Что преодолевают команды, чтобы добраться до Коворкафе, как выбирают идеи для проектов и сколько это стоит, рассказывают участники команд.
Защита проекта — это последний рывок в Школах бюро. Обычно она проходит в Коворкафе: 10 минут команда выступает перед преподавателями, другими командами и потенциальными работодателями. На защите участники рассказывают о целях и задачах проекта, представляют результаты работы и отвечают на вопросы слушателей. Как создаются проекты, которые достойны защиты, рассказали герои статьи.
Команда проекта
Дизайнер Георгий Гуменюк
Редактор Глеб Клинов
Руководитель Маргарита Антоновская
Арт-директор Илья Синельников
На второй ступени в Школе руководителей было задание: подготовить презентацию проекта. По сути, это репетиция дипломной работы. Мне нужно было придумать проект, набрать на него команду. У меня вышло найти редактора, двух дизайнеров и верстальщика. Потом с половиной этого состава мы и перешли на диплом.
У меня была идея проекта «Создание шаблона сайтов для небольших городов и деревень». Для реализации нам пришлось бы тесно сотрудничать с администрациями населённых пунктов. Там решения быстро не принимают, а диплом ограничен по времени. Ещё было непонятно, как проект будет зарабатывать. Мы решили, что не сможем защитить эту идею перед арт-директором.
Тогда взяли задумку Гоши из Школы дизайнеров — проект To do Party. Это чек-листы для подготовки детского праздника дома. Задача: помочь маме ребёнка подготовиться ко дню рождения, ничего не забыть и всё купить. Казалось, что идея легко выполнима, но к защите мы успели воплотить примерно треть от задуманного.
Так вышло, что вся наша команда из Петербурга. В начале третьей ступени мы встретились в кафе и всё обсудили. Моя работа была в том, чтобы писать, звонить, спрашивать обратную связь, договариваться о встречах с шефом и арт-директором. В других командах было по-разному: где-то руководители и дизайнеры менялись местами. У нас каждый делал свою работу по направлению школы. Сначала думали, что получится встречаться, но у всех была основная работа. Так перешли в онлайн.
Илья Синельников оказался жёстким руководителем. У меня в жизни такого тяжёлого заказчика не было. Он вёл две команды. Казалось, что в нас он не верил, а вот вторую команду хвалил. Как сейчас помню его фразу: «Что нам сегодня покажет команда расстройств?» На каждом созвоне мы понимали, что он недоволен нами, что мы плохо работаем. Иногда он говорил, что, скорее всего, мы не дойдём до сдачи диплома. Но мы справились и гордимся этим.
Больше всего времени заняло согласование понимания задачи. Мы на это потратили около месяца. Казалось бы, чего сложного составить этот документ и защитить. Но нет, арт‑директор нас спрашивал по каждой строчке: «А это что? А это как? А как вы этого добьётесь? А что вы тут понаписали?»
У нас в команде часто были проблемы именно психологического характера, из-за нервов. Потому что после каждого созвона с Ильёй Синельниковым у нас то дизайнер расстроится — мы с редактором его подбадриваем. На следующем созвоне редактор загрустит, и мы с дизайнером его поддерживаем. И так по кругу. Я, как руководитель, старалась мотивировать всех. Но и у меня иногда опускались руки.
Накануне диплома я почти не спала: вместе с верстальщиком мы допиливали сайт. Я в это время была в Праге. Поездку планировала за год, и даты совпали с защитой. Поэтому приехать на защиту не получалось. В Москву от нашей команды поехал редактор Глеб. Мне оставалось только волноваться и наблюдать за процессом онлайн. В итоге мы получили хорошие оценки. Помню, что после защиты почувствовали себя Брюсами Уиллисами из «Крепкого орешка».
Не страшиться арт-директора, задавать больше вопросов
Я бы больше внимания уделила пониманию задачи на первых неделях. Чтобы согласовать с арт-директором быстрее и приступить к работе над самим сайтом.
Меньше страшилась бы арт-директора, была смелее и задавала больше вопросов. Чаще общалась с дизайнером, спрашивала его мнение и была осторожнее с организационными решениями. В целом уделяла бы больше внимания настроениям участников проекта. Роль руководителя и заключается в том, чтобы искать подход к каждому.
В дипломном проекте сложно предсказать, с какими людьми в команде придётся работать, поэтому я бы искала тех, с кем легко наладить контакт. Как вариант — с первой ступени больше общаться с другими школами и стараться организовать свой мини-коллектив заранее.
Команда проекта
Дизайнер Роман Жалялов
Редактор Евгения Шигаева
Руководитель Ирина Данилова
Арт-директор Михаил Нозик
На второй ступени Ира Данилова из Школы руководителей набирала себе команду. У неё был проект — сайт «Киноед» с рецептами блюд из известных фильмов. Потом Ирина провела опрос в Школе руководителей: задумку не оценили.
Наш дизайнер Роман пришёл с идеей настольной игры. Но команда решила, что моя идея самая прикольная: есть понятный продукт — детская книга. Она уникальная, аналогов в России нет. Так и решили делать кулинарные сказки.
Сначала мы хотели сделать промостраницу для издательств, на которой рассказали бы, что такое кулинарные сказки и кому они будут интересны. Но Михаил Нозик сказал, что промостраница — это слишком просто: «Либо издавайте в нормальном издательстве эту книгу за полтора месяца, либо придумайте что-то ещё!»
Мы понимали, что не успеем за полтора месяца отработать вопрос с издательством и выпустить книгу с нуля. Тогда решили разработать макет книги и сделать промостраницу для её продвижения.
Набрались смелости и попросили помощи у Максима Ильяхова
Параллельно стучались во всевозможные издательства — отправляли им нашу рукопись, чтобы взяли книгу в печать. Случайно мы узнали у ребят, которые выпускали карточки
«А‑а‑а‑а! Мой ребёнок», что им Максим Ильяхов помог выйти на издательство «Альпина».
Мы набрались смелости и тоже попросили у него помощи. В итоге Максим Ильяхов и нам помог договориться с издательством «Альпина.Дети». Они заинтересовались нашим проектом, сказали, что иллюстрации попали в их тон-оф-войс. Мы договорились, что половину стоимости выпуска тиража оплачиваем мы, а половину — издательство. Сумма, которую мы должны были собрать — 350 тысяч рублей.
Чтобы собрать нужную сумму, мы занялись краудфандингом на Планете Ру. К защите успели собрать только 50 тысяч рублей. Поэтому пришлось для защиты выпустить пять пилотных экземпляров за свои деньги. И сбор ещё идёт.
Тяжелее всего пришлось нашему дизайнеру Роману. Мы приносили Михаилу Нозику идеи макетов в разных стилях. Ему всё не нравилось. Однажды Ира принесла макет векторного кабачка. Тогда Михаил сказал: «Это то, что нам нужно. Тут нет человеческих глаз, рук, ног. Кабачку не придётся покончить жизнь самоубийством ради оладий. И тем не менее образы героев считываются!» Так Роман начал рисовать с нуля в векторной графике все продукты. Я знаю, что он каждый день по несколько часов подбирал цвета нашим овощам, изгибы букв, градиенты, шумы.
Нашей команде повезло с руководителем. Ира координировала действия команды, взаимодействовала с арт-директором, шефом и преподавателями бюро, помогала мне и Роме. Чтобы сдать книгу в печать в типографию, нужен был макет в Иллюстраторе. У Иры был опыт работы с Иллюстратором, она помогла Роме перенести все макеты из Фигмы за полдня.
Я считаю, что нам очень посчастливилось друг с другом: за шесть недель у нас не было ни одного конфликта. Наоборот, мы поддерживали друг друга, когда казалось, что всё потеряно.
На защите мы получили довольно высокие баллы. Ещё Илья Синельников сделал замечание, что платформа «Планета Ру» принимает донаты только с карт «Мир». Владельцы заграничных карт донатить не могут. Мы упустили этот момент.
Я бы поставила сумму к сбору на краудфандинге поменьше. Сначала казалось, что сумма подъёмная и собрать её на краудфандинговой платформе легко. Оказалось, что это не так. Об этом нам на защите сказал Николай Товеровский: «Вот вы за два месяца собрали около 50 тысяч рублей, вам осталось еще 300 тысяч. Вы понимаете, что такими темпами вы ещё год собирать будете?»
Сегодня мы решили не останавливаться на сборе средств на Планете Ру и ищем инвесторов. Недавно мы предложили книгу крупным производителям продуктов, например, «Простоквашино» и «Пудов». Им идея понравилась, теперь ищем способ сотрудничества.
Команда проекта
Дизайнер Екатерина Деева
Редактор Ольга Татарникова
Руководитель Сергей Конаков
Арт-директор Артём Горбунов
Когда на третьей ступени нас собрали в одну команду, каждый озвучил свою идею. Практически сразу стало понятно, что идея нашего дизайнера Кати — самая сильная и интересная. Она предложила сделать карточки, чтобы научить детей чистить зубы. Задумка была такая: родитель вместе с ребёнком достаёт карточку из набора, задаёт вопрос, который написан, переворачивает карточку, и они читают вместе ответ. Также на каждой карточке на оборотной стороне нарисованы прикольные пластилиновые персонажи в виде монстриков, чтобы ребёнку было интересно разглядывать картинки.
Всех персонажей Катя вылепила из воздушного пластилина. Мы их сфотографировали и перенесли на карточки. Всего получилось 20 ярких пластилиновых героев. Там есть и кариес, и бактерии, и налёт зубной, и конфеты, и ещё много чего. Эту идею мы и понесли нашему арт-директору Артёму Горбунову на защиту.
Артём Горбунов спрашивал: как мы это планируем продавать? Почему и чем это поможет покупателям? С какими стоматологиями у нас есть договорённости, чтобы эти карточки разместили? Какие дополнительные каналы продаж у нас есть?
Катя по первому образованию стоматолог. Знакомые ей посоветовали обратиться к Елене — врачу-стоматологу из одной клиники в Воронеже. Катя с ней встретилась и договорилась, что та поставит у себя на витрине «Зубияк». Наш руководитель Сергей смог договориться о том же со стоматологией в Москве. Ещё мы решили размещать наборы на Яндекс Маркете и Озоне. Но главное направление продаж — это издательство. Сергей договорился со своим знакомым в издательстве «Айрис-Пресс», что они купят 200 наборов, чтобы продать через свои каналы. Но у нас всё ещё не было денег на изготовление карточек.
Сергей сказал: «У меня место бесплатное, я не платил за третью ступень, так что могу взять основную часть расходов на себя!» Он вложил около 165 тысяч рублей в производство карточек. 45 тысяч добавляли я и Катя.
Дважды в неделю мы созванивались: обсуждали, кто и что делает и как это организовать. Раз в неделю, обычно по средам, были созвоны с Артёмом Горбуновым. На них мы показывали, что успели сделать, согласовывали спорные моменты. Например, понимание задачи, тексты и дизайн карточек.
У нас была большая проблема с организацией, ведь основная часть работы легла на дизайнера. Катя лепила всех персонажей, фотографировала, занималась дизайном, банально зашивалась. Ещё у нас был затык внутри команды. Нужно было отстроиться так, чтобы каждый делал то, что обещал, не пропадал с радаров и отвечал за результат своих задач. С этим были сложности, но мы их преодолели.
Самая большая жесть, которая у нас была, связана с типографией. Наш набор — это коробка и 20 карточек. Сначала мы решили печатать всё в Екатеринбурге, потому что здесь обещали самые короткие сроки. К защите дипломов нужны были готовые наборы. После того как Артём Горбунов окнул дизайн карточек, мы понесли макеты в типографию Екатеринбурга. Вот тут начался ад.
