Девятый главред журнала «Кто студент» о том, как работа в журнале помогает в учёбе, о книгах и о своём блоге переводчика.
Я письменный переводчик, работаю в основном с английским языком. До фриланса была редактором журнала и менеджером по маркетингу.
По образованию я лингвист и преподаватель английского и немецкого. Но когда закончила институт и переехала в Киев, то искала работу, связанную с языками, не с преподаванием. Совершенно случайно мне предложили стать редактором журнала по флексографской печати, который тогда готовили к выпуску.
В девяностых продукты только начинали фасовать в упаковку с ярким дизайном. Объёмы были большие, направление востребованное и денежное, но о последних технических новинках не знали почти ничего — так и появился специализированный журнал. У нас была маленькая редакция: сначала два человека, потом три, поэтому я и выпускающим редактором была, и статьи переводила.
На русский, за редкими исключениями. Есть разные школы перевода. Мне ближе европейская, в которой считается, что качественным может быть только перевод на родной язык. Для того чтобы на высоком уровне переводить, допустим, на английский, надо долго прожить в англоговорящей стране, получить образование на английском, разбираться в теме и уметь переводить. Чего-то одного — мало.
Сайт с блогом я завела в 2012 году. Когда после офиса занялась переводами, поняла, что никого не знаю, я не в тусовке. Переводческих конференций тогда было очень мало, поэтому решила знакомиться с коллегами через блог.
Переводчики неплохо знают друг друга, а тематических блогов тогда было раз-два и обчёлся. Оказалось, если писать регулярно и не слишком скучно, то читатели найдутся. И когда в 2013 году в Киеве прошла первая конференция переводчиков, со многими мы были уже виртуально знакомы.
Конференции бывают разные. Готовлюсь к докладу на переводческой конференции под Днепром в 2016 году
Я всегда писала о том, чем занималась в текущий момент. Конспектировала темы, когда что-то изучала и пыталась разобраться: собрала материал, проанализировала и написала пост в блог как памятку, которую смогу открыть, когда понадобится.
Про Школу редакторов писала тоже, но к середине первой ступени информации стало так много, что не успевала сесть и всё переработать. Когда начну активнее применять новые знания в работе, вернусь к блогу.
Часть статей писала для развлечения: про языки, про алфавиты, реальные и выдуманные. Есть статья про языки в «Звёздных войнах». Я с детства любила читать книги про лингвистику, и мне до сих пор это интересно.
Пока блог на паузе — совмещать с учёбой, журналом и работой не получилось. Вернусь, когда придумаю форматы, которые будут полезны мне и интересны читателям.
Я люблю переводы, но только хорошие, а это — редкость. Если взять список из системных требований школы, то пару книг с удовольствием прочла в переводе, а остальные пришлось на английском.
Заметка про оригинальные системы письменности. Так я отдыхала от работы
На другую литературу пока не нахожу времени. Раньше за завтраком читала на планшете что-то мотивирующее или бизнес-литературу. Пока бегала или гуляла, слушала аудиокниги. Научиться их слушать — целое дело, зато потом здорово экономит время. В аудиоформате хорошо идёт то, где не надо много запоминать и системы выстраивать. Достаточно воспринимать и перерабатывать в идеи.
По вечерам мне лучше бумажные книги, потому что от экранов за рабочий день устаю. Стараюсь читать художественную литературу. Для переводчика это полезно, помогает поддерживать чувство языка. По работе, да и в жизни, часто приходится иметь дело с плохими текстами. Чтобы не воспринимать их как норму, помогает периодически переключаться на что-то достойное.
Стараюсь читать художественную литературу. Для переводчика это полезно
По работе мне интересно читать западных блогеров: как и что они делают, с кем работают. Там мне чаще встречаются полезные материалы, поэтому держу в поле зрения больше не рунет, а англоязычный сегмент.
С каналами как-то не сложилось, не считая тех, что по учёбе. Пока не нашла ресурса, который давал бы мне больше, чем отнимал времени. За 20 лет работы с текстами замечаешь, что темы начинают повторяться. Меняются ракурс и подача, но принципиально нового очень мало.
Наверное, как и много где: по личным рекомендациям и через ресурсы, где ищут переводчиков с нужным направлением и опытом. Работаю чаще всего над большими проектами с постоянными клиентами. Обычно это два-три проекта, но на время школы пришлось пересмотреть график. В марте я подписала новый контракт на год и ничего больше не ищу — пока просто не потяну.
Вообще, поиск и общение с потенциальными клиентами — для фрилансера процесс непрерывный. Конечно, постоянная загрузка удобна, но всё когда-нибудь заканчивается. Даже если твоей работой все довольны, рано или поздно подойдёт к концу проект, изменятся условия, закончится бюджет.
Лишних знаний не бывает: пробую напечатать открытку в мастерской, чтобы лучше понять, как работают шелкотрафаретные станки
Стиль оригинала действительно часто отличается от того, что будет работать в переводе. Но всё зависит от аудитории, назначения текста и редполитики.
Если говорить о технических переводах, то типовые документы подчиняются строгим правилам и стандартам, включая ГОСТы с общими требованиями к текстовым документам. Да, тексты получаются сухие, но техническая документация и не должна развлекать. Читатель получает упорядоченные и знакомые конструкции, так что быстро выхватывает нужное. Сейчас многие отошли от этих принципов, а зря.
То же и с синонимами. В технических текстах они лишь вводят в заблуждение и запутывают читателя. Поэтому в авиации, например, есть свой стандарт языка Simplified Technical English — с рекомендованными конструкциями и списком запрещённых слов. Некоторые принципы для студентов прозвучат очень знакомо: действительный залог вместо страдательного, простой синтаксис, до 20 слов в предложениях, одно предложение — одна мысль. Стандарт придумывали, чтобы писать технические тексты простым и ясным языком, который легко поймут те, для кого английский не родной.
Мне иногда кажется, что в маркетинговых текстах за 20 лет не изменилось практически ничего. У корпораций они как были ужасными, так и остаются: пресс-релизы под копирку, надоевшие бессмысленные слова и жаргонизмы. Переводить всё это очень скучно.
Если текст изначально плох, значит, он мусорный или нужен для галочки. Тут два варианта: либо ты это принимаешь и работаешь с тем, что есть, либо решаешь: нет, я так не буду — и отказываешься от сотрудничества. Бывает, что исходные тексты полностью перерабатывают, но это зависит от заказчика.
Я волонтёр и один из организаторов украинского филиала, отвечаю за социальные сети и маркетинг. Это международная инициатива, объединяющая тех, кто уже добился чего-то в своей профессии, и тех, кто только начинает. Можно нарабатывать контакты с коллегами из других стран, учить других и учиться самой.
Понятие «локализация» шире, чем просто перевод. Это адаптация цифрового контента — продуктов, программ, сайтов — к языку и культуре локали (целевого рынка). В части интерфейсов, например, это пересекается с тем, что мы изучаем в школе.
В основном мы занимаемся организацией тематических мероприятий по переводу и локализации. Сейчас, к сожалению, всё онлайн, но надеемся в ближайшем будущем вернуться к реальным встречам.
Готовимся к очередному вебинару
Пару лет назад где-то увидела «Кодекс бюрошника» Артёма Горбунова и поняла, что мне это очень созвучно. Слегка адаптировала кодекс и опубликовала у себя в блоге. Потом заметила, что есть ещё и школа, где преподают интересные люди. Изучила всё, что смогла найти, и решила поступать. Поскольку я готовилась, никаких неожиданностей на первой ступени не было. Всё, как я себе представляла, всё интересно, разве что чуть интенсивнее, чем хотелось бы.
Увидела «Кодекс бюрошника» Артёма Горбунова и поняла, что мне это созвучно
Планировала, да. Но получилось не совсем, потому что подписала новый контракт и добавилось главредство. Пока составляю план учёбы, собираю материалы, обновляю рабочее место — поставила монитор побольше, чтобы глаза не уставали. Так что готовлюсь, но гораздо менее интенсивно, чем рассчитывала.
