Расскажите, как вы пришли в журналистику, и чем вас привлекла международная работа?

Я интересовался политикой с детства, потому как увлекался историей — такой вот неделимый симбиоз. Я читал исторические книги и вузовские учебники по истории. Мне всегда было интересно, что происходило до нас: как люди общались, как жили, как воевали, а больше всего — как занимались дипломатией. Но я понимал, что писателем или историком мне не стать: слишком ленив и неусидчив.

Международная журналистика помогает соединить исторический опыт с другими навыками. Она не просто смотрит в прошлое, она грезит будущим.

Международная журналистика смотрит в прошлое и грезит будущим

Как вы стали заниматься вопросами дезинформации?

Я бы разделил свой интерес к дезинформации на два этапа.

Первый этап связан с моим взрослением. Моя юность пришлась на турбулентное время — и для России, и для мира. Когда распадался Советский Союз, мне было 14. Тогда я только начинал интересоваться чем-то за пределами привычной жизни: школы, друзей, родителей. В стране происходили события: распад Союза, октябрь 1993 года, американское вторжение в Ирак, выборы 1996-го. Не интересоваться политикой было невозможно. Даже если открыть сегодня хронологию 90-х, каждый месяц — отдельная история.

История, политика и журналистика всегда идут рядом. Журналист-международник поневоле становится немного политологом и историком. Эти годы были перенасыщены новостями, всё происходило впервые за десятилетия. А нынешнее время не менее насыщенное. Тем, кто сегодня заканчивает школу или выбирает профессию, доступно куда больше: смартфон, интернет, архивы, библиотеки в кармане. Мы о таком могли только мечтать. Сейчас возможностей больше, а значит, и ответственности больше — особенно у тех, кто работает с информацией.

В начале 90-х я уже выучил английский, поэтому мог читать зарубежные газеты и журналы — британские и американские. Ходил в библиотеки, культурные центры при посольствах. Меня поразило огромное различие между картиной мира, которую формировало наше общество, и той, что рисовали зарубежные СМИ. Позже мы все сталкивались с потоком дезинформации вокруг Первой чеченской кампании, российской внешней политики и многих других тем. Иногда публикации полностью расходились с тем, что я видел сам или знал из первых рук. Тогда я и задумался: почему это происходит и почему дезинформация — не случайность, а спланированная кампания, рассчитанная на месяцы или годы.

Второй этап — осознание, что дезинформация может скрываться в привычных, «очевидных» вещах. Мы часто воспринимаем повторяющиеся заявления как данность. Если некий политик или эксперт регулярно появляется в медиа, говорит на одну и ту же тему, слушателям начинает казаться, будто его мнение по вопросу весомо. Затем журналист проверяет факты и выясняется, что эксперт вовсе не эксперт, а его заявления — либо ложь, либо правда шиворот-навыворот.

Поэтому главный инструмент проверки — принцип «ищи, кому выгодно». Чтобы найти, кому выгодно, для начала нужно предположить, кто может извлечь пользу из конкретного вброса. Это могут быть политическая партия, корпорация или СМИ. Затем проанализировать, чьи именно интересы совпадают с тем, что продвигается в фейке. И затем проверить, а могут ли эти предполагаемые интересанты подобное организовать. Определённого рецепта нет — помогут лишь опыт, знания и умение делать выводы.

Главный инструмент проверки — принцип «ищи, кому выгодно»

Любую устойчивую информацию нужно рассматривать с разных точек зрения. Загляните под скатерть, посмотрите сверху — и она предстанет совсем в ином свете.

Никто не будет заниматься дезинформацией просто так. Это сложный профессиональный процесс, требующий технической подкованности, знания стратегии и понимания, как внедрить и распространить ложь. Дезинформаторы не придумывают фейки на досуге, это целая система, цель которой — вызвать у людей сильный эмоциональный отклик и манипулировать их сознанием. Эмоциональность подачи, призывы отключить рассудок и обращаться только к эмоциям — первые признаки фейка.

Но как распознать дезинформацию?

Критически мыслить. Если информация подаётся слишком эмоционально, с призывами к немедленной реакции, стоит задуматься и усомниться.

Обращать внимание на источник: кто и откуда распространяет эту информацию, есть ли у источника репутация, когда зарегистрирован сайт или канал распространения, насколько прозрачен источник.

Проверять, насколько логична и последовательна информация, не противоречит ли она известным фактам, не сопровождается ли анонимными заявлениями.

Как проверить фото или видео на подлинность?

Любая проверка — это многослойный процесс. Универсального рецепта нет, но есть алгоритм действий. Сначала смотрим контекст: откуда взялось фото или видео? Дальше проверяем метаданные. Это исходный код файла, его «метрика». Можно сделать запрос в ИИ, можно использовать программы напрямую. Самый простой пример — Google Reverse Image: он покажет, откуда взяли фото, не использовали ли его раньше. С видео та же логика, есть специализированные программы по типу InVID & WeVerify.

Следующий уровень — детали. Например, нам показывают душещипательное видео и утверждают, что это произошло «только что». В кадре — опавшие листья, а на дворе — зима. Значит, это либо осень, либо весна. Или, бывает, форма на военных не соответствует ни стране, ни времени. Разоблачение готово, достаточно быть внимательным.

Достаточно быть внимательным

Финальный слой проверки официальных данных — это многослойный, комплексный процесс. Если утверждают, что фото или видео принадлежат какому-то агентству, полезно залезть в архивы ТАСС, Reuters или других источников и убедиться, что материал там действительно есть.

Следующий этап — проверка через официальные сайты надзорных органов. Например, если приходит новость о вспышке какой-то болезни в России и утверждается, что это сообщение официальное, зайдите на сайты Роспотребнадзора или Минздрава и проверьте пресс-релизы и официальные заявления.

Если источник анонимный, отсутствуют имя или фамилия, это всегда потенциальная мина замедленного действия. Никогда не публикуйте такие материалы без проверки. Ищите подтверждения через открытые данные, официальные заявления или даже спутниковые снимки.

Скорость публикации не должна затмевать безопасность и точность информации. Например, в случае терактов или других ЧП в соцсетях часто появляются сообщения «срочно от очевидцев» с фотографиями или видео, якобы сделанными на месте происшествия. Люди пишут, что погибло несколько человек, показывают дым или разрушения, добавляют восклицательные знаки и эмоциональные подписи — и всё это выглядит очень убедительно. На самом деле такие публикации почти никогда не проверены: нет точного источника, автор остаётся анонимным, ссылки на официальные агентства ведут либо на главную страницу сайта, либо на материалы, которые не подтверждают событий.

Если журналист публикует информацию сразу без проверки, последствия могут быть серьёзными: аудитория получает недостоверные данные, возникает паника, а репутация СМИ или автора страдает. Проверка должна включать поиск официальных заявлений, подтверждение через несколько независимых источников, а также изучение метаданных фото или видео. Даже если кадры кажутся настоящими, важно убедиться, что они сняты именно там и именно тогда, а не переработаны, взяты из других событий или сгенерированы искусственным интеллектом.

Какие ошибки редакторы чаще всего допускают при верификации?

Самая большая ошибка — публиковать без проверки. Газеты, например, от мгновенной публикации защищены. Это даёт время проанализировать информацию не только вам, но и другим людям, которые буду взаимодействовать с материалом.

Какие самые распространённые приёмы манипуляции в медиа?

Эмоциональность, в первую очередь. «Катастрофы века», заголовки из разряда «ВОЗ объявляет о начале новой смертельной пандемии». Это эмоциональные крючки, я их не люблю. Уже не хочется ни читать, ни разбираться в таком материале.

Крючки-заголовки разрушают человеческую эмпатию. Это как сказка про мальчика, который кричал «Волки!» Первый раз он закричал — все побежали спасать, волков нет. Второй раз — снова все бегут, снова пусто. А в третий раз уже никто не пришёл. Так и с кликбейтными заголовками: сначала они вызывают интерес, но чем чаще обманывают, тем быстрее человек перестаёт доверять.

А крючки делают человека чёрствым. Читатель видит рекламу с фотографией больных детей, которым срочно нужно перечислить деньги в какой-то фонд. Затем читатель смотрит, а почему именно этот фонд, а почему фонд вообще нигде не зарегистрирован. Да и почему детей нет в списках этого фонда даже? После такого «ожога» читатель в следующий раз уже подумает, помочь ли копейкой или нет. А в третий раз читатель вовсе перелистнёт такое сообщение — и, не дай бог, там правда был ребёнок, который без сложной операции не выживет.

А бывает, что материал накручен ботами: просмотры, лайки и так далее. И кажется, что это актуальная тема, но на самом деле — манипуляция.

Понять, что у телеграм-канала накручены подписчики, легко. Достаточно открыть статистику и сравнить цифры. В нормальном канале число просмотров на постах составляет 20−30% от числа подписчиков. Если подписчиков много, а просмотров почти нет — значит, людей «накрутили». Владелец купил фейковых подписчиков, чтобы канал выглядел популярным.

Проверить канал на «накрутку» можно на сайтах TGStat или Telemetr. Нужно ввести название канала в поиске, и вы увидите, как менялось число подписчиков. Если график растёт резко за день на тысячи людей, а просмотры постов не увеличиваются — это боты. Живая аудитория не приходит так быстро без рекламы или вирусных постов.

Ещё можно посмотреть статистику в самом канале. Если у всех постов одинаковое число просмотров — например, ровно по 100 — это тоже признак накрутки. Настоящие просмотры всегда разные: один пост интереснее, другой скучнее. Если комментариев или реакций нет вообще, хотя подписчиков вроде много, — тоже сигнал, что аудитория фейковая.

Дипфейки продолжают набирать популярность. Подделка визуальных данных, голосов и мимики — это простые, но эффективные методы манипуляции.

Фрагментация информации, когда из контекста извлекается часть и используется в своих интересах, также распространённый приём. Например, BBC в программе Panorama склеили два разных фрагмента выступления Дональда Трампа. «Мы собираемся спуститься к Капитолию…» и намного позже в этой же программе он сказал: «…и мы будем сражаться. Мы будем сражаться изо всех сил…». Абсолютно не связанные по смыслу фразы склеили, а затем обвинили Трампа в попытке переворота.

Как распознать пропаганду?

Чтобы ответить на этот вопрос нужно сначала прояснить, что такое качественная пропаганда. Пропаганда — это не всегда обман, как многие считают. Это метод передачи идей широкой аудитории через простые и эмоционально заряженные образы. Пропаганда не пытается объяснить, она — убеждает и побуждает. Пропаганда упрощает реальность до уровня понятного сюжета, где есть герой и враг, «наши доблестные разведчики» и «их коварные шпионы».

Пропаганда часто повторяет один и тот же тезис, чтобы он засел в голове. Это можно использовать и во зло, и во благо. Вакцинная кампания, ролики о безопасности на дорогах, просветительские видео о правах человека — всё это тоже формы пропаганды, просто с другими целями. Пропагандой занимаются все.

Пропагандой занимаются все

Пропаганда работает, когда находит отклик в сердцах людей, когда они видят в ней отражение своих чувств и переживаний. Только тогда она становится по-настоящему эффективной.

Главное качество хорошей пропаганды — её правдоподобность. Она не должна быть полностью лживой. Основа — это факты, а ложь допустима лишь в минимальных количествах. Пропаганда должна обращаться к аудитории с уважением, как к мыслящим людям.

В итоге, пропаганду можно распознать по упрощённой структуре и эмоциональной направленности: она не объясняет, а убеждает, часто делит мир на «своих» и «чужих» и повторяет ключевые идеи, чтобы они закрепились в сознании. Она работает через отклик в чувствах аудитории и кажется правдоподобной, опирается на реальные факты с минимальной долей искажений.

Как понять, что достоверно, а что — манипуляция и искажение?

Одни из главных признаков фейковой новости: текст прописными буквами, восклицательные знаки, выделение цветом. В таких публикациях молнии бьют, черепа летают, в тексте фразы по типу «власти скрывают», «срочно», «эксклюзивно». Когда видите весь этот суповой набор, будьте бдительнее.

Если хочется разобраться, можно ли верить публикации, — посмотрите историю публикаций автора: что он писал, о чём решил умолчать. Так мы поймём, предвзят ли он.

Всегда проверяйте первоисточник. Видите фразу «зарубежные СМИ сообщают» — посмотрите, что это за СМИ. Сейчас такая фраза подобна легендарным «британским учёным». У нас очень любят цитировать непонятные источники с припиской — «по сообщению зарубежных СМИ».

Пример истории, где не проверили первоисточник. В августе 2016 года, во время скандала с допингом российских паралимпийцев, анонимный блог опубликовал вымышленное «интервью» Дональда Трампа для BBC. Там он говорил, что олимпийские чиновники — кретины, потому что не допустили российскую команду до участия в Паралимпиаде. В итоге «Интерфакс» выпустил новость с заголовком «Трамп: решение о недопуске паралимпийцев России до ОИ в Рио принимали полные кретины». Фраза подразумевала ссылку на «зарубежные СМИ», но никто не проверил оригинал — на сайте BBC ничего подобного не было.

Не распространяйте фейки. Это первое и главное правило борьбы с дезинформацией. Люди ставят лайки и делают репосты почти рефлекторно, неосознанно. Фейк паразитирует на нашей привычке «делиться», даже если мы хотим его обсмеять. Алгоритмы не понимают иронии: для них репост значит, что контент интересен, а значит, его надо показывать ещё больше. Так, например, в декабре 2016 года в пиццерию Comet Ping Pong в Вашингтоне ворвался человек с ружьём. Его побудило к этому убеждение в «педофильском заговоре» с участием Хиллари Клинтон. Нападавшего арестовали, никто не пострадал.

Проверяйте источник информации. Часто фейки маскируются под авторитетные СМИ — логотипами, стилем подачи, «экспертными» цитатами. Например, создавали фейковые сайты, имитирующие The Guardian, с доменами вроде guardian.co вместо theguardian.com, чтобы распространять ложные статьи о политике и конфликтах, обманывая пользователей визуальным сходством.

Не доверяйте эмоциональным заголовкам. Прочитайте саму статью, проверьте дату, контекст, ссылки. Иногда половина информации в заголовке просто вырвана из контекста. Так, во время пандемии COVID-19 выпускали статьи с заголовками по типу «Шокирующая правда о вакцинах: они вызывают бесплодие!» Но в самих статьях утверждения часто оказывались вырванными из контекста и не подкреплялись доказательствами. Это вводило в заблуждение миллионы людей и подрывало доверие к медицине.

Будьте внимательны к фото и видео. Манипуляции с изображениями, монтажи, старые кадры, выданные за свежие, — обычная практика. Обратный поиск по картинке, проверка метаданных и даты публикации помогут отличить фейк от реальности.

Что бы вы посоветовали авторам и редакторам, которые хотят научиться распознавать манипуляции и фейки?

Для начала стоит познакомиться с таким инструментом, как OSINT. Сегодня эта аббревиатура звучит повсюду и расшифровывается как open source intelligence — работа с открытыми источниками. По сути, это набор навыков поиска и проверки информации: фотографий, видео, текстов — в том числе на предмет того, создан ли материал искусственным интеллектом. И с помощью этого же искусственного интеллекта можно освоить эту технику.

Но главное начинается дальше — работа над собой. Здесь всё решает практика. Даже если вы не журналист, попробуйте: читайте новости каждый день, ищите в них нестыковки, обращайте внимание на то, как формулируются заголовки и какие эмоции они вызывают.

Используйте искусственный интеллект как помощника. Он не заменяет критическое мышление, но помогает структурировать факты:

• можно попросить его кратко пересказать несколько источников и сравнить версии событий;
• проверить происхождение цитаты или фото, найти первоисточник;
• попросить перечислить типичные признаки фейков в похожих публикациях;
• перевести материал и сверить интонацию с оригиналом, если речь о зарубежных СМИ.

Постоянная практика плюс базовые технические навыки формируют привычку видеть детали — а это и есть современная медиаграмотность.

Очень важно как доверять интуиции, так и проверять её. Главная опасность не в том, что вы сомневаетесь, а в том, что сомнений не возникает вовсе. Задавайте себе вопросы: «Почему мне кажется, что здесь всё правильно? Какие могут быть альтернативные объяснения?» С текстами проще: чем больше слов, тем больше материала для анализа. А с фотографиями и видео важно замедлиться: посмотреть фон, отражения, тени, дату публикации.

Как быть непредвзятым?

Никак. Быть полностью непредвзятым невозможно, потому что мы люди. Мифические журналисты «в вакууме», абсолютно объективные, без эмоций бывают только в книжках и фильмах, но в реальности — нет.

У каждого из нас есть жизненный опыт, семья, друзья, гражданство. Мы живём в России, это наша страна, наша Родина. И мы не можем быть абсолютно нейтральными ни к ней, ни к своим близким, ни к коллегам. Абсолютная непредвзятость — утопия.

Главный критерий здесь другой: отстаивая свои интересы, стараться по минимуму вредить людям. Это уже не про профессиональный навык, а про внутреннюю этику. Этику, которая строится на простых, но фундаментальных постулатах.

У каждого может быть личное мнение, но не может быть личного факта. Мы можем дискутировать, почему Волга так называется, почему впадает в Каспийское море, выдвигать свои предположения, но нельзя продвигать заведомо ложный факт: «О нет, на самом деле это заговор и Волга впадает в Японское море». Такая вера, которую никто не разделяет, которая не выдерживает проверку на реальность, — бред в прямом смысле этого слова.

Быть полностью непредвзятым невозможно, потому что мы люди

Расскажи о своём карьерном пути: как пришёл в ZeMedia?

Перед тем как пойти работать в ZeMedia, я около семи лет отработал в банке «Русский стандарт»: два с половиной года на складе и четыре с половиной в офисе. Работал в отделе логистики: занимался управлением качеством и активами. Я принимал товары на склад, оприходовал их, выдавал по заявкам, вёл инвентаризацию, работал в 1С и во внутренних банковских системах. Номенклатура была в основном айтишная: сервера, компьютеры, принтеры и другое оборудование. На должности повыше нужно было классифицировать активы, ставить их на баланс, понимать, что идёт в основные средства, что — под амортизацию. Я вырос из обычного специалиста на складе до главного специалиста, фактически — начальника склада. Понял, что в банке расти будет проблематично, потому решил уволиться и идти дальше.

