Студент Школы руководителей рассказал об обучении графическому дизайну, моде на шрифты и о том, какой шрифт можно назвать правильным.
Последние пять лет я работаю консультантом в консалтинговой компании «Уэйвстоун» во Франции. Сопровождаю крупные компании в разных проектах. Проекты могут быть в сфере инноваций, коммуникаций, управления изменениями и дизайна интерфейсов.
Сейчас я помогаю французской логистической компании готовить с операционной точки зрения ребрендинг. Делаю так, чтобы внутри организации всё было к этому готово: смотрю, как ребрендинг затронет внутренние процессы, работаю со всеми командами.
Официально на работе я не занимаюсь дизайном. Но когда пришёл в компанию, позиционировал себя как человек, которому интересна эта сфера. Если в проекте есть задачи, связанные с дизайном, ко мне могут обратиться. Это дополнительный аспект работы. В основном дизайном занимаюсь в личных проектах на фрилансе.
Начинал как самоучка 10 лет назад: пытался ковыряться в разных инструментах для графического дизайна, например в Корел-дро. Потом понял, что хочу набрать реальных навыков с точки зрения композиции, научиться основным инструментам.
Во время ковида поступил в онлайн-школу дизайна «Контентед» на годовой курс по графическому дизайну. Потом проходил короткие дополнительные курсы, по Вебфлоу например. C начала этого года учусь в Школе руководителей Бюро Горбунова, сейчас заканчиваю третью ступень. Диплом тоже связан с дизайном: мы с командой делаем проект о шрифтах.
Первый критерий — работа с реальными кейсами и практическая применимость знаний к реальным проектам. Мне было важно, чтобы обучение вели люди с опытом в бизнесе, чтобы программа была не только про красоту, вдохновение и самовыражение, но и про решение задач с помощью дизайна.
Преподаватели в «Контентед» — люди с реальным опытом. Это ребята из дизайнерских агентств, агентств по коммуникациям, брендингу. У преподавателей есть хорошие портфолио интересных проектов, поэтому в лекциях они приводили конкретные примеры, а не просто пересказывали теорию.
Второй критерий — реалистичный ритм обучения. Я работаю фултайм, работа может занимать больше 40 часов в неделю, поэтому я должен был успевать и работать, и учиться.
Ещё я смотрел на обёртку. Я принимал решение об обучении в 2020 году. Российских онлайн-школ дизайна существовало не так много, а «Контентед» казалась одной из самых заметных. Её было видно и слышно, у неё был хороший сайт.
Обучение было линейным. Сначала мы прошли курс по Фотошопу, потом по Иллюстратору, Фигме, композиции и графике. Каждую неделю появлялся материал, который надо было изучить: чаще всего видеолекции. В конце недели — тесты или домашние задания. Например, сначала мы смотрели лекции о том, как собрать макет в Фигме, а потом делали свой макет. По домашнему заданию мы получали обратную связь от преподавателей.
Мне понравилась организация материала. Сначала нас обучили пользоваться инструментами: был отдельный курс по Адоб Иллюстратору, Фотошопу и Фигме. Потом были курсы о дизайнерском видении: мы изучали композицию, типографику и работу с цветом.
Понравился формат: практически по каждому из предметов нам давали практические задания с обратной связью. Мы выполняли домашние работы, а кураторы каждого курса оценивали их и комментировали. При этом работали мы не в стол: по итогам обучения в моём портфолио на Бехансе появились первые пять работ.
В некоторых курсах хотелось большей глубины. Где-то чувствовалось, что кураторы не слишком вдохновлены предметом, и это отражалось на содержании курса: было не очень чётко, не очень интересно, и, наверное, не так полезно.
Я ждал от обучения больше информации о том, как работать с клиентами, как проводить переговоры, договариваться о ценах. Курс содержал небольшой модуль, посвящённый этому, но мне он показался поверхностным.
Обратная связь была односторонней: студент получал комментарии к работе, а возможности связаться с преподавателем, задать вопрос не было. Все задания были в одной итерации, переделать по комментариям и показать следующую версию было нельзя.
Объём обратной связи различался: некоторые преподаватели записывали небольшие видео, где разбирали и объясняли ошибки, а некоторые писали короткий текстовый комментарий.
Я ставил себе цель перейти с любительского уровня на профессиональный. Раньше я что-то знал о дизайне, что-то умел. Теперь я уверенно пользуюсь инструментами, не делаю детских ошибок. Например, раньше, если мне нужно было накидать макеты приложения, я ковырялся в Иллюстраторе, Корел-дро или даже Пауэр-поинте. Сейчас я довольно уверенно пользуюсь Фигмой.
Другая цель была в плане самоощущения — хотелось чувствовать себя уверенно, называя клиентам цены на услуги. Этой цели я тоже добился. Раньше я даже не мог представить, что делаю дизайн для знакомых за деньги. Думал: «Какие деньги? Ведь это знакомые». Сейчас барьер ушёл. Если нужно что-то сделать, я спокойно озвучиваю цену.
Сейчас есть несколько школ, которые активно продвигаются по всем каналам: их везде видно и слышно, они участвуют в рекламных интеграциях. Рекламный бюджет школы сильно влияет на её узнаваемость на рынке. При этом узнаваемость не всегда соотносится с качеством обучения: слушаешь вебинары создателей школы и понимаешь, что что-то не так.
Совет: смотрите не только на красивую рекламную обёртку. Перед тем, как принять решение, послушайте вебинары, посмотрите, какие награды получают выпускники в дизайнерских конкурсах, изучите биографию создателей школы. Узнайте, действительно ли создатели школы — сильные дизайнеры с хорошей репутацией в отрасли. Может, они просто умелые маркетологи, которые придумали себе биографию.
Смотрите не только на красивую рекламную обёртку
Страсть к буквам появилась в три года — когда я выучил алфавит. Дети в 3−4 года обычно много рисуют: облака, животных, человечков. Я перерисовывал буквы: мне нравилась их форма.
Откуда это взялось, даже не знаю. Может быть, передалось от прадеда: он был каллиграфом. Мне с детства рассказывали, что к нему приходили с открытками, а он их красиво подписывал.
Сейчас мне нравится, что шрифт — не просто элемент дизайна. Буквы передают информацию, а ещё они в зависимости от выбранного шрифта отражают настроение и характер проекта. Некоторые бренды основывают весь дизайн и общение с клиентами на выборе определённого шрифта.
У меня самого довольно витиеватый почерк, немного каллиграфический
Нет. Я рациональный человек и выбрал путь наименьшего сопротивления. Шрифтовой дизайн — узкая область знаний. Если хочешь стать экспертом в узкой области, нужно посвятить обучению много времени и быть готовым заниматься этим всю жизнь. Я решил попробовать разные сферы.
Чтобы создать свой шрифт, нужны серьёзные экспертные знания: истории алфавитов, принципов построения букв. Посредственных шрифтов сейчас много, не хочу добавлять к ним ещё один.
Посредственных шрифтов сейчас много, не хочу добавлять к ним ещё один
Я бы не сказал, что есть только один любимый: мои предпочтения меняются в зависимости от контекста или задачи.
Пожалуй, среди любимых могу назвать Фрутигер. Это шрифт, который сейчас используется в навигации в Европе: в аэропортах, транспортных хабах, на дорожных знаках. Шрифт создал в 1976 году Андриан Фрутигер — швейцарский типограф и художник-шрифтовик. Фрутигер нравится мне не только из-за красоты и универсальности, а ещё из-за социального аспекта: шрифт стал в Швейцарии одним из элементов патриотизма. Когда едешь по стране, видишь, что Фрутигер используют повсеместно.
Фрутигер в навигации парижского аэропорта Шарль-де-Голль (слева) и в городской навигации Гамбурга (справа)
В шрифтах есть короткие тренды, которые быстро забываются, а есть длинные. Сейчас есть длинный тренд на переосмысление общих норм дизайна — глобальных норм, не только типографических. Появились новые крутые технологии, например искусственный интеллект, и они влияют на дизайн в целом и на типографику. Исторические нормы, связи со старыми алфавитами переосмысляются и переигрываются. Когда это делают люди, которые разбираются в шрифтах, получается хорошо.
