Александр Мазуров Главное — получать фидбек

Ты окончил факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ, занимался физикой. Как попал в Студию Лебедева и чем там занимался?

В 2005 году, во время учёбы в аспирантуре Института Ядерных Исследований, появился шанс съездить на два месяца в студенческую школу ЦЕРНа в Женеве — слушать лекции и заниматься исследованиями.

Когда подавал заявку, не думал, что примут. Постучался в нужное время в нужную дверь, и это изменило мою жизнь. Во время учёбы я предложил реализацию интересного проекта. После окончания школы мне сообщили, что я могу продолжить: дали грант на два года и 10 тысяч евро.

Когда я вернулся в Москву в 2006 году, мне позвонили из кадрового агентства и предложили должность веб-разработчика в Студии Лебедева. В начале двухтысячных это было топовое место, куда все мечтали попасть. В науке в то время платили мало, грант был временным, поэтому я подрабатывал созданием бэкендов для сайтов. У меня было хорошее портфолио, которое оценили.

У Студии был клиент — банк ВТБ 24, который заказал разработку сайта с нуля. Я переписывал студийную систему управления контентом «Имприматур» под требования заказчика. Через год сделали первую версию сайта.

Ещё я работал над промостраницами для Майкрософта. Помню, присутствовал на переговорах с представителями компании. Обычно разработчики не принимают в них участие. Это был мой первый опыт участия в переговорах на высоком уровне. Я больше слушал и не знал, как себя вести.

Я уже год работал в Студии, и мне неожиданно позвонили из ЦЕРНа и предложили контракт на три года. В Москве у меня уже была налажена жизнь, поэтому я долго сомневался, но в итоге согласился, о чём в дальнейшем не сожалел.

За что ты отвечал?

В ЦЕРНе физики-экспериментаторы занимаются тем, что сталкивают друг с другом протоны в кольцевом тоннеле. В длину он 21 километр и проходит на глубине 100 метров по территории Франции и Швейцарии. При столкновении протонов происходят миллионы событий: например, рождаются и исчезают новые частицы.

Задача экспериментаторов — выбрать из множества событий интересные. Это нетривиальная задача, сравнимая с работой хорошего детектива: большинство частиц рождаются и живут так быстро, что их невозможно сразу увидеть в физических детекторах — только по событиям, которые частицы спровоцировали своим существованием. Например, изменение траектории движения и энергии других зарегистрированных частиц.

Ещё процесс похож на изучение содержимого чёрного ящика, который нельзя открыть, но видно, как процессы внутри него влияют на окружение. После того как события отобраны и записаны на диски, экспериментаторы приступают к их анализу. При анализе они ищут подтверждение или опровергают модели устройства мира, описанные физиками-теоретиками. Одна из таких моделей — теория Большого Взрыва.

В ЦЕРНе я работал 10 лет в нескольких проектах. Двумя из них я особенно горжусь.

Первый — это проект по разработке системы конфигурирования алгоритмов и сервисов для отбора и анализа событий. Система до сих пор работает, её применяют для нахождения широко освещаемого на российских телеканалах в 2012 году бозона Хиггса, известного как «частица Бога». Это был чисто программистский проект, в котором не нужны знания по физике, в отличие от второго.

Второй проект — это кандидатская диссертация по физике. После трёхлетнего контракта я поступил в аспирантуру университета Феррары в Италии. Я продолжал числиться в ЦЕРНе, но раз в год ездил в Италию и представлял результаты своей работы — искал события, которые соответствовали редкому распаду. Распад был предсказан физиками-теоретиками, но уникальность анализа в том, что до меня никто не видел его на данных. У меня получилось выделить распад и уточнить массу одной из редких частиц. Это была вишенка на торте. По результатам работы я защитил кандидатскую диссертацию (PhD) и написал научную статью в журнале.

В чём особенность создания научной статьи?

Можно сделать великое открытие, но доказательство твоей работы — публикация в научном журнале. Расскажу, как устроен процесс на эксперименте LHCb в ЦЕРНе.

Раз в неделю проводились совещания в небольшой рабочей группе экспертов, человека 3−4. На совещании я показывал презентацию и обсуждал дальнейшие шаги вместе со своими научными руководителями.

Для рабочей группы основным документом являются «Заметки к анализу» (Analysis Note). В нём авторы обязаны указывать всё, что делали для получения результата: какие методы и инструменты использовали, какие делали допущения. Это большой документ, в котором много формул и графиков. Мой анализ был на 80 страниц мелким шрифтом. Любая публикация набирается не в Word или Google Docs, а в системе компьютерной вёрстки LaTex. Эта система — стандарт для оформления научных документов не только в ЦЕРНе.

