Новостей» для немецкоязычной аудитории. Я читала пресс-релизы, искала инфоповоды и писала новости на сайт.
Работа по профессии была тяжёлая, монотонная и низкооплачиваемая, время от времени я плакала в туалете. Продержалась я всего несколько месяцев, словила кризис, писала через силу. Я не против самой по себе профессии журналиста-международника, но здесь всё не сложилось.
Совершенно случайно наткнулась на слово «UX-писатель» и сразу поняла — это моё, сомнений не было никаких. Я прямо была уверена, что я там нужна. Чтобы собрать портфолио, я писала всем и просила прислать тестовое, даже если не подхожу по опыту.
В итоге попала в профессию смежным путем — пригласили на контент-менеджера, и только потом на практике я доказала, что гожусь в UX-писатели. Мне приносили тексты на перевод, я понимала, что оригинал нелогичный, и договаривалась с разработчиками, чтобы те поправили. Это был своеобразный первый этап обучения — понимать в контексте, что хорошо, а что нет.
Потом меня пустили в фигму, объяснили азы, как ей пользоваться, а в подробностях разобралась уже сама. Назову это вторым этапом — разобраться в основном инструменте.
Когда я только искала информацию, денег у меня не было, и я впитывала все бесплатные ресурсы, которые только могла найти. А их немало, спасибо активистам. Ещё я прочитала несколько хороших книг по дизайну и UX-писательству.
Торри Подмаерски «Стратегия создания UX-текстов» — пока что самое полезное, что я встречала конкретно про UX-тексты.
Илья Бирман «Пользовательский интерфейс» — понравилось, что автор находит общие закономерности и рассказывает о них на примерах, хороших и плохих. Книга помогает посмотреть на интерфейс глобально и даёт полезные рекомендации о том, как сделать его более человечным.
Даниэль Канеман «Думай медленно… решай быстро» — даёт классное представление о том, как вообще человек принимает решения, и часто пригождается в работе.
Я прошла курс от Нетологии, когда уже работала, но с опытом туда идти поздновато, и он оказался для меня довольно бесполезным. Зато Школа редакторов многократно превзошла мои ожидания. Я представляла, что здесь будет в основном про текст. А в итоге я делаю успехи в тайм-менеджменте и переговорах, кто бы мог подумать!
В креативных профессиях важно как можно быстрее перейти к практике, и за это не обязательно платить
Если человек умеет договариваться, готов работать бесплатно или сверх обязанностей, а вокруг есть люди, которые готовы помочь советом — по моему опыту, это идеальное комбо. Ну и смирение нужно, конечно, — придётся много ошибаться.
А ещё многое решают коммуникации. Если вы классный специалист или только хотите им быть, пусть все об этом знают. И это не наглость — людям нужны классные специалисты.
7 лет я работала учителем русского языка и литературы в школе. Когда мне было 27, я заметила, что не могу уснуть без корвалола, а утром с ненавистью смотрела на свою жизнь. Я устала от того, что любая живая идея тонет в отчётах и согласованиях, и поняла, что больше так не могу.
При этом у меня были выстроены доверительные отношения с детьми. Благодаря им урок иногда затекал в невероятно крутое русло, а я убеждалась, что преподавание — это моё.
Когда всё надоело, я понимала, куда надо двигаться. Сейчас я закончила только первую ступень Школы редакторов. Самой сложной дисциплиной для меня оказалась «Верстка и прототипирование», хотя по ней не было тестов. В конце лекции я всегда ставила «непонятно». Самая интересная оказалась «Переговоры и отношения». Я давно заметила, что признание вины в деловых отношениях творит чудеса, а это оказалась известная и рабочая схема. Просто смотришь лекции и думаешь: «Вау, это же реально так».
Меня жутко бесят люди, которые говорят: «Эй, бросай то, что тебе не нравится, просто возьми и поменяй свою жизнь прямо сейчас»
Нужно учитывать, что у тебя должны быть средства и время на эту перемену. Поэтому страхи разумны. Сначала всё взвесьте, а уже потом прыгайте в неизвестность.
Мама с папой считали, что в школе я занимаюсь благородным делом. Однако они знали, что я хочу быть связанной с письмом, книгами и редактурой. В декрете я сказала, что в школу не вернусь — родители не удивились. Когда я объявила, что учусь на новую профессию, мой папа сказал: «Дерзай!», а мама — что у меня получилась интересная статья для «Кто студента» про дискриминацию. Но думаю, что пока они всё равно относятся к этой идее со скептицизмом.
Мой супруг же, напротив, настаивал, чтобы я побыстрее ушла из школы. Именно он утирал мои слёзы после очередных разборок с администрацией или родителями. Сейчас он делает всё, чтобы я просто училась и не думала ни о чём.
По образованию я прикладной математик, у меня учёная степень кандидата технических наук. На первой работе я проектировала газораспределительные сети и занималась математическим моделированием.
После выхода из декрета я не смогла договориться с Газпромом на удобный график. Газовая сфера — это фултайм и работа в офисе. А у меня трое детей, и такой формат был неудобен. В целом работодатель был готов пойти на уступки в отношении графика, но я понимала, что в новых условиях не реализую свой потенциал в полной мере. С детьми существует постоянный риск уйти на больничный, а значит, нет возможности заниматься крупными и перспективными проектами. Мне же хотелось брать такие задачи, так как для меня важно, чтобы работа оставалась интересной.
В Газпроме я работала 17 лет. Там у меня была репутация, ощущение собственной значимости и ценности в профессиональной среде. Сложно отказаться от таких условий и уйти в новую сферу, где нужно «начинать с нуля». Казалось, что смена профессии обесценивает мой предыдущий опыт. Я много думала о пройденном пути, образовании и учёной степени — неужели это ошибка и всё было зря? И не слишком ли это радикально?
После долгих раздумий я решила попробовать себя в редактуре и поступила в Школу редакторов.
Казалось, что конкурировать с молодыми ребятами будет сложно: они же быстрее соображают, мобильнее, активнее. Это чувство усилилось во время учёбы в Школе редакторов: я чувствовала себя «не в теме» в учебной группе, потому что на тот момент я была вообще не в контексте индустрии. Все ребята вокруг выглядели круче, потому что знали больше деталей, людей и проектов.
Во время предзащиты произошла смешная ситуация с одеждой. Я привыкла к офисному дресс-коду, а диджитал-тусовка одевается свободно. На предзащиту я оделась менее формально, а одногруппник спросил, почему я такая нарядная. То есть моё «менее формальное» выглядело как «нарядное». Это тоже тонкий момент при смене профессии — внешний вид, соответствующий тусовке.
Знакомые скептически отнеслись к идее о смене сферы деятельности. Предыдущая работа была научная, дочка Газпрома — это социально одобряемое, признак успешного успеха, а я отказалась от этого — это многим было непонятно.
Я закончила 3 ступени школы в 2021 году. Моя история удачно сложилась благодаря колоссальной поддержке мужа. Он верил в эту идею и в то, что у меня получится. Сейчас я работаю редактором в Яндекс Практикуме.
Меняя профессию, мы не отказываемся от предыдущего опыта, а пересматриваем его, и это нормально. Как и деревья, люди могут расти по-разному, меняться в зависимости от внешних условий или по своим внутренним причинам.
По большей части это софт-скилы, и хоть это очевидно, но они важны. Умение менеджерить себя, расставлять приоритеты, задавать вопросы, доводить задачу до конца, работать в команде, не терять мотивацию в долгосрочных проектах — этим софт-скилам я обязана своей первой работе.
Редактура и математическое моделирование во многом схожи. Например, в обоих случаях сначала нужно хорошенько разобраться в задаче, в середине пройти несколько итераций, а в конце — согласовать решение.
В дизайне я уже 16 лет. Но год назад я выгорела настолько, что уволилась и пошла учиться на косметолога-эстетиста. И это действительно мне нравится: делать людей красивыми. Но за столько лет дизайн уже в крови, поэтому я вернулась и пошла учиться в Школу бюро. Но косметологию не забрасываю: у меня свой кабинет.
Я боялась, что не получится, что не осилю столько новой информации. Но руки будто всегда умели всё это. Главное — начать! Учиться никогда не поздно.
Единственное, что даётся мне с трудом, — рассказ о новой профессии знакомым и публичная деятельность. Я интроверт, работаю из дома с 2015 года, а занятие косметологией предполагает много общения с новыми людьми, в том числе через соцсети. Для меня это психологически тяжело, и я до сих пор над этим работаю.
Всё остальное оказалось несложно и, главное, приносит удовольствие и разнообразие в мою жизнь.
Я искала вдохновения на Behance и нашла концепт сайта пиццерии из заданий Школы бюро. Посмотрела предыдущие работы автора, оценила прогресс и полезла яндексить, что это за школа такая. Думала над поступлением почти год, что для спонтанной меня нереально много.
Радует, что в курсе Ильи Бирмана я узнаю мало нового: значит, годы в дизайне прошли не зря. Очень нравятся курсы Михаила Нозика и Ильи Синельникова. В переговоры я теперь просто влюблена. У Михаила Нозика очень структурированная информация, я пока не всё уложила в голове, но уже пытаюсь использовать.
Сейчас хочу сосредоточиться на обучении в школе, а уже потом я буду думать о продолжении в косметологии, так как всё сразу не осилю ни финансово, ни морально. В бюро довольно плотное обучение, если действительно читать всю литературу и прям учиться. В будущем я планирую совмещать работу по обоим направлениям.
