Кто ты?

Я дизайнер, мне 26 лет. Занимаюсь дизайном с 2013 года. Руковожу собственным бюро и проектом «Казакадеми».

Где ты учился?

В Международном университете информационных технологий по специальности «математическое компьютерное моделирование». По специальности я ни дня не работал, но дизайн похож на матмоделирование.

Например, город обращается с проблемой — много пробок. Ты анализируешь поток машин в разное время суток и, используя математические формулы, придумываешь решение: меняешь дороги, расписание светофоров, направляешь движение, строишь развязки. Затем на компьютере создаёшь симуляцию, смотришь, как это работает, анализируешь результаты и улучшаешь их. Это экономит деньги и время городу. В дизайне тоже надо анализировать проблему и моделировать решение.

В университете я был активистом и старался везде принимать участие. Так я попал на конкурс стартапов «ХакДэй». Там нужно было за сутки придумать идею, создать прототип и презентовать его. На первом «ХакДэе» у меня не было проекта, поэтому я напросился к одногруппнику. Он сказал, что я буду делать дизайн, но я тогда вообще в этом ничего не понимал и начал рисовать интерфейс в Пейнте. Друг сказал, что я идиот и нужно скачать Фотошоп.

На следующий «ХакДэй» я пошёл уже со своим проектом, который был поворотным моментом в моей жизни.

Расскажи об этом проекте.

Я делал геймификацию обучения. У нас есть ЕНТ — аналог российского ЕГЭ. Чтобы подготовиться, нужно выучить кучу вопросов по разным предметам, а это нудно. Я сделал игру, чтобы этот процесс был интересным и азартным. Назвал её «ПассЕНТ».

В «ПассЕНТ» нужно бороться с игроками, чтобы увеличить свою территорию. Игрокам одновременно задаётся один вопрос. Если ты отвечаешь на него правильно, когда атакуешь, забираешь у противника территорию. Если ты защищаешься и ответил правильно, территория противнику не переходит. Выигрывает тот, кто больше завоюет. Так рождается азарт, и хочется учить эти вопросы.

С этим стартапом на «ХакДэе» я ничего не выиграл, но продолжил ходить по конкурсам, потому что был уверен, что это полезный проект. На очередном конкурсе стартапов мне удалось выиграть гран-при.

Мы получили возможность разместить рекламу на крупном сайте на сумму 1300 долларов. О нас написали в «Форбс Казахстан», сняли четыре новостных репортажа: везде говорили, что нам дали 1300 долларов наличными. Это было мне на руку, потому что было больше хайпа, и я не стал опровергать.

Мы сделали бета-версию за 2 месяца и полгода тестировали её без рекламы. Люди приходили органически: у нас было семь тысяч пользователей, по 50−100 посетителей ежедневно. Но я никак не дорабатывал игру, потому что не понимал, как её монетизировать. Мне мой ментор сказал, что если я не умею зарабатывать на бизнесе и не понимаю логику, то не смогу заработать даже на крутом проекте. Поэтому я поставил на паузу все эти стартапы, айти и пошёл делать что-то простое. Спустя два года после запуска игры я перестал платить за хостинг, и она закрылась.

Занимаясь игрой, я понял, что хочу быть предпринимателем, но мои родители хотели, чтобы я имел стабильную работу по специальности. У меня был план: получить красный диплом и начать зарабатывать до конца четвертого курса не меньше, чем по специальности, чтобы показать родителям, что я могу о себе позаботиться. Так я получил кредит доверия и они позволили мне делать то, что посчитаю нужным.

Как ты пришёл в дизайн?

Чтобы начать свой путь в бизнесе, я сходил на бизнес-интенсив и там решил открыть магазин горящих туров. Изначально у меня была идея сделать сайт, который собирает все горящие туры всех туроператоров. Но я понял, что технически это сложно, потому что у всех свои базы данных и там нужны сильные навыки программирования. Поэтому решил начать с простого турагентства — надо же зарабатывать.

Для агентства я сделал сайт на «Виксе». Он понравился участникам интенсива, и они заказали у меня два сайта. За неделю на сайтах я заработал больше, чем за месяц в турагентстве, потому что не продал ни одного тура. Тогда я подумал, почему бы не заняться веб-дизайном. Мне это нравится, и клиенты нашли меня. Так я и начал делать сайты, фрилансил.

Сколько получалось зарабатывать?

Зарабатывал на первых порах 700−800 долларов в месяц, этого тогда хватало. Я считаю, что человек зарабатывает столько, какой у него уровень нормы. И один из способов повысить свой доход — повысить уровень нормы.

Например, когда я переехал в отдельное жильё, я начал зарабатывать больше, потому что нужно было тратить больше: платить за аренду, продукты, плюс у меня есть девушка и я помогаю маме, семье. Я больше работал, меньше жалел себя, в итоге качество работ увеличилось. Это дало мне уверенность повышать стоимость работ.

Как искал клиентов?

Я не искал клиентов и не рекламировал свои услуги. Я всегда искренне старался помочь клиенту, делал больше, чем просят, и делал работу хорошо.

Ко мне приходят по знакомству и рекомендациям. Заказы также приносит нетворкинг в стартап-тусовке и в коворкингах.

Как ты ищешь наставников?

Например, осенью этого года я пришёл к Жанне Прашкевич — она занимается сервисным дизайном предприятий гостеприимства.

Я сказал, что она классная, и хочу, чтобы она меня учила, и спросил, чем я могу быть ей полезен, чтобы ей это было интересно. В итоге мы договорились, что я час в неделю обучаю её сотрудников работать с сайтами, а она выделяет час мне. Я у неё советуюсь, как собирать команду и выстраивать работу внутри неё.

С наставником ты развиваешься быстрее, потому что когда смотришь снизу вверх, ты движешься вверх. А если ты думаешь, что ты умный и смотришь на всех сверху, то ты и движешься.

Самое главное — быть открытым, готовым к тому, чтобы учиться

Почему решил открыть своё бюро?

Я давно хотел расширяться, потому что мне не хватало времени на все заказы: я разрывался, стоял на месте и делал много «не своей» работы. Долго не решался открыть бюро.

Меня часто приглашали спикером на бизнес-курсы, где я учил начинающих предпринимателей делать простые вещи: как сделать сайт своими руками на конструкторах, дизайн постеров в соцсетях и так далее. Часто ко мне подходили после занятий и спрашивали, набираю ли я команду. Я решил, что это знак вселенной, и начал приглашать стажёров. Я их учил быть дизайнерами, а они меня — быть руководителем.

Мне было очень сложно научиться делегировать. Я легко перепоручал только то, что дико бесит. Например, выставлять счета на оплату, отвозить копии документов. Не знаю почему, но у меня всё нутро сопротивляется, процесс не доставляет удовольствия.

Я записал историю в инстаграме, поставил дедлайн и сделал тестовое задание: нужно было нарисовать постер на заданную тему или написать текст. Ребята делали репосты, кто-то рассылку по своим чатам закинул. В результате у меня появилось 19 заявок вообще из ниоткуда.

Я это подслушал у Тёмы Лебедева — надо давать простое задание и ставить дедлайн. Если просто написать, чтобы присылали резюме на почту, это не сработает и никто ничего не отправит. Когда есть дедлайн и задание, появляется интерес и ощущение челленджа. Задание должно быть простым, чтобы практически каждый второй подумал, что сможет это сделать.

Какие методы работы в команде не зашли?

Не зашёл формат, когда ты работаешь онлайн с неопытными стажёрами. Они остаются один на один с заданием и со своими вопросами. В итоге у них ощущение, что они медленно занимаются непонятно чем и у них ничего не получается. Мне кажется, надо брать офис, посадить стажёров рядом и сразу давать обратную связь.

Как относишься к бюрошной системе, где все дизайнеры работают самостоятельно без жёсткого надзора арт-директора?

Мне кажется, это работает только с опытными ребятами или теми, кто прошёл школу.

У тебя начинающие дизайнеры или уже опытные?

У меня все начинающие, я их обучаю сам. Я пока не могу постоянно платить зарплату опытному дизайнеру, но попроектно работать можно.

Бывало, что не было проектов?

За все эти 6 лет не помню такого периода.

На каких условиях работаешь с клиентами?

Чаще работаю по устной договорённости. Если клиенту важно, заключаю договор. Пока никто не кинул.

Я не обозначаю цену, пока не пойму задачу. Я пытаюсь выстраивать цену не по рабочим часам, а примерно по ценности, которую я даю. Также учитываю количество людей, которых я привлеку, как долго мы будем этот проект вести, насколько интересно этот проект делать.

Я беру 30−50% предоплаты. Последние полгода я не трогаю предоплату, пока проект полностью не закончится, деньги заморожены. Я понял, что если их тратить, меньше мотивации закончить проект поскорее. Зарплату плачу из бюджета компании.

Наверное, чуть позже я прибью гусеницу гвоздями и на каждый чекпойнт поставлю ту сумму, которую можно тратить. Например, если мы закончили с текстом, значит, можно часть гонорара за текст тратить. Закончили с дизайном, значит, его тоже можно тратить.

Как организована работа команды?

Каждый проект ведёт ведущий дизайнер. Я выступаю в роли арт-директора и иногда ведущего дизайнера. Пока всё завязано на мне. До сих пор пытаюсь всё от себя отвязать. Сейчас удалось взрастить из стажёра ведущего дизайнера.

У нас нет программистов, верстальщиков, мы почти всё делаем на Тильде. Если не можем, просим фрилансеров сделать хтмл-блок, который можно вставить. Иногда пишем сайты с нуля, если Тильда не подходит, тогда я привлекаю разработчиков.

Сколько часов в неделю работаешь?

Мне кажется, я всегда работаю. Если я не делаю дизайн, то читаю. Если я читаю книгу, то это тоже для работы. Если я учусь — это работа. Для меня это всё — работа.

Как изменился доход после открытия бюро?

Затраты увеличились, а прибыль держится на том же уровне, потому что успеваем больше.

В последнее время я постоянно думаю о том, как повысить доходы и перейти на другой уровень. У меня есть ощущение, что я занимаюсь какими-то мелкими вещами, а нужно делать что-то большее.

Говорят, середнячки скоро вымрут, потому что невыгодно им платить за проект. Выгоднее в штате держать сотрудников. Останутся только самые крутые и те, кто делает недорого. Я не совсем с этим согласен, но мне кажется, в этом есть смысл. Нужно в чём-то быть лучшим, делать то, что никто не делает. В Казахстане это сделать можно, здесь непаханое поле работы, не такая сильная конкуренция.

Твои лучшие проекты?

В голову пришли три проекта, которые мне нравятся. Забавно, что два из них я делал в начале карьеры дизайнера.

Сайт для группы «Айс Крим Бэнд». Я делал для них афишу, на которой был изображён фургончик с логотипом, и я подумал, что было бы круто сделать сайт в формате тура на этом фургончике. Я рассказал им об этой идее, им понравилось и они спросили, смогу ли я это сделать. Я не знал, как технически это реализовать, но согласился. Нашёл уроки по Адоби Мьюз и сделал на нём этот сайт.

Недавно мы сделали сайт для академии шахмат Жансаи Абдумалик. Она первая девушка-гроссмейстер до 20 лет в мире. Так как целевая аудитория академии — люди, которые ещё не умеют играть в шахматы, но хотят научиться, мы на сайте сделали страничку, которая объясняет, как ходит каждая фигура. Полностью верстали на Тильде.

Ещё мне нравится проект для компании, которая поставляет оборудование и продукцию для теплиц. Они обратились за сайтом, но мы изучили их задачу и предложили сделать фирменный стиль и каталог продукции, потому что крупными теплицами занимаются взрослые серьёзные дяди и они привыкли работать по старинке. Мы сделали каталог, договорились о публикации в агрожурнале, сделали рассылку.

Какие были факапы с твоим бюро?

Однажды клиентка отказалась платить, потому что она забыла, что сайт будет на Тильде и придётся платить за подписку. Я помню, что предупреждал её, но письменно не фиксировал. Мы тогда сделали 99% проекта, но клиент попросил вернуть все деньги и отказался от наших наработок.

Это были тяжёлые переговоры. Было очень сложно применять принципы Кэмпа, потому что тяжело пытаться помочь неадекватному хамоватому человеку. Я старался не поддаваться эмоциям и применял все свои знания. В итоге мы сошлись на том, что мы не возвращаем предоплату, прощаемся и больше никогда не пересекаемся. Меня это не устраивало, я хотел получить свои честно заработанные деньги, но согласился, потому что я тратил эмоциональный ресурс, нервничал и не мог работать над другими проектами.

С самого начала я не горел желанием брать этот заказ, но согласился из-за денег. После этого случая решил, что не буду брать проект только из финансового интереса, буду работать только с теми, кто мне нравится, и чей проект мне нравится.

Недавно ты выиграл грант 20 тысяч долларов?

Да, я участвовал в конкурсе «Построй свой бизнес» и получил грант 20 тысяч долларов. Я потрачу эти деньги на «Казакадеми» — медиапортал, который интересно рассказывает об истории Казахстана для тех, кому это важно. Мы хотим сделать портал, похожий на «Арзамас».

Конкурс организовывает благотворительный фонд «Саби», и за шесть лет они выделили больше миллиона долларов на абсолютно безвозмездные гранты, помогли куче проектов. Участвовать в конкурсе могут предприниматели до 30 лет. На первом этапе нужно было сделать ролик не длиннее минуты, который рассказывает о бизнес-идее. В этом году было 602 таких ролика. Жюри их смотрят, отбирают шорт-лист из лучших проектов. Отобрали 33 проекта и среди них был мой. Потом разработчики этих проектов отправляют бизнес-планы и общаются лично с основателем фонда.

Как возникла идея проекта?

Осенью я наткнулся на каналы на ютубе, которые делают научно-популярные ролики — «Арзамас», «Оверсимплифайд», «Курцгезагт» — и снова загорелся идеей визуализации и геймификации образования. Подумал, как было бы круто сделать такие ролики про историю Казахстана и кочевников. У нас её мало кто знает, особенно молодёжь, потому что читать учебники, написанные непонятным и скучным языком, сложно. Тогда я увидел рекламу конкурса «Построй свой бизнес» и решил поучаствовать с этой идеей.

Мой друг тоже хотел принять участие в конкурсе, и я решил ему помочь, потому что верю, что чтобы чего-то достичь, нужно помочь кому-то с таким же запросом. Это улучшает карму и помогает взглянуть на задачу со стороны. Например, я думал, что мне нужно сделать интересную анимацию про историю и вставить в ролик, чтобы продемонстрировать идею. Но когда я помогал другу написать текст, я понял, что за минуту ты успеешь только сказать, что за идея, кто ты такой и чего хочешь. Я отказался от идеи сделать анимацию и принялся писать текст.

Как ты готовился к решающему этапу — собеседованию?

Мне все говорили, что проект интересный, но вряд ли он пройдёт, потому что фонд помогает готовым бизнесам. Я понимал, что у меня очень маленькие шансы: готового продукта нет, есть только идея, желание и навыки.

Чтобы подготовиться к встрече, я нашёл среди финалистов прошлого года тех, кто был с похожим продуктом. Позвал их на чашку кофе, чтобы узнать, что спрашивали на личной встрече, почему не выиграли или выиграли и так далее.

За ночь перед собеседованием я волновался и пытался максимально подготовиться: подбить все цифры, сделать крутую презу. Пытался надышаться перед смертью. Но потом я созвонился со знакомым опытным инвестором, он меня успокоил и сказал, что самое главное — чувствовать себя легко, комфортно и издавать позитивный вайб. Инвесторы тоже люди, а люди всегда принимают решение эмоциями.

На встрече нам сразу президент фонда сказала, что модель монетизации слабая и проект вряд ли одобрят главные инвесторы. Но ей понравилась идея, поэтому она захотела дать нам финансирование вне конкурса.

Что было потом?

На конкурсе нам выделили 20 тысяч долларов, до сих пор не могу в это поверить. Теперь я чувствую ответственность и бешеное желание сделать крутой продукт. Хочется сделать так, будто у нас есть не 20, а 200 тысяч долларов.

Сейчас мы работаем над первым большим роликом: пишем сценарий, делаем раскадровку и рисуем дизайн. После этого будем всё анимировать, озвучивать. Параллельно работаю над созданием онлайновой викторины и настольной игры.

Как не волноваться, когда важная встреча, выступление?

Не волноваться невозможно, но можно сместить фокус с себя на тему встречи, миссию, задачу. Когда я не думаю о том, как выгляжу, думаю только о сути, всё идёт само собой.

Зачем поступил в Школу бюро?

Я самоучка, делал всё методом тыка, на интуитивном уровне. Чувствовал, что мне не хватает академических знаний, поэтому пошёл в школу.

Почему поступал второй раз?

Первый раз я поступил на бесплатное. Закончил первую ступень на пятом месте, и мне сказали, что дальше обучение будет платным. Я понимал, что на второй ступени я не смогу уделить достаточно времени учёбе: летом хочется чемпионат мира смотреть, а не целыми днями тесты сдавать. Я понимал, что лучше сейчас отказаться, чем потом страдать.

Я хотел продолжить обучение со следующим набором, пойти сразу на вторую ступень, но мне сказали, что так нельзя.

Во второй раз хотел поступить в Школу редакторов или дизайнеров, но я выбрал ещё раз Школу руководителей.

Почему выбрал Школу руководителей?

Изначально я хотел в Школу дизайнеров и попросил, чтобы меня туда перевели. Но мне отказали, потому что я делал вступительное для редакторов.

Затем думал о Школе редакторов, но когда я посмотрел, кто там взял бесплатные места, мне стало страшно из-за того, что я с ними не выдержу конкуренцию. Я понимал, что это сильные ребята: все как будто курсы Ильяхова прошли от начала до конца, а потом пошли в школу. И ещё их 75. Я себе признался, что хочу пойти в Школу руководителей, потому что у меня будет больше шансов попасть бесплатно на вторую ступень, ведь я это уже учил.

Легче было учиться второй раз?

Однозначно. Вопросы те же самые, что были в прошлый раз. Они отложились в голове, и проще было отвечать.

У меня в личном кабинете была история всех сданных тестов. Когда я поступил второй раз, я пытался найти ответы только к тем вопросам, на которые неправильно ответил в прошлый раз.

Когда я учился первый раз, я тратил огромное количество времени на учёбу — часов 20. Во второй раз я учил всё бегло, часов 9 тратил. Из-за того, что я это уже проходил, я недостаточно глубоко изучал и боялся, что мне аукнется на второй ступени.

Почему бросил обучение в конце первой ступени?

Я разрывался. Меня не хватало. У меня были клиентские проекты, команда и собственное бюро, которое надо развивать.

Из-за этого я не мог вложиться в процесс учёбы на 100%: уделял только 3−4 часа в четверг и в пятницу. Меня это не устраивало. Я понял, что пытаюсь угнаться за несколькими зайцами и это может плохо кончиться. И что приоритетные задачи для меня — это моя команда и дизайн-бюро, которое нужно ставить на ноги и развивать.

Я себя чувствовал как мама, которая вместо того, чтобы уделять время ребёнку, ходит на тренинг «Как быть заботливой мамой». Очень долго думал — оставаться или не оставаться. Меня напрягало это. Отпустило только, когда я спросил себя: «А куда я тороплюсь?»

Учиться я не перестану: хожу на воркшопы, смотрю лекции, читаю книжки по дизайну. Я хочу так поставить систему работы в бюро, чтобы оно работало без меня. Освободить своё время и вернуться в школу. Я обязательно хочу вернуться и закончить её.

В школе я себя чувствовал как мама, которая вместо того, чтобы уделять время ребёнку, ходит на тренинг «Как быть заботливой мамой»

Что бы ты хотел изменить в школе?

Интерфейс теста. Не хватает возможности выделить спорные вопросы цветом и оставить на полях комментарии. К тесту возвращаешься несколько раз и приходится снова вспоминать, какие были ремарки к вопросам.

Ещё мне бы хотелось, чтобы рядом с каждым вариантом ответа была кнопка «Оспорить корректность вопроса», потому что я много раз был несогласен с формулировками, но писать, объяснять это в письме очень долго.

Как планируешь задачи, жизнь?

Мне очень нравится принцип скрама, аджайла. Есть бэклог, куда безразборно пишутся все задачи, всё, что нужно сделать. Бэклог я пишу на бумаге, потому что верю в магию руки и ручки. Я каждую неделю сажусь, перечитываю бэклог и планирую задачи на неделю, держу их в памяти.

Хочешь работать в бюро?

Да. Мне почему-то кажется, что если у меня есть команда, то это будет только плюсом при работе в бюро.

Мне бы хотелось поближе познакомиться с теми, кто нам преподаёт, особенно с Максимом Ильяховым. Я полюбил бюро и захотел здесь учиться больше всего из-за Максима. Мне заходит, как он разговаривает, какой от него исходит вайб. Если бы я жил в Москве, я бы к нему прицепился, попросил стать моим ментором и старался быть ему полезным.

Я бы хотел сейчас оказаться на второй ступени школы, чтобы делать на дипломе «Казакадеми» и попросить Максима стать арт-директором.

Что посоветуешь студентам и абитуриентам школы?

Понимать, зачем вам школа, что хотите получить, какая конечная цель. Хотите работать в бюро или что-то другое? Нужно ясно для себя сформулировать, для чего ты учишься, что ты будешь считать успехом обучения.

Какие у тебя цели?

Самая главная цель — сделать крутой кейс из проекта «Казакадеми».

Вторая — создать в моём бюро систему, которая будет работать без меня. Я хочу создать семью, появятся дети, я буду уделять меньше времени работе, но я не хочу, чтобы из-за этого уменьшилась прибыль.

Третья — открыть офис в Сан-Франциско, на Бали и в Грузии, чтобы часто путешествовать и быть в движении. Мне кажется, это вполне реально. Хотя раньше я мечтал устроиться там на работу.

Я всё своё время посвящаю тому, чтобы достичь этих целей.

Что бы ты себе посоветовал, если бы вернулся в прошлое?

Найти наставника — дизайнера или арт-директора, засунуть поглубже своё эго и учиться у них. Работать с ними дистанционно или пойти в компанию.

Постоянно учиться и быть в окружении умных и проактивных. Пойти учиться в Школу бюро или на другие онлайн-курсы. Учить программирование.

Путешествовать. Поехать учиться и работать в другую страну, чтобы расширить границы, кругозор.

Какие посоветуешь приложения?

«Койнкипер», чтобы осознавать, сколько ты тратишь денег, куда, зачем.

Например, я трачу в среднем полторы или две тысячи долларов в месяц. Я понимаю, что это та сумма, которая мне нужна, чтобы нормально жить. В эти расходы также входит зарплата сотрудников, оплата офиса. Понимаю, что слишком большая часть этой суммы — еда вне дома, гулянки. Зная это, я могу это изменить. Кроме этого, классно стабильно столько тратить — значит, я столько зарабатываю.

Я хочу сделать отдельные гугл-таблицы или аккаунт «Койнкипер» для компании, чтобы понимать, что есть бюджет компании, и это не деньги, которые ты тратишь на жизнь, это твои инвестиции в работу.

Какие книги посоветуешь?

«Тонкое искусство пофигизма» Марка Мэнсона. Это очень классная книга про осознанность, про то, чтобы не сильно заморачиваться. Мне кажется, она будет особенно полезна студентам школы, потому что можно научиться не переживать из-за сокрушительной критики преподавателей.

«Дизайн для реального мира» Виктора Папанека. Она учит делать дизайн, который ориентирован на проблемы человека.

«Новая земля» Экхарта Толле. Глубокая книга про осознанность, о том, как важно быть здесь и сейчас.

Из какого города ты переехала в Москву?

Я родилась в закрытом городе Сарове. Это наукоград, попасть в который можно только по пропуску и прописке. Там придумали первую советскую водородную бомбу, а мой дед был одним из основателей ядерного щита. Я собиралась закончить там школу и переехать, но не в Москву.

Сначала хотела учиться в СПбГУ, у меня брат в Питере живёт. А потом решила подать документы в вузы Москвы. Столица ближе к родному городу — ездить в Саров я могла бы чаще. Попала на бюджет на журфак МГУП. Переехала и не пожалела.

Почему ты выбрала журфак?

Изначально журналистом я быть не хотела. Любила рисовать и собиралась стать архитектором, долго к этому готовилась. В 10 классе у меня была мечта. У меня хорошо шла биология, я насмотрелась сериала про доктора Хауса и подумала: «Как же здорово быть таким врачом, как он». Стала готовиться ещё и к медицинскому.

И с языками у меня всё хорошо было: и с русским, и с английским. Все говорили, что пишу я интересно. За полгода до поступления решила: «А ну эту архитектуру с медициной, пойду на журналистику».

Это был пубертатный период, когда я металась и в итоге дометалась до журналистики

Мне казалось, это такая романтичная профессия, для девушки хорошо подходит, со звёздами общаться буду. Смешно звучит. Сейчас понимаю, что это полный бред, не надо было готовиться к нескольким профессиям, чтобы выбрать в итоге вообще другую. Но я не жалею, что сделала этот выбор.

Ты до сих пор рисуешь?