Уже настроилась, что отдохну после второй ступени. Там будет неделя, и вот её-то я не упущу! (Смеётся). Обычно стараюсь на пробежки выходить, особенно с аудиокнигой. Люблю гулять и читать. Чтобы отдохнуть от компьютера, стреляю из лука. Раз в месяц стараемся встречаться с коллегами — обменяться новостями и узнать, кто над чем работает.
В последнее время полюбила аниме. Сын подсказывает, что стоит посмотреть, для каких сериалов есть удачные переводы, а что лучше в оригинале с субтитрами. Подписалась на учебник японского Кристины Луниной — может, и язык заодно освою.
Когда нужно зарядить батарейки быстро и на полную — еду в Карпаты. Если дойду до третьей ступени, неделю каникул проведу там
К пятой неделе первой ступени я утомилась от потока информации и тестов. Заваленное вступительное задание тоже не добавило энтузиазма. Решила почитать журнал, и оказалось, что проблемы у студентов одни и те же. И ничего: как-то люди разбираются, заканчивают школу и идут дальше. Если действительно хотеть, то всё получается, а значит, получится и у меня.
Было очень приятно, что есть человек, который этот проект придумал, вывел на достойный уровень и вместе с командой стандартизировал, чтобы журнал можно было выпускать и дальше. Поэтому я решила, что если смогу внести свой вклад и тоже кому-то помочь, то с удовольствием это сделаю. Закончила курсовую и почти сразу подала заявку на конкурс.
Работа в журнале — это крутая возможность применять на практике всё, что изучаешь, не дожидаясь второй ступени. Много кто говорит про нехватку обратной связи и при этом не пользуется тем, что уже есть и доступно всем. Обратная связь на первой ступени — это журнал. Как главред я каждый день использую навыки практически из всех дисциплин: переговоры, управление проектами, вёрстка, тексты.
Отдельная благодарность журналу за возможность пообщаться с фантастическими людьми. Когда брала интервью на конкурс, приятно удивлялась, насколько разные и при этом интересные люди собираются в школах.
Обратная связь на первой ступени — это журнал
Мне кажется, перед каждым главредом стоят две задачи. Во-первых, не уронить планку того, что уже сделано. Во-вторых — попробовать привнести что-то своё и сделать так, чтобы следующему главреду было немного проще работать.
У переводчиков на больших проектах с множеством языков есть широко распространенная практика: таблицы с вопросами и ответами. Если нужно, то с разбивкой по годам. Когда человек подключается к проекту, который начинался без него, сразу видит, какие проблемы возникали у коллег, как и кем решались. До конца главредства попробую сделать такую таблицу для журнала.
Да, сейчас у нас есть редполитика, но она никогда не будет исчерпывающей. Если задавать меньше одинаковых вопросов, останется больше времени, чтобы двигаться вперёд.
Для меня главным отличием главредства в студенческом журнале от реальной работы стало то, что здесь тебе никто ничего не должен. Сегодня автор решил писать статью, завтра передумал. Или, например, нужен корректор, а баллы за это не положены, поэтому договариваешься, с кем и как получится.
Вторая сложность в том, что авторами выступают студенты. У всех разные возможности и разный уровень. Мне давали и пять тысяч знаков потока мыслей, и готовые интервью: расшифровали быстро и без ошибок, отредактировали, логически упорядочили, утвердили — и всё это в срок и без напоминаний.
Причём качество текста не зависело напрямую ни от опыта, ни от того, кем работает студент. Мне кажется, чаще всего авторам сложно подготовить интервью, потому что не хватает умения поставить себя на место читателя. Тем, кто уже пробовал себя в качестве редактора, это даётся проще.
Авторам сложно подготовить интервью, потому что не хватает умения поставить себя на место читателя
Конечно же, удовлетворения. Я постоянно учусь чему-то новому и сразу это пробую.
Главредство помогает понять: я могу, я сделаю, у меня получится. Я придумаю, как, потому что других вариантов нет. Каждый понедельник должна выйти статья, и ты с этим живёшь. Ищешь способы, и они находятся. Это даёт если не крылья за спиной, то, как минимум, хорошую и продуктивную веру в себя.
Когда я брала интервью у студентов, обычно спрашивала, получится ли у них объединить то, чем они занимались раньше, с тем, что изучают в школе. Я бы хотела, чтобы у меня это как-то пересеклось. Пока не знаю, как, но есть настрой, значит, найдётся и способ.
Сейчас мне проще и быстрее зарабатывать переводами. Но когда двадцать лет делаешь одно и то же, хочется искать новые подходы, чтобы и дальше получать драйв и вдохновение. Я рассчитываю, что школа мне в этом поможет и покажет путь из выгорания в новые проекты, совмещающие переводы и редактуру.
Восьмой главред «Кто студента» об учёбе в шведском университете, о зоне ближайшего развития и о том, почему химик-исследователь учит математике.
Я преподаватель — и на данный момент, и по жизни. Несмотря на то, что у меня профильное образование исследователя, преподавание — это то, чем я занимаюсь почти всегда, независимо от того, что ещё делаю параллельно. Я кайфую от преподавания и могу учить чему угодно и кого угодно, в рамках своих знаний и компетенций, конечно.
Да, родилась и выросла, поступила там в университет и окончила бакалавриат химфака.
Когда я училась в университете, мои друзья и знакомые ездили на программы по обмену. У меня страх неизвестности и любовь к упорядоченной жизни перевешивали желание сменить обстановку. Но на последнем курсе я поехала навестить друга, который учился по обмену в Швеции. Из любопытства сходила на химфак и испытала культурный шок: отлично оборудованные лаборатории, приборы для исследований, которые мы видели только на картинках, общительные преподаватели без пафоса. Конечно, мне захотелось там учиться. Родители меня поддержали, и на магистерскую программу я поступила в Упсальский университет.
В Упсале широко отмечают Вальпургиеву ночь, она же День студента
Было интересно. Больше всего мне запомнилась химия в криминалистике. Я потом адаптировала некоторые лабораторные из этого курса и сделала образовательный проект для подростков по химии, стилизованный под детективное бюро.
Вообще, учебный процесс сильно отличался от латвийского университета — с большим акцентом на самостоятельную работу, изучение дополнительной литературы. Лабораторные были приближены к реальным условиям: мы сами брали образцы для исследований, планировали процесс. А вот экзамены там очень серьёзные. Мы их сдавали в специальных ангарах, куда разрешалось принести только ручку и бутылку с водой, а парты стояли в трёх метрах от соседей. Списать — без шансов.
В Швеции мне понравилось, и после магистратуры я поступила в докторантуру в Стокгольме. Почти шесть лет изучала токсины в морепродуктах и разрабатывала методы их исследования.
В магистратуре, 2012 год. Берём образцы почвы для определения тяжёлых металлов
Приехала в Бостон два года назад с мужем, которому предложили работу в Массачусетском технологическом институте.
Так, чтобы несколько лет — нет. Три месяца прожила в Гонконге, ездила туда по программе обмена. В Гонконге я прочувствовала кайф медленных путешествий. Не «галопом по европам» и три музея за один день, а с погружением в атмосферу, вдали от туристических троп. По рабочим дням я была в университете, а на выходных исследовала город.
Набережная в Гонконге
Просто эту работу удалось найти первой. Когда я приехала в США, то искала работу, связанную с образованием. Сейчас преподаю математику детям с первого по пятый класс в школе дополнительного образования. Ещё была волонтёром в естественно-научном кружке, там мы проводили с ученицами эксперименты по химии и биологии.
Наверное, не бояться пробовать. Не получится — и ладно. Через три года в докторантуре я поняла, что это не моё. Но мне было интересно преподавать другим, учить студентов. Решила, что попробую закончить, а там видно будет. В итоге защитила докторскую диссертацию.
Несколько лет назад увидела в соцсети пост знакомой, которая там училась. Отметила про себя, что классная школа. Решила, что в свободное время займусь, но откладывала поступление до того момента, когда станет ясно, зачем мне это надо. Как только поняла, записалась в ближайший набор. Для меня самая сильная мотивация — понимать, зачем я это делаю.
