Саша Волкова Я вообще не про деньги

Как начался твой путь редактора?

Я закончила вуз в 2008 году, в самый кризис. Диплом у меня был училки русского языка и литературы. У нас у всех тогда не было особого плана, что мы будем делать после вуза. Выходим и понимаем, что работы нет никакой. Вообще никакой. Нигде. И такие, ну ладно, первое время перекантуюсь, поработаю на какой-нибудь паршивой работёнке типа кассира в «Пятёрочке». Но даже туда не брали, потому что без опыта работы в торговле.

Я родом из Подмосковья, из маленького наукограда Протвино на сотом километре от Москвы. И у меня было накоплено тысяч, наверное, 60 или 40 — ровно на то, чтобы заплатить за один месяц жилья в Москве. А дальше уже полюбас нужны деньги, хоть что делай. Я помню это абсолютно отчаянное состояние, когда листала страницы журналов с вакансиями. Я смотрела все. Секретарём? Пожалуйста, только возьмите. Но опыта-то нет, поэтому даже секретарём не брали.

Куда в итоге устроилась?

Из-за того, что я как-то там умела писать, точнее, думала, что умею писать, меня взяли на совершенно примитивную работу в какой-то дико маргинальный ультраправый сайт новостником. Задача была восемь часов без обеда каждые 15 минут выдавать по одной новости. У тебя постоянно идёт лента новостей с РИА Новости, «Рейтер» и других агентств, вычленяешь оттуда типа интересное и переписываешь своими словами — тупой рерайт.

Это был полный треш. Порой не платили зарплату, штрафовали за всё. Однажды я опоздала на работу из-за того, что меня задержали за попытку пробраться в метро бесплатно, и меня за это ещё и штрафанули. Короче, это было лютое время. Но таким образом я совершенно случайно оказалась в журналистике.

Два-три месяца я там поработала, и меня взяли на «Утро.ру» новостником. Там уже были более серьёзные требования и времени на работу с текстом больше — 40 минут на одну новость. Но такая же линейная тупая работа, просто рерайт. Сёрфишь по интернету, рерайтишь новости из трёх-пяти источников и делаешь типа уникальный контент. Я всё ещё думала, что работа с текстом — это просто выбрать более интересное предложение, формулировку какую-то придумать. Я не знала, что текстам нужно учиться, и что это может быть так интересно.

Поскольку «Утро.ру» тогда было подразделением РБК, следующая моя ступенька была в РБК. Конечно, звучит-то круто — я работала в РБК в отделе финансовой аналитики. Но на самом деле это был такой же рерайт. Составляли в эксельке какие-то рейтинги разных банков и писали текст, который просто повторяет то, что есть в табличке. Я очень гордилась, если придумывала какой-нибудь клёвый оборот про то, как ставка Сбербанка повысилась на одну сотую процента.

У нас в отделе было три человека, и мы там тупо сидели фигачили тексты. Я не воспринимала это вообще как профессию. Просто унылая работа, на которую надо приходить и зарабатывать бабло.

Потом стало поинтереснее — начались все эти события на Болотке, и поскольку я ориентируюсь в политическом поле, меня стали отправлять корреспондентом. Я записывала наблюдения, писала связные тексты про Болотку, про всё такое.

А потом начался откат. Блек-листы становились всё длиннее. В каждой редакции есть блек-лист людей и тем, которые нельзя упоминать. Как раз тогда расформировали редакцию «Ленты» и других журналистских издательств. И стало понятно, что журналистике как профессии в России хана.

В каждой редакции есть блек-лист людей и тем, которые нельзя упоминать. И эти блек-листы становились всё длиннее

Я и так не понимала, как развиваться в журналистике, что делать, чему учиться. Конечно, я почитала «Новостную интернет-журналистику» Амзина, но это было моё единственное основное обучение по профессии. Казалось, что просто есть какие-то люди, которые более удачно складывают слова в предложения и поэтому карьерно растут. Но когда начались репрессии и закрытия редакций, стало понятно, что даже в отдалённой перспективе стать клёвым журналистом не получится. Или ты журналист, или ты клёвый — одно из двух.