По образованию я учитель русского языка и литературы, а ещё педагог дополнительного образования по драмтеатру. Я начала работать в школе сразу после универа, в 23 года. Быстро поняла, что ничего не получится, и уволилась перед новым годом.
Из школы я просто бежала и рада, что не задержалась там дольше. При этом мне обидно за детей. С ними работают люди, которые постоянно бубнят, что дети тупые, им ничего не интересно, они неправильные.
Я живу в селе, здесь население около 6 тысяч человек, работы либо нет, либо она мне не подходит. Я сходила в издательство газеты и в библиотеку, узнала про вакансии. Меня позвали в библиотеку. Переучиваться не пришлось: педагогическое филологическое образование им подходило.
В отличие от школы, здесь я обнаружила себя в атмосфере уютного творчества, потоке разных мероприятий и крутых проектов. Через три месяца я уже выступала на методическом семинаре, через четыре — победила в своём первом профессиональном конкурсе «Формула успеха».
Новые сомнения и необходимость в переменах появились через три года, когда я поняла, что в библиотеке мне оставаться незачем. Теперь я снова собираюсь менять работу, но уже более осознанно.
Весь 2024 год я искала варианты и способы снова сменить профессию. Поняла, что нужна удалёнка, а редактура меня давно привлекала. Сейчас я учусь в Школе редакторов на бесплатном месте. Получить его было непросто, но возможно. Для меня это важно, потому что зарплата библиотекаря — это, конечно, прикол.
Для меня идеальная работа — это возможность делать полезные проекты и развиваться. Мне нравится учиться и сразу использовать новые знания.
В библиотеке я делала много полезного. Например, заметила, что коллегам сложно выступать на семинарах, и провела для них несколько мастер-классов по риторике. Но специфика работы в бюджетной сфере ограничивает, поэтому я увольняюсь.
Хочу, чтобы следующая работа увлекала меня так же, как обучение в Школе редакторов и главредство в «Кто студенте». Кажется, здесь я нашла себя.
Чего вы боитесь больше: перемен или что ничего не изменится?
Студенты 19-го, 20-го и 21-го потоков Школ бюро размышляют о полезных софт-скилах и морально-волевых качествах, которые помогают редактору расти в профессии.
Наверное, если пытаться выделить главный скил, то это умение работать с обратной связью. Тут есть два важных момента.
С одной стороны, нужно уметь отличать критику результатов своей работы от критики себя как личности. Я видела достаточно примеров, когда редакторы не умеют этого делать: принимают комментарии близко к сердцу и обижаются. На мой взгляд, это мешает им прогрессировать.
С другой стороны, нужно уметь критически относиться к обратной связи и фильтровать её. Текст смотрят разные специалисты: шеф-редактор, дизайнер и другие коллеги. Все они оставляют комментарии и предлагают улучшения, но эти замечания могут противоречить друг другу. Идеального текста не существует, и каждый редактор найдёт в нём что-то, что не нравится, и где хочется подвигать слова.
Ответственность за конечный результат всегда несёте лично вы. Нельзя слепо писать, как машинистка под диктовку: вы должны понимать, почему и зачем вы вносите правки, и уметь обосновать свои решения.
Я подписана на паблики, которые ведут известные редакторы. Периодически они пишут посты: что важно для сотрудничества, с какими авторами легче сработаться и какие редакторы потом растут в профессии. Умение работать с обратной связью — это момент, который так или иначе повторяется у всех в разных формулировках. Уже это было поводом задуматься.
Сама я никогда не обижалась на комментарии, и никогда у меня не было личного сопротивления: вот, «злой человек» пришёл, взял мой драгоценный текст — моё детище, и не оставил там буквы на букве! Если что-то плохо вышло и меня критикуют, это не значит, что мне говорят: «Ты плохая, ни на что не годишься, вон из профессии!»
Когда я только начинала работать автором, то была типичным исполнителем: относилась к тексту не как к бизнес-результату, а как просто к какому-то заданию. Это было до Школы бюро. Школа учит смотреть на работу совершенно по-другому: выполнять задачи не механически, а вникая: на какие цели это работает, зачем это кому-то надо, чего мы этим пытаемся добиться.
В Школе редакторов очень жёсткая обратная связь, но именно это учит отделять критику себя лично от обратной связи по работе. Конечно, неприятно, когда говорят: «Вёрстка — говно!» Этот первый импульс нужно заблокировать сознательным усилием. Просто вспомнить, для чего нам оставляют такую обратную связь? Чтобы мы научились. Критикуют интерлиньяж, а не лично нас.
Просить обратную связь на работе. Конечно, здесь тоже нужен баланс: вы же не будете требовать у шеф-редактора прокомментировать каждую правку. Не бойтесь спрашивать, что на самом деле человек имеет в виду.
Если кажется, что наехали на вас лично, то сразу прояснить этот момент. Прямо спросить: «Ты жёстко проехался по тексту. Это такой стиль редактуры или тебе кажется, что я в целом не тяну по хардам?» Диалог помогает понять, что в 99% случаев у человека или такой подход, или он был в запаре. Всегда можно договориться, чтобы смягчить тон-оф-войс обратной связи.
Софты зачастую важнее хардов: харды легче подтянуть, чем некоторые настройки в коммуникации. Сейчас редактор — это не бездумный исполнитель. Нужно постоянно выстраивать взаимоотношения. Чем дальше редактор развивается, тем больше берёт на себя ответственности, тем больше людей вовлекается в этот процесс. Важно устраивать работу так, чтобы она была комфортной для всех.
Редактор — не бездумный исполнитель
Отстаивать свою точку зрения, но делать это осознанно и уметь останавливаться, когда вы не правы. Если вас триггерит обратная связь, лучше подождать и остыть. Когда мы отвечаем в моменте, на эмоциях выбираем не те формулировки, которые выберем спустя час-другой.
Уметь признавать ошибки. Например, если вы погорячились, честно написать: «Извини, получилось резче, чем хотелось. Я была на эмоциях, знаю за собой эту проблему, буду
Учиться на своих ошибках. Нет ничего страшного в огромном количестве комментариев. Страшно, если замечания одного и того же характера повторяются из раза в раз. Это значит, что редактор не делает выводов и не прогрессирует.
Общий совет: примите правила игры по умолчанию. Ни на работе, ни в учёбе никто не настроен против вас лично: люди просто заботятся о результате. Если включить внутри себя эту настройку, то проблем с восприятием обратной связи будет меньше, а результат станет лучше.
Это что-то сложносоставное, по описанию больше подходит термин «проактивность». Я всегда предложу помощь: воплотить идею, решить проблему, упростить процесс. Не буду отсиживаться и делать что-то узконаправленное.
Конечно, за все свои инициативы и результаты несу ответственность. Если накосячила, скажу об этом открыто и предложу компенсацию в виде решения или «платы» за ущерб.
Это качество было со мной и на прошлых местах работы. Так получилось, что я не первый раз начинаю всё с нуля. А когда уровень знаний и опыта по теме околонулевой, спасает только активная позиция: не бояться ошибаться, задавать «глупые» вопросы, брать задачи, которые ты никогда не делал.
Если смотреть со стороны провалов, то проактивность помогает не накапливать последствия ошибок и не заниматься излишним самокопанием на тему «как же так, я всех подвела». Например, когда я только начала работать, я не рассчитала силы и набрала слишком много задач (хе-хе, такая негативная побочка от проактивности тоже может проявиться). По одной статье я прошляпила сроки. На созвоне с шефом сказала как есть. Поговорили, почему так получилось и как избежать просрочки в будущем.
По работе мне повезло, что я попала в редакцию, которая помогает расти. Проактивность компенсирует недостаток опыта, но это не значит, что я только фонтанирую идеями. Я нарабатываю практику, читаю профессиональную литературу, конспектирую комментарии, тренирую насмотренность. Это тоже проактивность, только в самообучении.
Проактивность восполняет нехватку опыта
Для проактивности нужно много внутренней энергии и здоровья. Сложно предлагать улучшения или браться за непонятную задачу, если чувствуешь себя разбитым. С основной нагрузкой бы справиться! Поэтому я прежде всего берегу себя: больше гуляю, не работаю ночью, питаюсь разнообразно. Звучит банально, но пирамиду Маслоу пока никто не отменял.
Редактор — часть системы. Представьте сеть. Редактор — это один из узлов. Быть крепким узлом недостаточно. Если специалист постоянно тянет в сторону, рвёт или путает связи, то сеть будет запутанная или порванная. Например, в редакции будет некомфортно работать, авторы перестанут гореть желанием писать. Все эти ниточки-связи — это мягкие навыки, которые нужны в работе: гибкое мышление, работа в команде, организаторские способности, планирование, ведение переговоров и другие.
Выделю два:
Навык общения. Чем качественнее коммуникация с авторами, экспертами, заказчиками, коллегами, тем лучше результаты работы — интереснее и полезнее выходят статьи, меньше времени тратится на рутину.
Навык принятия решений нужен для работы в условиях частичной неопределённости. Редактор не может знать и спланировать всё. Бывает, приходится принимать решения,
Наверное, мои главные скилы — это постоянное саморазвитие и бизнес-мышление. Я закончил институт по направлению «Реклама и связи с общественностью». Затем работал маркетологом в местном фитнес-центре. Занимался маркетингом и пиаром: снимал ролики, писал контент, дизайнил, запускал таргетированную рекламу и кампании в директе. Сейчас работаю в продуктовом дизайне, где особенно ценится мышление бизнес-целями.