Переезд в Америку — не конечная точка. Из-за специфики профессии мужа в ближайшие лет пять-десять мы переедем ещё несколько раз в разные страны. Каждый раз искать работу на месте довольно сложно, особенно если попасть в страну, где я не знаю язык. Так я стала задумываться о том, чем могла бы заниматься удалённо так, чтобы это приносило удовольствие, было интересно и полезно.
Самая сильная мотивация — понимать, зачем я это делаю
У меня не было особых ожиданий. Чем бы я ни занималась дальше, умение работать с текстом пригодится в любом случае. Самым интересным было узнать, про что будут лекции — что важно для современного редактора. Когда я стала главредить в «Кто студенте», стало ещё очевиднее, почему важны не только типографика и текст: понадобились и переговоры, и организация времени.
В Школе редакторов я попала в группу людей — преподавателей, студентов — с похожими взглядами на жизнь. Самоорганизация, высокий уровень личной ответственности, строгие дедлайны мне не мешали. В упорядоченной системе мне комфортно и спокойно работать. Устала только в последние три недели. Не от учёбы, а от того, что в голове накопилось слишком много новой информации, которую хотелось разложить по полочкам, прежде чем двигаться дальше.
Восьмичасовой рабочий день имеет мало общего с продуктивностью. Количество работы не прямо пропорционально качеству. Я организовала процесс так, что получила три выходных дня с воскресенья по вторник. Успевала смотреть лекции, вовремя сдавать тесты и выпускать в понедельник журнал.
(Смеётся.) Это жестокий вопрос в условиях локдауна и отсутствия свободы передвижения. Для меня лучший отдых — это смена локации. Не обязательно далеко, не обязательно надолго. Я, например, никогда не была в отпуске больше двух недель.
Когда мы жили в Европе, с отдыхом было просто: купил билет на самолёт — и на выходные в Париж или в гости к родителям. Тут так не работает. Когда я ехала в Америку, то представляла себе, что мы будем колесить по дорогам, куда-то ездить на выходных. Но оказалось, чтобы доехать до чего-то действительно необычного, посмотреть красивую природу, нужно несколько часов. Расстояния здесь гораздо больше, чем мне казалось.
На верхнем и нижнем снимках «Белые горы» в соседнем штате Нью-Гэмпшир
Когда я начинала преподавать, мне объяснили: и взрослого, и ребёнка можно научить только тому, что находится у него в зоне ближайшего развития. Новые знания усваиваются, если человек к этому готов.
Для меня знания из лекций Школы редакторов оказались в нужной зоне. До этого я писала научные статьи, редактировала статьи однокурсников, работы студентов. То есть, опыт работы с текстами был, пусть и специфический. В своё время освоила графические редакторы. Ну и, конечно, помогли многолетняя привычка учиться, навыки работы с источниками, умение организовывать время и приоритизировать задачи.
Тем, кому очень сложно, стоит прокачать предыдущий уровень. В школу лучше приходить подготовленным.
Всё началось с увлечения фотографией. Фотоаппарат мне подарили ещё в школе, и в какой-то момент я поняла, что мне интересны не снимки в компьютере, а фотоальбомы и фотокниги. Стандартные шаблоны меня не вдохновили, поэтому скачала Фотошоп и собрала макет сама. Освоила основные инструменты, стала задумываться о композиции, дизайне. Всё это пригодилось, когда верстала задания первой ступени и дорабатывала обложки для журнала.
Продолжаю. Делаю альбомы, ставлю на полочку и радуюсь. Периодически мы их смотрим всей семьёй. Когда я разглядываю свои детские снимки, то самые памятные — те, на которых семья, какие-то детали быта того времени. Сейчас я просто фотографирую жизнь и хочу выйти на новый уровень, это уже у меня в планах.
Мои фотоальбомы
Мой преподаватель химии на подготовительных курсах в университете работал на полставки — совмещал науку с бизнесом в пиротехнике. Он не просто объяснял, а всё время что-то показывал, взрывал, и это было здорово. Время от времени я с кем-то занимаюсь индивидуально, и мне нравится, когда дети выходят с горящими глазами: «Химия такая интересная!»
Поэтому в сфере редактуры я хотела бы найти работу, связанную с наукой или медициной — в образовательном проекте или издательстве. Скорее, из области популяризации науки, ведь я преподаватель: умею и люблю объяснять простыми словами сложные вещи. Я часто слышу, что химия — это сложно, или что химия — это плохо, если речь о продуктах питания и бытовых предметах. На самом деле, весь мир вокруг нас — сплошная химия, и мне хотелось бы сделать её ближе и понятнее.
Ещё было бы интересно помогать учёным представлять свои открытия в более доступной и продуманной форме. На научных конференциях бывают постерные сессии, когда исследователи презентуют свои результаты в форме плакатов. Чаще всего это лист А0 с кучей текста, который никто не читает, и мелкими картинками. Даже учёным, которые работают над смежными темами, бывает непросто разобраться, что же хотел сказать автор. Лучше оформленные плакаты принесли бы больше пользы.
Мне помогает план развития на год, который мы составляли в начале обучения. Там я наметила, какие хотела бы прочитать книги из рекомендуемых бюро, какие небольшие проекты сделать, чтобы потренироваться в вёрстке. План корректирую, но обязательно выполняю что-то каждый месяц.
Недавно поняла, что неуверенно себя чувствую, если нужно написать текст. Сейчас пошла курс на Маши Мозолевской «Своими словами» и пытаюсь понять, что мне мешает писать.
На полочке есть и одна из книг Эдварда Тафти
На заре популярности ЖЖ я пыталась вести блог-дневник, но у меня откровенно не получалось. Сейчас я понимаю, почему: я больше думала о том, как понравиться читателю. После учёбы в школе стараюсь смещаться в сторону пользы и опоры на личный опыт вместо гипотетических ситуаций. На курсе «Своими словами» много говорят о том, что нужно не ждать музу, а работать, используя логическую структуру текста и памятуя о пользе для читателя.
На тот момент я училась в школе меньше месяца, но решила рискнуть: хотела попрактиковаться в качестве редактора, поработать с командой авторов и иллюстраторов. Посмотреть, смогу ли я качественно выстроить процесс.
Дальше была главредом по принципу «глаза боятся, а руки делают». Делать решила настолько хорошо, насколько могу: не страдать ненужным перфекционизмом и не лажать.
Это интенсивная работа, которая занимает много времени. Были авторы, с которыми мы бесконечно пересылали, корректировали и редактировали тексты. Были разные герои, довольные и недовольные. Ещё одна сложность в том, что из-за разницы в часовых поясах я круглыми сутками переписывалась с авторами и героями: в голове работа всё время была со мной.
Каждую неделю выходит готовый результат, и это круто. Мы поработали с автором, героем, иллюстратором — и вот он, продукт.
Главредство помогло мне понять, что быть редактором — это моё, мне это интересно, хочется расти в этой области. Было здорово знакомиться и сотрудничать с разными людьми. С кем-то я неплохо прокачала навыки переговоров, а с кем-то было просто здорово проводить время и сообща работать на результат.
Да, но любимые по-разному. По содержанию мне, например, понравился выпуск про Лену Киселёву, которая редактор и живёт в Канаде — практически моя соседка. Были интересные статьи с точки зрения вёрстки. Так, например, за вёрсткой статьи про то, как редакторы работают с авторами, пришлось сидеть долго, но результатом я очень довольна. Некоторые статьи запоминались косяками: верстать в воскресенье, а иллюстратор в субботу пишет, что не успевает. Приходилось самой рисовать, что-то ещё придумывать.
Как читателю мне очень нравятся тематические выпуски с экспертами и статьи, где собран опыт нескольких студентов. Я понимаю, что изначально журнал создавался под формат интервью и так и называется «Кто студент». Но кажется, сейчас есть смысл публиковать больше образовательных статей в помощь начинающим студентам: как сдавать вступительное, как сделать курсовую.
Когда сейчас студент работает над курсовой, ему приходится тратить время на самостоятельный поиск информации и примеров. Можно было бы готовить подборки и шпаргалки. Время приступать к курсовой? Вот разборы Максима Ильяхова, вот его чек-лист, а вот примеры курсовых, получивших высокую оценку в 10, 11, 12-м потоках. А дальше уже каждый делает для себя выводы.
