Родион Скрябин. Не делайте говно

Родион Скрябин Не делайте говно

Директор по развитию «Лайфхакера» о своём первом подкасте, российских конференциях и пользе нативной рекламы.

Почему ты поступил именно на журфак?

Отец и мама работали на местном ГТРК. Мама — звезда местного радио и телевидения. Отец — старший инженер на телике.

У меня было детское шоу на «Радио России», когда учился в школе. Называлось «Волшебная страна». Это была сказочная постановка, я там играл кота Матроскина. Мы рассказывали детям, что такое хорошо, а что такое плохо.

Для меня радио было очень интересным хобби. Мне было гораздо интереснее копаться в микрофонах Октава-МК19, перегонять звуки с одного Мехлабора СТМ-610 на другой через аналоговый эффектор и изображать Левитана в эхо-комнате, чем играть во дворе. Мне всё это нравилось, поэтому я выбрал журфак. Хотя потом очень пожалел.

Почему пожалел?

Потому что журфак мне ничего не дал. Я должен был получить широту взглядов, но это был оренбургский факультет журналистики, поэтому я получил широту ничего. Разве что уверенность в том, что преподаватели говорят тебе какую-то чушь.

Одна преподавательница просто читала нам вслух учебник, а когда натыкалась на абзац болдом, говорила: «О! Вот тут особенно интересно. Слушайте внимательно». Другая — рассказывала про телегонию, тайный смысл происхождения карточных мастей и как женщина должна ухаживать за своим мужем, гладить пять рубашек на неделю ему. Вот это факультет журналистики! Засурский ликует.

У меня был единственный препод, по которому я тащился — Булат Абдуллович Калмантаев. Он типа местный Познер — самый крутой журналист в регионе. Он занимается политтехнологиями и аналитической журналистикой. Я даже какое-то время после университета работал с ним на разных проектах, потому что он очень крутой чувак.

На этой фотографии Родислав смотрит в будущее после журфака и охреневает

Пока учился в универе, ещё где-то работал?

Был ответсеком в газете Союза юристов «Человек и закон», куда меня пристроил Булат Абдуллович. Я контролировал вёрстку газеты, а какие-то задачи давал мне главред. Например, если некому съездить в Союз юристов, отправляли меня. А там мировые судьи что-то решают или у нотариусов какие-то проблемы. Кому вообще нужны их проблемы? Ничего более скучного не делал никогда.

Самое унизительное, что я там делал — придумывал кроссворды и анекдоты про юристов. Интернет оказался не настолько большой и категория «анекдоты про юристов» чаще всего сводилась к анекдотам про зэков. Анекдоты — омерзительно. Буэээ!

С увольнением очень смешно вышло. Мы верстали первую полосу и решили, что на странице должно быть четыре картинки из главных материалов газеты. Там было интервью с каким-то шишкой функционером и большой текст про закон о повышении среднего возраста молодёжи.

Я взял какую-то картинку со стоков, где девушка с синими волосами высунула язык, а снизу этот важный хрен. Из администрации позвонили главреду и сказали: «Какого хера на нашего крутого чувака капает слюна этой мерзкой панкухи?» Главред позвонил мне и сказал: «Напиши, пожалуйста, заявление по собственному желанию. Мы понимаем, что ты не виноват, но нам сказали, что мы измазали слюной суперважного чувака в дорогущем пиджаке». Я даже не расстроился, больше охренел.

В регионе вообще для людей из медиа нормальной работы нет. Поэтому параллельно я писал какие-то сценарии для телика, снимал передачи. Работал везде по чуть-чуть, но в целом до хрена. Трудно представить, что на 12 тысяч рублей в месяц можно выжить нормально. Хочется же, чтобы у тебя была женщина, чтобы с ней можно было сходить куда-нибудь, купить ей подарок, заняться сексом. Поэтому я работал в куче журналов, для которых писал отвратительные статьи.

Почему отвратительные?

Потому что я отвратительно пишу. Типа как копирайтеры Путина или кто там ещё пишет отвратительно?

Я очень много времени трачу на одну статью. Если сажусь писать что-то для нашего блога на Медиуме, это занимает кучу времени, я её буду править неделю, пока точно не буду уверен, что это не стыдно. Но получится всё равно фигня. Круто, что мой основной заработок — это не написание статей, потому что я бы обосрался.

Как в 2011 году ты додумался делать подкаст?

Я тогда начал работать на радио «Ди ФМ». Так вышло, что там собралась очень классная команда: звукорежиссёр Сашка Шориков и Лёша Смайл, с которым мы делали пятничные развлекательные шоу.

Потом Лёша ушёл работать помощником депутата, а я перешёл на «Хит ФМ». Мне звонит редактор и говорит: «Родь, привет, это Лена. У нас тут ведущий умер, не мог бы ты его заменить?» — «То есть вы мне звоните, не потому что я такой классный, а потому что у вас чувак умер и нужно, чтобы кто-то работал?» — «Ну да». Как же дико я с этого орал.