В банк я пришёл, когда учился на бакалавра, а незадолго до увольнения поступил в магистратуру РАНХиГС на курс «Общий и стратегический менеджмент». Хотел разобраться в работе бизнеса.

В магистратуре аудитория более разносторонняя, чем в МВА: от людей, недавно ставших руководителями, до тех, кто развивал семейный бизнес или занимался частным ремеслом. Я хотел разобраться в стратегии, финансах, HR, законах и инвестициях. Сами программы не сильно различаются. В МВА больше практики. В магистратуре баланс между теорией и практикой. И при желании после магистратуры я мог добрать часы до степени МВА.

После ухода из банка я зарегистрировал ИП. Вместе с партнёром около двух с половиной лет занимались рекламно-производственным бизнесом — пошивом и брендингом одежды и аксессуаров для корпоративных клиентов. Мы делали тиражные заказы для организаций: футболки, бейсболки, полотенца, ручки, значки, термосы с логотипом. Заказы поступали от компаний, которые проводили конференции и корпоративные мероприятия — например, от подразделений Coca-Cola. Клиент присылал техническое задание с размерами, цветами и макетами, мы его уточняли, дорабатывали, согласовывали и передавали в производство. После проверки готовый тираж доставляли заказчику.

По сути, мы работали как посредники: формировали заказы, контролировали исполнение, следили за сроками. Я отвечал за рекламу и сайт компании, партнёр — за расчёты и производственную часть. Тогда же, в 2015 году, у меня появился устойчивый интерес к маркетингу — я занимался продвижением нашей компании, запускал рекламу и отлаживал воронку заказов. Мы работали только с юрлицами и оптовыми клиентами: на сайте прямо было указано, что принимаем заказы от ста единиц. Это был практический опыт ведения малого бизнеса в B2B-сегменте.

В итоге проект пришлось закрыть. Выяснилось, что партнер использовал общие деньги не по назначению: клиенты платили, но заказы не доходили до производства. Доверие оказалось подорвано, продолжать совместную работу было нельзя. Был получен первый опыт — перепроверять за человеком, даже если он говорит, что всё хорошо.

Примерно с 2015 года загорелся темой маркетинга и рекламы. Прошёл курсы по Яндекс-директу и для собственного проекта настраивал рекламу для привлечения клиентов. Таргетированной рекламы касался только поверхностно, а хотелось разобраться в ней глубже, понять, как работает рекламный алгоритм и система в целом. В один момент я попал на курс компании, в которой позже стал работать. На обучении много практики, можно сразу взять проект в работу. Что я и делал: помогал, активничал, хорошо себя проявлял и меня заметили. Через полтора-два месяца после окончания курса мне сделали предложение присоединиться к команде. Так в 2021 году я пришёл в ZeMedia на позицию специалиста технической поддержки.

Поддержка — это первый рубеж работы с клиентами. Мы собираем обращения, фиксируем баги и пожелания, передаём их в разработку или контентный отдел. Я проработал в этой роли около года, параллельно начал подключаться к клиентским проектам: занимался брифами, медиапланами, общением с заказчиками. А спустя примерно полтора года меня назначили руководителем отдела маркетинга. Этот путь от работы «руками» до управления дал мне понимание всех деталей процессов и научил брать ответственность за команду.

Как менялась со временем работа и команда?

Когда я начал работать, отдел технической поддержки был небольшим — 5−6 человек вместе с руководителем. Мы работали посменно по 4−5 часов: такой график позволял закрывать поток обращений и параллельно вести проекты. Поддержка принимала запросы через виджеты продукта, сообщества, чат, фиксировала проблемы и передавала их в разработку или в команду, отвечающую за контент. Именно работа в поддержке дала мне понимание, как пользователи реагируют на продукт, какие предложение дают.

Компания на тот момент была небольшой — порядка 25 человек. Со временем штат удвоился: появились новые направления и проектные группы, подключили внешних подрядчиков. Сама поддержка по численности почти не изменилась. У меня появилась своя команда, и моя зона ответственности расширилась. Теперь я заведую направлением развития цифровых продуктов и сервисов. Сейчас в подчинении около 12 специалистов: от техподдержки и тестировщиков до программистов. Масштаб задач вырос, и мы стали делать заметно больше.

Как у вас можно расти?

Формальной карьерной лестницы у нас нет. Рост строится на другом принципе: если вы работаете ответственно, то есть выполняете задачи в срок, не повторяете ошибок, то вам находят направление, за которое можно отвечать, и вы растёте дальше.

В маленьких командах рост часто зависит от того, занята ли позиция. Например, кто-то уходит, кто-то двигается дальше, место освобождается и его можно занять. Но если человек видит задачу и решает её, это замечают, и инициативным расти проще. Именно поэтому проактивность важна: нужно действовать и проявлять себя.

Проактивность важна: нужно действовать и проявлять себя

Как выглядели твои переговоры с клиентами?

Переговоры всегда начинались с вопросов. Я спрашивал у клиента: что у него за бизнес, какую задачу он хочет решить, кто его целевая аудитория. Нужно было понять не только, что он продаёт, но и зачем он к нам пришёл.

Когда картинка складывалась, я показывал, какие варианты у нас есть. Иногда клиент говорил: у вас дорого, а у других дешевле. В таких случаях я не уговаривал. Я отвечал прямо: «Если вам кажется, что у нас дорого, попробуйте найти подрядчика дешевле. Возможно, он вам подойдёт. Если не получится, приходите к нам, мы проведём аудит или консультацию». Вдобавок у таких клиентов было слишком много ожиданий от инструмента, потому что они не понимали, как работает реклама.

Я считаю, что нет слова «дорого», есть «не донёс ценность». Поэтому «нет» говорил тогда, когда видел, что мы не сможем помочь. Либо клиент ещё не готов, либо задачи не совпадают с тем, что мы реально можем сделать.

По опыту, проекты, где хотят получить результат за копейку, не живут на длинной дистанции. А для агентства важно, чтобы сотрудничество было долгосрочным, а не на один месяц, и чтобы обе стороны понимали ценность работы.

Нет слова «дорого», есть «не донёс ценность»

В дальнейшем важно поддерживать хорошие отношения с клиентами. Потому мы проводим неформальные встречи для тех, кто у нас открывает рекламные кабинеты, пользуется услугами или кто в целом важный подрядчик. Так мы знакомимся вживую, повышаем лояльность и уменьшаем отток: когда лично с кем-то знаком, то люди больше доверяют, а потому остаются дольше.

Когда ты начал управлять командой?

Сначала я был специалистом поддержки, потом подключался к клиентским проектам. Руководить людьми я начал спустя полтора года. В этот момент пошли крупные проекты, и стало понятно, что нужен руководитель, который будет отвечать за направление.

Как коллеги восприняли твой новый статус?

Когда меня назначили руководителем, проблем не возникло. Коллеги восприняли это спокойно и даже позитивно. Думаю, причина в том, что ещё до назначения я всегда помогал другим. Если кто-то из поддержки не справлялся, я подключался, помогал решить вопрос. Люди видели, что на меня можно положиться. Это очень важно: когда у тебя есть доверие, переход на новую позицию проходит мягко.

Конфликтов не было. Наоборот, многие воспринимали это как естественный шаг. Я не пришёл со стороны и не стал чужим начальником. Я был своим человеком, который просто взял на себя больше ответственности.

Просто взял на себя больше ответственности

Как у вас ставят задачи?

В целом, задачи разные. Генеральный директор может дать постановку в общем виде. Я как заместитель генерального директора должен разобраться, что именно нужно сделать в первую очередь.

Например, может поступить такая задача: «посмотреть, что сейчас происходит на маркетплейсе, и предложить, как мы можем этот процесс оптимизировать». И уже я должен разложить это на понятные задачи и решения. После того как я это делаю, передаю задачи дальше другим исполнителям.

Есть и более простые ситуации. Допустим, служба поддержки сообщает, что где-то что-то не работает: упал виджет, не отправляется форма, клиент не может получить доступ, не сработала операция в сервисе. Тогда задача ставится сразу и очень конкретно: найти причину и исправить. Это оперативная работа, которую нужно сделать без лишних обсуждений.

Как выглядит типичный рабочий процесс?

Если приходит задача, внимательно читаю её. Когда картинка складывается, создаю задачу в нашей CRM. Если задача крупная, разбиваю её на несколько маленьких. Это важно: одно дело сказать «настройте рекламную кампанию», и совсем другое — расписать шаги: подготовить креативы, согласовать тексты, настроить таргетинг, запустить, проверить аналитику. Мы используем Канбан и делаем сначала приоритетные задачи.

Выбираю исполнителя: смотрю, у кого сейчас есть ресурс, у кого подходящие компетенции. Добавляю в задачу всех, кому нужно участвовать. Если команда занята, а передо мной маленькая задача, то выполняю её самостоятельно. Так делаю только при условии, что на горизонте нет других более важных дел, которые требуют моего внимания.

Если у человека остаются вопросы, он пишет комментарий прямо в задаче или выходит на созвон. Я всегда отвечаю: мне важно, чтобы сотрудник понял суть, потому что если он не понял, то результат будет не тот, который нужен.

Когда задача в работе, я смотрю на движение по срокам. Если всё идёт нормально — не вмешиваюсь. Если вижу, что человек не успевает или застрял — спрашиваю, есть ли преграды. Часто оказывается, что проблема не в самом сотруднике, а в том, что где-то зависли согласования или не хватает информации. Тогда подключаюсь и помогаю решить.

Я стараюсь не давить. Для меня важно, чтобы человек понимал: он не один, ему помогут, если что-то пошло не так. Но и ответственность никто не отменял — задача должна быть сделана.

В конце обязательно проверяю результат. Если есть недочёты — возвращаю на доработку, но всегда объясняю, что именно нужно поправить. Для меня важно не просто «завернуть» работу, а показать, где ошибка и как её исправить. Нужно, чтобы человек понимал: он не один, ему помогут, если что-то пошло не так. Но и ответственность никто не отменял — задача должна быть сделана.

Важно не «завернуть» работу, а показать, где ошибка и как её исправить

Как ты мотивируешь сотрудников и поддерживаешь их вовлечённость?

У нас нет жёсткой системы штрафов и наказаний. Есть материальная мотивация — например, 13-я зарплата, годовые премии. Но я считаю, что одного этого мало. Главная мотивация строится на внимании и уважении.

Раз в полгода всей командой уезжаем за город, устраиваем тимбилдинг. На такой неформальной тусовке нет начальников и подчинённых, только команда. После таких встреч люди возвращаются на работу воодушевлёнными.

Я стараюсь регулярно общаться с людьми не только по работе. Спрашиваю, как у них дела, как они себя чувствуют. Это может быть короткий созвон или сообщение в чате. Человеку важно понимать, что он не винтик, а живой человек, которому уделяют внимание.

Я отмечаю успехи подчинённых, даже маленькие с виду. Например, могу написать человеку в личку и как руководитель похвалить. А им приятно, ведь их труд заметили и оценили, появляется желание двигаться дальше.

Ещё один способ — вовлекать людей в обсуждение. Если у сотрудника есть идея, надо выслушать. Но как только приходит понимание, что мы не сможем её реализовать, то обязательно объяснить причины. Важно, чтобы человек почувствовал себя услышанным.

Мы закладываем бюджет на обучение и конференции. Если сотрудник хочет повысить квалификацию, мы это поддерживаем. Это тоже мотивация: человек понимает, что он растёт, и компания помогает ему в этом.

В итоге вовлечённость держится на трёх вещах: внимание к человеку, признание его усилий и возможность развиваться. Когда это есть, люди остаются в команде и работают с полной отдачей.

Что делаешь с конфликтами в команде?

Конфликтов как таковых нет, есть преграды. И наша главная преграда в том, что мы не успеваем слышать пользователей. Не хватает ресурсов, чтобы закрыть свои требования-хотелки и пользовательские. Но мы понимаем, что надо работать от потребностей рынка. Плавно к этому двигаемся.

Многие ребята пришли в компанию после курса. Мы вместе учились, и уже тогда притёрлись друг к другу. Когда мы оказались в одной команде, больших разногласий не было: мы изначально двигались в одном векторе с пониманием, что делаем общее дело.

Теоретически небольшой конфликт возник бы, если кто-то захотел бы занять место своего руководителя. Такое бывает: человек работает под начальником и думает, что может руководить лучше. Но у нас это никогда не выливалось в конфликты. Если не было возможностей для роста, мы расходились без скандалов.

Бывали ситуации личного характера. Человек мог перегореть, устать, что-то происходило в жизни. Тогда я старался разговаривать напрямую: предлагал взять паузу, отдохнуть. Я говорил: «Отдохни, приведи себя в порядок, потом вернёшься, и мы продолжим работать». Все недопонимания решались и решаются разговором.

Как на тебе сказалось, что сначала ты поработал руками, а затем стал руководить?

Для меня это сыграло ключевую роль. Я работал и на стороне заказчика, и на стороне исполнителя. Я знаю, что нужно клиенту: ему не интересны красивые отчёты, ему нужны продажи. Я также знаю, что чувствует специалист, когда выполняет задачу.

Я считаю, что без такого опыта невозможно стать хорошим руководителем. Нельзя просто так сесть в кресло менеджера и начать управлять. Нужно сначала пройти через практику, понять специфику, почувствовать, как всё работает на местах.

Работа руками дала мне уверенность. Когда я ставлю задачу сотруднику, я понимаю, сколько времени она займёт, какие трудности могут возникнуть. Это позволяет адекватно оценивать сроки и нагрузку. Я могу объяснить, зачем нужна задача, и помочь, если человек застрял. Так люди больше доверяют, потому что видят: руководитель не теоретик, а сам проходил через то же самое.

Если человек приходит в управление без практики, он чаще будет ставить задачи невыполнимые и неадекватные по срокам. Он не будет понимать, какие трудности у исполнителей. А когда через всё прошли сами, то понимаете, где какой может быть затык.

Как построить сильную команду?

Сильная команда — это когда все движутся в одном направлении, как в одной лодке. Все гребут в одну сторону, никто не остаётся за бортом. Тогда команда может пройти любой шторм. В нашей лодке — доверие, поддержка и общая ответственность. Каждый понимает свою роль и знает, что он важен для результата.

Построить сильную команду можно только с сильным лидером. Есть фраза: рыба гниёт с головы. Если лидер слабый, то и команда будет слабой. Если же лидер задаёт направление, поддерживает и вдохновляет, то команда будет сильной.

Очень важно, чтобы цели были ясными. Люди должны понимать, куда мы идём и зачем. Бюрократии должно быть минимум, а доверия — максимум. Тогда каждый чувствует себя частью общего дела, а не винтиком в машине. В такой команде рождается энергия, которая двигает вперёд даже в трудные времена.

Что бы ты посоветовал начинающим управленцам или тимлидам?

Прежде всего нужно убить в себе всезнайку. Задача руководителя — не самому делать всё лучше всех, а создать комфортные и благоприятные условия для команды. Важно доверять сотрудникам в их работе. Если люди увидят, что вы им не доверяете, сплотить коллектив будет очень тяжело.

Не стоит бояться брать на себя ответственность. Ошибки неизбежны: технологий много, информации ещё больше, часто приходится сталкиваться с неопределённостью. Это нормально. Главное — делать выводы и не повторять одни и те же ошибки.

Не нужно стесняться спрашивать совета у вышестоящего руководства или у коллег, если ситуация для вас новая и вы в ней запутались. Это не проявление слабости, а наоборот, показатель зрелости.

Регулярные встречи с командой обязательны, даже в виде созвонов. Важно искренне интересоваться людьми: как они себя чувствуют, что у них происходит. Чем больше вы сделаете для сотрудников, тем больше получите в ответ.

Сотрудники должны понимать, зачем мы делаем ту или иную задачу. Если у них появляются полезные предложения, их нужно учитывать в работе. Это создаёт чувство сопричастности и усиливает общую вовлечённость.

Не забывайте о мотивации и карьерных перспективах подчинённых. Люди должны видеть, что у них есть возможности для роста. Это напрямую влияет на их желание оставаться в компании и выкладываться.

Если вы чувствуете, что у вас есть проблемы с коммуникацией или делегированием, нужно обязательно над этим работать. Можно обратиться к коллегам, найти ментора, читать профильные книги. Это ключевые навыки на старте управленческого пути.

И последнее — будьте собой. Наигранность всегда считывается и больно аукается. Если вы честны и искренни, то получите доверие и уважение.

Будьте собой. Наигранность всегда считывается и больно аукается

Как ты пришла в редактуру?

Я окончила школу в 15 лет с серебряной медалью. Мне всегда легко давались русский язык и литература, впрочем, как и точные науки. Я могла выбрать любое направление, но тогда мне казалось, что стать скандально известным журналистом — это круто, да и учиться на филологическом факультете будет легче, чем на каком-нибудь физмате.

Учиться мне нравилось, поэтому после бакалавриата я пошла в магистратуру, и меня даже начала привлекать возможность преподавать. Но на последнем курсе я устроилась менеджером по продажам в строительную компанию, где до этого помогала со статьями на сайте. В итоге задержалась там на 10 лет и выросла до руководителя планово-экономического отдела.

Спустя три года после окончания магистратуры мне стало как-то не по себе на этой работе. Тогда психология была не в моде, и я не знала ничего про выгорание. Было скучно: я настолько отточила свои навыки, что выполняла все задачи практически с закрытыми глазами. Тогда я решила внести в жизнь что-то новое и поступила в заочную аспирантуру.

Защитила диссертацию, а неудовлетворённость осталась

Оттарабанила ещё четыре года на филфаке и защитила кандидатскую диссертацию. Но прикол был в том, что ощущение неудовлетворённости от работы всё равно осталось. В этот момент я заинтересовалась веб-дизайном, окончила курсы и потихоньку начала брать заказы. Я по-прежнему была ключевым сотрудником в строительной компании, поэтому долго готовила себе замену, и когда стала уверена в новом человеке, ушла в никуда. После этого три года фрилансила как веб-дизайнер.

Я изучила Фотошоп, Фигму, Тильду, затем начала осваивать программирование, потому что Тильда — хороший инструмент для начинающих, но он очень костыльный, и многого там не сделаешь. Развивала насмотренность, повторяла дизайнерские решения, которые нравились. Но в какой-то момент я поняла, что фриланс нестабилен. До этого я была руководителем в большой федеральной компании и привыкла к определённому уровню комфорта. А теперь то зарабатывала, то нет. Заказов или густо, или пусто, при этом я человек‑оркестр: и менеджер по продажам, и бухгалтер, и руководитель, и веб-дизайнер, и верстальщик.

