Денис Петров В новости нужно сохранить эмоцию

Расскажи, чем ты занимаешься?

По образованию я — айтишник, причём с красным дипломом и именными стипендиями. Закончил Уральский Горный университет, аспирантуру по специальности «Системный анализ, управление и обработка информации», но в аспирантуре не защитился.

Сейчас я ведущий новостей на телеканале «Россия-24» в региональном подразделении «ГТРК-Урал». Выпуск выходит в вечерний прайм-тайм с повтором рано утром.

Ещё преподаю на кафедре телевидения и новых медиа департамента журналистики Уральского Федерального университета, в прошлом — преподаватель кафедры информатики Горного университета.

Как ты узнал про Школу бюро Горбунова, учился ли ты в ней?

В Школе бюро я не учился. С Бюро Горбунова я познакомился намного раньше, в 2012 году. Тогда я был айтишником и прошёл несколько курсов: у Ильи Бирмана — по пользовательскому интерфейсу и представлению информации, по навигации в общественных местах, у Максима Ильяхова — по инфостилю и редактуре текста.

Кто такой ведущий новостей? Какая его роль в команде?

Ведущий — это не диктор. Диктор приходит в студию, берёт бумажки с напечатанным текстом и просто их читает, то есть он профессиональный чтец.

Политика компании это не приветствует. Ведущий принимает участие в создании выпуска новостей: редактирует текст, готовит выпуск, а затем рассказывает новости.

Как ведущий общается со зрителем?

Ведущий не диктует новости и не спускает их сверху. Он не стоит на ступень выше. Мы со зрителем на одной горизонтали, просто мы узнали что-то чуть раньше и теперь рассказываем.

Ещё в сегодняшней политической повестке наши новости зачастую выбивают у людей почву из-под ног. Ведущий сохраняет спокойствие, но и не может быть «роботом». И эмоция должна быть такой: «Да, это трындец! Но завтра в это же время я или мои коллеги выйдут и точно так же расскажут вам информацию. Мы справимся, и всё у нас будет хорошо».

Это не зафиксировано в регламентах, редполитики у нас нет. Это внутренний курс, который нам периодически озвучивают, и мы этим курсом идём.

В чем отличие формата новости от формата статьи?

Статья — это способ нелинейной подачи информации. Там есть параллельное изложение, структура, читатель скользит по заголовкам. Статья может быть объёмной, её могут читать выборочно, возвращаться, что-то перечитывать.

Новость — это линейная структура. Тут такой фокус не проходит. Это цельное блюдо, оно «съедается» целиком. Максимальное время для новости — 3,5 минуты.
То есть новость должна быть короче, суше по тексту, но должна сохранить эмоцию, обращение к зрителю нам важно.

Знания инфостиля в 2012 мне были нужны для профессии: я читал лекции студентам-айтишникам. Он применяется в интерфейсах на все 100%, мы экономим каждый пиксель экрана.

Что касается журналистики, то я уже не могу применить инфостиль на максималке.

Как инфостиль работает в журналистике? Есть ли особенности?

Если мы расположим на одной стороне оси инфостиль — он максимально сухой, лаконичный и чёткий, без двойных трактовок и без художественного окраса, — то на другой встанет художественная литература, в которой фактов, пользы может не быть вообще. Если мы высушим роман по принципам инфостиля, то не останется ничего.

Журналистика должна быть объективной. Нам нужно дать факты, рассказать о событиях, дать слово разным сторонам конфликта и привлечь независимую оценку. Здесь инфостиль нам помогает.

Но мы не роботы, мы не можем гасить эмоцию. Мы придерживаемся такой политики, что ведущий — это друг семьи, который вечером приходит и рассказывает о том, что произошло. У каждой новости есть «эмоциональный окрас». В новости об убийстве — он один, а в рассказе об открытии новой школы — другой. Если событие не вызвало эмоции, то и желания поделиться им нет. А инфостиль эту эмоцию гасит. Общий «окрас» новости мы должны сохранить не только интонацией, но и при помощи текста.

Пример: ажиотаж фанатов поддерживается фразами «всё внимание приковано», «потрепать нервы болельщикам», корреспондент проводит прямое включение. Всё это даёт ощущение присутствия на соревнованиях, хотя зритель сидит перед телевизором (0:40):

Но в то же время скатываться в эмоции, как бабушки на лавочке: «Ай-ай-ай, всё пропало! Это сгубили, будь проклята вторая сторона!», — мы не должны.

Как передать эмоцию текстом?

Эмоцию мы передаём интонацией, смысловыми ударениями и текстом новости.

Если новость хорошая, мы можем добавить вопрос-загадку, игру слов или эпитет, например: «Кому же она посвящена?», «Кушать подано», «Лакомые брикеты» (9:29):

В этой новости много штампов, которые все приличные редакторы определяют как стоп-слова и удаляют. Но они делают новость «ламповой» и понятной с лёту (12:30):

Но не всегда в хороших новостях мы играем со стилем. Например, новость о разработке технологии обнаружения зимних торфяных пожаров. Текст остался максимально сухим, потому что пожары — страшная тема, с ней лучше не играть (5:09):

А вот предупреждение об аварийной обстановке на дорогах. Никаких эпитетов, вопросов и игры слов. Максимально сдержанный стиль (1:23):

Если в статьях наш «враг» — это «динамично развивающаяся компания», то с чем вы боретесь в новостной журналистике?