Мы с Лёшей понимали, что нам очень не хватает чего-то, где мы сможем как раньше угорать. А у нас довольно смешно и весело получалось. Поэтому начали делать подкаст «Дутлос». Я как раз в то время подсел в «Арпод» и вдохновился Василием Борисовичем Стрельниковым. Мы начали делать то же самое, что делали на радио, только в формате подкаста. Нам нравилось, это было очень весело.

Подкаст записывали дома. У нас были микрофоны Октава-МК19, гладильная доска, ноутбуки и желание поржать

Как вы на этом зарабатывали?

Никак. Из тех времён я помню единственный кейс — шоу Картаева и Махарадзе. У них был подкаст про секс «Сиськи-письки шоу» и интеграция «Дюрекса». Думаю, им заплатили 50 тысяч и они отрабатывали эти деньги год. Ещё подкаст-терминал «ПодФМ» платил своим популярным подкастерам за прослушивания, но мы были на «Арподе».

Как долго просуществовал подкаст?

У нас вышло три сезона, в 2013 году закрыли шоу. Было ощущение, что мы делаем что-то правильное и интересное, поэтому не останавливались.

Казалось, что это кому-то нужно кроме нас, но за всё время нас прослушало 300 тысяч человек. Конечно, там не было таких цифр, как сейчас у «Медузы» по 1,5 миллиона прослушиваний за год. Но мне кажется, тогда все подкасты в России слушали меньше, чем сейчас слушают только «Медузу». Сейчас я ностальгирую в подкасте «Кто бы говорил» в «Лайфхакере».

Как ты переехал в Москву?

Я тогда был женат. Жена поступила на единственное бюджетное место в московской ординатуре. Мы решили — раз так повезло, надо переезжать. Я тогда ещё с командой «Инвизибл сквад» делал на Ютубе канал про машины «Не ссы, доедем», на котором даже умудрялся зарабатывать какие-то деньги.

На переезд отложили около 90 тысяч рублей, чтобы снять квартиру и было время найти работу. Мы понимали, что врач-ординатор получает какие-то копейки — 7,5 тысячи рублей. Для Москвы — это жопа. Поэтому мне нужно было быстро искать работу.

Летом на форуме «iВолга» в Самаре познакомился с одной девушкой из Москвы. Она активно меня хвалила и позвала к себе в диджитал-агентство. Я согласился. Думал, что работу уже нашёл. Отовсюду уволился, и мы поехали в Москву.

На форуме «iВолга» выиграл грант для канала «Не ссы, доедем». Но я его не осваивал — все задачи делегировал коллегам, а сам уехал в Москву

Из Оренбурга в Москву ехали на машине 18 часов с остановками. Где-то в середине пути нам позвонил чувак, у которого мы хотели снять квартиру: «Сорян, я сдал квартиру». Хотя мы уже с ним давно договорились, что квартира наша железно. Пока ехали, нашли на «Циане» другую квартиру, но она освобождалась через пару дней. Я это время ночевал в машине, а жена жила у сестры с четырьмя девочками.

Потом я уехал обратно в Оренбург, чтобы забрать оставшиеся вещи, зарплату с работ и долги со всех. Сижу на кухне, пью кофе и звоню той девушке, которая предложила работу. Говорю: «Слушай, у нас всё в силе? Я уже всё перевёз в Москву. Мы с тобой договорились? Я к тебе на работу выхожу?» Она говорит: «Да-да, мы как раз сейчас тебе присматриваем кабинет». Думаю, ну пиздец, у меня будет кабинет. До этого у меня был руководитель, который кидался в меня чашкой с кофе, когда у него было плохое настроение. А тут сразу свой кабинет.

Я приехал в Москву, распаковался. Звоню ей, говорю: «Я приехал, куда идти?» Она мне: «А что ты хотел?» — «В смысле что я хотел?» — «Кофе хочешь попить?»

В итоге я понял, что работы у меня нет. Не знаю, может быть, у девушки из агентства биполярка. Я не могу ответить за человека, что там с ней не так.

Не расстроился из-за этого?

Нет, я уезжал с огромным удовольствием. Я в то время работал на самой нелюбимой работе — занимался рекламой компании, которая продавала БАДы пожилым людям. Они стоили очень дорого, и компания как бы отбирала у старичков последние деньги. Это мерзко.

Обычно я допоздна сижу на работе, пока не закрою все задачи или не почувствую внутреннее удовлетворение. А это была единственная работа, с которой ровно в шесть вечера вставал и уходил. С удовольствием уволился оттуда.

Как нашёл работу?

Я где-то три недели ходил на собеседования. Предлагали ужасные холодные продажи, ещё какое-то говно. Все смотрели на мой опыт продажи БАДов и пытались засунуть в какое-нибудь такое же дело. В итоге у меня был выбор между «Нетологией» и теликом, где я мог стать виджеем. Выбрал «Нетологию».