Мы сделали десяток цветопроб, но они всё время получались плохие: наши зубы на печати выходили грязные, серые и некрасивые. Я ходила в типографию, фотографировала пробу, потом отправляла Кате со словами: «Вот здесь какие-то сложности…». Катя всю ночь переделывала, ретушировала. Потом я снова отправляла эту пробу в типографию, на следующий день снова шла, видела, что получилось не так, и мы снова переделывали. И так десять раз. Это заняло очень много времени. Катя уже была на грани нервного срыва из-за того, что очень устала и долго не спала.
3 июня мы получили допуск от Артёма Горбунова к защите за две минуты до дедлайна. Артём до последнего оставлял замечания. Галочку допуска он поставил в 23:58. Тогда он нам написал, что окнет допуск, если завтра мы начнём печататься. Но после допуска мы ещё ретушировали карточки и делали новые цветопробы. Через три дня после допуска Артём написал: «Чуваки, а вы чего ещё в печать не заслали? Я вообще вас допускал только с мыслью о том, что вы на следующий день сразу всё начнёте печатать, а у вас нифига нет!»
Тут мы испугались и подумали, что сейчас Артём заберёт допуск. Мы оставили мучения с типографией в Екатеринбурге и решили печатать карточки в типографии Ростова-на-Дону. Катя уже работала с ними над другими проектами и была уверена, что сделают хорошо. Ожидания оправдались. Зубы в типографии Ростова выглядели белыми и красивыми. Но вот качественные красивые коробки с плотным картоном предлагала только типография Екатеринбурга.
Логистика страдала: сначала из Ростова-на-Дону типография отправляла посылку с карточками в Екатеринбург, в Екатеринбурге я их забирала и упаковывала. А дальше уже отправляла в продажу. Понимаю, что криво так делать, но мы до последнего думали, что получится сделать весь набор в Екатеринбурге.
Оценки от преподавателей у нас были не самые высокие, хоть мы и заняли первое место среди других проектов. Думаю, первое место у нас потому, что был реальный физический объект, который уже можно купить. Мы вложили свои деньги и были заинтересованы в том, чтобы их вернуть. Другим командам пришлось убеждать преподавателей, что они не бросят проект после запуска. Наша слабая сторона — небольшая прибыль. Мы отобьём финансовые вложения, если всё продадим, но время на свою работу не окупим.
Не стала бы столько париться с пробами в типографии Екатеринбурга и сразу заказала у них только коробки. Коробки у них классные.
Сейчас понимаю, что из разных типографий мы собрали наилучший вариант нашего набора. Надо было не ретушировать по десять раз карточки, а сразу заказать их в Ростове-на-Дону. Сэкономили бы кучу нервов и времени. А так мы до последнего делали эти цветопробы.
Главная проблема всех команд каждого набора — согласование замечаний арт-директора. Это не ахиллесова пята, а вся нижняя часть Ахиллеса. С одной стороны, у команды бурлит креативный поток идей, а с другой — нужно формально и чутко слушать арт-директора, следовать договоренностям и флексить проект. Когда к этому добавляется необходимость быть проджект-менеджером, неудивительно, что что-то можно упустить. И часто страдает пунктуальное, педантичное согласование замечаний. С точки зрения арт-директора, это ужасно: ты объясняешь, что не так, а команда снова приносит то же самое или, наоборот, приносит всё совершенно новое с кучей новых проблем. В такие моменты хочется спросить: «Чуваки, вы меня совсем не слушали?»
Задача арт-директора — помочь команде сделать проект. Когда это не получается, всем эмоционально тяжело. Решение не допустить команду к защите ещё сложнее. Арт-директор болеет за команду, стремится помочь ребятам завершить диплом и получить допуск. Для этого кого-то надо подстегнуть, кого-то поддержать. Но арт-директор никогда не пожертвует качеством и не допустит говно или просто недоделанный проект.
Третья ступень — это квинтэссенция школы: настоящий проект и реальная работа с лучшими арт-директорами и специалистами. Тот самый кайф, ради которого надо идти в школу. Не просто вишенка на торте, а сам торт!
Редактор Яндекс-практикума и выпускница
В юикс-редактуре мне не хватало контентной составляющей: в интерфейсе, чем меньше букв, тем лучше. Например, когда я работала над приложением Яндекс-такси, большую часть времени тратила не на сам контент, а на выстраивание логики взаимодействия с пользователем. Мой день проходил так: утром я смотрела на один из экранов, шла к дизайнеру, от него к программисту, тот отправлял к менеджеру, от менеджера возвращалась к дизайнеру — в итоге меняла одно слово на кнопке. Бывало так, что за день я не набирала ни строчки текста.
Потом я работала в Тинькофф, где выстраивала юикс-процессы с нуля. Задачи уже были сложнее, количество экранов в Фигме раза в три больше. Здесь я всё так же думала над тем, как выстроить путь пользователя в приложении, перетаскивала экранчики — и текста за день набиралось не больше страницы А4.
В приложениях дизайн — это локомотив, а текст тянется за ним. Я хотела повернуть всё наоборот — больше влиять на продукт, больше работать над контентом. Можно было уйти на позицию продакта или в медиа, но оба варианта меня не привлекали. Я искала выход, но заходила в тупик.
В этот момент мне написал менеджер из Яндекс-практикума: «Наш факультет кюэй ищет редактора. Мы смотрели твой вызов Главреда, нам очень понравилось. Не хочешь сделать тестовое?».
Это было знамение божье, ведь редактура онлайн-курсов разрешала мои внутренние противоречия. Курс — это продукт, в нём много текста, и текст — локомотив, за которым всё идёт. Это было жуткой случайностью, как на курсах по женской энергии: «Я отправила запрос во вселенную — и она мне ответила».
Нужно было отредактировать кусочек текста из учебного курса. Как будто автор принёс редактору черновик с объяснением, что такое базы данных. Задача редактора — переписать всё так, чтобы студент разобрался в теме, с которой никогда раньше не сталкивался.
На тестовом задании никто не ожидает, что ты напишешь текст, который сразу можно выкатить в продакшн. Важно показать, как ты мыслишь, выстраиваешь структуру. Уточнять детали не у кого, поэтому приходится исходить из предположений. Я нарисовала черновые картинки, схемы, выстроила модель работы с текстом, как если бы рядом был эксперт.
Никто не ожидает, что ты
напишешь текст, который сразу можно выкатить в продакшн
Большую часть рабочего времени редактор общается с авторами и помогает им писать последовательные и понятные тексты. Я работаю с курсами по автоматизации тестирования, где все авторы — тестировщики, супертехничные ребята. Есть авторы, которые давно работают с курсами, но даже у них не всегда получается с ходу объяснить непонятные вещи простым языком. Писать для новичка — отдельный навык, редактор помогает справиться с этой задачей и опытным ребятам, и тем, кто работает над курсом впервые.
Удерживает фокус на одной узкой теме. Если среднестатистического программиста попросить написать про фикстуры для начинающих, он объяснит суть, но добавит к этому
Помогает автору выйти из пузыря экспертности. Студентам очень нужны примеры, чтобы понять новую тему, а опытный разработчик может это упускать из виду. Редактор борется за то, чтобы в уроке было больше образцов кода и примеров того, как это работает.
Выстраивает логику объяснения. Бывает так, что эксперт описывает новый термин с помощью десятка других терминов, которые пока ещё не знакомы студентам. Редактор распутывает все непоследовательности, чтобы читать урок было легко, как скатиться с горочки.
Исключает задания без подводящей теории. У начинающих авторов иногда есть соблазн дать задание на то, чего не было в уроке: «Пусть догадаются, погуглят — в жизни им не принесут объяснение на блюдечке». Редактор не пропускает такие моменты,
Добавляет наглядные метафоры. Когда в тексте совсем нет аналогий из жизни, студентам сложно понять абстрактные сущности. В этом случае редактор подкидывает автору сырые идеи или задаёт направление для поиска. Лучшие варианты получаются во время совместного мозгового штурма.
Техлид — босс в программировании. Он формулирует, чему на курсе должен научиться студент, решает все спорные моменты и выбирает лучшие способы написания кода.
Методист — главный стратег учебного курса. Он выстраивает последовательность уроков, делает понятную картинку из огромного объёма информации.
Автор — эксперт с практическим опытом в своей предметной области, который готов делиться знаниями с другими людьми. На курсе обычно несколько авторов, у нас это практикующие тестировщики и автоматизаторы тестирования.
Редактор отвечает за то, чтобы у всего курса был единый стиль и эффектная визуальная подача. Он правит тексты авторов, следит за логикой в объяснениях, добавляет связки, детали и уточнения. На большинстве курсов есть и методист, и редактор, но на нашем факультете редактор — это специалист два в одном.
В работе над курсом как минимум ещё заняты дизайнер, корректор, продакт, проджект. Продакт следит за метриками, за здоровьем курса, определяет, как дальше будет развиваться продукт. Проджект настраивает процессы, следит за сроками: чтобы всё вышло вовремя и было залито на платформу.
У меня есть запас теории, благодаря которому я справляюсь. Я получила методическую экспертизу в первый год работы в Яндекс-практикуме, когда методист нашего факультета провела серию обучающих вебинаров для редакторов. Нас научили:
Формулировать образовательные результаты. Недостаточно написать: «Студент разбирается в юнит-тестах». Надо уточнить, что значит «разбирается» и на каком уровне. Можно сформулировать по-разному, например: «Студент может объяснить своими словами, что такое юнит-тесты и зачем их применяют» или «Студент может самостоятельно написать юнит-тест на такую-то функциональность». Это два разных образовательных результата, под них нужен разный контент — поэтому важно формулировать конкретно.
Проектировать задания под конкретный образовательный результат. Если результат сформулирован фразой «может объяснить своими словами», используем задания на закрепление теории: выбрать правильное утверждение, расставить в правильном порядке. А если в образовательном результате есть формулировка «умеет», даём практические задания: написать отрывок кода, дописать код внутри программы, написать код с нуля.
Также мы изучали пирамиду Блума, уровни овладения информацией и навыками, учились использовать разные схемы подачи материала. В общем, много всего про то, как человек учится и как упростить процесс обучения.
Производство курса с нуля начинается с того, что методист и техлид собираются и формулируют образовательный результат — чему курс обещает научить студента. В паре с техлидом методист разрабатывает структуру курса, определяет последовательность тем и содержание уроков.
Дальше начинается работа над отдельными уроками. Авторы получают от методиста план урока и пишут по этому скелетику черновик с теорией, определениями, примерами, заданиями на отработку материала. Дальше к работе над черновиком подключается редактор, который помогает сделать объяснение понятным и интересным, а также ставит задания иллюстратору, чтобы визуально круто упаковать текст.
Готовый контент выпускается порциями. Если первая тема готова, а вторая написана в черновиках, то первую выпускают. Пока её проходят студенты, дописывается вторая. Разработка учебного курса как работа над сериалом: пока все смотрят первый сезон, пишется второй.
Разработка онлайн курса как работа
над сериалом: пока все смотрят первый сезон, пишется второй
Если курс приносит достаточно денег, есть смысл вкладываться в его рефакторинг: улучшать, делать объяснение более чистым, понятным. Мы обновляем курсы для новых потоков студентов. Большую часть изменений вносим к дате старта занятий, а какие-то темы исправляем в процессе. При этом всегда планируем работы так, чтобы студенты попали на обновлённую версию.
Отправная точка для улучшений — обратная связь от студентов. Для нас важно, как студенты проходили задания, где чаще всего ошибались, на что жаловались. Они могут написать в чат, оставить вопрос в тренажёре, ответить в специальной форме. По этой информации мы принимаем решение, что улучшать и в каком порядке.