Последние пару лет существует мода на ломаные, супертехнологичные шрифты, в которых намеренно нарушаются нормы строения букв, шрифты с агрессивными формами. Много таких можно найти у студии «Шрифтовик», например шрифты СК Фам-фаталь и СК Квадратика.
Шрифт СК Фам-фаталь автора Екатерины Вахрушевой. Скриншот с сайта компании «Шрифтовик»
Шрифт СК Квадратика автора Дарьи Черевковой. Скриншот с сайта компании «Шрифтовик»
Дизайн во Франции, по крайней мере связанный с фирменным стилем и работой со шрифтами, часто достаточно консервативный. Конечно, есть стартапы и молодые бренды — там ситуация другая. В целом есть тенденция использовать консервативные решения и проверенные шрифты.
Последние пять лет я часто вижу шрифт Рейлвей. Это гротескный шрифт, он позиционируется как изысканный. Есть и кириллическая версия шрифта, поэтому в России его тоже активно используют. Он уже немного замыленный, но всё ещё часто встречается.
Часто можно увидеть шрифт Интер. Он похож на официальный шрифт компании «Эпл». Это один из нейтральных шрифтов, немного технологичный, его сейчас много.
Шрифт Рейлвей используется в одном из популярных во Франции приложений по бронированию ресторанов «Форк» (слева). Справа — шрифт Рейлвей на сайте «Биглион»
Шрифт Интер (слева) и похожий на него шрифт Сан-Франциско компании «Эпл» (справа)
Читаю «Журналус» студии Артемия Лебедева. Специализированные издания о шрифтах не смотрю.
Я люблю изучать тенденции в реальном мире. Слежу за ребрендингом разных компаний: пытаюсь понять логику ребрендинга, что за ним стоит со стратегической и операционной точки зрения. Ребрендинг хорошо отражает эволюцию дизайна и типографики. Сайт, на котором чаще всего смотрю информацию о ребрендинге, — worldbranddesign.com.
Мне нравится: получилось современно и классно. Логотип яркий, он запоминается, а разные буквы в одном шрифте — не ошибка, а сознательное решение с чётким пониманием того, зачем это делается. Когда владеешь основными принципами, можно нарушать правила.
Другое дело, когда ребрендинг российских компаний делает иностранное агентство. Пример — один из логотипов «Билайна». Там были ошибки в построении букв, потому что иностранные компании хуже понимают логику строения кириллицы.
Шрифт для логотипа делал Юрий Гордон, дизайнер, типограф, автор «Книги про буквы от Аа до Яя». Идея логотипа: «Не нужно быть правильным, нужно быть настоящим». Она означает, что в природе не найдёшь двух абсолютно одинаковых продуктов
Старый логотип «Билайна». Буква «и» сделана по канонам болгарской кириллицы — болгарицы. Кратка над «й» неправильная: она должна быть вогнутой, а не прямой
Сложная тема. Правильный шрифт — тот, в котором нет ошибок в построении букв.
У каждой буквы есть исторически сложившиеся принципы построения. Они могут меняться в зависимости от исторического периода, например, а могут быть нарушены осознанно. Чтобы понять, есть ли в шрифте ошибки, или это сознательный дизайнерский ход, нужен определённый уровень насмотренности.
Если насмотренности пока не хватает, есть смысл использовать простые проверенные шрифты, которые рекомендуют крупные шрифтовые студии. Например, на сайте «Тайп тудэй» есть серия статей, где разбираются шрифты с Гугл-фонтс:
Ай-би-эм Плекс, Гельветика и Футура — база, которую можно встроить в любой макет.
Если мне совсем лень выбирать шрифт, я использую Ай-би-эм Плекс. Он качественный, поддерживает многие языки и кучу символов. Шрифт немного заезженный, но у него есть определённый характер, он технологичный.
К Ай-би-эм Плекс в паре идёт Ай-би-эм Плекс-сериф — версия с засечками, открытая и достаточно дружелюбная. Получается отличная пара: шрифты качественно сделаны, хорошо сочетаются друг с другом.
Шрифты Ай-би-эм Плекс с засечками и без
Если идти по классике, можно вспомнить Гельветику. Это по-прежнему классный шрифт, хотя он уже миллион раз использовался в дизайнах разных компаний. Важно смотреть на версию: есть много вариантов, в том числе русскоязычных, не все сделаны качественно. Сходу разобраться, качественная кириллица в шрифте или нет, сложно. Для начала советую прочитать статью шрифтовой дизайнерки Ольги Паньковой о «проблемных» кириллических буквах.
Шрифт Гельветика на личном сайте австрийского дизайнера
Один из моих любимых шрифтов — Футура. Это шрифт эпохи «Баухауса», основанный на её принципах, но он может выглядеть современно. В зависимости от контекста он бывает и незаметным, и простым, и премиальным. Футура — платный шрифт. Бесплатный похожий шрифт с качественной кириллицей — Тильда-санс.
Если в проекте не предусмотрен бюджет на покупку лицензии, можно использовать ПТ Санс, ПТ Сериф, Голос или ПТ Рут-юай — качественные бесплатные шрифты студии «Паратайп».
Шрифт Футура использует на своём сайте французский дом моды «Луи Виттон»
Начните с книги Александры Корольковой «Живая типографика». Александра — один из ведущих шрифтовых дизайнеров в России, арт-директор шрифтовой студии «Паратайп». В книге Александра рассматривает наборные шрифты, шрифтовые форматы, общие принципы композиции.
Историю кириллицы и принципы построения букв хорошо изучать по вебинарам студии «Доторг». У них есть видео про историю шрифтов: они рассказывают, откуда пришли антиквы, как появились гротески, разбирают конструкцию букв. Если изучить эти источники, уже появится база.
Материалы для начинающих:
Если сравнивать кириллицу с латиницей, кириллица выглядит как забор: много букв с вертикальными чёрточками, мало выносных элементов. Кириллица, по сравнению с латиницей, — молодой алфавит. Возможно, проблема в том, что мы не до конца нашли способы сделать кириллицу красивой, сделать так, чтобы подача соответствовала особенностям алфавита.
Часто дизайнеры делают латинскую версию шрифта, а потом уже адаптируют его и делают кириллическую версию. Чтобы правильно рисовать буквы, недостаточно быть хорошим дизайнером, нужно понимать их историю и значение. Человек, не говорящий на русском языке, вряд ли создаст качественный кириллический шрифт. Со временем, когда станет больше шрифтов, созданных специально для кириллицы, мы сформируем свои правила игры, адаптированные к специфике кириллических букв.
Мне кажется, раньше в России пытались гнаться за европейскими трендами, и не всегда результат получался хорошим. Сейчас российский и европейский дизайн начинают идти своим путём, но это не отменяет взаимного влияния. По ощущениям, в Европе в дизайне преобладает сдержанность — как непосредственно в оболочке, так и в содержании. Нет лишних украшательств, дизайн может быть эмоциональным, но провокационным — реже. В России больше крайностей: или суперминимализм, почти аскетизм, или праздник.
Главных причин, наверное, две. Первая — количество кириллических шрифтов. В советское время можно было использовать только около 30 отобранных правительством шрифтов. Кириллическая шрифтовая школа возродилась совсем недавно, мы ещё не успели догнать латиницу, которая свободно развивалась всё это время. К тому же, с точки зрения бизнеса, прибыльнее разрабатывать шрифты с латиницей: больше пользователей, богаче рынок.
Вторая причина — качество кириллических шрифтов. Часто кириллические версии известных шрифтов делают либо иностранные студии, которые не понимают логики строения кириллических букв, либо дизайнеры, которые не специализируются на шрифтах. Но ситуация понемногу меняется, формируется кириллическая школа, отдельная от западноевропейской, со своей спецификой и особенностями.
Кириллическая шрифтовая школа возродилась совсем недавно, мы ещё не успели догнать латиницу
Идея появилась во время учёбы в школе. До этого я несколько лет делал проекты на латинице, а для школы понадобилось делать проекты на русском языке. Я полез смотреть любимые шрифты и понял, что они не поддерживают кириллицу. Начал смотреть подборки кириллических шрифтов, предложенные раскрученными школами дизайна. Оказалось, что большинство шрифтов — либо криво сделанные, либо неполные, либо бесплатные на словах, а на деле — платные.
Так возникла идея создать на третьей ступени «Сириллик» — библиотеку качественных бесплатных кириллических шрифтов.