Рисовать я сейчас люблю, но в последнее время не успеваю. Недавно купила мольберт, краски и мастихины — накалякала натюрморт, порадовалась за себя и больше к холстам не притрагивалась. Отчасти из-за того, что художественная мышца подсдулась. Рисование — это не езда на велосипеде, навык надо постоянно прокачивать.

В школе успела поработать иллюстратором в журнале «Сумерки». Этот журнал появился на волне популярности фильма про вампиров. Так же быстро он и закрылся. Там я вела художественную рубрику — учила девочек 12 лет рисовать всяких котиков и динозавров. Было прикольно. Я тогда училась в 11 классе, для школьника это была идеальная работа. Раз в месяц получала пару тысяч рублей за то, что мне нравится делать.

Чем ты занималась до Школы редакторов?

Когда я закончила вуз, пошла работать корреспондентом «Вечерней Москвы». Отвечала за весь транспорт: автобусы, такси, велобайки, метро. Тема безумно интересная: я спускалась в шахты, была на строящихся станциях. Видела, как полицейских овчарок учат забираться по эскалатору, общалась с начальником Метрополитена, однажды он меня наградил за энтузиазм в работе.

Потом я попала в пул мэра Москвы. В пуле было круто, потому что мы знали больше других журналистов, но тяжко, когда приходилось ехать куда-то ночью или рано утром. Ещё один минус в работе с мэром — ты не можешь задавать ему вопросы. Пишешь только то, что он сказал. Выходит такая однобокая журналистика.

Спустя два года я ощутила, что такое эмоциональное выгорание. Всё приелось, я поняла, что нового ничего придумать уже не могу. Опять те же самые ночи метро, запуски именных поездов и технические окна — это когда метро закрывают на ремонт, а ты должен приехать и отметиться. Мне это всё дико надоело. Я подумала: «Хватит уже, пора найти что-то другое».

Работу я поменяла, но не сильно. Забрала редактора из «Вечерней Москвы», и мы перешли в «Московский метрострой» — делать корпоративную газету. Было весело ездить и смотреть, как строится главная транспортная артерия Москвы.

Но в команде молодёжи было только процентов пять, средний возраст сотрудников — 60 лет. В нашей команде даже был мужчина старше 70, однако это не мешало ему быть в курсе рэперских баттлов и рассуждать на эту тему. Это всегда было очень смешно.

В «Метрострое» мы с редактором вместе придумывали, о чём писать, наполняли всю газету и встречались со строителями. Они рассказывали, как во время работы иногда раскапывают старинные города, кресты и огромных наутилусов.

Работу над газетой я организовала в трело, вроде им до сих пор там пользуются. Очень удобная штука, построенная на принципу японских канбан-досок. В Метрострое было очень хорошо, по-домашнему. Но мне хотелось чего-то большего.

Как ты узнала про Школу редакторов?

Когда я работала в «Вечерней Москве», мой коллега спросил, проверяю ли я свои тексты в Главреде. Я сказала: «Да, да, конечно» — и пошла смотреть, что это такое, потому что ничего об этом не знала. Залила свой текст на проверку и получила пять или шесть баллов. Подумала: «Что за ужасная система, я же гениальный писатель».

Начала читать Справочник Главреда, блог Максима Ильяхова, а потому увидела, что у него книжка есть. Прочитала «Пиши, сокращай» и стала замечать ошибки, которые делаю я и другие. Научилась отличать хороший текст от плохого. Потом через рекламу на фейсбуке узнала про школу.

Прочитала, что «Редактор — капитан корабля», и эти слова мне в голову засели. Я поняла, что это всё про меня. Что хочу учиться, стать кем-то большим и уйти от рутины.

И поступила в ближайший набор?

Нет. Я пошла на курсы писательского мастерства в «Артплее». Там было дешевле, а занятия проходили очно. Мне казалось, что лучше общаться лично с тем, кто тебя учит. К тому же, писательство всегда было мне интересно. Через пару месяцев я ушла — написала один рассказик и поняла, что литературщину на хлеб не намажешь. После этого решила, что пора в школу. Но сначала надо было попрощаться с «Вечеркой».

Если честно, я ушла в «Московский метрострой», чтобы было больше времени заниматься собой. Если бы я продолжала работу в «Вечерней Москве», я бы не пошла в школу. Мы сдавали по три больших текста в день, а когда столько пишешь и колесишь по Москве, очень выматываешься. Все репортажи мы старались писать длинными — в газете система оплаты за знак, поэтому каждый старался написать побольше.

В «Вечерке» работали, пока не сдадим в печать, часто ночами, как и во всей журналистской среде. А в «Московском метрострое» мы сидели ровно с 9 до 18. За пять минут до конца рабочего дня у турникета уже была очередь. В «Метрострое» выпускали четыре полосы в месяц, а в «Вечерней Москве» писали 8 полос ежедневно. У меня появилось много свободного времени, я наконец смогла заняться собой, хотя и превратилась в офисного клерка.

Ты поменяла работу и сразу пошла в школу?

Вначале я закончила подготовительные курсы. Прочитала, что так будет больше вероятности попасть в школу на бюджет. После курсов я сама сверстала номер метростроевской газеты, верстальщик сказал, нормально получилось — его напечатали. Я поняла, как много мне дали подготовительные курсы, на журфаке и на работе мне вообще ничего такого не рассказывали.

С твоим опытом вступительное было сделать несложно?

Сложно было выбрать тему. Нам надо было сверстать разворот учебника по физике, химии или биологии. И тут я стала метаться. Начала делать учебник по физике, но её я не люблю, и рассказать нормально не смогла бы. По химии картинок подходящих не нашла. И ничего не осталось, как делать историю.

В универе я получила двойку за экзамен по истории, потому что не ответила на вопрос про Карибский кризис. Стыдоба! И вот у меня появилась возможность закрыть этот гештальт. Я изучила вопрос вдоль и поперёк — фильмы смотрела, книжки читала. Делала очень долго, потому что не поставила себе дедлайны. У меня до сих пор есть проблемы с организованностью, но в школе с этим стало лучше.

В итоге я отправила задание и поняла, что недостаточно сжала картинку. Подумала, что в бюро такие ошибки не прощают и в школу меня не возьмут. Капец, придётся ещё полгода ждать. А всё из-за неорганизованности, сама виновата!

Получила приглашение в школу, обрадовалась. А потом опубликовали рейтинг, я увидела свои щёки на бюджете — на шестом месте. Господи, вот это ничего себе, разве такое бывает — накосячила и прошла? Помогли подготовительные, добавили мне полбалла.

Что дала тебе школа, кроме знаний?

Главная фишка школы — она круто мотивирует. Конечно, учёба не сделает тебя организованным, если ты сам этого не хочешь, но поможет, если есть такая цель.

Какой совет ты дашь студентам школы?

Первый совет — его часто повторяют другие ученики школы — не читать лекции, пока не отметишь ответы в тесте. Я всё распечатывала, выбирала варианты, которые мне казались правильными и только потом читала.

Не знаю как это работает, мы даже в чате это обсуждали — так лучше получается. Сделать тест, прочитать лекцию и ещё раз проверить ответы.

Тест — как навигация, после него ты делишь лекцию на куски и уже понимаешь, где какие ответы искать

Второй совет — изучать работы прошлых студентов и их ошибки. Перед каждым заданием на второй ступени я гуглила задания, смотрела, как их выполняли другие, и старалась сделать лучше.

Ты сама придумала тему диплома?

Идеи у меня не было. Поэтому я пошла к своим начальникам за советом. Спросила, что делать: у меня две недели до диплома, а идей вообще нет. А они мне: «А чего ты думаешь? Возьми свои тренинги по СММ и красиво упакуй».

Я работаю в рекламном агентстве, мой клиент — Леруа Мерлен. Провожу для них тренинги, учу менеджеров эсэмэмить. Идея начальников мне понравилась. Я сделала страничку в редимаге, описала идею — курс молодого бойца для эсэмэмщика.

Ко мне сразу присоединился Вова Казанцев. Мы с ним на второй ступени подружились, ему нравится, что делаю я, а мне — что делает он. Мы ещё тогда решили: если будет распределение, мы с ним забьёмся. Потом написала Лина Артюшина, иллюстратор. Её работы мне понравились, и я взяла второго дизайнера.

А потом Костя Ермолкевич предложил свою помощь в проекте. Я подумала, пускай будет команда больше — проект немаленький.

Преподаватели тоже идею сразу одобрили?

Максим Ильяхов и Илья Синельников разнесли идею. Мы хотели делать курс молодого бойца для эсэмэмщиков. А Максим предложил делать курс для эсэмэмщиков и предпринимателей. У меня был почти готов контент — только редактируй, да упаковывай в письма, но тут наша аудитория поменялась.

Нам понравилась идея Максима, мы переписали понимание задачи и сели за первое письмо. Это был кошмар. Максим всё переписал. Мы поняли, что не тянем тему. Но деваться было уже некуда — дедлайны никто не отменял.

Времени оставалось мало, и тогда я решила написать про себя, как я устроилась на работу эсэмэмщиком и зафакапилась. Костя отредактировал, Максим одобрил — и мы поняли, что надо продолжать писать про свой опыт.

Лина нарисовала к письму клёвые картинки в стиле «Рика и Морти». Я их не сразу поняла, они немного криповые. Но из-за этого здорово контрастируют с темой. Таких иллюстраций к СММ-проектам я ещё не видела.

Короче, проект мы запустили, но диплом не получили.

Если уже был готов проект, почему не получили диплом?

Мы неправильно согласовывали замечания. А это здесь самое важное. Мне кажется, что можно даже в теме не разбираться, но если правильно согласовывать замечания — диплом получишь. Очень советую всем, кто планирует защищаться, обязательно перечитать все статьи про согласование замечаний в советах бюро.

Если не хочешь переделывать всё бесконечно, то, чёрт возьми, не соглашайся на замечания, а пытайся понять, почему тебе их сделали

Самым сложным было согласование?

Ещё была проблема внутри команды. У нас два дизайнера, они люди творческие. А где два творческих человека, там могут быть два разных взгляда на одну вещь. Лина готовила картинки, Вова попросил её что-то поправить, а она этого не сделала, потому что у неё был свой взгляд. Возникли разногласия, они начали друг на друга обижаться. Команда медленно разваливалась. Я не знала, как с ними поговорить, и написала нашему шефу Коле Товеровскому.

Он посоветовал мне поставить ребят перед выбором: или они мирятся и договариваются, или уходят из проекта. Мне показалось это перебором: они уйдут — у меня не будет команды.

Коля привёл пример Ильи Синельникова про похожую ситуацию на заводе, где все в начале взбунтовались и ушли после такого ультиматума, а на следующей день вернулись. И сказал, что надо сделать первое китайское предупреждение, а если всё будет плохо, то «членов команды, которые ссорятся, надо убирать, иначе будешь есть говно весь проект». А я есть говно не хотела. Убирать ребят тоже не хотела. Поэтому пришлось говорить.

Это моя ошибка. Я взяла в проект двух дизайнеров и не раскидала их по разным задачам. Сейчас Вова занимается сайтом и рассылкой, Лина — иллюстрациями и шрифтами. Надо было сразу так сделать.

В итоге всё разрулили?

С командой — да, с защитой — нет. Нам предложили презентоваться без диплома, но мы не увидели в этом смысла.

Проект живой, и вы собираетесь его развивать?

Да, он у меня на первом месте после работы. Команда у нас классная, ребята вдохновляют: у Вовы хороший вкус, Лина клёво рисует, Костя талантливый редактор, даёт классные советы.

И у нас уже появился партнёр. Я получила письмо с предложением рассказать о нашей рассылке в проекте про СММ и продвижение с похожей целевой аудиторией. Забавно, что написал мне об этом Артём Горбунов. Оказалось, тёзка и однофамилец Артёма Горбунова из бюро.

А где ты сейчас работаешь?

В рекламном агентстве «КБ-12». Курирую контент, учу писать, редактирую, руковожу командами модераторов.

Меня позвала туда моя бывшая коллега. Им нужен был человек, который будет обучать менеджеров, редактировать их тексты и контролировать работу. Я подумала: «Ничего себе. Задача интересная, но вести тренинги я не умею. Опыта нет». На что Саша мне сказала: «Так у тебя же школа. Ты разберёшься». Я решила, что и правда, разберусь. Прошла три собеседования, написала для клиента стратегию — и меня взяли.

К первому тренингу долго готовилась. Собрала в аудитории 30 человек, чтобы испугаться сразу. Подвела техника: первые полчаса не могла подключить компьютер к проектору. У меня Мак, а из сотрудников Леруа Мерлен никто им не пользуется. Долго разбирались, в итоге подключили через второй компьютер.

Я посмотрела на людей — их много, все смотрят на меня. У меня начали потеть ладошки, трястись колени. Решила поскорее сесть, чтобы это было не так заметно. Сижу, обложенная двумя компьютерами, рассказываю что-то про контент-стратегию. Мне казалось, что шучу я невпопад, голос дрожит, и вообще — ужас. А потом получила хороший фидбек: «Аня, круто рассказываешь. У тебя так всё весело и интересно». Меня это мотивировало работать дальше.

Сейчас тренинги проводить не так страшно?

С каждым разом страха всё меньше, но он есть. До тех пор, пока я не начну говорить. Стоит мне открыть рот — и я понимаю, как это круто работать на публику, и кайфую. Мне помог мой опыт работы на ТВ, там учили держать себя перед камерой: как рот открывать, как на людей смотреть. Потом работала на радио. Там научили, как использовать голос.

Самым клёвым опытом был тренинг по редактуре текста на митапе Леруа Мерлен. Всем было так интересно, что вместо полутора часов мы проговорили четыре с половиной. Была заинтересованная аудитория и диалог. Все сходили на обед, вернулись и потом ещё просили меня рассказать что-то про текст.

После тренинга посмотрела запись выступления — оказывается, я очень сильно жестикулирую. Первое время пыталась с этим справиться, а потом решила, что это моя фишка.

А как же общение со звёздами?

Я успела поработать в журнале «Ваш досуг». Там брала интервью у Хоакина Кортеса. Это танцор фламенко, актёр и бывший парень Наоми Кэмпбелл. В основном знают его по последней должности. Я так переживала перед нашей встречей, а он оказался очень приятным и скромным человеком. Мы с ним селфи минут 20 делали.

Но в журнале я проработала недолго: мне не нравилось, что меня в телефоне все записывают «Анна ваш досуг». Да и когда представлялась, это тоже странно звучало.

Ты и в Америке поработать успела?

Я очень хотела поехать в Америку ещё в школе, по программе обмена «Флекс». После этой программы ребята возвращались богами английского, иначе мыслили. Хотелось попасть туда и тоже вернуться другой.

Все мои одноклассники участвовали в конкурсе, чтобы год пожить у хост-семьи в Америке. Для этого нужно было пройти три тура. Первые два я прошла легко, там проверяли знание языка, а на третьем — лидерские способности. Их у меня не обнаружили, и в Америку я не поехала. Мне было очень обидно.

А потом уже студенткой я узнала о программе «Ворк энд Тревел». Это как «Флекс», только в школу ходить не надо. Все пугали, что визу получить сложно. Каждый претендент учил сотню правил пребывания в США перед собеседованием в посольстве. Многие надевали строгую одежду, чтобы не выделяться. А я об этом не подумала и пришла в консульство в ярко-розовой кофте. Картина была такая: все вокруг в сером и чёрном, а я стою в розовом и думаю: «Ну вот и всё, не получила я свою визу».

Дождалась очереди, сдала отпечатки, общаюсь с консулом. Он спрашивает меня: «А ты не захочешь остаться в США?» Я ему: «Конечно нет, у меня тут семья, в магистратуру пойду». А про себя думаю: «Ну, конечно, блин, захочу!». И мне протянули паспорт с красивой визой на полгода. Шалость удалась.

Какие были первые впечатления от Америки?

Когда приехала в Америку и вышла из аэропорта Кеннеди, сразу почувствовала запах океана. Он пахнет не как море, лучше. Вообще вся Америка — другой мир. Это не Азия, не Европа, это параллельная вселенная. Я могу часами на эту тему говорить.

Если говорить о самих американцах, то они тоже какие-то другие. Есть стереотип, что они постоянно улыбаются, и это правда. Мне один местный парень сказал, что они так себя ведут, потому что не хотят портить другому день. Когда тебе улыбаются, ты улыбаешься в ответ и получаешь дозу эндорфинов.

А где именно ты работала?

В магазине для сёрферов. Продавала доски и печатала рисунки на майках. Круто было, что можно было брать доски бесплатно и кататься. Ещё подрабатывала официанткой и хостес. Мне было 20 лет, и я зарабатывала по 800 долларов в неделю. Жила, как олигарх.

В магазине для сёрферов у меня был крутой босс Джим. Каждое лето он приглашает на работу русских ребят и учит с ними язык. Правда, большинство слов его лексикона — это ругательства. Над его рабочим столом до сих пор висят карточки с фразами вроде «eto vigladit kak dermo».

Жилье снимали в 15 минутах от океана вместе с ребятами из России и Украины. Городок называется Бетани Бич, он в штате Делавэр, туда на лето приезжают миллионеры. Очень уютное место: двухэтажные здания, красивое побережье и куча странных магазинчиков, похожих на кукольные домики.

Ты путешествовала по Штатам?

Да, мы проехали на машине через всю Америку от Довера до Сан-Франциско. Это было приключение! Побывали в 14 штатах, проехали весь Йеллоустонский национальный парк, видели Большой каньон, огромную секвойю возрастом 3000 лет. Были в Лас-Вегасе. Там нельзя играть до 21 года, но я умудрилась незаметно сесть за однорукого Джека. Выиграла целых 10 центов. До сих пор чек где-то лежит.

А где вы ночевали во время путешествия?

Останавливались в основном в мотелях и кемпингах. Там всё для людей — чисто, аккуратно и с удобствами. На одном из кемпингов душ был лучше, чем дома. Так что наша деревянная будка с дырой в яме — это не про Штаты.

Животные в Америке — отдельная тема. Мы как-то приготовили себе доширак на костре, добавили бекона, получился доширак карбонара, очень ароматный. И смотрим, из мусорного бака вылезают какие-то звери. Оказалось, скунсы. Если скунс повернётся к тебе задом и выпустит секрет, придётся выбросить одежду и состричь волосы — запах въедается насмерть. Мы пару раз пытались их согнать, но испугались и отдали им свой ужин.

Другой случай произошел в Долине каньонов. Мы поставили палатку и ушли. Через час подхожу к палатке и вижу, как изнутри её закрывает маленькая чёрная волосатая рука. У меня шок, пытаюсь понять, у какого человека могут быть такие ладони. Открываю палатку, а там сидит енот и нагло так смотрит: «Чё пришла? Закрой, а то дует». Прогоняли мы его долго.

Что больше всего тебя поразило?

В Америке у меня была самая красивая ночь в жизни. Мы останавливались в кемпинге на дне Большого каньона, и я могла отчётливо разглядеть Млечный Путь.

Ещё меня поразило абсолютное доверие американцев. Они народ законопослушный: если и нарушают, то по пустякам. Так как преступность в большинстве городов низкая, охраной они не заморачиваются. Например, рядом с нашим домом было огромное кукурузное поле. Фонари не горят, людей рядом нет — мы решили ночью пойти на дело. В штате Делавэр наказание за кражу початка кукурузы — один год. Мы спокойно наворовали лет на десять. Когда съели последнюю кукурузу, стало стыдно, но вернуть ворованное уже не могли.

Ещё в Америку хочешь?

Да, но надо немного подождать. Когда я там жила, мне стало плохо, друзья отвели в госпиталь. У меня взяли кровь и поставили диагноз — обезвоживание. Причём госпиталь был в маленьком городке, но там было всё как в фильмах — сразу переодели в специальную одежду, положили на навороченную кровать, в палате был скайп, и я могла позвонить куда хочу. После осмотра я спросила сколько платить. Мне ответили, что пришлют чек. Думала, будет долларов 20, а оказалось 1500. За то, что у меня взяли кровь и на шести страницах написали про обезвоживание!

Я посоветовалась с Джимом. Он сразу сказал: «Даже не вздумай им платить». Ну, я и улетела. Теперь у меня могут быть проблемы на границе из-за этого долга. Через 10 лет он обнуляется, прошло уже пять. Так что жду.

Ты делилась своим списком телеграм-каналов. Что ещё ты читаешь, смотришь, чтобы вдохновиться?

Из новых телеграм-каналов:

• Беспощадный пиарщик — дикий чувак унижает и растаптывает рекламщиков и пиарщиков. Надеюсь, никогда там не окажусь
• Незыгарь — сплетни из Кремля, почему-то до сих пор тянет иногда почитать про политику
• Окейси — как беспощадный пиарщик, только помягче
• Оди — залипаю на красивые картинки и шрифты
• Мемопедия — сборник всех мемасов
• Клиент — что-то вроде Бывшей, только от лица клиента фром хэлл
• Пёрфект Менеджер — советы по организации себя и других
• Приложи подорожник — канал не в тему, но мне очень нравится. Его ведёт сестра Люды Сарычевой, пресс-секретарь в больнице
• Собака съела — тысяча и одна отмазка от работы

Из книг мне очень понравилась «Важные годы» психолога Мэг Джей. Автор рассказывает, что нужно успеть сделать до 30. Вот мы идём в школу, потом в универ, на работу. А в Америке всё иначе. Они заканчивают школу, берут брейк, идут в колледж, зарабатывают деньги на универ, потом идут учиться или остаются на работе, если денег не накопили.

Карьера у них начинается после 30, семью строят уже после 40. Автор считает, что это не самый лучший подход, и рассказывает, почему до 30 так важно успеть сделать больше.

Сейчас читаю книгу Гарри Поттер и методы рационального мышления. О том, что было бы, если бы Поттер был вундеркиндом и смотрел на магию сквозь призму логики.

Для вдохновения я люблю зайти на главную страницу Редимага и посмотреть, какие проекты делают другие ребята. Главное — тренировать насмотренность, и делать лучше, чем у других.

Константин Ермолкевич — первый главред журнала после его перезапуска. «Кто студент» стал таким, каким вы его знаете и читаете, во многом благодаря Косте.

Костя собрал первую полноценную редакцию журнала, наладил процессы и выпустил 19 интервью. Мы очень благодарны Косте за огромную работу, которую он проделал.

Читайте лучшие выпуски периода главредства Константина Ермолкевича:

• Люда Сарычева. Семья — это тоже работа
• Сергей Король. Получаю удовольствие от жизни
• Владимир Лебедев. Если отключат интернет, пойду работать руками
• Сергей Капличный. Многочитал
• Камилла Газиева. Найти своё место и помогать другим

Спасибо, Костя!

Создатели журнала: Сёма Сёмочкин, Стас Сажаев, Ольга Зонова, Андрей Борисенко

Вернёмся к тем временам, когда ты ещё не был главредом. Как ты тогда относился к журналу?

Я обожал журнал. Читал почти каждый выпуск, когда они ещё были свёрстаны на редимаге. Тащился, когда началась серия интервью с преподавателями.

Я с самого начала хотел помогать с журналом и написал Сёме во время на первой ступени. Он предложил поучаствовать в конкурсе на главреда. Я сделал работу на конкурс, хотя не хотел быть главредом — не видел себя в этой роли. Когда Сёма выбрал меня, я всё ещё сомневался. К тому же, у меня уже были обязательства по другому проекту.

А кем ты хотел быть?

Автором. В моём представлении главред — это супермен, который держит всё под контролем и помогает другим выпускать достойные вещи. Я себя таким не видел и первое время страдал от жуткого синдрома самозванца. Но потом как-то втянулся.

У тебя уже был опыт интервью?

С темой интервью я связан с 16 лет. В универе учился на социальной антропологии, в основе которой лежит метод глубинного интервью. Это когда ты должен пойти и поговорить с человеком, а не просто раздать анкеты, как у социологов. На лекциях нам вбивали этику: надо уважать человека, слушать и не мешать ему. Я до сих пор верю, что 3—5 глубинных интервью дают больше, чем тысяча туннельных анкетных ответов.

Потом в двадцать лет я подключился к проекту «Звонки памяти» — сбору данных для израильского мемориала Холокоста. В местном хэсэде получил список пожилых людей, которым звонил и узнавал информацию о жертвах.

По сути это были холодные интервью. Я звонил людям под 80 и узнавал у них всякие ужасы. Первым, до кого я дозвонился, был человек, которому удалили гортань. Я разговаривал с его женой-переводчиком. Дважды я дозванивался до людей, и мне сообщали, что человек умер неделю назад.

Я сталкивался с безумным одиночеством и обречённостью людей, которых бросили собственные дети. Меня пытались заговаривать, чтобы общаться подольше. Однажды попался чувак, который разработал технологию производства труб для газопровода. Он хотел, чтоб я оформил его мемуары. Я думал, что он меня троллит. А потом оказалось, что это суперизвестный чувак. Но я всё равно не стал делать — не чувствовал в себе сил ему помочь. Взять и не сделать было стыдно.

Когда ты стал главредом, какую задачу перед тобой ставила команда?