Фрилансер — человек-оркестр

Со временем поняла, что мне интересно не дизайнить макеты сайтов, а фокусироваться на первом этапе работы: как решить задачу клиента. Ко мне приходили заказчики сайтов, у которых не было вообще ничего, и я начинала не с референсов или макетов, а именно с исследования рынка, прототипа и текста. У меня всё чаще стали просить разработать структуру, логику сайта. Это сильно пересекается с редактурой. Тогда я познакомилась с книгами Максима Ильяхова и начала искать вакансии в агентствах, чтобы работать над текстами в клиентских проектах.

Где ты начала работать редактором?

Я устроилась редактором в агентство «Лес», которое занималось созданием сайтов и продвижением соцсетей. Основной упор они делали на особо охраняемые природные территории и туристический бизнес. Например, мы разрабатывали проекты для музея Ахматовой, заповедников Мурманской области и Центра развития туризма Ивановской области.

Вакансию я нашла через телеграм-канал для удалёнщиков, сделала тестовое, прошла собеседование. Как мне кажется, тогдашний шеф-редактор зацепилась за то, что я кандидат наук. Меня попросили написать о себе, и я не упомянула про учёную степень, но в итоговый текст на сайте это попало. На встрече с клиентами меня могли презентовать так: «У нас есть прекрасный редактор Маша, она, вообще-то, кандидат наук».

Хотя на тот момент я знала редактуру на уровне пары книжек Ильяхова. Не каждый филолог — редактор, так же как не каждый редактор — филолог. Кандидат филологических наук разбирается в литературе или в языке, умеет преподавать студентам. Это ещё не означает, что он с ноги зайдёт в любое онлайн-медиа и начнёт раздавать. Даже если ты кандидат наук, всё равно надо идти и доучиваться редактуре.

Как ты попала в Школу бюро?

У «Леса» была подписка для сотрудников на книжную полку бюро. Я прочитала книги Максима Ильяхова, которые мне до этого не попадались, потом что-то по типографике. Начала сёрфить сайт бюро, увидела школу и поняла — надо идти учиться: мне всё время кажется, что знаний недостаточно.

Тесты на первой ступени меня не напрягали, я просто открывала и решала их. Больше переживала из-за того, что, как бы ни пыжилась, всё равно многое оказывалось неправильным, и в итоге я получала какие-нибудь 70 баллов. Учёба не казалась мне сложной, но за результаты тестов было обидно.

Основную часть домашки на второй ступени делала за один день, а потом допиливала по необходимости. Брала на работе каждый понедельник в счёт отпуска и разом выполняла задание. Мне удалось найти баланс между учёбой, работой и личной жизнью. До третьей ступени всё шло гладко, потому что я была одна, а когда появилась команда, всё стало рассыпаться, и я схватилась за голову.

Как ты придумала проект для третьей ступени?

В конце второй ступени было задание придумать проект. Я сразу понимала, что фигню типа очередных карточек или постеров делать не хочу. Нужен бизнесовый проект, который будет приносить деньги. Из меня бизнесмен никудышный, поэтому я обратилась к своему бывшему директору из строительной компании — это единственный человек с предпринимательской жилкой среди моих знакомых. Он рассказал, что они запускают новую услугу, и было бы неплохо сделать сайт. Так у меня появилась готовая домашка и идея для проекта на третью ступень.

Я загорелась темой, потому что это была абсолютно новая технология. Компания поможет клиентам сэкономить кучу денег, при этом сама тоже кучу денег заработает. Тогда я точно решила идти на третью ступень, чтобы реализовать идею.

Проблема была в том, что во время учёбы я не особо общалась с ребятами: не продвигала свой проект, не писала в чатах. Я не забивала себе место в какой-то команде, а знала, что, в какую команду ни попаду, буду топить за свой проект: он был «Титаником» в океане карточек и постеров. Просто звучало не сексуально: «Рекламная кампания услуги защелачивания грунта для компании „ГлавФундамент“».

В начале третьей ступени всех перемешали, и некоторые попали не в те проекты, куда планировали. Так я оказалась в компании двух дизайнеров, которые хотели в другие команды. Я сразу заявила, что буду заниматься только своим проектом и никаким другим. Это, конечно, ошибка, так как я не дала людям «право на нет», чему нас учили, но иногда я бываю категорична.

Я презентовала свой проект ребятам, которые видели меня в первый раз и были очень обижены: недовольны распределением по командам и моей темой, непонятной и незнакомой для них. Наше общение началось даже не с нуля, а с минуса. Но со временем они поняли, в чём суть проекта, мне удалось расположить их в свою сторону и донести, что услуга на самом деле прикольная.

Сайт, который мы сделали на третьей ступени, до сих пор живёт и приносит строительной компании миллионы. Нашу рекламную стратегию используют: например, коллаборации с университетами и организаторами конференций, продвижение в телеграм-каналах. А я как не активничала в чатах, так и не активничаю. Считаю, что хорошим редакторам не обязательно иметь личный бренд или пропихивать себя в комьюнити.

Где ты нашла вакансию редактора в «Журналусе» и как выполняла тестовое?

Когда я заканчивала третью ступень бюро, то знала, что агентство «Лес» закрывается и мне надо искать работу. Как-то просто сёрфила интернет, зашла на сайт «Студии Лебедева» и увидела свежую вакансию редактора «Журналуса». Решила сделать тестовое задание: составить список вопросов для интервью с Артемием Лебедевым о его принципах в дизайне.

Я начала искать интервью Артемия Лебедева, посты, даже самые старые в ЖЖ. Потом вспомнила, что у студии есть книга «Принципы и парадоксы», которую они выпустили на своё 25-летие. В онлайне её не нашла, поэтому пришлось заказать и ждать. Процесс растянулся на несколько дней, и в итоге у меня получился внушительный список из 23 вопросов, в некоторых пунктах которого было ещё по 2−3 вопроса.

Я никогда не думала, что буду работать в студии, у меня и мечты такой не было, это казалось чем-то недосягаемым. Я сильно вложилась в тестовое не из желания заполучить вакансию, а просто из огромного удовольствия. Меня захлестнула волна интереса, и я кайфанула, когда читала о принципах разных известных дизайнеров. Отправила тестовое и ничего не ждала в ответ, но вскоре меня позвали на собеседование.

Меня собеседовали главред «Журналуса» Кирилл Олейниченко и директор по продуктам студии Пётр Моругин. В скором времени пришёл оффер от Петра, и я согласилась, потому что предложение меня полностью устроило. Позже Кирилл рассказал, что моё тестовое было лучшим среди ста откликов, поэтому было бы странно меня не взять. Тогда я поняла: в тестовое надо вкладываться и делать его так, как будто это последний шанс в вашей жизни.

Иногда попадаются тестовые, которые даже начинать не хочется. Тогда не стоит себя насиловать, ведь если на первом этапе неинтересно, значит, вакансия вам не подходит. Когда задание нравится, вы получаете удовольствие и перестаёте следить за временем. Благодаря этому шансы возрастают в разы. Иногда в тестовых пишут, что необязательно расписывать детали, а достаточно накидать идеи. Расписывайте детали! Ваше тестовое будет выгодно отличаться глубиной, и остальные соискатели останутся позади.

Как устроена работа в «Журналусе»?

Над текстами и дайджестами в редакции работает пять человек. Кирилл Олейниченко главный редактор, я и Александр Швецов — кураторы и редакторы, на мне рубрика о нейросетях, у Натальи Телятинской рубрика с цитатами из книг, вычитывает тексты Наталья Сухорукова. Команда «Журналуса» не ограничивается редакцией. Например, есть арт‑директор, менеджер, дизайнер и верстальщик, от которых тоже многое зависит.

В редакции поощряется самостоятельность. Я предлагаю идею или тему, и мы с Кириллом её обсуждаем. Затем я пишу текст, он предлагает правки, и мы сообща допиливаем материал. У нас нет никакой авторитарности. Итоговый текст — это всегда результат работы как минимум двух человек: меня и главного редактора.

Важнее выпустить статью, чем тратить время на споры

В «Журналусе» есть еженедельный дайджест новостей из мира дизайна и «риды» — экспертные статьи, в которые мы зовём крутых арт-директоров и дизайнеров. То ли мне так повезло, то ли в индустрии много классных людей, — я обожаю наших героев. Отношения складываются по-разному, но всегда комфортно. Даже если передо мной крутой эксперт, чьё имя стоит в портфолио главных студий страны, это совсем не значит, что он будет смотреть на меня свысока.

Нашей редакции важнее выпустить статью, чем тратить время на споры, поэтому я не лезу на рожон. Если герою в итоговом материале что-то не нравится, то я предложу другие формулировки на выбор, чтобы он чувствовал, что мы заодно и нам обоим важно выпустить офигенную статью. Главное, чтобы человеку было комфортно работать с нашим медиа и со мной в частности.

Где ты ищешь темы и героев для статей в «Журналусе»?

Благодаря своему бэкграунду я знаю о дизайнерских болях и могу о них рассказывать. Я погружена в сферу: подписана на телеграм-каналы и медиа о дизайне, знаю в лицо лидеров индустрии.

Слушаю подкасты, слежу за дизайнерскими рейтингами, смотрю «Дизайн-просмотры». Общаюсь со знакомыми дизайнерами, могу пойти к читателям «Журналуса» в телеграм-чат и спросить, на какую тему они хотят что-то узнать. Придумывать идеи помогают нейросети: сами темы они формулируют плохо, но отдельные мысли можно брать и развивать.

Недавно мне попался на глаза манифест Массимо Виньелли. Это известный дизайнер, который в своём манифесте требовал, чтобы шрифтовые дизайнеры перестали разрабатывать шрифты, потому что их достаточно. Он на протяжении всей жизни подтверждал этот тезис и справлялся с любой дизайнерской задачей, используя ограниченное количество гарнитур. Так родилась тема «Сколько шрифтов нужно дизайнеру». Я пошла узнавать, есть ли сейчас шрифтовые аскеты, подобные Массимо Виньелли.

Если тема про динамическую айдентику, то я иду в портфолио дизайнеров и студий и смотрю, у кого есть работы с такой айдентикой. Затем ищу контакты арт-директоров и ведущих дизайнеров этих студий. Найти контакты даже очень известных арт-директоров бывает непросто, приходится включать сыщика и тратить уйму времени.

Я всегда составляю список героев с запасом. Если в статье 5−6 экспертов, значит, изначально у меня было 8−10 человек. Редко все доходят до финала: одни сразу не отвечают, другие пропадают в процессе. Если все эксперты отозвались, то я делю статью на две части, потому что 10 мнений — слишком много для одного материала.

Наши герои не знают, с кем участвуют в статье, поэтому абсолютно вслепую высказывают свою точку зрения по определённому вопросу. Многие отвечают письменно, но я всегда даю выбор: созвон, текст или голосовые. Обязательно назначаю дедлайн, к которому жду ответ. Раньше я смущалась, мне казалось странным, что какой-то редактор будет устанавливать сроки крутым арт-директорам. Но работать без дедлайна было ошибкой, поэтому сейчас я спокойно оговариваю крайний срок, когда жду материал.

Как правило, герои с удовольствием делятся иллюстрациями, но если у них нет времени, то могу подобрать визуал сама и согласовать его.

Когда все участники всё окнули, материал отправляется на вёрстку. После неё я ещё раз смотрю статью и вношу итоговые правки, а после публикации отправляю экспертам ссылку на материал.

Как ты понимаешь, что твоя работа приносит пользу?

Первое время в «Журналусе» «риды» были доступны бесплатно, и на них приходил органический трафик из поисковиков.

Люди читали материалы и заодно знакомились с журналом. Было приятно, что эксперты, которые участвовали в статьях, постили ссылки на наши лонгриды у себя в соцсетях. Так «Журналус» продвигался, но для меня отдельное удовольствие — это обратная связь от наших героев.

У Артемия Лебедева в выпусках новостей есть рекламный блок, где он рассказывал про «Журналус» и пролистывал «риды». Некоторые герои статей писали мне в личку и благодарили за то, что засветились в роликах Тёмы. Иногда знакомые писали нашим экспертам, что видели их фотографии в «Самых Честных Новостях».

Отдельное удовольствие — обратная связь от наших героев

Часто эксперты говорят спасибо или вспоминают добрым словом меня или главного редактора у себя в телеграм-каналах. Несколько раз мне даже дарили подарки. Один герой прислал книгу собственного авторства, другой — книги о дизайне и прокачке креативного мышления, а третий — футболку с собственным дизайном. Такие вот неочевидные бонусы работы, о которых я и подумать не могла.

Какими качествами и навыками должен обладать редактор медиа?

Неважно, на какую тему вы пишете, главное — этой темой гореть, иначе работа превратится в каторгу. В своей сфере держите руку на пульсе. Если это дизайн, то у вас в закладках должны быть последние ролики с «Дизайн-просмотра», результаты дизайн-премий, важно понимать, какая студия какими проектами занималась, следить за лидерами индустрии в соцсетях.

Старайтесь быть корректным и спокойным, легко относитесь к человеческим закидонам. По работе придётся общаться с разными людьми. Не принимайте ничего на свой счёт, пробуйте договариваться и вспоминайте всё, чему учили в Школе бюро. Задавайте открытые вопросы, выкладывайте багаж и так далее.

Я уже год пишу для Mindbox как автор, но когда я только начинала, то ничего не понимала в маркетинге. На интервью с известным экспертом я честно говорила, что пока плохо разбираюсь в теме, и извинялась за глупые вопросы. Это помогало: эксперт расслаблялся, и разговор проходил гладко.

Чтобы не отставать от прогресса, изучайте нейросети, скидывайте всю рутину на сервисы, способные вас разгрузить. И, конечно, постоянно учитесь и следите за крутыми проектами, которые делают ваши коллеги.

Расскажи об учёбе в Школе редакторов. Какие у тебя остались впечатления?

Положительные. Мне нравится погружаться в задачу с головой. Но иногда школа напоминала каторгу, добровольную, разумеется. Помню, на первой ступени мы должны были рисовать осьминожку. Я выбрала Фигму. Я с ужасом её скачивала, думала, что в первую же неделю крупно облажаюсь. Даже хотела подключать друзей, чтобы мне объяснили куда нажимать. А потом кааак втянулась!

Ну и тесты часто вводили в ступор: справиться с типографикой не получалось довольно долго. Ребята в чате говорили, что надо «подстроиться под мышление преподавателя», но я предпочла остаться при своем мнении — ещё в школе я поняла, что в аду буду вариться в котле для двоечников. Поэтому я честно отвечала на вопросы, как поняла, и иногда получала низкие по меркам группы баллы — по 50−60 за тест. Результаты демотивировали, конечно.

В середине второй ступени вообще хотелось всё бросить. Казалось, что я одна ничего не понимаю, времени не хватало катастрофически. Было грустно получать тройки, когда я прям старалась выполнить то или иное задание. Но очень выручала поддержка одногруппников. После каждого четвергового дедлайна мы созванивались и ныли друг другу. Даже название появилось — «пятничные завтраки». Собирались за чашкой кофе онлайн, кто‑то гулял, кто‑то работал, у кого‑то дети истерили на заднем плане. Объединял всех кофе, разбавленный слезами. Плохие оценки, оказывалось, расстраивают всех, и времени тоже у всех не хватает. Нытье очень помогало в осознании, что не одной мне тяжело.

Во время учёбы очень выручала поддержка одногруппников

Мы до сих пор общаемся, скидываем друг другу вакансии, просим совета — как в профессиональной сфере, так и в личной. Короче, сообщество при учёбе в бюро — это топ.

Как удавалось совмещать работу, учёбу и родительство?

Ну, мне не удавалось. Чаще всего какая‑то сфера проседала. Я мастерски жертвовала родительством, обе девочки тогда ходили в сад, и в целом день был плюс‑минус свободен. Муж, правда, подвывал, когда оставался без обеда, но быстро освоил доставку.

А ещё в школе я не написала ни одной статьи в «Кто студент» — совсем не было времени. Курсовую на первой ступени я сделала за неделю, даже, если честно, за пару вечеров. Максим Ильяхов оценил мою работу довольно высоко — я получила 420 из 500 баллов и прошла в тридцатку лучших.

Поделись, как придумала тему?

Сначала я хотела написать что‑то типа «Как нарядить ёлку», но Максим Ильяхов зарубил идею и сказал сузить тему. Тогда я задумалась. Незадолго до этого мы всей семьёй — я, муж, дошкольница и годовалая малышка ездили по «Золотому кольцу» на машине. Но расписывать путешествие пришлось бы очень долго. Нужно было что‑то достаточно узкое и то, в чём я разбираюсь. Я выбрала писать про аптечку на море для семьи с дошкольником и младенцем.

Я рассудила так: если Ильяхов оценит — хорошо, а если нет — хоть аптечка пригодится, когда я буду страдать, что не прошла на вторую ступень.

На самом деле, я просто прикинула, какая тема ему как заказчику с известной мне болевой точкой была бы близка. Я знаю, что у него есть маленький сын, а сам он — вовлечённый отец. Поэтому ему нравятся темы, которые связаны с родительством. Кроме «ФрутоНяни». Думаю, от этого детского питания в голубых банках, особенно с бананами, его уже откровенно подташнивает. Ну, а оценку снизил наверняка за топорную вёрстку. Хотя я и делала домашки в Фигме на первой ступени, освоить этот графический редактор мне удалось только на второй.

Курсовая была моей первой серьёзной работой в Фигме. Зато к концу второй ступени я уже смогла нарисовать макет дипломного проекта, чтобы передать его дизайнеру.

Когда появилась идея сделать свой проект?

Идея пришла, как обычно бывает, в последний день. Одно из заданий второй ступени — выбрать тему диплома и написать по ней понимание задачи. Я решила создать плакат с инфографикой по специям. Назвала так: «Пряности: искусство сочетаний». Красиво всё расписала, продумала пользу сразу для нескольких групп людей, обсудила идею в чате потока. Поняла, что он не будет затратным для меня ни в финансовом плане, ни в энергетическом. Мне хотелось реализовать именно его, потому что он казался мне суперпростой штукой. Хотя будем честны: это был тот редкий случай, когда проект был интересен именно мне и не был затратным для меня ни с психологической, ни с финансовой стороны. Если не считать нервов дизайнера, которая со мной работала.