Когда я занимался дизайном, то понял, что мне интересно думать глобально: общаться с заказчиками, писать текст, презентовать продукт. Это всё про горизонтальный рост и наращивание скилов — про осьминожку навыков, которую мы рисовали на первой ступени Школы редакторов.
В дипломный проект Школы редакторов я вошёл как автор и редактор, но получилось, что занялся одновременно и продажами, и продвижением курса, и общением с экспертами, которые помогли сконструировать и правильно продать идею. Больше думал о глобальных вещах: как реализовать курс быстро и качественно, чтобы дать людям максимум пользы и получить прибыль. Это тоже одна из основ бизнеса: не надо заниматься так называемой «дрочкой слов» — нужно делать дело.
В маркетинге и продажах как минимум нужно шарить базово. Чтобы становиться сильнее, я смотрю подкасты: это удобно, когда хочется отдохнуть, но при этом не хочется терять время. Например, из последнего интересного — бизнесовые подкасты с участием Михаила Токовинина. Недавно он рассказывал, что при выходе на рынок не нужно пытаться угодить всем: сначала лучше сузить целевую аудиторию. Такие штуки я и стараюсь применять на практике.
Не занимайтесь дрочкой слов — делайте бизнес
Умение договариваться и не бояться просить. Для этого нужно больше общаться с людьми и нарабатывать базу. Даже когда вы просто откликаетесь на вакансии или когда вам пишет HR, старайтесь выйти на человека, который будет принимать решение. Например, когда-то я делал тестовые для Киры Калимулиной, и у меня остался её контакт. Когда я стал заниматься продвижением курса, то пошёл напрямую к ней. Так же было и с другими экспертами, которые рекламировали проект.
Навык «продавать» самого себя. Если вы крутой спец и можете презентовать себя, то вас будут знать на рынке и возьмут куда угодно. Можно вести свой блог или канал, но это сложная штука: там нужно регулярно что-то постить, поэтому это не всем подойдёт.
Меня выделяет умение идти к цели, несмотря на любые трудности. Это просто моё человеческое качество, которое перешло в редактуру. Оно помогает добраться из точки, А в точку Б: в Школах бюро знают, что на этом пути всегда есть испытания и факапы.
Она помогает не сдаваться. Когда я делала интервью с Ильёй Бирманом, то получила столько правок от героя, сколько никогда не получала. От усталости я разрыдалась, но затем собралась и доделала работу. Не нужно бояться своей первой реакции на обстоятельства: может быть шок, страх, внутреннее сопротивление.
Но нужно всегда прислушиваться к себе: а ваша ли это цель? Если вы держите эту конечную цель в голове и она вас вдохновляет — вперёд. Но если вам «срать в тетрадь» на эту цель и вы хотите просто кому-то что-то доказать, двигаетесь на энергии «назло всему миру» — это прикольно, конечно, но вы исполняете чью-то чужую мечту. Легко сгореть.
Целеустремлённость прокачивается, когда вы идёте через страхи и через силу.
Участвуйте в конкурсах. Например, поборитесь за позицию главреда журнала «Кто студент». Это даже не про редактуру, а про то, чтобы привыкнуть к конкуренции, увидеть, на что способны ваши коллеги. Знание обстановки, окружения, способностей соперников — это база, которая поможет выстроить путь к цели.
Учитесь. Когда я была подростком, папа сказал мне суперпрекрасную фразу: «Если у тебя есть возможность чему-то научиться, всегда её используй». Если вы можете пойти на лекцию — идите, нашли на Ютубе клёвый канал — смотрите. Но просто теория не даёт никакого эффекта, поэтому сразу вводите новые знания в работу. Так, в Бюро Горбунова для практики существует вторая ступень.
Делайте много попыток. Прежде чем получить свою первую работу на фрилансе, я отправила 112 откликов.
Проговаривайте аффирмации: «Мы смелые, мы уверенные, мы целеустремлённые, мы добиваемся того, чего хотим. Для нас нет проблем и препятствий». Так вы себя внутренне мотивируете.
Думайте о том, чего вы лишитесь, если этого не сделаете. Например, так я пошла в конкурс на главреда журнала «Кто студент». Целый месяц до этого я болела и чувствовала себя ужасно. Но нашла силы попробовать. Я не представляла, как могу упустить возможность засветиться в обществе редакторов, расширить профессиональные связи, а в лучшем случае ещё и несколько месяцев делать красоту и хорошие тексты. Хоть я и не выиграла, но меня греет чувство, что я сделала максимум для этого, а значит как минимум молодец, что постаралась. Ну и плюс благодаря этому конкурсу Маша Скударнова меня заметила и порекомендовала автором в Mindbox. Мне кажется, лучше профита не придумаешь.
Софт-скилы — это база, мы работаем в мире с людьми. Без мягких навыков можно выжить, но нельзя сделать карьеру. Пора уже перестать рассуждать на эту тему, а принять как факт.
Нужно уметь дать пенделя. Причём не обязательно это делать часто, главное — действенно, чтобы все поверили, что шутки плохи. При этом нужно осознавать грань, как пнуть команду максимально бережно. Но высшая степень редакторских скилов — это изначально выстроить работу так, чтобы пендель никому не требовался.
Полезный скил — уметь дать пенделя
Ещё про софт-скилы: редактору важно найти баланс между правками по делу и доёбками по мелочам. Легко говорить, что именно в тексте плохо. А вот вносить правки так, чтобы текст выполнял свою задачу и при этом сохранялся стиль автора, — уже сложнее.
Я умею довести статью с нуля до уверенного среднего результата за короткое время. Не трачу время на «я не смогу», «я не сделаю», «всё очень сложно» и прочее — просто делаю.
Например, для первоапрельского выпуска журнала «Кто студент», со стихами в стиле Григория Остера, я набросала фактуру за один световой день. Где-то в полдень главред Маша Скударнова предложила сделать этот выпуск, а уже в шесть вечера я переделала все советы. И всё, что нашептали мне голоса в голове, я перевела в стихи. Мы потом ещё докручивали формулировки, чтобы никого не обидеть, рисовали иллюстрации, улучшали стихотворный ритм, но по факту статья была готова. Если бы нужно было её срочно выпустить, мы бы это сделали.
Это не работа тяп-ляп, а именно способность аккумулировать все свои силы и таланты, чтобы быстро дойти до адекватного результата.
Я догадывалась об этом, ещё когда фрилансила на биржах. Писала тексты быстро и качественно, и люди были готовы доплачивать за оперативный результат.
Про ресурсный подход рассказывал Максим Ильяхов на курсе «Текст и деньги». Мне понравился пример про диетолога из курса. Проходите мимо кафе — зайдите, сфотографируйте уголок потребителя, калорийность блюд — вот вам иллюстрация. Напишите пост, что можно съесть, чтобы не разжиреть. Контент будет сделан на коленке, но ценен для аудитории.
Стараюсь использовать ресурсный подход везде. Например, на второй ступени Школы редакторов я применяю его к домашним заданиям.
Получила зачёт и ушла в туман
Ещё использую принцип Парето. Мы все в глубине души знаем, какие 20% наших усилий дадут 80% результата. Всё остальное — шелуха. Например, у вас есть задача написать статью. Вы знаете, что эту статью хорошо сделаете условно за 10 часов работы. А теперь представьте, что у вас только два часа и подумайте, что вы за эти два часа сделаете в первую очередь. Это и есть эти 20%.
Закон Парето: 20% усилий дают 80% результата
Я помню, как в колледже мои однокурсницы делали презентации по 3−4 дня, потому что пять часов подбирали шрифты, чтобы было красиво. А я за полчаса накидывала свою презентацию, получала свою четвёрку или зачёт по дисциплине и уходила в туман навсегда.
Не путайте с флексом. Когда мы флексим, то отбрасываем ненужное в процессе. При ресурсном подходе мы сразу делаем только главное.
Возьмём программистов: человек, который просто сидит и пишет код, зарабатывает меньше, чем человек, который создаёт приложение и думает о том, как с этим приложением будут взаимодействовать люди.
У нас то же самое. Если работать копирайтером на бирже за 50 рублей, то хватит хард-скилов. Но у редактора более высокий грейд: мы думаем о том, кто увидит этот текст, кто и зачем его прочитает, какая должна быть польза.
Вот тут и нужно задействовать софт-скилы. Чтобы текст сыграл, его нужно выдать в нужный момент и на нужном уровне.
Чувство юмора — оно всегда помогает. У меня с заказчиками в переписке постоянно шутки, потому что разряжать обстановку обязательно нужно. Если всё время всех держать в нервном напряге, рано или поздно кто-то сломается, а на починку придётся тратить ресурсы.
Я инженер и первый студент Школы дизайнеров, который смог выиграть конкурс на позицию главреда журнала «Кто студент». Поэтому с первого дня старался подходить к редактуре с другой «оптикой», без каких-то редакторских установок. Хотелось привнести больше изобретательских решений.
Например, поработать над технической реализацией слайдеров — сделать их более удобными для читателей. Придумать, как приблизить и рассмотреть в журнале любопытные иллюстрации. Ещё я запустил на главной странице снежок — атмосферный плюс к новогоднему настроению. Дополнил статьи аудиозаписями, прикрутил таймкоды ссылками к видео прямо на сайте журнала. Встроил кнопочки основных используемых тегов в редактор для удобства будущих главредов. Со всем этим пришлось попотеть и применить изобретательность. Но результат того стоил: мы сделали журнал лучше и позаботились об удобстве читателей и редакторов.
