Ко дню борьбы женщин за равные права мы собрали истории студентов Школы бюро, которые столкнулись с предвзятым отношением из-за устаревших стереотипов. Илья Синельников рассказал, как найти силы и способы защитить себя и своё право быть собой.
«Ты не можешь занимать эту должность»: истории о том, как женщины ломают карьерные шаблоны
Публикуем историю анонимно
Когда я работала в офисе, наша кадровик часто повторяла фразу: «Ну, он мужчина, ему нужнее, ему зарплата больше нужна». Мне тогда было 26 лет, у меня не было ни семьи, ни детей. Каждый год в сентябре составлялись планы расходов на следующий год, и каждый раз кадровик звонила мне с вопросом: «Ну что, тебя на следующий год в планы включать? Ты в декрет пойдёшь?» Это меня поражало: я жила в съёмной квартире, и мысль о том, что я должна куда-то пойти рожать без чётких планов на семью, казалась абсурдной.
Спустя время я вышла замуж и забеременела. На работе об этом никто не знал. Однажды коллеге, который недавно устроился в наш отдел, повысили зарплату. Его перевели на более высокую должность, хотя он выполнял ту же работу, что и раньше.
Я набралась смелости и спросила начальника, почему его повысили, а не меня. Сначала он сделал вид, что не понимает, о чём я говорю, а потом сказал: «Ты не можешь занимать эту должность, потому что ты женщина. На этой должности должен быть мужчина. И вообще выйди отсюда, если не хочешь проблем».
После этого у меня возникли трудности. Они знали, что я хожу на приёмы к врачам, но не догадывались, что это связано с беременностью. До этого было достаточно просто предупредить, а теперь от меня требовали писать заявления за свой счёт, что уменьшало мою зарплату. В ответ я принесла справку о беременности и продолжила ходить к врачу.
Один из руководителей пытался потребовать у меня документы, подтверждающие, что я действительно была на приёме у врача по беременности. Я ответила, что по закону они могут сами запросить эту информацию, а я не обязана ничего предоставлять.
После этого отношение ко мне стало спокойнее. Когда все узнали о моей беременности, на моё место прислали новую сотрудницу, которую мне поручили обучить. Я отказалась, сказав: «Пусть тот, кому вы повысили зарплату, и обучает. Я буду выполнять только свою должностную инструкцию». Возможно, тогда сыграли роль гормоны, хотя это звучит по‑сексистcки, но даже спустя годы я не жалею о своём решении.
Для себя я сделала вывод: будь ты хоть сколько умницей и профессионалом, если у человека в голове стереотипы, ты их не изменишь. Нашему обществу ещё предстоит бороться с множеством предрассудков.
Фраза «мужчине нужнее деньги» настолько абсурдна, что не имеет смысла даже разбирать её логику.
Если в коллективе или компании подобное убеждение систематически поддерживается и отражается на сотрудниках, лучше уйти, чем пытаться исправить эту среду. Попытки переубедить руководство или коллег, которые искренне верят в подобные установки, вряд ли сработают и только нанесут вам моральный ущерб.
Полина Пахотина, 19-й поток Школы редакторов
Я долго работала системным администратором и автоматизатором — внедряла всякие айтишные штуки в разных местах, от библиотек до винотек. И при каждом следующем трудоустройстве отвечала на вопрос «как это женщина — и с компьютерами». Ответ всегда был более-менее одинаковым: я из семьи инженеров и с компьютером встретилась, когда это ещё была ЭВМ в машинном зале, размером примерно с платяной шкаф. Это всегда было интересно, поэтому я здесь.
На работу меня брали, но доверие всё равно приходилось завоёвывать.
Однажды на новом месте меня отправили разбираться с жалобой «нет интернета» в кабинет к девочкам-статистикам. Я пришла, нашла причину, но инструментов, чтобы её устранить, у меня не было, пришлось идти к парням с докладом. Причина была максимально бредовая, парни решили, что зря поверили «тупой тётке»: сетевой кабель поджарился, его нужно заменить.