Главная задача была — не слить журнал. Когда Сёма был главредом, я отредачил два выпуска. Они были не лучшего качества. Я был тогда под зомбовпечатлением от книжки про инфостиль: зомбированно удалял стоп-слова, выстраивал абзацы и всё такое. Получалось уныло и безжизненно.

Журнал был дипломным проектом ребят, и я был на их защите. Илья Синельников тогда спросил: «Почему вы скатываетесь?» Меня задел этот вопрос. Я поставил себе задачу, чтобы про моё главредство нельзя было так сказать. Так для меня появилась главная цель — не выпускать говно.

Главная цель — не выпускать говно

Ещё мне хотелось, чтобы журнал стал сообществом, над которым работает много людей. Сёма долгое время был одиноким солдатом, который всё это фигачил. Проблема такого формата в том, что если ты поломался — всё ломается. Чтобы подстраховать себя, я сразу позвал людей в редакцию: редактора Маргариту Агапову, дизайнера Ангелину Артюшину и ещё одного редактора, который к тому времени уже готовил выпуск Яна Хацкевича.

Третья цель — делать фактурные интервью. Есть полезное действие статьи, а есть ещё человек. Полезное действие — когда человек учит жить, работать, рассказывает о своих проектах. А в фактурном интервью ты видишь самого человека с его превозмоганием, сомнениями и противоречиями.

Когда из выпуска в выпуск повторяются вопросы про проекты, методы работы и ценности, это нормально. Мы все прошли одну систему знаний, и можно выделить общие сценарии развития. Но чтобы сделать интервью интересным, нужно копать гораздо глубже.

Как ты справлялся со стрессом?

Мне очень помогло, что с середины первой ступени мы с командой дизайнеров делали плакат на основе лекций школы. В трело проекта напротив моего имени красовалось гордое «главред». Каждую неделю был один или два командных созвона и много работы с конспектами. Я привык к дополнительному проекту.

Я сократил социальную жизнь. Практически перестал куда-то выбираться, чтобы эмоционально себя не перегружать. Старался каждый день плавать и иногда работать в парке на свежем воздухе. Стал больше читать. Я быстро осознал, что если читать только околобюрошные штуки, то это верный путь в зомби.

Главредство сподвигло задуматься о работе с психотерапевтом, потому что я сам уже не всегда мог переварить свои изменения. К сожалению, сеансы я начну только сейчас. Окончательно решиться мне помогло интервью с Настей Зубаревой. Она так круто рассказывала про свой опыт, что я понял: «Надо».

Твой самый большой факап в период работы.

Их два. Первый — выпуск Яна Хацкевича. Я тогда упустил возможность сделать охрененную штуку. Выпуск готовил другой человек, но протянул время, всё время меня бесил и в итоге не сделал.

С нынешним уровнем управления я мог бы вырулить ситуацию, но тогда мне совершенно не хотелось работать с человеком, с которым мне неприятно и нет отдачи. Нужно либо выстраивать отношения, либо прощаться. Это единственный конфликт с авторами за всю работу. Все остальные ребята классные и ответственные.

Когда я сам взялся за выпуск, Ян тактично предложил: «Давай созвонимся и дозапишем». Но я отказался. Меня просто тошнило от всей этой ситуации. Я устал и делал через не могу, жутко порезал текст и выпустил. Мне не понравилось. Я извинился перед Яном и всё ещё считаю, что не справился.

Второй факап — ситуация в школе. У меня был журнал, вторая ступень и два-три созвона с героями интервью в неделю. Параллельно была ещё работа и план одного проекта, на который я тратил много времени. Я просто выдохся, из-за усталости начались проблемы с давлением. Сделал выпуск с сорванным сроком и понял: либо я что-то делаю со своей нагрузкой, либо буду выпускать говно в журнале. И я ушёл из школы.

Две недели отсыпался, колол уколы и ел таблетки. Жалею, что ушёл, но в том состоянии без отдыха я бы не смог быть эффективным. Наверное, дело в том, что во время перерыва между первой и второй ступенями я не отдыхал, а готовился к главредству. У меня не было того перерыва, который закладывает школа в программу.

Получается, журнал вытеснил школу?

Да. Школе очень тяжело конкурировать с журналом. Журнал — это реальный проект. Ты не делаешь сайт про валенки в вакууме. Все задания в школе уже делали до тебя. Достаточно вбить ключевые слова и смотреть все эти бесконечные работы на редимаге.

В журнале всё реально: если облажаешься, испортишь отношения. Может быть хуже: пропустишь какое-то говно, и у человека будут из-за тебя проблемы. Над этой реальностью хочется работать.

Журнал — это реальный проект. Ты не делаешь сайт про валенки в вакууме

Алина спрашивает, какого автора ты никогда не возьмешь на работу.

Человека, который страдает пассивной агрессией. Я обожаю открыто-агрессивных людей. Если мне прямо говорят: «Я сделал хуйню, ты меня не подстраховал!» — я к этому нормально отнесусь. Лучше сказать так, чем подбирать эвфемизмы.

Есть причина, по которой ты позволишь человеку зафакапить дедлайн?

Смотря что значит «зафакапить». Если можно сделать лучше, то нужно выпускать сначала как есть, а потом быстро доделать. Получается, пофлексить. Я иногда так делаю: после выпуска вставляю ссылки, меняю или удаляю вопросы. Большая опасность думать, что с выпуском прекращается работа над материалом.

Почти под всеми интервью стоит подпись «Общался и главредил Константин Ермолкевич». Другие не хотели или просто ты не давал?

Всем, кто хотел взять интервью, я давал это сделать. Иногда отдавал тех героев, с которыми хотел пообщаться сам. Я хотел сделать Сергея Короля, но пришёл Ваня и сказал, что ему важно сделать этот выпуск. Нет проблем. Я не жадный.

Камилла выпустила Кира и Лену. Ещё несколько выпусков будут делать другие авторы, моего имени вообще там не будет, но я им помогаю выстроить план, смотрю вопросы, обсуждаю концепцию.

Какое интервью ты считаешь самым успешным?

Мне нравятся все мои интервью, любимых два. Одно — с Володей Лебедевым. У него такая охуительная история! С ним можно было поругаться матом, спросить о том, о чём не каждого спросишь.

Второе — с Екатериной Мирошкиной. Оно настолько охрененное, что я его в итоге распилил на две части. Нельзя было отредачить до одного выпуска, в котором бы так полно и интересно отражался человек.

Вообще герои — источник вдохновения для меня. Например, Екатерина и Люда Сарычева — образцы, как надо делать, как надо быть. Фигачить, фигачить, фигачить, фигачить, не ныть, учиться новому и развиваться.

А как потом отредактировать интервью, чтоб не потерять всё самое важное в общении?

Сохранять стиль и показать герою. Герой иногда вносит правки и корректуру. Иногда надо заново созвониться. Интервью с Кириллом Кондратьевым мы полностью перезаписали. Мы в среду и четверг сделали с ним две сессии по три часа — уже после того как был готов черновик интервью.

Есть такие вещи, которые нельзя удалять из текста во время редактуры?

Человек прослеживается в особенной лексике и в фактах. Бывает, герой хочет предстать другим. И тут для меня важный момент — это факты. Если человек говорит, что ненавидит котят, а потом просит: «Костя, обо мне подумают плохо, давай напишем, что я люблю котят», — это отстой.

А если хочет просто смягчить формулировку, то можно. У нас было интервью, в котором человек сказал слово типа «задрачиваю» и потом попросил заменить его. Заменили. Или было «винишко» — стало «вино». Не надо докапываться.

Важно понимать, что мы делаем партнёрские интервью. Никто не знает свой продукт лучше, чем продавец. Никто не знает себя лучше, чем сам человек. Во время интервью герой может заговориться, затупить, потеряться в мыслях. Нужно ему помогать.

Дай советы тем, кто только начинает делать интервью.

Самый главный совет — уметь слушать. После универа я замутил мини-проект: брал интервью у знакомых людей. Одно было с девушкой, которая летала в Танзанию на полевые исследования. Потом я попросил её посмотреть на интервью с другой девушкой, послушать меня и указать на ошибки. В один момент она меня остановила и сказала, что я давлю на собеседницу. Она провела параллель с интервью у местных жителей: «Если я буду на них давить, меня потом не откопают ни на одном пустыре».

Когда я хочу прервать человека и залезть на его территорию, я вспоминаю метафору танзанийской деревни: куча негров кого-то закапывают.

Нужно видеть интересное в своём герое или желать это найти. Мне всё интересно: в каких форматах печатают книги, как можно поехать в Тунис на конкурс, как можно нарисовать логотип, как работать с клиентом, когда ты продакт-менеджер. Для меня нет тупых вопросов. Через них человек может себя проявить. Самая классная штука — перейти в режим «Мне интересно». Это история про кругозор.

Что советуешь смотреть-читать?

Я советую читать книги. Есть формат книга-разговор. Я очень люблю кино, и мне помогают кинокниги. Рекомендую «Хичкок / Трюффо». Это 52-часовой разговор одного крутого режиссёра с другим крутым режиссёром.

Есть такая же книга французского журналиста Мишеля Теммана с Такеши Китано. Режиссёр рассказывает, как из бедной многодетной семьи якудзы он стал самым известным человеком в Японии.

Классная книжка про Билли Уайлдера, где описано, как он стал классиком Голливуда. Её стоит почитать хотя бы ради ярких едких диалогов.

Советую читать автобиографии. Сегодня утром я читал книжку «Питоны о питонах» — история «Монти Пайтон»: шесть участников рассказывают, как они встретились и что делали. Изначально книгу писали в виде интервью.

Большинство автобиографий известных людей написаны гострайтерами — авторами, которые слушают и записывают мемуары. Про них есть классный фильм Романа Полански «Призрак».

Из автобиографий советую:

• Something like autobiography Акиры Куросавы. Потрясающая книга, идеал того, как выглядят мемуары.
• Автобиография группы Пинк Флойд. Её написал их барабанщик Ник Мейсон, который все эти истории видел изнутри.
• Автобиография Романа Полански. Он рассказывает, как пережил Холокост, попадал в сексуальные скандалы, какая у него идентичность и почему он такой напыженный.

Смотрите документальное кино. В хорошем документальном кино видна структура разговора и сценария. Лучше всех делает HBO. Рекомендую «Беседы с Фран Лебовитц» Мартина Скорсезе. Диалог с одиозной женщиной, публичным спикером.

Ещё рекомендую слушать подкасты. Мой любимый — «The Director’s Cut». Это подкаст от американской гильдии режиссёров, где один известный режиссёр беседует с другим про его новый фильм. Например, Кристофер Нолан и Эдгар Райт обсуждают «Малыша на драйве».

Все эти произведения объединяет одна вещь: это нарративы, а проще говоря — истории. Мне повезло: в универе я читал Фрейзера, Элиаде, Малиновского, Проппа и других исследователей нарратива и вложенных туда смыслов. Потом был период изучения сценариев, я даже хотел их писать. Фольклор и сценарии — самые интересные штуки, которые помогут делать интервью. Нельзя построить хороший план интервью без понимания основ нарратива.

А из шоу я смотрю Дудя и Познера, иногда англоязычные стримы, где просто люди болтают. Это плохая привычка.

Если ты смотришь только Дудя и Познера, то ты будешь Дудём и Познером

Мне повезло с тобой — ты всё рассказываешь сам. Что делать тем, у кого герой зажат и не хочет раскрываться.

Нужно показать, что вы на одной стороне. Зажатость бывает от неизвестности. Это решается согласованием повестки. Говоришь, о чём вы будете общаться. Спрашиваешь, какие могут быть проблемы. Вы это проговорили — и как-то всё стало понятнее. Со мной пару раз люди были в начале зажаты. Я был тупой и не проводил смол-ток. Первые 20 минут человек просто пытался освоиться и привыкнуть ко мне.

Даёшь в любых формах право на «нет». Я считаю, что любой ответ — это ответ. «Нет», «Не знаю» — это тоже ответы. Обычно человек говорит «Нет, я не знаю» — а потом сам всё рассказывает.

Третье — быть «не впорядке». Выбрать чуть раздолбайский тон, задавать сначала простые вопросы. Когда человек сидит и ждёт, что ты его будешь пытать, его нужно ввести в неформальную обстановку.

Поэтому лучше лично встречаться с человеком?

Может быть. Но по скайпу быстрее, и проще в случае чего отменить интервью. Человеку может быть неудобно: он плохо себя чувствует, у него несварение желудка. А ему приходится ехать на Новокузнецкую в кофейню, чтобы встречаться с тобой.

Я недавно отменил два интервью из-за болезни. Перед Людой Сарычевой я подошёл к зеркалу, поработал с дикцией и понял, что очень тяжело говорю. А соображаю ещё хуже. Попросил перенести время.

Как ты работаешь с дикцией? Читаешь свои вопросы вслух?

Нет. Я читаю с телефона текст на английском. Делаю это с непонятным еврейским акцентом, неправильно ставлю ударения и растягиваю слоги. Это помогает.

Какие сейчас у журнала проблемы?

Нет новых форматов. Нет маркетинга. Мы делаем контент, который может читать больше людей, чем сейчас. С одной стороны, это его фишка, но будет круче, если о нём узнают не только студенты.

Ещё одна проблема — вовремя делать расшифровки. Я отдавал интервью трём проверенным исполнителям с «Ю-Ду». Однажды они все были заняты и пришлось искать замену, а потом слушать рассказ, что вот это хорошая расшифровка:

Баллы за статьи вводятся только с нашего потока?

Я за них топил, когда ещё не был главредом. Ты тратишь дохера времени, чтобы сделать выпуск, а твои сокурсники нет. У тебя остается меньше времени на задания.

У меня так вышло с курсовой. Я работал над ней параллельно с тестовым заданием на конкурс главреда. Вышло говно. Мне не хватило времени. Тема была: «Как мужчине общаться с феминистками». Я нашёл двух женщин, главных экспертов в России в теме феминизма. Но были майские праздники, они обе уехали из России и были готовы поговорить только через две недели.

Они меня направили, дали книжек, и я начал разбираться в теме. В книге «12 исследований по гендерной социологии» я прочитал, что в феминистических работах мнение равно факту. Это антинаучная хрень! А я как раз хотел построить курсовую так: дурковатый текст, но научные ссылки. Я расстроился и провалил работу. Для меня это хороший урок о решениях и профессионализме. Максим Ильяхов оставил под моей курсовой фееричный комментарий:

Но я хотел работать в журнале не из-за баллов, а потому что мне было интересно. Все, кто ко мне приходил, тоже хотели попробовать себя. Никто меня ни разу не подвёл. А сейчас у меня есть страх, что журнал может превратиться в баллодрочество. Когда я запустил конкурс, из 30 желающих стать автором только три человека спросили про работу журнала. Меня это очень огорчило.

Справедливо ли, что человек обойдёт в рейтинге других из-за работы в журнале?

Забей на рейтинг. Я обожаю всю свою группу — они классные, суперлюди. Я всех полюбил, когда забил на рейтинг.

Если человек делает хороший выпуск, он заслуживает баллы. Иначе ему бы не создали эту возможность. А если не сделал, но хорошо учится, он всё равно прорвётся. Никто не будет два раза в неделю фигачить выпуски и обходить других.

Чтобы сделать хотя бы один хороший выпуск без последствий для учёбы, нужно наловчиться. Я наловчился только к третьему месяцу, проучившись на первой ступени и куске второй.

Бюро учит: тебя не должно волновать, кто сколько получает. У меня такая же позиция.

Маргарита Агапова спрашивает, как на тебя повлияло участие в еврейской жизни.

В Москве регулярно проходят встречи с известными людьми. Бывает полезно: слушаешь всех этих еврейских дядек и прокачиваешься. Есть крутые программы, на которых можно и поучиться, и потусить. Я даже одну такую помогал запускать. Но потом на всё это забил хер, мне этого очень сильно не хватает.

В еврейской среде мне тяжело, потому что там могут оценивать не по делам, а по происхождению. Я по-другому делю на «своих» и «чужих»: свои — те, кто пашут. В остальном они могут быть абсолютно другими. Считается, что это протестанская этика, но на самом деле она еврейская.

Уважаю людей, которые пашут

Я достаточно конфликтный, могу открыто говорить, что мне не нравится. А евреи — люди с большим самомнением, они обижаются. Я и сам такой, но борюсь с этим.

Может быть, проблема не в них, а во мне. Мне неинтересно быть пассивным членом общины. Я постоянно что-то пробую и создаю, и в процессе я вижу людей с другой, часто не приятной, стороны. Плюс я требовательный, это иногда напряжно.

Какие еврейские ценности ты разделяешь?

Есть ценность, которую я использую в работе, — «тикун олам», исправление мира. Идея: мир несовершенен, но надо делать что-то, что сделает его лучше. Когда к тебе приходит не очень хороший автор, нужно помочь ему стать лучше. И самому себе нужно помочь стать лучше.

Ещё есть чёткое знание, что в человеке есть как плохое, так и хорошее. Человек сам выбирает, что в себе наращивать, как поступать и какие за это нести последствия. Я стараюсь окружать себя людьми, которые настраивают меня на хорошее, и браться за проекты, в которых это хорошее есть. Но внешне я могу быть жёстким и неприятным человеком, потому что так нужно. И это всё ещё история про «хорошо».

Расскажи, что тебя прокачало как главреда

Я читаю все книги, что советуют герои, и следую их советам. Люда Сарычева даёт классные советы построения редакции, кто-то даёт личный совет, как лучше отдыхать.

Катя Сазонова сказала, что отключила соцсети на телефоне. Я взял и выключил тоже всё. Это офигеть как эффективно.

Сергей Капличный вдохновил читать и интеллектуально качаться. С момента интервью с ним я читаю нон-стоп.

Я сделал 19 выпусков. Четыре месяца я учился принимать решения, принимать критику. В начале я взял корректора, который вместо работы делал лажу. В какой-то момент даже жёстко поговорили с Сёмой, и я позвал Лену Жукович делать корректуру. Лена крутая.

Первый выпуск с Артёмом Кожевниковым я мучительно заливал на вордпресс, потом редактировал. Но нажал другую кнопку, и все правки не сохранились. Пришёл Сёма и написал мне 70 комментариев, что нужно исправить. За час до выпуска я всё истерично исправлял.

Я всегда ищу, что можно исправить. В итоге я не был доволен ни одним выпуском.

А в начале ты сказал, что тебе всё нравится.

Вот такой парадокс: мне нравится, но я всё равно недоволен. Сделал классно, но могу взять и сделать ещё лучше. Когда я об этом думаю, теряю покой.

Бюро гарантирует трудоустройство после школы. Но я слышала, что не всем поступают предложения о работе. Как ты это прокомментируешь?

Не знаю. У меня самого есть большой страх, что я сейчас делал вот это всё, но на самом деле нахер никому не нужен. Но я знаю, как бороться с этим страхом. Надо писать людям, договариваться, делать.

Опасно ждать награды. Есть хорошая книга «Наказание наградой» — про то, как зарплата, системы баллов и оценки разрушают мотивацию получать удовольствие от работы, развиваться и помогать друг другу. Я разделяю эту идею.

Саша Судаков спрашивает про звёздную болезнь. У тебя она есть?

Я нахожусь под впечатлением от людей, которые мне показывают, что звёздная болезнь — это отстой. Недавно я спрашивал Люду Сарычеву про звёздность, и она дала очень интересный и хороший ответ. Я с ней согласен. Скоро выпустим вторую часть её интервью.

У меня есть ощущение особенности. Но чем больше я делаю, тем больше я понимаю, что нихера не знаю. Я развиваюсь с каждым выпуском и проектом. Это ощущение не даёт мне зазнаваться. Хотя публично я могу вести себя неоднозначно. Когда меня пытаются поддеть, я могу ответить тем же. Нет христианского «Подставь другую щёку».

Как новому главреду бороться со звёздностью?

Работать. Обожаю Максима Ильяхова за кучу вещей, но особенно — за фразу, что нужно качать мастерство. Самая оргазмическая вещь — когда ты что-то не умел, а теперь умеешь. Когда ты только смотрел на вершину горы, и вот ты там, смотришь на новую гряду. Это настоящий секс.

Мне кажется, быть звездой — отстой. Я всё своё главредство старался помогать всем авторам. Для меня это был кайф, это лечило мою звёздность внутри. Советую новому главреду делать так же.

Какие у тебя теперь планы?

Это история про интервью, чуть-чуть похожая на то, что делает «Эвотор». Сейчас готово понимание задачи, есть договорённость с разработчиком по сайту и первые четыре героя. Самое неожиданное — вся моя редакция хочет делать этот проект. Не знаю, как на такое реагировать, но это круто. Будем делать.

Для меня это история типа блога. Мне важно рассказывать истории людей. Я знаю процессы, не буду метаться и тратить лишнее время. Я мало устаю от интервью, для меня в удовольствие работать над историями.

Вообще мне ещё учиться и учиться. И я буду это делать через новые проекты и сотрудничество с вдохновляющими меня людьми.

Кто твой кумир?

Мартин Скорсезе. Уважаю человека, который построил новую форму кино. Был в безумных кризисах, слезал с наркотиков, разводился. А потом начал делать крутые образовательные проекты. Рекомендую его «Историю американского кино». За 3,5 часа тебе по полочкам разложат все жанры.

Леонид Парфёнов. У меня была возможность сделать с ним интервью. Он презентовал третью часть своего фильма «Русские евреи». Мои знакомые договаривались, что я сделаю с ним интервью, но так и не дообщались. Остался незакрытый гештальт.

Где бы ты хотел жить?

В Москве мне нравится, но климат отстойный. Хочу, чтобы Москва была в районе Ростова или Краснодара. Я не из тех, кто сидит и говорит «Рашка — говняшка». Здесь делают много крутых вещей. Есть люди, которые ноют, а есть те, кто работает.

Раньше хотел уехать жить в Израиль, но понял, что не могу жить в маленькой жаркой стране, где вокруг куча евреев. А в универе я изучал баскский национализм, и мне хотелось пожить в Сан-Себастьяне, портовом городе Страны басков.

Есть люди, которые ноют, и есть те, кто работает

А ты откуда?

Из Старого Оскола. Это рабочий город в Белгородской области на границе с Харьковом. Когда началась вся эта фигня с войной, в городе были мини-лагеря беженцев. Не знаю, что там сейчас. Грустный факт: в студенчестве я часто ездил домой на поезде «Москва-Луганск» и недоумевал, что это за город такой. Теперь, к сожалению, знаю.

Какую книгу должен прочитать каждый человек?

«Хазарский словарь» Павича. Книга учит принимать факт, что существуют разные точки зрения. То, что называют истиной и правдой — это только точка зрения. Люди ссорятся, убивают друг друга, ищут друг в друге различия, хотя нужно искать что-то общее.

Следом скажу, какой фильм нужно обязательно всем посмотреть: «Жить» Акиры Куросавы. Фильм снят по мотивам повести Толстого «Смерть Ивана Ильича». История о токийском клерке, который обнаруживает, что у него очень мало времени перед смертью, а он ничего не нажил. Сын от него отворачивается, на работе он лишь функция, и он начинает искать себя. Жизнеутверждающее кино.

Кто твой любимый преподаватель в школах Бюро?

Они все классные. У меня были проблемы с тестами Ильи Бирмана, но сам он очень классный. Мне очень нравится его электронный учебник.

Артём Горбунов с виду строгий, но он таким и должен быть. Все его продукты работают — значит он делает правильные вещи. Нужно уважать его и стремиться быть таким же крутым. А ещё сейчас Артём похож на Тосиро Мифунэ из «Красной бороды». Что-то в этом есть.

Максим Ильяхов просто невероятен. Сама видишь, какие штуки он делает.

Люда Сарычева крутая и очень вовлечённая: даёт советы и помогает. Люблю читать Компотик, а недавно смог полюбить Недиван. Жду новые проекты Люды.

Илья Синельников офигенный. Пример того, каким должен быть переговорщик. Я всегда думал, что переговорщик должен быть понтовым, уверенным и многословным. Надо учиться тому, как Илья подбирает слова и ведёт себя.

Николай Товеровский на лекциях странный. Но я обожаю его читать в жж. Слог крутой и идеи огненные.

Владимир Беляев мне очень помог понять, как надо относиться к праву.

Раньше я не ценил комментарии Михаила Нозика, часто воспринимал их в штыки. Но когда я проверил 20 работ на конкурсе, понял, что он золотой человек. Спасибо ему за критику моих работ.

Твоя самая сильная черта.

Мне сложно говорить про свои сильные черты. Хотелось бы, чтобы за меня говорила моя работа или люди, которые со мной работали.

Могу сказать, наоборот, о сложных чертах. Я упёртый, требовательный, меланхоличный и иногда чем-то очень одержимый. Вряд ли я самый простой человек. Но я работаю над собой.

Единственная сильная черта, о которой могу сказать без сомнения, — я люблю знания. Копаю темы, читаю книги и люблю учиться новому. С удивлением обнаруживаю, что часто люди так не могут.

Чего ты боишься больше всего?

Нереализованности. Боюсь обнаружить, что со всеми своими знаниями и опытом, я буду не нужен на классной работе. Если окажется, что я не тяну, тяжелый, тупой и неграмотный.

Твоя самая заветная детская мечта.