После того как рабочая группа и назначенные эксперты одобряют анализ, начинается работа над черновиком статьи. Обычно в статье представлены только финальные цифры и выводы, без промежуточных результатов. Например, мой анализ сократился с 80 страниц заметок до 9 страниц журнальной публикации.

Черновик идёт в редакторский совет (Editorial Board), который работает подобно главному редактору: назначает ответственных рецензентов и следит за тем, чтобы статья соответствовала внутренним и внешним стандартам. После одобрения результаты показывают всем участникам эксперимента, ведётся работа над комментариями. Как правило, на данном этапе уже мало замечаний и результаты доступны по всему миру.

Заключительный этап — это публикация в журнале. В какой журнал пойдёт статья, зависит от значимости результатов. Большие открытия имеют шанс быть опубликованными в известном Nature. На этом этапе статья снова проходит проверку экспертов.

Интересный факт — авторами любой статьи прописаны все участники эксперимента. А этих участников может быть много. В авторах моей статьи около 900 человек, хотя непосредственно над анализом работали только четверо, включая меня. Всё потому что детектор для регистрации частиц — сложная установка. Его разработка и обслуживание требует участия не только физиков, но и программистов, техников. Все косвенно участвуют в получении научных результатов и справедливо, что все добавлены в авторы. Из плюсов — я тоже в авторах всех 1617 статей, вышедших за время моей работы в ЦЕРНе.

Практика включения в авторы всех участников эксперимента обесценивает метрики оценки работы учёного, например, индекс Хирша. Он рассчитывается на основе количества ссылок на работу автора — чем больше ссылок, тем лучше. Подобные метрики теряют смысл если человека включают в авторы всего подряд. Как говорил Ильяхов в своём курсе по СММ, не гонитесь за метриками, а делайте пользу.

Почему ушёл из науки?

Я не считаю себя физиком, больше занимался не теорией, а программированием и анализом данных. Мне нравится решать задачи на стыке разных дисциплин и получать фидбек от довольных заказчиков. Одна из проблем фундаментальной науки в том, что обратная связь не мгновенная — применение полученных знаний в быту происходит десятилетиями позже. Лет 300 назад эксперименты с электричеством выглядели как игра, а применение им нашлось только 100 лет назад.

В ЦЕРНе я получил большой опыт как программист: работал с лучшими мозгами мира, Нобелевскими лауреатами в соседнем здании. Было приятно, что мою работу опубликовали на главной странице сайта эксперимента и представили на крупных конференциях по физике. Для меня это показатель, что я чего-то достиг на этом свете.

Я ушёл из науки, потому что физикой нужно жить, любить её красоту, а я хотел получать фидбек, пользу от своих трудов в обычной жизни, а не в научной статье.

Как ты пришёл к написанию текстов?

После защиты диссертации в 2014 году, я устроился постдоком в Университет Бирмингема в Англии. Три года занимался программированием ЦЕРНе. В научном мире, особенно в Англии, живёшь от гранта к гранту, от одного временного контракта к другому. Я устал от непостоянства. Последней каплей стало решение Англии выйти из Евросоюза — фунт стерлингов вместе с моей зарплатой рухнул на 20% по отношению к европейским валютам. А я жил во Франции и расплачивался за всё евро.

В конце 2017 года я переехал в Париж и стал работать в Criteo — это B2B-компания, занимающейся ретаргетингом в он-лайн рекламе. Клиенты — крупные компании: Букинг, Волмарт. Я работаю в Research and Development (R&D) отделе и разрабатываю инструменты для обработки больших данных (Big Data). По работе пишу статьи для внутреннего пользования, записываю видео.

Когда я начал читать Ильяхова, понял, что делаю что-то не так. В статье на английском языке те же принципы и свои стоп-слова. Поэтому я пришёл в Школу редакторов, чтобы научиться доносить информацию в удобном для читателя мире.

Приведу пример. Я выступал на HighLoad++ в Сколково в 2018 году. Это крупнейшая конференция для разработчиков. Мне понравился подход организаторов — польза вперёд. Есть отдельные специалисты, которые готовят презентации. Перед выступлением они по 2—3 раза выслушивают твой доклад. За день до конференции каждый докладчик уже в Сколково тренируется перед выступлением. Специалисты подсказывают, как говорить, где стоять.

Всё сделано для того, чтобы слушателю было удобно и легко воспринимать информацию. В Европе такого нет. Мне нравится, что в России есть люди, которые больше заботятся об удобстве людей. Хочу применять этот принцип в своей работе.