Мы ориентируемся на качество, а не на количество шрифтов. Начинающий дизайнер приходит на сайт с тысячами шрифтов и не понимает, как в этом шрифтовом болоте разобраться. Мы отбираем только качественные и бесплатные шрифты с поддержкой кириллицы и описываем их простым языком, без сложных терминов. Хотим стать маяком, который направляет дизайнеров к редким островкам качества в бескрайнем шрифтовом море. Надеемся, что со временем таких островков станет больше.
Студентка Школы редакторов рассказала об учёбе во Франции, командной работе и тонкостях общения с клиентами.
Во Франции я закончила магистратуру по специальности «Международная торговля со странами Восточной и Центральной Европы». Училась два года в городе Ренн.
Во время учёбы я ходила на лекции по маркетингу, методам анализа рынка, менеджменту, праву и статистике. Делала проектные работы по исследованию рынка. Переводила официальные торговые документы с французского на русский. В конце каждого года магистратуры устраивалась в региональную компанию, чтобы пройти практику.
На первом курсе практика длилась два-три месяца. Я стажировалась в фирме, которая производила алюминиевые лодки. Среди моих задач были: анализ конкурентной среды, поиск клиентов за рубежом, подготовка к участию в выставках и форумах.
На втором курсе я стажировалась в автомобильной компании на протяжении четырёх месяцев. Мне нужно было разобраться, в какой стране организации лучше открыть филиал. Для этого я анализировала конкурентов и состояние автомобильного рынка, искала программы господдержки.
В свободное от стажировки время я путешествовала по региону и знакомилась с бытом французов. Узнала, что местные жители обожают водные прогулки и рыбалку. Поэтому лодочный бизнес здесь очень популярен
Моя практика была разнообразной. Один из примеров необычного задания — редизайн сайта лодочной компании. Нужно было помочь ей отстроиться от конкурентов и упростить общение с клиентами. Мы с командой набросали идеи, написали ТЗ и обратились в дизайн-студию. По нашему проекту дизайнеры разработали личный кабинет, где клиент мог удалённо отслеживать этапы производства его лодки. К отчётам прикреплялись фотографии, чтобы повысить доверие заказчика.
Также мы с командой продумали логику устройства каталога продукции. Мы сфокусировались на главных потребностях клиентов. На сайте появились разделы с прогулочными лодками, катерами для профессиональных целей и дайвинга.
В разделе для профессионалов мы сделали подразделы со спасательными лодками, катерами для пассажироперевозок и баржами. С такой навигацией заказчикам стало проще делать выбор
Я получила огромный опыт командной работы. Преподаватели давали задания, которые студенты должны были выполнять только в группе. Например, таким был один из проектов по менеджменту. Нас разделили на группы по пять человек. Нужно было выбрать международную компанию и проанализировать её бизнес-стратегию, изучить конкурентов.
Изначально я хотела работать одна. Мне казалось, что в группе ответственность размывается. Преподаватель всё же настоял на своём и определил меня в команду. Он был прав. Весь объём задач я бы не осилила сама: мы с одногруппниками написали работу на 100 страниц.
Наша команда изучала бизнес-модель компании «Убер». Руководители группы взяли основную работу на себя, а мне дали задание провести PESTEL-анализ. Было немного обидно, потому что мне хотелось больше задач. Например, подготовить презентацию для защиты проекта. Но я поняла, что тянуть одеяло на себя — значит идти на конфликт. Когда проект довели до конца, я убедилась, что общее дело важнее личных амбиций.
Гибкость. В моём идеальном мире работа разделена поровну, но в жизни так не бывает. А перекладывать ответственность я не люблю: такой у меня характер. Приходилось притираться к людям, потому что сотрудничество длилось не день-два, а месяц или семестр.
Например, в одном из проектов по статистике нас разделили на группы по четыре человека. Двое из команды легкомысленно отнеслись к заданию: не стремились к точности в графиках и расчётах. Это тормозило работу, так как результаты анализа приходилось перепроверять. Ситуацию осложняла дружба с этими студентами: было важно не испортить отношения. Поэтому основную часть заданий мы выполнили вдвоём с другой сокурсницей.
Открытость. Мне интересно говорить с людьми, быть в гуще событий. Когда я приехала учиться во Францию, хотела погрузиться в культурную среду. Вместо переезда в общежитие, где было много соотечественников, я сняла комнату в квартире с французскими студентами. Cтремилась больше общаться с местными, а не кучковаться в русскоязычной тусовке.
Я хотела узнать французов лучше, познакомиться с новыми людьми. В свободное время я путешествовала, посещала экскурсии культурного центра, как тьютор проводила занятия по профориентации для студентов-первокурсников. Одного только изучения языка недостаточно, чтобы понимать иностранцев. Нужно погружаться в их ритм жизни.
Изучения языка недостаточно, нужно погружаться в ритм жизни
После магистратуры я вернулась в Петербург и устроилась в ИТ-компанию «Виэм-рус». Она разрабатывала ПО для резервного копирования данных. В компании я занималась продлением поддержки: обзванивала базу швейцарских клиентов, узнавала их впечатления о продукте, предлагала продлить лицензию. Мне приходилось общаться с представителями коммерческих организаций, больниц, школ, университетов, администраций. Я училась выяснять потребности разной аудитории, объяснять клиентам преимущества поддержки и делать допродажи. А через год я перешла в отдел нового бизнеса: искала клиентов, проводила деловые встречи и вела сделки.
Нет, швейцарцы очень деликатные. Они не выказывают раздражения, если испытывают его. Во многом проявляют заботу. Например, однажды я поехала на встречу к партнёру не из основного списка. Он очень обрадовался моему приезду, провёл мне экскурсию по офису, всем меня представил и даже сделал мне подарки. От швейцарцев не ждёшь негатива ни во время звонков, ни на деловых встречах.
Я часто стрессовала из-за неоправданного давления со стороны компании: ей важны были метрики по количеству и продолжительности звонков. Это казалось мне контрпродуктивным, потому что мешало глубже погружаться в проблемы клиентов. Я не хотела, чтобы из-за статистики страдало качество сервиса.
Я работала с клиентами из франкоговорящей части страны — Романдии. Это регион на западе Швейцарии, где большую роль играют знакомства и доверие. Людям важен нетворкинг, понимание, с кем они имеют дело. Особенно если стоит вопрос о резервном копировании и защите данных. Поэтому я училась налаживать контакты.
Подготовить почву для новой сделки часто удавалось на офлайн-мероприятиях. Одно из таких — ежегодный форум «Вим-он-тур». На встрече инженеры рассказывали о новых продуктах, а в перерывах сейлзы должны были поговорить с гостями. Я подходила к партнёрам и клиентам, общалась с ними о новинках, ИТ-инфраструктуре.
На мероприятие приходили в основном клиенты из текущей базы, чьи нужды мы знали. Но в разговоре можно было затронуть другие боли. Например, рассказать про защиту «Майкрософт-офис 365», поговорить о восстановлении данных из резервных копий. Это помогало продвинуть всю платформу, а не отдельный продукт, внедриться в компанию клиента и установить долгосрочные отношения.
У меня было несколько собственных принципов.
Я не доставала клиента любой ценой. Это значит, что я не названивала людям без повода. Всегда опиралась на историю взаимодействия с заказчиком, а не выполняла метрики бездумно. Например, звонила реже или только тогда, когда действительно было, о чём поговорить. Если мне нужно было позвонить клиентам со сделками от определённой суммы, я сначала проверяла историю сотрудничества и только потом решала, стоит ли звонить. Для меня звонок клиенту — это не просто галочка в статистике.
Настойчивость — хорошая черта продажника, но она не должна переходить в навязчивость. Не стоит названивать человеку без повода, заставлять его приходить на дополнительные презентации. Навязчивый продажник, который предлагает решение в отрыве от проблем клиента, признаётся в профессиональном бессилии.
Придерживалась принципа «не в порядке». Я часто сомневалась в себе и своих знаниях. Даже когда понимала, что клиент неточно высказался о продукте. Я не строила из себя умника, а перепроверяла информацию и мягко преподносила её собеседнику. Если была бы чересчур «в порядке», могла задеть клиента и потерять доверие.