Что ж, они пошли разбираться сами. Через пару минут вернулись с озадаченными лицами и извинились — они увидели то, о чём я говорила: сетевой кабель каким-то непостижимым образом оказался намотан на тепловентилятор. Вся изоляция с него стекла на пол цветными соплями, голые провода соединились, и сигнал пропал. Больше в моей компетенции не сомневались.
Вообще все истории про предвзятость одинаковы — не важно, женщина вы в «мужской» профессии или вчерашний студент без опыта — вам приходится доказывать, что вы что-то знаете, чего-то стоите и можете приносить пользу. Борьба ли это? Наверно, да. Но если бы я пришла работать медсестрой, меня проверяли бы точно так же.
В этой ситуации важно не то, что Полина — женщина, а то, что она новичок, которого высмеивают профессионалы. Хороший приём, который может помочь сгладить возможный конфликт, — это «выложить багаж», сказав: «Чуваки, там интернет не работает. Я вам сейчас причину назову, и вы охренеете: там реально кабель расплавился и сплавился обратно не в том порядке. Если бы мне такое сказали, я бы у виска покрутила».
Так вы заранее снимаете напряжение, помогая собеседнику прожить эмоции. Это не панацея, но сильно снижает риск негативной реакции и помогает спокойно донести суть проблемы.
Валентина Монастырская, 21-й поток Школы редакторов
В 2019 году я участвовала в конкурсе на вакансию регионального коммерческого директора в большой международной компании. До финальной стадии отбора дошли я и двое коллег-мужчин, в итоге место получила я.
После того как я заняла эту должность, двое других кандидатов стали моими подчинёнными. Это было очень трудно: они ставили под сомнение любое моё решение и распускали слухи о том, что я получила должность, потому что сплю с кем-то из руководства.
Когда эти сплетни дошли до меня в первый раз, я назначила встречу с одним коллегой и сказала прямо, что знаю, что он говорит. Он был не готов, смутился и извинился, но потом всё продолжилось. А второй на общих совещаниях с руководством выкручивал мои рекомендации таким образом, чтобы они выглядели некомпетентными. Он задавал псевдовежливые и как бы уточняющие, а на деле компрометирующие вопросы, всё время пытался выставить меня дурой.
Так всё и тянулось. При прямых разговорах они оба юлили и делали вид, что не понимают, о чём я говорю, и что у нас нормальные корпоративные отношения.
Со временем я поняла, что лучше не знать сплетен про себя. Они очень травмируют эмоционально, а изменить всё равно ничего не можешь. И любые мои ответные эмоции всегда использовались против меня.
С ними так всё и тянулось до конца моей работы на этом месте.
Когда на работе или в коллективе возникает буллинг — ищите союзников и пытайтесь изменить положение изнутри. Их должно быть несколько, чтобы переломить ситуацию. Тот, кто себя ведёт неподобающе, останется в меньшинстве и будет вынужден или адаптироваться, или сам уйти.
Если никакие попытки разобраться не помогают, то единственный разумный выход — уходить из этой среды. Глобально переделать атмосферу, в которой вас целенаправленно унижают, почти невозможно.
Ирина Евсеева, 20-й поток Школы редакторов
Я ходила в море, работала на круизных лайнерах. Перед каждым контрактом нужно пройти медкомиссию. В Калининградской области для этого есть больница на улице Водников. На втором этаже госпиталь, пациенты лечатся в тех же кабинетах, в которых моряки проходят медкомиссию. Поэтому в больнице ввели разграничение по времени: до 14:00 одновременно идёт приём пациентов и медкомиссия, а после — только моряки с медкомиссией.
У каждого кабинета один и тот же диалог с мужиками-рыболовами:
— Здравствуйте! Кто последний?
— Девушка, вы не вовремя. Сейчас идёт медкомиссия для моряков. Приходите в другой день.
— Вы, наверное, капитаном идёте? Капитаном «Очевидность»? Я тоже моряк, я за медкомиссией. Так кто последний?