В это время я сделал очень важное открытие. В регионе важно уметь всё на свете, чтобы тебя можно было засунуть куда угодно. Мастер на все руки — крутота. А в Москве на таких очень косо смотрят. Ты говоришь: «Я могу на радио работать, газеты и журналы верстать». А тебе отвечают: «А что ты делаешь хорошо из этого?» Сегодня я разделяю эту позицию.

Ты директор по развитию «Лайфхакера» и в каждом интервью формулируешь свою должность по-разному. Как так выходит?

У меня постоянно разные задачи, потому что я развиваю разные штуки. В 2017—2018 году очень много моего внимания съели коммерческие процессы. Мы с Алексеем Пономарём полностью перестроили всю систему работы с коммерцией внутри компании. Я нашёл Таню Никитину, которая теперь шеф-редактор коммерческой редакции, и Серёжу Габера, руководителя креативной группы, коммерческого директора Олю Макарову и ещё много кого. Теперь команда — заглядение.

Параллельно отлаживал процессы, потому что местами они были хаотичные. В итоге в 2018-м мы заработали гораздо больше бабла и закрыли год с перевыполнением финансового плана. Кайф.

В этом году я чуть меньше убиваюсь по коммерции, потому что процессы уже отстроены и есть коммерческий директор, который закрывает кучу вопросов.

Я пытался сформулировать эту штуку у себя на сайте, который делаю чисто для себя. Первое — я руковожу московским офисом. Потому что офисом нужно руководить. Он не может существовать просто так сам по себе.

Второе — отвечаю за процессы. Есть отделы, в которые я не лезу: разработка и дизайн. Во все остальные лезу, и очень глубоко. Сейчас я больше внутри редакции, чем внутри коммерции. Помогаю ребятам разруливать какие-то вопросы, много работаю с шеф-редакторами.

Третье — коммуникация между подразделениями и контроль костылей, которые ещё не отстроены в рабочие процессы. Когда-нибудь я напишу книгу «Лидируй, ликвидируй». Слышал, что такие названия хорошо продаются.

Я вообще не испытываю никакого дискомфорта из-за того, что мне трудно описать мои задачи. Зато у меня интересная работа и я не занимаюсь унылой рутиной. Наверное, так.

Московский офис «Лайфхакера». Никита Белоголовцев из «Дзена» делает серьёзное лицо, а Арсений Ашомко из «Вконтакте» забрался на второй этаж и фотографирует тапочки

Ильяхов советует спрашивать про жизнь изданий с нативной рекламой у тебя. Как живётся с нативкой?

Ильяхов плохого не посоветует. Живётся отлично. Это вообще единственная модель существования российских медиа, за которую мне не стыдно. Но только если вы делаете нормальную, настоящую нативную рекламу. Если вы делаете ненормальную, ненастоящую рекламу — вы делаете говно. А пейвол в России не работает.

Русский пейвол очень не пейвольный. Он с двойным дном. Покупаешь подписку за 700 рублей, но внутри показывают рекламу. Это же странно, ты ведь заплатил за контент, какая реклама?

Я, например, два года был подписан на «Дождь». Я купил подписку и канал живёт на мои деньги. Но в передачах мне показывают рекламу «Борк», например. Кажется, что если я заплатил, значит, мне должны показывать стерильный контент. Но, наверное, у них не хватает денег, чтобы жить достаточно богато и они каким-то ещё образом закрывают рекламные слоты.

С нативной рекламой жить попроще. Если делаешь хорошие материалы, которые приносят пользу, у тебя нет мерзкого ощущения по утрам. Но очень много зависит от издания: насколько совет директоров и издатели с тобой на одной волне. Например, я точно знаю, что Таня Никитина, шеф-ред комредакции, на одной волне с Лёшей Пономарём и со мной. Мы понимаем нативную рекламу одинаково. Если мы что-то пропустили, Таня начинает бить тревогу, и мы быстро разбираемся.

Таня написала офигенный манифест о том, как в нашем издании делают нативную рекламу. Он кайф и Таня кайф.

У Тани, как обычно, горят три текста, а Сергей — алкоголик. Это очень грустная правда про Сергея

Как вы проверяете рекламодателей?

Сначала фактчекинг на уровне получения брифа. Мы смотрим, разрешает ли закон рекламировать продукт. Мы соблюдаем закон о рекламе, чем не могут похвастаться другие издания. У нас никогда не будет рекламы систем нагревания табака «Гло» и «Айкос». Эти штуки, конечно, снижают вред табака, но они остаются вредными и попадают под закон о курении. А РБК, например, не стесняется делать спецпроекты с «Гло». Чувакам нормально, но нам такие вещи делать стыдно. Ещё у нас никогда не будет подозрительных статей про гомеопатию, похожих на джинсу, как у «Комсомолки». Скрепы не позволяют.

Недавно к нам приходили чуваки, и я охренел от их брифа. Они продают экоферму с червями, которые генерируют очень полезную для человека энергию ци. В эту ферму нужно скидывать объедки, черви всё жрут, размножаются, и уже через три месяца будет три таких лотка. Два из них можно продать. Такой червивый «Эйвон».