Также периодичность обновлений зависит от выхода новых версий программ.
Бывает иначе. Вскрываются проблемы, которые надо максимально быстро пофиксить.
У нас есть люди, которые агрегируют статистику, но сырую обратную связь мы тоже смотрим. Для редактора это отличная возможность проверить свои гипотезы о том, как должен выглядеть идеальный контент. Мои редакторские представления о прекрасном могут не совпадать с реальностью, и отзывы студентов помогают их скорректировать.
В какой-то момент студенты писали нам: «Я вообще не понял, как задания из урока применять в жизни». Тогда мы поняли, что им не нравятся примеры, оторванные от реальной работы тестировщика. В итоге ввели новое правило, которым теперь пользуемся при проектировании заданий.
У нас есть гайды методистов, которые помогают проектировать задания. Например, в них описано, как сделать так, чтобы задание заставляло подумать, но не затрагивало материал, которого не было в уроке. Или как написать подсказку, чтобы она помогала, но не была готовым решением.
В Яндекс-практикуме есть целый штат методистов, которые следят за последними писками моды в области обучения. Они узнают про эксперименты в этой области и делятся с нами новыми фишками.
Также мы обмениваемся экспертизой с редакторами других курсов, ходим к их менеджерам и продактам. У нас все факультеты — как отдельные мирки, поэтому нам всегда есть,
Конечно, у нас есть редполитика, в которой подробно прописано, как строить объяснение,
В самом начале было сложно. Каждый вечер я чувствовала, как мозг кипит и я куда-то плыву. Формат сильно отличался от моей прежней работы:
В юиксе много экранов, но на них очень мало текста. Интерфейс нелинейный, между экранами куча разветвлений, и ты по ним бегаешь, как блошка, — туда-сюда.
В учебном курсе много уроков, и в каждом — полотно текста. Темы выстроены линейно, открываешь урок и редактируешь — сверху вниз.
В самом начале меня не оставляли одну, рядом были старший редактор и методист. Они помогали понять, как лучше построить урок, с чего начать, как не перегрузить деталями.
После интерфейса было сложно плавать в таком объёме текста. Сейчас прихожу и раскидываю всё по полочкам.
Выработалась насмотренность. Я быстро ориентируюсь в материале и вижу, где могут быть потенциальные проблемы, какие задания лучше сделать, какие примеры и аналогии добавить.
У меня изменился набор вопросов к авторам: раньше я спрашивала обтекаемо, сейчас в них больше конкретики. Конечно, я не научилась программировать, но уже знаю набор ошибок, которые может выдать пайтон.
Мне нравится, что в учебных курсах нет регулярной смены тем, как в медиа. Есть общая канва, которая всё объединяет, но при этом постоянно пишутся новые уроки. Регулярно приходится разбираться в новых для меня темах, так что скучать тоже некогда.
Выпускница 7 потока Школы редакторов и главред Райффайзен Банка рассказала, как организовала работу с редакторами, по каким критериям выбирает стажёров и почему называет себя специалистом по неясной херне.
Изначально ребята в Райфе искали человека на позицию главреда. Тогда в банке было всего пару человек, которые занимались редакторской работой, — в поддержке и во внутренних коммуникациях. В остальных продуктах и направлениях редакторов не было. Я должна была стать первым «масштабным» редактором в банке.
Я считаю, что некорректно в такой огромной организации называть
Моя должность называется Verbal Branding Lead, это
Например, недавно мы начали реконструировать отделения банка и полностью переработали в них навигацию и вообще все тексты, которыми мы говорим с клиентом со стен, дверей, интерактивных панелей. Для этого нужно было найти тон оф войс, согласовать глоссарий, разработать систему навигации и шаблоны объявлений, протестировать результат на сотрудниках и клиентах,
Мы быстро поняли, что продуктам нужны свои редакторы. Сейчас у нас уже 14 редакторов в разных направлениях, и мы продолжаем нанимать ребят.
У нас не централизованная редакция, и я не руковожу ребятами непосредственно. Банк организован по продуктовому принципу: над каждым продуктом или сервисом работает команда, в которой есть все ключевые специалисты: менеджеры, аналитики, разработчики, дизайнеры, исследователи, маркетологи, а теперь ещё и редакторы. Упрощённо, есть команда мобильного приложения для физлиц или команда привлечения корпоративных клиентов. Редакторы работают в этих командах, получают бизнесовые задачи от руководителей и видят, как результат их работы доходит до конечного пользователя.
В такой структуре нет проблем централизованных редакций, о которых я часто слышу. Например, что редакторы недостаточно погружены
Ещё одно название моей роли —
Как руководитель редакторского сообщества я популяризирую редакторскую профессию и развиваю компетенции работы с текстом во всём банке. Объясняю командам, зачем им редакторы, помогаю составить карту компетенций и нанять подходящего специалиста, провожу вебинары и практикумы про текст для смежных профессий: дизайнеров, маркетологов, исследователей, аналитиков, специалистов поддержки, клиентских менеджеров.
В нашем случае несложно, мы довольно быстро закрываем позиции. Мы получаем много откликов и чаще бывает наоборот: несколько кандидатов доходят до финала и бывает сложно выбрать между ними. Например,
Часто сильных кандидатов находим в комьюнити, которое образовалось вокруг банка благодаря нашим публичным активностям. Например, мы опубликовали гайд про текст в интерфейсе и ребята обратили на нас внимание как на редакцию, с которой интересно поработать.
Ещё мы организуем бесплатные вебинары и практикумы про текст. Первый воркшоп
Стажёрская программа по другим специальностям идёт в банке уже давно, а стажировку
У нас было три этапа отбора: небольшой тест, задание и ассессмент. Многие ребята проделали серьёзную работу, и мы предельно объективно её оценивали: выбирали не по университетам и сопроводительным письмам, а по результатам заданий.
До тестового задания дошли 45 ребят. Мы оценивали результат по семи критериям: смелость, смысл, стиль, структура, интерфейс, мелочи, английский. По каждому мы выставляли баллы, а 12 авторов лучших работ пригласили на финальный этап — ассессмент. На ассессменте проверяли
После отбора мы провели вебинар для всех желающих и рассказали, как оценивали работы. Мы старались донести две мысли.
Стажировка — это возможность попробовать себя в профессии. Стажёр приходит на полгода, после чего есть два варианта. Если человек вписался в команду, ему нравятся задачи и руководители довольны результатами, он остаётся работать в банке и переходит в штат. Если команда не увидела эффекта от его работы или самому стажёру
Мы с руководителем команды составляем план на шесть месяцев для каждого стажёра. Туда входят задачи по бизнесу и профессиональному развитию. Например,
Почти каждый день мы даём ребятам обратную связь и дополнительно делаем большие сессии с обратной связью, чтобы ребята знали, куда двигаться. Первая — через два месяца после начала стажировки. Это позволяет и нам, и кандидату остановиться и посмотреть в целом на процесс. Мы много вкладываемся в стажировку, потому что обещали ребятам,
Да. Тестовые задания на мидловые позиции мы оцениваем по таким же объективным шкалам, как показали на примере стажёров. Если мы не упоминаем в вакансии, что опыт критичен, то без этого опыта можно и нужно откликаться.
Я всегда пропагандирую, что сделать задание — это тоже развитие. А если задание будет неплохое, то можно попасть на встречу со специалистами компании, поговорить с продактом, исследователем или дизайнером, которые работают в банке над реальными продуктами. Это тоже классный опыт.
Пробовать всегда хорошо, главное — правильно относиться к тому, что
Я работала в Яндексе почти два года. Однокурсница из Школы редакторов ушла
Меня пригласили как главреда команды клиентского сервиса
Сначала я руководила 4−5 командами, постепенно добавлялись новые и росли старые.
Это был сильный опыт.
Один коллега мне сказал: «Саша, ты не редактор, ты тишейпер». Тишейпер — это человек, у которого есть ключевая специализация — вертикальная чёрточка, но при этом есть знания и опыт в других областях — горизонтальная чёрточка. Кажется, это про меня. Моя работа всегда подразумевает компетенции из разных областей, которые я в себе совмещаю.
До Яндекса я работала
Несколько лет назад я не понимала, как себя представлять. Формально я была пиарщиком, но пиарщиком себя не ощущала. Я была менеджером, но уже далеко не только им.
Я люблю доводить дела до конца и делать проекты. Всё, что мне в этом проекте нужно, я готова или освоить, или найти нужного специалиста в помощь. Даже если ты менеджер и есть команда, нужно понимать, что и как работает. Это важно, чтобы принимать решения.
Ох, я надеялась, что этот канал никто не читает. Я хочу сделать практический курс
Меня вдохновляет, когда на практикуме у людей начинает получаться то, что раньше не получалось. Или когда они не понимали
Про книжку — это какие-то мои далёкие мечты. Хочется систематизировать все мысли из блога и концентрированно их подать. Сейчас много офигенных редакторских каналов, но читать их насквозь сложно и не всегда ценно. Это как
Книга — более уважительный к аудитории формат. Как будто твой путь — это верёвочка, ты из неё сложил красивую фигурку и в этом виде отдал людям. Так ты экономишь их время и даёшь бóльшую пользу.
Раньше я не верила, что могу сказать людям
Я знала про неё с самого начала, но пропустила первые наборы. Тогда я была руководителем внешних и внутренних коммуникаций
Помогла случайность.
На одном из моих стикеров было написано «Школа редакторов», а на другом — «Британка».
Для вдохновения скажу, что по рейтингу вступительного задания я была чуть ли не последняя (на пятьдесят седьмом месте из семидесяти двух поступивших). Это к вопросу о том,
Когда я решила поступать, заявки уже не принимали. Я написала организаторам и попросила меня принять. Мне разрешили, если на следующий день я сдам вступительное задание.
Я перфекционист и в обычной ситуации решила бы: или идеально, или никак. Но стикер в стопке планов прочистил мои приоритеты: сейчас или никогда. В следующий поток я уже не пойду, потому что на следующий год у меня были личные и рабочие планы. Я могу и хочу пойти только в этот поток, неважно, какая я буду в списке.
Я сделала
Но важно, что человек, который поступил на последнее или предпоследнее место, может закончить вторую ступень на первом месте. Я всем начинающим редакторам и стажёрам, которые к нам приходят, стараюсь донести эту мысль: каждое действие — это всего один шаг в длинной цепочке шагов. Он не может и не должен вас демотивировать. За ним будет много других шагов, а значит, много шансов на успех.
Я мечтала поступить в Британку со студенчества, но с рабочей жизнью никак не успевала. В итоге бахнула её одновременно со Школой редакторов. При этом я работала фултайм, а нагрузка везде приличная.
Сейчас я понимаю, что это
Даже если тебе очень нравится твоё дело, нельзя оставаться без выходных и нормального сна. Лучше свои желания распределять более здраво по жизненной схеме.
С другой стороны, я не особо жалею об этом. Такой опыт.
В Британке я училась на курсе
После Британки однокурсники разбежались в крупные компании и стали приглашать меня к себе с лекциями и семинарами. Я рассказывала
Потом Британка осознала, что в курсе про дизайн нет блока про текст в интерфейсе, и стала приглашать меня читать лекции. В то время я была помешана на типографике и в дополнение рассказывала студентам про шрифты, вёрстку, типографику в интерфейсах.