Всем в очереди резко становится интересно, кем это на борт уходит 20-летняя девушка на каблуках, в обтягивающих джинсах и с распущенными волосами. Я не ограничивала своё воображение. Для разных людей в больнице на Водников я уходила боцманом, рефмехаником, старпомом…
А ещё, когда приходишь в администрацию порта за документами, обязательно состоится такой диалог:
— Здравствуйте! Вы мужу документы оформить хотите?
— Нет, себе.
— Брату?
— Нет, себе.
— Отцу?
— Нет, себе!
— Деду?
— Таедритьтвою, себе!
Мой отец — военный моряк на пенсии. Закончил мореходку, бывал в походах. Друзья у него такие же — окончившие Калининградское мореходное училище. В таких компаниях есть свой застольный регламент: первую рюмку пьют за встречу, вторую — за тех, кого с нами нет, а третью — за тех, кто в море.
Каждый раз, когда я была в море, мама звонила мне после очередного застолья и рассказывала, как они посидели. Когда дело доходило до третьей рюмки, все за столом тушевались: в море из родственников никого нет, сыновья пошли в бизнес или сферу обслуживания. И только мой папа гордо поднимал полную рюмку и говорил: «За дочь!»
Это главная причина, почему мне плевать на моряков из больницы на Водников и работников администрации порта. Папа поддерживает. А больше ничего и не нужно.
Ирина сталкивается со вниманием из-за редкой для женщины профессии, но не принимает это на свой счёт и сохраняет спокойствие. Важна разница между простой реакцией на что-то «необычное», когда удивился — и ладно, и реальными действиями и словами, которые призваны задеть.
Если человек понимает, что вокруг будут переспрашивать или удивляться, он может заранее выложить багаж. Пускай сам озвучит, почему ситуация кажется нетипичной. Таким образом получится снять неловкость и ускорить решение вопроса. Главное — не обижаться на сам факт чужого удивления, а реагировать только на действия, если они целенаправленно оскорбительны.
«Раньше отцы этим не занимались»: как предубеждения мешают радоваться отцовству
Публикуем историю анонимно
До рождения сына я никогда не ощущал дискриминации. Но стоило мне начать делать чуть больше, чем «стереотипный отец» — готовить для ребёнка, водить его к врачам, укладывать спать, — тут же посыпались вопросы: «А где мама? Разве это не её дело?»
Мой собственный отец считал, что мужчина должен работать, а воспитание оставить жене. Друзья иногда говорят: «Слушая тебя, заводить детей не хочется», а родственники не понимают, зачем я так глубоко вникаю, ведь «раньше отцы этим не занимались». Я сломал этот привычный уклад.
На самом деле моя жена с ребёнком большую часть времени, а я помогаю, когда возвращаюсь с работы. Не пытаюсь заменить маму и не считаю себя героем — просто хочу быть полноценным родителем. Но то, что моя вовлечённость вызывает недоумение, и есть та самая дискриминация: от мужчины по-прежнему ждут роли «добытчика», а не отца, который способен и хочет о ком-то заботиться. Мне же кажется естественным, что у ребёнка есть двое родителей, и каждый вносит свой вклад.
Люди часто удивляются, видя папу, который берёт на себя «материнские» обязанности, но это устаревший стереотип. Сегодня каждая семья сама решает, как распределять роли. Главное — спокойно обозначить свою позицию:
— А что, разве не мама должна?
— Нет, почему?
— Ну вот так принято.
— Понимаю. У нас в семье по-другому принято.
Тут нет вызова, но есть уверенность в собственном принципе. И я бы точно не стал спорить или переубеждать, обычно это пустая трата времени. Достаточно вежливо дать понять, что это личное дело семьи.
«За рулём я — водитель»: истории о том, как стереотипы разбиваются об уверенность
Полина Пахотина, 19-й поток Школы редакторов
Я села за руль в 1998 году, тогда женщин за рулём было мало, зато трёпа о том, что «женщина за рулём — обезьяна с гранатой», много.