Изобретательность у меня из детства. Развить её мне помогла мама. Хорошо помню историю: как-то на уроке трудов нам задали на конкурс оформить тарелку из оргалита. И когда я сгибал полоску, чтобы получилось кольцо, материал сломался у меня в руках. Получилась дуга и к ней прямая линия на сломе. Больше оргалита в доме не было. Я стал переживать, и тогда мама предложила: «Сделай так, чтобы твоя тарелка была не круглая, а будто с одной из сторон отсечена. Её можно будет куда-то поставить, и она не будет падать. Получится тарелка с подставкой!» То есть мама научила меня смотреть на вещи под другим углом.
В редактуре изобретательность помогает работать с визуальным повествованием. На одном из заданий в Школе дизайнеров я сделал коллажи. Максим Ильяхов написал в комментарии, что такое решение не подходит. Пришлось изобретать и выкручиваться, чтобы не начинать работу с нуля. Лень тоже подталкивает к изобретательности. По сути, многие вещи так и придумывались в быту.
Когда-то я прошёл курс Барбары Окли «Учимся учиться». Там я узнал, что наш мозг имеет два режима работы: сфокусированный и рассеянный. И в перерывах между мозговыми штурмами полезно прогуляться или сделать что-то рутинное. В это время мозг продолжает работать над задачей, а мы можем словить озарение.
Что я ещё применяю? Уже четыре года занимаюсь медитацией. Суть в том, чтобы сфокусироваться на дыхании. Это помогает подразгрузить голову, занятую мыслями, то есть дать мозгу отдохнуть. Медитация учит подмечать моменты, когда мозг начинает терять внимание на дыхании и думать о постороннем. Вы как бы тренируетесь улавливать тот момент, когда отвлекаетесь, и мягко возвращаться к делу.
Потому что никто не будет с вами работать, если вы ведете себя как засранец: постоянно токсичите, спорите, самоутверждаетесь за счёт других людей. Даже если вы суперкрутой профессионал, нельзя быть негибким и непрощающим. Редактор не один — редактор в команде.
Навык управления временем. Дело в том, что многие редакторы — фрилансеры, и им непросто соблюдать график и дисциплину. Также нужно уметь управлять командой. Например, как главред журнала «Кто студент» я налаживал коммуникацию между авторами и героями, авторами и оформителями. Мне было легко это делать благодаря характеру: я ко всему отношусь спокойно и стараюсь всё смягчать, амортизировать.
Наверное, лучше было бы спросить у моих коллег. Я бы сказала, что всегда стараюсь разобраться в продукте и слушать команду. Но для меня это не какая-то сверхспособность, а именно часть работы любого редактора.
Погружение в тему — один из важных навыков для любого автора и редактора, особенно если речь идёт об экспертном контенте. Например, в моих материалах на одной стороне стоит эксперт, который делится знаниями, а на другой — такой же эксперт, который этот материал читает. Редактора-чужака, который не разобрался в предмете, обе стороны выкупят сразу. Поэтому надеяться на классную работу редактором в экспертной нише без понимания предмета — наивно.
Ещё один важный навык — умение работать в команде. В своей продуктовой редакции я ежедневно взаимодействую с экспертами, SEO-специалистами, маркетологами, авторами, дизайнерами, вёрсткой и ещё кучей людей. Если я буду вести себя как токсичный говнюк, который игнорирует мнения коллег и со всеми конфликтует, это неизбежно скажется на продукте: процессы застопорятся, задачи начнут сливать, и всё будет плохо. Поэтому переговорные навыки крайне важны в любой работе, а редакторской — особенно.
Не было какого-то божественного провидения, что я такая… Оп! И осознала! Всегда понимала, что оба названных навыка важны. В моём случае с предметной областью разбираться в материалах проще, потому что есть профильное образование. Что касается переговорных навыков — то здесь помогла именно школа. Отдельный респект Илье Синельникову: его подход к переговорам открыл для меня новые горизонты в общении с коллегами.
Да, никак особо. Просто работаю. Наступаю на грабли, делаю ошибки и анализирую результаты.
Если речь о навыке грамотно писать или редактировать текст, то это уже умеют делать нейросети. Но в отличии от настоящего редактора, нейросеть не умеет взаимодействовать с командой и не способна стратегически мыслить или планировать.
Их множество, всё зависит от ваших целей и направлений развития. Начните с обучения в Школах бюро — а там разберётесь, какие навыки нужно подтянуть для карьерного роста. По сути, школа даёт вам удочку — базу знаний в профессии, с которой можно идти в рынок, а уж наловите вы этой удочкой рыбу или нет — зависит от вас.
Я считаю, что это гибкость и эмпатия, то есть умение найти подход к любому эксперту. Я работаю на телевидении, и мои эксперты — это московские бизнесмены и предприниматели. Моя задача — помочь им интересно рассказать о своём бизнесе на камеру. Важно, чтобы герои раскрепостились и говорили живо и естественно, а не заученным текстом.
Иногда нужно, чтобы эксперт объяснил зрителю сложные термины простыми словами. Я прошу, а он отказывается: «Меня мои коллеги засмеют!» С помощью гибкости убеждаю. Делаю так, чтобы человек сказал понятно и как нужно нам, но при этом и сам остался доволен.
Однажды мне попалась героиня, которая боялась камеры и была настроена против съёмочной группы — это была её защитная реакция. Это было неприятно, но нужно было опустить личный момент и поддержать героиню. Несмотря на агрессию, я хвалила и подбадривала: «Как классно вы рассказываете!» Интервью шло четыре часа. Мы периодически останавливали запись, но всё же задачу выполнили.
Я всегда считала, что гибкость и эмпатия — это базовые навыки, и в них нет ничего особенного. Но потом стала ловить себя в те моменты, когда общаюсь с экспертами. Я как будто смотрю со стороны и понимаю, когда нужно подбодрить человека, а когда сказать жёстко: «Вы же эксперт, расскажите, как это работает» или «Извините, у нас мало времени». Стала осознанно это использовать.
Это помогает расти локально: брать более интересные интервью и находить классную фактуру. В Школе редакторов я стала задумываться, как использовать гибкость и эмпатию в общении не только с экспертами, но и с работодателями. Например, чтобы получить оффер с хорошей зарплатой.
Как принято в жизни: ходишь три раза в неделю в зал, и вот ты накачан. Нет, так эти скилы точно не качаются. Наверное, это больше история про осознанное общение.
Гибкость и эмпатия — это точно про переговоры и про Илью Синельникова. После его лекций какие-то «шестерёнки» в моей голове стали двигаться по-другому. Я пока ещё точно не могу сказать, что именно, но я стала воспринимать интервью как некие переговоры. Стала задумываться: а какая боль второй стороны? Почему герою важно, чтобы люди о нём узнали? Моя задача, чтобы герой интервью чувствовал себя в порядке, а я была не в порядке.
Право на нет — это про право человека не отвечать на какой-то вопрос. Я даю право на нет, но затем могу переформулировать вопрос так, чтобы всё равно получить на него ответ.
Чтобы человек раскрепостился, я специально ошибаюсь
Потому что может так получиться, что до хардов дело просто не дойдёт. Если вы не умеете достать из человека нужную вам информацию, то до написания текста или записи программы вы просто не доберётесь. А если вы даже записали суперинтересное интервью, вам нужно согласовать его с героем и внести правки. И здесь тоже без гибкости и эмпатии всё полетит в тартарары.
Я не знаю, можно ли это отнести к софт-скилам, но я бы точно назвала любопытство. Оно помогает не сойти с ума в нашей работе: сегодня мы пишем про бренд одежды, завтра — про сыроваров, а послезавтра про чуваков, которые делают увлажнители воздуха. И если тема не интересна, то написать что-то классное трудно. Поэтому я каждый раз восхищаюсь своими героями — подогреваю в себе это детское любопытство. Оно помогает генерировать новые идеи, развивать эрудицию и создавать новые форматы.
Мне кажется, что моя сила в нестандартном мышлении. То есть я умею интересно зайти и необычно подать тему в соцсетях и не только, например, придумать диалоги и персонажей. Сделать всё прикольно и ёмко: увидел смысл, нашёл слова, напечатал. Это не вдохновение, а именно сухой навык.
Лет пять назад я начал вести паблик «Город на краю» во «Вконтакте». Читателям очень зашло. Я тогда впервые подумал: блин, я пишу, а люди говорят: «Прикольно!» До этого я уже писал книги и рассказы, но этого ощущения плотной связи с читателем не было, а тут она возникла. Затем ко мне стали обращаться клиенты, чтобы я нешаблонно вёл их соцсети. Так всё и закрутилось.
Для этого я пошёл учиться в Школу редакторов. Важно же не просто писать интересно и нешаблонно. Нужно ещё убрать банальное, то есть всё то, что мешает оригинальному или отвлекает от него. В этом и есть редакторская фишка — убрать всё лишнее. Любые тексты — это отработка навыков: цеплять с первой фразы, развивать мысли, создавать сюжеты и точки интереса.
Редактор не работает в вакууме: вокруг коллеги и заказчики. Если заказчик — замкнутый бука, то его нужно разговорить, чтобы получить инфу. Если вы с коллегой вместе работаете над статьёй, нужно слушать его идеи и доносить свои. Общение — это часть работы, и от его эффективности зависит результат.
В разных ситуациях нужны разные софт-скилы. Например, сейчас я пишу книгу на заказ. Был форум для предпринимателей: выступления спикеров, подкасты, интервью. У меня 150 транскрибаций, и моя задача — всё это переработать и отредактировать. Я почти не общаюсь с людьми: от меня требуется «каменная жопа» и ровное отношение к рутине, способность структурировать большой объём информации, вычленить смыслы и правильно их подать.