Хотел стать футболистом, археологом и писателем. Я очкарик — в спортивную школу меня не взяли. В универе я мог поехать в археологическую экспедицию, но было уже не интересно. А писателем ещё можно стать.

Если бы ты мог изменить одну вещь в школах бюро, что бы это было?

Во имя угара я добавил бы на первую ступень ещё три задания на оценку студентами друг друга. Знаю, многим это не нравится. Но я бы придумал систему проверки. Чтобы не было конфликтов, нужен чёткий регламент. Но я думаю, есть причины почему всё построено именно так. Так что это так, безумные идеи.

Мне очень понравились оба задания на оценку друг друга. На редактуре мы тогда зарубились с Леной Тюкаловой — она поставила мне низкую оценку. Достучались до Максима, и он убрал мне два балла. Зато я узнал, как правильно.

Что скажешь напоследок?

Я много говорил о себе, но на самом деле есть куча людей, которые помогли мне сделать журнал. Они крутые. Хочу их поблагодарить.

Спасибо

• Ангелине Артюшиной — за обложки и помощь в работе с расшифровками,
• Лене Жукович — за корректуру и редактуру,
• Маргарите Агаповой, Ксюше Сергеевой, Камилле Газиевой, Насте Николаенковой, Кате Сазоновой, Ване Устякину и Саше Судакову — за работу над выпусками,
• Андрею Борисенко и Оле Зоновой — за помощь с конкурсом,
• Стасу Сажаеву и Сёме Семочкину — за советы и направления.

Знаю, что со мной иногда трудно, но мы это сделали. Спасибо за работу.

У тебя в бюросфере написано, что ты идеалист. Какой смысл ты в это вкладываешь?

Я верю в добро и хороших людей. Хорошие идеи, тексты, люди меняют мир к лучшему. Мне очень важно заниматься хорошим делом. Может показаться, что я витаю иногда в облаках, но вот я такой.

Можешь привести пример того, как хорошие люди создали какие-то офигенные штуки?

Ричард Брэнсон — английский миллиардер, основатель авиакомпании «Вирджин» и ещё 400 других компаний. Очень крутой дядька. Он не боится пробовать нереальные идеи, направленные на улучшение мира. Его пример меня очень вдохновляет. Брэнсон — один из трёх людей на моей доске визуализации.

Доске визуализации?

Для визуализации берёшь доску и приклеиваешь туда разные фотографии: картинки, которые тебя вдохновляют, или идеи, высказывания.

Кто другие два?

Второй — Джейми Оливер. Это повар, очень нравится своей открытостью, готовностью к экспериментам и всегда позитивным настроем. Ну, и третий — это Челентано. Мне нравится его энергетика, чувство свободы и готовность посмеяться над собой. Мне это близко, наверное.

А у тебя есть идея, проект или что угодно, что бы ты хотел сделать?

У меня прямо сейчас нет идеи, которая меня вдохновляет. Но я хочу создать компанию, которая станет примером честного, открытого подхода к бизнесу. Где будут уважать людей и нести ответственность перед окружающим миром. Что-то похожее на американский бренд «Томс». Они производят обувь и за каждую проданную пару жертвуют пару обуви для детей в Африке. Мне бы хотелось что-то подобное делать.

Расскажи про свой первый проект в интернете.

У мамы с моим старшим братом был семейный бизнес: они продавали билеты на представления в цирк, дельфинарий, театры. У них была одна или две кассы. Когда я пришел, мы начали расширяться, открыли порядка десяти касс. Мы были единственные, кто открывал кассы в торговых центрах.

Потом мы решили, что нужна такая система, чтобы билеты были не бумажные. Я много общался с разработчиками, у них уже было несколько готовых решений. Мы выбрали одно и стали дорабатывать под себя.

С какими сложностями ты столкнулся при запуске?

Я человек скорее гуманитарной направленности, а приходилось заниматься абсолютно техническими вещами: настройкой системы, подключением колцентра, обучением персонала.
Тогда всё это только развивалось. Ново было даже то, что билеты можно продавать через интернет и в режиме реального времени.

Ты сказал, что много общался с разработчиками. Как получалось договариваться?

Я всегда старался избегать переговоров. Я по натуре интроверт, и мне это тяжело даётся. Приходилось преодолевать себя, когда надо было выбить скидку. Переговоры вёл на любительском уровне, книг об этом не читал.

Помню, как мои переговоры с братом о развитии компании не увенчались успехом. Я понимаю сейчас, что не умел его слушать. Недооценил его опыт и знания, а только пытался настоять на своей точке зрения. В результате мы разошлись во взглядах, и я ушёл из проекта.

Что было дальше?

Интернет-магазин роботов. Я был в Италии и увидел в магазинчике игрушку-робота — копию железных роботов, которые делались за границей в 50—70-х годах прошлого века. В Советском Союзе таких не делали. Обычно их привозили дипломаты из заграничных командировок. Сначала роботы были просто механические, заводные, потом на батарейках. Сейчас и у нас, и на западе это уже не просто игрушка, а коллекционный предмет. А мне всегда нравилось ретро. Я и музыку больше всего люблю старую, 70-х годов.

Я тогда учился в бизнес-школе RMA менеджменту в сфере интернет-технологий и решил — а почему бы не открыть интернет-магазин для гиков и тех, кто любит робототехнику.

Как разбирался в этой теме? Это же роботы, технологии.

Мне не надо было в них круто разбираться. Почитал иностранные форумы, посидел в группах в фейсбуке. Сложнее было разобраться во всём остальном: как организовать и продвигать магазин, строить продажи и как вообще привезти роботов из Китая.

Как выглядит производство в Китае таких вещей?

Сначала я переписывался с владельцем фабрики. Потом приехал в Китай, встретился с людьми. Правда, сейчас у меня есть подозрение, что это были не владельцы, а посредники. Они привезли меня на производство. Это была даже не фабрика, а цех или мастерская — кустарное производство.

Как сделать интернет-магазин в такой узкой теме?

Берёшь и делаешь. Я сделал сайт на платформе «Инсейлс». Первый шажок — открыть магазин, следующий — подключить платёжные системы и телефон. Дальше выполняешь огромное количество мелких задач шаг за шагом.

Проблема в том, что я не смог сделать это работающим бизнесом. Я абсолютно всё делал сам. В какой-то момент я передал обработку заказов на аутсорсинг. Но это было в самом конце, когда я уже потерял интерес к делу.

Как продвигать магазин, где брать клиентов?

В основном чрез СММ. Я продвигал группу в фейсбуке, но слабовато её развил. Ещё я настраивал контекст, заказывал рекламу на сайтах подарочной тематики, участвовал в мероприятиях и даже был спонсором конференции «ТЕД Воробьёвы горы».

Больше всего клиентов пришло из органического поиска. До сих пор бывают редкие заказы, хотя этот магазин не действует уже бог знает сколько лет. Видимо, на каких-то сайтах осталась информация, и люди ее находят.

Какая была аудитория у твоего магазина?

Гики, любители технологий и роботов в любом проявлении в возрасте 25—35, может, 40 лет. Мужчины, которые ностальгируют по детству и добрым роботам. Нравились они многим. Сергей Король предложил мне написать тексты для магазина в обмен на робота.

Расскажи, как как вы с ним работали?

Я был благодарен за его интерес и абсолютно доверился ему. Магазин назывался «НИИ Робот». Была идея, что существует НИИ, где делают таких роботов или они там по-настоящему работают. Я пытался эту тему развивать и в рекламе, и на фейсбуке. Сергей написал тексты о роботах: у каждого была своя история и характер.

А почему ты в итоге закрыл магазин?

Не удалось его перевести во что-то более серьёзное. Хотя у меня были оптовые продажи, я поставлял роботов в другие магазины. Может быть, я просто перегорел и не доделывал то, что нужно было.

История с музеем очень показательная. Я сотрудничал с Музеем советских игровых автоматов. Им нужны были роботы как сувениры для продажи. А я просто тянул время с новой поставкой из Китая. В результате они обошлись без меня — сами напрямую закупили. До сих пор там этих роботов продают.

Ты считаешь себя предпринимателем?

Сложный вопрос. Перед именем пишу, что я редактор, дизайнер и предприниматель. Для меня предпринимательство очень близко связано с творчеством. Предприниматель — это человек, который создаёт то, чего не было. Своей страстью, своим виденьем он заражает других людей.

У меня, конечно, предпринимательский склад ума. Я на работе всё время придумывал какие-то проекты. Читал о бизнесе, маркетинге. Но часто мне не хватает настойчивости, чтобы их реализовать. Я пошёл в редактуру, потому что устал считать себя предпринимателем. Подумал: «Дай-ка я побуду редактором, а там посмотрим».

Я пошёл в редактуру, потому что устал считать себя предпринимателем

Расскажи о проекте с мебелью.

После истории с интернет-магазином у меня остались сломанные роботы. Я начал делать из них разные штуки, чаще всего светильники. Есть у меня страсть к работе руками. А потом я переехал в Звенигород строить дом и решил сделать там мебельную мастерскую.

Мне попались на глаза американские садовые кресла в стиле адирондак. Это очень узнаваемые кресла, часто встречаются в кино. Чтобы разобраться, как их делать, я читал американские столярные журналы. На сайте одной мастерской нашёл фотографии и короткие видео о производстве. По ним я копировал приспособления для быстрого изготовления и сборки мебели.

Я хотел, чтобы это был именно бизнес, пусть небольшой, но с наёмными рабочими. Есть хорошая книга «Миф предпринимательства» — про то, что бизнес должен быть системой. В ней описано, как эти системы создавать. Я стремился создать простую, работоспособную и автономную систему производства.

Что в итоге произошло?

Не было заказов, нужны были деньги. За лето я должен был наладить продажи, а продал только два комплекта. И то один — другу, пообещав пожизненную гарантию. Чтобы развить проект с мебелью, нужно было много времени. Я решил заняться тем, что можно сделать быстрее, — подушками.

Как появилась идея этого проекта?

У друзей есть небольшой бизнес в Москве — печать на натуральных тканях. В основном это шёлковые платки. Я хотел делать проект с ними или на их мощностях. Искал вдохновение и нашёл в «Пинтересе» подушки с фотографиями животных. В России никто тогда таких не делал, а за границей печатали, но на искусственных тканях.

Я решил делать подушки из натуральной ткани в форме животных и предметов. В этом я был лучший в мире. Опять всё делал сам: обрабатывал фотографии, готовил к печати и печатал.

Как в этот раз выстраивал процесс? Что учёл из предыдущего опыта?

Боюсь, что я ничего не учёл: это было по сути таким же хэндмэйдом. Только в этот раз я не открывал интернет-магазин на своём домене, а работал через маркетплейсы: «Ярмарку мастеров» и «Этси» — американскую платформу для продажи хэндмэйда.

Через маркетплейсы тоже сложно продавать: не знаешь, как влиять на процессы. Главный способ продвижения там — поиск внутри самого маркетплейса. Как он организован, непонятно. Подбираешь ключевые слова для оптимизации и надеешься, что всё это сработает.

Если я продолжу этим заниматься, то буду делать свой интернет-магазин. Может быть даже на английском языке — для иностранной аудитории. А пока магазин на маркетплейсе существует в спящем режиме.

Давай тогда к редактуре. Зачем тебе это вообще было нужно?

В декабре прошлого года было ощущение, что мне не хватает серьёзных изменений в жизни. Я прошёл тесты по профориентации. Хотел понять, что мне больше подходит: быть редактором или садовником, например. Тест показал, что у меня очень сильно развита словесная мотивация — стремление работать в профессиях, связанными с текстом.

Какие у тебя были ожидания от школы?

Я решил, что школа даст мне возможность сразу с головой окунуться в профессию. Хотел, чтобы с самого начала меня нагрузили задачами. Так и случилось.

С какими сложностями ты столкнулся во время обучения?

Дедлайны сложно соблюдать. Я привык жить и работать без них. Я до сих пор не могу перестроиться. Последнее задание всегда сдаю в 11:59. Если бы я был чуть более организованным, оценки были бы гораздо выше, а обучение — проще.

Что тебе дала школа?

У меня не было каких-то завышенных ожиданий, я новичок в профессии. Учусь сделывать, доводить до конца, вовремя сдавать проекты. Школа дала мне понимание того, что я могу быть редактором на неплохом уровне. Сейчас у меня достаточно навыков для этого, хотя некоторые задачи выполнять тяжело. Даже написание текстов даётся сложно.

Школа дала мне понимание того,
что я могу быть редактором на неплохом уровне

Как ты попал в «Тинькофф-банк»?

Благодаря знакомству с Королём. Когда искал работу, писал всем своим знакомым, в том числе ему.

Какие ты там решаешь задачи?

Я редактирую статьи в разделе «Помощь бизнесу». Отвечаю на вопросы, как открыть счет, как принимать платежи. Для меня это очень хороший опыт: нужно простыми словами объяснять сложные процессы, чтобы клиенты меньше беспокоили службу поддержки.

Какие дальнейшие планы в профессии?

Пока останусь в «Тинькофф-банке». Там проектная работа, которая не мешает заниматься другими вещами. Сейчас ищу работу или новые проекты для реализации. Хочу писать тексты на заказ. У меня есть знания теории и навыки, а опыта не хватает.

Что ты посоветуешь почитать?

Я очень люблю книгу «Эссенциализм». Она о том, как делать меньше, но более важные вещи. Это моя настольная книга, всё время к ней обращаюсь.

Путь художника с практикой утренних страниц. Я тоже писал эти утренние страницы, изливал на них свои сомнения, страхи и переживания. Это помогло определиться, чего я хочу.

Про маркетинг мне очень нравится книга Ребренд. Её на русском нет. Она учит создавать простые и ясные истории для бизнеса.

Каково это — жить в республике Коми?

Сейчас для меня Коми ассоциируется с городом Сыктывкаром и ребятами из популярной франшизы «Додо Пицца». Сейчас она работает в 10 странах мира, а начинали они с обычного города Сыктывкар.

Я сам из городка поменьше — он называется Инта. В лучшие времена там было 60−80 тысяч жителей. Сейчас там осталось меньше 20 тысяч. Это был шахтёрский городок. Потом все шахты закрыли, и люди начали уезжать. Сейчас там легко можно купить квартиру за 40 тысяч рублей, но они там никому не нужны. В городе нечего делать.

Если вспоминать про город, то иногда зимой температура опускалась до -50 градусов и школы объявляли по радио актированные дни. При -35° в школу не идут ученики с первого по восьмой класс. Если температура опускалась до минус 40, то школа закрывалась. Поэтому стабильно зимой дней 6 мы отдыхали от учёбы, но это не мешало нам играть в футбол в -35°. Там сухой климат и морозы не так сильно чувствуются как в Питере во влажной климате.

Мы переехали всей семьёй в Питер, когда я закончил 8 класс. Уже 12 лет я живу здесь.

Что с тобой произошло?

Когда переехал, всё казалось гигантским, и даже переход через дорогу был целым событием. Я шёл и ощущал на себе масштабы огромного города. Ведь я впервые увидел дома выше девяти этажей! Я привык и уже через четыре месяца мне стало комфортно. Всё вдруг стало родное.

Чем хорош Питер? Почему туда следует переехать?

По внутренним ощущениям Питер — это город для тех, кто не гонится за бешеным ритмом жизни, здесь спокойно. И, конечно, архитектура, особенно в центре — это потрясающе. Сразу вспоминаешь старые времена. Идёшь по брусчатке, а тут когда-то Екатерина разъезжала и боялась, что на неё Александровская колонна упадёт.

Какое у тебя образование?

Совершенно обычное — экономист-менеджер. Как и большинство людей, я ни одного дня не работал по специальности экономистом. А вот с менеджерской точки зрения меня затянуло.

Чем тебе импонирует менеджерство? Зачем тебе это?

Мой ответ покажется наивным, но мне нравится работать в команде: собрать ребят и фигачить проект. Что-то делать одному тоже круто, но гораздо круче генерировать идеи в команде и затем делать их как проект. Особенный кайф — когда ты собираешь вокруг себя тех, кто сильнее тебя, например, в редактуре или дизайне. Круто направлять и координировать команду, чтобы все эти винтики работали вместе. В конце кайфую от результата, когда он получается таким, каким хотелось.

Ты отучился на двойную специальность. Что ты пошёл делать?

Работал ещё со второго курса и учёбу особо не посещал. Появлялся там перед сессией и на самой сессии, но при этом обожал сдавать её. Только дай мне возможность сдать экзамен — я буду кайфовать. Не знаю, почему так. В итоге хотя и пропускал какие-то предметы, я умудрялся всегда сдавать на четыре-пять.

Когда заканчивал четвёртый курс, работал в магазине видеоигр. Я пришёл туда на продавца, а потом, когда у нас открылся новый магазин — меня определили туда администратором. Руководил командой из трёх человек в обычном магазине и работал с администрацией торгового комплекса.

Что было после магазина?

Пошёл работать в оргтехнику: принтеры, картриджи и вся сопутствующая периферия. Был администратором, который делал всё: и управлял магазином, и картриджи заправлял, и принтеры ремонтировал. Для меня это была новая штука, первый месяц бомбило, что ни хрена не понимал, но нужно было работать.

Через силу и негодование пришёл кайф. Я разобрался, как всё работает, и проработал года три. Потом пришло время идти в армию. Я со всеми попрощался, пришёл с анализами в военкомат, и мне сказали: «Кондратьев, ты не подходишь, иди». А я уже с работы уволился.

И что ты сделал?

Да ничего. Вышел из военкомата и позвонил на работу, попросил взять обратно и на следующий день вышел на работу. А потом случился кризис. Доллар поднялся, у нас все закупки были в валюте, и я понял, что это направление скоро схлопнется и нужно искать новое место. И оно правда схлопнулось: через полтора года у них вместо трёх магазинов остался только один, а офис переехал на свой же склад.

Давай сделаем профессиональный стоп. Расскажи, как ты шизил за Зенит.

Началось это ещё до универа. Тогда в России как раз была волна этого хайпа по фанатизму, и это коснулось меня. Начала появляться какая-то одежда из этой субкультуры. Знакомый увидел меня и спросил: «А ты гоняешь за кого-то?» И предложил вписаться в их тему с хулиганством и выездами. Вписался в этот движ и завис в нём на ближайшие лет восемь. Когда молодой, то ты не особо умный. Это были выезды по России и один раз за границу. Были и драки с поломанными носами. Самая большая, в которой я участвовал, была 20 на 20. Мы победили за три с половиной минуты. Забавное было время.

Вот каким был мой первый выезд — ездили на матч со Спартаком. Прыгнули в электричку, бесплатно доехали до Москвы за 14 часов. В кармане был билет назад и три тысячи рублей. Этого хватило, чтобы купить билет на футбол, провести время и вернуться в Питер. Нас было 14 человек, и мы должны были вписаться к моему знакомому, но он слился. Хорошо, что у одного из наших в Щёлково жила девушка. Но он заранее сказал, что нас всех в квартиру не пустят, поэтому ночь мы провели на чёрной лестнице.

Куда за границу ты пробивал выезд?

Это была Лига Чемпионов и конечным городом был Дортмунд в Германии, мы играли с местной Боруссией. В начале приехали в Ригу, оттуда полетели в Амстердам и на следующий день на поезде доехали до Дортмунда. Это мой единственный евровыезд за Зенит.

В Амстердаме кайфанул. Наш хостел находился в пяти минутах от квартала красных фонарей. Я думал, что меня уже ничего не удивит в этой жизни, но когда я туда попал, то дико смутился.

Не могу не спросить. Что смутило?

Обычно ты представляешь себе, что красные фонари — это такие красивые женщины практически без одежды. Они обращают на тебя внимание из своих больших окон, где красный свет. Но это вишенка. На самом деле всё по-другому.

Всё начинается гораздо раньше, часов в 5, когда ещё светло — на витрины выходят первые женщины. Им за 40, они ни разу не стройные, не ухоженные, большие и страшные. И только когда темнеет, уже появляются действительно красивые девушки. Ты идёшь, а одна танцует стриптиз, другая красит ногти, а третья болтает по телефону.

Вокруг фанатизма много стереотипов. Многие думают, что футбольные фанаты — это такие злые ублюдки, которые разносят города, бьют друг другу лица и беспределят на стадионах. А как всё это выглядит изнутри?

Любые стереотипы, конечно, основываются на реальных фактах. Как «Россия — матрёшка, водка, балалайка». Но мне повезло попасть к хорошим ребятам. Они пропагандировали здоровый образ жизни: практически никто не курил и не пил. Я сам бросил и курить, и пить. За прошедшие шесть лет не было мысли вернуться к этому.

Мы всегда заранее договаривались со своими противниками. Дрались за пределами стадиона и каких-то общественных мест — это были леса или окраины города.

На стадионах творится разное. Никто просто так не беспределит. Обидно, когда ты приходишь на стадион, рвёшь горло, чтобы поддержать команду, а видишь, что от неё нет никакой отдачи. Помню случай, когда Зенит проигрывал Динамо. Победа принесла бы Зениту очередное чемпионство. Увидев бездарную игру команды, народ начал слезать с секторов на беговые дорожки и выбегать на поле. Матч остановили, а позже впаяли Зениту техническое поражение. Я не считаю такое поведение правильным, но в тот момент эмоции вышли на первый план.

Есть другой стереотип, что фанаты — это такие чуваки, которые сидят у кого-то на зарплате и периодически когда надо используются. Ты с таким сталкивался?

Большие фанатские организации в любом случае сотрудничают с клубом. Клуб помогает с организацией перфоманса на матчах и с размещением людей на выездах. Я не знаю ситуаций, когда клуб заказывал какие-то беспорядки. Вообще любой беспредел грозит клубу лишним штрафом.

У Зенита на фанатский сектор можно было попасть только по собеседованию. Нельзя прийти и купить абонемент на фанатский сектор. Ты всегда проходишь собеседование с заводящим сектора — это уважаемые люди, к мнению которых прислушиваются. Если ты проходил собеседование, а потом узнавали, что ты перепродаешь свой абонемент — тебя исключали и вносили в чёрный список.

Мы сейчас говорим про Вираж?

Да. Это четыре главных фанатских сектора Зенита.

А как сейчас с любовью к Зениту? Недавно же и стадион открыли, и деньги тратят.

Из этой темы я выписался в 2015 году. Скажу больше: на новом стадионе я побывал всего один раз во время Чемпионата мира. Зенит начал отходить сначала на второй, а потом и на третий план. Сейчас максимум — могу посмотреть по телевизору.

Почему так?

Со временем я перестал понимать, за кем из команды я хочу ездить, и поддерживать. Раньше были игроки, которые головы себе разбивали за команду — ты видел эту отдачу. В какой-то момент, по моим ощущениям, в команде стало дофига бегающих миллионеров, которые просто отрабатывали бабки. Из-за этого мне расхотелось уделять команде кучу времени и денег. А раньше для меня было преступлением пропустить домашний матч.

Вернёмся к работе. Как в твоей жизни появился дизайн?

В блогах TJornal чувак писал, что нужен человек в дизайн-студию, который будет общаться с клиентами и вести проекты. Это был Рома Горбачев — основатель дизайн-студии Логомашина. Я прочитал пост и понял, что это моё. Меня давно привлекал дизайн, а это был шанс попасть в эту сферу.

Ребята занимаются графическим дизайном — создают логотипы и фирменные стили для начинающих предпринимателей и компаний, которые хотят сделать ребрендинг или расшириться. Нужно было отправить сообщение Роме во ВКонтакте. Я не пользуюсь ВКонтакте и пришлось просить знакомого отправить сообщение за меня. Рома ответил и предложил мне выполнить тестовое. Я провалил его, и меня не взяли.

Прошёл месяц. Вижу, что у ребят всё ещё висит вакансия, а мне всё ещё хочется к ним. Я предложил поработать у них тестово пару дней без оплаты. Рома согласился. В итоге меня забрали на место клиентского менеджера. Ощущение, что я взял напором и огнём в глазах — было видно, что мне это нравилось.

Что ты делал на этой стажировке?

Кажется, Рома не особо знал, чем меня занять. В итоге попросили связаться со старыми клиентами и узнать, вдруг им ещё что-то надо. Изначально делал это по почте, а потом по телефону. Для меня это был новый сумашедший опыт: «Позвонить клиенту и узнать его запросы». Нужно было придумать скрипт, позвонить клиенту и узнать, нужен ли ему дополнительный дизайн.

Какой был первый клиентский проект там?

Сложно вспомнить. Я пришёл в то время, когда Логомашина только начинала. Тогда минимальный тариф был две тысячи рублей. На эти деньги делали три эскиза логотипа, из которых в итоге выбирался один с возможностью одной правки. Для сравнения, сейчас минимальный тариф — 75 тысяч. Вот так ребята подросли за три-четыре года. Про первый заказ не могу вспомнить, но могу рассказать о самом странном.

Давай.

Когда я пришёл, этот проект уже вёлся компанией и он достался мне от предшественника. Было объединение 13 друзей, которые замутили свой внутренний клуб и решили сделать для него логотип. Они сошлись на том, что это будет снегирь в цилиндре с моноклем, в носках и с шарфом. Была ещё куча мелочей, которые плохо между собой сочетались, потому что каждый из 13 человек тянул на себя одеяло. Был полный ад, потому что у них не было человека, который принимал окончательное решение.