Атмосфера была абсолютно депрессивная. Некоторые коллеги начали подливать себе коньячок в чай ещё с 12 дня. Ты понимаешь, что находишься в мёртвой профессии на каких-то начальных этапах, и впереди у тебя ничего. Это был профессиональный тупик.

Как ты узнала о курсах Максима Ильяхова?

Мне друг дал посмотреть рекламное видео курсов, где Максим рассказывал про то, как делать мощные, сильные и классные тексты. Это было… Будто ты сидел в тёмной комнате и вообще не понимал, куда тыкнуться, а тут тебе показали, что надо делать. И это так интересно, так классно, и за каждым словом чувствуется, что там целый мир, в котором нужно копаться.

Курс стоил дорого. Денег таких у меня не было, и я начала искать вакансии. И нашла работу в «Инфобизнес2-ру». Это как «Бизнес Молодость», но ещё хуже. Это прям ад. Если есть ад смыслов в этом мире, то «Инфобизнес2.ру» — это вот он.

Ребята рассказывают людям из регионов с зарплатой до 20 тысяч, что можно зарабатывать миллионы и ездить на яхте, если просто взять своё умение, например варить борщ, и сделать из этого вебинар. Они страшно гордились тем, что их руководитель написал, по-моему, 35 книг. И ещё тем, что это они породили «Бизнес Молодость». И вот они делали рассылку про то, как заработать миллион. Там у меня была зарплата 60 тысяч, я проработала два или три месяца, накопила на курс Максима и тут же уволилась.

После курса Максим предложил мне подработку. У него, видимо, была отчаянная ситуация, и на рынке было мало специалистов, которые шарят в инфостиле. Мы с ним написали несколько статей в «Мегапрорыв». Я помню его комментарии к моим первым текстам. Было видно, что первый комментарий он ещё держится, даже сохраняет оптимизм, потом постепенно раздражение нарастает, а к концу он закипает, потому что я писала телеграммы.

Часто такое бывает, когда человек только знакомится с инфостилем: он всё максимально ужимает так, что получается телеграмма. Вот я ему отправляла телеграммы на четыре абзаца, потом из этого через 10−15 итераций мы делали статью. Потом, когда я пошла работать в Яндекс юикс-редактором, умение делать из десяти слов три как раз пригодилось. Но начало примерно такое, да.

А в школу потом почему пошла, если у тебя уже были курсы?

Ну курсы — это же мало. Когда я узнала, что бюро запускает школу, я подумала: блин, так обидно, что это для дизайнеров, но ладно, ничего страшного, тогда я стану дизайнером, просто чтоб пойти в эту школу. Я начала читать все книги по списку, училась у друзей верстать. И вот, когда я уже была морально готова идти в школу не по своей профессии, бюро объявляет набор в Школу редакторов. А я уже готова, у меня все книжки прочитаны, я даже верстать немножко научилась.

Ты, получается, поступала в самый первый набор?

Да, прямо в первый набор. Побежала, теряя тапки. Поступила на бесплатное место.

А сколько ступеней ты закончила?

Одну. Я вторую не прошла до конца. Хотя прошла на бесплатное опять.

Почему не доучилась? Работа?

Нет-нет, совсем другие причины. Первое: я поняла, что школа редакторов — это прежде всего такой способ подготовить кадры для бюро. А на второй ступени я уже знала, что не хочу работать в бюро и, соответственно, вся та часть, где тебя готовят именно к тому, чтобы работать по принципам бюро, — мне уже не интересна.

К тому моменту я заметила, что инфостиль — это не всё, что есть на рынке редактуры, есть много чего ещё интересного, чему в школе не учат. Мне уже захотелось пойти читать книжки по сторителлингу, рассказывать истории, поучиться чему-нибудь у креаторов, которые рекламой занимаются. Там ведь целый огромный мир людей, которые занимаются тем, что выжимают из текста только эмоции, и это их профессия. То есть именно то, чем инфостиль вообще не занимается.