Редактору нужна «каменная жопа» и ровное отношение к рутине
Когда я работал в стартапе Educate Online, который давал детям из СНГ официально учиться в школах за рубежом, от меня требовалось быть в команде. Мы проводили 2−3 раза в неделю встречи всем отделом маркетинга, обсуждали что-то вместе, анализировали, выдвигали гипотезы, проверяли их, подводили итоги, общались. Нужно было софт-скилить изо всех сил: быть командным, гибким, уметь договариваться, слушать, слышать и доносить.
Для кого-то свидание — это романтический ужин
Мне было 20. Я пошла на первое свидание с молодым человеком. Гуляем мы с ним и видим, что рядом у женщины-водителя такси разборка с пассажирами. Потом уже выяснилось, что они не заплатили денег, а она решила на них наехать: остановилась на обочине и достала биту. Суровый Челябинск нулевых… Мой молодой человек решил помочь разрешить этот конфликт мирно. Наверное, он думал, что так умеет 🙂
Начал беседовать со всеми участниками этой истории. Я тогда ораторскими талантами не блистала, поэтому заскучала и присела на корты около дороги. Сижу, наблюдаю. Неожиданно приехала толпа таксистов. До меня дошло, что эта женщина вызвала своих коллег на подмогу. Они прям как в фильмах про бандитов из 90-х: приехали все вместе на нескольких машинах.
В тот момент я ходила с очень короткой стрижкой под мальчика, носила пальто, штаны. Сижу и слышу за спиной топот. Поворачиваю голову и вижу, что на меня бежит мужик… Такой крупный… Он до меня домчал за пару секунд и без слов… Ударил в нос. Я офигела от боли. Поворачиваюсь к нему и ору: «Ты нормальный? Ты что вообще?» Он посмотрел на меня и весь сразу опал: «Ой, ты девочка?! А я со спины и не понял».
Я так боялась, что у меня криво срастётся нос, но вроде ничего. Нос, по-моему, всё равно симпатичный остался. Фото носа не проси, не дам 🙂
«Ой, ты девочка?! А я со спины и не понял»
Мне было 19. Мы с подругой — студентки и снимаем одну квартиру на двоих. По внешности мы с ней совершенно разные. Она — высокая блондинка с пышной грудью и пухлыми губами. Я — полтора метра ростом и тёмненькая. Однажды она приходит и говорит: «Слушай, я тут с парнем общалась, но у нас что-то не клеится. Хочешь, дам его номер телефона? По-моему, я ему внешне не нравлюсь. Не в его вкусе…»
Я написала ему с предложением встретиться и пообщаться. Слабоумие и отвага — мой девиз по жизни 🙂 Он согласился — договорились погулять. Чувак приехал на машине, и мы решили покататься по городу. Тут сноску добавь, что так делать не надо. Это я идиотка была.
Катал часа два. Мы с ним очень культурно, мило общались. Никто ничего лишнего не предлагал и ни на что не намекал. Подъезжаем к моему дому. Я только выходить собралась, он мне говорит: «Слушай, ну я вообще маленьких девушек за девушек не считаю. Вы для меня просто… люди!»
Я даже не обиделась, я была в недоумении… Чувак, ты меня два часа зачем на машине катал? Ждал, что я вырасту за это время?!
«Я маленьких девушек за девушек не считаю. Вы для меня просто люди…»
2005 год. Весна, вечер пятницы. Мы с подругой гуляем по центру города. В какой-то момент прогулки встречаем парнишку, который прямо на тротуаре поставил ударную установку и фигачит по ней. Так круто притом!
У меня случился столбняк. Я ему тоже очевидно понравилась. Уйти от этого парнишки я не смогла. Стояла с ним рядом, что-то выпивала и слушала его биты.
Наступила ночь, он собрал установку и предложил поехать к нему. Дальше всё как в тумане 🙂 Мы приехали, зашли в квартиру. Темно. Свет горел только в коридоре. Он проводил меня в комнату, показал, где ложиться. Опять же, всё в кромешной темноте! Я легла, а через несколько минут ко мне приходит мой музыкант и ложится рядом… И тут… В темноте из другого угла комнаты к нему кто-то обращается: «Дима, а ты дверь на ключ закрыл?»
Я протрезвела! Тут же! Оказывается, в другом углу комнаты спала его мама! Я, конечно, люблю свободу и открытость, но и стыд у меня тоже есть. При маме ни о какой близости уже речи быть не могло. Утром мне хотелось максимально незаметно эвакуироваться в сторону дома. Музыкант мой то ли ещё спал, то ли уже уехал. И дверь за мной закрыла мама! Чётко запомнила, что на её лице не было ни тени укора…
У меня две кринжовые истории.
Первая: несколько лет назад я встречалась с парнем. Одно из свиданий ожидаемо продолжилось у него дома. Ну ты понимаешь, что подразумевалось… Когда дело дошло до самого процесса, он с торжественным видом вытащил два презерватива:
— Смотри, как я подготовился! Какой ты хочешь?
— Целый и свежий…
— Ты не поняла. Выбери цвет — зелёный или жёлтый?
— Без разницы… Если тебе важно, значит, у тебя есть предпочтения. Выбирай сам!
— Ты что?! Ты же девушка, ты и должна выбрать…
И вот это его «ты девушка, ты и должна выбрать» меня просто выбило из колеи. Вся эта полемика была настолько нелепа, что я не смогла сдержаться и начала смеяться. Естественно, у него пропало настроение… И упало всё остальное. В итоге я оделась и ушла 🙂
Вторая история была, когда я училась в Курске в вузе. Встречалась с милым, скромным парнем. Пару раз я была у него дома. Он увлекался русским роком, и все стены в его комнате были в плакатах с «Алисой».
Однажды он приехал ко мне. Смотрю, что чувак хочет что-то сказать, но не решается. Я как-то аккуратно подбодрила его, и он выдал: «Понимаешь, моя мама считает, что мы друг другу не пара. Она пригласила священника, который провёл со мной беседу, окропил святой водой мою комнату и велел снять все плакаты со стен, назвав это бесовщиной…»
Наверное, я должна была обидеться, но меня просто разорвало от смеха. Я сказала ему: «Знаешь, священник тебе помог! Всё отлично. У меня нет к тебе претензий. Да и раньше не было. Передавай привет батюшке, и пусть у вас с мамой всё будет хорошо!»
Мы общались с парнем по телефону. Через неделю он предложил встретиться в его районе. Я тогда училась в Москве и поэтому даже не подумала, что встретиться в Черёмушках не самая клёвая идея. Это был красный флаг номер один. Договорились пересечься у метро. Я приехала на нужную станцию, а он мне пишет, чтобы добиралась до конкретного торгового центра, потому что он уже там. Это был красный флаг номер два.
В кафешке на третьем этаже торгового центра за одним из столов сидел мой принц. Только был он с какой-то девушкой в ярко-оранжевых сапогах на высоченной шпильке и с синими стрелками на глазах.
Я присела за их стол. Оказалось, что эта мадемуазель — его бывшая. Но красный флаг номер три — это их пошлые шутки в адрес друг друга. Его бывшая мне так искренне в какой-то момент выдала: «Ой, ну Серёжа вообще такой изобретатель! Мы всё время в кровати что-то придумывали. Помнишь, как ты наручники принёс откуда-то, а мы их потом долго расстегнуть не могли?» Он мечтательно закатывает глаза и отвечает: «Дааа… Клёво было!»
Я из вежливости полчаса их слушала, а потом сказала, что пойду припудрить носик. С припудривания я так и не вернулась. Обратно до метро бежала бегом. Больше не отвечала на его звонки и сообщения. В последней смске он написал, что я невоспитанная, потому что уходить не попрощавшись некрасиво! Ему и его бывшей было очень неприятно!
Самое стрёмное свидание было первое, и стрёмным его сделал я.
Моя первая любовь. Наши родители — хорошие друзья, поэтому мы знали друг друга с трёх лет. Ходили на дни рождения друг к другу, ездили на шашлыки. Она была потрясающей девочкой, и я в неё сильно влюбился. К пятнадцати годам я созрел, чтобы признаться в любви.
Казань. Февраль. На улице минус двадцать. Как я умудрился организовать эту встречу, уже не помню. Представлял, как скажу ей те самые три слова, она упадёт в мои объятия и всё будет как в кино. Мы встретились в центре города. Она — ангел-мечта, а я — в шапке, которую связала мама. Заикаясь, произнёс: «Я тебя люблю…» Цветов нет, подводки к свиданию нет, да и вообще ничего нет. Мы стоим на морозе, как дураки. Она вздохнула и начала объяснять, что уезжает в Москву и какие тут могут быть отношения. Я тогда что-то пробормотал вроде: «Вот выучусь на повара, приеду к тебе, и можно будет что-то попробовать». Она промолчала, и мы пошли гулять.
Денег у меня не было. Мы полтора часа ходили по холоду вокруг Кремля. Когда она намекнула, что было бы неплохо погреться, я повёл её на выставку динозавров — туда вход был бесплатный. На входе стоял трицератопс с раскрытой пастью. Я засунул туда руку и сделал вид, что он меня кусает. Моя любовь закатила глаза и ушла обратно на мороз.