Стоит пойти на этот курс, если вы хотите работать
Важно прислушиваться к себе, равномерно распределять нагрузку, чтобы не доводить себя до выгорания. Иногда говорю начинающему редактору: «Тебе бы этот курс пройти» или «Школа редакторов — это то, что тебе очень поможет». А он мне: «Я согласен, но сейчас не потяну по времени». С одной стороны, я восхищаюсь этим человеком, потому что, в отличие от меня, он умеет взвесить свои возможности. Но с другой стороны, меня всегда точит мысль, что можно взять эти знания сейчас, когда они нужны, а не через год.
Недавно училась на курсе «Комедийный сюжет», который оказался практически школой стендапа. Я ещё туда мужа затащила. Писали с ним стендапы на новогодних каникулах, нам ужасно понравилось.
Я хочу изучить разные жанры, поэтому мне интересно разобраться, как работает хороший юмор. Поняла, что писать шутки — это тяжёлая работа, ремесло. И очень развивает мозги,
Я люблю играть в квизы, с начальной школы играла в «Что? Где? Когда?» и до сих пор люблю интеллектуальные игры за это чувство «эврики», когда догадался, раскусил вопрос. Вообще важно чередовать виды деятельности, чтобы жизнь была более контрастная. Об этом хорошо написано в книжке «На пределе»: чем меньше контрастов, тем меньше радости от жизни мы получаем и легче выгораем.
Ещё одна важная вещь про выгорание — нельзя забывать про тело. Когда целыми днями сидишь за ноутбуком, обсуждаешь интеллектуальные гипотезы, очень легко забыть про то, что ты
Про это есть короткая глава в книжке «Выгорание». Главная мысль: чтобы завершить
Одно время до Яндекса у меня была большая умственная нагрузка, и я начала бегать марафоны. Просто пошла и записалась в беговую школу. Меня все спрашивали, зачем я бегаю. Дистанции слишком большие, и цель не особо ясна. Теперь я понимаю: это был сигнал организма, что нужно завершать
Очень рекомендую в свободный час пойти в спортзал или натянуть кроссовки и навернуть несколько кругов вокруг дома. Можно просто прогуляться километров 6−10 — будет суперполезно. А лекции можно в наушниках послушать.
Не воспринимайте гайды, инструкции и книжки буквально — берите и используйте суть. Некоторые прочитают наш гайд про интерфейс и говорят: «Мы не согласны так ставить точки». А на самом деле там одна страница из пятидесяти про точки в интерфейсе.
Выходите за рамки конкретного советика или примерчика. Вы всегда будете в своей уникальной ситуации и не сможете один в один использовать
Выпускница Школы редакторов рассказала, почему Максим Ильяхов назвал её курсовую бомбой, кому подойдёт работа главреда и как психотерапия помогает справляться с критикой.
Я работала в Пекине и 99% времени говорила на английском языке. А когда общалась с друзьями по-русски, стала замечать, что плохо формулирую мысли — неточно и непоследовательно. Было некомфортно, и я начала искать курсы изучения русского языка.
Через Гугл я нашла раздел «Советы» на сайте Бюро Горбунова. Меня тогда впечатлил совет Артёма о перфекционизме. Раньше считала, что это круто, поэтому даже расплакалась и загорелась идеей. Сейчас уверена, что перфекционизм — повод обратиться к психологу.
На сайте бюро я прочитала про Максима Ильяхова и книгу «Пиши, сокращай» в соавторстве с Людой Сарычевой. Подписалась на рассылку советов и в одном из писем увидела, что открыт набор в Школу редакторов. Меня так зажгли идеи Максима и Артёма, что решила поступать.
Тогда я слабо верила, что буду редактором, и видела в этом нечто большее, чем способ заработать. Мне импонирует идея, что редактура — это возможность менять мысли и жизнь людей с помощью слова. То есть поступление в школу было скорее миссией по улучшению мира.
Я написала и собрала на Тильде статьи о личном опыте. Выбрала три темы: медитации, тайм-трекеры и пекинское метро — как в нём проехать и не испугаться иероглифов.
Для конкурсной работы я выбрала «Викс», самый неудобный конструктор в мире. То есть была настолько лузером и почти ничего не знала о редактуре, дизайне и вёрстке. На бесплатное место не прошла, но меня зачислили — на тот момент это было главное.
Рейтинг мотивировал не опускать руки — для меня это было важно, я не марафонец, а скорее спринтер.
На первый взгляд, на первой ступени всё устроено как возможность соревноваться с другими. Но на самом деле это возможность соревноваться с самим собой. Не отчаиваться и не забивать, если получил низкий балл за тест, а пробовать ещё и ещё. Тренировать в себе олимпийскую закалку.
Невысокие баллы за тесты не нарушали мой сон, но признаюсь: тесты мне жутко не нравились. Я считаю их жестокими. Хотя как драйвер они работали.
Цель первой ступени для меня была не в том, чтобы стать номер один, а в том, чтобы попасть на вторую ступень. Когда я поняла, что шансы высоки, успокоилась и концентрировалась на лекциях, а не на баллах.
В первую очередь задумалась о том, что мне интересно, в чём разбираюсь и чем хочу поделиться. Я очень люблю манго: настолько, что у меня появилась на них аллергия из-за переедания. Когда я переехала в Китай — страну, где выращивают манго, — постоянно его покупала всех сортов и оттенков. С опытом поняла, как выбрать спелое и сладкое.
Для курсовой работы я накупила разных манго. А друзья в Пекине помогли сделать иллюстрации для статьи: подруга была моделью, другой друг — фото- и видеооператором. Уже тогда я поняла: не так важно, что я напишу. Гораздо важнее, что покажу на фото или видео и как сверстаю страницу, чтобы получилось наглядно.
Сложнее всего было структурировать весь объём информации в голове. Если тема интересна и есть опыт, то подобрать слова не проблема. Задача — разложить контент так, чтобы это было похоже на целостную историю. Ещё важно абстрагироваться и представить себя на месте читателя: что ему было бы интересно, какие у него проблемы с выбором манго?
Мне кажется, Максим Ильяхов похвалил мою работу за визуальную подачу, а не
Редактура — это возможность менять мысли и жизнь людей с помощью слова
Я перестала бояться задавать вопросы и научилась адекватно реагировать на критику. Это такой психологический момент, возможность выйти за рамки своей головы: попросить Мишу Нозика созвониться и прокомментировать работу в его день рождения. Или задать Максиму Ильяхову вопросы и напомнить о них ещё 23 раза, если не отвечает. «А что так можно было? Оказывается, да!» Это про разрыв шаблонов и сотрудничество.
Я научилась смотреть на людей как на союзников. Поняла, что студенты и преподаватели заодно — все хотят сделать работу классно. Тогда какие между нами могут быть противоречия? Их нет.
При этом на второй ступени никто не будет ходить за студентом и говорить, что ему делать, — это не детский сад. Но мне было настолько надо, я так хотела научиться всё делать, что не оставляла себе выбора.
Конкурсы проходили каждую неделю или две. Я участвовала во всех, потому что это была возможность попрактиковаться и применить знания из школы на реальных примерах. Например, мы переделывали объявление в московском метро или верстали фото и текст в квадрате 1000×1000 пикселей.
С этих конкурсов начался канал Максима Ильяхова про визуальное повествование в Телеграме. Он разбирал в нём наши работы, кидал скрины и комментарии.
По итогам второй ступени каждый студент предлагает идею дипломной работы. В команде собираются руководитель, редактор и дизайнер. Они договариваются, о чём будет дипломный проект, и выбирают одну идею. Команды формируются по принципу «кто с кем договорится или, возможно, уже знаком». Бывает, что студент загорается чьей-то идеей. Наша команда выбрала тему руководителя Саши Файзулина — сайт для кроссфит-зала на Мальте.
Я попала в команду не сразу. Для меня было важно, чтобы арт-директором был Максим Ильяхов. Была уверена, что он даст максимально полезную для редактора обратную связь. Но в деканате ответили, что не гарантируют место в команде Максима. И я отказалась идти на третью ступень.
Потом неделю переживала, созванивалась с командой — узнавала, как у них дела. По иронии судьбы их арт-директором стал Ильяхов.
Тогда я написала письмо в деканат — попросила взять меня в команду четвёртой, то есть вторым редактором. Все были не против, и со второй недели третьей ступени я присоединилась к команде.
Самым сложным было сделать дизайн, который одновременно соответствует требованиям Бюро Горбунова, нравится владельцу зала и удобен клиентам клуба. Чтобы это и на конкурсе дипломных проектов выглядело хорошо, и в жизни применимо. Спасибо дизайнеру в нашей команде Ване Звягину, который нашёл баланс между желаниями клиента и требованиями арт-директора.
Ещё было сложно проводить переговоры внутри команды и с арт-директором. Сложно, но одновременно полезно. Максим Ильяхов комментировал нашу работу на еженедельных созвонах. По итогам мы готовили гугл-документ и согласовывали с ним каждый шаг: что Максим сказал, как мы это поняли и что на самом деле надо сделать. Почти как язык супружеского общения — что имела в виду жена, когда нахмурила брови.
Мне пригодились знания в дизайне, например правила внутреннего и внешнего, грамотная вёрстка. Это расширяет возможности редактора: когда знаешь больше — легче создать продукт.
Ещё окружение — многие студенты стали моими друзьями или коллегами. Мы обмениваемся полезными контактами, помогаем друг другу. Это очень ценно.
Ещё во время учёбы я написала в Т—Ж статью о том, как сдавала комнату на «Эйр-би-эн-би». Потом Максим позвал меня делать рубрику о финансовых разводах. Я сначала испугалась: как это — приносить тексты на редактуру сразу Ильяхову? Это же сколько надо выпить? Но решила попробовать.
Вообще фраза «Я хотя бы попробовала» помогает в жизни начать что-то делать. Сначала пробовать, а дальше видно будет. Подумала, самое плохое, что может случиться, — Максим назовёт мою работу недостаточно хорошей и попрощается. Но я попробовала — и вместе мы выпустили 120 финансовых разводов.
Когда Максим Ильяхов ушёл из Т—Ж, я работала в Открытой редакции с Мариной Сафоновой. Считаю её богиней логики и редактуры. Если хотите научиться логически структурировать текст и писать связно — это к Марине.
На третьей ступени Школы редакторов у меня появились первые клиенты. Одному из них я написала текст для промостраницы, и он попросил сделать дизайн. Я предложила Оле поработать вместе. Это был наш первый совместный заказ. После этого мы стали звать друг друга на разные проекты. У нас был рабочий тандем, который потом перерос в дружеский.
Со временем возникла идея сделать сайт, придумать фирстиль, открыть ИП. Так появилось агентство Ozam. digital.
Было два сложных момента. Первый — сдача проектов. Вроде всё обсудили, написали понимание задачи — презентуем первый вариант дизайна, а клиент недоволен работой. Не в том плане, что она плохо сделана, а в том, что не попали в его ожидания. Тогда включаются эмоции, с которыми тяжело совладать. Кажется, если есть тюрьма своей головы, то она в этом. Важно понимать: когда клиент озвучивает свои замечания, он критикует не лично меня, а мою работу. И всё, что требуется, — это спокойно и конструктивно обсудить его ожидания. Но при этом сохранять чувство собственного достоинства. Держать баланс.
Второй сложный момент — это вопрос денег. У нас был самый странный случай за всю историю работы, когда заказчик из Швейцарии сделал предоплату, а после сдачи работы пропал. Мы тогда ничего не поняли. Он говорил, что всё хорошо, был доволен и улыбался. А потом перестал отвечать на сообщения, звонки и письма. После этого мы решили, что будем работать только по полной предоплате.
Есть стереотип, что любой редактор должен стать главредом. Я считаю такая работа подходит далеко не всем.