Где-то через год после школы я пошла на курсы «Мэдс», была, наверное, худшим учеником на потоке. Там люди какого-то алогического мышления делают вещи, которые на этапе задумки кажутся абсолютно криповыми, а на этапе реализации оказываются офигенными. Я так не умею, я предлагаю какие-то идеи, мне говорят: «Ну что ты делаешь всё в лоб? Тезис — иллюстрация, тезис — иллюстрация». Ну, конечно, я же солдат инфостиля, у меня всё топорно. Ко второй ступени я в инфостиле была уже по самую маковку, а мне хотелось ещё куда-то копать.

Второе: это, наверное, психологическое давление. Ты смотрела «Одержимость», которая про барабанщика? Там Флетчер, когда приглашает на сцену, говорит: «Ну что, ребята, кайфанём?» Но это звучит как издёвка, потому что он их морально уничтожает, разрушает их жизни, личную жизнь и всё такое. То есть какой-то садомазохистский кайф.

Школу, уж не знаю почему, я воспринимала как каждодневное испытание. Постоянно говорят, что ты ничего не стоишь, и всё плохо, но, может быть, когда-нибудь, через много лет ты дотянешься до какого-то уровня и тогда с тобой будет о чём поговорить. И я вроде как умею в таких условиях работать. Например, раньше, когда я спортом занималась, мне было важно, чтобы тренер меня морально уничтожал, заставлял — иди, ленивая жопа, поднимай сто килограмм.

Но в какой-то момент произошло взросление, и я подумала, что это ненормально. Я не хочу так проживать жизнь, и хоть моя жизнь интересная, но она заполнена страхом, неуверенностью в себе, злостью. Злость, конечно, помогает добиваться каких-то профессиональных результатов, но когда ты каждый день чувствуешь злость и страх, ты выгораешь. Мне кажется, должны быть интерес и радость.

Сейчас я отношусь к работе как к игре. Мне очень важно, когда я строю команду, чтобы все в конечном счёте кайфанули, потому что жизнь происходит прямо здесь и сейчас, и нужно кайфовать от работы с текстом, интервью и вот этого всего. И школа стала этому противоречить.

Мне кажется, в работе должны быть интерес и радость

Что с тобой было после школы?

Когда я ушла из школы со второй ступени, я выпала довольно надолго. Я продолжала писать коммерческие тексты, просто потому что вроде как умею. В том числе писала в Т—Ж. И в какой-то момент Максим в комментарии написал: «Чувствуется, что тебе это вообще не в кайф, давай ты не будешь мучать себя и меня, это читать просто невозможно». И это было правдой, потому что я вымучивала текст, и не находила в этом ничего для себя. Какое-то время я посидела без работы, потому что вообще не знала, что делать — тексты у меня не получаются, а больше я ничего не умею.

Где работала потом?

Я пыталась устроиться официанткой в «Две палочки», оказалось, что это очень сложно. Там надо заучить меню, а все позиции одинаковые — перечисления каких-то сортов рыбы, которых я никогда не слышала. Я пыталась подойти к этому и так, и эдак, но у меня ничего не вышло.

И я пошла работать в хостел ночным администратором. Задача — встретить гостя, прописать его в комнате, позаботиться о его удобстве и всё такое. Очень помогла опять же Школа редакторов, было легко разруливать какие-то вещи. Допустим, приходит гость и говорит: «Я у вас сняла комнату, но мне там не нравится». Обычно человека отправляют обратно в номер, а я знаю, что такое польза и забота, и как вести переговоры, выясняю, в чём именно проблема — оказывается, там душно. Я беру вентилятор из нашей комнаты и несу туда: всё, проблема решена. Эти методики ты впитываешь вроде как для редактуры, но на самом деле они помогают по жизни.

Но самое главное, я взяла большую тетрадку и записывала истории постояльцев. Тогда был период конфликта с Украиной: люди оттуда приезжали перекантоваться в хостеле. Из-за падения рубля люди из Таиланда, которые уехали туда строить бизнес или чилить, тоже вернулись и рассказывали свои истории. Студенты поступают, люди на концерты приезжают…

Была одна семейная пара из-под Новосибирска, она из одного села, он из другого. Они познакомилась на сельской дискотеке, полюбили друг друга, прожили целую жизнь, накопили денег и решили приехать в столицу (по их мнению, Петербург — столица). И вот они стоят передо мной — такие аккуратные серьёзные селяне с фамилией Сковорода. Ну это же кайф! Я такие вещи коллекционировала, и у меня опять проснулся интерес к тексту. Ну и дальше я поехала в Москву с рюкзаком вещей и совсем без денег, и пыталась здесь как-то выживать.