На третью ступень я идти отказалась: во‑первых, мне интересно было сделать всё самой, во‑вторых, хотела попасть именно к Максиму Ильяхову, а он честно сказал, что ему проект не особо интересен. Ну и не хотелось подводить команду. Я знала, что, если выберут что‑то другое, мне может быть неинтересно работать над чужой идеей.

С какими вызовами ты столкнулась при его реализации?

Если честно, особых сложностей не было. Я ставила себе сроки и вполне по ним успевала. Нашла на «Авито» типографию. Когда расспрашивала о ценах, мне заодно предложили услуги дизайнера за символическую сумму.

Правда, некоторые вещи оказались для меня сюрпризом, но я заранее понимала, что работы будет много. Например, я довольно чётко объяснила дизайнеру, что хочу, прислала референсы — плакат «Винографика» Артемия Лебедева и собственный макет, а на выходе получила нечто, из‑за чего кровь брызнула из глаз. Из‑за обилия красного цвета плакат напоминал сцены расчленёнки в дешёвых фильмах ужасов. Такое меню часто встречается в придорожных шашлычных, ей‑богу.

Ещё месяц я эту девушку обучала, рассказывала про расстояния, воздух, шрифт. Она, кажется, думала, что я читаю ей лекцию по квантовой физике. Мне очень помогла Екатерина Семёнова — дизайнер из нашего 20‑го потока, которая тоже не пошла на третью ступень. Она оценивала взглядом профессионала промежуточные результаты, после чего предлагала те или иные правки. Я ж не дизайнер, упускала многое. Так что Екатерине — отдельная благодарность и низкий поклон.

В результате к 1 мая у меня был готов финальный вариант, к которому не было желания придираться. Дальше я довольно долго искала подходящие тубусы и картонные коробки для них.

Посоветуй, что можно приготовить быстро и вкусно?

На плакате изображены 13 популярных специй с описанием их вкусов, ароматов и сочетаний с продуктами. При готовке он поможет выбрать, какую приправу выбрать к овощам, мясу, рыбе или даже к десерту.

А теперь представьте: вы уставшая приходите с работы, мечтая просто упасть на диван, а дома вас ждут голодные дети и муж. В холодильнике только куриное филе. Изучаете плакат, достаёте специи: кориандр, тмин, паприку и куркуму — след былой роскоши. Добавляете чеснок, соль и оливковое масло — последние капли из бутылки, купленной ещё когда доллар резко обвалился до 50 рублей. Маринуете филе 10 минут — ровно столько, сколько у вас есть до начала истерики младшего ребёнка. Обжариваете — и получаете блюдо, после которого семья наконец замолкает из‑за внезапно нахлынувшего счастья.

Что с плакатом сейчас?

Всего за это лето я продала около 20 плакатов и отбила большую часть вложений, хотя и не всю. А в августе случился затык: я готовила дочку к школе и пустила дело на самотёк. В результате ни одного проданного плаката на маркетплейсе.

Я думала, что маркетплейс — это как супермаркет: положил товар, и он продаётся. Оказалось, это как кричать в пустоту. Но в начале сентября я вышла на местную ярмарку мастеров в нашем ЖК и за час продала 7 плакатов.

Короче, продажами надо заниматься, закинуть товары на маркетплейс и забыть — не вариант, вот что я вынесла из этой истории.

Что из Школы редакторов ты применяешь в жизни?

После школы я стала внимательнее подходить к текстам: больше смотреть на структуру, убирать слова из стоп‑листа, требовать примеры, чтобы цифры не казались оторванными от текста. Придираюсь к дизайнеру, чтобы плашки были «с воздухом», якорями. Например, настояла на своём, чтобы в сюжете о перекрытии дорог дизайнер нарисовала карту с ограничениями, а не выдала адреса списком.
Вроде бы мелочи, но это всё забота о людях, которой учат в бюро. Ну и самое главное — убедила всех, что на новостном канале не нужны мемы со всратыми котами, которых они так хотели, «чтобы было повеселее». За это низкий поклон Илье Синельникову.

«Травить леску», задавать вопрос «Почему?» и подольше молчать — это, наверное, самое главное, что я вынесла из школы и применяю чаще всего и в работе, и в жизни. Например, до школы моя дочь закатывала мне истерики, как мне казалось, на пустом месте, а теперь я спрашиваю: «Почему?», — и молчу, жду объяснений. И вот последние полгода больше никаких запросов без чёткой аргументации от неё не слышу. Ей семь, так что считаю это своим материнским успехом.

Расскажи о своей работе на телевидении. Что входит в твои обязанности?

Я начинала в 2017 году корреспондентом на «Королёв ТВ». Но я совмещала всё на свете — искала интересные темы и героев, писала тексты к передачам, брала интервью, готовила выпуски новостей, была телеведущей, в том числе прямых эфиров. Правда, там постоянно были проблемы с зарплатой. Мы даже использовали поговорку: «Бьёт — значит любит, не платит — значит ценит».

Сейчас я работаю шеф‑редактором на небольшом муниципальном телеканале «Пушкинский: Новости большого округа». У нас есть заказчик — администрация округа. Сюжеты довольно консервативные, редакция небольшая для округа на 500 тысяч человек. Корреспонденты, операторы, монтажёры — у каждого своя роль и свои процессы.

Как шеф‑редактор в основном я занимаюсь утверждением и вёрсткой выпуска, вычиткой текстов корреспондентов, фактчекингом, отслеживанием актуальности информации, а также соцсетями — Рутуб, Телеграм, Дзен, «ВКонтакте», Одноклассники, TikTok. Я выстроила рабочие процессы в команде. Теперь каждому сотруднику понятен круг его задач. Внедрила редполитику, и количество правок сократилось на 40%.

На новостном ТВ как нигде ценится лаконичность, короткие предложения, умение распределить время так, чтобы успеть к дедлайну, Но это было ещё до Школы редакторов.

Всё чаще обсуждается использование нейросетей в работе редактора. Как ты применяешь ИИ, какими нейросетями пользуешься?

Я очень люблю ИИ. Пробовала и Claude, и ChatGPT. Но чаще всего пользуюсь китайским DeepSeek, он не требует денег и ВПН, а отвечает по делу. Попробовала его в своей работе, он отлично подошел для небольших сюжетов. В последнее время заказчик требует, чтобы материалы были готовы через два часа после съёмки. В эти два часа закладывается время на озвучку и монтаж. Поэтому на сам текст есть максимум час.

Мы решили эту проблему так: после того как оператор загружает материал со съёмки в сеть для работы, корреспондент отправляет на автоматическую расшифровку комментарии спикеров. После прописывает в чат ИИ необходимую информацию: рассказывает о событии, задаёт структуру, прикладывает уже расшифрованные комментарии спикеров. И на выходе корреспондент получает готовый текст, который сам вычитывает и редактирует. Если раньше на текст уходил час‑два, то теперь время сократилось до 30−45 минут.

Конечно, это ОЧЕНЬ мало для создания хорошего текста. Чтобы не грустить, я вспоминаю бессмысленный и беспощадный боевик «Робокоп». Там главного героя убили на работе. Но работодатель его воскресил, чтобы тот продолжил работать. Без выходных и без зарплаты. И мне становится чуточку легче.

Катя, ты совмещаешь работу с разным видом задач и родительство, что помогает не сойти с ума?

Моя система выживания — это чёрный юмор. Как аптечка, только для психики. На работе я правлю текст, пока он не начнёт казаться живым, а дома делаю вид, что спор из‑за цвета носков стоит моих нервных клеток. Без способности посмеяться над этим абсурдом давно бы выгорела.

В общем, чёрный юмор — это не цинизм, а кислородная маска, которую мы надеваем, когда тонем в рутине. И я свою ношу с гордостью.

Яна, расскажите немного о себе: как вы начали работать с текстами?

В 2015 году я уволилась из офиса: мне не нравились утренние и вечерние пробки. Работа в интернете привлекала: не нужно никуда ехать, а платят в два раза больше. Хотя опасения были, ведь тогда казалось, что в интернете только скам и порно.

Решила попробовать себя на биржах копирайтеров. Брала простые задачи, например SEO-тексты по 30 рублей за тысячу знаков, где нужно вставить ключевики, набить объём и так далее. Так я постепенно вошла в мир текстов. Могла написать статью «Как сварить гречку», которая начиналась с истории происхождения гречки и только где-то в конце доходила до способов варки. Сейчас смешно вспоминать, но клиенты были довольны.

В то время SEO-тексты сильно отличались от сегодняшних. Нужно было буквально использовать ключевое слово десять раз подряд, иначе поисковик его не находил. Иногда попадались такие нелепые запросы, что вставить их органично было невозможно. Например, «чем открыть стиральную машину» — сидела и думала: «Господи, я и один-то раз его не впишу, какие 10».

Потом я устроилась редактором информационных сайтов. Там был огромный поток: за два года мы выпустили три тысячи статей, а это по четыре каждый день! Тематика текстов самая разная: медицина, юриспруденция, спортпит, животные.

У работодателя было много разных сайтов, и каждый в своей нише. Помню, для портала про животных писала женщина, у которой был собственный кошачий питомник. Она так хорошо разбиралась в теме, что её статьи были почти энциклопедическими.

И, кстати, уже тогда мы стали делать фактчек: тексты проверяли специалисты. Та самая женщина смотрела все статьи про кошек, ещё у нас была врач для медицинских материалов и даже эксперт по садоводству. Казалось бы, зачем? Но это важно: например, если написать, что семена взойдут через десять дней, а на самом деле через двадцать пять, садоводы сразу потеряют доверие.

В итоге я занималась практически всем процессом: искала авторов на биржах, распределяла задачи, редактировала, вычитывала и согласовывала тексты.

Из редактуры я ушла в декрет. Правда, он был очень короткий — всего 9 месяцев, и я уже стала изнывать без работы. Хотелось реализации не только в материнстве, но и в профессии. Стала искать, куда бы устроиться на пару часов в день, и пошла работать в онлайн-школу «Взрывной визуал», ей управляли мои подруги. Я писала посты для блога в Инстаграме: перерабатывала видеоуроки в текстовый формат, делала гайды.

Как вы учились редактуре?

В основном на практике — погружаться в теорию толком было некогда. В свободное время читала «Пиши, сокращай», блоги по редакторской тематике, следила за материалами Максима Ильяхова и смотрела его видео. Тогда я почувствовала, что это моё и что хочу развиваться именно в редактуре.

Считаю, что самое важное обучение происходило прямо в процессе работы. Когда была пишущим редактором в «Бизнес-секретах», я получала много правок и разбирала каждую: анализировала, что сделала не так, и запоминала приёмы. В общем, нарабатывала опыт потом и кровью, через практику, ошибки и правки. И мне нравилось не просто писать, а именно редактировать: работать с авторами, помогать им, направлять, объяснять.

Училась через практику, ошибки и правки

Как вы стали работать в «Бизнес-секретах» и чем там занимались?

В 22-м году онлайн-школа «Взрывной визуал» закрылась, и я начала искать работу. Это была целая карусель собеседований и метаний. Увидела вакансию в «Бизнес-секретах» — я очень хотела туда попасть, для меня это медиа мечты.

Моё тестовое понравилось редакции. Со мной связалась тогдашний главред Анастасия Волошенко и пригласила на созвон. Так меня взяли в команду.

Первая пробная статья у меня была как раз по теме из тестового. Моим наставником стала тогдашняя шеф-редактор Ксения Иванова. Команду расширяли, и я пополнила её в качестве пишущего редактора. В «Бизнес-секретах» в основном писала справочные статьи: как открыть ИП, какие есть правила продажи алкоголя, как работать с маркетплейсами.

В какой-то момент мы стали делиться внутри редакции на группы, нужно было выбирать, к чему лежит душа. Мне понравились маркетплейсы — они как раз начинали набирать популярность. Мы писали статьи для раздела об электронной коммерции и параллельно делали телеграм-канал «Бизнес-секреты: маркетплейсы».

Я работала в телеграм-канале год. С января писала посты и придумывала форматы, а с августа ещё и менеджерила: подбирала темы, согласовывала контент-план, работала с KPI на вовлечённость и рост количества подписчиков. Нужно было отвечать не только за тексты, но и за весь канал. Это была работа чуть ли не 24/7: постоянно приходилось искать новости, понимать, что актуально, что интересно аудитории. SEO в телеграм-канале не поможет, поэтому посты должны выходить достаточно часто, чтобы быть на виду. Не каждый человек способен продержаться в таком темпе даже полгода, не то что год.

Какие навыки и опыт из «Бизнес-секретов» пригодились в дальнейшем?

Главное, чему я там научилась, — это работать с текстами по-настоящему. В «Бизнес-секретах» были очень сильные шеф-редакторы и главред. Каждый комментарий чему-то учил. Иногда реально хотелось закричать: «Да они меня ненавидят!» — потому что вся статья превращалась в месиво из правок. Но потом смотрела и понимала: «Блин, ну правда лучше стало».

Я вынесла оттуда все базовые правила инфостиля: как строить текст, как делать структуру, как писать без воды. И сейчас, когда работаю с авторами, я передаю им то же, чему научилась в «Бизнес-секретах».

И ещё важный момент — закалка. Сильная редакция придала уверенности в работе: я всегда хорошо справлялась с дедлайнами, а вот работать с правками и принимать критику поначалу было тяжело. Сейчас же это база, которая помогает до сих пор.

Смотрела на правки и понимала: «Блин, ну правда лучше стало»

Почему вы ушли из корпоративного медиа в агентство?

Со временем почувствовала усталость. Сначала я писала статьи, потом вела канал. И в какой-то момент стало ясно: всё, сил больше нет, я выгорела. В бренд-медиа у меня было ограниченное количество форматов и всё одно и то же: статьи, посты, рассылки. Я будто уже исписалась и думала: «Господи, пожалуйста, только не статьи, я уже не могу их видеть».

Я захотела поменять роль. Писать тексты я больше не могла, захотелось редактировать. Начала искать работу, и выбор пал на агентство, хотя чаще люди делают наоборот: сначала агентство, потом корпоративное медиа.

Конечно, меня предупреждали, что в агентстве бешеная скорость, много клиентов и задач. Но мне это было интересно, хотелось драйва, немного встряхнуть себя новыми задачами и поработать с разными проектами.

В бренд-медиа всё одно и то же

Про разнообразие. Например, у нас был кейс для коллекторской организации: с нуля делали комиксы. Мы писали сценарий, придумывали концепт, рисовали иллюстрации и выпускали печатный вариант. Целью было изменить восприятие коллекторов: показать, что это не страшные дядьки с битами, а специалисты, которые помогают бизнесу или людям цивилизованно разобраться с долгами. Это как раз такой проект, который в бренд-медиа вряд ли встретишь. Агентство в этом плане даёт возможность пробовать что-то необычное, расти быстрее и накапливать очень разный опыт.

Как вы оказались в «Рыбе»?

После «Бизнес-секретов» я искала новое место. Я уже знала, что хочу в агентство, поэтому постучалась в «Рыбу», прошла собеседование и попала в команду Анастасии Палиховой.

Мне предстояло заниматься ПромоСтраницами. Это сервис Яндекса для продвижения товаров и услуг. Схема такая: человек кликает на рекламный баннер и попадает на статью про товар, где мы аккуратно рассказываем, почему стоит его купить.

Первые три месяца были самыми трудными из-за обилия информации. ПромоСтраницы — очень специфический сервис: много требований к заголовкам, лидам, описаниям. А ещё нужно подстроиться под стиль и подачу каждого заказчика. Анастасия Палихова вела меня мягко: постепенно усложняла задачи и помогала разобраться в форматах — до сих пор за это благодарна. Я сработалась с авторами, процессы наладились, и работа пошла по накатанной.

Что вы делаете в «Рыбе»?

Сейчас я шеф-редактор. Веду проекты, формирую контент-планы, составляю техзадания для авторов, редактирую их драфты, согласовываю с клиентами и довожу тексты до финала. Пишу сама крайне редко, только если нужно закрыть срочную задачу.

Шеф-редактор в агентстве как менеджер проекта — отвечает за то, чтобы материалы были сданы вовремя и соответствовали требованиям клиента. И если в начале я переживала, что могу не справиться, то сейчас чувствую уверенность: команда поддерживает, процессы выстроены, и синдром самозванца ушёл.

В «Рыбе» мы общаемся в чатах. Созвоны почти не практикуем — это наше негласное правило. Экономит массу времени. Девиз простой: всё, что можно обсудить текстом, обсуждаем текстом.

Иногда собираемся на обсуждение итогов квартала, но никаких планёрок, дейликов или one-to-one у нас нет. Например, чтобы команда узнала об успехах первого полугодия, Алексей Рожков собрал для нас все итоги на отдельном лендинге. Вышло великолепно и безо всяких созвонов.

В агентстве нужно вести сразу нескольких клиентов: один хочет тексты в блог, другой заказывает посты для Телеграма, третий просит Промо Страницы. И приходится переключаться между разными задачами каждый день. В агентстве контент живее: истории про людей и компании, диалоги с основателями и даже комиксы. Каждый день узнаю что-то новое.

Например, один из таких масштабных кейсов — компания WildTeam, которая специализируется на промышленной, жилой и общественной архитектуре. Когда CEO компании задумалась: «А почему бы нам не привлечь проектировщиков через статьи и блог, а не через дорогой и медленный хантинг?», я с командой «Рыбы» помогла реализовать эту идею. Штат вырос за несколько месяцев почти вдвое, пришли специалисты, которых было бы сложно найти иными способами.

Как в «Рыбе» устроена работа с авторами и процесс выпуска материалов?

У нас есть общий чат, где собираются все исполнители. У каждого редактора со временем появляются «свои» авторы — проверенные, надёжные, с которыми проще всего сотрудничать. Процесс обычно одинаковый: приходит задача от клиента, и дальше редактор предлагает её автору.

Автор пишет план статьи. Для новичков это обязательный этап: важно увидеть структуру и убедиться, что направление верное. С опытными авторами этот шаг можно пропустить — они и так понимают требования. После плана автор пишет драфт, то есть первую «идеальную» версию текста по его мнению. С этого момента начинается итерационная работа: редактор вносит правки, автор дорабатывает.