Например, человеку, который не может навести порядок в своих планах на день или неделю, на должности главреда будет сложно. Я люблю составлять списки и использую планировщики. Держать в голове все дела — это не то, на что стоит тратить ресурсы мозга. Я выписываю всё на бумагу или в заметки и больше не думаю о мелочах: написала, посмотрела и сделала. То есть нужны ответственность и дисциплина.
Ещё важно хотеть делиться знаниями с командой. Потому что, если всё время тянуть одеяло на себя, станешь человеком, который зарылся в гору одеял и задыхается. Работать продуктивно невозможно. Гораздо лучше научить людей, а потом только управлять и мягко корректировать. Работа главредом — это как езда на машине по автобану: она не предполагает резких постоянных манёвров. Только регулярное подруливание и точечные стратегические обгоны.
Людям, которые не разобрались с самооценкой и тяжело воспринимают критику, я не рекомендую идти в редактуру в принципе. Им будет больно и сложно. Скорее всего, они будут думать, что мир жесток и несправедлив, а все вокруг мудаки. Но это не так. Сначала научитесь по-другому на это смотреть: окей, руководитель критикует мою работу — пойду переделаю. Я рада что в «Иммигрант Инвест» мой руководитель умнее меня. Поэтому мне с ним интересно работать.
Если всё время тянуть одеяло на себя, станешь человеком, который зарылся в гору одеял и задыхается
Последний раз я искала редакторов в марте прошлого года. Составила таблицу в экселе со списком критериев: первое сообщение, портфолио, тестовое задание. В отклике просила поделиться ссылками на две лучшие работы, кратко рассказать о своём опыте и о том, почему будет интересно работать в «Иммигрант Инвест».
Скажу так: всё начинается с первого сообщения. Если после него у меня появлялись сомнения, то дальше было только хуже. Например, несколько людей писали повести о своём образовании. Мне было всё равно, где они учились. Или вместо ссылок на две лучшие работы присылали ссылки на гугл-драйв с кучей папок. Эти красные флаги сразу показывают, что мы не на одной волне.
Ещё я предпочитаю работать со взрослыми, ответственными, адекватными людьми, которые к тому же любят животных. У нас даже есть чат «Животные редакции Иммигрант Инвест». Мы туда иногда присылаем фотки своих животных — и это весело. Конечно, есть редакторы, у которых нет животных, я их от этого меньше не люблю. Просто у тех, кто любит, рядом с именем ещё сердечко.
Кажется, что предпринимательство — не про форму трудовых отношений. В первую очередь, это про предприимчивость. В «Иммигрант Инвест» руководитель сейчас даёт мне столько возможностей и свободы что-то предпринимать, что я не чувствую себя ограниченной жёсткими корпоративными рамками.
Со временем я полностью перешла на удалённую работу. Не считаю, что работа по найму — это кабала или клетка. Всё зависит от человека. От того, как он выстроит свою работу и договорится с руководителем.
Ещё в компании интересно следить за развитием продукта в долгосрочной перспективе. Когда мы с Олей делали сайты, было ощущение текучки: сдали проект и не знаем до конца, помог ли он вообще. А в «Иммигрант Инвест» мы можем одну и ту же страницу третий раз переделывать и анализировать результат. Это намного интереснее, чем просто каждый раз штамповать новую страницу.
Думаю, что в любой сфере главное — найти своё и успокоиться. Если работать интересно, не возникает вопросов о форме занятости. Это всё становится неважно.
Я всегда планирую какие-то дела после работы. Веду расписание на неделю вперёд и стараюсь вечера проводить интересно: учёба, спорт, личные встречи. Когда дело запланировано, меньше шансов его не сделать.
Никто не придёт и не осчастливит интересными занятиями. Личные дела такие же важные, как рабочие. Сходить на тренировку или купить новое платье так же ценно, как отредачить статью.
Каждый начинающий редактор страшно хочет улучшить чужой продукт. На второй ступени в Школе редакторов я предложила одногруппницам Маше и Свете создать канал, чтобы делиться в нём примерами, которые кажутся неудачными, и предлагать, как их улучшить.
Со временем у Маши и Светы энтузиазм пропал, а у меня остался. Я стала делиться в канале тем, что кажется интересным и полезным. Чаще это даже связано не с работой, а с какими-то наблюдениями, размышлениями о жизни глазами редактора.
В канале закреплён гугл-док, где подписчики задают вопросы о профессии или просят разобрать текст. Если люди считают, что я буду полезна, — с радостью помогу.
Наверное, это вопрос самодисциплины. Если лечу куда-то одна, то всегда выделяю необходимое количество часов на работу. При этом мне не надо себе ничего доказывать. Я не борюсь за звание «сотрудник года». Спокойно работаю в самолёте. А в экстренной ситуации — открываю ноутбук ночью. Если мне будет удобнее редачить статью на лавочке в парке Турции, так и сделаю. Не считаю, что в этот момент подвожу кого-то. Сижу и работаю.
Ещё я умею договариваться. Это вопрос личных границ. Если лечу с кем-то, то мы планируем, что до пяти вечера я работаю, а дальше идём гулять. Или вместе обедаем — часа для подзарядки достаточно. А для масштабных экскурсий или поездок есть выходные.
Я изучаю психологию. Учусь понимать людей и то, как они думают. Ещё через психологию работаю над своей вспыльчивостью и излишней требовательностью. Это всё помогает в работе.
Другой способ развития — это познание мира. Я путешествую и расширяю кругозор. Тренирую глаза красотой. С удовольствием хожу и рассматриваю стены в Венеции, думаю, почему это так сделано. Хожу на выставки, смотрю, как люди работают с подачей информации. Листаю бортовой журнал в самолёте и разглядываю вёрстку. Впитываю идеи из окружающей среды.
Книги, необязательно по редактуре, часто наводят на какие-то новые мысли. Эти мысли внезапным образом приносят пользу в работе. Или, бывает, поговорю с другом о смысле жизни, порадуюсь открытиям, а на следующий день это вдохновит на новый текст.
Я не верю в тренды. Считаю, что базовые вещи всегда в моде. Если выделить три главные вещи для редактора в 2022 году, то: перечитайте книгу Люды Сарычевой «Уступите место драме», следите за тем, что пишет Максим Ильяхов о визуальном повествовании, и подпишитесь на канал питерского агентства «Сеттерс». Они там как раз рассказывают о трендовых штуках.
Для меня психотерапия — это про жизнь в радость. Когда человек в хорошем настроении, с ним приятнее и проще иметь дело. Ему самому проще жить. Это жизнь без раздирающих противоречий: я ненавижу свою работу, но жрать же что-то надо. Когда работаешь в удовольствие, это похоже на вариант нормы.
Психологи говорят, что есть относительно нормальные люди. То есть нет абсолютной нормы. А у относительно нормальных людей относительно здоровая самооценка. Они менее уязвимы к критике. Лучше работают с личными границами. Да, они не идеальны. Зачем вообще быть идеальным — достаточно делать хорошо.
Психотерапия — это вклад и в профессиональное развитие. С людьми без потребности в постоянной похвале проще иметь дело. Им самим легче договариваться о чём-то. Они не будут три часа страдать перед тем, как попросить о переносе срока сдачи статьи. Или перечитывать свой текст 28 тысяч раз. Они принесут материал, получат порцию комментариев и пойдут его улучшать.
Например, обсудить вопрос повышения зарплаты или разрешить рабочий конфликт — это сложно. Этому не учат в школе или институте. Остаётся разбираться с вопросами своей головы самостоятельно. А человек, который в этом поможет, называется психолог.
Не надо быть идеальным. Достаточно делать хорошо
Считаю, самое полезное, что я делаю — это Инстаграм моей собаки Юты. Мечтаю, чтобы в мире не осталось бездомных животных. Люди берут собак, потом выбрасывают, позволяют им бесконтрольно размножаться. Так появляется очень много дворняг, или метисов, как их ещё называют.
Приюты по всей России переполнены тысячами собак. Я создала этот канал, чтобы показать, что дворняги — это хорошо. А жизнь с дворнягой — не престижно, но кайфово. Пожалуй, это моя главная редакторская работа.
Советую быть внимательными к своим чувствам и ощущениям. Есть такой способ перемен в жизни: терпеть до ужасного дискомфорта и только потом начать что-то менять. Это радикальный способ, но рабочий. Называется — меняйся или сдохнешь.
А есть другой способ — каждый день прислушиваться к своим ощущениям, научиться их различать. Потому что дискомфорт всегда возникает по одинаковой схеме: когда человек долго и усердно делает то, что не нравится. Если вовремя это заметить — глобальной катастрофы не произойдёт.
И советую не читать статьи про личную эффективность. Отписаться от Инстаграмов успешных людей. Перестать верить в идеальные семьи, работу, тело. Даже олимпийские чемпионы идеальны ровно в тот момент, когда стоят на пьедестале с медалью. Потом начинается новый четырёхлетний сезон, и они снова никто. Не тратьте жизнь на чужие иллюзии — слушайте свои чувства и сердце.
Не тратьте жизнь на чужие иллюзии — слушайте свои чувства и сердце
Карьерный консультант и выпускники школ о том, как выбрать новую профессию после 30, влияют ли на выбор возрастные кризисы и чем поможет карьерный план.
Менять профессию считалось неправильным 20−30 лет назад. Наши родители выбирали профессию на всю жизнь, и с такими же рекомендациями их дети поступали в институты.
Сейчас всё поменялось: экономика, отношения, ценности. Можно искать и находить себя до старости, пробовать новое и применять опыт там, где он даст больше пользы. Нет социальных запретов поменять профессию, но есть трудности с тем, как это сделать во взрослом возрасте. Разобраться в вопросе смены карьерных траекторий нам помогла Анна Гагарина.
Примерно две трети клиентов Анны хотят найти себя в другом деле. Для клиентов из России этот запрос самый популярный.
Чтобы сменить профессию, человек:
— учится, потом ищет работу;
— учится и параллельно что-то делает: свои проекты, дополнительные задачи, фриланс;
— идёт работать в новое место и потом учится: углубляет знания, приобретает недостающие навыки.
Есть проблема — если бы все выпускники онлайн-школ и стажировок становились специалистами, мир наводнили бы маркетологи, верстальщики, UX-дизайнеры и программисты. Но рынок всё ещё голоден. Значит, кто-то примерил на себя новую профессию, но отказался от неё.
За последний год в практике карьерного консультирования у меня было более 50 клиентов. Это взрослые люди, но в отношении смены профессии у них похожие трудности.
Встречаются те, кто добился карьерного роста, зарплаты и статуса, но потерял цель и теперь в поисках новой. Или люди, которые упустили время для экспериментов с профессиями, а теперь ищут компромисс: хочется делать крутые вещи и зарабатывать, а опыта не хватает. Ещё есть те, кто устал от монотонности или выгорел, потерял интерес — они идут навстречу профессиям, где гибкость, диджитал, свобода.
Внешние причины поменять профессию могут быть любыми — работу выполняют роботы, избыток кадров, мало платят. Но часто проблема внутри человека, в его кризисах. В 25−30 лет человек пересматривает свою жизнь, начинает по-другому воспринимать происходящее и меняет приоритеты, иногда вместе с профессией. Здесь возраст — веха, к которой человек накапливает опыт, чтобы перейти на новый этап развития.
В 25−30 лет человек меняет приоритеты, иногда вместе с профессией
Да, так можно сказать. Для этого созданы все условия: школы дают людям гибкий график, делают экспресс-курсы, проводят мастер-классы, семинары, вебинары. Учёба выглядит, как мягкий старт — можно позволить себе привычный уровень жизни и постепенно начать новое дело. Кажется, что это проще, чем искать работу без опыта и чувствовать себя «не в порядке». Поэтому люди вкладывают в обучение столько сил и времени. Им кажется, что только качественная подготовка решит проблему.