Однажды у меня было очень странное свидание. Я договорилась с 37-летним мужчиной встретиться у своей работы. Ну как будто в 37 лет у взрослого мужика должно быть какое-то понимание о женщинах…
Я говорю: «Давай в 18:30? Я работаю до этого времени и потом прибегу». Вроде ок. Договорились.
В 18:30 я выключила комп. Пока оделась, дошла до места — 18:40. Никого нет. Пишу ему: «А ты где?»
Ответ убил:
«Я пришёл на место в 18:30. Никого не было, и я ушёл…»
Новый знакомый как-то написал: «Друг увидел, что я добавил тебя в ВК, и ты ему очень понравилась. Не против, если он тоже постучится к тебе в друзья?» Ну ок. Такой заход показался странным и нелепым, но списала на возраст — парень был младше меня. Начали переписываться и договорились потусить компанией.
В день икс встретились все вместе с друзьями и в какой-то момент остались наедине с этим парнем. Не исключаю, что изначально так и было задумано. Общение как-то не клеилось. Я и не пыталась наладить коннект: то ли настроения не было, то ли человек не зацепил. Когда разговор скатился к односложным фразам, он так жалобно протянул: «Знаешь, мне ведь никогда не давали на первом свидании. И ты, наверное, тоже не дашь…»
Ну что тут скажешь… Объяснила парню, что мы не на свидании. И посоветовала не давить таким образом девушкам на жалость, а то ему вообще никогда «не дадут».
Вы доказали, что свидания — это не только про «и жили они долго и счастливо», но и про «я ушла, а его мама закрывала за мной дверь». Но даже самое кринжовое свидание — это не повод отказываться от любви!
Рашид Муратов — автор пяти книг и более ста рассказов в жанре фантастики. Студент 20-го потока Школы редакторов рассказал, где брать идеи, вдохновение и как начать писать первую книгу. Откуда возникают фантастические сюжеты, как чувственный опыт может их оживить и при чём тут лимбическая система мозга.
Пишу с 2011 года. Я тогда учился на филфаке в универе: хотел писать, но не понимал, с чего начать. Друг скинул ссылку на ЖЖ человека, который поставил над собой эксперимент — месяц писать по рассказу в день. Такой же вызов начался у меня.
Садился писать: вот чистый лист, вот слова, вот какие-то герои появляются, вот они что-то делают, а я всё это описываю. Проходит два часа — у меня готов рассказ. По сути, тренировал именно навык создания идей, активной визуализации.
Вызов затянулся на 2,5 месяца: пока писал рассказы, успел сдать сессию. В голове всё перемешивалось, но было прикольно. Через 30 рассказов нащупал, как вообще могу писать — появился свой стиль, любимые темы, меня в ЖЖ даже кто-то читал. Меня интересовали книги Евгения Лукина, Аркадия и Бориса Стругацких, Владислава Крапивина. Поэтому и писал в основном фантастику.
Рассказы эти не редактировал. И до сих пор для меня редактура — самая больная тема. Терпеть не могу перечитывать и исправлять то, что написал, но без этого никуда. С первого раза нужных слов не подобрать, приходится перечитывать и переписывать, чтобы в итоге получилось то, что нужно.
Беру участок реальности и в голове докручиваю. Пишу в жанрах: фэнтези, мистика, фантастика. Обычно про нечто необъяснимое: обыденную реальность, в которую проникает неведомая логика, что-то из других миров.
Наша жизнь в целом скучненькая. Там метро ездит, там автобусы ходят, тут люди работают. Ты берёшь что-то и делаешь это интересным. Для меня интересно — когда необычно и в сторону фантастики. Берёшь опыт и переносишь его в другой мир, в параллельную реальность, на другой континент. Так рождается сюжет.
Были у меня отношения с девушкой странные. Из них родился рассказ, где героиня катаной ногу жениху отрубает. Здесь роль играет даже не сложность отношений, а контекст. Ты его чувствуешь, ловишь, выкручиваешь на максимум, до гротеска: в обществе есть разные традиции, а у нас в семье рубят ногу тому, кто замуж зовёт.
Когда вылетел с филфака, поехал автостопом на Дальний Восток. Там прожил четыре месяца: общался с шаманами, привёз оттуда первую жену. Начался круговорот событий — я получил опыт, который нигде больше не приобрел бы. Много сюжетов взял оттуда. У меня несколько книг, где духи, эзотерика, общение с другими мирами, но в современном городе.
Рассказы в каком-то смысле сложнее писать, потому что нужно упаковать мысль в короткие промежутки текста. Это должно быть достаточно интересно, чтобы зацепить с самого начала.
Когда первую книгу писал, надеялся, что ее как издадут, как я стану миллионером, ух! Брошу копирайтерство и пойдёт жизнь веселая. Но не пошла. Тем не менее я написал вторую книгу, третью, четвёртую. Работал и писал, совмещал это через выгорание. Иногда писал вместо работы, потом дедлайн подступал, навёрстывал бешеным темпом.
Последние полгода не пишу, потому что не идёт. Четыре книги отправил на питчинги, презентую их напрямую издателям.
С творчеством жизнь становится интереснее. Без него не произошла бы цепочка событий, которая привела к тому, что у меня сейчас есть.
Действительно интересный сюжет рождается на основе уникального опыта — жизненного
Возьмём Джорджа Р. Р. Мартина, который написал «Игру престолов». Он историк, знает, как всё происходило: как воевали, какие отношения были между сословиями, во дворце, между королями, прислугой. Он создал мир в Средневековье, где все натуралистично, исторически верно прописано, но в котором ещё есть магия, драконы. То же самое с Джоан Роулинг: она хорошо знает жизнь в закрытых английских школах и на этом синтезировала сюжет.
В море фанфиков интересные вещи есть. Я с удовольствием почитал «Гарри Поттер и методы рационального мышления», который написал исследователь искусственного интеллекта Элиезер Юдковский.
В школьные годы я жил с родными в русском городке в Ливии. Там в центре здоровенная вышка была, высотой с пятиэтажку. Год вокруг ходил, смотрел. За три дня до отъезда забрался на неё, страшно было. А сверху очень красиво оказалось: море видно, пустыню, барханы вокруг и пальмы.
Когда в Казань вернулся, начал по крышам гулять, стал руфером. Потом в Питер ездил и Москву, забирался на самые высокие крыши. Они возникали затем в сюжетах — у меня во всех книгах кто-то куда-то лезет. Неизбежно. Обязательно. Потому что на высоте много эмоций, впечатлений.
Рассказ «Петрович *бнулся» я написал после того, как прожил год в Сибири. У меня что-то накопилось. Вылилось это в тему просветления и саморазвития простого сибирского мужика. Получилось прикольно, рассказ собрал хорошую обратную связь.
Идею для книги нужно искать не вокруг, а в себе. У каждого есть опыт, который понимаешь на уровне тела, а не головы. Интересно то, что вы пережили сами. Если я напишу книгу про маму, которая родила чудесного ребёнка, мне не поверят. Потому что я не знаю, каково это.
Много книг издано, их покупают — начинаешь читать, а там ничего не происходит. Деревянные болванчики говорят деревянные вещи, совершают деревянные действия. И таких авторов полно.
У каждого есть опыт, который понимаешь на уровне тела, а не головы
На сайте Author. today пишут километры текста: практически по авторскому листу в день. Посмотрел, кто там успешный и как они работают. Понял, что я так жить не хочу. Нет резона этим заниматься — писать километры бессмысленных простыней.
Но этих авторов читают, потому что они пишут. У людей есть потребность читать. У меня ощущение, что у огромной массы вкус ещё не сформирован. Они ищут, что почитать на какую-то тему. Вот есть авторы, которые пишут про приключения людей в мире компьютерной игры. У них 10 романов, даже серии романов, книг по 30 у некоторых. Одинаковых абсолютно, но потребность закрывается — этот рынок работает так.
У меня нет широкого круга читателей. Глобально меня читает жена, ещё близкие, знакомые. Жена — главный мотиватор, она меня не критикует.
Как только вы начнёте публиковать творческие рассказы, романы, даже посты, критиканов появится — как грязи. Критика нужна от людей, которые разбираются в теме лучше, чем вы и все остальные. Иначе это информационный шум, который мешает и демотивирует. От близких людей важна мотивация и поддержка. Тем более на первом этапе, когда важно нащупать свой путь.
Как вообще понять, что движение происходит в правильном направлении? Искать в себе. Важно делать, что нравится. На первых порах обратная связь может мешать. Вы будете ориентироваться на кого-то: бесконечно переделывать свой стиль, пока его не примет большинство. Я в этом смысла не вижу — это уже ремесло, а не творчество.
Никогда не работал на создание своей аудитории. Когда пишу книгу, об этом совсем не думаю. Может и стоило бы, но я не понимаю, как это может влиять на книгу в положительном ключе. Сюжет идёт, и корректировать его, исходя из ожиданий читателя, неинтересно.
Хорошо получается то, что идёт от сердца, что самому интересно. Передача опыта с лимбической системы. Нужно, чтобы автора самого захватило — тогда читатель это считывает, пропитывается.
Лимбическая система человека отвечает за эмоции, память, животное начало. А другая часть мозга — логическая — оперирует знаниями, фактами и взаимосвязями. Можно писать книгу от попыток понять, какой она должна быть, а можно от опыта.
Есть книги, которые вроде бы выстроены по всем законам жанра: в них есть завязка, кульминация, развязка. Персонажи прописаны по всем правилам, отношения между ними развиваются. Но сама книга не цепляет, читать неинтересно. Её закрываешь на половине и больше не возвращаешься. Потому что книга «от ума».