В агентстве жёсткие сроки. Если сказали, что материал будет 20 сентября, значит, именно тогда он у клиента на руках — без переносов и «дайте ещё денёк». Я всё планирую так, чтобы финальный текст был готов и вычитан корректором за день до дедлайна клиента.

Расскажу на примере проекта по ПромоСтраницам для Яндекс Маркета. У нас была команда из 4−5 редакторов, и я вела процесс. Сначала согласовала с клиентом темы. Нужно было предложить что-то охватное и в то же время не избитое. В итоге согласовали подборки вроде «Лучшие подарки тёще» или «Пять классных идей подарков со Щенячьим патрулём». А ещё я заранее прописала требования для команды и авторов — формат заголовков, обязательные блоки, оформление списков и визуальные элементы, чтобы все тексты выглядели единообразно.

Дальше менеджерская работа: поделить темы между редакторами. Каждый работал как руководитель своей статьи: искал автора, ставил задачу, следил за сроками и качеством. Важно было не только сдать вовремя, но и соблюдать единый стиль: материалы писали разные люди, поэтому я проверяла оформление, следила, чтобы не было визуального разброса даже в мелочах.

В «рыбных» проектах всё работает по чёткому расписанию. У каждого этапа есть дедлайн: например, план статьи нужно сдать до 14:00. Это удобно: автор успевает поработать в своём темпе утром, а днём у редактора уже есть материал на проверку.

В итоге за месяц мы сделали 40 ПромоСтраниц: все вычитаны, оформлены и сданы вовремя. Это был очень сильный пример командной работы: каждый понимал свою зону ответственности. Заказчику всё понравилось, мы сотрудничаем до сих пор.

Как вы оказались в «Педсовете»? С чего началась работа? Какие задачи стояли перед вами на старте?

В «Педсовет» попала случайно. Я искала редактора на проект, где тогда подрабатывала парт-тайм. Пошла к знакомой, и оказалось, что она тоже ищет редактора. Задача звучала как некий челлендж, и я предложила свою кандидатуру. Это очень старое издание: к моему приходу было уже около семнадцати тысяч статей.

Статьи выпускали нерегулярно: по 3−5 в месяц. Мы с главредом договорились на 20 материалов, то есть выпуск каждый будний день.

Было важно не терять SEO-трафик. Поисковики доверяют сайту и чаще выводят его. Поэтому для нас меньше статей значило меньше трафика.

Плюс ещё до меня расширили ЦА. Раньше «Педсовет» был для педагогов, а стал медиа для помогающих профессий в целом — в том числе психологов, логопедов, тренеров. Появились новые, не освоенные ранее сегменты ЦА и их запросы, с которыми надо было работать.

Для регулярности выхода нужно было перестроить отношения с авторами и наладить процессы, а некоторые — выстроить с нуля. Первым делом я познакомилась с авторами, которые уже работали на проекте. Объяснила новые правила: теперь будут дедлайны, регулярность, конкретные требования к качеству.

Сразу стало понятно, что выдержат не все. Кто-то не справлялся с нагрузкой, кто-то не был готов работать в рамках дедлайнов. Таких мы постепенно отсекли. Оставили тех, кто показывал стабильность и качество. Если раньше авторы могли сдавать по принципу «когда получится», то теперь нужно в конкретный день.

Постепенно у каждого автора появилась своя нагрузка — по 8−10 статей в месяц. В первые недели было тяжело: приходилось много править и объяснять. Но потом всё уладилось, и мы начали работать как по расписанию: каждый день новая статья, без срывов.

Чем отличается работа в «Педсовете» от агентских проектов в «Рыбе»?

Разница очень большая. В агентстве сегодня делаете блог, завтра — статью в ПромоСтраницах. Нужно уметь переключаться, держать в голове сразу несколько проектов. Плюс команда распределяет задачи: если нужно сделать восемь статей, редакторы делят их между собой.

В «Педсовете» другая история. Это один проект, один бренд, и всё внимание сосредоточено на одной аудитории. Раз в месяц мы собираемся с авторами на общий созвон: они приносят идеи по одной теме на каждый сегмент ЦА — для педагогов, психологов, дефектологов и других. Мы всё это обсуждаем, согласовываем с главредом и распределяем по авторам. Получается стабильный контент-план: мы заранее знаем, что и когда выйдет.

То есть агентство — это многозадачность, скорость, постоянное переключение. «Педсовет» же — это стабильность, планомерность, ежедневный ритм. Там я больше сосредоточена на стратегии: какие темы нужны, как охватить разные сегменты аудитории.

Как совмещаете несколько проектов и сохраняете качество работы?

У меня всё расписано в Todoist: список дел и календарь. Туда попадают задачи по «Рыбе», личные и мелкие задания по «Педсовету».

Некоторые вещи мы автоматизировали. Например, в «Рыбе» у нас даже есть бот, который переносит данные из таблицы прямо в Todoist, — он автоматически создаёт задачу, и не нужно руками заводить карточку на каждую статью. Это сильно экономит время.

В «Педсовете» чуть иначе. Для работы используем канбан-доску. До недавнего времени это был Kaiten, но в итоге мы ушли от них в Trello. Захожу на доску редакции и сразу вижу: эту статью править, эту надо проверить. Очень удобно, потому что вся команда в курсе текущего состояния дел.

Конечно, поначалу было сложнее. Когда мы настраивали процессы в «Педсовете», я могла работать по 10−12 часов в день. Нужно было объяснять авторам новые правила, много раз возвращать тексты, выстраивать систему вместе с главредом. Всё это занимало массу времени.

Сейчас процессы в «Рыбе» и «Педсовете» уже отлажены. Опытные авторы знают требования и отдают более качественные тексты, работа идёт быстрее: одна итерация правок — и всё готово. С новичками сложнее, иногда три круга итераций, но постепенно они тоже входят в ритм.

Как обучаете редакторов и наставляете новых авторов на курсе «Качалка»?

В «Качалке» я начала наставничать примерно через три месяца после прихода в «Рыбу» — между 2023-м и 2024-м. Меня пригласил Пётр Волков, сказал: «Пойдём, попробуешь». Мне всегда хотелось делиться знаниями, поэтому я согласилась сразу.

Тогда «Качалка» была устроена так, что мы готовили именно редакторов, которые сами тексты не пишут. Это была последняя ступень обучения в школе «Рыбы». Всего в ней три уровня:

• «Учебка» — для новичков, которым только предстоит работа с текстами;
• «Стажировка» — для тех, кто уже что-то умеет, но хочет прокачаться и стать таким условным мидлом;
• «Качалка» — для тех, кто хочет ещё глубже уйти в редактуру, вплоть до уровня синьора или смены профиля.

Формат курса напоминал работу редакции. Каждому наставнику давали 1−3 учеников, и мы 8 недель работали вместе.

У участников были лекции для самостоятельного изучения и практические задания: от редактуры постов и рассылок до правок лендингов и задач по управлению редакцией.

Мы давали кейсы из реальной практики «Рыбы». Например, автор сдал статью, а эксперт отвечает: «Всё не так, переписывайте!» Нужно решить, как действовать дальше: где ошибка, как выстроить коммуникацию, к кому обратиться. Такие задачи учат не просто редактировать текст, а видеть систему: кто за что отвечает и как сохранять качество под давлением сроков.

Я проверяю домашние задания, оцениваю правки и объясняю логику решений. Если редактор опытный — ограничиваюсь короткими комментариями. Если начинающий — разбираю подробно, показываю, где ошибка и как её исправить. Мне важно, чтобы студент понял не только где неправильно, но и почему.

Некоторые не успевают — совмещают курс с работой, и задания делаются наспех. Тогда приходится помогать выстроить ритм. Но те, кто включается по-настоящему, растут быстро: уже через пару недель начинают структурировать тексты и сами замечать ошибки.

С 2025 года «Качалка» изменилась. Теперь мы готовим пишущих редакторов. И задания стали ещё разнообразнее: нужно не просто отредактировать готовый текст, но и написать самому что-то посложнее, чем на стажировке, например полноценный лендинг, длинную рассылку или сложный лонгрид. Это вызов, потому что редактор идёт от чистого листа до чистовика через несколько итераций: план → драфт → правки → финал.

В итоге сейчас обучение включает редактуру, письмо и управленческие задачи. А главное, всё это на реальных кейсах. Например, в качестве задания у них есть пресс-релиз. Мы выдаём им бриф от клиента, а дальше уже качок должен сам написать с нуля в новом формате. Таким образом, ученик работает не с искусственной задачей в вакууме, а с настоящей ситуацией, какая бывает в агентстве. Разве что к клиентам не подпускаем, а так всё максимально приближено к реальности.

Этот метод работает лучше всего, потому что студенты сразу работают по-настоящему: у них есть клиент, вводные, текст и дедлайн. Они делают, а наставник проверяет, как будто это реальная работа.

Что посоветуете тем, кто хочет продолжить карьеру в агентствах или бренд-медиа?

Не сдаваться. У меня был долгий путь до первой серьёзной работы. Я прошла через череду отказов: меня не брали, я металась и даже думала уйти в ИТ, потому что всех тянуло туда. Хорошо, что не ушла, иначе жизнь могла повернуться совсем иначе. Главное — продолжать пробовать. Отказ ещё не значит, что у вас ничего не получится. Это значит, что нужно подучиться, попробовать снова, подождать и вернуться прокачанным.

Держать баланс. Без work-life balance легко выгореть. Я чётко разграничиваю рабочее и личное: у меня два аккаунта в Телеграме, и после окончания дня я в рабочий не захожу. По выходным вообще не сижу в редакторских чатиках. Утро в будни оставляю для себя: спорт, английский, прогулка. К счастью, я живу не в московском часовом поясе, и это легко выполнимо. А ещё так я держу голову в порядке и не закисаю, ведь работа сидячая и нагрузка большая.

Учиться у наставников. Помню, как получала тексты со множеством комментариев. Сначала злилась, но со временем поняла: каждая правка делает материал лучше. Теперь сама работаю с авторами — объясняю каждую мелочь, потому что именно так человек учится.

Общаться. Например, я уже год в клубе главредов Ирины Ильяховой и Семёна Иноземцева. Там много классных ребят, постоянные дискуссии, «рандом-кофе», где встречаешься со случайными коллегами. Такой контакт помогает держать руку на пульсе.

В целом, совет простой: работайте над собой, пробуйте новое, учитесь у коллег и не забывайте отдыхать. Тогда получится построить карьеру и в агентстве, и в бренд-медиа.

Расскажи, как ты стала дизайнером?

Я захотела стать дизайнером в четыре года. Конечно, тогда я не знала, что есть такая профессия, но постоянно рисовала одежду и домики с необычными интерьерами. После школы я окончила Уральский архитектурно-художественный университет по специальности «графический дизайн» и через два года попала в местное диджитал-агентство «Дельтаплан», где начала изучать рекламу и то, как работают сайты.

После университета я работала только в Екатеринбурге и достаточно быстро поняла, что не хочу ограничивать свой профессиональный рост местными компаниями. Благодаря тому, что в 2022 году ковид загнал всех на удалёнку, я смогла на равных конкурировать со столичными дизайнерами и искать вакансии в Москве. Сначала я устроилась работать ведущим дизайнером в московское агентство «Виноу», а уже после этого пришла в «Палиндром».

Чем ты занималась в агентстве «Палиндром»?

Меня взяли на вакансию дизайнера, но уже через три месяца я стала арт-директором. Изначально я пришла на сложный проект, из которого пачками увольнялись люди. У проекта был непростой заказчик, поэтому дизайнеры быстро выдыхались. Мне сказали, что если я справлюсь с задачами дизайнера, выдержу, то стану лидером группы.

В этом проекте я могла сделать на один пост для соцсетей 33 варианта. Я хорошо помню эту цифру — 33. И это были не просто наброски концепций, а разные метафоричные идеи, которые я придумывала и детально отрисовывала. Я не люблю, когда у меня что-то не получается, а этот проект — первое, что у меня не выходило в дизайнерской жизни, но в итоге я справилась, и когда в агентстве выбирали трёх арт-директоров, меня назначили одним из них.

Как ты решила стать арт-директором?

Когда я работала ведущим дизайнером в агентстве «Виноу», мне предложили расти до арт-директора, чтобы потом сформировать свою команду. По личным причинам занять руководящую должность там не получилось, зато у меня появилась цель: кровь из носу, но стать арт-директором до 30 лет. Это была отличная мотивация расти, и меня с того момента ничто не останавливало.

Мне нравилось, что у арт-директора много свободы для выражения мыслей и своей позиции, для действий. Кроме того, мне хотелось самостоятельно управлять своим временем: распределять рабочие и личные дела без оглядки на стандартный график работы. Я хотела взращивать таланты — это точно моё: ещё в универе я курировала первокурсников и потом на всех работах помогала младшим ребятам.

При этом я осознавала, что становлюсь арт-директором крупного рекламного агентства, а значит, у меня будет больше пятнадцати проектов в стабильном режиме, плюс тендеры. Но меня это не пугало, наоборот, я хотела себя попробовать.

Как выглядел твой рабочий день?

В большинстве случаев я даже не предполагала, что меня ждёт в течение дня. День по факту заполнялся звонками, и редко всё было чётко распланировано заранее. Помню эти потрясающие моменты, когда 8 вечера, а у меня звонки, 9 вечера, а у меня звонки, и нет времени даже поесть.

Звонки не всегда прикольные: иногда я молча сидела и слушала, а иногда даже не понимала, зачем присутствую там. При этом один проджект пишет, второй проджект пишет: тут что-то не работает, тут что-то слетело, тут какой-то тендер пришёл.

Появлялось настолько много проектов, тендеров, задач, что добавление в каждый новый чат заставляло нервничать. По сути, арт-директор 80% своего времени переписывается или находится на созвонах.

А какие были сложности?

У меня никогда не было проблем с хард-скилами: я искренне люблю дизайн, и поэтому мне хочется делать всё больше и больше. Могу уделить целую ночь изучению новых инструментов, например в нейросетях. А вот про софт-скилы я мало что знала: плохо понимала, как общаться и выражать свои мысли. Мне пришлось почти с нуля учиться отвечать не в стиле «мы друзья и коллеги», а в стиле «я сейчас тебе обосную свою мысль, ты поймёшь, и мы решим, что делать дальше». В этом мне сильно помог опыт наставничества в «Яндекс Практикуме» и обучение лидированию в «Виноу».

Параллельно с «Виноу» я работала ревьюером по UX и UI дизайну в «Яндекс Практикуме»: проверяла работы участников курсов и давала обратную связь. Чтобы занять эту позицию, надо было пройти обучение по наставничеству, где нам объясняли, как правильно разговаривать со студентами. В дальнейшем мне очень помог этот опыт: даже лёгким словом можно нагрубить, а когда руковожу людьми, я не имею на это права. Это менеджерские навыки, которым я как дизайнер раньше нигде не училась. Например, я не знала, что такое метод сэндвича: когда вы сперва говорите человеку что-то хорошее, потом по факту его критикуете и в конце снова добавляете похвалу.

Иногда мне было трудно справляться со своими чувствами. Я очень эмоциональный человек и могу встрять в разговор, потому что распирает от мыслей. Но руководителю нельзя так себя вести. Директор должен одним предложением убедительно сформулировать идею, чтобы другие не начали её оспаривать и находить косяки в речи. Это было сложно, мне до сих пор тяжело даётся не встревать. Для меня софт-скилы — это жёсткие усилия над собой.

Сперва работать арт-директором мне было очень интересно, потому что всё новое. Потом я поняла, что хочу выполнять задачи руками, а не только делегировать: появилось внутреннее желание реализовывать идеи самой. Были моменты, когда я сохраняла за собой небольшие проекты и думала, что сделаю. Потом наступал дедлайн, я видела, что не успеваю, и мне приходилось их отдавать. Тогда я понимала, что очень хочу быть дизайнером, но у меня просто нет на это времени, так как надо решить, почему у моих сотрудников совпадает отпуск или почему некому заменить иллюстратора, который ушёл на больничный.

Сейчас я немного негативно говорю, но это был офигенный опыт. Кому-то подходит работа арт-директором, но за полтора года я поняла, что это не моя история.

Куда расти дизайнеру, если не стремиться к руководящей должности?

Раньше меня всегда удивляло, что люди не хотят расти вертикально. Мне было непонятно, почему дизайнеры выбирают горизонтальный рост и отказываются становиться лидерами. И тут я поняла мышление таких людей: они обожают дизайн и хотят максимально развиваться именно в нём, а не посвящать рабочее время поискам удачных формулировок в разговоре с командой.

Поэтому я уволилась из агентства «Палиндром»: мне захотелось уйти в конкретный продукт, заниматься чем-то одним и полностью посвящать себя этому. Когда я вела много разных проектов, то не успевала целиком окунуться ни в один из них.

Каким людям стоит присмотреться к позиции арт-директора?

Арт-директора отличают навыки тайм-менеджмента: далеко не каждый человек может совладать с этим. Если вы что-то неправильно спланируете, то «до свидания» вся работа, и это будет только ваша вина.

Арт-директор оценивает и комментирует работы дизайнеров, поэтому у него должна быть отличная насмотренность. Под насмотренностью я имею в виду не тренды, а понимание композиции, цвета и того, какую роль конкретная задумка играет для бизнеса в целом, как её воспримет определённая целевая аудитория. Плюс надо уметь быстро переключаться с темы на тему, например с бьюти-проекта на недвижимость.

Работа руководителем подойдёт тем, кто обожает общаться, поддерживать людей, находить в них классную жилку. Надо иметь много энергии, чтобы отдаваться бизнесу и другим людям, помогать всем вокруг. Надо любить много писать, отвечать на вопросы, быть дипломатом, юристом, конфликтологом. Это очень увлекательная работа, главное — не выгореть.

Как удалённо влиться в топовое дизайнерское комьюнити?

Если ковид вывел всех на удалёнку, то 25-й год возвращает нас обратно в офис. Сейчас в больших компаниях ценятся отношения между людьми. Дизайнеров много, а дизайнеров, с которыми будет комфортно, единицы. Поэтому работодателям важно, чтобы сотрудник, например, раз в неделю приходил на обед пообщаться с коллегами. Если открыть HeadHunter, то почти все интересные вакансии в Москве — это гибридный формат, а не удалёнка.