Как работал с командой?

Я контролировал исполнение заказа, чтобы дизайнеры не начали рисовать новый заказ, не закончив предыдущий. Была также работа с заказчиком: общение с ним, понимание, какой он результат ожидает, и не изменилось ли что. Все переговоры и встречи вёл я и арт-директор.

А каким ты был переговорщиком?

До Ильи Синельникова мне было далеко. Я плохо травил леску и не всегда находил идеальное решение. Но зато у меня всё хорошо с эмпатией и я могу выслушать человека: не перебивать его и понять его боль.

А что ты делаешь сейчас?

Я ушёл из Логомашины. Сейчас работаю в отделе маркетинга компании, которая продаёт свою франшизу.

Как это работает?

Классический пример франшизы — это Пятёрочка. Есть головная компания, которая продаёт право использования своего бренда и бизнес-плана. Мы работаем по такой же системе. Наша направленность — предоставление грузчиков и разнорабочих. Внутри много классных штук, особенно финансовых для партнёров. Там нет потолка заработка: ты можешь работать с любым клиентом в городе, который нуждается в рабочей силе. Например, если на стройке нужно поднять плитку, компания может спокойно заработать тысяч 50 или больше. Наша задача в отделе маркетинга — правильно показывать продукт и доносить нужные сообщения. Я понимаю, что мои слова звучат рекламно и абстрактно, но это годный бизнес.

Как в твоей жизни появилось бюро?

Оно появилось ещё во времена Логомашины от Ромы Горбачёва, который хотел, чтобы я лучше общался с клиентами. Он познакомил меня с рассылкой Ильяхова, через неё узнал о бюро. Подсел на советы и читал их около двух лет. Я подумывал пойти учиться в Школу редакторов, так как есть тяга к тексту и разделяю мысли, которые Макс доносит до людей. И тут вижу, что появилась Школа менеджеров. Я прочитал про неё и понял, что это больше мне подходит. Но было поздно, до конца приёма заявок оставалось три дня. Была проблема — не было денег. Решил поднакопить и пойти в следующий набор. А потом бюро продлило набор и я решился. Зафигачил за три ночи тестовое задание. Это была памятка на Олимпиаду для болельщиков про хоккей. Она была для такого болельщика, который с хоккеем совсем не дружил. Я сам не знал хоккейные правила, пришлось разбираться. В итоге сделал задание и нашёл деньги. Отправил и стал ждать.

Пришло письмо счастья — я был принят. Но ещё больше меня осчастливило то, что попал на бесплатное место.

Тебе были близки принципы бюро?

Да. Была ситуация, после которой я понял, что инфостиль работает. Однажды хотел проверить почту и обнаружил, что все почтовые ящики были заменены. И никаких объявлений от управляющей компании про то, где можно получить новые ключи. Уже в диспетчерской дома мне предложили написать заявление на замену ключей. А я предложил сделать объявление, чтобы помочь жильцам узнать, как им получить новые ключи от почтовых ящиков. Диспетчер заявила, что работает третий день и вообще ей не до этого.

Я пришёл домой, открыл сайт Максима с шаблонами публичных объявлений, выбрал подходящее, переписал под ситуацию и на следующий день развесил в подъезде. На следующий день два жильца оставили на объявлении благодарность. Вот тогда мой мир и перевернулся. Я понял, что забота реально работает.

Расскажи про свои ожидания.

Я ждал прокачки в знаниях. Знал, что будет круто, тяжело и придётся потратить дохера времени. Так и получилось. С января у меня было всего три недели без учёбы. Сейчас, получается, уже идёт восьмой месяц.

У вас, руководителей, есть две дополнительные дисциплины, расскажи о них.

Когда я увидел, что там будет аналитика и маркетинг, то понял, что будет ещё сложнее. Так и получилось. Есть дико сложное задание по таблицам, когда тебе дают четыре страницы данных, из которых нужно что-то выбрать, написать формулу и из этого вывести какую-то логику. Я страдал.

И есть задания Горбунова — это дисциплина о том, как устроен дизайн. Там рассказывают, что дизайн цикличен, у него есть свои законы и порядки, которым он подчиняется. На дизайн влияют не только дизайнеры, но и дополнительные факторы. Например, обычные законы в городе могут повлиять на дизайн машины, и технология будет подстраиваться под закон. Для меня это было открытием, что на дизайн влияют не только дизайнеры.

Ты отучился уже на двух ступенях. Какие знания ты стал постоянно применять?

В практику пришли знания от Коли Товеровского о том, что проект никогда не пойдёт по плану. Раньше что-то загадываешь, а потом случается факап, и всё вдруг идёт не по плану. А после Коли Товеровского начинаешь понимать, почему эти факапы случаются, и даже если они случились, что надо сделать, чтобы всё равно запустить проект вовремя.

Что ещё полезно из материалов школы?

Прежде, чем взять работу, я стал задавать много вопросов. Некоторые из них могут показаться глупыми, но ответ на них помогает понять, что мы с собеседником говорим об одном и том же. Кто-то обижался и даже жаловался на меня начальству: «Мне нужна была помощь, а Кирилл задавал столько вопросов, что проще подключить другого человека». В одной такой ситуации проект в итоге передали другому человеку, сделали и оказалась, что это работа в стол. Он оказался просто никому не нужен.

Понимаю, что в той ситуации можно было поступить тактичнее: сначала объяснить, почему я буду задавать столько вопросов, а уже потом вываливать их на собеседника. В итоге я потом извинился, и мы всё уладили.

Самый важный для тебя принцип из школы?

Принцип, что возможно всё. Благодаря ему я попал на матч Чемпионата мира по футболу.

Изначально мне не хотелось на сам Чемпионат. Это было какое-то внутреннее отторжение, не знаю почему. Но когда постоянно видишь счастливых людей, то думаешь, что это единственный шанс в жизни побывать на домашнем мундиале. Никуда не надо ехать, просто купи билет. Правда, это было на стадии, когда играли последние матчи в группах, и все билеты были уже раскуплены.

Однажды вечером понял, что точно хочу, а бюро как раз говорит, что возможно всё, и надо попробовать. Зашёл на сайт ФИФА, где продавали билеты, и вижу, что есть свободные билеты на матч Швеция-Швейцария, самые дешёвые за девять тысяч рублей. Начал оформлять и в конце заказа сайт вываливался в ошибку, из-за которой нельзя было оплатить. Настоящая ситуация, когда интерфейс оказался злом. Часа четыре я пытался оформить этот дебильный билет и в итоге нашёл на форуме ответ с простым решением проблемы. В пять утра наконец купил свой билет, правда, повышенной категории за 11 тысяч. Других к этому времени уже не было.

Принцип «возможно всё» сработал. Я упорно верил, что получится, и через два дня попал на матч Чемпионата мира. Кстати, билет был на сектор шведских болельщиков. Викинги, вперёд!

Чего тебе не хватило в школе?

Мне очень сложно давался Бирман. Читаешь лекцию, отвечаешь в тесте что подразумевается в лекции, видишь результат и понимаешь, что ни фига не так его понял. Бирман — это единственный преподаватель, тесты которого давались особенно сложно.

Какой у тебя дипломный проект?

Изначально планировал помогать своим друзьям делать магазин свитшотов. Но получилось, что теперь делаю с командой проект для Тинькофф-банка.

Жду защиты. Ведь на ней я наконец увижусь лично со своей командой и преподавателями. Хочется лично узнать таких классных людей.

Ты любопытный человек?

Да, вероятно, даже очень любопытный.

Как вообще это у тебя работает? Что тебе это приносит?

Моё любопытство носит исследовательский характер. Мне внезапно становится что-то интересно. В мире очень много вещей, которые мне хотелось бы попробовать и узнать. Может, это даже и не любопытство, а страсть к тому, чтобы приобретать новый опыт.

Меня в своём любопытстве удивляет, что оно бывает совершенно неконтролируемым. Меня несёт, и всё. Я начинаю у кого-то спрашивать, гуглить, иду на курсы, пока меня не отпустит от этой темы. Иногда отпускает быстро, иногда это затягивается. По этой же причине я не смотрю сериалы. Меня унесёт и мне будет жаль потраченного времени.

Какое у тебя образование?

Я школьник. Закончила 11 классов, потом училась в трёх местах. После школы училась в Академии имени Маймонида на факультете юриспруденции. Через полгода очнулась и поняла, что не помню, как здесь оказалась, и ушла.

Поучилась в МГПУ на дизайнера. Ушла со второго курса, потому что не понравилось. До этого я проучилась один год в колледже прикладных искусств — училась батику и ткать гобелены. Это был такой годичный курс, мне тогда захотелось этому научиться.

Училась в Британке полгода. Было прикольно, но очень быстро закончились деньги. Ещё я училась на факультете фотожурналистики в Питере на двухгодичном курсе. Я один год отучилась, а со второго ушла — то ли заскучала, то ли ещё что. Я уже не помню.

В общем, я ничего не закончила из этого, кроме школы. Вероятно, это плохо.

Почему плохо?

Это может показать меня как человека, который не может довести что-то до конца и прыгает с места на место.

Почему у тебя так каждый раз происходит?

Просто наскучивает. Например, из педагогического я ушла, потому что там был только один преподаватель, который реально давал какие-то важные вещи. В остальном всё было тухло: атмосфера, преподавание и студенты, которые были вокруг меня.

Меня до сих пор удивляет, что я 6 лет занимаюсь дизайном и мне всё ещё интересно, не хочется бросить. Иногда кажется, что это не просто потому что мне интересен дизайн, а потому что мне это важно. Я по натуре делатель и помогатель. Дизайн даёт мне возможность реализовать это.

Как в твоей жизни появился дизайн?

Я стала замечать, что вокруг много херовой рекламы, хреновой визуалки и всякого прочего дерьма. Это было после окончания средней школы. Я тогда решила, что нужно нести в мир гармоничные вещи. Подумала, что если стану дизайнером и буду делать классные вещи, то в мире процент классного увеличится по отношению к проценту плохого.

И как ты начала?

Это произошло во время учёбы в МГПУ. Тогда я напросилась на стажировку в компанию «Имидж Спарк». Я проторчала в этой компании ровно месяц, никто не понимал, зачем они меня туда взяли. Работала я тогда очень медленно и занималась какой-то фигнёй: картинки рисовала, иллюстрации какие-то, схемы. Никто не понимал, что со мной делать, да я и сама не понимала. По идее кто-то должен был меня направлять и учить работать. Тогда я ничего не умела и вопросы задавать тоже не умела, и в итоге со мной попрощались. Через месяц мне сказали что-то в духе: «Блин, зря мы так необдуманно поступили, сорян, пора прощаться!» Я их понимаю.

Почему так случилось?

Мне кажется, они не подумали перед тем, как меня брать. Я же сама написала им, они никого не искали. Я их как-то там нашла и написала: «Я ничего не умею, возьмите меня, я буду учиться!»

Что было дальше?

Потом меня взяли на работу дизайнером в другую компанию. Я помню, как в какой-то момент даже сказала, что не буду работать никем, кроме как дизайнером. Никаких подработок типа консультантом в парфюмерном магазине. И вот с тех пор я дизайнер. Всему, чему я научилась, я научилась на работе. Это может быть более медленный путь, но для меня работает.

Поработав уже некоторое время, можешь ли ты сказать, что сделала сферу дизайна лучше?

Нет, я только учусь. Я стала ответственнее и осознаннее относиться к своей работе. Сейчас у меня нет той пафосной задачи «срочно сделать мир лучше». Скорее я пытаюсь научиться и узнать, как делать хорошо. Мне понравилось понятие пользы, о котором я узнала в бюро. У меня и раньше существовала такая идея, но она не была сформулирована. Именно в бюро она получила отдельную полку в голове. Теперь я работаю для того, чтобы делать полезные продукты.

И как, получается?

Мне кажется, у всех дизайнеров есть комплекс самозванца и дизайнерской неполноценности. И у меня тоже. Поэтому мне сложно самой себе сказать, что у меня получается делать хорошие продукты. Но я точно могу сказать, что стараюсь делать их такими изо всех своих дизайнерских сил.

Поговорим о принципах твоей работы. Расскажи про пиксель-перфекшн. Что это такое?

В моем понимании это значит, что ты рисуешь макеты, которые не только выглядят ровно, но и по координатам тоже ровные. Ты используешь определённое количество стилей и используешь их экономно. При сдаче макета ты проверяешь, чтобы везде на протяжении всего проекта были одинаковые отступы, размеры и прочее, прочее.

А минимализм? Минимализм в дизайне — что это для тебя?

Ну если бы меня попросили дать тупо определение, то я бы сказала, что это достижение максимального эффекта минимальными средствами.

Ну, например, есть минимализм в жизни: «Мне нужна одна ложка, одна тарелка, рюкзак, ноутбук и тапки». Вот это минимализм.

Если ты спрашиваешь про дизайн, то мы говорим скорее о стиле. В работе я использую то, что лучше подойдёт для конкретного проекта. Нельзя минимализм пихать везде. Это как если тебе нравится фиолетовый цвет, ты же его не используешь везде только потому, что он тебе нравится. Ты используешь и другие цвета, которые как-то сочетаешь.

Поговорим про работу дизайнера. Что происходит, когда приходит заказчик с определённой задачей?

Первым в проект включается арт-директор. Иногда он один, иногда он берёт кого-то из дизайнеров на установочные встречи. Они выясняют, какая работа предстоит команде. Дальше мы начинаем разрабатывать концепцию продукта, пользовательский путь, интерфейсные решения, визуальный стиль и так далее. То, что мы создали, попадает к разработчикам. Всё это время наши продакт-менеджеры общаются с заказчиком, корректируют наш путь и утверждают основные этапы разработки продукта.

Мне особенно нравится в работе нашего агентства, что после запуска продукта мы продолжаем его поддерживать и развивать.

Ты описала систему. А что делаешь ты?

Я продумываю, как пользователь будет взаимодействовать с продуктом. Если продукт готов, я анализирую, что в нём нужно улучшить. Если продукта ещё не существует, то я продумываю взаимодействие. Дальше я придумываю, как будет работать интерфейс и какой интерфейс нужен. Затем продумываю дизайн и рисую макеты — это моя основная работа.

Придумывать пользовательские штуки очень весело и интересно, но большую часть времени я рисую макеты и разговариваю с программистами.

Ты работаешь на удалёнке?

Нет, только иногда. Дома работать не очень умно, потому что дома я люблю лежать на кровати и смотреть на планшете ютуб или читать — это мои основные занятия дома. Плюс дома неудобный для работы ноутбук. А в офисе я сижу за своим аймаком, люди вокруг работают — мне комфортно. Не хочу работать фрилансером на удалёнке, хочу сидеть рядом с людьми и общаться с ними.

Что тебе важно при работе с человеком?

Чтобы человек умел в пользу проекта. Не «это моя охуенная идея и я хочу, чтоб мы её сделали», а про пользу проекта и пользователя, как бы это смешно не звучало.

Какой самый кайфовый и значимый проект, который ты сделала?

Это был стартап про здоровье, он назывался BalanceMe Assessment. Это тестирование тела, которое показывает, в каком оно состоянии находится, что ему нужно и можно. По итогу этого тестирования клиент получал огромное резюме: свои пульсовые зоны, процент жира в теле, тип тела и метаболизма, подробное описание своей осанки, разбор рациона. В общем, руководство, как сделать свою жизнь, своё питание и фитнес-хуитнес полезнее для себя.

Это было круто для меня как дизайнера, потому что в этом проекте было много деталей: сайт, блог, админка, которую мы использовали во время тестирования клиента, админка, которую использовали для сбора итоговых данных питания, и итоговый отчет. Столько деталей и процессов, которые нужно было проектировать. А самое крутое — что всё, что мы проектировали, тут же использовалось. Поэтому мы могли проверять гипотезы и сразу улучшать продукт. То есть реально ты делаешь живой продукт, который вот живёт. Это было здорово!

Я даже проходила этот ассессмент и многое о себе узнала. Над этим проектом было круто работать, плюс он сам по себе очень эмоциональный и добрый: он мог научить людей жить со своим телом гармонично.

Каково это — постоянно иметь рядом арт-директора?

Прекрасно. Рисую макет, приношу арт-директору и говорю «я сделаль». Если всё окей, то всё окей, если что-то не окей, то он это комментирует.

Но самое крутое в другом. Бывают моменты, когда я сомневаюсь, как решить ту или иную задачу. Есть два варианта, которые либо одинаково хороши, либо одинаково плохи. И я прихожу к арт-директору Жене и говорю: «Вот, не могу решить». Получаю больше информации и принимаю решение. Если мы рассмотрим дизайнерский мозг как мощную машину, то когда не хватает своих мощностей, именно арт-директор даёт больше: ты подключаешься к нему, у тебя всё получается и становишься сильнее.

Какими качествами должен обладать арт-директор?

Недавно Женя как раз попросил нас написать про то, каким должен быть арт-директор. Я написала такой список:

• Умеет классно сделать сам.
• Вызывает желание сделать классно самому.
• Помогает выстраивать процесс внутри команды и проекта.
• Даёт конструктивную обратную связь.
• Развивает своих дизайнеров, ну, или помогает им в этом.
• Не страдает синдромом Бирмана-Лебедева.

Что это за синдром?

Синдром Бирмана-Лебедева появляется тогда, когда какой-нибудь дизайнер считает, что он должен и может высказывать своё мнение по любому поводу: по поводу кондиционеров, мусорок, стульев и табуреток, сервиса и прочего, прочего, прочего! И особенно важно говорить это публично, чтобы все видели. И говорить про то, как нужно делать и как не нужно. Ещё у такого дизайнера есть склонность считать, что если он имеет зачатки логики, то это автоматически делает его решения и идеи самыми лучшими. Это смешно.

Перейдём к вопросам про Школу дизайнеров. Как ты узнала о Школе бюро?

Я не помню, скорее всего увидела на канале Ильи Бирмана. Но помню, что я очень серьёзно готовилась, чтобы всё сделать хорошо на вступительном задании.

Какие у тебя были ожидания?

Что будет круто, что будет много интересного и нового.

Что школа тебе дала?

Новые знания. Композиция, работа с визуальной частью дизайна для меня стали более структурированными. Дала переговорные навыки. Я поняла, что многие из этих навыков я использовала неосознанно ещё до школы. Прикольно было получить больше информации.

Курс по праву меня подтолкнул к тому, что лучше договор сделать, чем не сделать, и это перестало казаться мне какой-то скучной формальностью, а стало очень полезной вещью. И так я могу примерно о каждом курсе сказать.

Как тебе учёба?

Первая ступень была крутая. А на второй мне не хватило реалистичности и жизни. Вышло так, что у меня появилась ещё одна работа, за которую я заплатила, а обратной связи я получала мало. А у меня ещё и времени на эту работу не было. Мой косяк, но всё же.

В противовес у меня есть моя настоящая работа, где рядом арт-директор, которому я постоянно что-то показываю и получаю обратную связь. Всё это сделано для реальных проектов, а не упражнений. Поэтому школа проиграла работе.

Школа проиграла, а что можно было бы сделать, чтобы она выиграла?

Я не знаю. Я вижу, что люди учатся и им по кайфу. Мне кажется, что мой случай во многом обусловлен моими личными штуками. Я не хочу лезть своими руками в чужой продукт, даже пусть и по моему мнению недоделанный. Понимаю, что там много подводных камней, которые я не знаю.

Кратко ты самую главную причину уже сказала. Чего ещё не хватило?

Времени. Если бы в это время я не работала и с утра до вечера рисовала только валенки, то это было бы очень круто и интересно. У меня было бы время на погружение, я бы дёргала Бирмана и Нозика. Задания, в принципе, прикольные, но они прикольные, когда у тебя достаточно времени для них и достаточно обратной связи. Я была не готова выбивать её ногами, потому что у меня в это время руки работали вообще-то. Получилось, что я сделала говно, мне сказали, что я сделала говно, а я сказала: «Ну, я знаю».

Давай про плакат поговорим. Как возникла идея плаката?

В чат дизайнеров пришел Артём Кожевников и сказал: «Ребят, давайте сделаем что-нибудь».
Мы собрались и придумали, что мы будем делать. Он набрал людей, в скайпе созвонился с ними, определились с планами. Я попросилась быть арт-директором. Так всё и произошло.

В чём была идея?

Идея была в том, чтобы сделать плакат, который помогал бы редакторам, дизайнерам и руководителям во время любого проекта обращаться к тем вещам, которые они узнали в бюро. Мы хотели сделать такую дорожную карту, по которой можно провести проект и не забыть самые важные вещи.

Что ты открыла для себя, когда работала над плакатом?

Это круто, удивительно и просто мэджик, когда ты договариваешься с людьми о чём-то и они это делают. Это то, что меня удивляло первые недели три проекта. Мне сложно было поверить, что люди, которые завязаны не на деньги, а просто на процесс, вдруг делают штуки.

А второе — я узнала, что очень сложно разговаривать с людьми, очень сложно доносить свои мысли. Мне нужно этому учиться, это очень важно. Потому что я выражаю свои мысли очень долго, и на мой взгляд, очень путано. Частенько такое бывало, что я пытаюсь донести какую-то идею, и вдруг Артём говорит: «Ты это имеешь в виду?» И переформулирует в пяти словах. Я такая: «О, Артём, спасибо».

Ещё я узнала, что когда ты арт-директор, у тебя в голове куча всего. И нужно не только создать классные штуки, а продумать любые мелочи. Тебе нужно продумать на пять шагов вперёд, чтобы понять, где и как вы можете наебаться всей командой. Это самое сложное, но в то же время самое прикольное.

Расскажи про плакат. Он в итоге будет?

Как арт-директор я сплоховала и не учла, что команду может поглотить работа и всякая разная личная жизнь. Так и произошло, но всё равно я хочу довести проект до конца. Так что да, он будет.

Что делаешь помимо дизайна?

Если брать всю жизнь, то я занималась кучей разных штук: всю школу занималась классическим танцем, делала шарнирных кукол, ткала гобелены, занималась фотожурналистикой, читала литературу по психологии, увлекалась самостоятельным изучением языков и много чем ещё, чего не помню. Из последних увлечений — арфа и танго.

Как дела с арфой?

Никак. У меня есть мои мелодии, но у меня нет времени заниматься на арфе. Два года назад я занималась с преподавателем. Сейчас скил, конечно, порастерялся. Я играю очень простые вещи и чаще всего просто импровизирую. Поскольку я не умею записывать ноты, эти мелодии остаются в моей голове.

Я уже договорилась с коллегой, что мы устроим небольшую сессию по записи моих мелодий, он поможет мне разобрать её ритмически и записать. И если он покажет мне, как это делать, то я смогу потом заниматься этим самостоятельно. Меня часто спрашивают, хочу ли я играть фолк или что-то похожее. Но я сейчас в поисках того, что я хочу играть. Кажется, у меня внутри есть какая-то музыка и нужно её найти. Меня не прельщает играть как тот или этот. Может, дело в том, что у меня недостаточно скилов, и когда их будет достаточно, найду что-то своё.

Почему арфа?

Потому что в детстве мы с одноклассницей слушали группу «Мельница». Их лидер Хелависа очень крутая, она вдохновляла меня. В детстве меня очень сильно впечатлило количество вещей, которые она делает. И я хотела быть таким же классным, сильным и разносторонним человеком. Ну и к тому же мне понравилась арфа, я захотела на ней играть.

Мы с подругой написали список, чем будем заниматься после школы. Там была куча всяких вещей, реалистичных и не очень, в том числе арфа. И недавно мы с ней проверили эти списки. Оказалось, что арфа действительно случилась. Тогда это было для нас неким прекрасным далёко, которое никогда не произойдёт, а оно раз — и произошло.

Я человек, который хочет играть на арфе. Как мне начать и что мне нужно делать?

Смотря на какой арфе. Если ты воспылал любовью к классической арфе, то иди в музыкальную школу, куда берут взрослых. Правда классическая арфа — это дорогущий инструмент. Его, конечно, можно взять в аренду, но в любом случае это неимоверные траты. Как с укулеле не получится: купить, попробовать и выкинуть.

Если тебе по душе кельтская арфа, как у меня, то я советую найти в ВКонтакте Московскую школу кельтской арфы — её ведёт Оля Пацук, и написать ей: «Оля, я хочу учиться игре на арфе». Либо она тебя возьмёт, либо посоветует, к кому можно обратиться. Я бы пошла к ней, потому что я её знаю и она тот человек, который научит правильно.

Чего не делать?

Не покупать арфу сразу. Новичку трудно подобрать идеальный инструмент для себя — есть шанс, что ты сломаешься на первом же занятии.

Самая дешёвая арфа стоит в районе 50 тысяч рублей. Соответственно, инструмент побольше и получше может стоит дороже — хоть до бесконечности: это может быть и 200 тысяч, и полмиллиона рублей, и больше. Иногда я жалею, что выбрала себе такое дорогое хобби.

Ты упомянула, что у тебя нет времени играть. А сколько времени тебе было бы достаточно для занятий?