Не спешила соглашаться с заказчиком, а сначала разбиралась в проблеме. Однажды клиент пожаловался мне на техподдержку: сказал, что операторы игнорируют его вопросы. В этой ситуации я сообщила ему, что разберусь, и начала изучать ситуацию.
Пообщалась с обеими сторонами. Выяснила, что поддержка писала клиенту несколько раз с предложением созвониться, но письма затерялись в почте. Тогда я объяснила всё заказчику и предложила обсудить проблему. Если бы я сразу предъявила претензии коллегам, я бы не разрулила ситуацию, а вдобавок испортила бы с ними отношения.
Регион Швейцарии, за который я отвечала, раньше считался самым провальным. Но когда собралась шикарная команда, мы постепенно стали лидерами. В течение года меня каждый квартал номинировали на лучшего сотрудника. А когда мы успешно закрывали коммерческий год, нам дарили поездки за границу.
Поначалу у команды были проблемы с коммуникацией. Со мной работали трое коллег из Швейцарии и один из России. Мы не до конца понимали обязанности друг друга. Каждый работал по отдельности, чтобы закрыть свои собственные цели. Общей стратегии у нас не было. Из-за этого случались конфликты.
Однажды меня пригласили на встречу со швейцарской частью команды. Я в свою очередь подтянула российского коллегу. Мы поговорили, и стало ясно, что открытое общение поможет наладить работу: невозможно закрыть квартал на 150%, когда каждый трудится в одиночку.
Мы стали созваниваться раз в неделю: обсуждали сделки, обменивались новостями, шутили. Со временем работа наладилась. Я поняла, что важно делиться успехами и не стесняться проговаривать проблемы. Сила команды — в общении.
Настрой на долгосрочные отношения. Бывает, что после бесплатных презентаций клиент исчезает и возвращается только через год. Его не стоит терять из виду: то, что он не купил продукт сейчас, не означает, что он никогда его не купит. Необходимо приглашать клиента на встречи, конференции, выходить на его коллег, чтобы прощупать новые потребности.
Глубокое погружение в продукт. В ИТ-сфере нельзя просто приносить клиенту брошюрки и говорить заученными фразами. Важно понять проблему, перевести её на язык продукта, а обратно вернуть решение. Поэтому следует много общаться с командой.
Например, я всегда задавала вопросы инженеру, если запрос был непонятным. Если у клиента был открыт тикет на поддержку, обращалась к нашим специалистам, чтобы разобраться в проблеме. После таких консультаций я лучше ориентировалась в теме и могла помочь клиенту.
Проактивность. Я часто действовала самостоятельно, без указания сверху. Например, находила в базе данных «заброшенных» лидов, читала историю общения с ними, звонила этим людям вхолодную. Так удавалось заключать новые сделки и расширять присутствие компании в регионе.
Также я составляла списки клиентов по индустриям. Таким образом изучала устройство их бизнеса, типичные боли. Это помогало готовиться к холодным звонкам в другие компании того же сектора.
Я давно задумывалась о смене деятельности. Моя работа была увлекательной, но интенсивной. Каждый квартал личные показатели обнулялись — приходилось заново двигать сделки, искать клиентов.
Бывали рабочие созвоны во время отпуска. Иногда коллеги вызванивали клиента в аэропорту, чтобы подтвердить сделку за час до закрытия квартала. Такой темп мне нравился, но он не оставлял времени и сил на личную жизнь.
Мне всегда была интересна работа с текстом, поэтому я начала искать курсы по редактуре. Выбрала Школу Бюро Горбунова: знания структурированы, процесс делится на ступени, а длительность учёбы не превышает года.
Я никогда раньше не работала с русским языком, но хочу попробовать. У меня есть желание благодаря редактуре делать то, чем я буду гордиться:
Хочу видеть результаты своей работы. Редактура — это тот уровень, когда содержание деятельности важнее материальных благ: зарплаты, ДМС и других плюшек.
Редактура — это тот уровень, когда содержание важнее материальных благ
Я хотела работать в журнале и долго думала, попробовать ли себя в качестве главреда. Но когда открылся конкурс, решила в нём не участвовать: волновалась, что не буду успевать совмещать главредство со второй ступенью. Поэтому выбрала роль корректора. Хотя мои корректорские навыки поначалу были слабыми: я долго копалась в справочниках в поисках правил. Всё перепроверяла, так как в русском языке много исключений.
Успевать помогал чёткий график, который мы выстроили с главредом Валерией Цабиновой. Я получала статью в четверг и готовила её к субботе. Дедлайн на второй ступени тоже был по четвергам, поэтому я успевала сдавать задания и заниматься корректурой.
Важную роль сыграл настрой на работу с главредом. Мы совпали по темпераменту и подходу к работе: был энтузиазм, взаимное доверие, желание сделать качественный и полезный материал, умение выслушать другую точку зрения. Меня настолько пёрло, что я могла встать в субботу в шесть утра, чтобы созвониться с Валерией и обсудить транслитерацию.
Для меня роль корректора была идеальной: я участвовала в жизни журнала, но не была нагружена чрезмерно. Я многому научилась и теперь не боюсь сложных задач. Работа в «Кто студенте» — самое лучшее воспоминание об учёбе в Школе редакторов.
Студентка Школы редакторов рассказала о том,
Я работаю у Ирины Ильяховой в редакции Посифлоры. Здесь редактор полностью отвечает за выпуск статьи вплоть до вёрстки на сайте.
Иногда пишу статьи для журнала «Волокно», он о вязании. Веду волонтёрский проект —
Я окончила факультет международных отношений СПбГУ и не знала, куда поступать в магистратуру. Взяла перерыв, чтобы подумать. Мне нравилось вязать, поэтому стала вязать на заказ. Было нелегко: я брала маленькие недорогие заказы, стеснялась предлагать цену, которая меня устроила бы. Решила, что на вязании не заработать, и ушла заниматься текстами — тоже было интересно.
Выбрала путь эсэмэмщика, который должен делать всё. Моя первая работа в качестве копирайтера и СММ-специалиста — в сфере рукоделия. Вела в Инстаграме страничку магазина пряжи.
Вязание привело меня в цветочную мастерскую «Мята», где я выросла в контент-менеджера и управляла мини-редакцией.
Меня впечатлило, что в Твери открылась Мята — не обычный ларёк, а флористический шоурум. Я пришла туда со словами: «Вы такие классные, хочу вам помочь, может быть, вам кто-то нужен?». Рассказала, что умею вязать, и мы начали сотрудничество с создания вязаных вещей.
Для зимней фотосессии в Мяте я связала три свитера
В интерьере мастерской уже были вещи от мастеров и открытки от местных дизайнеров. Первым делом я предложила связать красивый плед и совершенно забыла, что писала посты для магазина пряжи, что могу писать тексты. Позже речь зашла о копирайтинге для Мяты, и я показала несколько своих постов. Это было не совсем то, что нужно, не инфостиль. Я даже не знала, что это такое. Но мне предложили писать для аккаунтов мастерской за сдельную плату.
Я начала погружаться во все процессы: со временем не просто писала, а координировала работу пяти человек. Предложила составлять план постинга вместо написания отдельных текстов по запросу. Занялась наполнением сайта. Ставила задачу дизайнеру и таргетологу, работала с экспертами — флористом и шеф-флористом.
С командой Мяты мы получили грант в конкурсе от «Вконтакте» — 150 тысяч рублей в рекламный кабинет. По заданию создали стратегию продвижения в ВК для малого бизнеса и заняли четвёртое место по стране. Задание выполняли исходя из потребностей мастерской: проводили анализ рисков и возможностей бизнеса, учитывали интересы целевой аудитории и инструменты платформы ВК.
Я сделала журнал о вязании и заняла с ним третье место. Нужно было придумать бренд-медиа для конкретной компании. На тот момент я работала в школе вязания «Атмосфера» и представила её своим заказчиком.
В контенте для журнала была уверена — в вязании я эксперт, мне не надо даже гуглить. Я ориентировала своё медиа на людей с разным уровнем вязания: от новичков до продвинутых вязальщиц. Контент продумала так, чтобы читатели с любым уровнем видели для себя полезные материалы и вдохновлялись на занятия творчеством.
Максим Ильяхов написал, что моё издание могло бы работать, но на узкую аудиторию. Я тогда этого не поняла. А это редакторский навык: понимать, как издание будет работать, за счёт каких денег. Я сделала то, что мне по кайфу. Но нужно было учесть и то, как издание будет окупаться и зарабатывать.