А как ты попала в «Эвотор»?

Сначала пошла работать в «Рамблер», там совсем не сложилось. Это была видеоредакция, незнакомый для меня формат. Не знаю, где искать спикеров, как с ними договариваться, как придумывать видеоформаты. При этом сама команда новая, механизм адаптации нового человека в новой профессии шёл долго, и мне было как-то тяжко с ними, и им со мной. И больше всего меня подкосило то, что до этого, где бы я ни работала, люди были довольны моей работой. Если я увольнялась, то потому что я переросла это и хочу дальше. А тут я понимаю, что не справляюсь, и это впервые в жизни, а отступать мне некуда, потому что я взяла с собой 30 тысяч, и моя котомка за плечами — это всё, что у меня есть. Это было тяжело.

После «Рамблера» я устроилась в «Эвотор». Прихожу на собеседование, а мне говорят: «Слушай, у нас уже был редактор, и проблема в том, что он был совсем несамостоятельный. Он всё время спрашивал, что ему делать. Ты готова брать ответственность на себя?» В школе нам описывали механики, как взять на себя побольше ответственности, как добиться того, чтобы тебе доверили формулирование задачи, и вот это всё. А тут мне это сразу на входе отдают. И тем более коммерческая тема — мне это всё суперзнакомо, это РБК, «Яндекс-деньги», Т—Ж. Тут я просто как рыба в аквариуме. Ну и всё у нас прямо хорошо сложилось.

Начинала с каких-то элементарных задач. Писала посты в соцсети, рассылки, а потом постепенно расширяла область задач. Помню, как мой руководитель Сергей Андрияшкин сказал, что я уже делаю слишком много текстов руками, и мне пора взять помощницу. У меня никогда не было никого в подчинении, и психологически мне было сложно переступить эту вещь, что я кем-то руковожу. Так я стала уже не автором, а редактором, то есть человеком, который формулирует задачу для других. И нашлась Катя Будашкина, с которой мы как-то встречались. Она собиралась в Школу редакторов и спрашивала, как и что. И вот она пришла ко мне работать в качестве помощницы. Сейчас она главный редактор «Эвотора», а я её помощница.

Сейчас ты ушла из редактуры в бизнес. Или продолжаешь работать редактором?

Я работаю редактором в «Эвоторе». Я не в штате, уволилась оттуда осенью. У меня три задачи. Я берусь за редакторскую работу, если надо что-то быстренько поредачить — неважно что. Вот сегодня буду редачить письмо в коробку новой модели «Эвотора» от имени руководителя компании. Ну просто такой обычный корпоративный текст. Поскольку я могу быстро нафигачить буквы, это я делаю иногда.

Второе: я шеф-редачу чужие тексты. Кайф моей редактуры в том, что у меня есть предпринимательский опыт, я могу заметить, что какой-то информации не хватает или подсказать, какой ещё вопрос надо задать предпринимателю. Каждый раз, когда я читаю тексты, которые мне приносят на редактуру, мне максимально интересно.

Недавно мне дали текст про то, как человек организовал доставку пиццы по району. И вот он рассказывает, в каких случаях надо подключаться к агрегаторам типа «Яндекс-еды», в каких — делать собственную доставку, сколько это стоит и как это всё организовать. Для меня эта ситуация не абстрактная, и я сразу в голове прикидываю: а может, мне тоже так сделать? Исходя из этого, я читаю текст, замечаю, где именно мне не хватает какой-то информации, даю соответствующий комментарий редактору, и он что-то добавляет для меня в текст. Это шеф-редство. И третье: я беру интервью у предпринимателей и делаю тексты для «Жизы».

А какие-то сторонние редакторские проекты берёшь?

Не-не-не. Я и «Жизе» уделяю недостаточно внимания, просто из-за того что график бешеный. У меня сейчас лежит около 15 взятых и расшифрованных интервью, из которых я тупо не успела сделать тексты. Хотя, казалось бы, простая работа. Самая сложная уже сделана: нашла героя, взяла интервью, расшифровала. Не всегда успеваю, конечно.