Хотелось бы иметь возможность играть каждый день, чтобы это был непрерывный процесс. Поэтому я принесла вторую арфу на работу, чтобы играть по вечерам. Но в реальности я устаю настолько, что нет ни времени, ни сил — просто хочется домой. А дома я бываю либо утром, либо поздно вечером, когда уже валюсь с ног. Однажды я играла дома ночью на арфе, пришли соседи и сказали: «Хватит играть на пианино!» С тех пор я по ночам не играю.

Перейдем к танго. Как ты начала танцевать и что ты танцуешь?

Десять лет в школе я танцевала классический танец, то есть балет. В одиннадцатом классе бросила, потому что на балет нужно положить всю жизнь. Я человек с разносторонними интересами и заниматься одним балетом всю жизнь не смогла бы. Мне даже жаль, что у меня нет отдельной жизни на балет.

Но вот года два назад я пошла учиться танцевать аргентинское танго, полгода потанцевала и наскучило.

Расскажи про танго

Танго — парный социальный танец, пришедший из Аргентины. Социальный — значит, что его танцевали обычные люди во время как бы дискотеки. Есть легенда, что танго берёт своё начало из портовых баров, где пьяные моряки и женщины не очень тяжёлого поведения проводили своё время. Так он и появился. Насколько я помню, в один момент его привезли в Европу и он стал танцем светского общества.

Танго — это танец разных настроений: оно может быть веселым, задорным, но в то же время соблазнительным и роковым. Движения в танго — это определённый язык тела. И то, что ты будешь говорить, зависит только от твоего настроения и мыслей.

Кому имеет смысл учиться танцевать танго?

Я не знаю, кому посоветовать идти на танго. Когда люди приходят в танго, то либо быстро уходят, либо остаются и немножко меняются. Раскрывают себя по-другому и узнают о себе что-то новое. Я не могу сказать, кому танго подходит, а кому нет. Иногда смотришь и думаешь: «Что этот человек забыл на танго?» А он берёт и остаётся. Говорили, что танго мне очень идёт, а я вот взяла и ушла.

Что делала в танго?

Танцевала, общалась. Танго — это большая тусовка. Я много с кем познакомилась. Есть такое понятие как милонга — это танго-дискотека. Люди приходят на неё, танго-диджей включает музыку. Люди танцуют, пьют, разговаривают, веселятся. Я получала удовольствие от танца, от людей.

Ах да, в танго есть объятия. Сам по себе танец очень тактильный, это очень прикольно, вот. А ещё очень видна разница между людьми танцующими и нет. Привычка к объятиям и прикосновениям — всё это выдаёт тангеро.

Я порылся в твоих соцсетях и нашёл такое понятие, как танговый лагерь. Что это?

Это не совсем правильное определение. Нам устраивали выездные мероприятия: снимали несколько коттеджей в Подмосковье, где проходили танцевальные мастер-классы, тусовки, песни до утра под гитару и, конечно, милонги. Это были наши коллективные выезды с особенной душевной атмосферой. Мы не только отдыхали, но и сами участвовали в организации: кто-то устраивал кухню под открытым небом, кто-то йога-зарядку. Каждый делился тем, чем ему хотелось поделиться. Но это история конкретно нашей танго-школы.

А вообще существуют танго-марафоны и танго-фестивали — мероприятия с билетами и всей хурмой. Они проводятся по всему миру. Ты туда приезжаешь и можешь танцевать круглосуточно, если позволяет расписание. Например, милонги могут начинаться с утра и идти почти до следующего утра.

А куда пойти танцевать?

В школу танцев elcentro. У меня ответ всегда один.

А почему именно туда?

Потому что там очень уютно и все друг друга знают. Там своё сообщество. Если ты готов влиться в это сообщество, то ты попадаешь в семью: люди общаются, ходят гулять вместе, проводят всякие активности. И всё это происходит по инициативе самих тангеро, а не администрации. Это кайфово.

Что посоветуешь почитать?

«Искусство любить» Эриха Фромма. Спойлер — любить сложно. Я давно её прочитала и многие вещи в ней показались мне близкими и знакомыми.

Фромм в этой книге говорит о том, как прислушиваться к другим людям, как доносить себя, как договариваться с собой и другими. Этого, кстати, многим не хватает — умения договариваться и принимать. Есть такая цитата откуда-то: «Безусловная любовь похожа на безразличие». Звучит жутко, но на самом деле это очень хорошие слова. Вот книга об этом.

Идеи, о которых говорит Фромм, мне кажутся настолько важными и необходимыми для жизни, что я бы выдавала эту книгу школьникам вместе с ленточкой выпускника.

За последние пару лет с какими иллюзиями ты рассталась, если рассталась?

У меня есть одна иллюзия: что я супермен и всё могу. Вот сейчас как раз я решаю, расставаться мне с ней или всё-таки пытаться быть суперменом. Иронично, конечно, что я всё равно признаю это иллюзией.

Расскажи о своём образовании.

В 2007 году я окончила Московский государственный университет печати. Вообще, мои родители юристы, и до десятого класса я думала, что пойду по их стопам. Как-то мы поехали в юридическую академию на Баррикадной, МГЮА, я увидела распальцованную молодёжь на тачках, тёлочек на шпильках и поняла, что это место не про учёбу, и в общем-то мне не сюда.

Потом на ярмарке образования собирала листовки вузов и наткнулась на редакторский факультет университета печати. Там и отучилась пять лет по специальности «Издательское дело и редактирование», получила диплом специалиста книжного дела.

Когда смотрю твои задания, вижу у тебя врождённую грамотность — ты замечаешь все опечатки и пропущенные запятые.

Замечаю, да, но это не врождённое. На третьем курсе я решила начать с самых низов — или азов — и пошла работать в дизайн-студию корректором. Правила рекламу, каталоги и журналы. Поначалу после меня вычитывала другой корректор с красной ручкой. Когда я видела, сколько пропустила, была в шоке. Но со временем глаз натренировался. Потом я ещё долго работала в этой дизайн-студии, но уже редактором и переводчиком.

Сейчас я спокойно отношусь к ошибкам, не упарываюсь по мелочам. Если вижу опечатку в книге или статье, никогда не подумаю: «Вот идиоты. Куда смотрели редактор и корректор?» Это человеческий фактор. Бывают ошибки похуже опечаток.

Однажды, когда я работала в «Терре» выпускающим редактором, подрядчик сдал мне на подпись книгу с неверными именем и отчеством автора. Это была не опечатка, а реальный косяк по всей книге. Если бы выпустили в таком виде, пришлось бы отправлять тираж на помойку.

В другой раз коллега подписала в печать десять томов без имени автора на переплёте: устала, глаз замылился. Слава богу, в производственном отделе заметили.

Ты работала переводчиком? С английского всё переводила?

Немного. В дизайн-студии был заказчик — итальянское издательство «ДеАгостини». Они издают журнальные коллекции, например «Танк Т-34»: в каждом выпуске приходит деталь от танка, который потом нужно собрать. Я редактировала «Как устроено тело человека» и «Приключения Скуби-Ду». Некоторые выпуски «Скуби-Ду» ещё и переводила с английского. Было сложно: много игры слов, шуток, комиксов, кроссвордов. Ломала голову, как всё правильно перевести и уложить в вёрстку. Наш макет сильно отличался от иностранного из-за русских СанПиН: они предполагают большой размер шрифта, соответственно меньше текста может поместиться. Когда был тупик, шла к верстальщику и говорила: «Всё, спасайте».

СанПиН — что это, стандарты?

Да, правила и нормы. Например, для школьного возраста размер шрифта должен быть одним, для дошкольного — другим, а за рубежом особо не заморачиваются. У них цветной текст на цветном фоне мелким кеглем — норм.

Мы переделывали макеты: текст не влезал, я его сокращала, обрезала, ногами туда запихивала. Бедный верстальщик сидел рядом и страдал.

Я слышала про твою работу в издательстве, где ты редактировала биографию Маркеса на 600 страниц. Расскажи об этом.

Я работала в издательстве «Слово» — это преемник советского издательства «Искусство». До этого два года делала собрания сочинений в издательстве «Терра». Переиздавала то, что уже триста раз издано. Просто собирала тома, писала или заказывала вступительные статьи, примечания, комментарии — организаторская работа по большей части.

В «Слове» работа была более живой, с авторами и переводчиками. В то время главным редактором была Диана Варткесовна Тевекелян, она в советские времена редактировала «Мастера и Маргариту».

Ты имеешь в виду первую публикацию «Мастера и Маргариты»?

Да, меня это и подкупило. Ну представь, человек, у которого столько опыта. Конечно, я сбежала в это издательство, лишь бы рядом поработать.

Помню, что она очень спокойно ко всему относилась. А я в то время была гиперответственная и по всему загонялась. Могла часами думать над вопросом, а она мне: «Ну что ты так мучаешься?»

С Маркесом как раз были проблемы. Очень тяжёлая книга, текст тяжёлый для перевода, сложные формулировки, длинные предложения. Плюс много политики, истории, имён и фактов. Рожали его в муках. А главред меня подбадривала.

Мы с переводчицей заранее не согласовали, что делать с названиями газет и журналов, где работал Маркес. А их было много и упоминались они часто. У нас в издательстве было принято писать на языке оригинала и курсивом, а не транслитом: The New York Times вместо «Нью-Йорк таймс», чтобы читатель легко находил источник. В итоге переводчица сделала всё транслитом. Это не ошибка и не катастрофа. Главное, везде одинаково. И я решила оставить как есть, чтобы не править все 600 страниц.

Получаю вёрстку и вижу: однообразные страницы текста, глазу не за что зацепиться и сплошные кавычки. Цитаты — в кавычках, названия произведений Маркеса — в кавычках и газеты с журналами тоже. На каждой странице минимум 10−20 ёлочек, аж глаза режет. Но менять на этом этапе — риск внести ошибки. Пошла за советом к главреду. А она мне: «Не мечись, оставляй так. Совершенству нет предела». Я вышла из кабинета и сразу пошла к верстальщику, мы придумали, как заменить всё с помощью автопоиска с минимальными рисками. Сделали быстро, а корректор потом подстраховала. Я дольше думала и советовалась.

Ты писала, что работала с авторами. Расскажи, как проходила работа, какие были сложности?

Я много работала с переводчиками. С ними проще, чем с авторами. В «Слове» работала со сложным автором, книжку мы так и не выпустили. Там было много иллюстраций, на которые мы не смогли собрать права. Сложность в том, что автор была известным человеком и хорошей знакомой издателя, но оказалась не экспертом в теме — понимала, о чём речь, но не очень глубоко, делала много фактических ошибок, которые мне приходилось вылавливать.

Я зануда, вникаю в тему и ищу авторитетные источники. Вот я и находила нестыковки. Нельзя было сказать прямо, как авторам Т—Ж, что всё говно и надо переделывать. Надо было хитренько, с реверансами, настоять на своей правке, чтобы автор согласилась.

Как-то у меня был конфликт с автором в издательстве «Терра». Я тогда не умела договариваться с авторами. Это была моя первая книга — исторический роман, полностью вымышленный, но с реальными персонажами. Автор назвал полными тезками коменданта Освенцима Рудольфа Гёсса и заместителя Гитлера по партии Рудольфа Гесса. Ни в романе, ни в советских источниках, на которые он ссылался, нигде не стояли буквы Ё. Но по-немецки фамилии писались и произносились по-разному — Höß и Heß. Автор настаивал на своём и слушать меня не хотел.

Оставили как есть, а через пару дней из соседней редакции прибегает редактор и кричит, что Гесс и Гёсс — разные фамилии. Они делали энциклопедию «Фашизм и антифашизм», попалась эта фамилия, и редактор тоже нашёл ошибку.

То, что не выпустили книгу в «Слове» — провал для тебя?

Нет, я чётко понимала риски. Не могу сказать, что это фейл. Ну да, я потратила время — такое часто бывает, книжки пишут и переводят, а потом не издают. Бывает даже свёрстанный и подписанный в печать макет кладут на полку до лучших времён. На последнем этапе отдел продаж может посчитать, что сейчас невыгодно вкладываться в тему.

Самое дорогое в книге — производство, печать. Иногда лучше пожертвовать редакционными издержками и не напечатать книгу, чем похоронить тираж на складе. Это нормальная практика.

Ты писала для банков. Расскажи про это.

С банками начала случайно работать. В 2015 году ко мне обратилась коллега-редактор из Промсвязьбанка, она планировала уйти в отпуск и искала себе замену на время отдыха. А я в то время уже ушла из редактуры и работала на юге. Как раз июль, разгар сезона, у меня куча народу в гостинице, а тут подружка из банка. Я говорю: «Боже мой, где я и где банк? Я в этом ничего не соображаю». Она попросила попробовать и начала присылать материалы. Я подстраховала её на период отпуска и работала с Промсвязьбанком ещё несколько лет удалённо.

А были какие-то темы для тебя сложные?

Любая тема сложная, когда не знаешь нюансов. Сначала пытаешься вникнуть, потом становится легче. Главное, чтобы информации было достаточно. Я писала как-то для другого банка, из источников были только противоречивые внутренние инструкции и пустая реклама. Тогда приходилось пинать маркетолога, продуктолога, юриста. Я даже как-то звонила в службу поддержки этого банка, представлялась клиентом и расспрашивала, как открыть счет для ИП.

Хочу спросить про твой семейный бизнес. Начну с общего вопроса: кто для тебя предприниматель?

Мне кажется, сейчас все мечтают быть предпринимателями. Особенно среди молодежи модна эта тема: сам себе хозяин, хочу — работаю, хочу — конфеты ем. На самом деле предприниматель — это человек, который берёт на себя весь геморрой, работает бесконечно, с утра до ночи. Когда идёшь в предприниматели, надо понимать, что это не как на работе в офисе: у тебя проблемы — начальник прикрыл, не тянешь проект, устал и хочешь в отпуск — уходишь, а дальше всё без тебя разгребают. Свой бизнес так не бросишь. Хочешь не хочешь, как бы ты себя ни чувствовал, как бы тебе ни было плохо, всё равно берёшь и делаешь.

Как получилось, что ты присоединилась к семейному бизнесу — к гостевому дому?

В 2012 году я решила, что больше не буду работать в издательствах. Наступило разочарование, выгорание. Журналы я не рассматривала принципиально, никогда не хотела работать в периодике, а про коммерческую редактуру не знала. Казалось, что редакторы никому не нужны. Работа мало оплачивалась, и я думала, что редактором ничего не заработаю. Решила помогать мужу делать сайты и СЕО. Стала заказывать тексты на биржах и опустилась на самое дно.

В издательстве ты хотя бы окружен профессионалами. А копирайтинг на бирже — грязная работа, там пишет кто попало, а ты пытаешься из этого сделать что-то читабельное.

Я тогда разочаровалась совсем и решила, что с редактурой покончено и надо искать что-то другое. Период совпал с рождением ребёнка, меня затянули домашние дела и борщи, из работы выпала. Потом мы поехали с дочкой к свёкрам, в их гостевой дом на море. Сначала я со стороны наблюдала, чем в гостинице занимаются, как носятся с гостями. В следующем году опять туда приехала и подключилась к работе.

Расскажи, что входит в твои обязанности?

Мы с родителями разделили зоны ответственности. Я веду бронирования, встречаю и размещаю гостей, слежу за порядком, работой горничных и аниматоров, решаю конфликты с клиентами. Отец мужа отвечает за стройку, канализацию, воду, свет. Свекровь контролирует текущие ремонты. Черновую отделку делают работники, а чистовую — мы со свекровью.

Раньше у меня руки не из того места росли. До того, как родился ребёнок, вообще не заморачивалась по поводу домашних дел. Жизнь была беспечной — работа, фитнес, друзья. В гостинице стала многое делать руками. Например, свекровь научила меня делать отделку «мокрый шёлк». Сначала красишь стены, потом наносишь декоративную штукатурку специальным инструментом — кельмой. В общем, интересно. Ещё я стены расписывала вместе с художником. Такая получилась смена деятельности.

Кажется, что у тебя было много всего не из твоего мира. Как ты решаешь нетривиальные задачи?

Раньше я не умела толком работать с людьми. Работа в издательстве и гостинице — вообще разные сферы. В гостиничном бизнесе нужно быть мастером переговоров. Приезжают люди, показываешь им номер и территорию, а они говорят: «Нам дорого». Сначала думала: «Ну дорого и дорого», а со временем поняла, что за этим словом может стоять миллион причин. Стала спрашивать: «А почему?», и оказывается, что людям не дорого, а просто третий этаж. И ты берёшь и находишь для них вариант.

Был один забавный случай: зашли люди и попросили жильё на три дня. Показываю свободный номер, а они начинают откровенно ругать наш курорт и говорить, как у нас всё плохо, и вообще лучше бы за эти деньги в Таиланд поехали. Я говорю: «Ребята, зачем портить отдых? Не хотите к нам — не надо. Рядом есть большая и хорошая гостиница, позвоните туда». И сама номер той гостиницы набрала и трубку мужчине передала. Он пообщался с администратором, положил трубку и говорит: «Знаете, мы, пожалуй, у вас останемся».

Отлично ты леску потравила.

Я тогда вообще не в курсе всех этих лесок была. Не знала, как вести переговоры, но понимала: если начну зазывать, это будет фальшиво.

Была ещё ситуация по Кемпу. Женщина с семилетним ребенком забронировала у нас номер. По дороге к нам она познакомилась с земляками, разговорились, подружились. Те приехали к себе в гостиницу, а их попросили сутки погулять, пока номер не освободится. В итоге мы разместили компанию у нас на ночь. Наутро приходит эта женщина и говорит: «Я хочу переехать вместе с ребятами, выселяюсь, верните деньги». А для нас это самый геморрой, потому что номер следом за ней уже забронирован, и образуется окно, сложно найти жильцов на её даты в последний момент.

Первая мысль — высказать женщине всё, что думаю, воззвать к её совести, но понимаю, что вариант не прокатит. Вторая мысль — сделать скидку, но тоже вряд ли подействует, дело ведь в компании, а не в деньгах. Тогда я заглядываю в график броней и вижу, что в этот день в соседний номер приезжает женщина с ребёнком. Звоню ей: «Здравствуйте, всё ли в силе, вы к нам едете? А сколько лет вашему ребёнку? Семь? А кто, мальчик?». В голове складывается пазл — две женщины с мальчиками семи лет. Говорю: «Вы, конечно, можете переехать, и я верну вам деньги. Но скажите, у ваших друзей в гостинице детская площадка есть? Детки во дворе есть? А чем ваш ребёнок будет заниматься? В соседний номер сегодня приедет женщина с ребёнком, ему семь лет и тоже мальчик. Подружитесь с мамочкой, будете на балконе пить винишко, пока дети играют». Она подумала и осталась, а в конце отдыха ещё и поблагодарила.

Давай теперь поговорим про школу. Как ты решилась пойти в Школу редакторов?

В 2012 году я решила, что с редактурой покончено и надо искать другое занятие. Временным решением стала гостиница, но ведь это только полгода, надо и зимой что-то делать. Пора было определяться, чем я хочу по жизни заниматься.

Стала искать удалённую работу и увидела вакансию в МИФе — опять издательство, опять на те же грабли. Ну, думаю, что я ещё в жизни умею, попробую подать заявку. Взяла тестовое задание. Думала, что влёгкую сдам, но тут, что называется, не планируй впритык. Заболела дочка, навалилась куча работы в гостинице, я бегаю, попа в мыле. Выделяю один день на тестовое, делаю кое-как и получаю ответ: навыков редактирования недостаточно для этой работы. Это был удар под дых — подумала, что просрала профессию. Остаётся красить стены, шить постельное бельё, встречать гостей, мыть унитазы.

Как раз тогда коллега очень вовремя предложила мне поработать с банком, и я решила восстановить свои редакторские навыки. С нашей профессией, как и с тренажёрами: перестаёшь заниматься — и мышцы сдуваются. С тех пор совмещаю обе работы — редактирую и веду дела гостиницы.

В 2017 году узнала об Ильяхове, прочитала его книжку, понравился подход. Если в 2012 году я похоронила профессию и считала, что редакторы никому не нужны, то после книги подумала: «Редакторы нужны всем!» Максим раскачал профессию, подал под другим углом.

Тогда меня пригласили на собеседование в Билайн. Я даже не помню, какая была вакансия, но мне очень хотелось там работать. Приехала в центральный офис, и самое важное, что произошло — меня спросили: «А вы были на курсах Максима Ильяхова?» Я такая: «А у него курсы есть?» Приехала домой, нашла в интернете школу. Потом наткнулась на КУСы Синельникова, пересмотрела все и решила, что точно надо идти.

У тебя кладезь историй. Скажи, какие впечатления от первой ступени?

Мне очень пригодился курс по переговорам и советы про свою и чужую работу. Что в издательстве, что в гостинице я все дыры собой затыкала. Горничная заболела — идёшь и моешь вместо неё. От стены кусок отвалился — берёшь шпатель, шпаклёвку и замазываешь. Потому что всё это твоя работа. Теперь я поняла, что это неправильно. Пока ты делаешь чужую работу, твоя стоит, за тебя её никто не сделает.

Мы сейчас в конце второй ступени. Многие утомились и начали терять мотивацию. Как ты себя мотивируешь?

У меня в канале в телеграме было фото бабули, которая сидит у ворот своей гостишки и зазывает гостей. Так вот, я не хочу стать такой бабулей! Это меня мотивирует и заставляет учиться. Сейчас я вижу перспективу в своей профессии. Нельзя полгода ничего не делать, а полгода пахать с утра до ночи в гостинице и нормально при этом жить. Поэтому хочу наладить жизнь по-другому.

А есть проекты, которые ты хотела бы сделать как редактор?

В прошлом году мне казалось, что надо работать в большой корпорации типа Яндекса, и будет мне счастье. Хотела попасть в Билайн. А потом меня пригласили редактором в крупный банк. Я немного поработала там и поняла, что это вообще не моё. Выбрала учёбу в школе, не смогла совмещать.

Не скажу, что гостиница — это дело всей жизни, но реально занимаюсь ей с полной отдачей. Сейчас хочу проект, которым буду заниматься с такой же отдачей, возможно, в сфере предпринимательства и малого бизнеса. Мне очень нравится работа Саши Волковой в «Эвоторе». Она помогает решать задачи бизнеса: повышать продажи, эффективнее доносить информацию до клиентов, делать человечные интерфейсы. Это интересно.

Ну и традиционный последний вопрос: от каких иллюзий ты избавилась в последние год-два?

Их было так много. Например, иллюзия, что нужно работать в крупной корпорации. То ли у меня была проблема амбиций, то ли кризис 30-ти лет, но я смотрела на своих однокурсников и думала, что многие в карьере добились высот. Сейчас мои коллеги работают у Лебедева, в Яндексе, в том же МИФе. У меня было чувство, что я профессионально отстала, пока занималась семьёй и зарабатывала.

За последний год поняла, что на самом деле я набралась разнопланового опыта, у многих людей такого в жизни никогда не будет. Ну и ничего страшного, что кто-то в моём возрасте уже крут, а я опять у старта. У Максима в статье была фраза «Ваше развитие нужно только вам самим».

Раньше у меня было чувство, что все вокруг должны меня пинать, чтобы я развивалась, потому что всем вокруг тоже нужно, не только мне. Сейчас понимаю, что нужно самой двигаться, потому что никто меня двигать не будет.

Расскажи, кто ты и чем занимаешься.

Кир Ященко, человек. Я руковожу Lively.ru — это такой Т—Ж о здоровом образе жизни. Люблю говорить, что я арт-директор, потому что постоянно рисую. Так получилось, что ещё я пишу, но это уже следствие.

Как ты начал рисовать?

В пятом классе. Это был мой первый бизнес. В детском лагере рисовал татуировки чёрной гелевой ручкой — за деньги или менял на ручки и другой детский стаф. Тогда носил с собой портфолио — красную тетрадочку с примерами работ. Причём туда вклеивал и чужие, как будто я и это могу, хотя на самом деле не умел ещё так.

Какое у тебя образование?

Первое — психологическое, бакалавр. Второе — MBA, учился дистанционно в Moscow Business School. И третье — не высшее, по предпринимательству в институте Юрия Мороза.

Почему решил пойти на психолога?

У всех психологов одна профессиональная история: они идут решать свои проблемы. Когда я ходил к своему психологу, то подумал, что это крутая профессия. Интересно разбираться в людях, понимать их мотивы. Но потом понял, что это не моё. У нас была такая психология, где все собирались в кружок и плакали. В какой-то момент я устал вытирать сопли и решил выбрать более технологичную профессию.

И после этого пошёл на MBA?

Нет, ещё параллельно свои проекты делал. Радио запускали, всякие онлайн-штуки, в институте мультики рисовали. Но это не столько коммерческие были истории, сколько по фану. Я сейчас вспоминаю те мультики и понимаю, что чуть ли не больше всего ими горжусь. В них столько терпения и труда было вложено. Только у студента есть такой период, когда можешь полностью себя посвятить задаче, за которую никто никогда не заплатит. Мы там картины для фона рисовали маслом. Маслом на холстах!

Мы рисовали анимацию вручную: карандашом, маслом, потом вырезали квадратики для фона, сканировали их. Мультик на 3,5 минуты рисовали целый год.

Как получилось, что ты стал рисовать мультики?