Мне кажется, для начинающего редактора самое главное — это не бояться и не идти на компромисс с собой. Если ты видишь и понимаешь, как хорошо, то делай хорошо. Если сомневаешься — спроси. И не бойся писать людям: общаться не страшно. Стоит как можно быстрее нарабатывать контакты, раскидывать «сеть», чтобы вылавливать будущих авторов и дизайнеров и дальше уже поддерживать с ними связь.
Если видишь, как хорошо, делай хорошо. Если сомневаешься — спроси
Выделить на это достаточное количество времени. Когда я проводила конкурс, было много недоделаннных работ: чётко прослеживается, что вот тут мы начали, а тут устали. Если участвовать, то постараться выложиться и сделать лучшее из того, что можешь. У любого человека есть встроенный фильтр халтуры: он сам прекрасно видит, когда делает нормальную работу. Не надо сдавать на конкурс халтуру, это не пройдёт. Распланируйте время, сделайте как можно лучше и сдайте. Это обязательно увидят и оценят.
Главред «Кто студента» о факапах в работе, драматургии в интервью и проекте учебника японского.
Я Слава, редактирую и пишу тексты. Смотрю мемы в Твитере.
Чтобы отдохнуть от редакторской рутины. В Твитере лента удобнее, чем в ВК. Есть клиенты, которые показывают записи просто в хронологическом порядке, без всяких алгоритмов. Например, Твитдек.
Сейчас я новостник Лайфхакера.
Писал про игры в основном: Канобу и М19, у Вилсакома.
Окончил Новокузнецкий строительный техникум. Поступил в СибГУТИ на ИВТ, но на третьем курсе его бросил, чтобы заниматься текстами. Вроде бы не ошибся, что-то получается.
Там очень много рутины, даже больше, чем в редактуре. Когда я начал изучать языки программирования, увидел, сколько там нужно всего писать. И понял: «Нет, я этим точно всю жизнь заниматься не буду». Хотя я думал, что это моё, класса с пятого. Но когда попробовал, сразу прозрел.
Я взял второе место в Вызове Главреда про бюджетные деньги. Максиму понравилась моя работа, он предложил опубликовать её в Т—Ж. Я поговорил с ответсеком, мы сделали заявку — и я отправил редактору две версии: интерактивную в вебе и текстовую, изменённую под редполитику Т—Ж. У них для тестов свои правила, поэтому сделал два варианта.
Шеф-редактором была Мария Долгополова. Она долго мне не писала и наконец сказала, что мой тест слишком сильно по стилю отличается от тиньковских. А тесты кардинально они не редактируют, поэтому его не выпустят.
Тест о государственных деньгах. Ильяхову зашло, но под формат Т—Ж он не подошёл
За то время, пока тест был на стороне журнала, я уже успел отпустить эту историю. Подумал, что потом ещё что-нибудь попытаюсь выпустить там.
Конечно. Но сейчас мне кажется, что по уровню не дотяну.
Сложно сказать. Просто прёт, как говорит один человек, у которого на фавиконе блога стоит череп.
Если тема интересная, почему бы и не написать самому. Мне кажется, редачить — это больше про общение с людьми: нужно уточнять детали, задавать вопросы, вот это вот всё.
Присматривался к ней давно, ещё когда писал про игры, но зарплата была тогда небольшой. Когда начал работать у Вилсакома, стал получать больше и решил, что можно и поучиться.
Работал в его издании «Вилса-ком» — писал по 4 заметки в день. Нужно было не просто писать новости по пирамиде, а глубоко разбираться в инфоповоде. Например, вышел трейлер игры, про которую ещё ничего не известно — нужно найти интервью в интернете, проанализировать детали трейлера и написать полноценную статью. И так четыре раза за день.
Так я работал, пока не начал халтурить во время курсовой в школе. Совмещать это с учёбой было очень тяжело.
Пару раз схалтурил и меня справедливо уволили. Это был мощный и полезный пинок под зад
Стало проще, когда я узнал о принципе «сделать завтра».
Встаю в 9 утра и до 12 строго занят работой, а потом остальное время могу посвящать то работе, то учёбе и другим делам.
У меня нет точного времени конца рабочего дня — могу закончить в 9−10 вечера, могу до 11 просидеть. В телефоне всегда читаю сообщения и если надо — я опять за компом.
Я ленивый и жуткий прокрастинатор. Бывает, пишу статью и надо посмотреть по теме какой-то видосик. Захожу на ютуб — и пропадаю там.
Просто в какой-то момент я себя одёргиваю: «Ты чего, у тебя же дедлайн» — и иду работать дальше. А в целом бороться плохо получается.
Нужно было сверстать плакат о правах потребителя. Я посидел подумал и решил, что можно сделать его в виде комиксов, а для помощи в онлайне запилить приложение. Приложение не вышло, и я решил сделать канал в телеграме. Моя девушка нарисовала иллюстрации, я сверстал плакат, отправил и поступил в школу на 25-м месте.
Моя вступительная работа в Школу редакторов. С точки зрения вёрстки это полный провал: предлоги висят, формат через жопу, правило внутреннего и внешнего не соблюдено. В школе научили делать нормально
В первый раз, на первой ступени, случился факап. Я подумал, что успею сделать его в поезде по пути в другой город. Купил клавиатуру для айпада и начал редачить. Выяснилось, что эта клавиатура — полное говно, она не переключает раскладку с английской на русскую в гугльдоке.
Ещё я хотел сделать из интервью монолог, но понял, что получается какая-то херня — и забил. Поэтому в первый раз я не попал. А во второй раз я спокойно сел дома и всё сделал вовремя недели за две.
Шапка интервью с Ириной Усиченко из моей конкурсной работы. Решил облегчить себе вёрстку и просто скопировал её из журнала. Рисуночки и обтравка фотографии тоже мои
Я тоже. Я тогда понимал, что тяжело будет учиться и главредить. Ещё перед учёбой у меня был дикий двухнедельный марафон. Шёл большой турнир по «Доте», и я ночью писал про него на «Канобу», а утром работал у Вилсакома. И так две недели подряд. После такого в главредство даже не метил — устал как скотина.
Конкурсную работу я так и не отправил, а ты говорила, что сначала будешь работать с участниками конкурса, поэтому я и не стал пробовать.
Я иногда ночами плохо сплю. Например, интервью с Кристиной Луниной было отредактировано за одну ночь.
По плану в понедельник должно было выйти интервью с Женей Лебедевым, но я дико профакапился и написал Кристине — она предложила помочь. К тому времени уже была готова расшифровка её интервью. Я создал чат, и мы втроём — я, Кристина и Лена, автор интервью, — сидели ночь и пилили этот текст.
Я просто разговаривать с людьми не умею.
Тая Штоль взяла у Жени интервью, мы начали его редачить. Когда срок уже подходил, выяснилось, что со среды и до конца недели до героя вообще не достучаться. Я подумал, что вечером в воскресенье всё выясню и в понедельник сделаю выпуск. Но в воскресенье он сказал, что дедлайн вообще-то у меня, а не у него. Если ты плохо организовал работу, это твои проблемы, а не героя.
Мне обещали 8 часов в неделю! На самом деле, я сразу понимал, что надо будет тратить на работу главредом минимум часов 20. Так и оказалось.
Ещё я думал, что придётся очень много редактировать, чуть ли не с нуля переписывать текст. Но мне присылают уже практически готовый документ. Наверное, дело в том, что нынешние авторы — уже опытные редакторы, а не студенты первой ступени.
Я раньше главредом никогда не был, для меня это новый опыт, и мне всё нравится: общаться с авторами, договариваться с дизайнерами, с героем, чтобы он успел проверить интервью к дедлайну.
Очень сложно. Я всегда был домоседом, редко приходилось вести переговоры. А сейчас я ударился об реальность — и вот как-то учусь.
Пиши вежливо, не общайся с людьми, как с быдлом из подворотни. Это очевидные вещи, но они работают.
Понял, что не все будут подстраиваться под тебя, чтобы ты успел сделать вовремя. Эта иллюзия разбилась после того, как я не смог в срок сделать интервью с Женей. Этот случай очень сильно подействовал, меня до сих пор трясёт.