«Враги» в журналистике те же самые — «динамично развивающиеся компании с высоким качеством продукции».

Не все редакторы привыкли вычищать канцелярские штампы. Использовать их нас принуждали ещё в школе, когда просили написать сочинение на пять листов. Это идёт сквозь всю нашу сознательную жизнь, а тут надо переучиваться.

Канцеляризмы и штампы мы постоянно получаем в пресс-релизах. Они в эфир прорываться не должны. Мы к этому стремимся, но весьма медленно и болезненно.

Пресс-релизы пишут специалисты по пиару из МВД, ФСБ, Пожарной службы, МЧС, Скорой помощи. Это те же выпускники журфака или бывшие журналисты. У нас есть обязательства перед официальными органами по госконтрактам плюс техническая потребность в коротких новостях.

Бывает проще оставить пресс-релиз как есть, потому что когда его начинаешь сушить и делать из него что-то человеческое, то там просто ничего не остаётся. Канцеляризм оставляем для сохранения объёма, но — в крайних случаях.

Канцеляризм оставляем для сохранения объёма, но — в крайних случаях

Получается новость длиной в предложение. Мы его даже в самый короткий формат подать не можем. И достать дополнительные факты не всегда возможно.

Ещё убираю фразы типа «говорят эксперты», «по словам экспертов». Я не про ссылки на конкретные мнения, когда у меня есть заключение с подписью и печатью, тут я могу на него сослаться. А вот если указания авторства нет, то это словесный мусор, который снимает с говорящего ответственность за сказанное. Такие фразы я привожу к грамматическому эталону: подлежащее, сказуемое, второстепенные члены предложения.

И я, наверное, один из самых нелюбимых редакторами ведущих. Я правлю канцелярит, привожу тексты в максимально логичный вид и переписываю их под себя. Не все ведущие это делают: кто-то даже не открывает перед выпуском. Я не заставляю редакторов переписывать текст полностью, но вычитывать ещё раз им приходится. И да, это задевает профессиональную гордость некоторых, так как я не принял их текст, и им приходится делать работу заново.

Я приучаю редакторов к инфостилю, но мы не можем проходить несколько итераций правок. Новостной жанр — скоростной. Выпуск выходит в эфир регулярно в одно и то же время. От события до рассказа о нём проходит несколько часов, и здесь часто сложно уложиться.

Особенность планирования регионального блока в том, что фактическая продолжительность эфира будет понятна только тогда, когда мы в этот эфир выйдем. У нас должен быть «буфер» новостей, которые мы можем безболезненно удалить из выпуска или заполнить ими время, если оно останется.

Расскажи о внутренней кухне. Как делают новости?

Мы — региональное представительство Федерального телеканала. Московские коллеги рассказывают федеральные темы, у нас они в повестку практически не попадают. В нашем блоке мы освещаем региональные новости, и они широки по охвату. Здесь тяжело определить правила, что брать, а что нет. Время регионального блока не фиксировано, оно «подстраивается» под длительность федерального выпуска.

Когда планируем выпуск, может случиться две полярные ситуации. Либо поток федеральных событий будет большим, и мы не сможем поставить в эфир всё, что запланировали. Либо, когда «ничего не происходит», такое часто случается в новогодние каникулы, там остаётся максимум 1−2 сюжета. И мы буквально высасываем новости из пальца.

За информационную повестку отвечает шеф-редактор, поиском инфоповодов занимается продюсерский отдел. Решение снимать или не снимать сюжет они принимают совместно. Продюсеры понимают, какую информацию и где мы можем раздобыть. Шеф-редактор формирует повестку на сутки. В рамках повестки работает несколько выпускающих команд: это редактор плюс ведущие блоков. И у каждого выпуска новостей есть режиссёр.

Вся команда формирует «скелет» выпуска новостей. И далее, в зависимости от времени эфира, шеф-редактор формирует выпуск на лету. Ориентируется на приоритетность новости, на её хронометраж и тематику. Мы не можем вывести в эфир только сюжеты, где розовые пони кушают бабочек, и потом они же делают радугу. В каждом выпуске должно быть наполнение серьёзное и менее серьёзное. Также мы не можем сделать выпуск, посвящённый только трагедиям, авариям или пожарам. Мы всегда ищем баланс. Новость — это не объявление, тут нужна история.

Новость — это не объявление, тут нужна история

Мы не будем рассказывать о том, что закрывается движение транспорта из-за ремонта, не будет интернета или горячей воды. Это больше подходит для объявления, можно опубликовать его в телеграм-канале или городском паблике. Это не телевизионный формат. Нам нужна история.

Например, где-то прорвало канализацию и нескольких дней ничего не происходит. Вода по-прежнему стоит, людям жить некомфортно, у них истерика, и для них это трагедия вселенского масштаба. Но даже в масштабах микрорайона ценность новости — нулевая, и мы не возьмём её в работу.