Бывает, книга написана примитивно и не очень понятно. Но она западает в душу. Из примеров — «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери. Сюжет очень простой, но захватывает целиком.
Персонажи прописаны, отношения развиваются, но книга не цепляет. Потому что книга «от ума»
Книга про войну, написанная кабинетным учёным, — туфта. В то же время повесть человека, который прошёл Вторую мировую, может быть не самой увлекательной, но при этом вызывать мурашки. Вот такая магия.
Почему тексты Максима Ильяхова про редактуру интересно читать? Да потому, что он в этом варится уже многие годы.
Есть у меня друг — юрист, который хочет написать космооперу. Посоветовал ему рассказать про юриста в какой-нибудь космической корпорации: чем он живёт, какие вопросы решает. Друг думает до сих пор, уже пятый год. Он уже в курсе всего, знает, как всё происходит. Можно взять этот опыт и перенести его в космос на степень развития цивилизации, когда война идет на уровне законов.
Необязательно хорошо изучать другие детали. Космический юрист может вообще не соображать в космосе, технологиях. Его посадили на корабль, он летит с документами разбираться и решать проблемы корпорации. Всё остальное — не
Важна точка зрения на выбранный мир. Ищите спасение в своей области, в которой вы хорошо понимаете. Сделать главного героя более живым может другой персонаж. Например, капитан корабля, который очень круто шарит в своём деле, но не разбирается в законах. Он и юрист будут друг друга дополнять.
Важно, чтобы в базе сюжета, в базе героев был любой прожитый опыт: материнство, работа юристом или поваром. Так сюжет будет живым и сильнее воздействовать на читателя.
Это легко отслеживать во время письма. Если сюжет захватывает, увлекает за собой — одно. Пытаешься понять, интересно ли это вообще, что бы ещё добавить — скорее всего, пытаешься соврать читателю, вызвать интерес.
Важна точка зрения на выбранный мир. Ищите спасение в своей области, в которой вы хорошо понимаете
Участвовал я как-то в конкурсе «Vita.ТЮЗ», посвящённом борьбе с наркотиками. Отправил два рассказа: «Жизнь» и «Эфир». Первый писал очень серьёзно, хотел победить. А «Эфир» отправил просто в довесок. Создал его на основе реальности и именно он первое место на конкурсе занял, хотя я вообще не делал на него ставку. Хороший творческий текст передаёт уникальный чувственный опыт. Донести его можно, только если сам пережил.
Помимо конкурса от ТЮЗа побеждал ещё в одном региональном — от казанского портала. Получил планшет прикольный, ходил с ним лет десять потом. В театре как победителю дали два билета, на сцену позвали. Приятно было. На всероссийские конкурсы подавался, но не выигрывал.
Полезно участвовать в любом конкурсе, в любой движухе, какая есть. Можно и не выиграть, но с кем-то познакомиться, скооперироваться, что-то сделать вместе. Это вырывает из рутины, делает лучше, даёт опыт. Можно специально следить за новыми конкурсами, списки постоянно пополняются.
Муза — дама капризная. Может прийти в полночь, когда уже лёг спать. Приходится вставать, писать. Потому что нельзя предавать мысль, если она к тебе пришла. Надо её записать обязательно. Это хороший навык, даже если мысль не всегда во что-то превращается.
Выработайте привычки, иначе муза перестанет приходить. Нужно чётко понимать, когда пришёл творческий порыв. Смысл надо зафиксировать, чтобы он не пропал в безвестности.
В день хотя бы одно предложение. Когда писал первую книгу, у меня было такое правило: садишься, пишешь фразу, потом уже в процессе — ещё одну, ещё. И так уже проходит час. Работающий метод. Но бывает, пишешь предложение и уходишь от компа, потому что полумёртвый после дня работы.
Поставить себе цель. У меня так сработало, когда я решил написать 100 постов за 100 дней. Это прокачивает, развивает навык.
Всегда носите с собой диктофон. Если мысль пришла — записывать, потому что потом не вспомнишь.
Найдите место для уединения. Если дома семья, супруг, ребёнок, подойдёт любое пространство, где никто не дёргает. Хоть машина: сел и пишешь, пока не отвлекают. От шума выручат беруши.
У моего творчества и работы два врага — мои кошки. Ходят, орут. Мозг раздражается. Приходится прерываться, потом возвращаться. Мысли уже потеряны.
Писать много и регулярно. Пусть это будет 50 любых рассказов. Пока их напишете, сформируется понимание, что вы можете, а что нет. Большая часть будет шлаком, это нормально. Пусть лишь один-два выйдут классными, их уже можно куда-то отправить.
Читать произведения того направления, которое выбрали. Можно «положить на подкорку» много приёмов, которые используют профессионалы, и избежать изобретения сюжетного велосипеда.
Изучить типологию личности: соционику, психософию или дизайн человека. Любую, где подробно описаны разные личности, их роль в социуме и взаимодействия друг с другом. Это сильно облегчит жизнь: поможет понять, почему персонаж с кем-то поругался или сдружился, придумать сильные и слабые стороны и то, как они проявляются. Использовать осторожно, только как инструмент — сюжет не должен стать инструкцией к типологии, в нём должна быть жизнь.
Все три концепции считаются псевдонаучными:
Не грызть себя. Не требовать от себя идеального слога и не ждать, что сразу станете новым Пушкиным.
Не рефлексировать без практики. Не думать — начать или не начать. Так могут пройти впустую годы.
Не ждать вдохновения. Можно и без него писать, на самом деле. На первых порах важен навык.
Писать по кайфу. Не ориентироваться на мнение людей, у которых нет достижений. Многие пишут с маркетинговой надеждой, что станут знаменитыми, богатыми, но не получается. Потом они сами жалуются и других убеждают, что это невозможно.
Не писать в общее инфополе. Потому что там много тех, кто будет вас учить и вам советовать. Мотивация падает из-за этого. Есть откровенные тролли, которые хотят в автора свои липкие пальчики запустить и сказать: «Ой, какое говно!» Это больно всегда, потому что, по сути, в душу срут. А навыка им противодействовать ещё нет. Поэтому на первых порах лучше писать для себя или показывать близким. Можно в ЖЖ публиковать: там троллей почти уже нет, они оттуда все в ВК перебрались.
В творческом тексте пишут, что хотят. В маркетинговом — что нужно. Это не плохо, это работа. Я писал маркетинговые тексты без вдохновения, и они нормально заходили. Читал прекрасные книги, которые были без вдохновения написаны. Есть хорошие произведения, которые писали на спор. Тот же Author. today — там чистое ремесло. Люди страдают, кто-то
Для меня книги — это творчество, чистое самовыражение, поиск глубин своей души. Не писать я уже не могу. Мне тексты нужно выложить, сохранить.
Бывает, работаю целый день: пишу посты, редактирую, общаюсь с клиентами. Проходит
Книги по-разному пишутся. Мотивация у каждого своя, как и вдохновение: нужно изучить себя, чтобы понимать, в каком состоянии рождается сюжет. И что нужно лично вам, чтобы в это состояние войти. Может, в ванне поваляться, погулять, на свидание сходить и влюбиться, пойти потискать котов.
Главное — начать писать. И уже по факту смотреть, когда пишется, когда нет. Без насилия
Чтобы написать первую книгу, необходимо неуёмное желание, которое перерастает в действие. Нужно сесть и пусть коряво, странно, неумело, но начать писать. На это ляжет
Это зависит от вас самих. Чувствуете, что нужна какая-то поддержка, сообщество, школа — почему нет.
На курс от Сергея Лукьяненко я бы пошел — у него есть «Литературная мастерская». Но в основном писательские курсы организовывают люди, которые не очень-то успешны в творчестве. Не знаю, чему у них учиться. Лучше читать книги творцов, у которых успех есть.
Рашид: «Я бы рекомендовал почитать книгу Андрея Тарковского, где он описывает творческий процесс у режиссёра. Там многое перекликается с писательским. Джозеф Кэмпбелл в „Тысячеликом герое“ глубоко разбирает и показывает, как происходит его формирование в сюжете, от чего это зависит. Это полезнее, чем все тренинги. Также рекомендую почитать „Спасите котика! И другие секреты сценарного мастерства“ Блейка Снайдера»
Можно на «Литрес» выложить книгу за денежку. У них простой редактор типа гугл-документов. Рассказы можно разместить на любой блоговой площадке.
Где можно опубликовать работы:
Издательство — это входящий ящик, он переполнен. Туда легко может прилететь
Я ищу издателя. Литагенты проводят питчинги: ты платишь денежку, они твою заявку и книгу смотрят, синопсисом дают обратную связь. Если отказывают, то объясняют, почему.
Буквально три месяца назад я нашел бюро «Литагенты существуют». Узнал из их курса, как вообще должна выглядеть заявка в издательство. Понял, что 10 лет вообще не то делал: я буквально кричал, что меня не надо издавать, когда отправлял заявки.
Всему надо учиться. Книги нужно писать от сердца, а продвигаться — с умом.
Почитать произведения Рашида:
Шеф-редактор «Палиндрома» Женя Ульянкина рассказала, как вольному художнику живётся в мире коммерческой редактуры.