Ещё был бриф от чуваков, которые делают курсы по просветлению ауры, и у них есть супердизайнерская дощечка с гвоздями, на которой нужно сидеть, чтобы просветлиться. Она типа открывает третий глаз и стоит 10 тысяч рублей. С такими тоже не работаем.

С фармой сложнее. БАДы можно рекламировать в умеренных количествах и писать про них правду. Например, есть такой БАД, он делает вот это. Если он правда это сделает и он не позиционирует себя как лекарство, то почему бы и нет. Но у БАДов не самая крутая репутация, люди больше доверяют настоящим лекарствам. Поэтому все пытаются получить такой статус на рынке.

Для остального есть расстрельный список препаратов Никиты Жукова, где перечислены все «фуфломицины» и препараты с сомнительным составом. У нас и статья про это есть. Когда к нам приходит производитель, мы проверяем этот препарат, является ли он «фуфломицином» или нет. Если нет, мы отдаём посмотреть это медицинскому эксперту, чтобы он высказал своё мнение. Если всё ок, тогда работаем.

Нативная реклама — единственная модель существования российских медиа, за которую мне не стыдно

Были ситуации, когда после выпуска нативной статьи выяснилось, что рекламодатель с плохим продуктом?

У нас довольно суровый отбор, поэтому такого не было. Мы пару раз возвращали деньги рекламодателю, потому что его требования к материалу не состыковались с нашей редакционной политикой.

Был случай, когда к нам приходил клиент с обезболивающим, в которое добавили измельчённых насекомых. Мы написали про него материал как про обычное обезболивающее, потому что нет никаких доказательств того, что перемолотые насекомые обладают какими-то волшебными свойствами.

Клиент хотел добавить в статью, что эти вудуистские насекомые лечат СПИД, герпес и лобковый педикулёз. Никаких исследований про это нет, поэтому мы сказали, что у нас есть два варианта: либо мы публикуем статью как есть, основанную на доказательной медицине, либо возвращаем деньги. Клиент выбрал второй вариант — это его право.

Вообще, фарма — боль для нативной рекламы. У фармы много денег, но у них всё очень плохо с доказательной медициной. Важно понимать, какие лекарства продвигает «Роснано» и на какие лекарства сливаются огромные бюджеты на телике, и часто это гомеопатия.

В Штатах, например, гомеопатия не запрещена. Но на таких препаратах, как и на сигаретах, огромными буквами написано, что «данное средство не попадает в категорию доказательной медицины, неизвестно, что с вами будет после его употребления, польза не доказана, но зато они сладкие». Если бы в России тоже так было, мы бы всё равно их не стали рекламировать. На душе будет спокойней, если людей не будут обманывать бесполезными сахарными шариками.

Я очень надеюсь, что те, кто читает это интервью, знают, что такое гомеопатия. Если нет — прочитайте об этом статью на «Лайфхакере».

«Лайфхакер» — про пользу и лайфстайл. У нас есть очень большая рубрика про образование, и к нам часто приходят инфоцыгане с рекламой своих курсов о том, как заработать миллион за неделю на йоге, начать писать тексты как бог и не кончать по 178 минут подряд за 50 тысяч рублей. Отказываем.

Честно — каждый раз, когда мы отказываем рекламодателю, я испытываю чувство гордости. Мы то медиа, которое может отказать и не умереть. А медиа чаще всего тупо выживают. Рекламодатель говорит: «Вот наш „Кагоцел“ от ВИЧ, „Валидор“ от импотенции и курсы, которые помогут узнать, кем вы были в прошлой жизни». А мы им: «Идите в жопу!» И не умерли. Это кайф.

Каждый раз, когда мы отказываем рекламодателю, я испытываю чувство гордости

Зачем «Лайфхакеру» рассылка «Инициал»?

Мы постоянно растём, нам нужно много крутых авторов. На редакционную почту падает много писем от писателей, которых можно разделить на три категории. Первая — те, кто прямо сейчас взяли тему и пошли писать. Вторая — те, которых нужно подтянуть. И третьи — это слабенькие авторы. И мы брали только первую категорию. И то не все из них выживали, потому что часто не получается точно угадать, что это наш человек.

Недавно у нас были разборки с автором. Он написал статью, принёс её, редакторы посмотрели и сказали: «Чувак, а где ссылки на исследования?» Он ответил: «Вообще-то, если вы не знали, расставлять в моей статье ссылки на исследования — ответственность редактора». Он очень мощно и громко вылетел из команды. Авторское ремесло в России воспринимается очень специфично. Слишком мало школ, которые этому учат, поэтому люди путают авторство и говноедство за знаки.

Нужно было придумать что-то, что не будет съедать столько же времени, сколько курсы, но поможет улучшить ситуацию с авторами. Ну и сделали такую автоматизированную штуку в виде рассылки. Она занимает много времени на уровне создания, но потом проще работать с людьми.

У рассылки 10 тысяч подписчиков и есть свой чатик, там сейчас около 500 человек. В первую неделю на рассылку подписалось 3 тысячи человек. Посмотрим, что с этими людьми произойдёт через 12 недель. Я очень надеюсь, что что-нибудь хорошее.