Я познакомился с подходом Ильяхова, ещё когда прочитал «Пиши, сокращай». Прошёл его курс про текст в соцсетях, чтобы изменить подход в нашей компании.

Я рассматриваю подход Ильяхова больше с точки зрения психологии и философии: польза должна быть не только в тексте. Людям интересно, чем ты полезен другим. Этот принцип применим не только к тексту. Везде важен контекст: просить повышение у начальника, когда он в плохом настроении или хорошем, писать о путешествиях, когда разбился самолёт.

Какая разница в организации рабочих процессов в научном мире и компании, где ты работаешь?

Большие научные эксперименты — это коллаборация сотрудников из разных институтов и стран. В коллаборации у тебя может быть руководитель из института, в котором ты не работаешь. Формально ты ему подчиняешься, но не от него напрямую зависит твоя зарплата — у тебя есть руководитель из твоего института. Выглядит как анархия, но всё держится на доверии и профессионализме. Каждый рискует своей репутаций, а в небольшом научном мире это ценный ресурс.

В Criteo рабочие процессы устроены так же, как и в Гугл, Амазон, Фейсбук.
Работаем небольшими группами по 3—5 человек, в каждой группе есть ведущий разработчик, менеджер проектов. Работаем короткими интервалами по две недели (спринтами), в конце спринта нужно показать готовые фичи, сделать переоценку, подготовить новый. Задачи обновляются каждый квартал в зависимости от глобальных планов компании.

В отличии от научного мира, всё по иерархии, с ясной организацией. Без софт-скилов, умения вести переговоры, коммуницировать с коллегами и членами других команд невозможно получить повышение. Повышение — это не только зарплата, но и возможность влиять на направление развития компания. Лекции по переговорам и управлению в Школе редакторов хорошо помогают в развитие необходимых скилов.

Что ждёшь от Школы редакторов?

У меня есть опыт, про который непросто рассказывать понятным языком, хочу этому научиться. Я бегаю марафоны, поэтому знаю, что нужно постоянно тренироваться, чтобы не терять форму и навыки. С редактурой то же самое. Курсы бессмысленны, если не применять навыки на практике и не получать фидбек. Я могу выйти на другой уровень благодаря школе.

Пришел в школу из-за Ильяхова и Горбунова, мне близок их подход к работе.
Нравится, что нет однозначного ответа: пиши так или иначе. Нужно думать о пользе для читателя. Ещё нравится, что Бюро развивает идею работы по системе Ресурс. Это перекликается с моими взглядами.

Ты уже завершил первую ступень, как применяешь знания?

Изначально хотел развиваться как автор, чтобы писать документацию внутри компании. Прежде чем написать статью, надо решить, какие будут примеры и антипримеры. Например, на работе мне нужно было внедрить одно решение и в документе обосновать, почему оно будет работать. Я прописывал старые решения, приводил примеры, почему они не работают, объяснил пользу, как решение успешно применяется в других компаниях. Нужно было сделать понятный материал для разной аудитории — менеджеров и технарей.

В моей компании существует строгая структура документа, но есть и лазейки, где можно применить параллельное повествование и улучшить восприятие информации. Раньше я писал абстрактно, сейчас привожу больше примеров.

Часто замечал, что внутри компании скрывали какие-то факты, описывали не все проблемы. В школе я понял, чтобы сделать успешный проект, нужно полностью выложить багаж. Поэтому стараюсь описывать все недостатки в документации. В результате проекты начали принимать быстрее, стало меньше доработок и правок.

Мой уровень — синьор. Нужно двигаться в сторону того, чтобы доносить идеи и свой опыт до других сотрудников. Для этого нужно больше вкладываться в написание документации и описание процессов. Лекции Ильяхова и Синельникова помогают писать с пользой и защищать свои идеи перед руководством.

Как весь твой опыт помогает в работе?

Я научился спокойно воспринимать критику и делать из неё выводы. Мне помогла книга «Философия хорошей жизни» Рольфа Добелли, в которой описаны разные ловушки сознания. Например, идея о том, что не существует идеальной прямой для достижения цели. Мы всё время корректируем наши действия. Жизнь — это движение на велосипеде. Чтобы на нём удержаться мы постоянно корректируем движения, которые даже не осознаём после того, как научились ездить. Поэтому не стоит расстраиваться и сдаваться, если что-то идет не по плану — проговорите про себя проблему и скорректируйте действия.

Ещё мне помогли книги «Джедайские техники» Максима Дорофеева и «Атомные привычки. Как приобрести хорошие привычки и избавиться от плохих» Клира Джеймсона.