В итоге имеем высокий уровень ожиданий. Но что, если после учёбы не будет желаемого прогресса? Обучение может разочаровать, не дать нужных навыков и знаний, в итоге новая работа окажется непривлекательным делом:
— Диплом не пригодился и лежит на полке. Обстоятельства сильнее: нужны деньги на жизнь, а новичку платят в четыре раза меньше.
— Непонятно, что делать дальше. Кажется, учили всему, но нет уверенности в себе как в профессионале. Нужно купить ещё курс.
— Не берут на работу. Отправил десятки резюме, но работодателям чего-то не хватает. Диплом не устранил трудности с поиском нового места.
Это не значит, что учиться не нужно. Обучение — отличный инструмент, который меняет многое в карьере. Но чтобы через обучение решить проблему с профессией, нужно подготовиться. Самостоятельно или с помощью специалиста по карьере.
Для меня успешный кандидат на смену профессии — это человек, который проработал свои ожидания, изучил рынок и понимает, что его ждёт. У него ясная концепция ценностей и жизненных целей. Он не просто поставил цель, но знает, почему хочет её достичь и какие шаги сделает. Он понимает, чем новая работа поможет в продвижении к цели. Если цель жизни — помогать людям, делать их жизнь лучше, значит, нужно подумать, как помочь людям, работая редактором, флористом, программистом, агентом по продаже недвижимости.
Такой кандидат опирается на свои интересы, и это даёт достаточно энергии для движения и сверхрезультатов. Образование в этом списке — лишь инструмент.
Чтобы через обучение решить проблему с профессией, нужно подготовиться
Школа Бюро Горбунова даёт билет в профессию. Сюда приходят и получать новые знания, и нанимать людей в команду. Мы выбрали героев публикаций журнала, которые сменили работу, став редакторами и дизайнерами, и связались с ними, чтобы узнать, как сложилась их карьера после обучения и смены профессии.
Интервью Дмитрия: путь в редактуру через сложный выбор и диплом маркетолога на полке.
В августе 2020 года в журнале вышла история о том, как Дмитрий попал в Школу редакторов и нашёл себя. Дмитрий отказался от родительской мечты — стать врачом, пробовал себя в разных ролях и изучал маркетинг. А позже вдохновился школой, дошёл до третьей ступени и диплома и работает редактором.
Мне ещё тяжеловато, потому что не хватает опыта и навыков. Но мне нравится этим заниматься, и в конце дня, глядя на сделанную работу, я чувствую себя «в порядке». Значительно повысилась самооценка, потому что уже не ты ищешь работу, а тебе поступают предложения от разных крутых ребят. Это приятно.
Со времени выхода интервью я успел поработать в «Яндекс-практикуме». Теперь пишу для платформы онлайн-обучения iSpring и редачу для КБ «Палиндром». Всё это время у меня как будто продолжается вторая ступень — получаю обратную связь от более опытных редакторов уже в процессе работы.
Интервью Анны: в редакторы через маркетинг.
История об Анне и её карьерном пути вышла в конце 2018 года. Анна рассказала, как ставила цели, о первом коммерческом тексте и о том, как выбирать заказчиков.
Я с 18 лет была в маркетинге. Руководила проектами для привлечения клиентов, вела соцсети компаний. В 22 года, когда ещё училась в университете, попала в маркетинговое агентство копирайтером, быстро доросла до главреда. С тех пор я в редактуре. Сейчас, помимо основной работы, всё больше ухожу в сторону консультаций, семинаров, делюсь знаниями.
Сейчас работаю директором по маркетингу в сети книжных магазинов «Многокниг». Продвигаем русские книги в Латвии, Литве и Эстонии. Также пишу для проектов «Канва» (Австралия) и «Скиллбокс».
Веду свой проект, который начала в школе редакторов и сдавала как дипломную работу — «Визит Балтикс». Это туристический проект о Прибалтике, где мы рассказываем про интересные места, гостиницы, рестораны. Монетизируется за счёт рекламы, которую они же заказывают.
Интересный факт о проекте: преподаватели пытались от него отговорить, не верили в успех. В итоге на защите наша команда заняла второе место, а самому проекту уже больше двух лет, он держится, несмотря на кризис в туризме. Успели посотрудничать с такими крутыми сетями, как «Редиссон», «Кемпински», «Хилтон». Конечно, сейчас проект в режиме экономии, как и все наши главные партнёры, но он выжил. Когда закончится история с пандемией, планирую его развивать активнее, возможно, полностью поменяю профиль, а пока остаюсь редактором и маркетологом.
Это та вещь, за которую реально благодарна школе, без команды и наставников вряд ли бы я его когда-нибудь запустила.
Интервью Юлии: путь в новую профессию через волевое решение.
В январе 2020 года в журнале вышло интервью с Юлией. Это история про карьерный путь от врача детской реанимации до редактора, причины выгорания и принятие сложных решений.
Если честно, я прицельно не выбирала. Я была врачом анестезиологом-реаниматологом в детской больнице. Это сложная, изматывающая работа. В начале карьеры я сразу сделала себе установку — до 35 лет уйти из практической медицины, неважно куда. Примерно за год до своего решения я стала внештатным редактором «ГЭОТАР-Медиа». Уже и не помню, как это вышло, но потом там и осталась. Возможно, мне близка эта сфера, потому что я люблю писать и читать, возиться с текстом. Собственно, в Школу редакторов я пошла, чтобы улучшить свои знания.
Год прошёл. Время летит. Я удаленно работаю в «ГЭОТАР-Медиа», ответственным редактором по нескольким проектам. Работа мне нравится, она близка к моей первой специальности. За год я выросла как профессионал, мне в два раза подняли зарплату. Успела написать пару статей в «Лайфхакер» и «Т—Ж» плюс другие, менее значимые проекты.
Удовлетворение от работы я получала только в «ГЭОТАР-Медиа». Возможно, потому что мне просто интереснее писать и редактировать литературу для врачей, чем для обывателей, немедиков. В ближайшие пару лет планирую там остаться, но это не конечная точка. Я точно знаю, в чём хочу развиваться дальше. Не могу сейчас открыть все карты, но скажу, что это по-прежнему связано с языками, не только русским, и литературой. И одной редактурой дело не ограничивается.
Да, но для медицины не характерен прилёт вакансий. Моя специальность всегда вакантна. Были «откаты», так скажем. Скучала по работе, коллегам, адреналину. Но знала, что решение обдуманное, поэтому отстрадала и всё. Возвращаться я не собиралась и не собираюсь. В апреле будет два года, как я ушла из практической медицины. Сейчас я хочу в течение двух-трёх лет полностью разорвать с ней все отношения, в том числе и редакторские.
Интервью Евгения: от нефтепроводных систем в дизайн, фронтенд, тестирование и снова в дизайн.
История Евгения вышла в марте 2019 года. В интервью герой рассказал, как отказался от работы, которая не приносила радости, о поступлении в Школу дизайнеров и о поиске нового дела.
Школа сама по себе не помогает искать работу и не гарантирует трудоустройства. Есть договорённость с работодателями, которые пришли на защиту дипломов — слушали, смотрели. Позже со мной связались из «Тинькофф Банка», но предложили задачи, которые мне не интересны. В течение года приходило несколько предложений, находили через сайт бюро. В целом это ещё один канал, по которому меня могут найти заказчики и что-то предложить.
Строчка о бюро в резюме и сопроводительном письме помогла мне устроиться туда, где я сейчас работаю. Человек, который меня принимал, знает и уважает Артёма Горбунова и Илью Бирмана. Это был плюсик мне как кандидату.
Мне важно, чтобы проект, который я делаю, помогал людям, решал проблемы. И я такое место нашёл: работаю в стартапе tada.team. Это сервис, в котором объединили управление задачами и рабочий чат. Как будто «Трелло» и «Телеграм» стали одним продуктом. Наша миссия — помочь людям обрести спокойствие и уверенность, что все задачи под контролем. Все коммуникации в одном месте.
Вектор почти нашёлся. Я искал работу в дизайне, чтобы заняться проектированием интерфейсов. Нашёл tada. team, но у них была вакансия только для фронтендера. Написал письмо, рассказал, чем могу помочь: сделал всё по Ильяхову. В итоге меня позвали на фронтенд, потому что дизайнер уже в штате был. По мере работы появился большой объем задач по тестированию. Попробовал — получилось, и меня перекинули на проработку пользовательских сценариев. Сейчас я развиваюсь в этом профессионально, и меня поддерживают руководители.
Но я всё ещё не на своём месте. Мне хочется полноценно заняться проектированием интерфейсов, чтобы помогать решать задачи наших пользователей. Планирую развивать это направление в tada.team.
От редакции. За время подготовки интервью героя повысили до владельца продуктом. Теперь он ещё на шаг ближе к своему вектору.
Анна поделилась алгоритмом из консультативной практики. Это последовательность шагов, которые помогают определиться с направлением, распределить силы, выбрать профессию и совершить переход.
1. Сделайте паузу. Исследуйте ситуацию с разных сторон: разберитесь, откуда взялось стремление к переменам.
Иногда желание поменять профессию — это симптом глубокого внутреннего конфликта. Такой же, как решение поменять город или страну. У любого такого симптома есть причина. Если это возрастной кризис, новая профессия станет точкой входа на новый уровень, но кризис никуда не денется.
Соберите все причины, которые приходят в голову. А спустя несколько дней вернитесь к списку и пересмотрите, что актуально. Если сложно справиться с поиском причины самостоятельно, ищите человека, который задаст вам правильные вопросы. Например, психолога или карьерного консультанта.
Иногда желание поменять профессию — это симптом глубокого внутреннего конфликта
2. Оцените свои знания, умения, опыт.
Составьте свой профессиональный портрет по блокам: что знаете, что умеете, в каких задачах есть опыт. Это нужно, чтобы оценить багаж и сравнить с изменениями, которые произойдут позже.
Возможно, с первого раза портрет не получится. Настройтесь и посмотрите на себя глазами другого человека, например, своего руководителя или опытного специалиста в нынешней профессии.
3. Составьте карьерный план.
В плане отразите
— самую важную карьерную цель;
— точку отсчёта: где вы сейчас, что умеете, как оцениваете свой уровень и с каким опытом начинаете путь (ваш портрет из пункта 2);
— шаги на пути к цели или что нужно сделать, чтобы попасть в точку Х: изучить рынок, узнать, чего ждут работодатели, составить список нужных навыков и пр.;
— время на подготовку: распишите план действий помесячно или поквартально.
4. Опишите себя в новой профессии.
Кто я (роль, профессия)? Каковы мои сильные и слабые стороны в новой профессии? Зачем я это делаю? Кто мой «клиент» и чем я могу ему помочь?
Сделайте это настолько детально, насколько возможно. Примерно, как это сделает детектив, который ищет нужного человека. Это будет ваш новый портрет.
5. Сравните себя в двух профессиях.
Посмотрите на свой новый портрет и на тот, что составляли вначале. Оцените разницу. Проверьте, какой опыт можно переиспользовать, а какие знания и опыт нужно приобрести. На этом этапе рождается план обучения.
6. Составьте план обучения и ищите подходящую программу.
Хороший план тот, который качественно изменит вашу профессиональную жизнь. В идеале в него входит 10% теории, 60% практики, включая наработку навыков, решение практических задач, знакомства в индустрии
7. После обучения составьте новый карьерный план.