В будущем я хотел бы ввести в журнале полезные советы в формате статей. Типа «Как кропить фотографии» — потребность в них есть, судя по чатам студентов школы.
Читатель у нас в любом случае есть. Пусть это даже очень узкий круг, но людям интервью интересны. Они читают, комментируют анонсы в фейсбуке, спорят и обсуждают. А про окупаемость не знаю: я плохо умею в маркетинг и не представляю, как издание можно монетизировать.
Наверное, хотел бы. Но я не представляю, как его можно монетизировать. Огромный банер сверху? Горбунов за него руки оторвёт.
Трудно представить. Но если он когда-нибудь отделится от бюро, нужно будет что-то вложить в него и развивать новые форматы. Например, сейчас это вакансии. Работодателей приходит не очень много, но всё равно раздел развивается, кто-то даже работу через него нашёл.
Нет, не сказал бы, что я какой-то спец. Хотя журнал — это крутой опыт, я до сих пор ощущаю себя бомжом, у которого случайно получилось, и люди пригласили его работать дальше.
Ощущаю себя бомжом, у которого случайно получилось, и люди пригласили его работать дальше
Думаю, для начала Кэмпа будет достаточно: нужно задавать открытые вопросы, чтобы человек как можно больше смог рассказать. Ещё советую книгу Колесниченко «Практическая журналистика», но там больше про журналистскую этику: почему надо согласовывать текст с героем и какие интервью не надо делать.
У тебя авторами были студенты первой ступени — они на интервью учились, поэтому были ошибки и неудачи. Критика в основном сводилась к желанию читателей увидеть в интервью «больше драмы». Поэтому, когда я пришёл, в выпуске с Ирой Усиченко мы сделали больше драмы. В итоге этот текст даже в чатах обсуждали.
Но я не думаю, что драма нужна в каждом интервью — лучше дать читателю что-то полезное. Например, в том же интервью Ира клёво рассказала, как не убиться в сопли на второй ступени. В интервью с Кирой Калимулиной есть полезные вещи про то, как пишутся сценарии, и развенчание мифов об эзотерике.
Драма — это когда у героя был какой-то конфликт в жизни — и он об этом рассказывает. Чтобы понять, что такое драма, нужно почитать интервью с Владимиром Лебедевым или Леной Жукович, там вообще жесть.
Я с понедельника смотрел лекции и вопросы. Когда читал вопросы, думал: «Что это вообще такое, что Бирман имеет в виду?» Потом более или менее понимал, когда уже прочитал лекцию, прослушал её и прочитал учебник. И так с каждой дисциплиной. На один тест я тратил часов пять.
На второй ступени уходило примерно столько же времени на одно задание. Получается по 10 часов в неделю.
Мне рисует их моя девушка. Она не профессиональный иллюстратор, просто любит рисовать. Я ей предлагал начать фрилансить, но она сказала, что будет рисовать только для меня.
Все клёвые. Вообще практика мне очень сильно понравилась, это гораздо интереснее, чем тесты. Но без теории я вряд ли сделал бы задания хорошо.
У меня тоже была эта проблема. Я выбрал тему про правительство — решил, что это будет интересно. Посмотрел фотки Путина и подумал: «О, из них можно голову вырезать» — давайте сделаем игру. Пошёл и сделал.
Первый и последний подходы к заданию «Интерактивная статья». Читателю дают проблему и он выбирает, кому нужно отправить жалобу
Идти в Твитер мемы смотреть. Я так делаю.
Многие бы сказали: внимания. Но надо понимать, что преподавателя для тебя будет ровно столько, сколько ты его будешь в личку долбить. Может быть вообще нисколько, если ты просто отправляешь работу перед дедлайном в кабинете. И если у тебя просраны якорные объекты или какие-то ещё базовые штуки — получаешь два. А можно с первого же дня присылать свои работы и спрашивать, что поправить.
Многие стесняются, дескать, преподаватели заняты, у них другие проекты, но они ведь и сами мотивированы, чтобы студенты сдали хорошие работы.
Преподавателя для тебя будет ровно столько, сколько ты его будешь в личку долбить
Не знаю, я и сам мало ему пишу. Может, редакторы думают, что и так всё знают. А я, зная занятость Максима, представляю себя на его месте и думаю: «Нет, ему точно не до меня». Но это неправильная позиция — попробовать всё равно стоит.
Делаем учебник японского языка с Кристиной Луниной и Машей Нечаевой.
Наша аудитория — те, кто играет в компьютерные игры, а у меня уже есть опыт коммуникации с ней. Плюс на первом курсе я пытался выучить японский: открыл учебник, прочитал пару глав и ничего не понял. Теперь хочу сделать нормально.
Нет, одного учебника будет мало, но в нём должна быть какая-то база, чтобы ты смог пойти и почитать какие-то более сложные книги.
У нас есть понимание задачи, не принятое арт-директором, и четыре черновика демоглавы. Пока больше ничего не могу сказать.
Все подробности — на защите.
Арт-директор у нас Артём Горбунов. Когда мы работали над пониманием задачи, первые два дня казалось, что это какой-то ад: человек просто докапывается до каких-то мелочей. Думаешь: «Ну камон, и так, что ли, непонятно?» А когда начинаешь вдумываться, понимаешь, что это проверка «взглядом новичка», и если ты не в проекте с головой, то действительно непонятно, о чём в некоторых моментах идёт речь.
Критическое ощущение, что у тебя постоянно нет времени. После каждого созвона я думаю: «Сдавать надо через 6 или уже через 5 недель — а ещё ни хрена не готово, мы только сидим и обсуждаем какие-то идеи». Не знаю, как у остальных ребят в команде и других проектах, но у меня такое ощущение есть.
Как бы это банально ни звучало, ты просто сидишь и фигачишь — других вариантов нет. Постоянно нужно разговаривать с преподавателями, просить, чтобы они тебе как-то помогли, добиваться внимания арт-директора, чтобы он до согласования замечаний внёс правки в работу. Только так.
Я из маленького города Междуреченска, из простой семьи — кем я мечтал быть? Космонавтом! Серьёзно.
Перееду в Питер летом. Я жил там две недели, архитектура там просто невозможная по сравнению с глубинкой. Может, это потому что я тусовался в основном в центре города. Когда вернулся домой, подумал: «Блин, что за помойка? Как мне обратно уехать?»
Не знаю. Ипотеку бы взял, наверное.
Новый главред «Кто студента» рассказывает о знакомстве с журналом, самореализации и воспитании детей.
Не очень. Когда я училась в универе, педагогическая сторона волновала меня меньше всего. Больше увлекало литературоведение и языкознание. А педдисциплины оказали мало влияния на будущую жизнь.
С каждым из детей в самом начале мне было тяжело справляться. Да и сейчас не всегда просто. С ними нужно не образованием заниматься, а воспитанием: найти подход, завоевать доверие и интерес, не дать манипулировать собой. Это всё вещи, далёкие от институтских знаний.
Да, хочу попробовать. У меня была практика в школе и в универе. Мне нравилась роль преподавателя, хотя я и была тогда жутко неуверенной в себе. С опытом я стала сильнее и думаю, что могу владеть вниманием людей.
Стихи и коротенькие рассказы я писала ещё в школе. Сочинения по литературе тоже хорошо получались. Я и на филфак пошла потому, что мне нравилось писать и читать.
Но я всегда сомневалась, моё ли это. У меня и с математикой было всё хорошо. А в универе препод по естествознанию даже предлагал перейти с филфака на физмат.
В редактуре хорошо то, что она пригодится и физику, и гуманитарию. Можно быть программистом и учиться делать более информативный дизайн. Художественному тексту тоже нужна редактура, только не в инфостиле.
Редактура нужна и физику, и лирику
Редактура помогает писать проще и сильнее. Знания об инфостиле влияют не только на текст, но даже на то, как ты говоришь: стараешься проще формулировать свои мысли и лучше выстраивать диалог.