«Инициал» может стать лучше?

Ты спрашиваешь, как будто Максим Ильяхов сказал, что он плохой.

В «Инициале» есть некоторые моменты, которые мне бы хотелось поправить. Я думаю, что после 12-го письма мы сядем и кое-что перепишем, пересоберём, переосмыслим, и вот это всё. Заодно посмотрим, что происходит с людьми внутри. Пока отзывы довольно хорошие, это приятно. Мне самому интересно, что получится.

Почему в редакторской тусовке не очень любят «Лайфхакер»?

Я за конструктивную критику. Когда мне говорят, что вот это плохо потому-то — это круто. А когда тебе говорят, что я не люблю «Лайфхакер» просто потому что не люблю, это никак не исправишь. Если люди не могут объяснить, почему им не нравится «Лайфхакер», значит, я это не могу никак исправить и мне на их мнение плевать. Но чаще мне просто плевать.

Со стороны кажется, что «Лайфхакер» делает что-то очень простое и быстро растёт. Ты негодуешь, когда кто-то придумал делать что-то очевидное, но не ты.

Например, я недавно был в отпуске у мамы и захотел сделать с ней подкаст: мы смотрим на новинки в диджитале, и она говорит, что было в её молодости, похожее на «ТикТок». Потом прилетел в Москву, читаю канал Лики Кремер, а там подкаст Ирины Сергеевой: «В каждом выпуске Ира пытается объяснить своему папе, барду Леониду Сергееву, у которого нет ни одного аккаунта в соцсетях, что-нибудь про диджитал». И я такой: «Блин, я же это тоже придумал, ненавижу эту девочку». На самом деле слушаю её подкаст с удовольствием.

Ещё у нас есть большой хвост с гонорарами. «Лайфхакер» появлялся 12 лет назад, в России тогда вообще не было нормальных диджитал-изданий. Мы пионеры в этом плане, всё строили с нуля. Рабочий процесс и оплата работы авторов придумывалась в условиях отсутствия рынка.

Раньше у нас были не очень большие гонорары, но сейчас автор может получить 10 тысяч рублей за хороший коммерческий текст и вообще никакой проблемы с этим не будет. Автор может прийти в редакцию, предложить суперкрутую тему и получить 5−7 тысяч рублей. У нас есть авторы, которые пишут за оклад или сдельный гонорар. Всё зависит от уровня экспертизы и желания много работать.

Ещё одна проблема — в России к сервисной журналистике никто не относится достаточно серьёзно. Есть ощущение, что вообще этого термина тут даже никто не знает особо.

Например, мой любимый проект у «Нью-Йорк таймс» — «Гайдс». Он офигительный. Это крутейшие гайды, которые закрывают огромные пласты информации: как оставаться здоровым во время путешествия, как декорировать свой дом. Казалось бы, «Нью-Йорк таймс» — это суперогромное издание про новости, про социальную реакцию, про «что сказал Трамп» и «как Путин превратил Россию в полицейское государство без свобод». Но у них есть место и для таких крутых штук.

Это как раз та самая сервисная журналистка: инструкции и личный опыт. Ответы на вопросы «как что-то делать лучше», «как на что тратить меньше времени» и «как получать выгоду от всего, что происходит». Сервисная журналистика — это очень сложно. Но, бля, это и очень круто!

Сервисная журналистика — это очень сложно и круто

Почему в России плохо с сервисной журналистикой?

На русском рынке есть «Лайфхакер», который серьёзно этим упарывается. Есть «Тинькофф-журнал», который делает много всего крутого в этом направлении. Например, у них есть статья про то, как выбрать ноутбук. Это, с одной стороны, про жизнь и про деньги, с другой — яркий пример сервисной журналистики.

Остальная сервисная журналистика представлена всякими недоизданиями типа «КакПросто» и так далее. То, что классические сео-специалисты называют сайтами-текстовиками. Ни у кого же не повернётся язык назвать сайт «КакПросто» или «ФБ-ру» изданием. Это просто некое сборище советов, которые как-то смешаны с пользовательским контентом, статьями копирайтеров и сео-статьями.

Сервисная журналистка в России недоразвитая. К ней нет адекватного и понятного отношения: как в производстве, так и в потреблении. Когда люди не могут объяснить, чем им не нравится «Лайфхакер», возможно, они не понимают сервисную журналистику. И для нас это проблема. Когда мы ищем чуваков на работу, нужно искать тех, кто понимает, что такое сервисная журналистика или хотя бы относится к ней хорошо.

А в целом у «Лайфхакера» и редакторской тусовки нет никакой проблемы. Всё, что думают люди со стороны — субъективно, безосновательно и ни на что не влияет. Когда ребята с рынка начинают с нами работать, всё кайф. Никаких проблем. Так что чилл.

Как пришла идея сделать «Мех»?