Это дополненная версия плана из пункта 3. У вас будет больше знаний о том, как работает выбранное направление, вы оцените сложность, взвесите риски. Сможете детализировать большие этапы и первые шаги. Факторы, которые нужно учесть: скорость перехода в новую профессию, время выхода на комфортный доход, перспективы роста и развития в будущем. Ответы на эти вопросы зависят не только от профессии, но и от регионального рынка труда, вашего возраста и опыта.
Экс-шеф-редактор Т—Ж рассказала, как объездила десятки стран по стипендиям, переехала в Канаду и попала в американский стартап с российскими корнями.
Я училась на журналиста, и редактуре нас особо не учили. Когда моя близкая подруга прошла первую ступень школы и написала об этом пост, я подумала: если её зажгло — значит, и мне отзовётся. На моей тогдашней работе сотрудникам оплачивали учёбу, и сначала я пошла на курс Максима Ильяхова по информационному стилю и редактуре. Хотела посмотреть, что это за человек, о котором столько говорят. На второй день курса Максим предложил участникам взяться за написание статьи. Тема у меня в голове возникла сразу: я несколько лет самостоятельно подтягивала английский и практически ничего на это не потратила. Максим предложил дописать текст до конца, и статья вышла в Т—Ж. Сам курс мне тоже понравился, и когда объявили набор в школу, я решила, что было бы здорово поучиться у Максима ещё.
Я начала работать в «Калининградке» ещё до журфака. Сначала пришла в «Королёв Planet»: был такой маленький молодёжный выпуск, который выходил раз в месяц вкладышем в газете. Потом перешла в редакцию основной газеты: училась брать интервью, много общалась с ветеранами, с социальными работниками, со школьниками, представителями госучреждений. И всё это было довольно интересно, потому что было про людей.
Было интересно работать в газете, потому что это было про людей
Я больше думала о журнале — с ума сходила по National Geographic. Периодически у нас на факультете, на информационных стендах, вешали объявления с вакансиями и стажировками. И вот однажды я наткнулась на информацию о том, что National Geographic ищет стажёра в отдел PR и маркетинга. На тот момент я ничего не знала ни о пиаре, ни о маркетинге, но речь шла о журнале моей мечты! Поэтому я написала в редакцию душещипательное письмо о том, почему должны взять именно меня. И меня взяли. В процессе я научилась многим интересным вещам, но больше всего благодарна за экспедицию с рекордсменом книги Гиннеса, путешественником Майком Хорном, в которую я попала в 2010 году.
В редакции National Geographic был большой архив старых номеров. Когда у меня было свободное время, я их листала и наткнулась на статью о путешественнике Майке Хорне. Он проводил четырёхлетнюю экспедицию «Пангея», чтобы показать молодёжи из разных стран, что происходит с планетой и какой урон наносит ей человек. Школьники и студенты присоединялись к команде Майка на разных этапах. Всё оплачивали спонсоры, поэтому участие было абсолютно бесплатным.
Я подала заявку, и меня пригласили в отборочный лагерь в Швейцарии. В течение 11 дней с 15 ребятами из разных стран мы занимались спортом, проходили медицинские тесты, соревновались. В экспедицию в итоге взяли девять человек — меня в том числе. Мы отправились на Андаманские острова в Индийском океане и изучали, как цунами и землетрясение 2004 года повлияли на жизнь океана. Там я впервые попробовала дайвинг, хотя даже не умела плавать.
Встреча с Майком и его командой, с активной молодёжью из других стран перевернула моё представление о том, как строить свою жизнь
К тому моменту я была уверена, что я классная и умная — поступила на бюджет журфака, успела постажироваться и поработать в разных изданиях. А в экспедиции были ребята, которые говорили на пяти языках, профессионально занимались спортом и ставили такие глобальные цели, о которых даже подумать мне было страшно.
Так началась моя история с образовательными поездками. Я начала искать международные образовательные форумы, конференции и программы обмена, куда можно было поехать бесплатно и чему-то научиться.
Я узнала, что в Цюрихе будет проходить международный форум One Young World. Среди спикеров были кронпринц Норвегии, Джейми Оливер, Мохаммед Юнус, Десмонд Туту и другие известные персоны. Участие стоило 3000 евро, но можно было получить стипендию. Помню, сижу в офисе на стажировке в рекламном агентстве, и тут мне на почту сваливается письмо: «Лена, поздравляем, ваше участие проспонсировала одна из компаний-партнёров».
Помимо лекций, дискуссий и другого образовательного контента фишка таких событий — в знакомствах с людьми со всего мира. Одни на таких мероприятиях находят бизнес-партнёров, другие — друзей на долгие годы. В Швейцарии, например, я познакомилась с одним из лучших своих друзей.
Да. Я училась, работала и продолжала искать образовательные возможности в других странах. Узнала о программе «Стэнфордский российско-американский форум». Программа связывала лучших студентов и выпускников США и России. Участники собирались на конференцию в Москве, знакомились и обсуждали глобальные проблемы от вооружения до здравоохранения, в течение нескольких месяцев занимались совместными исследованиями, а потом презентовали их на конференции в Стэнфорде.
У меня не было сильного бэкграунда в международных отношениях или экономике, а студенты в основном были из этих сфер. Тогда я напросилась в команду к организаторам. Я как раз наращивала опыт в пиаре, а им требовался человек, который поможет с внешними и внутренними коммуникациями.
После пары следующих выигранных стипендий у меня появилась схема, где искать такие проекты, как писать мотивационные письма.
Как-то я писала статью о дискриминации женщин в науке, а потом перевела её на английский. Конференция Women Deliver в Ванкувере была посвящена правам и возможностям женщин, и я прикрепила перевод статьи к мотивационному письму. Мне дали полную стипендию как журналистке. Организаторы собрали женщин из разных стран мира, чтобы те могли обсудить вопросы предпринимательства, развития карьеры, здравоохранения, безопасности. Это крупнейшее в мире событие такого рода, организованное женщинами для женщин.
В свободное от конференции время я исследовала Ванкувер, а на второй день познакомилась с будущим мужем. Он тоже оказался из Подмосковья, но уже восемь лет жил и работал в Канаде. В феврале 2020 года я переехала в Ванкувер и мы поженились. Успели прямо до коронавируса — спустя пару недель границы закрыли.
Я довольно долго «варюсь» в сфере образования — и речь не только о моих образовательных поездках. Я много писала на эту тему, а после переезда переключилась на этот сектор полностью. Например, придумывала раздел об образовании за рубежом для «Учёбы.ру» или редактировала образовательные проекты Level One. Так что интересные проекты быстро нашлись — и немало.
Недавно я присоединилась к команде StudyFree — это американский стартап с российскими корнями, который помогает студентам из разных стран поступать в учебные заведения по стипендиям. Наверное, лучший мэтч придумать было бы сложно.
Мысль о собственном проекте не исчезла, но я её отложила. Для начала хочу привыкнуть к своей новой жизни в другой стране. Адаптация в 30 лет, когда всё твоё социальное окружение, выстроенное за годы жизни в Москве, осталось за тысячи километров, даётся не так просто.
Тогда моя жизнь состояла только из работы и учёбы. Немного времени оставалось на спорт: он всегда помогал мне привести мысли в порядок. Однажды в тренажерном зале я спускалась со второго этажа на первый, и тут мне в голову пришёл правильный ответ на вопрос школьного теста. Я долго с ним мучилась, и вдруг на меня будто снизошло озарение. Я достала телефон, чтобы записать ответ, но споткнулась и распласталась на этой лестнице. Еле смогла встать и кое-как доковыляла до травмпункта — оказалось, повредила связки. В тот момент я поняла, что надо немножко притормозить, и стала давать себе больше отдыха.
Я понимала: если впишусь в это, то просто разорвусь. В тот момент я совмещала основную работу в пиаре с подработкой в Т—Ж. После статьи про английский я пристала к Максиму: «Хочу писать ещё». В соцсетях он мне не отвечал, и тогда я подкараулила его у Коворкафе Бюро Горбунова, где Максим проводил «Живые советы». «Как тебе тема бизнеса?», — спросил Ильяхов. «Огонь», — ответила я. К слову, небольшой опыт в этой теме у меня уже был — когда-то я писала о предпринимателях для сайта Hopes&Fears.
Сначала мы запустили рубрику о бизнесах по франшизам, а потом появилась возможность перейти в Т—Ж на фултайм — развивать рубрику о бизнесе. Интереснейшие были полтора года: я искала авторов и героев, много редактировала и писала сама, постоянно знакомилась с интересными людьми. Например, однажды я решила купить пуховик одного российского бренда — прочитала о нём в инстаграме. Склад находился на территории трикотажной фабрики. Я еле нашла нужную дверь, но она оказалась закрыта, и я успела разозлиться, что зря потратила время. Тут ко мне вышел молодой парень — склад просто переехал в помещение по соседству. Потом оказалось, что это сооснователь бренда и у него есть крутая история о том, как они с братом налаживали производство в Китае.
Нужно быть готовым к правкам. Далеко не всем привычно, что их текст по тысяче раз редактируют и просят добавить детали. Например, недавно я написала статью о жизни в Ванкувере для рубрики «Как у них». Несмотря на то, что у меня есть опыт и я сама была редактором Т—Ж, на подготовку текста и доработку по комментариям редактора у меня ушли месяцы. Многие люди сталкиваются с этим и бросают.
Иногда правок много, потому что у статьи поплыла структура, автор не проверил факты или любой ценой жаждет сохранить свой авторский стиль, который имеет мало общего с инфостилем. А иногда с этим проблем нет, но редактор чувствует, что тему можно раскрыть лучше, добавить больше любопытных деталей. Становится ли автор в этом случае плохим? Не думаю.
Можно изменить своё отношение к правкам. Подумать: «Я классный, и мне помогут сделать мой текст ещё более классным»
Ещё можно держать в голове финальную цель: «Хочу, чтобы мой текст опубликовали». Это тоже помогает не сдуться по пути.
После окончания журфака я выиграла участие в G (irls)20 Summit — Google Global Mentorship Program. Это программа, в которой сотрудницы офисов Google раз в месяц созванивались с подопечными и давали советы по поводу развития. Меня курировала шведка Тереза, которая работала в лондонском офисе. Я тогда оценила, как круто молодому неоперившемуся специалисту иметь доступ к кому-то более опытному. Детям, подросткам, студентам и выпускникам — всем очень важно иметь вдохновляющие примеры перед глазами.
Потом я решила сама стать ментором и присоединилась к клубу выпускников МГУ. Бесплатно рассказывала студентам о работе в журналистике и смежных областях, о международных возможностях. Придумывала для них задания, редактировала их тексты, помогала писать сопровождающие письма для работы.
Над чем бы я ни работала сейчас, я всегда себя спрашиваю: помогает ли то, что я делаю, другим людям? Если ответ да — значит, я на верном пути.
Russian Business Leaders — это стажировка для молодых россиян в американских компаниях.
G (irls)20 Global Summit — недельный саммит для девушек из стран «большой двадцатки», куда входит и Россия.
One Young World — всемирный форум молодёжи, он ежегодно проходит в разных городах мира.
Редактор «Яндекс-такси» рассказывает об учёбе в США, школе программирования и алтаре Ильяхову.
Я не считаю себя успешным специалистом: мне ещё слишком многому надо учиться. Поэтому никакого рецепта давать не хочу.
То, что я в Яндексе, ещё ни о чём не говорит. У меня вот нет высшего образования. Я сознательно бросила универ после первого курса: чувствовала, что учёба пожирает силы и нервы, а выхлопа нет. Так что это не успешный успех, а всего лишь дорожка, которую я выбрала. Да и любые достижения относительны, особенно если связывать их с возрастом.