К тому же «Эвотор» — это моя альма матер. Я здесь в Москве справилась благодаря тому, что нашла работу в «Эвоторе», и это первое место, где я стала именно редактором. Научилась строить команду, управлять людьми, всё такое. Это был прямо сильный профессиональный рост. И это же они меня втянули в авантюру с предпринимательством. Конечно, у меня с «Эвотором» супердолгие тёплые отношения, и если им что-то надо, я всегда сразу говорю «Да», даже не разбираясь. «Саша, хочешь потестить наш эквайринг?» — «Да!» — «Но мы же тебе даже ставку не сказали…» — «Да!»

Кем ты себя больше ощущаешь: редактором или предпринимателем?

У меня шаткая позиция. Я понимаю, что эта ситуация каким-то образом должна разрешиться, потому что невозможно всё время сидеть на двух стульях. Может быть, я остановлюсь на одной точке, раскручу её до какого-то плюса и буду работать редактором в офисе, а точка у меня будет просто как полигон, чтобы потестить. Может быть, наоборот, я ломанусь открывать новые точки, и в этом предпринимательстве у меня совсем не останется времени на редактуру. Я этого не знаю. Мне кажется, такие вещи должны просто вызреть.

Ты же прекрасный редактор, могла сидеть себе в офисе, хорошо зарабатывать и жить в своё удовольствие.

У наёмной работы есть потолок и ты его никак не преодолеешь. Потолок по зарплате довольно высокий может быть, если ты на управленческих должностях, но если ты работаешь в корпорации человеком, который что-то делает руками, у тебя потолочек довольно низкий. У нас в компаниях, условно говоря, есть топ один, топ два и топ три. И главред — он как бы топ три. Ты можешь пойти выше, но тогда твоя работа уже никак не будет связана с текстами, ты в основном занимаешься политикой и всем таким.

Это мне не подходит, получается, что мой потолочек — вот он, и я довольно близко к нему подобралась. Никто не будет платить за статью сто тысяч. И единственное, что ты можешь сделать, это работать ещё больше. А я хочу работать меньше, а не больше. Я хочу, чтобы у меня было время на путешествия, на общение с близкими, на такие вещи.

Ещё в наёмной работе ты всегда зависишь. Недавно один мой друг из крупной компании поссорился со своим руководителем, и его положение стало шатким. Он понял, что на самом деле он полностью зависит даже не от компании, а от одного конкретного человека, и если этот человек решит его уволить, он выйдет на рынок труда. А там он, во-первых, может не найти подобную должность, во-вторых, большая часть его скилов заточена ровно под эту компанию. Так часто бывает, когда компания крупная.

У наёмной работы есть потолок и ты его никак не преодолеешь

Например, в Яндексе таким специалистом был контент-менеджер, который прекрасно знал всю контентную систему Яндекса, где в каких папочках что лежит. Он мог легко найти в любой части системы что угодно по любому запросу и, например, поменять название какого-нибудь сервиса во всех продуктах всего Яндекса. Это охренеть какое знание, но где ты его ещё применишь, кроме Яндекса? Так что потолок и зависимость — две вещи, которые мне хотелось бы преодолеть.

Ещё у меня, безусловно, кризис среднего возраста. Он выражается в том, что я хочу сделать что-то такое, что будет строиться вокруг меня, а не я буду подстраиваться под кого-то. Когда идёшь в малый бизнес, сначала зарабатываешь сильно меньше, чем на наёмной работе, и тебе труднее, потому что твой карьерный рост не расписан, ты не понимаешь, как это работает, и не знаешь, какие у тебя перспективы. Но я вижу в этом какой-то выход, и ещё это оказалось дико интересно и развивающе. Я ведь ничем не рискую: худшее, что со мной может случиться — я снова стану редактором. Ну офигеть, вот потеря.