В 2017-м я поехал на «МедиаСаммит» во Владивосток с Арсением Ашомко. Там же выступал Илья Красильщик, и я заметил интересную штуку. Вот есть классный спикер, которого можно поставить перед любой аудиторией, и он прочитает клёвую лекцию. А тут я понял, что есть определённые обстоятельства, в которых даже Илья Красильщик будет смотреться слабовато. Ты понимаешь, что какая-то херня творится.

Мне было интересно послушать Илюху. Он что-то говорил про свободный интернет — моя тема. И какие-то единороссы подорвались, начали кричать: «Вы за телеграм? Вы поддерживаете торговлю наркотиками? Илья Красильщик, что вы думаете? Дети умирают от наркотиков. Вы за это?! Хотите как в Париже?» Творилась какая-то жопа.

После секции мы с Арсением гуляли по набережной острова Русский, разговаривали о конференциях. Думали, почему в России они все дерьмовые. Такое ощущение, что их делают по одному образу и подобию, непонятно зачем. И люди вроде бы довольные. Поэтому решили сделать что-то своё, чтобы всё было так, как мы хотим, а не как у остальных.

Я очень скептически отношусь к новым начинаниям. Всегда считаю время, которое у меня уйдёт на это и сколько мне ночей придётся не спать, но идея «Меха» мне показалась интересной, поэтому мы вернулись из Владивостока и сразу начали организовывать первый.

Мы объездили около 50 конференций за год и видели очень много разных спикеров, поэтому точно можем отсеять говно. Начали с самих себя, потому что надо было проверить формат. Позвали Андрея Фрольченкова, у него очень много подписчиков в фейсбуке и активная аудитория. Сказали: «Фрол, давай ты пойдёшь с нами, и будешь всё делать, но пообещай нам подтащить людей с фейсбука». Всё сработало. Кажется, мы сделали самую крутую диджитал-конференцию в России.

На сцене «Меха» мы как ведущие тоже пытаемся устроить шоу, чтобы люди не заснули. А на фото выглядим глупо. Но это нормально

Почему «Мех» похож на стендап-шоу?

В этом была идея. На современные русские конференции без слёз невозможно смотреть. Есть формат условного «Теда», который очень короткий, ёмкий и про вдохновение. Он практичный и даёт чистые знания. Мы подумали, что было бы неплохо попробовать сделать так, чтобы у наших докладов была практическая польза.

У меня и Арсения местами довольно смешные доклады. Я после первых 10−15 выступлений понял, что доклады без шуток вообще не заходят. Никто не может слушать час скучной практики или теории. Юмор — сильная сторона. Это хорошо разбавляет и подстёгивает людей, чтобы они не заснули.

Мы решили, что возьмём за практику много репетиций доклада, чтобы помочь сделать лучше. А юмор — способ сделать доклады весёлыми и полезными одновременно.

Почему российские конференции плохие?

Потому что всем плевать, очевидно же. Никто не заморачивается, что в общем характерно для всего чего угодно в России. Например, мы делаем сливочное мороженое на фабрике, его покупают, значит, мы не будем делать мороженое с киви, с изюмом или пломбир в шоколаде. Это вопрос критического мышления — люди не думают о том, что можно сделать что-то лучше, чем есть, потому что формулировка «и так сойдёт» для всего актуальна.

В России никто с тобой ничего не репетирует. Тебя просят только тезисы и презентацию пораньше показать. И больше ничего не происходит. На остальное всем насрать. Мы решили, что так нельзя и ответственно подходим к этому процессу.

Организаторам российских конференций плевать на доклады и их качество. Главное — продать билеты

Что делаете, если у спикера получается не очень хороший доклад?

Для начала мы зовём только крутых чуваков, у которых есть такие же крутые мысли, интересное видение проблемы и сильная боль внутри. Это уже победа. Нам не нужна информационная поддержка, к нам невозможно впихнуть спикера по бартеру — всё делаем сами.

Но у нас много репетиций, и мы помогаем спикерам сделать крутую лекцию. Например, осенний «Мех» мы начнём готовить в конце июня. Начнём с созвонов, с набрасываний структуры. Потом будем встречаться лично и прогонять через гугль-мит. Мы обычно прямо на драфтах накидываем всякие интересные штуки или убираем лишнее.

Бывают доклады, в которые мы лезем меньше. Например, выступление Чапаряна — он гораздо круче нас в комедии, и там просто был разрыв. Для меня была показательной работа с Мишей Калашниковым, который позже вошёл в команду организаторов «Мех». Миша супердисциплинированный, мы очень любим таких спикеров. На первом прогоне это был доклад с лайтовыми набросками шуток. Мы их докрутили.

Мы хотим начать жёстче работать со спикерам. Условно, если мы понимаем, что через три недели «Мех», а у человека даже на горизонте доклада нет, мы откажемся работать. Мы всё время это обсуждаем внутри, но пока ещё ни разу до конца так не сделали. Поэтому бывают доклады, которыми мы не совсем довольны. Они неплохие, но мы понимаем, что можно было сделать лучше.