Каждый механик в автосервисе и сосед по гаражу норовил хмыкнуть в условные усы. Все хмыканья проходили раз и навсегда, когда механик понимал, что я отличаю карбюратор от датчика Холла и знаю, где бензонасос, а не только где заливная горловина бензобака. Хотя всё это я осваивала на ходу, под смех и шутки тех же соседей по гаражам.
Однажды мне понадобилось что-то открутить в автомобиле, кажется, замок багажника, который не закрывался. И я пошла в соседний гараж со словами «а дайте мне, пожалуйста, ключ на 14, такой с рожками». Четверо мужиков, которые там пили пиво, грохнули дружным хохотом, но потом один из них встал, не глядя протянул руку на полку и выдал мне ключ. На вопрос, что смешного, они с трудом, давясь смехом, объяснили мне, что «ключ с рожками». «А как же правильно называется такой ключ?», — спросила я. «Рожковый», — ответили они… посмотрели друг на друга и заржали с новой силой, уже над собой. А я пошла крутить свой замок.
Через некоторое время смеяться надо мной перестали, наоборот, старались помочь во всём. А на дурацкий заход про женщину за рулём до сих пор отвечаю, что за рулём я — не женщина, а водитель.
В любой коммуникации важно понимать, какую цель ты преследуешь. Ты хочешь, чтобы тебе лично стало легче? Хочешь перевоспитать другого человека? Или решить конкретную задачу? В данном случае перевоспитывать людей в гараже бессмысленно.
Остаётся две задачи: получить ключ и не чувствовать себя униженной. Чтобы не чувствовать себя плохо, нужно постараться не принимать на свой счёт. Например, если какой-то грубиян на улице тебя оскорбляет, разве ты воспринимаешь его мнение всерьёз? Точно так же здесь.
Полина сделала всё правильно. Она не встала в конфронтацию, не приняла это близко к сердцу, просто взяла ключ и ушла. Всё хорошо.
Анна Кирякова, 21-й поток Школы редакторов
За свою водительскую практику единственный раз попала в мелкую аварию лет пять назад. Виновником была я: притёрла наглого торопыгу. Стоим, фотографируем ДТП на кольце — образовался небольшой, но неприятный затор.
Проезжающие мимо водители-мужчины выглядывают в окна, видят меня и приговаривают: «Баба — поняяятно», бросая осуждающий взгляд. Таких высказавшихся было человек пять. А что я? Никаких угрызений совести, нос кверху, никаких жалобных взглядов. Королева, ё-моё! Сижу и думаю, а если бы притёрлись мужчины, что бы приговаривали тогда эти комментаторы? И вообще говорили бы что-нибудь? Что за стереотипы, товарищи?
А «пострадавший» при своей даме проорался, что я «баба бестолковая». Когда та покинула место, резко стушевался: сразу стал вежливым, предложил оформить протокол в удобном месте, за документами дополнительно приезжал. Был чрезвычайно кроток.
Мораль истории: если женщина в условии гендерного стереотипа оказалась уверенной в себе, она выйдет с достоинством из любой ситуации.
Если вы сами уверены в себе, в своих принципах, то вас гораздо сложнее задеть. Когда вы не даёте агрессору эмоциональной реакции, его запал гаснет. Поэтому совет: если можно не вестись, лучше не ведитесь.
Илья Синельников
Давайте подведём итог. Выложить багаж — универсальный приём, который помогает снять излишние эмоции. Если заранее озвучить, что собеседник удивится или возмутится, он быстрее проживёт эти чувства и перейдёт к спокойному обсуждению. Прямо так и сказать: «Возможно, вы сейчас охренеете, но…» — этим вы ему говорите: «Приготовься».
В конфликтных ситуациях сначала стоит попробовать все возможные способы договориться: пояснить, в чём проблема, предложить варианты решения, попросить не делать так снова. Если же вместо конструктивной реакции слышишь агрессию и видишь, что двери нет, то лучше уходить, чем биться головой в стену. Не стоит мириться с дуростью и рассчитывать, что всё изменится: некоторые системы и люди просто не хотят меняться. И старайтесь поменьше принимать на свой счёт. Это, порой, непросто сделать, но здорово помогает сохранить себя.