На призовое место я не рассчитывала: сомневалась в миссии и полезном действии проекта. Поэтому победой гордилась жутко. Главное достижение для меня в том, что вообще отправила работу. Хотя сейчас я сделала бы её немного по-другому.
Очень нравилось работать в школе вязания «Атмосфера». Я познакомилась с её основательницами, Маргаритой и Светланой, на дне открытых дверей школы, когда только начинала вязать. Они узнали, что я связана с редактурой и СММ, поэтому обратились по поводу продвижения школы.
Стояла главная задача — разморозить контент, чтобы с его помощью возобновить продажу курсов Атмосферы. После того, как мы наладили бесперебойный выпуск контента, я стала подтягивать другие сферы, которыми некому было заниматься. Нужно было искать преподавателей, записывать новые курсы, сотрудничать с блогерами.
Я не прекращала вязать, так было ещё интереснее. Стремилась нафотографировать контент, сделать рилсы. Когда работаешь внутри тусовки и в курсе всего, что происходит, то просто не можешь оттуда вырваться. Погружение было всецелое — редакторское и вязальное.
Мы создали для Атмосферы дополнительные брендированные продукты. Например, новогодние открытки и стикерпак для Телеграма
Благодаря моим усилиям выросли продажи: в январе 2022 года у нас был рекордный оборот с начала работы школы. Я качала все сферы проекта, стучалась во все двери — на что хватало бюджета.
Затем основательницы школы переориентировали бизнес: заморозили работу школы и объявили о запуске бренда пряжи «Аура». Я перешла в новый проект как редактор.
Мы вместе с основательницами придумали сайт, соцсети, айдентику. Но получилось так, что я глубоко погрузилась в разработку продукта. Я была в курсе, как продумывался состав пряжи, как задерживалось сырьё из Австралии, как долго прорабатывается каждый вид пряжи.
Для будущих партий я даже искала мастеров крашения пряжи. Не было такого, что я тексты пишу, а основательницы решают все проблемы на фабрике. Мы вместе вложились своими талантами и умениями, чтобы создать бренд «Аура».
Я купила упаковку пряжи из первой линейки и связала классный белый свитер. Сейчас тоже планирую вязать из Ауры
Можно интересоваться темой, а можно ей заниматься. Когда темой занимаешься, то делаешь продукт как для себя. Я создавала пряжу и понимала, что буду из неё вязать сама. Учитывала тонкости, которые были мне важны, как покупателю.
Раньше было невообразимо: где я и где предприниматель, который что-то запускает. Сейчас в моей голове есть понятие минимально работоспособной системы, потому что я проделала этот путь пару раз. Сначала в Мяте создавала контент и стратегию продвижения с нуля. Теперь с Аурой прошла весь запуск продукта с самого начала. Если перекладывать этот опыт на редактуру, я вижу, что даже своё медиа можно стартануть, просто ведя блог о чём-то.
Интерес к теме вязания помогал мне в редакторской сфере — из хобби я черпала ещё больше идей. Собираясь вязать новый свитер, я изучала по нему схемы и курсы для себя, а заодно трансформировала этот опыт в посты.
Когда я приходила в новый проект, сразу поднимала вопрос, куда мы движемся, где у нас контент-план. Процессы были не налажены, мне хотелось выстроить систему. Начался поиск: как это сделать правильно? Читала статьи, проходила курсы.
Поняла, что для классных проектов не хватает знаний из Школы редакторов. Что я, как редактор, должна сама уверенно писать не только посты, но и большие статьи. А ещё разбираться в визуальном повествовании, предлагать оформление и интерфейс хотя бы на уровне макета. Не придумать приложение и самостоятельно его закодить, а понять, что и как в нём решает задачу. Я всё время ловила себя на мысли: «Мне это надо, в бюро как раз этому и учат».
Первая ступень дала базу знаний и познакомила с редакторами. Это не «полезные связи», а уверенность, что я обычный человек и люди вокруг такие же. Значит я могу попробовать то, что получилось у других студентов школы. Наконец я увидела вакансии «Нужен редактор», а раньше не обращала на них внимания.
Иногда кажется: «Ого, какая у него работа! Это точно не про меня». Потом начинаешь общаться с человеком, обсуждаешь проекты и понимаешь, что смог бы то же самое. Вокруг обычные люди и обычные работы.
Если человеку что-то нравится, он найдёт на это время. По жизни складывается именно так — вязать я успеваю. При этом у меня нет хвостов по работе, всё схвачено.
Бывает, хочется ещё полчаса повязать. Мозг сразу находит, как убыстрить какой-то процесс: «Могу вот так перекинуть, вот здесь сделать эффективнее, вот от того избавиться». Очень полезно.
Или наоборот, работаю над текстом и мысль ушла. Помогает взять в руки вязание: срабатывает мелкая моторика и я расслабляюсь. Возвращаюсь к статье со свежей головой, как будто отдохнула, разгрузила мозг. Я даже на созвонах иногда повязываю.
Если человеку что-то нравится, он найдёт на это время
В какой-то момент вязание натолкнуло меня на важную мысль: ловить кайф от процесса и не зацикливаться на результате.
Я вязала очень сложный кардиган и расстраивалась, что у меня не получается. Потом подумала: «За какими сроками я гонюсь? Это не заказ: я могу сидеть и перебирать, наслаждаться процессом». Мне понравилась мысль, что в работе я тоже могу вкладываться именно в свой путь.
Чтобы делать, что нравится, иногда приходится заниматься тем, что не по душе. Я люблю вязать, но не люблю распускать, если ошибаюсь. Люблю разбираться в задаче, но иногда лень её расписывать. Но одно без другого не работает. Удовольствию от процесса я научилась именно в творчестве и потом переложила на работу. На психологических тренингах это называют «осознанность».
Тот самый кардиган. Две его половинки связаны разным узором. Из-за этого они получались разной длины. Я расстраивалась, что не получается их состыковать, пока не осознала, что весь кайф — в процессе
Можно зарабатывать на вязании редакторским мастерством — это не только статьи и посты для соцсетей. Я могу составлять схемы по вязанию или помогать другим вязальщицам оформлять их схемы. Нужно структурировать описание, верстать, ставить кликабельные ссылки на разделы.
Красивые и грамотные схемы стоят чуть дороже, но их покупают, потому что ими приятнее пользоваться. Знаю девушку — редактора описаний, которая предлагает перевод на английский, чтобы мастера могли продавать схемы за рубежом.
Когда занимаешься одним видом рукоделия, то подтягиваются и другие. Работать редактором можно не только в теме вязания, но и во всей крафтовой нише. Уже известны потребности аудитории, их боли, ожидания — они пересекаются. Полезное действие совпадает у многих видов рукоделия — кайфовать от творческой жизни. Это готовая схема в голове. Если ко мне придёт сеть «Леонардо» или кто-то похожий — без проблем, поработаем.
С 2015 года я начала видеть в Инстаграме классные вязаные модели. Мне кажется, так меняется отношение к крафту и ремёслам — увеличивается ценность того, что человек создаёт своими руками.
Я проходила такой этап: стеснялась говорить, что я вяжу и могу связать на заказ. Люди иногда воспринимают это занятие, как что-то непонятное ради экономии.
Благодаря учёбе в Школе редакторов я знаю, что такое продукт, как его презентовать, как общаться с клиентом, как назначить нормальную цену. Появилась уверенность, что моя работа стоит столько, сколько я считаю правильным. Теперь я могла бы брать большие заказы, а в прошлом набила шишек и считала, что на вязании не заработать.
Вязание — часть креативной экономики, которая производит стильные вещи. Сейчас вязальщицы приравниваются к модельерам крупных модных домов и могут продавать вещи дорого. Это уже роскошество, когда у тебя вязаная вещь ручной работы. В моей тусовке вязание выглядит именно так.
Я стараюсь не зацикливаться на рукоделии и флористике, хотя есть мнение, что больше платят узким специалистам. Хочу попробовать себя в финансах и инвестициях: совсем в этом не разбираюсь, а в жизни будет полезно.