Подошла ко мне подруга и говорит: «Слушай, мне тут сказали, что ты классно рисуешь. Знаешь, как рисовать мультики?» И я такой: «Нет, но узнаю». И мы как-то слепили двух пластилиновых слонов, начали их двигать на веб-камеру, и в итоге получился мультик. И понеслось. Нас пригласили на фестиваль в Питер, и я понял: «О, ничего себе, так это профессия, оказывается». С тех пор меня не отпускает. Я пытаюсь от этого уйти, потому что это очень трудозатратная и невысокооплачиваемая история, но при этом она меня всегда догоняет.

Что за фестиваль?

Youth film festival — фестиваль молодёжного кино, у которого среди фильмов была номинация для мультиков. Мы отправили туда нашу работу, и нас пригласили: разместили в отеле, устроили культурную программу, возили по выставкам. Мы сидели в гигантском кинозале, где показывали наш первый мультик. Его растянули во весь экран, а у него маленькое разрешение — 360 пикселей. Мы там краснели, конечно.

На фестивале были потрясающие мультики, а мы со своим ничего не заняли. Но я тогда поверил, что это рабочая история, что в этой сфере можно получить признание. Мне ведь всё детство рассказывали, что художник — это бедный человек, который без денег спивается в подвалах. Оказывается, что нет.

Как арт-директор ты продолжаешь делать мультики?

Да и да. Ну, иногда это мультики, иногда прототипы сайтов и статей. В целом всё, что я делаю — это рисую и скидываю дальше на обработку. Иногда это дорисовывает кто-то другой, пиксели верстает или раскрашивает. Но меня это так держит, что если неделю не рисовать, то прям ломка начинается.

Как ты придумал журнал Lively.ru?

Нужны были деньги, и я пришел к человеку, с которым мы давно работали. Предложил ему сделать какой-нибудь совместный онлайн-проект. Он уже выкупил несколько классных доменов на разные темы: бизнес, дети, здоровый образ жизни. Спросил, что из этого мне интересно. Ну, я и сказал, что тема здоровья для меня актуальна: своё тоже хочется подтянуть, интересно разобраться. И понеслась.

Распланировали, как будем делать проект и что в подобных проектах нам не нравится. Выяснилось, что мы дико против стоковых фотографий. Например, когда статью о беге иллюстрируют белозубыми качками или новенькими кроссовками на беговой дорожке. Такие картинки не несут ценности — ничего полезного статье они не добавляют.

Нам хотелось, чтобы в Лайвли были информативные статьи с проверенными фактами и научными исследованиями, а не просто «дядя Петя с хорошим здоровьем в 80 лет делится опытом». Чтобы всё было по науке и при этом простыми словами. У меня есть знакомые, которые офигительные научные статьи о здоровье пишут, но простым смертным их не понять. Приходится разбираться, а у людей нет на это времени. Им нужно быстро понять, как правильно выбрать хлеб или мясо.

Какие были трудности, когда вы запускали журнал о здоровом образе жизни?

Мне все говорили, что информации про здоровье очень много, все про это пишут. А я недоумевал, потому что нигде не нашёл ёмких, достоверных и полезных статей.

Когда мы начинаем готовить материал, то смотрим, как раскрыли ту же тему конкуренты. Потому что если есть хорошая статья, зачем выпускать ещё одну? Мы просто ссылку на неё дадим. Но чаще всего таких нет. Никто не удосужился провести исследование, всё по полочкам разложить, написать кратко, чётко и по сути.

Какие планы по развитию журнала?

Есть задача стать лучшими среди блогов и журналов о ЗОЖ. Причём адекватному ЗОЖ, а не про то, когда убиваешь себя диетами и потеешь в зале до потери пульса. В нашей картине мира ты можешь позволить себе гамбургер, если от этого будешь счастлив: если не делать это каждый день, то почему бы и нет?

На чём зарабатывает ваш журнал?

До ноября нас финансирует инвестор, а потом мы либо выплыли, либо не выплыли. Сейчас мы на стадии «пока не выплыли, но уже почти».

Зарабатывать будем на закрытом клубе: у нас для этого есть эксперты и база подписчиков. Статьи не могут индивидуально помочь, а в клубе люди общаются с экспертами и решают конкретные проблемы.

Ещё мы выпускаем платные продукты. Делаем книжки про качественный сон, похудение и фейслифтинг — гимнастику для лица от морщин. Про сон — это универсально, а вообще у нас многое на женские темы, потому что аудитория на 75% женская. Про фейслифтинг уже вышла книжка.

Кто ещё занимается журналом, кроме тебя и инвестора?

Есть верстальщик, художник, человек 15 внештатных авторов из Школы редакторов. Ищем таких, чтобы уже были заточены на инфостиль, фактчекинг: в Lively.ru обязаны проверять каждое, блин, слово.

Все работают удалённо, в штате только я и главный редактор Мадина Касыбаева. Она прошла все три ступени Школы редакторов и она потрясающий менеджер. Мадина умеет поставить в рамки так, что тебе хочется в них уложиться. У неё невероятный скил мягко так напомнить о сроках, чтобы у нас всех горела жопа.

Какой ты руководитель?

Если ответить без мата, то назову это «педантичный». Есть у нас такая игра с верстальщиком — «Найди 100 отличий». Открываю прототип «как было» и дизайн «как получилось», и двигаем с ним пиксели до двух часов ночи. То же самое со статьями, которые мне попадают. Поэтому главред игнорирует уже мои попытки влезть в интересный мне материал. Вот про овсянку было очень интересно, и мы растянули статью на четыре недели вместо двух. Моя роль — придираться, но меня надо останавливать, иначе это будет бесконечно.

С какими людьми ты предпочитаешь работать?

Я не стану работать с человеком, который не держит слово. Это становится понятно за пару встреч. Один раз — бывает. Но если не предупредил, то уже странно. У Владимира Тарасова есть притча о том, что важно отделять пустое от твёрдого: твёрдое — это люди, на которых можно положиться.

С Lively.ru тебе через 4 месяца нужно выйти на окупаемость. Что может помешать в этом?

Психология меня научила, что главные причины у нас в голове. Скорее всего, помешает собственная ригидность, из-за которой не увижу какую-нибудь крутую возможность. Бывает так, что нацелился, построил воронку, даёшь туда рекламу, еле-еле окупается, но ты весь полностью в процессе.

И тут залетает незнакомый парень и говорит: «Слушай, вот у меня база на 160 тысяч подписчиков. Давай что-нибудь придумаем. Я знаю, как деньги заработать». А ты отмахиваешься: «Ааа! Уйди-уйди! Я сам тут рекламу даю, таргетинг настроил, тут нарезаю, тут сегментирую». И уходит твоя возможность — такой зашоренности я больше всего боюсь. Как говорит Вера Полозкова: «Нет тюрьмы страшнее твоей головы».

Сколько уже журналу?

Восемь месяцев. Столько же сыну, я от его рождения отсчитываю.

То есть ты по сути дважды стал отцом.

Да, так и есть. Журнал и запустился благодаря сыну. В Казани у меня прогорел проект, и я с беременной женой вернулся в Ростов. С долгами, без денег и квартиры.

Как ты справился с этим?

Мы жили у родителей, и я ходил на встречи с предпринимателями. Есть такое задание в институте Юрия Мороза — провести 100 встреч. Я ходил и просил: «Дайте проект. Я сейчас самый мотивированный человек на Земле, только дайте мне какой-нибудь проект, мне вообще всё равно какой, любой дайте, всех порву, всё переверну!»

И мне давали проекты, потому что часто идеи есть, но нет человека, который бы их реализовал. А я как «инструмент» достаточно неплохо заточен под разные интернет-задачи: один раз не получилось — попробовал второй, поискал другую нишу. И так до Лайвли, где уже всё сошлось: и проект хороший, и условия идеальные. Инвестор уважает решения руководителя, разделяет ценности, не лезет в механику и понимает пользу проекта. В этом смысле мне повезло.

Расскажи о своих интервью.

Я сам беру интервью: было и с Мавроди, и с Владимиром Тарасовым. Раньше я ориентировался на самых популярных «звёздочек», а сейчас выбираю крутых профи. Как правило, они не так красиво умеют говорить, но зато больше шансов получить изумруды — редкие практические откровения.

Больше всего сейчас горжусь интервью с Арменом Петросяном про благотворительность. Очень уж оно душевное получилось.

Как сделать хорошее интервью?

На мой взгляд хорошее интервью складывается из трёх частей:

• Хороший гость.
• Хорошие вопросы.
• Умение слушать и слышать.

Часто интервьюер шпарит по вопросам, совершенно не слушая героя и не вникая, как и что устроено у него в голове. А там — другая вселенная. И вы в ней — исследователь.

Не люблю интервьюеров-провокаторов — сами знаете, про кого я — они не докапываются до сути. Они лишь склонны показать героя таким, каким они его видят. Когда гость становится в оборону, шансы показать его настоящим исчезают в момент.

В какие неловкие ситуации попадал во время интервью?

Был один случай: я напросился на интервью к Игорю Манну. А он известен тем, что очень дорожит своим временем. И вот тестируем связь, а видео не запускается. Программа просто отказывается писать. Одна и вторая. Игорь, конечно, отнёсся понимающе, и в следующий раз мы таки записали его в живую. Но я там десять раз потом облился.

Второй случай был с гостем, назовём его мистер Х, владельцем крупной сети гостиниц. Дело было летом, интервью проводил в живую. Август, знаете ли, пора аллергий. И вот, у меня прямо в кадре начинают течь сопли. Ни салфетки рядом, ни платочка. Ситуация аховая, а я уже чувствую, что глубже вдохнуть не получится.

Профессиональные интервьюверы будут смеяться, но для меня такое было впервой. Сделали паузу, пересняли — не проблема. Мистер Х даже выгнал потом своего генерального со срочным вопросом, чтобы доснять всё, как полагается. Но с тех пор я всегда на интервью хожу со специальным спреем от аллергий.

Что ты делал в Казани?

Чуть меньше года жил там, работал над проектом LeveL90 — массовой образовательной платформой. Как Coursera, только с игровыми механиками, уровнями и баллами — достигаешь, учишься и при этом играешь.

Какая у тебя была роль в этом проекте?

Продакт-оунер называется. Вот есть продакт-менеджер, а я был продакт-оунер, который ничего не знает про сроки, но зато всё прекрасно понимает про продукт: концепцию, как что работает, механики. Моя задача была сделать так, чтобы это было красиво, интересно и полезно — вот что я люблю, пара-па-па…

Что произошло?

Мы прожгли все деньги. В платформу вложили 7,5 миллионов, там куча всего было сделано: школьная версия, университетская версия, получено три патента на игровые механики. Сделали платформу для 82 вузов. Потом заметили, что расходы в 200−300 тысяч в месяц сохраняются, а доходов так и нет. Дошло до того, что двоим из команды пришлось продать авто, чтобы свести концы с концами. Мы жили на своих финансовых подушках безопасности, но так и не заработали себе зарплату.

Не смогли вытянуть проект, хотя были силы, время, и команда была невероятно крута. И вроде бы все карты были в наших руках, но не смогли раскрутить, как следует. Художники и разработчики не очень могут продвигать, поэтому вот учимся на своих ошибках.

Что из этого провала ты для себя вынес?

Надо продавать. Сразу. Вот с первого дня проекта. Если ты задумал проект, иди к другу и продай ему идею. Даже если заплатит, иди и продавай ещё. Финансы — это кровь для бизнеса. Нет крови — нет бизнеса.

У тебя там за спиной доска висит. Это у тебя планы по журналу?

Ой-ой, да, спалился. Там три колоночки: стратегические цели, прочие и приоритеты. И напоминалка, что надо делать главное.

Куча задач, а ещё маленький ребенок. Как ты планируешь своё время?

На день у меня есть одна главная задача, плюс в течение дня сыпется ещё миллион срочных, но уже второстепенных. И пока не сделаю главное, всё остальное идёт лесом. Телефон не работает, телеграм и скайп не работают — делаю только главную. Пока не сделал — никуда. Зато если сделал, то день успешный. А с ребёнком больше жена, я так, на мужицких мелочах.

К чему стремишься в жизни?

Бывают какие-то хотелки финансовые: дом мечты, например. Раньше была конкретная цель в цифрах. А потом я понял, что это какая-то навязанная история. Мне хочется сделать что-то полезное и красивое, а всё остальное не очень важно.

Побочно получается так, что здоровые люди в России — это и есть польза, которая идёт от журнала. Друзья говорят, что после статей Лайвли теперь читают состав хлеба и правильно выбирают овсянку. И приятнее этого не бывает вообще чувства.

Почему ты пошёл в Школу редакторов?

Из-за Ильяхова, конечно. Я влюблён. Это всё.

Почему не пошёл на вторую ступень?

Я не совсем редактор. Мне больше интересно работать с редакторами и делать микро-проекты внутри Лайвли. Мне не очень интересно писать очередную статью про диджейские вертушки, хотя понимаю, зачем это делается. Просто посчитал, сколько времени это займёт, и пока это мимо моих целей.

Возможно, я вернусь, чтобы прокачать редакторскую осьминожку до определённого уровня. Но пока есть Мадина, которая учит меня редактуре.

Чему ты научился на первой ступени?

Слову «нет». Это окупило школу ещё в середине учёбы. Однажды мне позвонили из авиакомпании и сказали, что мой рейс отменяется, предложили полететь ночью с пересадкой в 4 часа. Я говорю: «Нет». Они: «В смысле? Как? У нас технические неполадки». Я снова — «нет». В итоге меня поселили в бизнес-зале и деньгами компенсировали задержку вылета, авиакомпании так обычно не делают.

Я пришёл за редактурой, а больше всего прокачался в переговорах и юридической грамотности. В работе подсобило: узнал, как правильно ставить знак копирайта, с какого момента начинается авторское право, можно ли менять статьи автора. Оферту поправил на сайте. Удивительно, что дополнительные дисциплины дали больше, и слушать их было интересней.

Как ты видишь своё профессиональное развитие?

Развитие — это когда в жизни что-то кардинально меняется. Ходил на работу, а потом открыл бизнес. Или зарабатывал 20 тысяч, стал 80. Жил с родителями — переехал в свою квартиру. Или жил в городе, переехал в частный дом на природе. То есть некие витки в жизни, чаще всего не связанные с профессией. Я ставлю такие вещи выше, потому что не важно, чем ты занимаешься. Главное, чтобы ты что-то делал по точкам, которые сам себе наметил.

Прокачивать скилы можно миллион лет, потому что профессий миллион. Ничего нового это в жизнь не принесёт. Хотя бы каждую неделю нужно выстраивать свой компас на конкретную цель, иначе пойдёшь в другую сторону. Когда интересует и то, и сё, ты никуда не идёшь.

Какие у тебя были кардинальные изменения?

Решение, что жена не должна работать. Начитался Юрия Мороза: он говорит, что путь мужчины — приносить мамонта в семью, а у женщины другой путь развития. Я как раз уехал в Казань, добился определённого дохода, чтобы нам хватало обоим. И вот этот шаг кардинально поменял нашу жизнь. Мою жену, Иру, год колбасило: «Я не могу! Как это — ничего не делать, жить для себя, делать, что хочу?» Через год привыкла. Я спрашиваю, а она уже не хочет на работу, ей и так хорошо. Это качественное изменение жизни. А всего-то договорился, чтобы денег было больше. Одни переговоры.

Что бы ты посоветовал почитать?

Если ваша жизнь связана с веб-проектами, то есть крутая книга «Юзабилити-тестирование по Стивену Кругу». Вот она вот прям и о редактуре, и о создании проектов с юзабилити — идеально ложится.

А если из книг про развитие и ключевые точки, то есть книжка Юрия Мороза «Бизнес. Пособие для слабоумных». Он любит провокации, но книжка очень хорошая. Прямо сильно переворачивает. Кстати, сейчас вышла обновлённая аудио-версия — 20 лет спустя.

От каких иллюзий ты избавился за последний год-два?

У меня была иллюзия, что я придумаю офигенные проекты, за которые люди будут платить. Есть такая методика — «мам-тест» из книги «Сначала спроси маму». Там толково объясняют, как без денег проверить, купят твою идею или нет. Если в двух словах, то ты спрашиваешь клиентов о прошлом опыте покупки. Когда в Лайвли мы решили делать книжки, я спрашивал у всех, есть ли у них книга про похудение, и если есть, то откуда она появилась. На других примерах выясняется, что нет такой цепочки, они никогда подобное не покупали и вряд ли купят. И так можно проверить все безумные идеи. Это гениально.

Кто ты по образованию?

Специалист по связям с общественностью в области политики.

Расскажи простыми словами о связях с общественностью. Что это?

Выстраивание отношений с разными группами людей. Вот, например, есть Вася — обычный парень. И есть люди вокруг него: девушка, родители, друзья, коллеги, знакомые по любительской футбольной команде. Васе нужно выстроить со всеми правильные отношения: чтобы девушка любила, родители гордились, друзья считали своим парнем, коллеги прислушивались, а вратарь с гордостью пожимал руку. И вот пиарщик как раз помогает сделать так, чтобы все эти отношения стали реальностью. Вовремя цветы от Васи отправит, на квартальном собрании об успехах Васи расскажет, скинет в футбольный чатик рейтинг лучших бомбардиров любительских команд, где Вася на первом месте. То есть донесёт нужный смысл до нужных людей: расскажет, что Вася классный не напрямую словами: «Вася классный», а немного хитрее, в обход. И для этого выстраивается план действий, который состоит из вполне стандартных процессов и задач.

Как ты попала в пиар?

По сути, ещё в школе. Я училась в лицее, где мы сами составляли себе учебный план. В десятом классе нужно было выбрать себе специализацию. И кроме классических английского и математики мы могли получить среднее специальное образование на базе университета: дизайн или пиар. С картинками у меня было не очень, а графоманить я пыталась всегда, поэтому выбрала связи с общественностью. Когда встал вопрос о выборе профессии, было логично продолжить начатое, и я поступила на журфак СПбГУ.

С первого курса хотела на кафедру политического пиара к просто потрясающему преподавателю — Дмитрию Петровичу Гавре, классику теории коммуникации и профессионалу с огромным опытом. Сразу понимала, что хочу учиться у него.

Работала в политпиаре?

Да, параллельно с учёбой писала речи, текст, помогала на мероприятиях, издавала газету у депутата. Но работа в пресс-службе депутата Законодательного Собрания ― совсем не то, что видишь в американских фильмах об электоральных кампаниях и о чём мечтаешь во время учёбы.

Куда ушла после этого?

Хотела пощупать разные сферы и устроилась креативным копирайтером в рекламное агентство. Придумывала идеи для рекламных кампаний, диджитал-проектов, мероприятий. В агентстве ты пробуешь себя на разных проектах и видишь процессы изнутри. Можешь прислушаться к себе и понять, что именно тебе интересно и с чем ты хочешь работать дальше. Мне было интересно всё, что связано с диджиталом и с разработкой. Поэтому после агентства я целенаправленно искала работу в продуктовой IT-компании — которая разрабатывает что-то своё.

Ты была креатором. Твой рецепт — как придумать идею?

Есть специальные технологии, методики. Но я не назову себя экспертом в этой сфере. У меня нет рецепта.

Иногда ты много гуглишь: смотришь, что соответствует бренду, какая у него тональность сообщений, какая степень «кислотности» предыдущих кампаний. Это задаёт определенные рамки, в которых ты создаёшь смысл. Смысл упаковывается в какие-то красивые фразы, слова. А иногда ты просто сидишь, крутишься на стуле или смотришь в потолок ― и приходит озарение.

Чем сейчас занимаешься?

Отвечаю за пиар и маркетинг в приложении «Кошелёк»: работу со СМИ, тексты, презентации, блог, партнерские проекты, мероприятия.

Что самое сложное в работе?

Отключаться и выдыхать. Есть много параллельных задач, за статусом которых надо следить. В итоге складывается внутреннее ощущение, что если что-то не проконтролировать, мир рухнет. Забудешь телефон — пропустишь очень-важный-звонок. Не напомнишь коллеге о задаче — он забудет о ней. Поэтому сложно переключиться на что-то, кроме рабочих задач, и отдыхать, не думая о работе. Моя победа последнего года — то, что я отключила уведомления в Аутлуке и Слэке на телефоне, чтобы не отвечать на сообщения вне офиса. А ещё то, что я всего раза три за отпуск открываю почту.

То есть пиар — это постоянный стресс?

Да нет, почему. В пиаре весело. Но степень веселья переоценивают. Мне как-то сказали: «Твоя работа же состоит из тусовок!» Ага, думаю, прям как в «Сексе в большом городе»: ну знаете, бокал в руках, пафосный вид. А я в этот момент сижу в офисе и разгребаю бумажки.

Кайф работы пиарщика скорее в разнообразии и сюрпризах. Часто ты делаешь задачи, которые, в общем-то, не твои. Например, на одном из мест работы я готовила презентацию коллекции одежды для реселлеров. В последний момент случились перебои с бюджетом, почти всё пришлось делать бесплатно: договариваться с модельным агентством, убеждать осветителей поставить дорогущий свет за размещение логотипа на пресс-воле и так далее.

А потом у нас ещё и отвалился помощник дизайнера. В итоге на площадке я и моделей переодевала, и еду для них искала, и платья отпаривала. Является ли это прямой задачей пиарщика? Вряд ли. Но задача пиарщика — чтобы мероприятие прошло максимально хорошо и эффективно. Кстати, теперь в моём рюкзаке на мероприятии всегда скотч, шоколад или орешки, складной нож и отвёртка.

Получается, пиарщик договаривается с людьми и готовится к непредвиденному. Что ещё он умеет?

Вести несколько параллельных задач. Выстраивать процессы. Соблюдать сроки. Держать обещания. Писать для разных аудиторий на понятном им языке. Искать нужных людей. Быть эмпатом. Организовывать мероприятия. Обладать базовыми знаниями маркетинга. Разбираться в вёрстке и печати. Находить источники проблем и решать их. И никогда не сдаваться.

А какими качествами нужно обладать, чтобы быть хорошим пиарщиком?

Последние истории на рынке показали: хороший пиарщик думает о последствиях личных слов и действий. Его имидж ― часть имиджа компании. Он думает о постах в собственном Инстаграме и Фейсбуке не только как о прикольных фоточках для друзей. Его читают коллеги, партнёры, игроки рынка, поэтому он тщательно выверяет слова. Пиарщики часто осторожничают, оттуда и миф про не очень умных ванилек с латте и околофилософскими постами.

Это всё про личную ответственность. А подчиненные у тебя есть?

Да. У меня есть в отделе прекрасная Марина, с которой мы работаем вдвоём. Сейчас ищем ещё одного человека в команду.

Каким ты себя считаешь руководителем?

Я строю отношения на доверии. Мы постоянно даём друг другу обратную связь и сразу решаем все сложности. Недовольства не копятся, конфликты не назревают. И честно говоря, мне приятно, что у нас всё работает именно так.

А какие вещи ты не приемлешь как руководитель?

Необязательность. Я отвечаю за работу направления, и мне нужно понимать, что задача, которую я делегирую, будет сделана в срок.

Мне кажется, обязательность и способность отвечать за поступки ― это вообще основные принципы работы команды и человеческих отношений. Задача каждого человека — пиарщика, разработчика или директора — одинаково важна. Она приближает к достижению общей цели. Если кто-то вовремя не пришлёт вводные для презентации, это повлияет на общий результат. И здесь уже не будет важно, чья это недоработка.

Создаётся впечатление, что ты всё контролируешь. Как у тебя это получается?

Я контрол фрик, хотя не очень этому рада — это, скорее, отклонение от нормы. Кажется, я боюсь самолётов не из-за страха авиакатастрофы, а из-за неуверенности, включил ли пилот все нужные тумблеры в кабине.

Мои попытки всё контролировать — это желание, чтобы результат соответствовал собственным ожиданиям. У меня есть чёткая внутренняя планка, ниже которой я не могу упасть. Я пытаюсь выстраивать границы собственной ответственности и не брать на себя чужую. С синдромом отличницы это тяжеловато. У меня пятёрки в аттестате, золотая медаль, красный диплом и другие отягощающие обстоятельства, это наложило отпечаток. Но главное — осознать свою проблему, это первый шаг на пути к позитивным изменениям. Так что учусь отпускать и забивать.

Школа в этом, конечно, очень помогла. Было трудно приучить себя к тому, что 60% верных ответов в тесте ― это потрясающий результат, а если больше ― то вообще шик. У меня был выбор: сидеть над каждым тестом по пять часов или забить. Я выбрала второй вариант. Для меня важнее были знания, которые я применю на практике, чем рейтинг. Наверное, ужасно в этом признаваться.

Давай как раз о школе. Расскажи, как узнала о бюро?

В 2014 году хотела прокачать навык копирайтинга, и знакомые посоветовали сайт Ильяхова. Я читала советы, потом увидела у него вакансию стажёра. Подумала, что это шанс, и написала абсолютно безумное письмо в формате: «Максим, привет! Меня зовут Ксюша. Я не могу учиться в твоей школе, потому что живу в Петербурге. Ещё плохо пишу, но готова делать всё, лишь бы ты взял меня в стажёры». Я не понимаю, что произошло, но Максим почему-то ответил: «Ок, давай попробуем». Я с ним написала несколько текстов. Он все эти тексты терпеливо комментировал, давал подробные рекомендации, как усилить и где сделать лучше. Это была крутая школа. И я до сих пор очень благодарна Максу за то, что он согласился на такой объём работы и давал так много конструктивной обратной связи.