Понимаешь, я вообще не про деньги. Они не доставляют мне удовольствия. Я люблю путешествовать. И в мою любимую Африку билет стоит 50 тысяч в один конец. Мне кажется, чем бы ты ни занималась, на один раз съездить за 100 тысяч всегда можно заработать. Там очень дёшево жить, главное, билет купить. И я получаю очень много удовольствия от путешествий внутри России. Просто на электричке поехать, по лесу походить, вот это всё.

У меня нет каких-то гедонистических пристрастий типа попробовать все паштели в ресторанах Москвы. Мне нравится варёная курица. Я, конечно, люблю, когда могу позволить себе хорошие продукты. Хотя бы «Вкусвилл», но это не ахти какие большие деньги. Я не чувствую себя лишённой, если не могу обновлять гардероб к сезону. Я совершенно спокойно иду в проект «Свалка», закупаюсь там дешёвым шмотьем и суперкайфую от того, что у меня такие прикольные шмотки. Бабки не делают меня счастливой. Меня делают счастливой приключения.

Твой редакторский опыт помогает в бизнесе?

Мне как редактору важно всё структурировать, анализировать. Я задрот, у меня абсолютно задротская метода: пробуешь, пробуешь, ошибаешься, продолжаешь, работаешь больше всех, пробуешь снова, ошибаешься, попутно анализируешь, пытаешься структурировать, делаешь какие-то выводы, исходя из этого делаешь следующий шаг. Моя метода — это просто продолжать фигачить и не останавливаться. Мне кажется, вот это трудолюбие, упорство, какая-то сила — это то, что прививает школа в целом, и это мне очень помогает в бизнесе.

Помню, как-то мы работали с Максимом на проекте Госуслуг. Много текстов про то, как устроить ребёнка в детский садик, как сделать загран, при этом ты работаешь с Министерством связи. Ты пишешь пост ВКонтакте, его утверждают через три недели и только тогда ты можешь его запостить. И иногда мы с девчонками, Никой Троицкой и Людой Сарычевой, как-то уставали от этого. Были готовы приподзабить. И тогда Максим говорил: «Я не слышу звона ваших стальных яиц». Я часто это вспоминаю.

Максим, помимо редактуры, научил меня ещё вот этой стойкости, а она в любой профессии нужна. При этом он не дуболом, не прёт напролом, он очень изобретателен. На этом проекте я увидела очень интересные его ходы как менеджера. Где-то надо надавить, где-то найти обходной путь, чтоб в результате был хороший итог.

Когда я читаю тексты ребят в инфостиле, я часто чувствую, что они пресные. За этим нет страсти, перчика такого. Ну вот как есть люди, у которых снаружи больше, чем внутри, вроде бы всё такое яркое, пёстрое, а копнёшь — там дальше ничего нет. У Максима всегда за довольно скудным текстом чувствуется внутри сильная эмоция, которая слегка только прорывается. Вот эти трудолюбие, упорство и страсть — это вещи, которые мне очень помогли в школе и без которых жить было бы сложно.

Моя метода — это просто продолжать фигачить и не останавливаться

Что бы ты могла посоветовать будущим редакторам? Куда идти, в какую сторону развиваться? Многие после школы так и не определились, не знают, чего хотят.

Это абсолютно нормально. У меня была та же ситуация. На второй ступени я поняла, что не собираюсь двигаться туда дальше, хочу узнавать что-то побочное, и свалила. Но когда меня спрашивают, я всем говорю идти в школу. Это просто маст-хэв. Потому что эта базовая дисциплина ума очень важна. Так что я бы просто училась в школе, а ещё смотрела по сторонам — что есть интересненького в мире текстов.

Ведь от текстов можно бесконечно кайфовать. Я, например, читала «Элементы стиля» Вильяма Странка и писала маленькие рассказы о нас с сестрой, пыталась использовать один или два приёма, которые описывает Странк. Просто такие упражнения — сосредоточиться на конкретном приёме и постараться отработать его. Два абзаца рассказа я иногда вымучивала полторы недели. Отличное занятие, я считаю.

А если человек не кайфует от текстов?

Когда мне приходит на редактуру не очень хорошее интервью, мне становится дико обидно. Понятно, что человек сделал работу примерно так: пришёл, позадавал стандартные вопросы, получил стандартные ответы, сделал текст и вроде как работа сделана. Но знаешь, от этого ощущение, как от плохого секса. Это же охренеть какая разнообразная, крутая и кайфовая штука, а ты просто взял тык-тык и натыкал текст.