Сейчас я погружаюсь в тему урбанистики. В Твери есть Центр современной культуры «Рельсы», открытый на деньги жителей. Его основатели создали урбанистическое сообщество «Мы тут», оно стремится развить городскую среду. Их кейсы доказывают, что не только администрация занимается улучшением города для жителей. Изменений добиваются обычные люди.
Я узнала и захотела в этом участвовать. Как обычно: «Привет, хочу вам помогать!». Сейчас я там на редактуре, налаживаем процессы.
Я узнала и захотела в этом участвовать. Как обычно: «Привет, хочу вам помогать!»
Другой проект — городское медиа в рамках грантовой программы «Школа городских героев». Обучение помогает взглянуть на создание медиа с позиции не редактора, а урбаниста. Я написала в сообщество «Мы тут», что участвую в школе и хочу выступить с идеей медиа. Меня поддержали. Сейчас делаю его вместе с командой «Рельсов». То есть у меня есть партнёр, который продвинет издание на старте, а я буду главредом.
В проектах у меня вязание всегда просачивается. Я люблю что-то делать руками, оно не отпускает. Есть ощущение, что всё идёт к открытию моей фермы альпак.
На ферме «Российские альпаки» в Подмосковье
Я обрастаю редакторскими, продуктовыми и менеджерскими навыками, чтобы однажды переложить их на собственный продукт. Может быть, где-то после 45 лет дорасту, чтобы разводить альпак, стричь, сдавать шерсть на фабрику, развивать отрасль альпаководства в России. Буду сама прясть, вязать и продавать. Вязание точно со мной останется, но пока не знаю, во что перерастёт.
Бизнес-тренер с девятилетним опытом и студентка Школы редакторов рассказывает, как правильно отвлекаться от стресса, без чего тайм-менеджмент не работает и почему нельзя рычать ни на собаку, ни на людей.
Всю профессиональную жизнь я занималась корпоративным обучением: сначала в гостиничном бизнесе, потом в финансовой компании. Начинала с позиции координатора по обучению в отеле «Кортъярд Марриотт Москва Центр»: организовывала тренинги и вела курсы. Проработала в компании «Марриотт» пять лет, прошла классический карьерный путь от координатора по обучению до кластер-тренинг-менеджера двух московских отелей «Марриотта». Кластер-тренинг-менеджер анализирует, как работает отель и какую роль выполняют сотрудники. Он составляет программу обучения для каждого человека или команды и сам проводит тренинги. Или приглашает специалиста, если, например, нужен тренинг по оказанию первой помощи.
Потом взяла паузу и уехала в Латинскую Америку на три месяца — попутешествовать и исполнить мечту. Думала не возвращаться к обучению и уйти в туризм, но поняла: мне не хватает полного зала людей, выступлений, эмоций.
Да. Устроилась в КПМГ. Это международная финансовая и аудиторская компания из «большой четвёрки». Сейчас они Кэпт, а не КПМГ.
Я проработала в КПМГ с 2013 по 2022, и это стало большим шагом вперёд. Быть менеджером по обучению в отеле и бизнес-тренером крупнейшей финансовой компании — два разных мира. В «Марриотте» я вела готовые тренинги по корпоративным стандартам, а в КПМГ не только проводила тренинги, но и сама их разрабатывала.
Я проводила и стандартные тренинги, и под разные запросы. Например, тренинг по тайм-менеджменту для людей с инвалидностью
Я всегда любила писать. Когда работала в отеле, выпускала ежедневную газету, отвечала за внутренние объявления для сотрудников. В КПМГ вела проект «Классное чтение»: раз в две недели готовила обзоры бизнес-литературы, писала статьи про софт-скилы для внутреннего сайта.
Про редактуру как профессию серьёзно задумалась во время коронавируса — из-за мобильности и возможности работать откуда угодно. Работа бизнес-тренера сильно привязывает к месту и заставляет работать по жёсткому графику. У меня двое детей,
После февральских событий окончательно решила учиться редактуре. Я не хотела тратить два-три года на второе высшее, но и трёхмесячные курсы не годились — это несерьёзно. Школа редакторов предложила подходящий формат и сроки обучения.
Учила, как развивать софт-скилы: управлять стрессом, командой и проектами, организовывать публичные выступления и эффективно общаться. Мне кажется, самый полезный навык для студентов, особенно второй и третьей ступени, — научиться принимать обратную связь.
В отзывах студенты пишут, что обратной связи много и с ней сложно мириться. Вроде бы, стараешься, делаешь, а тебя жёстко критикуют. Тренинги по обратной связи как раз учат не злиться на замечания, а видеть в них пользу и возможности для роста.
Если научиться правильно принимать обратную связь ещё в Школе бюро, это сильно поможет в реальных проектах. Редакторы и дизайнеры точно так же будут получать обратную связь от главредов, ведущих дизайнеров и напрямую от клиентов. От того, насколько быстро ты её отработаешь и сможешь что-то улучшить, зависит успех проекта. И твой личный.
Когда дизайнер станет ведущим дизайнером, а редактор — главредом, он сам будет давать обратную связь. Правильно давать обратную связь так же важно, как принимать. И так же сложно. Например, у редакторов не всегда получается донести мысль и настоять на своём так, чтобы автор понял и не обиделся.
Сразу уточню, что есть два вида обратной связи: положительная — похвала, и развивающая — критика. Начнём с похвалы. В книге Карен Прайор о дрессировке людей, животных и самого себя — «Не рычите на собаку!» — подробно описан один из ключевых приёмов похвалы — положительное подкрепление.
Суть приёма — не акцентировать внимание на плохом, а, наоборот, замечать и подкреплять то, что получается хорошо, даже если это мелочь. Особенно здорово работает с детьми, мужем, друзьями. Когда ты видишь даже маленькие плюсики и говоришь об этом, всем приятно. Люди чувствуют себя увереннее, а отношения становятся лучше.
Похвала с людьми работает примерно так же, как лакомство с животными. Если муж долго не дарил цветы и, наконец, принёс одну гвоздику, можно запрыгать от радости и сказать: «Ух ты, какой красивый цветок!». В следующий раз мужу захочется принести уже не один цветок, а целый букет. А если расстроиться и сказать, что не любишь гвоздики, другого подарка можно и не дождаться.
Это и есть сила положительного подкрепления. Если похвалить, в следующий раз человек захочет сделать ещё лучше. Важно похвалить за дело, а не просто так, причём сделать это своевременно: если запоздать с обратной связью, нужного эффекта не будет.
Похвала с людьми работает примерно так же, как лакомство с животными
Критиковать сложнее, чем хвалить. Мы боимся обидеть человека, потому что сами помним, как может ранить критика. Чтобы критика принесла пользу, а не вред, используем четыре правила развивающей обратной связи:
1. Критикуем не человека, а его поведение или результат работы. «Ты глупо поступил» звучит лучше, чем «Ты дурак». В первом случае можно обсудить ситуацию, во втором обсуждать нечего — человек уже обиделся.
2. Говорим с человеком наедине. Бывает, возникает мысль: выскажу всё прилюдно,
3. Приводим примеры, оперируем фактами, а не слухами. Если вы где-то что-то слышали,
4. Не затягиваем с критикой. Если припомнить человеку ошибку, которую он совершил год назад, получится странно.
Тут парой приёмов не ограничишься, нужна серьёзная работа над собой. У каждого есть определённое представление о себе и своих качествах, а когда нас критикуют, то подвергают сомнению это представление. Наши типичные реакции — разозлиться, обидеться или начать доказывать свою правоту. Чтобы понять, почему так происходит, советую прочитать книгу Дугласа Стоуна и Шейлы Хин «Спасибо за обратную связь. Как стать неуязвимым для критики и открытым для похвалы». В книге авторы подробно разбирают основные триггеры, которые блокируют восприятие обратной связи.
Когда вела тренинги о том, как правильно критиковать, показывала эту картинку. Если человеку неясно, за что его критикуют, толку ноль
Когда поступала в школу, тоже думала про рейтинг. Я бывший отличник, у меня долго было болезненное отношение к оценкам. Правильно говорят: бывших отличников не бывает. Пришлось перед поступлением с собой договориться, настроиться. Я убедила себя в том,
Управление стрессом — это управление эмоциями. Это тонкая материя, которую простыми советами не охватишь. Да и нужно понимать, что вообще не стрессовать не получится. Ганс Селье, автор теории стресса, говорил, что стресса не может быть только у мёртвого человека.