Я с этим столкнулась в «Яндексе»: мне говорили, что я молодец, но один минус — живу в Екатеринбурге. Это огромная проблема, когда хочешь работать в Москве, но не планируешь туда переезжать. В Екатеринбурге, конечно, есть большие компании, например «Золотое яблоко» и банк «Точка», но они не резиновые.

Горячие контакты работают намного лучше, чем холодные, поэтому если у вас есть знакомый в компании мечты, то откликнуться на вакансию через реферальную ссылку в сто раз удобнее. Получение хорошей должности — это не только талант и связи, но и доля удачи. Например, я попала в «Палиндром» через рекомендацию знакомого, но мне повезло, что агентству был нужен дизайнер именно в тот момент, когда я искала работу.

В поиске вакансий мне больше всего помогает дружба с коллегами. Когда я работала в «Дельтаплане», мы все ходили в офис и дружили. Потом коллег сильно раскидало даже не по Екатеринбургу, а по всей стране, в том числе кто-то оказался в Москве, и я стала находить проекты через них.

Во время работы в «Виноу» я иногда ездила в московский офис на неделю просто для себя. Это затратно финансово, но я не нашла иного пути, как общаться с дизайнерским комьюнити в Москве. Реальные контакты никто не отменял: если вы не будете иногда появляться в поле зрения, то у вас не получится продвигаться и находить крутые проекты.

С 2019 года я начала посещать ивенты в Москве. Несколько раз ездила на Design Prosmotr и ИТ-пикник. В этом году ИТ-пикник проходил параллельно с Дизайн-пикником, и мне не удалось побывать и там и там: выбрала ИТ-пикник. В следующем году поеду на Дизайн-пикник: там больше комьюнити из моей сферы.

Где ты работаешь сейчас?

Я занимаюсь коммуникационным дизайном в международной майнинговой компании. Навык нейродизайна помог мне занять там отдельную нишу. Моя основная задача — придумывать новые дизайн-решения в рекламных кампаниях, чтобы привлечь внимание пользователей к баннерам. Чаще всего я делаю эффектную 10-секундную анимацию через нейросеть Kling. Рекламные кампании надо придумывать быстро и в больших объёмах.

Какое место в твоей работе занимают нейросети?

В 2023 году прогремел MidJourney: все начали выпускать картинки, где лапша из ушей или 8 пальцев на руке. Мне стало интересно, а потом пришло осознание, что если я хочу быть дизайнером на плаву, то надо изучать нейросети. Мне повезло, что мне это очень понравилось.

Сейчас я веду свой телеграм-канал о нейросетях, в котором рассказываю о том, что узнала и попробовала: канал даёт мне мотивацию следить за обновлениями.

Из моего канала, в котором примерно 120 человек, уже приходят заявки на вебинары. Пока я проводила только индивидуальные консультации, но планирую формат вебинаров с ответами на вопросы и занятия для компаний. Меня удивил такой запрос от подписчиков: я думала, все изучают нейросети, а выяснилось, что многим, даже дизайнерам, неинтересно самостоятельно разбираться в функциях и настройках. Оказывается, некоторые застряли на уровне MidJourney и ChatGPT.

Нейросети развиваются с бешеной скоростью: обновления каждую неделю. Ещё два месяца назад я не могла представить, что появится нейронка, которая будет сохранять черты лица. Сейчас есть Nano Banana, и она это делает. Через неделю с момента её запуска вышел аналог Seedream, и нейросети начали конкурировать друг с другом. Если я ослаблю хватку, то упущу момент, когда смогу ещё больше ускориться в работе.

К нейронкам нет полных инструкций, в моменте никто точно не скажет «откройте тут, ткните сюда», поэтому я просто захожу и начинаю разбираться. Чаще всего на бета-тестировании они ещё бесплатные.

Есть удобные агрегаторы, которые делают интерфейс всех нейросетей похожим, чтобы пользователям было легко ориентироваться.

Что ты посоветуешь тем, кто хочет начать пользоваться нейросетями?

Начните с выбора агрегатора, чтобы не тратить много финансов на эксперименты. Пробуйте не всё и сразу, а уделите целый день конкретной нейросети, а лучше — одной функции в ней. Так вы разберётесь и поймёте, как работает эта опция и где она вам точно пригодится. Надо помнить, что нейросеть не заменяет вас и ваши мозги, а даёт буст и помогает ускориться. Поэтому в гонке за изучением новинок нельзя потерять себя как дизайнера-креатора.

Не стоит бояться ошибок: все наработки останутся в ваших архивах, и потом будет над чем посмеяться.

Для вдохновения советую подписаться на телеграм-каналы, посвящённые нейросетям.

В конце концов, нейросети — это не магия и даже не тренд, а рабочий инструмент, который поможет вам стать быстрее и востребованнее.

Как приходят идеи ваших книг, и как вы понимаете, что идея достойна целой книги, а не курса, например?

У меня постепенно накапливаются знания в разных областях: тексте, клиентском сервисе, соцсетях, визуальном повествовании, нейросетях. Этот комплекс знаний я «обкатываю» в разных форматах: в онлайн-курсах, на тренингах, на «Бусти», в «Советах», в Школе редакторов. Постепенно я нащупываю те способы донесения знания, которые работают: примеры, истории, аналогии, порядок изложения. Тогда настаёт время книги.

Какие ресурсы используете для сбора материала?

Мой ресурс — практика. Вот мы делаем в «Палиндроме» проект, что-то читаем для него, общаемся с клиентом, собираем статистику, отчитываемся. Я изучаю эти отчёты и делаю выводы. Или с «Пиши, сокращай»: я писал статьи (то в «Т—Ж», то в «Код», то в «Кинжал») и смотрел, какие были результаты: комментарии, репосты и так далее. Много знаний почерпнул из работы со студентами: проверял чужие тексты, видел ошибки, делал выводы. Потом эти выводы превращались в главы книги.

Например, когда-то давно в школе я проверял работы и увидел проблему перегруженных обстоятельств. Сначала я написал о них в блоге, потом из этого материала родилась тема в курсе — принцип «Мама мыла раму», позднее — глава про приёмы борьбы с канцеляритом в книге «Пиши, сокращай».

Сколько времени вы посвящаете написанию книг?

С момента, когда материал в достаточной степени созрел, книга пишется год. Первые 6−8 месяцев — по 3−4 часа в неделю: на этом этапе я неторопливо пишу первые подходы к темам. Потом — по 20 часов в неделю: это финальная редактура, вёрстка, корректура, сверка и подготовка к печати. Сейчас я на этапе вёрстки книги «Правок больше нет»: на неё как раз уходит 20 часов в неделю, и это продлится до конца года. Иногда приходится работать и на выходных, хотя я стараюсь этого не планировать.

Работа над книгой для вас — это строго определённый путь или исследование карты?

Я сажусь писать книгу, когда открытия уже сделаны. Я понимаю процесс, когда учёный идёт исследовать тему, чтобы написать книгу, но такая роскошь есть скорее у людей, которым не нужно производить коммерческие продукты. Я подписываю договор с издательством, когда книга уже написана в голове, поэтому непосредственное создание рукописи — это просто труд, пот и кровь, без вдохновения и открытий.

А вот процесс вынашивания книги — это да, там каждый день — праздник.

Какие принципы работы вы используете, когда пишете книгу? Есть ли у вас собственная методология?

Мой метод в том, что я либо пишу сразу в макете, либо на этапе вёрстки сам укладываю материал на развороты, сокращая или разгоняя какие-то части рукописи. Мне важно, чтобы ключевые мысли компоновались в книге определённым образом: например, чтобы одна развёрнутая мысль хорошо умещалась на развороте, не переливаясь и не создавая дыр. Или чтобы на развороте хорошо стояли акценты: например, чтобы вывод стоял справа внизу. Важно, чтобы тезисы и иллюстрации не разбегались на разные развороты. В общем, я стараюсь проявить максимум уважения к формату: чтобы когда вы держали в руках бумажную книгу, вы ощущали, что каждый абзац и акцент здесь были поставлены намеренно, а не случайно.

Что самое сложное при написании нон-фикшен книги? Как вы с этим справляетесь?

Самое сложное — придумать книгу и выносить материал, подобрать примеры и нарратив, сформулировать посылы и снабдить их жизненной правдой. Короче, смысл. И справляюсь я с этой сложностью так, что не пишу книги, которые ещё не созрели.

Хороший пример — «Пиши, соблазняй». Я всё грожусь её написать с 2017 года. Уже есть курс «Дизайн текста и визуальное повествование». Есть одноимённые лекции в бюро. Есть блог по этой теме. Все эти наработки про визуальную подачу материала нужно уложить в книгу. Но она ещё не родилась. «Даст Бог, в следующем году», — говорю я себе последние 7 лет.

Не пишу книги, которые не созрели

Расскажите о сотрудничестве с Людмилой Сарычевой: чем оно запомнилось?

Мы с Людмилой работали в «Мегаплане», а потом вместе писали «Рассылку Главреда» — сначала базовый бесплатный курс, потом продвинутый. Первое издание «Пиши, сокращай» родилось из этих материалов, поэтому мы делали книгу вместе.

В целом это очень полезно — когда есть человек, который смотрит на работу свежим взглядом, критикует и оппонирует. Поэтому обычно у авторов должны быть редакторы — чтобы автор не публиковал то, во что он влюблён, чтобы кто-то смотрел на результаты незамутнённым взглядом. Так мы с Людмилой и работали: балансировали друг друга, смотрели критически, обсуждали и спорили. Было здорово.

Как проходит работа в соавторстве: что помогает, а что мешает?

Помогает только жёсткое разделение зон ответственности: по главам или по сферам. Я стараюсь работать с теми людьми, которым я могу отдать какую-то сферу и не сомневаться в том, как они её реализуют. Например, в книге о соцсетях Родион Скрябин писал обо всём, что связано с экономикой и деньгами. Я эти части прочитал, когда книга была уже на пороге типографии. Намеренно так: либо ты доверяешь человеку, либо вы не работаете. Творческий диалог на равных — это хороший жанр для подкаста; но когда у тебя жёстко ограничено время выпуска книги, на эту взаимную притирку нет времени.

Как собираете команду для работы над книгой: редакторов, корректоров, иллюстраторов, менеджеров?

Всё просто: эту команду собирает издательство.

Раньше у меня было ощущение, что никто не сделает книгу так, как её сделаю я. Я старался влезть во всё: от аннотации до шрифта номеров страниц. Сейчас я вижу, что вложенные таким образом усилия не особо отражаются на результате, поэтому я отдаю профессионалам делать свою работу, а сам занимаюсь тем, что они сделать не могут.

Начиная с «Большой книги о соцсетях», я понял, что с командой нужно работать так же, как с партнёром: либо полное доверие, либо «можно мне другого редактора». Например, над книгой о соцсетях и над «Правок больше нет» работала гениальная Настя Трубникова, литературный редактор. Она исправляла наш с Родионом Скрябиным птичий язык диджитальщиков на нормальный литературный русский. Так вот: когда она вносит правки в рукопись, я даже их не читаю. Я знаю, что Настя — царица стилистики, и если она написала так-то — значит, так и нужно. Жму «Принять всё» и занимаюсь другими делами.

Если бы мне сейчас нужно было набрать команду с нуля, я бы кинул клич среди выпускников Школы редакторов. С рынка и по объявлениям буду набирать в самую последнюю очередь, это прямо плохая идея.

Как выбираете издателя?

У меня нет большого выбора издателей: в России всего 4−6 крупных издательств нон-фикшен, все они работают примерно на одних условиях и в одном и том же редпроцессе. В конечном итоге, кто предложил — с тем и работаю.

Чтобы прийти в издательство, нужно написать им на почту, которая указана на сайте. Я это делал в 2016 году, когда мы искали издательство для «Пиши, сокращай». Тогда с «Альпиной» и «Эксмо» завязалась переписка, и с тех пор я с этими же людьми и общаюсь.

Когда принципиально договорились о книге, составляете план и договор. И потом нужно отдать в издательство либо рукопись, то есть вордовские файлы, либо уже макет. Я делаю макет.

Про работу с издательством нужно понимать вот что: для вас это одна-единственная самая главная книга, а для них — очередная, одна из многих. Это объясняет, почему издательство не может уделить вашему проекту столько же внимания, сколько ему уделяете вы сами. Нужно быть к этому готовыми.

Как продвигать книги авторам-новичкам?

Если у автора-новичка нет аудитории, его книгу не возьмут в издательство. Нужно понимать, что производство тиража — это нехилые инвестиции, и издательства не готовы рисковать с авторами, которые ещё не доказали, что могут быть интересны аудитории. Поэтому современный автор нон-фикшен книг — это в первую очередь блогер, селебрити, деятель науки или искусства, и уже, как следствие, — автор книг.

Ну и есть в этом определённая логика. Если у человека ценные мысли в голове, интернет позволяет проверить их подлинную ценность. Человек публикуется у себя в блоге или на UGC-площадках, собирает аудиторию, получает обратную связь. Если в результате он может на свои мысли привлечь аудиторию — это знак издательству, что мысли действительно толковые или, по крайней мере, привлекательные для людей.

Что до каналов — тут проблема. Невозможно отдельно продвигать свои книги, если вы автор в издательстве. Ваш заработок с одной проданной книги — порядка 50 рублей. С таким чеком невозможно никого никак привлечь, не существует таких дешёвых рекламных каналов. Соответственно, вы продвигаете не книгу, а всё своё хозяйство: и курсы, и личную страницу, и всё-всё-всё. А для этого приходится крутиться: ходить на подкасты, выступать на мероприятиях, снимать вертикальные видео, создавать полезный и развлекательный контент и далее по списку.

И наоборот тоже верно: вы зарабатываете не на книгах, это лишь способ людям с вами познакомиться. Книга — способ сформировать репутацию, а дальше люди приходят на имя: с заказами, приглашениями на конференции, тренинги и другими предложениями.

Какие дадите советы тем, кто хочет защитить интеллектуальную собственность?

Защищайте её. Читайте канал Лёши Башука «Клуб правообладателей». Читайте нашу совместную книгу «Своровали? Накажи!».

Недавно увидела, что вы выпустили детские книги про принца Филиппа. Расскажите, почему вы решили издать эти истории и чем написание детских книг принципиально отличалось от вашего предыдущего опыта?

В процессе ежедневного укладывания ребёнка спать у нас с ним сложились истории. Плюс у меня был контакт гениальной художницы Кати Бузовой, с которой были хорошие отношения. Специально выжимать из себя истории и искать иллюстратора в агентстве я бы не стал. А так как я люблю делать книги, получается, сам Бог велел издать.

Ваши творческие планы?

На этот год — «Правок больше нет», сейчас вёрстка готова на 70%. На следующий год — Бог даст.

Начало карьеры в графическом дизайне

Марта, расскажи, как ты пришла в графический дизайн? С чего всё начиналось?

Я рисовала всю жизнь, с раннего детства. Я всегда хотела творческую профессию, но не думала о том, какую именно. Когда я окончила школу, родители подали мои документы в несколько питерских колледжей и меня взяли в один из них на специальность «графический дизайнер».

Во время учёбы я не совсем понимала, что такое графический дизайн: софт не изучала и вместо домашек в Иллюстраторе и Фотошопе рисовала картинки маркерами на бумаге. На последнем курсе взяла академический отпуск почти на год, потом восстановилась, проучилась полгода — и снова ушла в академ.

Через год я восстановилась и решила: раз уж учусь, надо сделать что-то полезное для себя. Так появилась тема для моего дипломного проекта — иллюстрированная книга «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса. Я защитила его на отлично, и теперь моя книга выставлена в колледже как пример.

Я очень благодарна моей дипломной руководительнице. Она сильно помогла с дипломом: садилась рядом, объясняла детали прямо на ноутбуке. Её зовут Красильникова Марина Владимировна — прекрасная женщина и большой профессионал.

Но диплом — это ещё не начало карьеры. Во время учёбы в колледже я устроилась работать в супермаркет в ночные смены. Так прошёл год, потом второй. После окончания учёбы я совсем перестала заниматься дизайном. Спустя время поняла, что делаю что-то не то. У меня лежит моя крутая книжка — я графический дизайнер, а стою за кассой.

Я загорелась идеей найти работу под свои навыки. Для этого нужно было накопить денег на мощный ноутбук, а у меня тогда был старый Dell. В итоге я работала три месяца подряд почти без выходных, накопила на последнюю версию MacBook M3 Max и уволилась.

Меня взяли в компанию, которая занималась разными задачами: от оформления небольших медиапроектов до разработки крупных брендов. Так я начала работать графическим дизайнером.

Чем занимаешься сейчас?

Работаю удалённо — монтирую видео для онлайн-школы. Иногда беру небольшие заказы: создаю мерч, иллюстрации и обложки для книг. Для меня удалёнка — это лучший формат работы.

Ещё веду соцсети. Уже больше года каждый день снимаю рилсы, как делаю постеры. Постить каждый день — суперполезная тема! Я познакомилась с крутыми людьми, нашла работу и собрала небольшую, но вовлечённую аудиторию.

Ещё я публикую на Ютубе постеры в шортсах и иногда снимаю длинные видео. Очень хочу делать их хотя бы редко, но регулярно. Пока получается раз в полгода.

Ещё у меня есть телеграм-канал, там я выкладываю рисунки.

Первая работа в дизайне и адаптация

Как ты устроилась на работу без опыта?

Меня взяли благодаря портфолио и по выполненному тестовому заданию. Пригодились навыки иллюстрации и вёрстки. У меня тогда было немного работ: книга «Заводной апельсин», мелкие заказы для знакомых, значки для музыканта и стикеры с моей выставки. В основном — иллюстраторская тема, картинки.

Кстати, при приёме на работу про диплом вообще не вспомнили. Современные компании смотрят на портфолио. Я видела студии, которые пишут в вакансиях «если вы чего-то не умеете, но готовы обучаться, то мы рассмотрим ваше предложение».

Как ты адаптировалась в новом коллективе?

Было очень тяжело. Мне трудно работать в офисе, знакомиться и общаться с коллегами. Я постоянно перегружалась и из-за этого быстро уставала, теряла концентрацию и выматывалась на работе, а дома уже не оставалось сил на бытовые дела. Проработала так год — иногда было легче, иногда невыносимо. Справиться с этим в полной мере удалось только после смены работы.