Лекция Максима Ильяхова. Это одно из тех выступлений, за которое нам ни капли не стыдно

Сколько стоит организация?

Нисколько. Мы не тратим деньги на «Мех». Всю выручку отдаём на благотворительность и сами ничего не тратим. Были случаи, когда вкладывали по 5−10 тысяч рублей в организацию, но это копейки, от этого не обеднеем.

Самое крутое — мы делаем классный продукт, о котором знают люди. Приходим к владельцу площадки и говорим: «Мы хотим провести у вас „Мех“, но у нас всё бесплатно и мы платить не будем». И люди соглашаются. Мы буквально на прошлой неделе ездили с Арсением на переговоры по поводу площадки для осеннего «Меха» и разговор был примерно такой же. Это прям кайф.

Летом будет пятый «Мех» во Владивостоке. У нас рекурсия: мы его придумали во Владивостоке и пятый «Мех» будет во Владивостоке.

Все партнёрские деньги уходят на благотворительность, поэтому мы не зарабатываем на «Мехе»

Зачем нужен «Мехико»?

Чем больше существует «Мех» и чем больше мы собираем полные залы, тем больше получаем сообщения от всяких сраных пиарщиков инфобизнесменов и директоров диджитал-агентств. Приходят сообщения в духе: «Здравствуйте! Меня зовут Маша. Мы диджитал-агентство. У нас 16 тысяч призов на фестивалях говна. Наш гендир хочет выступить на „Мехе“ с докладом „Успешный успех, эффективный СММ и копирайтинг в декрете. Как сосать свой член и не поперхнуться“». Это трешанина дикая, такое не пройдёт.

Когда мы организуем «Мех», мы садимся, берёмся за головы, до боли массируем виски и думаем, кого бы позвать. Очень долго мучаемся. В конце традиционно Миша Калашников предлагает какую-нибудь кандидатуру типа Капустина, которая как-то коммуницировала с «Фанкубатором». Понимаем, что хороших спикеров очень мало, и поэтому начинаем копать там, где мы могли их не заметить. Поэтому организовали «Мехико», куда может попасть кто угодно.

Толя Капустин очень круто рассказал про мемы. За наводку мы благодарны Мише Калашникову. А ещё он очень секси

Много заявок получили?

Получили 30, из них отобрали 20. Со всеми созвонились в гугль-мите, послушали все черновики и идеи, из них отобрали 12. Потом сделали ещё один созвон и отобрали 8 самых крутых. С ними репетировать не будем — дали свои напутствия и всё.

Почему не будете репетировать?

«Мехико» — открытый микрофон. Мы планируем тратить на это гораздо меньше сил. Всё будет на расслабоне, поэтому не будем репетировать.

Я очень надеюсь, что мы успеем реализовать нашу техническую идею. У нас есть технология «Хендсап», с помощью которой мы проводим всякие интерактивные игры внутри «Меха». Люди на телефоне смогут выгнать докладчика со сцены, если лекция неинтересная.

Сообщество редакторов, дизайнеров и менеджеров тусовочное. Как ты к этому относишься?

Я из большинства чатиков выпилился. За последнее время я понял, что мне абсолютно неинтересно, что люди думают. Когда я только пришёл в «Лайфхакер», не был сильно знаком с «лидерами мнений» медиатусовки, поэтому было важно разобраться, о чём люди говорят, что у них в голове.

Первое время это смешно и увлекательно, смотреть, как тусовку бомбит от каждого движения Люды Сарычевой. Она сказала, что вы все умрёте, и это обсуждают два дня: «Да кто такая эта Сарычева, чтобы она мне говорила, когда я умру?» Потом ты понимаешь, что каких-то твоих знакомых тоже там начинают обсуждать. А со временем становится наплевать. Как будто ты на курорте в Турции 9-й день и уже ничего интересного просто не существует.

Есть два чатика, в которых я остался. Один из них — «Адекват медиа». Это тусовка медиаменеджеров, которую мы собрали с нуля и где только интересные нам люди. Там я с удовольствием с ребятами общаюсь, их мнение для меня важно. Ещё мне важно мнение Лёши Пономаря, он суперумный мужик. Я к нему пойду советоваться, даже если это не связано с работой.

Это довольно важная история — научиться отстраиваться от всего этого диджитал-говна. Я всегда Илье Максимову из-за этого завидовал — на него льётся океан говна, но он умеет это игнорировать. Мне кажется, что я нашёл свою дорогу к просветлению в этом плане.

Если я не спрашивал вашего мнения лично, значит, мне на него насрать

Как в такой среде пробиваться?

В первую очередь нужно найти работу, которая тебе интересна, иначе она тебе ничего не даст. Процесс будет тебя мучать, ты будешь выгорать в шесть тысяч раз быстрее. Банально, деньги, которые ты там заработаешь, потратишь без кайфа.

Когда нашёл — начни это делать очень хорошо. Желательно лучше всех. Если ты будешь делать что-то очень хорошо, тебя заметят.

Ты часто говоришь «Не делайте говно». Что ты вкладываешь в это выражение?