Оптимальный уровень стресса для каждого из нас отличается. Кому-то работа с жёсткими дедлайнами в радость, а для кого-то — серьёзное напряжение. Это как в сёрфинге: опытный сёрфингист оседлает высокую волну и прокатится на ней, а новичка такая волна смоет в океан.
Расскажу про четыре приёма, которые использую, когда произошло что-то несерьёзное: лёгкая критика, обидный комментарий, кто-то забыл о встрече и не пришёл. Приёмы простые: посчитать до десяти, «наблюдать из партера», «укрыться за стеклом» и оценить значимость проблемы.
Посчитать до десяти. Если человек нам что-то сказал или сделал, а мы начинаем злиться
Если просто посчитать до десяти на родном языке, отвлечься не выйдет — мы посчитаем на автомате, машинально. Чтобы действительно отвлечься, нужно считать на иностранном языке. Желательно на том, который плохо знаешь или вообще не знаешь: гуглишь, как, например, считать на урду, и считаешь. Получится вообще супер.
Необязательно считать до десяти: можно поискать взглядом все красные предметы в комнате или прочитать фразу из ежедневника задом наперёд.
«Наблюдать из партера». Если вам хамят или при вас с кем-то ругаются, представьте,
«Укрыться за стеклом». Представьте, что между вами и агрессивно настроенным случайным собеседником — толстое ударопрочное и звуконепроницаемое стекло. Вы не слышите собеседника. Просто наблюдаете, как он злобно машет руками и беззвучно открывает рот. Негатив не влияет на вас, вы надёжно защищены.
Оценить значимость проблемы. Этот приём — про стобалльную шкалу стресса — стрессометр. Он нужен, чтобы оценить уровень стресса. Стрессометр лучше нарисовать —
Нужно представить самое страшное, что теоретически может произойти, присвоить ему 100 баллов и поставить в конец шкалы. Потом нарисовать рядом самую стрессовую ситуацию из жизни и поставить ей, например, 80 баллов. Потом рядом с самым страшным нарисовать ситуацию, которая произошла сейчас. Так станет очевидно, что бывало сильно хуже. Но мы справились.
Если сравнить текущую стрессовую ситуацию с самым страшным, что было в жизни, большая жесть превратится в маленькую проблему. Мы как бы вспоминаем худшее и говорим себе: «Справились тогда, справимся и сейчас»
Тайм-менеджмент — не какие-то конкретные техники по управлению временем, как многие привыкли думать. Это управление собой. У всех есть 168 часов в неделю. Кто-то успевает сделать всё задуманное не потому, что знает секретный лайфхак, купил идеальный ежедневник или скачал потрясающее приложение. А потому что знает себя, свои слабые и сильные стороны и умеет говорить «нет».
Планирование дня по часам действительно не принесёт пользы, пока не решить три проблемы: мы берём на себя больше задач, чем можем выполнить; мы неадекватно оцениваем время на задачу; мы устали и, не смейтесь, не в ресурсе.
Задач больше, чем мы можем выполнить. Можно прочитать сотню книг по тайм-менеджменту, но задач меньше не станет. Я всегда привожу в пример повара ресторана. Каким бы крутым в своём деле он ни был, он не сможет в одиночку приготовить фуршет на 500 человек за полчаса. Мы в любой день можем оказаться в роли повара — взять кучу задач, которую разобрать невозможно. Эта куча задач набирается, потому что сложно сказать «нет». Мы ведь хотим быть ценными и хорошими для всех.
Сложно оценить время на задачу. Если не копать вглубь, работает так: меньше опыта — сложнее оценить время на выполнение задачи. Понятно, что более опытный редактор потратит меньше времени на статью, чем я. Но даже опытный редактор не всегда правильно рассчитает время и из-за этого, например, запланирует впритык.
Накопить усталость, быть не в ресурсе. Фраза «я не в ресурсе» заезжена, но это правда.
Работать с таск-трекером, брать задачи только на завтра и не планировать впритык —
Прикладные книги: «Метод Помидора. Управление временем, вдохновением и концентрацией» Франческо Чирилло и «Супермышление. Измените свою жизнь с помощью интеллект-карт» Тони и Барри Бьюзенов. Первая научит лучше концентрироваться на задачах, вторая — наглядно планировать любой проект: от семейного отпуска до выпуска книги.
Тайм-менеджмент не работает,
когда задач слишком много
Руководитель редакционной группы трёх брендов: «Читай-города», «Бук24» и «Буквоеда» — рассказала,
Это были высокие ожидания — просто космос. Я с седьмого класса решила, что пойду на журфак, и чётко знала, что это будет МГУ. Но сразу после школы не поступила —
У меня в Инстаграме есть пост — на фотографии балюстрада факультета и подпись:
Журфак МГУ был для меня голубой мечтой. Я думала, что там будут практикующие
Изменилась, но не благодаря журфаку.
Мои представления разбились быстро — уже на первом курсе. Я шла именно на журналистику, хотела изучать медиаменеджмент, тенденции сферы, общаться с профессионалами. А получила сплошную литературу: огромные списки произведений, непонятные лекции по древнерусским текстам, обязательные к прочтению неинтересные поэмы.
Говорят, розовые очки бьются стёклами внутрь — ровно так и было со мной на первой сессии. Я не была готова к такому количеству литературы: выучила билеты, но экзамены всё равно завалила. Древнерусскую литературу и античку я осилила только на пересдаче, которая проводится с комиссией. Когда я приезжала домой с этих пересдач, мне было плохо физически: стресс был жуткий, до панических атак — мама откачивала меня корвалолом.
После этой сессии я поняла, что всё пошло не так. Весь семестр был про что-то абстрактное, и ни слова про реальную журналистику — всё, что касалось профессии, вытащили как будто из учебников тридцатилетней давности. Я не могла принять ситуацию и убеждала себя, что это только первый курс, а потом начнётся полезный и интересный движ. Этого не произошло, и становилось только хуже. Вопросики у меня были ко всему: к учебной программе, к компетентности преподавателей, к атмосфере на факультете.
Говорят, розовые очки бьются стёклами внутрь — ровно так и было со мной на первой сессии
Мне было неприятно кипеть в этом. Самый острый период начался на третьем курсе,
На журфаке очень токсичная атмосфера. Например, отношение к вечерникам, как к студентам второго сорта, из-за того, что не поступили на бюджет или просто экономят деньги. На экзаменах преподаватели пытаются унизить за то, что человек чего-то не знает, — никто не оценивает понимание предмета. На госах меня «поздравили» с тем, что у меня есть работа. Звучало это примерно так: «Радуйся, что хоть где-то работаешь».
Удивительно, но журфак — очень сексистский факультет, несмотря на то, что 80 процентов коллектива — женщины. У меня есть даже история про странное отношение к студентам.
Первые два года обучения мама оплатила материнским капиталом, а на третий курс я копила уже сама. Не успела собрать всю сумму, поэтому решила взять кредит. Когда я пришла за необходимыми бумажками, состоялся жуткий разговор с куратором.
— Надя, как же так? Вы что, не работаете?
— Я работаю, просто не успела накопить.
— Знаете, я вам советую мужа найти богатого. Многие девочки выходят замуж, пока учатся, чтобы муж оплачивал учёбу.
Я не преувеличиваю, таким наставлением поделилась со мной куратор нашего потока. Я вышла оттуда с ужасным ощущением. Мне было сложно представить такое на журфаке — я думала, что это современный факультет.
Наверное, единственное, почему я любила приезжать на журфак, — это виды
Холл факультета журналистики МГУ
Ещё нас постоянно запугивали отчислениями за каждую мелочь. Задержали платёжку на один день — вас отчислят. Пошли на вторую пересдачу — вас отчислят. Не принесли фотографию для студенческого — вас отчислят.
На четвёртом курсе я пошла к психиатру, который диагностировал у меня депрессию. Учёба сильно повлияла на моё состояние — психологически это травматичный вуз. Ты живёшь в постоянном напряжении с мыслями, что тебя вот-вот отчислят.
На пятом курсе я от кураторов не слышала ничего, кроме того, что нас всех отчислят
Тоже не больше пяти, а помню только один. Это было на первом курсе, началась первая неделя и лекции. Тема задания — «Ваш любимый журналист». Это было короткое эссе,
На журфаке МГУ есть и интернет-издание, и радио, и телевидение, и типография. Но на деле интернет-издание — полный кринж и вызывает только испанский стыд, а не желание практиковаться.