Можно на каждое интервью ставить себе конкретную задачу. Например, сегодня я отработаю чётенько трёхактную структуру, чтобы герой столкнулся с проблемой, придумал план, А с маленьким риском, потом у него не получилось, пошла эмоциональная оттяжка, дальше он ищет совета у советника, потом план Б, ставки возрастают. Короче, вот так прямо взять и расписать по пути героя. А можно поиграть словами, постараться вызвать у человека эмоции за счёт подбора слов. И когда человек работает так, ты видишь, что ему прямо кайфово от работы с текстом, он что-то делает осмысленно, мне такое очень нравится.

Мне кажется, если этого нет, то не стоит вообще писать. Зачем мучить и себя, и читателя? А если это есть, то человек точно найдёт своё. Может, он пойдёт в инстаграмщики, в сммщики, и окажется, что он в этом хорош. Я, например, про эту сферу ничего не знаю, уверена, что там свои приколы, свои звёзды и своя какая-то индустрия. Я не знаю, как написать хороший пост для Инстаграма. Я пишу инфостильные посты для Инстаграма, но это, наверное, не очень адекватно, потому что я не учитываю специфику площадки.

От плохого текста ощущение, как от плохого секса

Как ты сейчас относишься к инфостилю?

Я сейчас воспринимаю инфостиль просто как какую-то базовую гигиену текста. Отступать от инфостиля можно и нужно. Если ты знаешь, что делаешь, чего ты хочешь этим добиться или просто хочешь поиграть, поэкспериментировать. Та сфера, где я стараюсь работать — интервью — это всё-таки, скорее, художественная литература. Поэтому совершенно нормально, что инфостиль не полностью там применим.

Я читаю в Фейсбуке девушку, которая занимается выпечкой хлеба и пишет про хлеб. Она пишет совсем не в инфостиле, но у неё очень приятные посты. В них нет мусора, они хорошо структурированы, при этом она всегда находит какие-то интересные обороты и фразочки, словечки. Я кайфую от того, как она пишет, я так не умею.

Ещё люблю читать телеграм-канал «Полина воз онлайн». Это девушка из рекламной индустрии, она переехала в Лондон и работает там. Она высказывается по самым разным темам: феминизм, работа, как устроиться в международное маркетинговое агентство, даже про Трампа что-то пишет… И о чём бы она ни писала, видно очень хорошее чувство стиля и очень сильный язык. И это тоже не инфостиль.

А как ты относишься к околошкольной редакторской тусовке в целом?

Двояко. Потому что это сужает кругозор. Я помню своё удивление, когда узнала, что огромное количество людей делает инфостильные тексты, ничего не зная об инфостиле. Может, тебе когда-нибудь повезло купить пылесос, открыть руководство пользователя и понять, что оно написано в инфостиле. И ты ничего не знаешь о человеке, который это написал. И это целая огромная индустрия. Школьная тусовка — это даже не 5% индустрии. И это если говорить только о коммерческих текстах.

А есть ещё огромный мир креатива с рекламщиками, которые работают с эмоциями, делают слоганы, и он дико интересный, там свои звёзды, о которых мы ничего не знаем. Есть ещё история с литературной тусовкой. Можно подписаться на канал Линор Горалик и просто офигевать, какая она клёвая тётка. И наверняка есть куча всяких сфер, до которых я не успела дотянуться, слишком меня затянуло в предпринимательство.

Создаётся ощущение, что у тебя есть некий мир, и это мир редактуры, в котором ты что-то значишь или не значишь, с кем-то поссорился, у кого-то какие-то там отношения. А на самом деле это просто буря в стакане воды. Не очень прикольно, когда твой кругозор сужается так сильно. Но в то же время это как студенческие клубы в Америке — свои ребята. Ты же не можешь быть своим со всеми этими креаторами, иллюстраторами и всякими другими чуваками. Мне нравится, что в этой тусовке свой язык, свои мемы, все друг друга отлично понимают — это прикольно.

Продолжение

Почаще мечтайте