Наверное, как у большинства — я начала писать в школе, в классе восьмом. На уроке английского языка учительница предложила нам сделать художественный перевод стихотворения Роберта Бёрнса My heart’s in the Highlands. Мой перевод похвалили, и я тогда подумала: смогу ли я написать что-то своё? Начала пробовать. Конечно, сначала это была подростковая туфта: розовые сопли, кровь, любовь…
Мой творческий бэкграунд копился постепенно:
Позже я попала на семинар поэта Алексея Кубрика. Это были регулярные встречи, на которых поэты собирались и обсуждали свои тексты. Тогда я начала по-настоящему читать современную поэзию. Каким-то образом мне удалось стать частью этого дружелюбного, но строгого сообщества, где честно говорили, что что-то не получилось,
Поэт я всегда, а редактор — 8 часов в день. Поэзия для меня — это дело жизни. Грубо говоря, я по земле хожу, чтобы стихи писать, а не посты чужие редактировать. Редактура — это моё ремесло, с помощью него я зарабатываю деньги, свою работу стараюсь делать хорошо.
Работа над стихотворением — путешествие через кротовую нору
И потом, это совершенно разные виды творчества. Когда ты пишешь коммерческий текст — это всегда очень управляемый процесс. Есть задача, цель текста, целевая аудитория, вводные от клиента. То есть ты должен прийти к предсказуемому результату.
У поэтического текста нет задачи и цели. Я никогда не знаю, куда приду в конце. Какие-то слова вдруг примагничиваются друг к другу, получается строчка, я берусь за неё, и она дальше куда-то меня ведёт. И это похоже на червоточину, на кротовую нору: текст ведёт через неё, и ты выходишь в том месте, где раньше не был. Это вообще неконтролируемый процесс, спонтанный, и нет задачи прийти к какому-то заранее известному результату.
Когда я пишу коммерческий текст, я могу в конце дня закрыть компьютер и вообще не думать о нём. Если я пишу стихотворение, мысли о нём присутствуют постоянно,
Не знаю, насколько это связано с поэзией, но… Я книжный червяк, очень много книг прочитала: и художественной литературы, и нон-фикшн, и хороших, и плохих. Встречала очень много разных способов обращаться с языком. Когда много разной речи через себя пропускаешь, невольно научаешься какие-то штуки делать. Как минимум отличать хороший текст от плохого.
Я с 2018 года работала в Центре имени Всеволода Мейерхольда (Ц И М) на позиции контент-менеджера. То есть я была человеком «про все тексты», которые мы производили в публичном поле: посты в социальных сетях, страницы на сайте, буклеты. Но я там была такая одна, и это вскоре стало ощущаться как проблема: никто не вычитывал, никто не критиковал. Хотелось развиваться.
Я, конечно, занималась самообразованием, читала блог Максима Ильяхова, другие каналы по теме. Про Школу редакторов знала, но всегда казалось, что я для неё слишком маленькая. Там крутые ребята, куда уж мне.
В 2021 году я стала задумываться, что не всегда буду работать в Ц И Ме, нужно расти, идти дальше. Эти мысли плюс неопределённость и повлияли. Это мой защитный механизм: в любой непонятной ситуации иду учиться. Вместо того чтобы искать работу и откликаться на вакансии, мне было проще решить, что я ещё недостаточна, и идти учиться у хороших людей.
Я всё распланировала: весной 2021 года прошла подготовительные курсы, на ранней стадии оплатила первую ступень, но начать решила в августе, чтобы летом нормально отдохнуть.
Вторая ступень пришлась на 2022 год. Было непросто тянуть учёбу с работой в такое турбулентное время. Когда случилось 24 февраля, мы в соцсетях театра выступили определённым образом. Буквально на следующий день нашего худрука уволили, а Ц И М присоединили к другому театру. Пришли новые люди, с которыми не хотелось иметь никаких дел. В апреле я уволилась и во время третьей ступени была безработной, могла себе позволить спокойно пилить диплом.
До того, как начать, я много читала об организации учебного процесса. Изначально понимала, что нужно будет посвящать учёбе какое-то время каждый день. В общем, знала, на что шла.
Кроме того, я всегда хорошо училась, умею это делать. Я окончила факультет иностранных языков МГУ. Изучение языков — это ежедневная работа: нельзя выучить весь французский за день до экзамена.
На первой ступени у меня была курсовая работа о том, как СМИ с помощью заголовков пытаются манипулировать общественным сознанием. Я собрала большую базу примеров — тогда было особенно много манипулятивных новостей про ковид. И со всем этим пришла к своему хорошему знакомому Паше Банникову. Он поэт и крутой фактчекер, ведёт курсы по фактчекингу в разных универистетах.
Мы категоризировали материал по видам манипуляции, Паша как эксперт дал шпаргалку,
Была у меня и не самая удачная работа — на второй ступени. Это было 24 февраля 2022 года. Четверг, день дедлайна. Нам нужно было сделать интерактивную статью. Я всю неделю перед этим провела в Сочи, вела поэтическую мастерскую и, соответственно, заданиями не занималась вообще. Планировала, что в четверг утром сяду в самолёт, вернусь домой и всё спокойно доделаю. Но случилось то, что случилось.
Мы проснулись и прочитали новости: в Сочи отменили все рейсы куда бы то ни было. Я сидела в гостинице за ноутбуком и пыталась найти хоть что-то, чтобы выполнить задание. Работу я сдала, но она получилась похожей на «школьный доклад», по меткому выражению Максима Ильяхова.
Я пришла работать в агентство за три дня до выпускного Школы редакторов. Тогда в «Палиндроме» шеф-редактором контент-бюро был Денис Барашевич. Я про «Палиндром» уже знала, что там всё такое панковское, крутое, свободное. Было ощущение, что агентство по вайбу похоже на Ц И М.
Я откликнулась. На следующий день со мной провели собеседование, в процессе выяснилось, что мы хорошо друг друга понимаем. Через день я уже подписала документы и пришла на планёрку. И сразу взяла дэйоф, чтобы сходить на защиту диплома в школе. А через полгода я стала шеф-редактором.
В первую очередь, в агентстве очень много проектов. Редактор заведомо не занимается чем-то одним — может быть три, пять, шесть проектов с разными клиентами, у каждого из которых свои требования и пожелания. Необходимо постоянно переключаться, «тушить пожары». Часто нет возможности выбирать: новый проект может на голову с неба свалиться. И он, например, совсем не зажигает.
Второй момент — в таком формате очень трудно присваивать себе результат работы. Шеф-редактор делает что-то для клиента, как бы отдаёт свою работу. И если автор хотя бы писал текст, то шеф-редактор его только проверил, его участие как будто не такое явное. Для меня, как оказалось, это чувствительно. Приходится напоминать себе, что я настраивала процесс, собирала команду, грамотно ставила задачи, создала условия, чтобы всем работалось хорошо.
Постоянно напоминаю своим редакторам, что они не реактивные ракеты. Не нужно вскидываться по первому требованию и бежать «тушить пожар», если вы сейчас работаете над задачей. Мы не в скорой помощи трудимся, можно подождать, пока вы закончите одну задачу и спокойно переключитесь на другую.
Веду закрытые списки дел на день. Это великая штука. Я Марка Форстера прочитала ещё перед Школой редакторов, веду закрытые списки уже много лет.
Собираю крупные блоки из более мелких задач одного рода. Когда обсуждаю контент-план и когда проверяю текст — голова по-разному настроена. Если прыгать между разнородными задачами, много ресурсов тратится на переключение.
Ну и банальное записывание — для ментальной дисциплины. Чтобы не думать о чём-то другом, когда выполняю задачу. В английском есть хорошее слово overwhelmed, когда на вас куча всего навалилась и вы не можете это обработать одномоментно. Что в этом случае помогает? Сделать перерыв: пойти попить воды, подышать, чаю заварить, спокойно посидеть 15 минут. А потом прийти и просто написать: сегодня я делаю это, завтра — вот это, а ещё мне нужно сделать то и то. Такие записи — это супербуфер для мозга: смотришь на них уже как на текст, воспринимаешь как задачи.
У меня был опыт найма людей в собственную команду и опыт формирования редакции
Для меня важен мэтч с конкретным человеком, понимание, что я смогу с ним работать. Например, я очень быстрая — быстро говорю, быстро работаю. И если придёт ко мне классный специалист, но с более размеренным темпом, велика вероятность, что нам будет трудно работать. Мы просто на разных частотах функционируем.
Про софт-скилы ничего нового не скажу: очень важны навыки общения, ответственность, умение держать дедлайны, не молчать, если что-то пошло не так. Крутых кандидатов
Я на собеседовании всегда прошу редактора рассказать про рабочие факапы. Тут нет правильного ответа, но по тому, что и как человек рассказывает, уже довольно много понятно.
Хороший редактор — «чёрный ящик»: закидываешь в него вводные, он что-то делает и выдаёт хороший текст
В Школе редакторов преподают типографику, вёрстку, интерфейс, и это действительно требование времени. В «Палиндроме» редакторы часто пишут спецпроекты. Спецпроект —
Все на первый взгляд сугубо нередакторские навыки полезны, чтобы видеть проект целиком. Ведь проще набросать схему в Фигме и показать иллюстратору: «Мне такое же, только красивое», — чем долго объяснять словами своё видение. Это в какой-то степени страхует автора от неверной интерпретации задания.
С точки зрения подхода к работе, мне важно, чтобы человек был головой, а не руками: мог сам принимать решения, а не я им рулила — «пойди туда, сделай это». Идеальный редактор для меня — это такой «чёрный ящик»: закидываешь в него вводные, он там что-то делает и выдаёт хороший текст.
У нас в «Палиндроме» есть жизненный цикл редактора: классный автор, как правило, становится редактором, толковый редактор — шеф-редактором. Но «человек-руки» шеф-редактором не станет.