Я считаю, что офис подходит не всем. Традиционный офис устарел, особенно для дизайнеров, программистов, SMM-специалистов, монтажёров — для всех, кому для работы нужны только компьютер, голова и руки. Эти профессии не требуют постоянного присутствия на рабочем месте: многие задачи можно решать онлайн. Я рада, что сейчас компании всё чаще переходят на формат удалённой работы и дают сотрудникам выбирать: ходить в офис или нет.

В каких проектах корпорации ты участвовала?

Около года я работала над созданием контента для корпоративных социальных сетей. Разрабатывала визуальные решения: от оформления полиграфии и контента для социальных сетей до интерьерного декора для ресторанов.

Это был суперполезный опыт, но скажу коротко: корпорация — зло. Может быть, я не права — везде свои особенности. Однако по моим ощущениям и рассказам коллег из других компаний в крупных корпорациях тесно и душно. А из-за этого сложно расти и развивать креативные идеи.

Корпорация — зло

Опыт в книжной иллюстрации

Для диплома ты проиллюстрировала и издала роман Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин». Почему ты выбрала эту книгу?

Я впервые посмотрела фильм «Заводной апельсин» в 14 или 15 лет. Фильм произвёл на меня огромное впечатление и разжёг вдохновение, которое оставалось со мной очень долго. В том возрасте я, наверное, не до конца поняла смысл, но меня захватила тема изменений в личности человека и поразил визуальный ряд.

Я прочитала книгу сразу после просмотра, поэтому фильм и книга для меня всегда идут в связке. Потом перечитала оригинал и посмотрела без перевода. Меня привлекло то, что в английской речи главных героев есть русские слова.

Я периодически пересматривала фильм и перечитывала роман, и с возрастом мои эмоции и восприятие менялись.

«Заводной апельсин» — книга о трансформации, и она попала в мой период взросления. Эта история разожгла во мне искру, которая очень долго давала силы творить. В моей жизни было несколько таких искр, и «Заводной апельсин» — одна из самых ярких.

Какая «внутренняя кухня» у книжной иллюстрации?

В иллюстрировании книг много тонкостей, но никто меня этому специально не учил. Я смотрела видео на Ютубе и училась прямо в процессе, пыталась понять, как сделать лучше.

Про процесс создания иллюстраций
Сначала я читала роман и отмечала карандашом места для будущих иллюстраций прямо на страницах книги. Затем я выписывала основные фразы для иллюстраций и нумеровала их соответственно странице.

Потом я делала маленькие наброски — как план, напоминающий комикс. На разных этапах что-то добавляла, что-то вычёркивала.

Иллюстрации создавала поэтапно: сначала делала лёгкий набросок на бумаге, затем набросок уже на iPad, проработка деталей, контуров, цвета и теней. Почти всю книгу я нарисовала в Procreate на iPad.

Далее пошёл самый длинный и кропотливый процесс: около месяца я рисовала все иллюстрации. Вставала в 4 утра и работала до позднего вечера. Когда иллюстрации были готовы, я сверстала книгу в InDesign. Это тоже было долго: я верстала впервые.

Про издательский процесс

Я издавалась самостоятельно, потому что издательства не берут маленькие тиражи. Для диплома обычно печатают одну-две штуки, я заказывала 10. Разобраться с особенностями самиздата мне помогла художница Annie Idiotstile, которая много рассказывает про самиздат на Boosty и Patreon, сама делает комиксы и книги и очень меня вдохновляет.

Вот какие различия между самиздатом и традиционным книгоизданием я выявила. Основные — в финансовой выгоде и контроле над процессом.

ㅤ

Были ли сложности с изданием книги?

Не умереть в процессе — главная сложность. Могут возникнуть любые проблемы: от технических сбоев в печати до эмоционального выгорания. Важно дойти до конца, сохранить силы и не сорваться, чтобы книга была готова вовремя и без брака. Я старалась распределять время: планировала работу поэтапно и делала понемногу каждый день.

Уложиться в жёсткие сроки — ещё одна сложность. В моём случае не было возможности перенести защиту диплома. Приходилось постоянно сдавать этапы, получать одобрения и вписываться в график — как в сложном квесте.

Чему ты научилась и о чём можешь предостеречь?

Заранее договариваться с производством и оставлять запас времени на доработки.

Если случается брак — честно рассказывать об этом и сразу предлагать решение. Например, бонусы для тех, кто сделал предзаказ.

Уведомлять заранее о возможных задержках — это лучше, чем оставлять людей в неведении и разочаровывать.

Обучение в Школе дизайнеров Бюро Горбунова

Почему ты решила пойти учиться в Школу Бюро Горбунова?

Я искала широкопрофильный курс. Когда я сравнивала школы и студии, везде встречала выраженную специализацию: где-то делали упор только на графический дизайн, где-то учили исключительно основам, а в других местах фокус был на одной узкой теме, вроде UI/UX или motion-дизайна.

В бюро преподают не только дизайн, но и редактирование, HTML, переговоры и управление. Я считаю, что при изучении нового необходимо разбираться и в смежных предметах. Знание дополнительных тем помогает дизайнеру круче выполнять свою работу.

Я нашла людей, которые разделяют мои взгляды и предлагают даже больше, чем я ожидала, поэтому пошла учиться в бюро.

Сложно было учиться? Что запомнилось?

В целом, учиться оказалось несложно, хотя у меня возникли трудности с HTML и визуализацией.

Легче всего давались переговоры и управление. Я даже не подозревала, что приёмы, которые я раньше использовала интуитивно, имеют название и теоретическую основу, и что люди применяют их осознанно. По этим разделам я как будто систематизировала уже имеющийся опыт.

Запомнилось, как быстро всё стало понятным — это было удивительно. Были и совершенно новые темы, например, редактура: до курса я почти ничего о ней не знала. После начала обучения базовые принципы стали понятны очень быстро.

Теперь я знаю, в какую сторону двигаться

Как тебе помогают знания, которые ты получила во время обучения?

Мне пригодились знания по всем предметам в разной степени и даже те, с которыми у меня были сложности во время учёбы. Раньше они вызывали тревогу: «Я не понимаю, как это работает, и не знаю, с чего начать». Теперь это ощущение исчезло — даже поверхностные знания дают контроль.

Навыки переговоров и управления я начала применять сразу с первых лекций. То же и с редактурой: после обучения стало намного проще работать с текстом, формулировать мысли и правильно подавать информацию.

Конечно, остались вещи, которые требуют практики, но теперь я знаю, какие именно и в какую сторону двигаться.

Как изменился твой подход к работе после обучения?

Образование в бюро построено по-особенному: оно помогает понять важность дисциплин и увидеть взаимосвязь между ними.

Бюро учит осмысливать и структурировать. Например, мне всегда казалось неправильным устанавливать фиксированные прайсы на услуги. Я их не использовала, и у меня не было этому никакого объяснения. А в бюро я увидела эту же мысль, ещё и с аргументами, почему так работать лучше. Это укрепило мой прежний подход к работе: оказывается, я не ошибалась, а просто ещё не умела доказывать свою позицию.

Обучение повлияло на то, как я организую свою работу. Я не переделывала всё с нуля — мой подход к работе был похож на бюрошный, но после обучения стал более собранным.

Дизайн обложек в журнале «Кто студент»

Ты нарисовала четыре обложки в КС: как ты оцениваешь этот опыт?

Оформление четырёх статей — исключительно полезный опыт. После этой работы я стала чувствовать себя гораздо увереннее.

Работа в настоящей редакции. Это было реальное издание, где каждый выполняет свою роль: кто-то берёт интервью, кто-то редактирует, кто-то оформляет. Раньше я либо делала всё сама, либо работала на заказ, а тут стала частью процесса.

Профессиональная уверенность. Получилось не просто начать, а довести дело до конца. Когда видишь фактический результат — опубликованные статьи — чувствуешь себя увереннее. И в художественном плане тоже добавилось уверенности: теперь я умею вписывать свои работы в новый контекст.

Что важно для дизайнера в работе над статьёй КС?

Я оформляла статьи как иллюстратор, а не как дизайнер, поэтому мой подход не претендует на универсальность.

Важно найти стиль, который соответствует теме текста, или адаптировать свой, чтобы он с ней гармонировал. У меня получилось так, что я рисовала иллюстрации, которые буквально отражением того, что было в тексте, как делают в книгах или комиксах.

Как избежать плагиата и найти свой стиль

Как не копировать чужие работы?

Плагиат — это воровство. Не надо сознательно брать чужое и присваивать себе. А с неосознанным копированием так не получится — если это произошло, важно уметь признавать.

Бывает, что у разных людей возникают одинаковые идеи. Полностью исключить «похожести» невозможно. Так случилось с моим стилем рисования глаз у персонажей. Эта идея пришла ко мне в 2017 году, когда нужно было нарисовать очень тупого героя. Я вспомнила книжку из детства, где говорилось, что если глаза расположены близко, то лицо выглядит мило, а если далеко, то персонаж становится глуповатым. Я нарисовала глаза настолько далеко, что они оказались вообще отдельно от головы.

Сначала подумала: «Я создала уникальную вещь!» Но спустя время нашла двух других художников, которые тоже располагают глаза отдельно от головы. Вероятнее всего, мы никогда до этого не видели работы друг друга, но пришли к одной и той же визуальной метафоре — каждый по-своему, в разное время. Это как раз подтверждает, что одинаковые идеи могут независимо приходить разным людям.

Копировать чужие работы полезно, но важно понимать разницу между «в стиле» и «украдено». Если заказчик запросит сайт в определённом стиле и даст пример — это нормально. А если пришлёт скрины конкретного автора и скажет: «У него дорого, сделайте то же самое, но чтобы в 10 раз дешевле», — вас просят своровать.

Если вы беспокоитесь, что постоянно делаете копии, значит, вы неправильно используете референсы. Не держите референс перед глазами постоянно. Посмотрите, запомните, закройте и делайте, как запомнили. Когда две вещи остаются рядом и вы их постоянно сравниваете, копия получается неосознанно.

Как найти свой стиль?

Не надо его искать. Стиль появляется сам, когда вы делаете что-то так, как вам удобно и нравится. Например, почерк — это то, как вам удобно писать буквы. Если расслабиться и делать что-то так, как нравится вам, а затем повторить это много раз, то со временем сформируется ваш собственный стиль. Это работает во всём.

Не надо искать стиль

Если совсем трудно начать, то можно поэкспериментировать в разных направлениях: в дизайне — создавать постеры или макеты сайтов, в иллюстрации — рисовать серии работ в разных техниках. То, что будет нравиться и вдохновлять на продолжение, скорее всего, и станет основой вашего стиля.

Советы для уверенности

Какие советы ты можешь дать начинающим дизайнерам?

Разделение по уровням — субъективная штука, у каждого в голове свои критерии. Поэтому, наверное, правильнее было бы назвать это не «советы начинающим», а скорее «советы для уверенности».

Бойтесь — и делайте. Ваш взгляд на мир и есть ваша ценность. Не бойтесь начинать и не бойтесь ошибаться. Главное — не замирать на месте. Если вы новичок и чувствуете неуверенность — постоянная практика и есть ваш путь. Она наращивает навыки и постепенно избавляет от ощущения, что вы ничего не можете.

Делайте — и доделывайте. Главный совет — делать. Причём не просто делать, а ебашить. Без действия не будет результата.

Фраза, которая движет мной несколько лет: «Сделанное лучше идеального». Не стремитесь к совершенству, особенно с первого раза: действуйте, доводите до конца и улучшайте по ходу дела.

Как родился проект «ХлЭб»?

«ХлЭб» появился лет 15 назад. Я тогда работала инженером-проектировщиком. На Новый год решила сделать друзьям подарки — наваляла из шерсти смешных зайцев и всем раздарила.

У одной подруги была студия, и она говорит: «А может, начнёшь продавать? Я тебе место выделю под шоурум». Я ответила: «А давай». Так всё и началось — с зайцев в старом потёртом чемодане. Затем мы с подругами попробовали дерево: выпилили слона на колёсиках — пошли заказы.

Закупили экоблокноты. Я сначала рисовала на них экопринты сама, потом делала штампы бельевой краской, которая не стиралась. Постепенно придумывали новое — и так появились наши ключницы и к ним «интерактивная» надпись под брелоками: «ходит где-то».

Фестивали и маркеты привели первых клиентов. За это мы платили аренду, ставили стол и чемодан с нашими штуками, рассказывали о себе, раздавали визитки. Очень помогало сарафанное радио, рекомендации от довольных покупателей. География разная: Казань, Москва, но больше всего — Питер. Помню, как однажды участвовали в фестивале несколько дней, и у нас прямо ночью украли чемодан с «ХлЭбом». Такое тоже бывало.

Почему вы решили уйти из офиса?

Формат хендмейда как хобби стал приедаться, а ещё хотелось, чтобы «ХлЭб» приносил не только удовольствие, но и хлеб — с маслом, а лучше с икрой.

Работа инженером была очень скучной. Я делала спецификации, переводила чертежи, брошюровала документацию. Даже техническим секретарём поработала — отвечала на звонки, носила кофе начальнику.

Скучная рутина и вечная борьба со сном мешали жить ночной молодёжной жизнью. Я сова: ночью гуляла-тусила, днём спала за компом с открытыми глазами. А когда начался «ХлЭб», весь интерес ушёл в него. Хотя в мастерской остался дискошар с колонками и проектором.

Переломный момент случился, когда пришла стажёрка: ела на рабочем месте, сморкалась в чертежи, общалась как гопник. В какой-то день она уронила вешалку с куртками коллег, подняла только свою, а остальные оставила на полу. Я сделала замечание, а она послала меня нахуй. И я поняла: всё, хватит. Мне не просто скучно — мне противно тут работать.

Я сначала даже искала новую работу. А потом подумала: «Зачем я её ищу, если могу развивать свой проект?» Лишиться стабильности было страшно, но я ушла.

Параллельно я делала госзаказы по дизайну всяких плакатов, буклетов и прочего для соцмероприятий в Ленобласти. Этих денег было раза в три больше, чем на основной работе, так что уходила я не совсем в пустоту. Но всё равно уверенности не было.

После этого я немного поработала иллюстратором в журнале, но он быстро схлопнулся. Я ещё поискала, куда себя можно интересно применить, а потом такая: «А, ой, „ХлЭбу“ же пора перестать быть моим хобби».

Лишиться стабильности было страшно, но я ушла

Почему именно «ХлЭб»?

Все спрашивают, а история на самом деле глупая, что мы даже придумали свой ответ: «Почему „ХлЭб“? Зачем „ХлЭб“? Какая разница. Главное — чтобы вы улыбались и генерировали доброту».

А вообще это был анекдот, от которого мы тогда ржали до икоты. Двое азербайджанцев заходят в булочную. Один спрашивает: «Хлэб почему?» Продавщица удивлённо: «Чтобы есть!» Азербайджанец ей: «Да я знаю. А почему хлэб?» Она молчит. Второй азербайджанец говорит: «Да ты вообще русский язык не знаэш! Давай я спрошу! Девушка, хлэб зачэм?»

Я тогда даже статус в ВК сделала «Наталья ХлЭб». Потом и проект так назвали. И в итоге «ХлЭб» буквально стал нашим хлебом.

Как устроена команда «ХлЭба»?

Я главный дизайнер. Когда-то очень хотела разделить эту роль, но люди возмутились: «Нам нужно именно твоё видение». Сначала мы всё делали вдвоём с подругой. Но заказов становилось больше, и пришлось делегировать.

Команда выглядит так. Второй директор с юридическим образованием — главный мозг компании. За склад и заказы отвечает менеджер. Руководитель заведует производством, под её началом 7 постоянных художников. Вне штата работал резчик, но в кризис он ушёл. Долго искали нового и нашли того, кому так же важно внимание к деталям и идеальное качество.

У нас даже кот Сахарок стал сотрудником. Я взяла его в марте, а потом случился карантин, и мы с ним стали временно курьерами. Кот ездил с нами.

Вообще команда складывалась постепенно. Сначала были друзья, потом их друзья. Иногда находили людей по объявлениям, иногда кто-то сам писал: «Я умею и хочу, может, возьмёте?» Так пришли художники, которые хотели «для души», но оказывалось, что работа сложнее, чем это выглядит со стороны. Кто-то сдавался, кто-то оставался. Мы даже шутили: «Пройти „школу ХлЭба“ мало кому удавалось, но те, у кого получилось, — это кремень, наши люди». Сейчас девочки сами принимают решения по цветам, иногда шалят: могут дорисовать ногти, поменять выражение лица. Я люблю такие сюрпризы — они делают героев живыми.

Конфликты бывали. Один человек на Новый год взял кучу задач, а потом не вывез и в истерике убежал, оставив команду в самый пик работы. Больше мы не общаемся. Но это единичный случай. В остальном всё решаем разговорами: обсуждаем, иногда кричим друг на друга, но это рабочие моменты.

Зачем вы пошли в Школу дизайнеров?

У меня не было образования дизайнера, и это был огромный комплекс. Я плохо умела общаться с заказчиками, не понимала, как структурировать процессы. Хотелось научиться системности, пересмотреть сайт «ХлЭба», дизайн и вообще уйти от подхода «я за всех, никто кроме меня».

Что дала вам школа?

В первую очередь — подход. Мы взяли Кодекс бюрошника за основу в нашу команду. Я стала по-другому общаться с заказчиками и пересмотрела отношение к заказам. Раньше я могла вспылить, а сейчас стараюсь понять человека и найти решение.

Казалось, что я попала в касту настоящих дизайнеров. Но было и сложно: примеров не давали, всё нужно было искать самой.

В конце второй ступени есть задание: предложить проект для третьей ступени и написать понимание задачи. Я предложила свой проект — кастомную ключницу «Под ключ». В набор входят ключница-основа и детали для кастомизации. Человек сам делает её уникальной: собирает брелок, из наклеек делает лицо. То есть это и полезная вещь — ключи на месте, их не надо искать по всей квартире, — и одновременно способ провести время с семьёй или друзьями и сделать подарок. Хотелось, чтобы у каждого получался «свой» предмет, не похожий на остальные.

В понедельник я получила комментарий от Артёма Горбунова. Итоговая оценка — 2,83 из 5. Там было жёстко.