Но если мы обнаружим конфликт сторон: управляющая компания отрицает свою вину и не собирается ничего делать, а люди страдают, — каждой стороне дадим микрофон. Беспристрастно выслушаем и обязательно привлечём третью сторону — официальные органы для правовой оценки.

Как вы ищете специалистов?

У нас есть своя специальность на журфаке УрГУ. Поэтому среди корреспондентов подразделения «ГТРК-Урал» много новичков, окончивших этот факультет. Раньше там было две специальности — классическая журналистика и печатное дело. Сейчас их уже четыре: медиа-коммуникации, телевидение и новые медиа, классическая журналистика и печатное дело.

Специальность «Телевидение и Новые Медиа» свежая, в этом году будет первый выпуск. Она создана в партнёрстве между «ГТРК-Урал» и УрФУ. У этих студентов приоритет при поступлении к нам на практику, и при активном желании они очень быстро оказываются у нас на работе.

А как молодым специалистам научиться редактуре новости?

Очень просто — вдумчиво почитать Максима Ильяхова и Людмилу Сарычеву и применять на практике. В студии «Пиши, сокращай» почти у каждого редактора на столе лежит, но лежачий Максим Ильяхов не помогает. Другие книги по копирайтингу читать не советую. Среди авторов, кроме Максима Ильяхова и Людмилы Сарычевой, никого нет, я считаю. Остальное — тлен.

Кроме Максима Ильяхова и Людмилы Сарычевой, никого нет, я считаю. Остальное — тлен

Как измерить любовь зрителя?

Каждый ведущий, по нашим правилам, должен править тексты под себя так, чтобы они ложились ему на язык, сочетались с его образом. Например, молодая девушка будет читать текст не так, как мужчина в возрасте. Стиль изложения у них должен отличаться.

У каждого ведущего есть «фан-клуб». Стиль одного ведущего им симпатичен, другого — нет. Стиль изложения должен вписываться в общий образ.

Метрики у каналов существуют. Занимается этим единственная компания в РФ — Медиаскоп. Она предоставляет данные телеканалам и рекламщикам. На их основании оценивается эффективность нашей работы, телевизионные охваты. Есть технологии сбора просмотров через мобильные телефоны, через приставки операторов платного ТВ. Но это не вся аудитория. И даже мне, человеку с ИТ-образованием, понять адекватность этих метрик сложно.

Но на метрики и не ориентируются. Понятно, что если выпуск интересный, его посмотрит больше людей. Но это очень условно связано с качеством ведения выпуска.

Вряд ли зритель откажется от просмотра новостей, если увидит нелюбимого ведущего. Зрители приходят за информацией, а не на ведущего посмотреть. Авторский стиль важен для других жанров, а не для новостей.

Нет планов уйти с ТВ в интернет?

Я на телевидение пришёл через интернет. Я начинал как блогер, но с прицелом именно на телевидение. Да, Ютуб даёт больше свободы, он всё выдержит. На телевидении же есть ценз, правила и политика канала, которым нужно соответствовать. Оно накладывает больше ответственности за контент, который выдаёт канал, и за тексты, которые произносит ведущий.

Когда начал снимать контент для Ютуба, я был знаком с ТВ-производством. Тогда уже снимал и монтировал ролики для ТВ. Для блога я делал развлекательные сюжеты преимущественно о том, как готовят еду, и экспериментировал с телевизионным форматом. Это были готовые сюжеты: они укладывались в хронометраж 3−4 минуты, я соблюдал правила монтажа. Например, не стыковал крупный план с общим, монтировал стыки без эффектов, комбинировал разноплановые ракурсы с крупными планами — всё по телевизионному стандарту.

Причем, когда я смотрю ролики популярных авторов на Ютубе в той же тематике, вижу, что они часто сняты либо очень просто, либо вообще с ошибками: одноплановая съёмка, долгие планы с разговорами, грамматически беспорядочные. При этом сюжет и блогер набирают свои просмотры и лайки. Для меня это по сей день остается загадкой. Так вот, я выкладывал ролики несколько лет и как блогер на Ютубе совершенно не «выстрелил». У меня за то время набралось около 300 подписчиков.

Какие бенефиты дает ТВ?

Адреналин прямого эфира! Когда я отвечаю за каждое сказанное слово, которое мгновенно улетает в телевизионный эфир, где на меня смотрят десятки тысяч человек. Это эфир государственного телеканала, на «России-24» новости идут круглосуточно. Мы работаем по команде из Москвы, время выхода в эфир может варьироваться в очень широком интервале. А вот закончить мы должны в чётко обозначенное время, и это обязательство накладывается на ведущего.

Крайне редко бывает ситуация, когда нужно тянуть время. Чаще мы его наоборот нагоняем. Если нужно в ограниченный интервал времени уместить больше текста, я начинаю работать на повышенных оборотах.

Такие эмоции можно получить только на телевидении! То есть я как пилот самолёта: его нужно сначала вывести на нужную высоту, рассчитать темп, вести определённым курсом, а затем успешно посадить. Мне нравится это ощущение драйва, поэтому планов уйти в интернет у меня нет совершенно.