Через «Флекс» — программу обмена от правительства США. Представители программы проводят три тура конкурса, и на отборочный первый тур собирается куча народа. У нас от Саратовской области было человек двести.
Первый тур — тест на знание английского, второй посложнее — надо написать эссе. А на третьем вообще хардкор: собеседование на двух языках и командная игра. Они смотрят, какой ты человек и как реагируешь на разные ситуации. И потом ты два месяца ждёшь результатов: выбрали тебя или нет.
И так получилось, что я стала одним из пяти победителей.
Мне нужно было собрать очень много документов. Я заполняла анкету: писала кучу всего о себе, включая предпочтения в еде, например. Эти анкеты разносят по семьям, и семья выбирает себе студента. Меня выбрала семья из Канзаса, где четверо детей, и глава семьи — пастор. Трое детей были уже взрослыми и не жили с нами. У меня была только
Перед переездом всех собирают в Вашингтоне на три дня и готовят к жизни в штатах: предупреждают, что будет культурный шок и объясняют, что с ним делать. Рассказывают, кому звонить в случае проблем. Потом тебя отправляют к хост-семье, ты живёшь там девять месяцев и учишься в обычной американской школе.
Первый культурный шок был, когда меня из аэропорта привезли в ресторан. Я заказала чай, и мне принесли чай со льдом. Оказалось, что в Америке в принципе не пьют горячий чай. Второй культурный шок — размер порции. Мне принесли огроменную тарелку салата — съела только треть, остальное забрала с собой.
Ещё все улыбаются, извиняются постоянно — это правда. Если в магазине кто-то на секунду загораживает стеллаж, сразу говорит: «Ой, извините».
В американской школе детям дают гораздо больше свободы, стараются научить работать в команде, обрабатывать информацию креативно. У нас учитель прочитал лекцию, ты её вызубрил, написал контрольную — всё. А в Америке ты внимательно пропускаешь материал через себя и делаешь проект: можешь мультик снять или рассказик написать.
Я перестала стесняться подходить к незнакомым людям и спрашивать: «Слушай, а где здесь библиотека?» Когда я потерялась в аэропорту Чикаго, мне пришлось подойти к случайному чуваку и попросить его помочь. Он буквально взял меня за руку, помог найти багаж и отвёл к нужному выходу. Это было очень приятно.
Научилась отвечать за свой бюджет. Первые месяцы я просто тратила, у меня как голову снесло. Надо было учиться себя контролировать. Прочитала книжку про силу воли, она помогла мне не только сдерживаться в магазинах, но и не набрать вес в Америке. Все студенты приезжают и жалуются, что набрали 10—15 килограммов из-за американского фастфуда и сладостей. А я сбросила пять.
Ещё ты погружаешься в другую культуру и понимаешь, что люди могут жить по-другому, иметь абсолютно другие ценности. Становишься просто взрослее, толерантнее. У нас не любят сейчас это слово, но это действительно так.
Это был второй культурный шок, и начался он уже в лифте на вокзале в Москве. Американцы очень дружелюбные. И хотя у нас принято считать их улыбки фальшивыми, на самом деле очень приятно, когда кассиры и просто прохожие тебе улыбаются. И тут я приезжаю,
В 11 классе мне было дико мучительно учиться. Я увиливала от домашки и занималась другими делами: печатала себе статьи по лингвистике, упражнения по испанскому и читала их прямо на уроках. Больно было смотреть на то, что происходит: учителя на учеников срывались, вдалбливали им совершенно ненужные факты в голову. Все на ножах, на нервах, драматизируют, ищут в книгах мораль, зубрят формулы. Грустно было и тошно, старалась отключиться от всего этого как можно больше.
В школе мало кто задаётся вопросом «зачем», учителя этот вопрос просто ненавидят. По этой же причине я ушла из универа после первого курса. Те затраты нервов и времени, которые в школу и универ вкладываешь, себя не окупают. Система учит тебя не высовываться, а тупо зубрить и угождать старшим. Мне одноклассники и учителя после Америки сказали, что я стала очень дерзкой — а я просто вопросы задавала.
Система учит тебя не высовываться, а тупо зубрить и угождать старшим
Я всю жизнь думала, что не останусь в Саратове, что поступлю в МГУ или Вышку. Но после Америки я перестала верить в нашу систему образования: планировала учиться и параллельно стажироваться или работать.
Я поступила в Саратовский университет и всех шокировала. Это было очень сложным решением. Помню, как просыпалась ночью и рыдала, потому что мои одноклассники уезжали поступать в престижные вузы. Я была призёром всероссийской олимпиады по английскому языку, это давало серьёзные льготы при поступлении. Я могла принести этот диплом в любой университет, где английский был в списке экзаменов, и поступить туда: хоть в ту же Вышку или МГУ — такой карт-бланш. В университете просто не поверили, что человек с такими результатами может остаться в Саратове и поступить на лингвистику.
Сооснователь — это громко сказано. Потому что двум другим сооснователям было чуть больше двадцати. Нам просто очень хотелось что-то своё, пусть очень маленькое.
Получилось это так: когда я приехала из Америки, сразу стала искать работу. Весь 11 класс я подрабатывала репетитором английского. Привносила в преподавание свой американский опыт и знания из книг о том, как работает мозг — чтобы было без зубриловки и в кайф.
А когда поступала в университет, друзья решили открыть школу программирования для детей. У меня уже был полезный опыт преподавания, я с ними как-то закантовалась, и понеслось. Мы всё делали сами: искали класс, собирали мебель, настраивали рекламу и писали программу. Я уже начала въезжать в редактуру и делала гайды для преподавателей, которых они собирались нанимать.
Главное — найти крючок, за который можно зацепиться, чтобы человек подумал: «Да, блин, это классно». В нашей школе это были игры: ребёнок мог сам собрать шахматы, стрелялку, лабиринт — и это работало как настоящая компьютерная игра. Делали они это на языке программирования «Скретч», его специально для детей придумали.
Это конструктор с блоками-командами: чтобы написать программу, ребёнок блоки соединяет, задаёт координаты и переменные. И вот через практику дети начинают понимать, для чего все эти штуки нужны — совсем не как в школе, когда ты учишь определения, а потом решаешь примеры. От детей потом слышишь такое: «Я поставил не те координаты, у меня герой не в ту сторону пошёл!» Они осваивают предметы, и при этом просто дикий кайф у них в глазах светится. Это очень здорово.
Сначала были переводы с английского. Ещё я читала книги про мозг, а потом и про маркетинг. Узнала о продающем копирайтинге и решила попробовать. Моим первым проектом были тексты для инстаграма женщины, которая занималась пластической хирургией. Мне платили 500 рублей за текст на полстранички. Мне как ученику 11 класса это казалось крутой подработкой.
Потом я попала на стажировку в компанию, которая занималась выдачей американских виз. Нужно было писать информационные статьи: прослушать пару вебинаров и составить из них текст. Руководитель посоветовал изучить сайт Ильяхова. Я зашла на «Главред-ру», почитала советы, и у меня был просто экстаз, потому что это нереально круто.
На первом курсе началась вся эта движня со школой программирования, поэтому я зависала на «Виси-ру» в разделе маркетинга. Мне портал казался очень крутым. Если бы тогда кто-то сказал, что через полгода я буду туда писать, я бы не поверила.
Мне кто-то скинул объявление о том, что у них стажировка, я сделала тест, причём сделала совершенно неправильно: просили написать новостную заметку, а я перевела статью про маркетинг. Я сделала приписочку: «Ребята, понимаю, что сделала не то, но время заканчивается, и я вам хотя бы это отошлю». Меня взяли, я месяц стажировалась там, а потом работала в штате.
Я тогда многому научилась: заголовки нормальные писать, точнее формулировать мысли, грамотно строить материал. Мне очень нравилась там команда, просто безумно. Очень им благодарна, что взяли меня под крылышко. Но это было не моё: то, что вот Эпл выпустил какую-то новую фишку, ты про неё пишешь утром заметочку, на неё все хайпанули и забыли. Мне очень хотелось сесть и вкапываться в материал, но я не тянула нагрузку. Да и за трендами я не умею следить — у меня нет на них чуйки. Я поняла, что перегораю, развиваться в таком формате журналистики не хочется, и ушла.
Ты пишешь утром заметочку, на неё все хайпанули и забыли
Мне раньше казалось, что человек, который пришёл из Школы редакторов — всё, он бог редактуры. Конечно, это не так. Но школа оказалась гораздо более воспитательной, чем я предполагала. Она изменила то, как я с людьми общаюсь, как на мир смотрю.
Я тебе честно скажу, я давно мечтала поступить, потому что влюблена в школу до потери сознания. На первой ступени я смотрела лекции и вебинары и просто таяла. Вела себя как абсолютно влюблённый человек. У нас на первой ступени как раз разразились тогда споры, а я просто кайфовала. Мне всё казалось сокровищем.
Единственный обидный момент был в конце второй ступени, когда Артём очень жёстко сказал: «Кто не идёт на третью ступень, тот полный лузер». Это было очень обидно, потому что я большой фанат Школы редакторов. Она вложила в меня больше, чем любое другое обучение. Но я просто не могла пойти на третью ступень, понимала, что не потяну — материально и просто физически. Это был месяц, когда я вышла в Яндекс.
Он был, когда я училась в Школе редакторов и жила в Саратове. На день рождения мне подарили его фотографию в рамочке. Все мои друзья знают, кто такой Ильяхов, и очень любят на эту тему шуточки шутить. Фотография у меня стояла на рабочем столе, и меня это очень прикалывало.
Сейчас у меня уже нет алтаря Ильяхову, но уважение к нему осталось. Есть, чему у него поучиться. Я слушаю его и понимаю, что мне эту мудрость ещё впитывать и впитывать.
Ну, когда тебя перевозит Яндекс — это очень хорошо.
Я не знаю. Мне просто в один момент написал человек на фейсбуке и пригласил на собеседование. Я жила в Саратове, мы созванивались по скайпу: сначала с моим руководителем, потом с другими людьми. И в какой-то момент мне предложили переехать. Они искали именно человека-редактора, потому что в основном там были копирайтеры.
Я работаю в Яндекс-такси. Задач много: начиная от интерфейса и заканчивая большими статьями. Больше всего я кайфую от редактуры уведомлений. Когда появляется новая фича в приложении, запускается фулскрин и надо в паре предложений объяснить её пользу. Мне это очень нравится, потому что это прям задачка-задачка — уместить смысл в паре предложений. А еще это реально повлияет на опыт, который люди получают, пользуясь приложением. Если им будет понятно — круто, если непонятно — не обратят внимания или не будут пользоваться.
Пишу, когда хочется. Я недавно прочитала книжку Брэдбери «Дзен в искусстве написания книг». У него есть мысль, что ты не можешь не писать, потому что нужно как-то из себя всё выплёскивать.
Если я на протяжении двух недель не сяду и не напишу какую-нибудь зарисовочку, я просто начинаю приунывать. Это мой способ обрабатывать всё, что со мной происходит. Чтобы у меня изнутри башку не рвануло — записываю свои мысли.
У меня есть идея фикс сделать что-нибудь не в своей профессиональной области. Я хочу научиться классно писать художественный текст.
Нет, не зарабатывать. Мне важно получить обратную связь. Сколько бы ты ни писал для себя, текст становится настоящим в тот момент, когда влияет на кого-то другого. Когда к тебе кто-то приходит и говорит: «Блин, вот это ты классно написал».
Текст становится настоящим, когда влияет на кого-то другого
Я стала лучше понимать, что разные люди могут жить по-разному, и это нормально. Ты можешь двигать вперёд редактуру, двигать человечество в космос или рыбачить