В четверг уже дедлайн. Я решила, что единственный способ доказать — это сделать. Четыре дня носилась: то материалы не те, то цвет не совпал, то подрядчик сорвался. Всё шло наперекосяк. Но к сдаче я принесла рабочий прототип.

И вот тут всё поменялось. Во второй итерации я получила твёрдую четвёрку. Для меня это было подтверждение: даже если сначала вам ставят двойку и никто не верит, вы всё равно можете дожать и довести идею до конца.

По итогу Артём написал: «А дальше случилось чудо — Наталья показала свой продукт. Там всё волшебно — и ракурс, и котик, и главное — сам продукт». Он даже признался: «Теперь я, конечно, хочу такой брелок срочно». Сейчас проект в копилке разработок. Ждёт доработки. В скором времени появится у нас в ассортименте.

На третью ступень я не пошла. Просто не нашла для себя в этом ценности. На весах были мой проект и чей-то рандомный. Пришлось выбирать. Хоть чувство недоделанности и осталось, но приоритет был очевиден. Были сомнения. Но если вернуться в ту точку, я всё равно бы сделала такой же выбор. Если бы у меня тогда не было параллельно проекта, пошла бы. Но так — нет.

Как вы справляетесь с дедлайнами?

По старинке бывает, что срываюсь на бессонные переработки, но уже не так, как раньше.

Самый жёсткий случай — когда мы с руководителем готовились к новогоднему маркету. Не рассчитали продажи, параллельно шли индивидуальные заказы. Мы трое суток подряд не спали, а потом уснули прямо в машине на трамвайных путях. Проснулись от сигналов.

Сейчас мы понимаем, как работает производство, за какой период мы можем сделать, а ещё всегда закладываем неделю на форс-мажор. В целом, стараюсь называть более реальные сроки. Если не успеваю — договариваюсь о переносе, прошу прощения без оправданий, иногда добавляю приятные компенсации. Главное — не оправдываемся, как раньше. Если срываемся — только извинения, никакого «само получилось».

Как изменилось отношение к критике?

Мне до сих пор сложно воспринимать неконструктивную критику, но теперь я не думаю «сам дурак», а пытаюсь услышать причину. Смотрю с позиции заказчика и ищу решение.

На второй ступени было задание сверстать страницу в HTML. Вроде всё получилось, оставался час-два до дедлайна — и тут я понимаю, что не могу её выложить. Хостинг, которым пользовалась, больше не работает, страница не открывается. Вместо того чтобы попросить помощи, я пыталась решить всё сама: в панике оплатила сто хостингов, читала инструкции к публикациям, регистрировалась на разных сайтах. В итоге получила оценку −2. Потом ребята помогли, и я за час всё исправила, но поезд уже уехал.

Просить помощи — это нормально

Чуть не умерла тогда от досады: столько работы проделано, а сдать не смогла только потому, что постеснялась признаться в отсутствии навыка. Жесть, конечно. Сейчас смешно, но с «ХлЭбом» было примерно то же самое, только глобально, почти до его закрытия.

Я тогда поняла, что урок простой: просить помощи — это нормально. Хотя по привычке я всё ещё пытаюсь решать сама, но вспоминаю этот случай как триггер. Если понимаю, что не справляюсь, собираю всю волю и стыд в кулак и иду «сдаваться». Я не всемогущий, я просто человек. И, о чудо, — мне помогают.

На самом деле очень тяжело признать, что не успеваете или не справляетесь. Для меня это планомерное наступание на грабли: пару жёстких случаев отрезвляют, и приходит понимание, как надо. Но чувствую, впереди у меня ещё будут такие «эпизоды с граблями».

Было ли сложно совмещать учёбу и проект?

Очень. Мне нужен был полноценный день только на обучение, а такого времени не было. Материал шёл один за другим, я просто не успевала его переваривать. Хотелось довести работу до идеала, чтобы она «настоялась», посмотреть на неё с разных углов, но приходилось сдавать ради дедлайна — жертвуя качеством. Иногда всё делалось в последний момент, с «горящей жопой».

Лекции я слушала буквально везде: перестала ездить на автобусе до метро и стала ходить пешком. Иногда ночами сидела. Это было утомительно, но впервые я училась по-настоящему с удовольствием.

Как рождаются ваши персонажи?

Персонажи рождаются по-разному. Иногда я просто чиркаю в блокноте, иногда просят: «Сделайте Лену-гиену». Иногда это спасение от скучного заказа. Чаще сначала появляется образ, а потом описание. Смотрю и думаю: «Да это же Олег!»

И всё же иногда в наших работах появляются популярные мемы: Шуфутинский, «Рыбов продоёте». Иногда в индивидуальных заказах хотят популярных персонажей из «Звёздных войн», «Покемонов», «Симпсонов», «Рика и Морти». Бывает, придумываем персонажа с годом кого-то и уже традиционно делаем ежегодные ободряющие предсказания с ёлочной игрушкой. У некоторых покупателей уже есть наша целая коллекция персонажей на ёлку.

Каким вы видите «ХлЭб» в будущем?

Для меня это проект про Петербург, про душевность, с юмором и самоиронией. Люди часто видят в персонажах себя. Иногда на маркетах говорят: «Ой, это что-то детское». Но нет. Дети такое не понимают. Это для взрослых, у которых осталось доброе и мягкое внутри. Что будет дальше? Пока не знаю. На сложившийся каркас придумываю новые варианты.

Что бы вы посоветовали начинающим дизайнерам, которые сомневаются в себе?

Не бояться ошибок — они будут всегда. У меня на складе этих ошибок хоть жопой ешь!

У нас есть брошь, птица Семён. Однажды я примерно посчитала, сколько нужно продать Семёнов, чтобы купить машину Land Rover. Ну и заказала около 10 тысяч таких птичек — целый чемодан. Теперь они лежат, а Land Rover уже не актуален.

Или, например, я документально не оформила заказ и сделала под честное слово: после производства люди испарились. А заказ с логотипом под себя уже не переделать.

Бывало, что не изучала потребности покупателей и фигачила что-то на свой взгляд гениальное, а по итогу это оказывалось никому не нужно.

Я по-прежнему сомневаюсь во всём, но знаю, что всё не зря. Всё по кирпичикам выстраивает вас, как интересного человека, хоть немного с ебанцой, или много. Страшно что-то делать будет всегда, ошибки будут всегда, но с опытом будет проще. Человека без историй не так интересно слушать.

Ошибки и сомнения — это часть пути. Главное — начать и не останавливаться. Делайте что-то. Будет что вспомнить и о чём рассказать.

Расскажи, пожалуйста, чем ты сейчас занимаешься? С чем работаешь?

Я работаю редактором в StockM Consulting. Мы разрабатываем и внедряем программное обеспечение, основанное на алгоритмах Теории ограничении, сокращённо ТОС.

В компании я разрабатываю редполитику, занимаюсь стратегией развития редакции в плотной сцепке с продуктом, внешней коммуникацией, подготовкой кейсов и интервью. У меня также есть своя рубрика, которая объясняет Теорию ограничений и функционал программы на уточках. Я рассказывала о них в блоге на VC.

Спустя год работы в компании я продолжаю учиться и узнаю новое о программе. В этом мне помогает лучшая команда профессионалов во главе с Натальей Анисимовой.

Давай отмотаем время и вспомним, почему ты решила пойти учиться в Школу редакторов?

Я много лет работала юристом и искренне верила, что это навсегда. Но в какой-то момент поняла, что добилась всего, чего хотела, и пора сменить курс. Передо мной стоял вопрос, который задают себе не только дети: «А кем я хочу стать?»

Сначала я оттолкнулась от своих сильных сторон — это планирование и организация. Добавила к этому творческое направление и отучилась на курсе ивент-менеджмента в школе «Останкино». Само обучение мне не понравилось, но благодаря ему я познакомилась с бизнес-литературой. Например, про книгу о Теории ограничений Элияху Голдратта «Цель» я узнала именно там и совершенно не подозревала, что буду использовать её в работе.

Потом настало время ковида, и длительное время мероприятия в офлайне были невозможны. Поэтому я решила использовать паузу, чтобы развивать ещё одну сторону — писательскую. Я писала в своём блоге небольшие заметки, и многие говорили, что у меня хороший слог. Но просто «хорошо» мне было недостаточно. Хотелось ответов на вопросы: Как писать? Что сделать, чтобы писать хорошо? А что такое хороший текст?

Считаю, что если учиться, то у профессионалов. Поэтому записалась на курсы Creative Writing School, а затем «Пишем на крыше». Начинала с коротких форматов на две тысячи знаков и постепенно увеличивала объём. На курсах детально разбирали текст, объясняли ошибки и очень подробно говорили о том, что получилось хорошо.

Писать художественную литературу сложно, но если хочется — надо пробовать. А ещё нет рецепта построения хорошего текста. Нельзя сказать: «Добавьте немножечко аллегорий, вот тут малюсенькую метафору и пару эпитетов. Обязательно по шесть предложений в абзаце. Запятые, точки и тире — всё, рассказ готов». Нужно чувствовать баланс текста, найти своё звучание.

Банальная мысль, но мне помогает больше читать и учиться у авторов произведений. Например, следить за тем, как просто, но при этом очень точно описывает людей Мо Янь. А ещё — слушать людей, видеть их уникальность во внешнем виде, в том, как они говорят. Прототип героини из рассказа «Катюха» жил в соседнем доме в моём детстве. И настолько ярко запомнился мне, что во взрослом возрасте превратился в героиню из маленького городка — ребёнка, запертого внутри взрослой женщины.

Какое-то время мне всё нравилось, а участие в конкурсах немного усмирило синдром самозванца. Но позже поняла, что нужно ещё продвигать своё творчество и не писать в стол. Потому что писать в стол — это писательский конец.

Я не планировала останавливаться, читала книги, смотрела блоги о редактуре и информация нашла меня сама. Из курса Ирины Ильяховой о том, как стать редактором, узнала о Школе редакторов и сразу поняла — это моё. Школа предлагала крепкую базу знаний, крутых преподавателей и возможность трудоустройства после успешного окончания курса.

Сразу начинать обучение было страшно. Поэтому сначала я записалась на подготовительный курс: изучила новый для меня сленг, литературу и направление в целом. А по окончании поступила на первую ступень, заодно решила участвовать в конкурсе на бесплатное место — лучший способ применить новые знания сразу в деле.

Какое задание у тебя было в конкурсе?

Было два варианта: промостраница и материал про путч 1991 года. От промостраницы я отказалась, потому что нужно было использовать графические редакторы. Но на тот момент я не умела ими пользоваться, и понадобилось бы много времени, чтобы разобраться. А мне было важно не «тушить пожар» и сделать работу вдумчиво.

Путч — это школьная тема и входит в ЕГЭ, поэтому мне показалось неплохой идеей сделать телеграм-канал со шпорами для школьников. Назвала его «Здесь был Ельцин». Сейчас понимаю, что название не отражает сути, но ошибки во время учёбы — норма.

Я узнала о ЕГЭ все нюансы, сжала материал до размера шпаргалки по тем критериям, которые можно использовать в подготовке, и отправила на конкурс. Вся работа заняла около десяти дней.

Спустя две недели первой ступени меня поздравила с победой Евгения Весёлова, которая участвовала в конкурсе вместе со мной. Школа вернула мне деньги за первую ступень, а я продолжила учиться дальше с ещё большим рвением.

Какие были трудности во время учёбы?

На тот момент — тесты. Нельзя обсуждать задания и ответы, но делиться переживаниями в чате можно всегда. Поддержка и понимание, что я не одна, помогали учиться и карабкаться на гору знаний.

Как ты стала главредом «Кто студента»?

Я пришла в журнал в начале учёбы. Хотелось узнать, что внутри, как происходят процессы. Написала девятому главреду, и она сразу предложила стать корректором.

Мне не понравилось первое интервью, над которым я работала. Я его полностью переделала и получила ответ: «Слушай, это текст, который уже утверждён. Тебе просто нужно исправить ошибки и расставить запятые». В этот момент я осознала, как важно понимать задачу и желаемый результат.

Потом было ещё много статей, и корректура помогла мне влиться в атмосферу «Кто студента», получить удовольствие от профессии, а ещё заработать баллы.

Но главред — должность не постоянная и меняется в «Кто студенте» каждые три месяца. На место девятого пришёл десятый главред — Кирилл Морозов. Наша дружба началась именно тогда, в период его главредства. Я практически досталась ему в наследство, нагрузку и проклятье. С тех пор наш рабочий тандем сохраняется.

А когда пришло время передавать должность, то Кирилл Морозов и экс-главред Дмитрий Придачин поддержали меня в желании поучаствовать в конкурсе. Ребята знали, что выпуски не прекратятся и я точно не брошу редакцию.

Конкурс на главреда «Кто студента» состоит из трёх этапов:

• 1. Подача заявки на участие. После этого каждый участник получает расшифровку интервью и приступает к следующему этапу.
• 2. Редактирование, вёрстка и дизайн. Участник примеряет на себя роль главреда и делает интервью так, как будто оно выйдет в журнале.
• 3. Собеседование с советом главредов — предыдущими главредами «Кто студента». На него приглашаются трое участников, которые набрали больше всего баллов, и один из них занимает должность главреда.

Хотя у меня уже был опыт в журнале, было страшно и волнительно. Я позволила себе немного попаниковать, а потом взялась за работу. Попала в тройку лидеров, меня пригласили на собеседование, а затем и на должность одиннадцатого главреда.

Что было самым сложным и крутым в главредстве?

Главред участвует во всех процессах и, если есть необходимость, должен подхватить работу автора, дизайнера или корректора. Поэтому, какой бы идеальной ни была картинка в голове, если некому рисовать обложку для выпуска, то главный редактор делает это сам.

В «Кто студенте» нет постоянной редакции. Она меняется, потому что на первую ступень студенты поступают в разное время, а кто-то не проходит на вторую и перестаёт писать. Главред должен поддерживать редакцию, находить новых авторов, корректоров и дизайнеров, выстраивать рабочие процессы.

А вот задачи перед главредом журнала не меняются, но всё время трансформируются:

• Искать авторов, дизайнеров, корректоров по потокам, а иногда и героев статей. Например, так появились интервью с Сергеем Таратыновым и Марией Ольховниковой. Это мои друзья, которые рассказали о своих профессиях и дали практические советы;
• Верстать на начальном уровне в WordPress;
• Отбирать материал. Например, один из студентов предлагал написать статью о пошиве многоразовых гигиенических средств для женщин и требовал веские доводы в ответ на отказ. Я серьёзно;
• Решать технические вопросы. Однажды шрифт на сайте превратился в абракадабру, и потребовалось срочно найти человека, который поможет это исправить;
• Решать конфликтные ситуации. Допустим, если автор пропадает с работой, а герой недоумевает, когда выйдет материал;
• Коммуницировать с заказчиками рекламы, которая размещается на сайте и в телеграм-канале журнала;
• Искать следующего главреда — один из важных пунктов. Ведь помимо ведения журнала здесь и сейчас нужно, чтобы он продолжал функционировать дальше.

Самым сложным в главредстве было не терять фокус, потому что кроме журнала была учёба, работа, семья и где-то там отдых.

Крутым было вырасти в скилах не теоретически, а практически, познакомиться и сдружиться с новыми людьми: со многими я общаюсь до сих пор и слежу за их успехами.

Почему ты не пошла на третью ступень?

Я устала. На протяжении года я работала на пределе своих сил и поняла, что если героически начну третью ступень, то драматически уйду в нервный срыв.

Когда пришло приглашение, я написала куратору о том, что отказываюсь. Тогда и сейчас не жалею об этом.

Что было после школы редакторов? Как ты сменила сферу работы?

Несколько лет ушло, чтобы сменить сферу. Я много раз слышала волшебные истории про нужное время и место. Так и случилось.

После учёбы были достаточно нестабильные времена. Я продолжала работать юристом и периодически участвовала в проектах. Но профессионализм требует постоянной подпитки. Я задумалась, что если не сделаю выбор в сторону перемен, так и останусь в привычном.

Я написала Кириллу Морозову, и он спросил, знаю ли я что-нибудь про Теорию ограничений. Из знаний была книга «Цель». Он ответил, что у него есть вакансия как раз для меня, и предложил откликнуться на должность автора в StockM Consulting.

Потом было собеседование с Натальей Анисимовой. Я рассказала, что опыт у меня небольшой, но быстро учусь. Наталья поверила в меня и пригласила в команду.

Было волнительно. Но я быстро поняла, что люди любят своё дело и клиентов: они без закатанных глаз могут несколько раз ответить на любой мой вопрос, даже самый дурацкий, и всегда готовы поддержать. Моя команда в Новосибирске, и я не упускаю момента, чтобы встретиться с ними лично в любой точке страны.

Когда я пришла, редакция только строилась. Мне посчастливилось стать частью этого процесса. За год мы в редакции:

• Организовали постоянную работу с Телеграм-каналом и увеличили аудиторию в 2,5 раза, число подписчиков продолжает расти;
• Построили систему выпуска кейсов клиентов;
• Поработали с СЕО, сайтом, вёрсткой, что увеличило количество заявок. И работа по улучшению продолжается;
• Помогли коллегам подготовиться к конференциям, вебинарам и встречам. Сейчас мы заняты организацией собственных вебинаров StockM.

Это маленькая часть из того, над чем мы работали и работаем в редакции. И мне бесконечно нравится то, что я часть этого процесса.

Напоследок дай, пожалуйста, пару советов для начинающих редакторов: для тех, кто переходит из одной сферы в другую и не знает, за что схватиться.

1. Ночь — время для сна. Даже когда кажется, что поработать ночью решит задачу. Не решит, а ещё будут проблемы со здоровьем.
2. Закон Мёрфи не дремлет: «Если что-то может пойти не так, оно пойдёт не так». Планирование и организация — это круто. Но если использовать жёсткие методы планирования, то каждая неожиданность выбьет из колеи. Быть гибким и реагировать на изменения важнее.
3. Ещё есть закон Паркинсона: «Работа заполняет всё время, отведённое на неё». Отделяйте время отдыха от работы. Если хочется отдохнуть, то надо это делать. Это лучше всего спасает от выгорания.
4. Незнайка: «Каждому делу учиться надо». Учитесь, делайте работу с умом и снова учитесь.