Это короткие рассказы-анекдоты, в которых участвуют реальные герои. Но всё, что с ними происходит, — чистый вымысел. Пошло всё от Хармса и его анекдотов про Пушкина. В них Пушкин кидается камнями, ломает себе ноги и называет Жуковского Жуковым. В сущности это совсем не Пушкин, а просто герой с его именем. Но у читателя возникает стойкая ассоциация с реальным историческим лицом. Получается абсурдно и отражает страшную реальность тех дней.
Сначала я писала хармсинки про известных в широких и узких кругах людей: Пушкина и Бродского, знакомых и друзей. Но потом стала писать на общие темы. Главное в таких рассказах — соседство несерьёзного и шутливого с грустным или даже трагичным.
Мой любимый хармсинк
Недавно сочинила хармсинк про преподавателей бюро:
«Встретились как-то Ильяхов с Бирманом в Коворкафе. Бирман спрашивает:
— Макс, за что ты любишь свою жену?
— За то, что она варит мне вкусный борщ. А ты?
— За то, что она как хороший интерфейс: никогда не заставляет меня делать то, что я плохо умею».
Да. В Рыбинске моя подруга устраивала мероприятия для неформальных поэтов, где они читали свои стихи, а публика их оценивала. Победитель получал денежный приз — стартовые взносы всех участников. Я тоже участвовала в одном из таких «поэтри-слэмов».
У меня мало стихов — на книгу точно не хватит. Поэзия всего лишь увлечение моей юности.
Это была моя первая постоянная работа. Сама компания находится в Москве, заказчики и менеджеры тоже там. В Рыбинске — офис для сотрудников, которые делают всё удалённо.
Мы разрабатывали сайты: делали макеты, писали текст, настраивали рекламу. А потом эти сайты продвигали в поисковиках и немного в соцсетях. Большой объём работы был связан с СЕО: сбор семантических ядер, оптимизация сайта, аналитика.
Мне не нравились моменты, когда сталкивались требования СЕО и мои знания о полезном действии текста. Плюс было много разноплановых проектов и задач, а хотелось развиваться в чём-то одном.
Когда я поступила в Школу редакторов, решила уйти в свободное плавание: искать дистанционную работу и напрямую общаться с заказчиками.
В самом начале работы руководитель компании Роман Скобелев переслал мне письмо из рассылки Мегаплана. В нём Максим рассказывал, как надо писать. Кажется, была такая мысль: сначала долго думай, а потом быстро пиши. Мне это понравилось, и я стала следить за его творчеством.
А потом Роман предложил съездить на конференцию «Юикс-пипл». Там Ильяхов был лучшим спикером, как мне показалось. По крайней мере, объяснял понятно.
Очень просто. Есть инструкция для начинающих авторов. Когда писала первую статью, ещё действовал старый курс молодого бойца. Я его прочитала и отправила заявку. Тема казалась смешной — как собирать наклейки в магазинах. Но её приняли.
Может быть. Но последние три заявки оказались не в кассу. А другие темы, возможно, мне не по зубам. Простому обывателю не каждый день попадаются актуальные для Т—Ж темы. Если ты экономист или юрист, наверное, шансов больше.
Нет, приглашали абсолютно всех авторов.
Ярко, весело, хайпово. Можно было увидеть живых Сашу Рая, Люду Сарычеву, Екатерину Мирошкину, Марину Сафонову, Ильяхова за диджейским пультом. Здорово, что они предоставили возможность всем собраться и встретиться лично с издателями.
Мне немного не хватило какой-то вступительной части или приветствия, где бы лучшим вручали те самые толстовки и плюшки, называли их по именам. Но, с другой стороны, было интересно знакомиться лично. Все подходили друг к другу и спрашивали: «А ты какую статью написал?» Многие встречали своих знакомых или знакомых знакомых.
Мы с подругой отдыхаем на трёхлетии Т—Ж
Одно время я продавала беговелы: покупала их на немецких и австрийских сайтах под заказ или специально для продажи. Не скажу, что много заработала, это было такое увлечение альтернативными видами детского транспорта.
Началось всё с покупки беговела для моего сына. Мне понравилась идея, что ребёнок с полутора-двух лет ездит на двухколёсном велосипеде и учится держать равновесие. По-английски беговел — «balance bike». Ребёнок разгоняется и какое-то время едет, как на обычном велосипеде. Затем нужно снова бежать, чтобы набрать скорость.
Когда мой сын научился гонять на беговеле, я подумала: нужно нести идею в массы. Это же клёво. Во-первых, сразу динамика прогулок возрастает: можно гулять в естественном темпе, не подстраиваясь под скорость ребенка. Во-вторых, развивается координация движений. И после беговела дети сразу пересаживаются на двухколёсный велик.
Я покупала в Германии беговелы фирмы «Пуки». В Европе много где развита эта идея, а в России тогда они не были популярны. Потом случился рост валюты, и стало дешевле заказывать у российских дилеров.
А когда дети выросли, я и свои беговелы продала. Если сейчас меня кто-то спрашивает про них в группе, я помогаю разобраться, советую, какой беговел выбрать, какие трудности могут быть.
Как катаются на «Пуках». Мои сыновья тоже выросли на них: после беговелов я купила в Германии велосипед, он до сих пор в отличной форме
Узнала в блоге Ильяхова. Потом долго присматривалась к бюро, к школе. Читала отзывы, соизмеряла свои силы и возможности.
Когда надумала поступать, был набор со вступительным про учебник. Нужно было оформить главу по школьной программе. Я выбрала физику и долго делала эту главу: изучала тему, пыталась рисовать картинки. Наконец, поняла, что не осилю, и решила подождать следующего набора.
В этот раз нужно было сделать плакат о правах потребителя, который можно повесить в магазине. Я сделала плакат «Как вернуть одежду». Мне поставили не очень высокие баллы. Помогла оценка за срок и балл за подготовительные курсы. Прошла на бесплатное девятой из десяти.
Мой плакат. Как я позже поняла, первый большой минус в том, что он горизонтальный
Мне нравится. Я знала, чего ожидать. До поступления читала программу и отзывы других студентов. Когда Сёма изобрёл «Кто студент», читала все выпуски со студентами и преподавателями. Смотрела разборы вступительных, переговоров и курсовых.
Да, я читала его с самого начала. Идея мне сразу показалась очень крутой: журнал приподнимал завесу школы. Можно было увидеть процесс обучения глазами самих студентов. Интервью с преподавателями — отдельное золото. В одном Максим Ильяхов рассказывает о своих провалах и слабостях. Сразу из абстрактного гуру превращается в живого человека.
Изначально я хотела стать автором. Думала взять интервью у Сёмы Сёмочкина, создателя журнала. Написала об этом Косте. Он сказал, что авторов будет набирать новый главред. И предложил поучаствовать в конкурсе. Ну, я и поучаствовала.
Сначала было страшно, но я подумала и решила, что справлюсь: одно интервью в неделю сделать смогу, раз столько желающих стать автором.
Да, прибавилась целая работа, за которую не платят деньги. Иногда приходится выбирать между заработком и редактурой интервью или просмотром лекций. В выходные не всегда получается поработать над выпуском: обычно это время для семьи.
Да.
Как советует Люда Сарычева, нужно максимально разграничить семью и работу. Одно время я пыталась делать по-другому: писала текст, а левой ногой играла с детьми. Это нереально. К концу дня очень выматываешься, и всё бесит. Чувствуешь себя ужасной матерью, и работа не сделана.
В итоге я бросила попытки совмещать семью и работу — стала заниматься детьми и бытовыми вещами. Шить, валять и делать картонные домики. Потом, когда дети подросли и младший пошёл в сад, я вышла на работу. Когда работодатели спрашивают, а чем вы занимались все эти годы после университета, я говорю правду: воспитывала детей.
Я живу в одной квартире, работаю в другой. Вторую мы недавно купили и до сих пор не успели отремонтировать.
Дома труднее концентрироваться: дети приходят и уходят в школу, им надо помочь, накормить. А в пустой квартире я могу полноценно с утра до вечера работать, учиться и делать интервью. Обычно в 8 прихожу, а ухожу около шести вечера.
Она с самого детства любит рисовать. Раньше ходила на подготовительные в художку, но бросила. Не понравилось, что нужно писать красками натюрморты.