А потом появилась Школа редакторов, в которой можно было учиться удалённо. Я несколько раз пропускала набор, потому что не успевала сделать вступительное задание. Но в конце 2017 наконец-то поступила в школу.

Ты перевелась в Школу руководителей. Почему?

Когда поступала, вообще не знала, что есть Школа руководителей. Узнала лишь через пару недель после старта учёбы в Школе редакторов. У руководителей аналитику и маркетинг преподает Куличевский. Я читала его блог и знала, что он классный. Я работаю с процессами, в которых важно отслеживать метрики и оценивать эффективность каналов коммуникации. Поэтому решила, что Школа руководителей будет для меня полезнее.

Я пообщалась с Фёдором Глумовым, который перешёл из руководителей в редакторы, он посоветовал написать Илье Синельникову по поводу перевода. Я опять написала письмо в духе «о боже, кажется, я свернула не туда», и мне разрешили перевестись. За две недели сдала недостающие тесты и оказалась в Школе руководителей.

В чём отличие школ?

Все школы существуют в рамках одной системы ценностей бюро. Разница в личном ощущении, что ближе тебе: создание контента под ключ или управление проектами.

Что у тебя изменилось после окончания первой ступени?

После выпуска из школы понимаешь, что в жизни намного больше времени, чем ты ощущаешь.

Учиться в школе круто, но на учёбу уходит очень много времени и сил. Например, на одну из домашек по аналитике и маркетингу ― когортный анализ в Гугл-таблицах ― я как-то потратила 12 часов. Каждую неделю было несколько заданий и тестов, параллельно я работала, участвовала в мероприятиях, ходила на тренировки, веселилась с друзьями и как честный специалист по связям с общественностью встречалась с коллегами и партнёрами.

Спала по три-четыре часа, зато сдавала всё вовремя. Но ритм жизни был бешеный. Я загнала себя настолько, что после выпуска не смогла остановиться и четыре дня пролежала в больнице. На вторую ступень не пошла, потому что поняла, что просто не справлюсь. Было сложно физически и эмоционально. Но я всё ещё довольна учёбой — это груда знаний и новый взгляд на вещи плюс тысяча очков к карме!

А чем занимаешься кроме работы и учёбы?

Пытаюсь вот, например, писать сценарий комедийного сериала. Читаю лекции в университете. Танцами занимаюсь.

Ого, давай по порядку. Почему сценарий?

Это случайность. У меня есть друг-сценарист. Однажды я рассказала ему очередную свою историю и посмеялась: «Тебе нужно написать об этом сценарий». Он посмеялся в ответ и сказал: «Лучше сама попробуй». Я подумала, что действительно надо попробовать. Написала сценарий пилотной серии, показала ему. Он сказал, что это хорошо, и запретил мне бросать. Правда, потом прислал пятнадцатиминутное голосовое сообщение с комментариями.

Я увлеклась и уже около полугода пытаюсь что-то писать. Не сказать, что очень сильно продвинулась, но работа над сценарием — это в принципе постоянное переписывание, переструктурирование, переформулирование. Я уже несколько раз переделала первый эпизодник, полностью изменила всю первоначальную версию и чувствую, что мне ещё не раз предстоит это сделать.

Как ты работаешь над сценарием?

Начинала с того, что прописала идею и базовые вещи: кто героиня, какое у неё окружение, кто второстепенные герои. Потом прописала конфликт, структуру и перешла к возможным идеям отдельных серий. Попробовала всё это собрать воедино на примере первой серии — в формате поэпизодника с описанием событий, которые происходят друг за другом. А потом расширяла поэпизодник до сценария с диалогами. Каждую итерацию отправляла другу, он комментировал. Я очень ему благодарна, готова поставить памятник за терпение. Мне кажется, каждому из нас нужен наставник или ментор — человек, который не даёт тебе бросить и говорит нужные слова, чтобы ты продолжал работу. Но до финала мне ещё далеко.

Где училась написанию сценария?

Я прошла курс по сторителлингу Кирилла Быкова, где он даёт базовые инструменты, помогает создать мир героя и конфликт — костяк истории. Ещё читала книги и слушала аудиосообщения друга ― он мне надиктовал краткий курс по сценарному мастерству для чайников.

Что для тебя самое сложное при работе со сценарием?

Видеть очевидные вещи. Сейчас, например, пытаюсь сформулировать для себя завязку. Вроде всё понятно: истории нужно за что-то зацепиться. Но моё начало пока очень слабое, и я пытаюсь его усилить. Копаюсь в книгах, смотрю пилотные серии ситкомов и даже читаю сценарии пилотов американских сериалов. Меня всегда увлекает процесс освоения нового. Есть вещи, которые кажутся очевидными, пока ты не начинаешь их делать. В итоге разбираешься, чувствуя себя исследователем.

Какие книги по сценарным штукам посоветуешь?

«Спасите котика» — книга, которая простым языком объясняет базовые принципы. Ещё есть «История на миллион долларов» Роберта Макки и «Анатомия истории» Джона Труби. Эти книги считаются классикой, их обязательно советуют прочитать сценаристы. Ещё помогает чтение чужих сценариев, которые есть в открытом доступе. Тот же сценарий «Как я встретил вашу маму» выложен в интернете. И практика: разбор «по косточкам» просмотренных фильмов.

Спасите котика!
История на миллион долларов
Анатомия истории

По поводу лекций — что это за история?

Я давно выпустилась, но всё ещё общаюсь со своим научным руководителем ― тем самым Дмитрием Петровичем Гаврой. Однажды на мероприятии я рассказала ему о своей работе. Он спросил, не хочу ли я рассказать об этом студентам. Я прочитала гостевую лекцию в университете. И мы пришли к выводу, что из материала может получиться целый учебный модуль.

В прошлом семестре я прочитала 3 лекции студентам: попробовала формат подачи материала, прислушалась к своим ощущениям от преподавания, посмотрела на отклик студентов. В итоге в следующем семестре я веду модуль на журфаке СПбГУ по пиару
в IT-компаниях: 2 лекции и 16 практических занятий. Это большая ответственность и большие трудозатраты, но мне нравится.

Вообще преподавание ― тоже результат Школы бюро. Когда делали задание с осьминожкой навыков, я поняла, что мне не хватает навыка публичных выступлений. Поэтому начала это развивать, вписываться во все мероприятия, куда меня звали. Проведение лекций — возможность отточить уверенность в себе и навык оратора.

Как ты преодолевала страх выступлений?

Никак. Я всё ещё боюсь выступать. На Санкт-Петербургской интернет конференции — крупном мероприятии для маркетологов ― очень боялась. Моей максимальной аудиторией до этого было 80 человек, а там был огромный зал. Чувствовала себя самым ничтожным человеком. Испытала синдром самозванца во всей красе, думая: «Чему я вообще учу этих людей, зачем я это рассказываю, это же всё очевидно». Ещё и коленка тряслась. И такое происходит каждый раз, когда я выхожу на сцену и начинаю что-то вещать. Но я надеюсь, что когда-нибудь страх пройдёт.

Чему научатся студенты на твоём модуле в СПбГУ? Почему стоит пойти тебя послушать?

Мой модуль посвящён пиару в IT-компаниях. Рассказываю про ожидание от работы и про действительность. Про задачи и про то, почему стартапам не нужен пиар. С порога расстраиваю студентов, которые планируют окончить университет и выйти работать в «Гугле», но потом понимают, что жизнь немного по-другому устроена.

Расскажи про танцы, какое место они занимают в твоей жизни?

Огромное! Я где-то прочитала, что возраст с 25 до 30 лет — это период, когда нужно воплощать в жизнь самые безумные мечты и желания. Потому что ещё есть здоровье, но уже плевать на то, что думают окружающие: можешь позволить себе всё. В 25 я поняла, что всегда хотела танцевать, хотя никогда этим не занималась. Нашла школу рядом с домом, позвонила им и сказала: «Ребята, мой уровень танцевальной подготовки примерно как у дерева. Насколько это ок?» А они мне: «Ой, вы знаете, у нас таких целый лес». Тогда я поняла, что мы сработаемся. И вот я полтора года танцую джаз-фанк и получаю от этого безумное удовольствие.

У тебя разносторонние интересы, как всё успеваешь?

Место для шутки про тайм-менеджмент уровня «Бог». На самом деле, у меня дурацкая память. Я помню мелочи и детали, но забываю даты и время. Поэтому вношу в календарь всё: встречи с друзьями, концерты, тренировки, поездки, даже маникюр.

Горизонт моего планирования — примерно полторы-две недели. Из-за этого ощущение, что я постоянно куда-то бегу: люди, работа, ремонт, тренировки, преподавание. Но я такой yes-man: «О, крутая возможность, надо соглашаться!» И в моём плане по личному развитию ― научиться давать себе больше свободы.

Расскажи подробнее про план личного развития — про что он?

Стараюсь развиваться по трём направлениям: ум, физическая форма, чувства и эмоции.

Для ума постоянно слушаю лекции, читаю книги. Ещё слежу за рассылкой для пиарщиков PRbee со статьями, полезными в работе, и обзорами рынка.

Вопрос с развитием физической формы полностью закрывают танцы — это интенсивная кардионагрузка, которая повышает выносливость. Плюс это выплеск накопленных эмоций, источник бодрости и эндорфинов.

С чувствами и эмоциями сложнее. Я как-то была на танцевальном мастер-классе преподавателя из штатов, где он удивлялся: «Почему вы, русские, не улыбаетесь? Стоите с серьёзными лицами и говорите, что вам весело. Кричите, смейтесь! Мы же все здесь, чтобы кайфовать». Мне кажется, у нас в культуре не очень принято открыто проявлять чувства. Нам с детства говорят: не плачь, не кричи. Вот мы и давим в себе сильные эмоции, хотя могли бы их прочувствовать. А потом заново учимся удивляться, восхищаться, находить интересное в новых ощущениях.

Я в одном подкасте услышала фразу: «Страдает только эго, а душа открыта новому опыту». Каждое событие или эмоция ― опыт, от которого не стоит закрываться. И чем более осознанно отслеживаешь свои реакции и впускаешь их в свой закрытый мирок, тем лучше становишься. Я всё больше ценю это в себе и в людях.

Что для тебя осознанность?

Для меня осознанность — это когда чувствуешь себя здесь и сейчас. Мы слишком много волнуемся из-за воображаемых последствий. А когда концентрируешься на сиюминутности, внезапно успеваешь гораздо больше. Меньше нервничаешь и чувствуешь себя счастливее.

Вокруг нас вообще много маленьких и больших удовольствий. И осознанность помогает их замечать. Проснуться в выходной, остаться в кровати и посмотреть три классных фильма подряд. Пройтись по улице, концентрируясь на ощущениях: как солнце печёт нос, птицы поют, а под кроссовком камешек шуршит — здорово же.

Что почитать про PR?

У меня был про это пост в канале. Вот список:

• «Основы рекламы и связей с общественностью» под редакцией Кривоносова. Базовые знания обо всём. Краткий курс семейной жизни: что есть что, кто есть кто.
• «Основы теории связей с общественностью» Кривоносова, Филатовой и Шишкиной. Аналогичный вариант. Книга даёт общее понимание о сфере и основную терминологию.
• «Основы теории коммуникации» Гавры. Сопромат для гуманитариев. Базовые знания о том, как проходит коммуникация, о средствах, барьерах и прочих подобных вещах.
• «PR-текст в системе публичных коммуникаций» Кривоносова. Пожалуй, лучший учебник о тексте в PR. Книга редкая, но в ней даётся описание и структура всех подручных жанров.
• «Пиарология» — большой учебник Шишкиной о PR как науке.
• «Связи с общественностью» Чумикова и Бочарова. Всё обо всём.
• «PR в IT» Гурова. Жаль, что эту книгу не преподавали в университете: в ней всё, что нужно знать о PR в IT, целевых СМИ и так далее. Книга о практике, написанная практиком. Моя любовь навек.

Отдельно упомяну Кристофера Бакли. Он не пишет монографии, но его книги можно рассматривать как примеры красивых кампаний: «День бумеранга» о политпиаре, «Господь — мой брокер» о брендинге, «Здесь курят» о рекламе.

Но важно помнить, что ни одна книга не заменит практики: нет школы круче стажировки или копания своими руками — но вреда от книг точно не будет.

С какими иллюзиями ты распрощалась за последний год?

Что можно достичь состояния, в котором ты контролируешь свою жизнь.

Кто ты по образованию?

Художник анимации и компьютерной графики. Я училась в художественной школе, потом в колледже. Но после первого курса поняла, что нужно высшее образование, и перешла в радиотехнический университет. Там учили рисовать мультики, преподавали сценарное искусство, моим любимым предметом была живопись. Поэтому я с удовольствием отучилась шесть лет, сдала диплом, но по специальности работать не стала.

Почему?

Анимация — это сложный и неблагодарный труд. Одну минуту видео мы рисовали неделю. Но анимация мне очень помогает в интерфейсах, когда продумываю состояния.

А что ты вообще вынесла из этой учёбы для себя?

Это была новая специальность в университете, поэтому обучение было больше самостоятельным. Преподаватели переквалифицировались из других кафедр, знания черпали в интернете, мы делали то же самое. Так я научилась учиться.

Что ты делала после университета?

Работала дизайнером, рисовала сайты.

У меня всегда были склонности к дизайну. Уже на пятом курсе я подрабатывала, делала графику для сайтов: рисовала баннеры, размещала кнопочки, иконочки. А когда закончила учёбу, в одной студии освободилось место дизайнера, и мне его предложили.

Никто не давал мне скидку на начальный уровень, сразу надо было делать хорошо, профессионально. За неделю работы в студии я узнала больше, чем за пять лет в университете

А что узнала, какие навыки получила?

Разобралась с фотошопом. Во время учёбы фотошопу был посвящён только один семестр, за неделю работы в студии я прокачалась гораздо сильнее.

Твой первый проект?

Интернет-магазин настольных игр. К сожалению, магазин закрылся, я не могу показать.

С какими трудностями столкнулась при переходе на удалёнку?

Я перешла сознательно, мне гораздо больше нравится работать дома и не тратить время на дорогу: 40 минут — не так много по меркам большого города, но мне не подходит. Общение с коллегами у меня всё равно есть: я могу приехать в офис повидаться, пообщаться, устроить мозговой штурм. Но теперь я могу сама строить свой график. Изначально было неважно, сколько ты работаешь, главное — сдать работу вовремя, как в бюро. Поэтому для меня перейти на удалёнку было не сложно, я всегда вовремя показывала результаты.

Из чего состоит работа графического дизайнера?

Я получаю задание, мы обсуждаем его, накидываем идеи и обговариваем сроки. В зависимости от проекта мне нужно как можно быстрее нарисовать всё сразу или указать только стиль на нескольких страницах. Если заказчик знает, чего хочет, то работу могут принять без предварительного утверждения стиля. Потом я приступаю к сайту, с коллегами-программистами мы работаем параллельно.

Как строишь свой график?

Я работаю вечером, поэтому до обеда сплю, потом часа в два встаю, раскачиваясь, пью кофе и делаю сначала мелкие задачи. Это позволяет мне втягиваться в работу быстрее и сгладить переход к крупным задачам. Иду по нарастающей.

С учёбой немного по-другому. Я попросила на работе снизить нагрузку, чтобы сосредоточиться на заданиях.

Как ты ищешь референсы для идей?

Сначала я выделяю день на исследование рынка. Смотрю сайты конкурентов, работающие проекты и думаю: «Почему это работает?» Ищу в каждом лучшее.

Кроме того, у нас есть отработанные приёмы, а ещё мы учитываем пожелания заказчика. Потом я беру фишечки и адаптирую.

Ты говорила, был очень долгий и тяжёлый проект для Центрального агентства недвижимости. Как он начался для тебя?

Мы сотрудничали с ребятами из другой студии, которая проводила для этого проекта исследование: опросы пользователей на основе предварительного анализа. Они создали прототип интерфейса и запустили тестирование, где просили 20 человек оценить прототип по разным критериям. В итоге принесли мне огромную кипу бумаг с комментариями и исследованиями сайтов конкурентов, в том числе и зарубежных. Эту стопку бумаг я изучала, чтобы начать обрисовывать реальный интерфейс проекта.

Со всеми согласованиями проект занял год. Компания большая, поэтому всё долго согласовывается. Никому не рекомендую.

Как тебе итоговый вариант?

Результат был хорошим в свое время и в своем контексте, но с новыми знаниями школы я бы сделала по-другому.

Что бы ты изменила?

Стилистику, внешний вид, фильтры поиска и подбора недвижимости. Сделала бы сайт более структурированным: в некоторых фильтрах варианты получились нелогичными. Например, среди вариантов по количеству комнат сейчас одна-, двух-, трёх- и четырехкомнатные квартиры, кладовка и странные варианты, которые попросил заказчик.

Как ты начала работать над стартапом по ювелирке?

Когда мои друзья стали заниматься разработкой сайтов, обратились ко мне. Проект выполняли на чистом энтузиазме, долго доводили до идеала. Но проект не выстрелил, потому что в начале не провели исследование.

Уже на этапе работоспособного сайта мы пошли с ним на конкурс во ФРИИ, прошли отборочные этапы, нам выделили куратора. Куратор помог провести исследование, которое выявило, что это никому не нужно. В итоге проектом занимались полтора года.

Какая была идея и почему она не сработала?

Изначально мы предполагали, что людям проще искать подарки и украшения на сайте, чем бегать по магазинам. Оказалось, люди не хотят покупать такие вещи через интернет.

Какой ты для себя опыт из этого вынесла?

Во-первых, что нужно сначала проводить исследование. А во-вторых, я попробовала удалённо работать с командой, потому что мы жили в разных городах. По части общения и координирования действий у нас никаких проблем не было. Мне понравилось, и я решила переходить на удалёнку.

Давай поговорим про последний большой проект. Как на тебя вышел Модульбанк?

Шеф студии, где я работала, стал разрабатывать систему для банка. И как дизайнера он порекомендовал меня.

Я проектировала интерфейс системы МодульДеньги. Работала полтора месяца, сроки были очень сжатые, мы работали итерациями. Я продумывала все состояния, анимации, переходы, включая ошибочные. За это время мне удалось нарисовать больше 150 макетов.

Что ты делаешь, чтобы безболезненно совмещать несколько проектов?

Не выходит безболезненно. Либо я полмесяца отдыхаю, либо наваливается куча проектов один за другим. У меня нет выстроенного графика проектов, всегда есть форс-мажоры. Заказчики уезжают в отпуск, проект замораживают, а потом выходят из отпуска и начинают сыпаться комментарии, новые заявки и проекты. Этот процесс фильтрует менеджер, ставит их в очередь. Это смягчает, но это не всегда спасает.

Расскажи про фестиваль для художников в Тунисе

Я узнала про фестиваль и подала заявку: заполненную анкету, фотографии двух своих работ. Меня приняли. Были участники из Канады, Германии, Турции, других стран. Много участников из России. Я завела себе друзей. Сначала нас возили по экскурсиям, приёмам. После были дни рисования: рисовали с утра до вечера с перерывом на обед и экскурсию.

У фестиваля есть тема, на которую мы должны рисовать. В последний день — выставка, к которой нужно подготовить две работы. Среди всех работ выбирается победитель. Мне так понравилось, что я ездила на фестиваль ещё дважды.

Что рисовала?

Первый раз я рисовала город, он на меня произвёл большое впечатление. Мне понравилось ярко-синие небо и море, кипельно-белый город с синими окошками и крышами. Рисовала не в реалистичном стиле, а в декоративном. Ещё решила запечатлеть красивые марины с яхтами, поэтому на второй картине были лодки.

А в следующие поездки?

На одной из работ была улица, но хотелось гулять, а не рисовать, поэтому работа получилась будто вымученная.

Со второй темой я уже не успевала, надо было пофлексить, и я резкими движениями начала накидывать город, он весь растекался, но получилось интересно.

А в третью поездку я рисовала две большие работы. Одна сюрреалистичная, после экскурсии в Сахару и на солёное озеро, где голые деревья торчат посреди воды. А когда была на пляже, увидела странные урны в виде греческих ваз в ряд, я даже сфотографировала. В кадр попала арабская женщина в чёрном одеянии и красно-розовом платке. Я решила совместить пляжную фотографию и сюрреализм солёного озера. Ещё был натюрморт с кальяном в восточном стиле с узорами.

В последнее время я не участвую в конкурсах, нет времени.

Ты рисуешь с детства?

Ребёнком я даже на салфетках рисовала, всю бумагу в доме извела. Родители решили направить творчество в мирное русло, чтобы на обоях не начала рисовать. В итоге с шести лет я занималась рисованием в кружках, а с 10 пошла в художественную школу.

Ещё мне с первого класса хотелось, чтобы работа была связана с компьютером. Причём в первом классе на продлёнке мы рисовали мультики от руки, мне это нравилось. А когда я пошла учиться на художника-аниматора, даже не задумывалась. Как вспомнила, забавная связь получилась. Но бывает так, что надоедает рисование. Классно, когда это хобби, а когда профессия — это тяжело.

То есть рисование в какой-то форме остается ещё и твоим хобби?

Ну да, я вот книги иллюстрирую. На энтузиазме, для себя, только пару раз иллюстрировала на заказ. Рисование больше остаётся хобби: я с удовольствием украшаю дом своими картинками, крашу мебель. Но работать художником не хочу.

Какие книги ты иллюстрировала?

Ко мне пришли из школы и сказали, что одарённый ребёнок написал сказку на французском языке, они хотят её проиллюстрировать и выпустить. Это был мой первый заказ на иллюстрации, сказка про розу. Я нарисовала красивый замок и ещё четыре иллюстрации.

В следующий раз иллюстрировала сборник стихотворений. Было много иллюстраций на разные темы, в разных стилях. Мы нарисовали с коллегами стильную чёрно-белую графику, а потом заказчики стали разукрашивать иллюстрации на компьютере, получилось не очень.

Почему ты остаёшься в Рязани, туда стоит переехать жить?

Обычный город. Мне нравится, что тут оживлённо и не скучно, в то же время тихо и не надоедает суета. В Москве я не могу жить, работать очень тяжело, только если удалённо. Чем больше я езжу по другим городам и странам, тем больше понимаю, что у нас неплохо.

У нас очень консервативный город, но что-то развивается, строится, организуют общественные места. Именно жить и работать мне здесь легко. А если куда-то ехать, то отдыхать, смотреть, впитывать, другие города изучать. Но не работать.

Куда понравилось путешествовать и что запомнилось?

Мне понравилось везде, где была, не могу выделить определённое место. Запомнилось экзотическое путешествие в Сахару. И поездка в Китай, потому что так далеко я раньше не была.

Как ты попала в Китай, что ты там успела посмотреть, что узнала?

Позвонила мама и предложила съездить в Китай по путёвке. Мы полетели на остров Хайнань, там тропический климат, растут фрукты. Открытием для меня было, что китайцы почти не отдыхают. Чтобы им заработать пару выходных дней, нужно отработать 2 года. И в субботу, и в воскресенье они вкалывают.

Как ты узнала про школу, почему решила пойти учиться?

За бюро я слежу с тех пор, как начала работать: знакомый дизайнер порекомендовал читать советы. В 2014 году я узнала про школу, но не думала поступать, была занята. А в этом году я поняла, что топчусь на месте, и как в голову стукнуло:
«Почему до сих пор в школу не пошла?»

Какие у тебя были ожидания?

Всё, что я хотела, написано на сайте, на этом я и строила ожидания. Я знала, зачем иду, видела список предметов.

Спустя первую ступень и часть второй, что изменилось для тебя, какой произошёл рост?

Изменился мой подход, особенно благодаря знаниям по переговорам. У меня теперь лучше проходят переговоры с клиентами. Раньше я прогибалась под них, делала скидки всем на свете, на меня легко было давить. Сейчас клиенты хотят со мной работать, рекомендуют другим, даже если мы в итоге не стали делать проект. Их потрясает поход к общению, и они уходят довольные. Они встречают человека, который готов искренне о них позаботиться, а это редкий подход среди исполнителей.

ФФФ помог выстроить рабочий день. Стала применять методику помидорок, принцип «сделать завтра» спасает.

Как ты училась во время первой ступени? Есть особенные подходы, которыми пользовалась?

У меня не было особенного подхода, в целом близок подход с дедлайнами, на работе похожий процесс. Я садилась и планировала, в какой день к какому тесту буду готовиться. Начинала с понедельника, чтобы не оставлять ничего на последний день. В какой-то день делала по два теста. Лекции, по которым нет тестов, оставляла на потом, поэтому иногда читала по 2 лекции к тесту. А сейчас не сдавать в последний день не получается, сдаю за 5 минут до дедлайна.

Что посоветуешь почитать?

Меня изменила книга Дональда Нормана «Дизайн привычных вещей». Я после этого
по-другому смотрю на чайники, дверные ручки.