Мы не верили, что там можно чему-то научиться, потому что сами читать это издание не хотели. Темы однообразные — про новости, экзамены и преподавателей, а новые идеи не принимались. Все материалы подаются через торжественность и радость за факультет, поэтому читать неинтересно и скучно.
Издание сделано некачественно — странная поломанная вёрстка, оформление журнала непродуманное, тексты не проработаны. Одинаковые структуры статей, шаблонное исполнение, схожий синтаксис, нечёткие заголовки, даже прямая речь не отредактирована — это всё могло бы стать антипримером для лекций в Школе редакторов.
Ещё уровень кринжа можно понять по студенческой печатной газете — это несерьёзная самодеятельность. Она вывешивается напротив деканата, как стенгазета. Спасибо, что не от руки нарисовали. Туда идут, когда хочется социальной активности, а не реальной тренировки навыков.
Радио и телевидение, может быть, лучше, но я интересовалась другим направлением журналистики.
При этом всё равно пробовала себя в съёмке выпуска новостей —
правда, не по собственному желанию, а ради обязательного зачёта
Факультет никак не помог мне в формировании базы знаний и опыта. То, что рассказывают на журфаке, не имеет ничего общего с реальностью. Есть преподы практикующие,
На третьем курсе нам абсолютно серьёзно объясняли, что интервью — это когда
В Школе редакторов дают гораздо больше нужной информации. В университете у нас не было ничего про типографику и вёрстку, никто не говорил про слова, которые явно портят текст. Правда, немного проходили ХТМЛ и ЦСС базового уровня, работали в Тильде — знаю, что на многих журфаках даже этого нет.
Очень показательным был экзамен по редактуре на пятом курсе. Ручкой на листе бумаги с текстом нужно было расставить корректурные знаки. Я не могу представить, в какой ситуации мне, редактору, это может пригодиться в реальной практике.
Корректурные знаки — условные графические обозначения действий, которые нужно выполнить правщику набора: заменить одну или несколько букв или слов другими, вставить или выбросить знаки, буквы, слова
Много факторов сложилось. Я прошла уже половину обучения, хотела получить вышку, боялась косых взглядов, было стыдно потерять мамины деньги.
Я не жалею, что не отчислилась. Это был осознанный выбор, и мне не нужно никого винить, сожалеть о потерянных годах. Но если бы я поняла, как всё будет, ещё на первом курсе, то ушла бы.
Да, но это всё напрямую к журналистике никакого отношения не имеет.
Очень крутая кафедра литературы и русского языка. Могу назвать преподавателей, которые впечатлили лекциями.
Свобода выбора. Не было ограничений в выборе темы диплома. Однокурсница хотела писать диплом по «Шреку», и эту тему согласовали. Мне тоже дали полную свободу в выборе темы, источников и в построении структуры исследования. Но не из-за того, что журфак такой демократичный, просто всем пофиг.
Люди. Я нашла там друзей. Их немного, но именно с ними я поняла, что такое дружба вдолгую.
Радостные получили свои зелёные дипломы МГУ
Я руководитель редакционной группы трёх брендов: «Читай-города», «Бук24» и «Буквоеда». Моя работа заключается в управлении командой и планировании контента, определении общей стратегии развития контента брендов. Придумываю, что писать, как писать, каким образом оформить, когда опубликовать и главное — к какой общей цели это всё ведёт.
Я пыталась самообразовываться через книги, курсы, телеграм-каналы экспертов. Не буду скрывать, мне очень повезло с руководителем в начале моего пути. До какого-то этапа
Свою роль сыграло то, что я училась на вечерке и успела много где поработать в профессии. Читай-город — моё восьмое место работы, а у коллеги — первое, хотя она выпустилась раньше меня, но училась на дневном отделении. Уровень знаний на дневном такой же, но люди не успевают работать и получать реальный опыт, поэтому выходят с дипломом, но бесполезными, пустыми, в лучшем случае с какими-то связями на журфаке.
Сейчас пошла в Школу редакторов, потому что в некоторых вопросах мне не хватает уверенности. Хотела прокачать всё, что связано с технической частью: вёрстка, интерфейсы, а также навыки переговоров и управления. Иногда мне не хватает редакторской базы — я интуитивно понимаю, что такое хорошо, что такое плохо, но донести до других не всегда получается.
Я прошла много курсов и не собираюсь останавливаться, даже задумываюсь о магистратуре — СПбГУ или ВШЭ.
СПбГУ рассматривала ещё до поступления в МГУ, всегда лояльно к нему относилась. А в 2022 году «Палиндром» сделал исследование совместно с Высшей школой журналистики и массовых коммуникаций этого университета. Складывается впечатление, что там работают классные ребята, которые заинтересованы в развитии российских медиа.
ВШЭ — просто уже классика. Мне кажется, за всем прогрессивным и технологичным нужно идти туда. Знаю, что в Вышке есть много активностей и практики.
Меня всегда смущают в работе люди, которые останавливаются в развитии. Я стала руководителем и хочу расширить знания в этой области, если перейду в другую сферу, то буду добирать знания там. К этому моменту я прошла курсы по маркетингу, управлению, журналистике, контенту:
Когда я принимаю сотрудников в команду, то на высшее образование смотрю в последнюю очередь. Но если вижу, что человек с журфака, у меня к нему будет больше вопросов на собеседовании. Я же знаю, что там происходит. А если в резюме только журфак и ничего больше — ни курсов, ни опыта работы, ни личных блогов и каналов, то, скорее всего, я вообще кандидатуру рассматривать не буду.
Сообщение Нади в чате студентов Школы редакторов
По идее, после журфака многие дороги должны быть открыты — соцсети, медиаменеджмент, медиаэкономика, медиабизнес и много чего ещё. Всё это есть в плане бакалавриата по журналистике. Но журфак не даёт для этого ни знаний, ни практики. Поэтому после выпуска остаётся всего три дороги: вкладывать много сил в самообразование, искать работу в надежде, что повезёт с руководителем, или уходить в другую сферу. Большинство моих одногруппников бросили журналистику. Притом что это были люди увлечённые, с горящими глазами.
Да, я считаю, что высшее образование нужно и иметь его — хорошо. Но мне кажется странным идти в университет сразу после школы. Я за то, чтобы поступать на вышку осознанно, а не лишь бы куда-нибудь пролезть по баллам и получить корку. Потому что нужно быть готовым в это вкладываться и соглашаться с системой.
Главная функция вышки — в дисциплине. Обучение дисциплинирует, ставит в рамки, учит выстраивать связи, показывает, как работает система. Крутая прокачка софт-скилов. Но это точно не про знания и не про профессиональные навыки. Всё остальное — это твоё личное желание и мотивация.
В университете ты можешь встретить человека, который тебе откроет дорогу — не протолкнёт куда-то, а откроет для тебя новую сферу. Был такой пример в моей группе: одна студентка хотела во ВГИК, но пошла на журфак, а другая, уже актриса, получала второе высшее. В итоге они законнектились на общей теме и теперь делают совместные движи, планируют подкаст. Обе разочарованы в журфаке, но рады, что нашли друг друга.
Обучение дисциплинирует, ставит в рамки, учит выстраивать связи, показывает, как работает система
Я, наоборот, продолжаю работать с текстом и развиваться в этом. Я не просто так ещё в седьмом классе решила поступать на журфак — мне нравилось писать. По работе сейчас почти не пишу, но не хочу терять хватку. Мне всегда кажется странным, что человек,
Поэтому я веду телеграм-канал — это отдушина и способ тренировки навыков. Там я топлю за нон-фикшен и рассказываю, на какие книги стоит обратить внимание.
Журфак — это глобальный опыт. Главное изменение произошло в мировоззрении — очень многие вещи стала воспринимать иначе, легче относиться к неприятностям, по-другому смотреть на системные штуки. Например, университет — большая система, и я поняла,
А вот два месяца в Сеттерс — это про реальные действия. Курс дал мне мотивацию и изменил моё представление о работе: как она должна быть устроена, какой должен быть руководитель, что такое хорошая здоровая команда, какой должна быть поддержка.