Для неё рисование — как язык. Думаю, таким способом она перерабатывает свои внутренние эмоции, мысли. Выплёскивает всё на бумагу.
Сонин комикс про креветок
Вообще не помогаю. Я смотрю, что она нарисовала, высказываю мнение, восхищаюсь и выкладываю в свой инстаграм.
Это моя попытка монетизировать её умение. Она и правда очень много времени проводит за рисованием. Думаю, это достойно поощрения.
На «Принтдиректе» можно заказать кружку, стикеры или сланцы с Сониными рисунками. А ещё они отлично подходят для печати на детской одежде
Для каждого человека его родители — это пример или антипример. В детстве меня родители отдали в круглосуточный сад, я была дома только на выходных. Запомнилось самое плохое, и я долго не могла по-нормальному отдать в обычный сад своих детей. Только после рождения третьего поняла, что реальность отличается от моих представлений: сад может быть полезным, а воспитатели не монстры.
Советую таким, как я, не впадать в крайности. Старайтесь увидеть мир таким, какой он на самом деле, а не в книгах, фильмах и собственном детстве. Это бывает непросто, но чем раньше примешь реальность, тем проще будет жить.
Чем раньше примешь реальность, тем проще будет жить
Когда дети были маленькими, я очень запаривалась. Жизнь состояла из задач: встать, всех накормить, погулять, опять накормить, помыть полы, прибрать игрушки. Мне не хватало самореализации. Я не верила, что могу быть полезной людям своими умениями.
Правда в том, что когда ты находишь себе работу или дело, объединяющее людей, то и в семье начинаешь чувствовать себя лучше — появляется уверенность, связи и общение.
Найти работу, взять задачу и сделать. Получить за это деньги. Получить удовлетворение в процессе и от результата. Если работа не по душе, можно найти другую. Она должна быть не слишком простой и не слишком сложной — по силам тебе и увлекательной. Тогда случится состояние потока, о котором писал Чиксентмихайи.
Я кайфую от редактуры интервью, мне нравится выстраивать логику, заострять мысли и делать текст плавным. Особенно когда у героя близкое мировоззрение. Ответственность за конечный результат в журнале придаёт работе ценность и заставляет не идти на компромисс.
К большому объёму работы и ответственности. Ещё желательно быть общительным, чтобы отвечать всем авторам, помогать им делать работу.
Любой студент школы.
Отдыхаю вечером дома и в выходные. Хотя не всегда получается оставить за бортом гнетущие мысли и задачи. Да и отдых дома случается не всегда: домашние дела — это тоже работа. Если долго не отдыхаю, то начинаю болеть. Как говорил Стас Сажаев, рано или поздно организм тебе сам скажет: «Всё, хватит, пора отдохнуть». Тогда ты болеешь, и у тебя нет выбора: приходится отдыхать.
Энергии придают занятия спортом, если получается до них дожить здоровой. Я тренируюсь по выходным — играю в теннис, большой и пляжный.
Пойти к тренеру и взять несколько уроков. Он поставит удар и научит правильно держать ракетку. Без этого игра будет некрасивой. Можно научиться самому, но самоучек всегда видно: они бьют тычками, не делают проводку и угловато двигаются по корту.
Я сейчас мало занимаюсь рэндзю, но раньше играла. Это спортивно-логическая игра. По рэндзю проходит много соревнований во всём мире. Есть заочные турниры в онлайне.
Цель игры — поставить пять шашек одного цвета в ряд, как в крестиках-ноликах. Есть определённые ограничения и дебютный регламент, но их тоже несложно усвоить.
Ищу выигрыш или защиту, пока дети занимаются своими делами
«О начале человеческой истории» Поршнева. Это научное антропологическое исследование, читается тяжело. Но если продраться через стиль, можно узнать много интересных вещей. Например, что предки людей одного вида ели представителей другого вида, что человеку изначально свойственно отдавать, дарить, а не стяжать, что культура помогает не сойти с ума от жёстких запретов, на которых зиждется социум.
Сейчас все читают книги про устройство мозга и его влияние на поведение людей, а у Поршнева знания про мозг связаны с историей человечества. Мне нравится мысль, что любая коммуникация содержит в себе суггестию, то есть внушение. Мы можем ей не поддаваться, но не можем как минимум не понимать слов, если они сказаны на родном языке.
Когда речь только появилась, слова имели непреодолимую силу. Человек не мог ни промолчать, ни ответить — он просто покорно выполнял то, что требовали. Потом появилась контрсуггестия — ответ или фильтр, через который проходит высказывание.
С тех пор формы суггестии крепли и развивались, но совершенствовались и фильтры. Теперь выигрывает только умная коммуникация: если вам всё разложили по полочкам и привязали к вашей пользе. Или завоевали ваше доверие честным выкладываем багажа.
Но при этом и более древние формы общения всё ещё существуют и работают в определенных ситуациях. Например, если на тебя наезжают, не будешь раскладывать по полочкам, а ответишь тем же, возмутишься или просто уйдёшь.
Лети к другим, несчастная синица!
Ты так худа, так слаб твой голосок.
Я затяну потуже поясок.
Журавль — восхитительная птица.
Новый главред «Кто студента» рассказывает,
Предисловие старого главреда
Константин победил в конкурсе на должность главреда и с 11 июня руководит редакцией. До вступления в должность он успел отредактировать и выпустить два интервью:
Теперь Константин отвечает за регулярность публикаций, соблюдение редполитики и передачу полномочий следующему главреду в сентябре. Я взял у него интервью,
Во-первых, я предприниматель. У меня свой небольшой магазин мебели в Румере на Автозаводской.
Во-вторых, я пишу тексты. Обычно это тексты о компании или для упаковки каких-то продуктов.
В-третьих, я организую фестивали. Самый большой — фестиваль еврейской культуры Shalom Moscow.
В-четвёртых, я организую небольшие эвенты для души: показы, творческие вечера.
Мне интересны разные области, я разные навыки в себе качаю. Магазин мебели — это для постоянного дохода, чтобы можно было просто жить. Тексты — это моё желание развиваться в профессии.
Мне не нравится статус фрилансера, потому что это постоянная гонка и недоверие между тобой и клиентом. Все ждут, что ты сделаешь какое-то говно, свалишь с деньгами и ничего хорошего от тебя не дождёшься. В этом каждый раз приходится переубеждать. Поэтому в какой-то момент я понял, что надо переставать быть фрилансером, надо прокачать себя и идти выше.
Мне помогла еврейская среда, потому что я пришёл и сразу получил работу — пиарщиком. Потом, когда мне было 20, я работал в еврейском музее: водил экскурсии, вёл соцсети. Моя работа с текстом началась здесь. Я понял, что хочу заниматься этим.
Я открыл его вместе со своей мамой. Мы просто смогли вовремя зайти в Румер: выкупили бизнес у знакомого человека. Первое время было очень тяжело, не понимали, что делать. Налоги и отчёты — это жопа. Заплати торговый сбор, заплати квартальный сбор, заплати за аренду — первое время было тяжело разобраться.
Открывать магазин тяжело, потому что нужно нарабатывать круг поставщиков. Когда ты продаёшь мебель, ты же не производишь её — ты просто закупаешь, даёшь какой-то сервис, коннектишься с аудиторией. И это непросто — найти хорошую мебель, за которую не стыдно. Мы торгуем мебелью из юго-восточной Азии, из каучуковых деревьев, потому что она крутая.
Я на мебели окончательно понял такую фишку, которую уже позже в бюро услышал, — нельзя продавать что-то, если ты в это не веришь. Даже если ты убедишь покупателя, нельзя продавать плохой стул, потому что самому стыдно. Нужно выбирать хороший товар и оказывать хороший сервис.
В моём мебельном магазине
Иногда я работаю как продавец, потому что нанимать продавца нерентабельно, особенно сейчас. Последние полгода люди очень плохо покупали. Я думаю, это связано с двумя вещами. Первая — все зимой решили покутить. У нас мебель не дешёвая, а среднего сегмента. Вторая — выборы президента: все ждали, что будет. Все знают, что будет, но всё равно ждут, что будет. Сейчас потихоньку начинается какое-то оживление.