Если ты делаешь то, что тебе не нравится, ты, скорее всего, делаешь говно. У меня есть подруга, которая переехала в Москву, устроилась работать в государственную структуру. Постит у себя в инстаграме фотки, вроде всё хорошо. Но я понимаю, что она внутри гниёт, потому что занимается дерьмищем. Если бы она делала то же самое, но не в этой структуре, у неё бы горели глаза: она бы ложилась спать в 3 часа ночи, её бы дико втыкали её задачи, и она за те же деньги делала бы гораздо больше всяких интересных штук. Вот это про «не делайте говно».

Чтобы получить много трафика, надо не делать говно. Всё очень просто

А как быть, если такой работы нет?

Делайте ИП и зарабатывайте деньги сами, работайте удалённо. В 2019 году это вообще не проблема, если руки растут из нужного места и есть голова.

Немногие готовы брать ответственность за то, что они делают. Если ты что-то делаешь, ты за это ответственен на 100%. Бывает, я к людям подхожу и говорю: «Слушай, это какое-то говно». А в ответ слышу: «Это говно, потому что Люда, Стёпа и Ксюша сфакапили. А я всё сделал заебись». В этот момент для меня этот человек заканчивается навсегда, с ним я ничего хорошего не сделаю.

Хотелось бы работать только с теми людьми, которые готовы брать на себя ответственность, а не сваливать её на других. Меня искренне подкупают люди, которые понимают, что всё сломалось в каком-то процессе, решили взять на себя ответственность и всё разрулить. Поэтому я очень сильно задрачиваюсь на процессы. Меня часто за это коллеги упрекают, называют задротом и формалистом. Да, я задрот и формалист. Но без задродства и формализма получится наркоманский кибуц художников, который не может быть продуктивным, который нельзя масштабировать.

В телеграме ты писал, что региональные СМИ — говно. Что в них можно улучшить?

Нужно закрыть все государственные СМИ и сделать так, чтобы государство ничего в медиа не финансировало. Как только это случится, появятся рынок и конкуренция, люди перестанут ровно сидеть на жопе. Когда тебя финансирует государство, тебе насрать, насколько дерьмовое медиа ты делаешь. Тебе все равно, сколько у тебя читателей и что они думают, неважно, насколько крутые материалы ты делаешь, плевать на объективность и фактчекинг. Единственное, что тебя волнует — зарплату вовремя дадут?

Ты такой шеф «Вестей» в своём регионе, делаешь тоталитарное говно. И тебе плевать. По-хорошему ты должен пойти в оружейный, купить пистолет и застрелиться, потому что обманываешь тысячи людей ежедневно, но тебе плевать, потому что ты шеф «Вестей» с ГТРК.

В государственных СМИ принято критиковать Украину со всех точек зрения, но мне очень интересно, что происходит там. На Украине все телевизионные каналы принадлежат, как это принято говорить в России, ужасным, мерзким олигархам. На самом деле это говорит о том, что на Украине все медиа — это бизнес. Это значит, что ты будешь конкурировать, усираться, делать круто, и только так у тебя получится что-то хорошее. А пока ты живёшь на деньги налогоплательщиков, будешь сидеть на жопе ровно, делать говно, как делают в большинстве регионов России. Ненавижу вас, государственные медиа. Будьте прокляты!

Почему программа Познера такая офигенная? Потому что он её сам делает. И Парфёнов такой же. И им не плевать на то, что они делают. Почему местные новости в России такое говно? Потому что там все с утра пришли, посмотрели друг другу в глаза и сказали: «Ну что, продолжим делать это говно? Нам же всё равно будут платить деньги. Говно — это норм. Покушаем?» — «Ну да. Продолжим делать это говно. Что там губернатор сказал, а что мэр? Мы все живём, получаем среднюю зарплату 15 тысяч рублей. Пойдём расскажем про это».

Когда тебя финансирует государство, тебе плевать, насколько дерьмовое медиа ты делаешь

Когда на «Мехе» будет лекция Алексея Пономаря?

Я сейчас не могу ответить ничего конкретного. Ранее чем за три недели мы не раскрываем планов. Но, учитывая мою любовь к Лёше и уровень пиетета, лекция будет.

Что посоветуешь почитать в телеграме?

У меня в «Лайфхакере» единственный текст посвящён телеграм-каналам. Их было 30, но один канал обосрался, поэтому сейчас 29. Я читаю только 10 из них. Хочется какого-то дзена.

Если хочется чего-то нового про редактуру, диджитал, медиа и маркетинг — посмотрите мою подборку. Там есть много интересного.

Что скажешь читателям и хейтерам?

Не делайте говно! Ладно? Вы можете думать про меня всё, что угодно: жирный ублюдок, мерзкий, падла, продался Сарычевой, верит в бога или ещё что. Плевать. Главное, не делайте говно. А если делаете, то горите в ежедневном персональном аду жгучего стыда, просыпайтесь каждое утро в слезах, ловите презрительные взгляды прохожих. Шейм он ю! Вы это заслужили. Пис!