Иногда работаю по логистике. Сейчас я доделываю интернет-магазин и беру на себя всю интернет-коммерцию, соцсети.
Да. Сайт нужно было сделать уже давно, но я постоянно стремался. Говно на конструкторе мне было некомфортно делать. Сейчас, вооружившись новыми бирманознаниями, делаю прототип.
Я нахожу заказы на биржах и через знакомых. Лучшие заказы — через знакомых. С бирж у меня идёт тяжело, но когда я себя пересиливаю в плане первого шага и коммуникации, то заказы идут.
Описал услуги барбершопа FIRM
Академия Toni&Guy. Это лучшие чуваки, которые учат делать стрижки в России. У них происходят потрясающие вещи, и я горд, что как-то к этому руки приложил. Я переписал абсолютно все тексты про их курсы. У меня есть претензии к их сайту, но я решил не приставать, хотя, наверное, надо было.
Я не так много их делал — всего три. Есть ещё несколько маленьких, где я какие-то функции по пиару закрывал: поговорить, вытащить информацию, переварить её, сделать в виде постов.
Сам я делаю фестиваль еврейской культуры Shalom Moscow. Это очень дорого, но сейчас мы нашли деньги и готовим третий фестиваль. Дважды мы его делали на Флаконе: арендовали трёхэтажное пространство с другой стороны от Коворкафе. Последний фестиваль собрал 3,5 тысячи гостей.
Во-первых, это классная практика. Интересно собрать программу, подобрать людей. Тема привлекает, потому что это еврейская идентичность. Мне хочется дать людям с корнями возможность посмотреть, что такое эта культура, насколько им интересна эта культура, насколько они с этим солидарны.
Во-вторых, интересно показать эту культуру людям без корней. Показать, что жиды — это не про выпивать воду и делать ещё какие-то страшные вещи, а нормальные люди с нормальными ценностями.
Эти задачи больше социальные, но мне прикольно. Надо понимать, что работа над фестивалем — это два месяца: месяц-полтора подготовки, сам фестиваль и две недели фидбека.
На наш фестиваль еврейской культуры мы пригласили искусствоведа Андрея Боровского, чтобы он показал гостям технику
Музыкальная программа на фестивале. Гости развлекаются
Мы работаем с организациями, которые поддерживают культуру. Я занимаюсь больше идеями и пиаром, а мой партнёр — Женя Сеплярская — занимается реальным фандрайзингом. Неделю назад она как раз написала: «Кость, делаем новый, я договорилась».
Нам помогает организация «Гилель». Хочется сказать, что она всемирная, но она работает в основном в СНГ и США. В большей степени они поддерживают молодёжную культуру. Я там работал когда-то, поэтому нам нетяжело договорится, у них есть запрос.
Не могу сказать. Я не против, но у меня есть договорённость с партнёром, что мы не разглашаем цену. С одной стороны, это связано с тем, что на людей плохо действуют суммы. Когда они слышат суммы, у них начинаются какие-то сложные калькуляции в голове и это отдаляет от сути. С другой, там есть постоянные внутренние истории по бухгалтерии. Белые, нормальные, но которые не хотелось бы палить: это стоит столько, возьмите столько, сделайте.
Это посев в соцсетях, на The Village и Афише. Это большая сарафанная работа через лидеров мнений в стиле «чувак, напиши про нас». Это упаковка спикеров, это правильный дизайн. Плюс мы делали всё аффилированно с Флаконом, поэтому Флакон подключал и свои пиар-мощности.
К началу нашего фестиваля разместили специальные указатели на Флаконе
К следующему фестивалю хочется привлечь уже 6 тысяч гостей. Мы прекрасно знаем, что это возможно и просто надо упаковать контент. Главный принцип абсолютно простой: рассказываешь о себе как можно больше. Люди приходят, наверное, потому что первым фестивалем мы показали, что это не говно. А на второй уже были определённые ожидания.
С подобными фестивалями есть проблема: некоторые делают их очень часто, и у людей начинается отторжение, потому что каждый раз одно и то же. Мы делаем раз в год, и люди от этого не устают.
Ещё одна причина, почему получается набирать людей, — мы используем простые человеческие связи. У нас есть волонтёры, партнёры, люди, которые выступают, люди, которые делают фудкорт, люди, которые нас пиарят.
Организовали фудкорт с фалафбургерами для гостей фестиваля
В 2014 году я узнал, что есть бюро и есть какая-то Школа стажёров. Я тогда подумал, что это интересно, но для дизайнеров, поэтому посмотрю когда-нибудь потом. Позже меня зацепило, когда делали первый набор в Школу редакторов. Тогда я понял, что хочу пойти учиться, но побоялся, потому что там все такие крутые, и опять отложил.
Осознанно начал задумываться о том, чтобы отучиться, три набора назад. Сходил на четырёхдневный курс Ильяхова и Люды, мне прямо очень вкатило.
Офигенные. Я сложно представляю, как можно этим не восхищаться и не тащиться от этого.
Как я понимаю, у людей иногда возникает история про «где моя обратная связь?». Мне какие-то неправильные ожидания от школы помогли погасить две вещи: вебинар Ильи Синельникова о правилах школы и книга Джули Дирксен «Искусство обучать». В книге рассказывается, как происходит процесс образования, и есть глава про самообразование. Если тебе не дают правильный ответ, это круто, потому что ты сам разбираешься.
Милорад Павич — «Хазарский словарь».
Многоуровневая книга про поиск знаний. Это, конечно, всё обёрнуто в форму из балканского мистицизма, но в первую очередь я бы порекомендовал её.
Джейсон Фрайд, Дэвид Хенссон — «Remote: офис не обязателен».
Книга очень водянистая, но я для себя усвоил решения определённых сценариев из жизни. Я имею в виду, например, историю про назначение встречи: нужно ехать 30 минут, а если это в кафе, то надо что-то заказать, вокруг какие-то люди будут — какой напряг. Я понял, что можно работать продуктивнее из дома.
Рабочее место дома. Кот и захваченный диван
Роджер Эберт — The Great Movies.
Трёхтомник главного американского кинокритика про то, как делать рецензии. Спустя 30 лет как он всё это написал, все кинокритики используют его форму рецензии. Это ещё и расширяет знания, и развивает вкус.
Mайк Монтейро «Дизайн — это работа».
Книга про ценности: как относиться к миру, к заказчику, к тому, что ты делаешь. Часть этого дублируется в кодексе бюрошника.
Вильям Странк мл. — The Elements of Style.
Очень крутой месседж: то, что вы пишите, можно сделать проще. Эту фишку Ильяхов использует постоянно. В книге на конкретных примерах из англоязычной лексики показывается, как подменяется смысл, засоряется язык и как он, наоборот, очищается.
Собственная важность, излишнее отношение к непогрешимости своей работы. Я понял, что классно получать обратную связь и что не бывает сразу идеальных продуктов.
В любом проекте даже на третьей итерации надо выключать примадонну и позволять людям давать себе советы, если это не критика в стиле «ты говно»
Обязательно надо слушать людей. Может быть, они и не правы, но ты видишь другую точку зрения, ты выходишь из своего капкана мышления. А если ты долго над чем-то работаешь, ты попадаешь в капкан.
Могу ещё сказать про перфекционизм. Перфекционизм — это офигительно, но выпущенный результат — это выпущенный результат. Могут быть разные обстоятельства, разные заказчики с придурью — ты не можешь контролировать всё до конца. Тем не менее нужно быть готовым выпускать какой-то результат.
Я маньяк бассейна. У меня ежедневный ритуал: встаю в пять утра и на первом метро еду на соседнюю станцию плавать. Плаваю минут 40−50, потом сижу в хаммаме минут 15−20, потом иду в инфракрасную сауну — вот это самая офигительная, освобождающая, очищающая фигня.
В процессе у тебя есть возможность подумать над всеми проблемами и зажимами. Плюс это такая забота о себе. Я некоторое время работал с психологом, чтобы проще обходить всякие ситуации. Когда ты так с утра занимаешься собой и своим телом, в течение дня у тебя для себя есть универсальный ответ: «Чувак, я уже сегодня о себе позаботился. Давай теперь решать проблемы».